Помните, перед революцией и позже, в тридцатые годы прошлого века, какими многодетными были российские семьи? По семь - восемь детей, а то и более. Словно чувствовала Земля, что скоро, совсем скоро, полягут на её полях крепкие мужики, которым строить бы да пахать, а бабы займут их места или встанут рядом против врагов. Но во все года будут появляться на свет маленькие россияне, несмотря ни на что...
Катя помнила хорошо тот трудный год. Хотя, в то время вообще было тяжело. Спасибо Вася, муж любезный, никогда слова плохого не сказал, что по дому, что в огороде - первый женин помощник. А какой печник знатный был! Не только в родном Бизяре, но и по окрестным селам печки починял да ставил. Ну и любились по ночам, как же без того-то, и деток рожали.
К тому времени старшая, Вера, ещё и не подросла, а Катя снова понесла. Айя - мужева тетка Александра - двойню увидела в округлившемся животе снохи. Спорить с Айюшкой не стали, а Василий лишь хмыкнул:
- А и двойню прокормим, и тройню, - да обнял Катерину покрепче.
Листья уже желтели и опадали, покрывая землю ярким ковром, как-никак, конец сентября. Накануне дня Святой Софии и появились на свет две сестренки, Надежда да Любовь. Первая выходила тяжело, Катерина кричала, рвала руками простынь, губы в кровь искусала - Верушку легче, рожала, чем эту. Думала: всё, не разродиться, не выжить. Рядом акушерка суетилась, да Айя-помощница подбадривала, пот со лба вытирала да руки гладила. А после и передохнуть не успела роженица наша, как тихонько, словно давно ожидала очереди, вышла на свет и вторая дочка.
За боль и отчаянье и назвали первую Надеждой, а вторую за кроткий нрав - Любовью. И, словно жизнь девкам определили именами этими. Надя и титьку-то с каким-то остервенением хватала, и ночами ором кричала, и потом, чуть подросла когда, взгляд коричневых глаз исподлобья все время напоминал Катерине ту тяжелую ночь, аж сердце сдавливало. А Любушка - тихая, молочка чуть пососет и засыпает, и в играх Надежде заметно уступала, и шла от неё какая-то неземная доброта, вот Катерина-то лишний раз и старалась приголубить девочку.
Судачили люди - вроде, Катя сторонится Надюшки, лишний раз с Верой да Любаней возится, а ту все старается Василию для тетешканья подбросить или к теткам - Александре-Айе да Наталье. А когда через пару лет снова понесла да родила долгожданного сына, Федора, вовсе стала на Надю коситься, как на обузу. Верушка-то, старшая, уже хоть и маленькой, но помощницей стала, а эти обе - только от Феденьки отвлекали, так Любашка-то хоть послушной была, а эта - никакого покоя с ней не было.
Так получилось, что Надюшка и вовсе у тетки Айи жить стала. Та замужем была за Федором Пановым, да детей бог не давал, вот и стали дочки племянника Василия вместо родных кровинушек.
Жили-то сначала хорошо - своя скотина, огороды, дом большой. Коллективизация с её продналогом и продразверсткой загнала в угол - пришлось и скот продавать, потому как налоги были непомерными, и вообще бежать из деревни... Собрав детей, к тому времени их было уже семеро - друг за другом родились Лизавета, Николай и Владимир - с поддельными документами, семья тронулась в дальний путь, оставив в селе только Надю у Пановых.
Уехали из Бизяри в Сибирь, в Анжеросудженск, на строительство электростанции. Ехали через Кукуштан, Черемхово. Жили в одной комнате несколько семей - 14 человек.
Как в тумане они вспоминали
Черемховскую степь да ковыль,
Труд, лишения, голод познали...
То не сказка, а чистая быль.
Об этом - другая будет история...
Но, когда после долгих скитаний и непосильного труда, осели, наконец, в Свердловске, поселились пусть в бараке, но мужики устроились на Уралмашзавод, было радостно - и денег поболее, и город все же перспективный. Тогда и соединились, забрав из Бизяри Пановых с Надей и Наталью. Пусть и тесно жили, да все вместе.
А потом судьба навсегда связала их с Уралмашем. Здесь построили дом, женили, а потом проводили на фронт Федора... проводили навсегда. Федор погиб в апреле 1945 года на территории Германии.
Повыходили замуж и девчонки. Каждая свою радость, свою боль нашла. Через отчаянную любовь, предательство, казенные нары прошла старшая, Верушка - Вера, Вербочка.... Было у Веры четверо детей, двое ушли раньше матери.
Любушка веселая была и озорная, но очень добрая. Однажды соседская бабка, глянув на рассыпанные на Любином носу веснушки, пригрозила пальцем хохотушке:
- За рыжего выйдешь замуж! За рыжего!
В ответ Люба только ещё громче смеялась. А потом встретила Михаила, заводского парня, ничем неприметного, у братьев Любиных буйные кудри росли, а этот почти лысый, волосы гладкие,
круглолицый. Да вот присохло сердце. А самое-то удивительное - рыжий был Мишка-то, как бабка-соседка напророчила. Свадьбу-вечеринку сыграли да полог ситцевый растянули над кроватью - вот и весь был уголок для молодых. Это уже когда ребятишки пошли, завод выделил Михаилу и Любе сначала комнату в бараке, потом в квартире коммунальной, а уж после и трехкомнатную дали - детей-то Люба нарожала пятерых. И все вокруг неё ребятишки вертелись, как свои, так и других братьев да сестер - всех привечала, всех угощала, чем было. Да и взрослых не обходила заботой - коли шли к кому в гости, то с пирогами или ещё каким угощением.
