Ночь была такой темною, что казалось, наступил конец света. Из огорода у бабки Матрены Карповны, что на самом краю дивного села Рекова, доносились подозрительные шорохи. Сама же бабка мирно дремала на девичьей своей постели, богатырским храпом не давая уснуть всей округе, за что и получала разные дары от местной охранной фирмы: старый самовар, служивший ей зеркалом, три шерстяных носка, просроченную краску для волос и другие приятные мелочи.
У распахнутой настежь калитки бдила запряженная в телегу кобыла Френька, периодически прикладываясь правым ухом к забору и лениво обмахиваясь хвостом в качестве веера - было жарко. Время от времени осторожно подкрадывалась собака, деловито укладывала на телегу принесённое в зубах, на что кобыла недовольно морщилась, оттопыривая верхнюю губу.
Луна запаздывала.
- Греков, - тихо позвала хозяина Френька, жутко захотевшая пить. Вздохнула, ткнулась мордой в грековский тормозок, отыскала бутыль. Жадно выпила всё прямо из горла, икнула, отбросила пустую бутылку подальше, лягнув задней правой ногой. Бутылка шмякнулась об облако, выскочившая оттуда Луна на миг осветила пять звездочек на красочной этикетке. Кобыла хмыкнула, хотела заржать, да вовремя опомнилась.
При свете Луны в огороде Матрены оживились подозрительные тени, послышался голос Грекова:
- Папа, вы подойдите к маме сзади да тяните, сколько сил есть. А вы мама держитесь за ботву крепче. Не получается? Тьфу. Встаньте наоборот. Поменяйтесь же! Где Люська? Люська!
- Чё? - донеслось лениво из соседнего сада. Следом вскоре явилась и сама толстенная великовозрастная грековская дочурка Люська, оправляя короткую юбочку и вытирая размазанную по роже помаду.
Внимание бдеющей кобылы отвлекла летящая высоко в небе большая серебристая птица. Отвалив челюсть, Френька затуманенным взором следила за величавым полетом.
"Научусь!" - мотнула решительно гривой, замечталась. Не заметила, как в калитку с писком вылетела мышь, за ней клубком выкатилась орущая кошка, пронеслась, повизгивая и поджав куцый хвост, собака. Люська скользила следом на заднице, держась за юбку как за парашют, тормозя гигантскими стрингами. Кобыла помотала головой. Тут ухнул забор, и кубарем выкатились из огорода остальные: бабка, дедка и огромная репа, заехавшая кобыле прямо в телегу, отчего Френька аж приподнялась над землей.
"Ой, я уже летаю"? - мелькнуло у Кобылы, и она радостно заржала.
Греков заматерился, наорал на всех, попало и Кобыле. Та, отвернувшись, скривила рожу - всё одно хозяину не видно. Все погрузились в телегу и поскрипели к берегу. Грековский коттедж стоял на том берегу, вот и поехали Грековы через реку. Дойдя до середины реки, кобыла остановилась, задрала голову кверху и мотнула выменем, недовольно заржав.
- Ты чего?
- Не пойду дале.
- Чего это?
- А не пойду! - взбрыкнула, забулькала брассом копытами.
- Таак. Бунтовать?
- Та ни. Тяжко мне. Ты чего тут насадил на телегу-то? Бабку, дедку, внучку, жучку, кота, мышь да ещё репищу страшенную?
- Ты чё? Спорить будешь?
- Та ни. Да вон хоть внучка пусть в речке поплавает.
- Это ещё почему?
- А увидишь, - кобыла загадочно прикрыла карие очи.
- Ага. А ну, Люська, слезай с возу, ныряй в воду! Ёпрст! Куда!
Было поздно. Высоко в звёздном небе летела запряженная в кобылу телега. Внучка Люська плыла вслед уверенным кроллем, поднимаясь всё выше и выше.
- Вертайся, комолая! - орал из речки Греков.
- Я те не корова! - Френька ловко изобразила поднятым гордо хвостом неприличный жест.
С телеги поочередно падал ночной десант: бабка цепко держалась за дедку, жучка мотала лапами в трех шерстяных носках. Кошка и мышка орали дуэтом, дружно обнявшись, словно наступил конец света. За ними ухнул наземь, блеснув толстыми боками, самовар. Разбуженная Матрена Карповна с перепугу накрылась подушкой и захрапела ещё громче. Лопнувшая в воздухе краска для волос растеклась по реке ядовитыми зелеными пятнами, отчего на планете начался массовый выброс китов на сушу.
Последней летела репка, красиво кувыркаясь в воздухе. Отрикошетив от плывущей по небу Люськи, репка угодила обратно в родной огород, вызвав на востоке землетрясение, на западе - торнадо. Следом задымился, забулькал вулкан Попокатепетль, вызвав очередной всплеск миграции мексиканцев в Штаты. На полюсах вздрогнули айсберги и началось активное таяние льдов.
Весь в тине шёл одиноко вброд через обмелевшую реку грустный Греков, прощаясь с мечтою о вкусных парёнках. За ним тащились, клацая клешнями, презлючие раки с выпученными глазами, разбуженные упавшей в воду Люськой, успевшей влюбить в себя заброшенное из Лох-Несса чудовище. Вдоль по течению поплыли слухи о скорой свадьбе.
Летящая по небу ласточкой кобыла Френька сбросила надоевшую телегу, продав созвездию Псов за мажорно тявкающий клаксон. Псова телега вообразила себя ковчегом и пристроилась недалеко от Большой Медведицы, притворившись Медведицей Малой.
"Я лечу!" - визжала с восторгом в такт клаксону каждая кобылья клеточка. Задняя правая подкова освещалась пятью яркими звездочками.
Её полёт сопровождал громкий храп глубоко спящей Матрёны Карповны, которой в очередной раз снился жуткий конец Света.