Приснился мне скверный сон. Ловила я в этом сне руками какую-то ели живую рыбу, крупную, вялую и думала, что больная она наверно, и есть её нельзя. А потом посмотрела, похоже, всё - сдохла рыба, уже не шевелится. Оказалось - "сон в руку". Была в нашем садоводстве зелёная зона возле дороги, по которой машины едут непрерывным потоком. И была она единственным зелёным островком, маленьким кусочком природы в гигантском садоводстве, радовала нас, спасала от грохота машин, от их выхлопов. Была зелёная зона, была... и больше её не будет.
Правят нашим садоводствам двое стариков - председатель и бухгалтерша. Были мы довольны их работой, на воровстве они пойманы не были, десять лет проработали без происшествий. Только вот нельзя на руководящих должностях людей оставлять надолго, нельзя. Старикам уж за семьдесят, им о Боге пора думать, о жизни вечной, а они... Собрали с нас деньги на кадастровую съёмку, поделили зелёную зону без ведома садоводов на участки и поставили нас перед фактом: "Нет у вас больше зелёной зоны, нет".
А получилось всё из-за бухгалтерши. С сыном она разругалась насмерть, и участок, предусмотрительно записанный на него, пришлось продать. Продал сын его очень удачно, купил себе хорошее жильё. Удача старуху вдохновила; уж очень земля дорогая. Оказалась эта самая земля в Красницах дороже ничего не стоящей совести двух стариков, стоящих одной ногой в могиле. Захватила себе старуха самый лучший участок, записала на племянника, и быстренько стала строить избушку на курьих ножках. Очнулись садоводы от спячки, бросились в правление: "Если вам так деньги эти проклятые нужны, мы у вас зелёную зону выкупим, оставьте нам этот маленький кусочек покоя". Ан нет, поздно спохватились. На деревьях уж табличка висит: Продаются участки в садоводстве "Коммунар" и телефон агентства. Позвонили туда и выяснили, что участки стоят по семьсот тысяч рублей каждый. "Скоммуниздило" правление участки, таких денег у садоводов нет и не будет. Рыба гниёт с головы. Похоже, одна гниль от рыбы осталась, наше правление в масштабе страны - самый кончик облезлого рыбьего хвоста, и даже этот конец сгнил до основания. Эх, неспроста мне рыба подыхающая снилась.
Стала я в правлении ругаться, а мне старуха и говорит: "Я же десять лет тут отработала". Ей даже на ум не приходит, что нет у неё на чужую землю никаких прав. Когда я сказала им о продаже участков агентством, председатель взвился. Стал объяснять, что всё это они затеяли "не корысти ради", а исключительно из бескорыстия. Дед нервно смеялся, карие глазки бегали. Дед сказал: "Вас мало, всего-то недовольных человек двенадцать будет". Однако хитрый старик дачу свою ещё до моего скандала выставил на продажу, потому, что понял, дело выгорело и пора "удочки сматывать", так как придется ему "воевать" не с недовольными, а с ненавидящими. Да и знал он, что недовольных куда больше, понял, что прокляли люди каждый полученный ими рубль за десять лет их работы, каждый сантиметр земли на их участках. Каторжный, многолетний труд садоводов вылился в ненависть, не знающую меры и предела. Успеть надо ноги унести.
А старуха свой участок пока на продажу не выставила, ходит по своей "тяжким трудом" добытой собственности, раскорчёванной таджиками за тридцать тысяч. Участок голый, нет на нём ни единого дерева, бродит алчная баба около новенького щитового дома на металлических сваях, торопится, заборы ставит вокруг избушки на курьих нохках - за одно лето участок оборудовала. С одной стороны асфальт с ревущими машинами, а с другой - ненависть соседей, плевки и отвращение. Летят с дороги на её участок пластиковые бутылки, пакеты и прочий мусор. Лицо у старухи злобное, недовольное - баба Яга из детской страшилки. Что ждёт её впереди? А ничего. Впереди скорая смерть. Не нужны ни деньги, ни земля на том свете. Умрёт она, умрёт председатель, и оставят по себе память на долгие, долгие годы, и будут их вспоминать недобрым словом люди, лишённые последнего источника красоты, которая никого не может спасти, попираемая алчностью, и тупостью человеческой. Не будут в зелёной зоне петь соловьи, уйдут ежи, улетит маленькая сова и сороки, похожие на бабочек не будут больше вить там свои удивительные гнёзда с крышей, промазанной глиной. Море домов сомкнется вокруг магазинов, торгующих водкой и пивом. Звёзды упадут с берёз на обездоленную землю и погаснут, и мерзкое лицо бабы Яги проявится во тьме ночным кошмаром, блуждающим в аду бессмысленного, и ненавистного существования.