И слова плохого никогда и никто от Любови не слыхивал. Михаил очень любил Любушку свою. Но судьба распорядилась так, что ушла Люба раньше его, когда младшей дочке исполнилось
семнадцать...
А Надя и младшие дети бабки Катерины, когда поселились в двух комнатах - и тому были рады. Надежда работала на заводе крановщицей. Ух, как она любила эту высоту, от которой дух захватывало. Стройкой тогда весь район был, краны как лебеди с длинными шеями, дома маленькие, а люди внизу - совсем как букашечки.
Была Надежда резковатой, не терпела возражений, а уж сказать могла так, что многие обижались.
Как-то на вечеринке в клубе познакомилась Надя с эвакуированным ленинградцем Коленькой, Николаем. Влюбилась, родила дочь. А любимый вернулся в родной город, забыв о военном романе. Вот тогда и стала вместе с Надей жить тетка Наталья - помогать с маленькой Раиской, а Айя в то время заботилась о Вериных детях. Но, видимо, была сильная ментальная связь Надежды и тётушки Айи - обе они были как провидицами, так и знахарками.
Может, поэтоиу всё с ней какие-то странные истории случались, с Надеждою.
Любила она уединение, часто бродила по лесной опушке, собирала грибы, ягоды да травы. Однажды, переходя железнодорожные пути, замешкалась и оказалась меж двумя составами, что мчались навстречу друг другу. Длинные бесконечные товарняки. Не успела, не смогла сойти, отбежать. От ветра, что несся впереди состава, пошатнулась и упала - повезло, между путями лежала, пока грохотало над головою. Встала, деревья кругом несутся, звон в ушах, в глазах колеса-колеса-колеса...
Как до дому добралась - не помнила, грудь долго болела, но выправилась да угодила в другую историю - провод оголенный в грозу оборвался, и ударило Надежду током, как выжила, никто не понял - такое очень редко случается. Но выкарабкалась, рубцы только остались да страх перед грозою.
Возможно эти чудесные спасения и открыли в Надежде необычную силу. Жили тогда в коммуналке, у соседки ребенок маленький - году не было, весь криком изошел, никто уснуть не мог. Надя вертелась долго, потом постучалась, зашла, глянула на мальчика и увидела в паху что-то лишнее, задела рукою, ребенок громче закричал. Откуда у Надежды появилась уверенность, что она поможет? Никто не знает, как и она не могла объяснить, что делает, но пошептала над мальчиком, руками поводила - успокоился ребенок, затих, уснул. Вот так и стала Надя грыжи заговаривать - многие к ней за помощью обращались.
А как на картах гадала! Девки молодые от страха замирали, ведь все сказанное - сбывалось.
- Вот, кильки, что вас ожидает, - полушутя-полусерьезно возвещала тетка Надя и уже крючковатыми к старости пальцами раскладывала карточную колоду.
И мы-кильки сидели, открывши рты, с надеждой ожидая каждая своей очереди.
Говорят, такие люди долго мучаются, умирая. Лежала долго и Надя. Ушла в иной мир, почти черная - от усталости, незаживающих пролежней и каких-то только ей известных мыслей. Такая же строгая, как всегда.
Сегодня ваш день, Вера, Надежда, Любовь... Да будет покой в ваших душах. Спите спокойно, бабушка моя, Екатерина Ивановна, дедушка Василий Иванович. Мы вас помним.
Господи, за что, скажи на милость,
Им судьба тяжелая дана.
Никому такая страсть на снилась-
Голод, страх, забитые дома...
Уходили, оставляли семьи
Чтоб потом соединиться вновь.
Их вели по жизни три богини -
Вера в жизнь, надежда и любовь...
Бабушка моя Екатерина, папина мать, строгою была, не такой ласковой, как другая, Анастасия. Было в ней что-то царственное: поджатые крепко губы, прямая спина, аккуратно уложенные в корону из заплетенных кос пышные волосы и даже манеры.
Помню, как мы бегали по огороду, толпа малявок, рвали то горох, то малину, то обалденно вкусный мак. А какие пироги пекла баба Катя! Особенно с повидлом-вареньем, с плетенными поджаристыми хрустящими полосочками поверх начинки. Да и все папины сестры, тётушки наши были на кухне мастерицами, у каждой пироги свои были, особенные, но у всех вкусные, превкусные.
Мужа своего баба Катя пережила всего на девять месяцев. Да и не жила она без Васеньки, а всё ждала, когда с ним снова встретится. Уже навсегда.
Все эти месяцы баба Катя места себе не находила, ухаживали за ней все родные, кто сколько мог.
Просто ли совпадение, или линия судьбы, но в день смерти деда Васи у моего родного брата родилась дочка Леночка, а баба Катя, уходя, ещё одну девочку семье подарила - дочку двоюродного брата, родившуюся в этот день, так и назвали Катенькой.