Традиция. Хорошее доброе слово, подразумевающее не обязательно циклическую, но обычно устоявшуюся и привязанную к какому-то знаковому событию или дате совокупность действий, как правило, несущих в себе позитивный заряд и зиждущихся на вере в испытанную веками надёжность и правильность проводимого мероприятия, включая все сопутствующие ему атрибуты. А иначе с чего бы им, традициям, зарождаться и укореняться в нашей жизни? Ну, может, не все традиции веками или хотя бы годами проверены, но неоднократным повторением уж точно. Бывают и такие, правда, которые возникают буквально на пустом месте. То ли звёзды на небе сложились благоприятно, то ли роль катализатора сыграла чья-то импульсивная блажь.
Традиция, ритуал, обряд - не то чтобы совсем уж синонимы, но понятия очень близкие, практически родственные, пусть и отличающиеся слегка смысловыми оттенками и требованиями к точности и последовательности воспроизведения деталей. В консервативном обществе их принято свято чтить и соблюдать, нарушение чуть ли не преступлением считается, но и в не особо заскорузлых социумах к традициям относятся с уважением, и нарушать их тоже не приветствуется. Без крайней необходимости, во всяком случае, или, скажем, по причине необоримых обстоятельств по-другому называемых ещё форс-мажором.
Традиции бывают мелкими, типа ежегодного отмечания дня рождения себя любимого или похода с друзьями в бар по пятницам, а бывают крупными, всеобъемлющими. Массовыми, так сказать, всенародными. Блины там, на масленицу, крашенье яиц перед пасхой, военный парад девятого мая. Такие традиции приобретают уже статус праздника и большинством любимы. Есть среди Вас кто-то, кто не любит Новый Год? Наверное, есть. Исключения всегда существуют. Взять хотя бы того, кому в ноль часов ноль минут первого января приходится вкалывать в поте лица или кому в этот злополучный час икс год, два или три назад незаслуженно начистили морду. Впрочем, могло быть и заслуженно. Но это лишь исключения, да и то не обязательные. Случается, что и новогодняя потасовка в традицию превращается.
А так Новый Год одновременно и праздник, и традиция, включающая в себя более мелкие обряды и ритуалы типа навешивания мишуры на ёлку, подарков от Деда Мороза, распития шампанского под бой курантов или же пальбу фейерверков под окнами до самого утра, не дающую отягощённым салатами и прочими закусками согражданам мирно заснуть. Не все же могут всю ночь. Тут недюжинное здоровье требуется, изрядный запас горячительного и увесистая компания, чтоб было, кому начинающих задрёмывать собут... сотоварищей по встречанию увеличившейся на единицу цифры вовремя и эффективно расталкивать. А ведь довольно многие, в частности, порастратившие на многолетнем трудовом фронте силёнки и здоровье пенсионеры где-то через часик-полтора после, заметьте, тоже ставшего уже традиционным поздравления президента и скучного подобия новогоднего концерта по телевидению, чаще не вселяющего радость, а нагоняющего тоску, принимают горизонтальное положение и пытаются заснуть. В городских условиях без специальных шумоизолирующих окон это получается полноценно только у глухих.
Из этого простого примера следует, что то, что для одних традиция (сиречь ночные канонады), для других нарушение их конституционных прав и нанесение вреда здоровью. Плохой сон - это вред! Давно и безоговорочно доказано. Вообще-то шуметь по ночам у нас законодательно запрещено, да только кто ж и кого ж в новогоднюю ночь за шум наказывает? Это уже полицейская традиция - расшалившихся и расшумевшихся граждан в сей радостный день... ночь, простите, милостиво не трогать. Разве что пожурить немного на крайняк.
Спросите, какого ляда я тут перед вами по поводу традиций распинаюсь? Не знаю. От отчаяния и безысходности, наверное. Накатило, знаете ли, потому что сижу абсолютно голый и окоченевшей от холода в кромешной тьме практически без шансов на выживание.
Окончательная катастрофа произошла именно тогда, когда я слабохарактерно проявил малодушие и уступчивость, поддавшись на уговоры Серёги с Ленкой, и не внял голосу рассудка, отчаянно взывавшего в этот раз традицию таки нарушить. Не крупную, нет, не всенародную, а мелкую и почти глупую, но местами весьма приятную, хотя со стороны, пожалуй, не слишком-то благопристойную.
Да, она сложилась и даже успела устояться. Да, она нам неожиданно понравилась и прижилась, и мы с удовольствием отдавали ей дань после каждого удачного эксперимента. Именно удачного, заметьте, а не всякого. Всяких было много, удачных - по пальцам перечесть.
Родилась она спонтанно и, можно сказать, случайно. Если бы после второго удачного эксперимента нам не взбрело в голову повторить ту же череду легкомысленных, безответственных и, простите за прямоту, где-то даже безнравственных действий, то и вообще бы не родилась. Но, что особенно удивительно, никто из нас ни разу за неё устыдился и в ней не усомнился. И куда мы только катимся...
А началось всё так...
- Ларский, ты совсем идиот? - вопросила с сочувствующим упрёком Светка.
Ларский - это я, чтоб было понятно. Игорь Данилович Ларский. Правда, Данилычем меня пока что редко называют, разве что начальство, когда на ковёр, или на официальных мероприятиях. Молодой ышшо. Относительно. А так обычно кличут либо Игорем, по имени, либо Гариком, что почти то же самое, либо, это когда уже особо приближённые - Ларсом. Тут уж как кому нравится. И только Светка Чистикова всегда по фамилии. Манера у неё такая. Я не обижаюсь. Она девка хорошая, добрая, местами даже красивая. В её устах и слово "идиот" звучит почти ласково.
Я наморщил нос и отрицательно покачал головой, показывая, что, мол, нет, не идиот.
- А кто тогда?.. - закономерно подивилась она, ибо всё указывало на достоверность диагноза. - Синхронизация сама по себе выключиться не могла.
Я вновь помотал головой, сначала опять отрицательно, а под конец утвердительно кивнул, сопроводив словами:
- Я отключил.
- Объясни.
Взмахнув, словно лебедь, руками, Светка плюхнулась передо мной задом на круглый лабораторный табурет и закинула ногу на ногу. Закинула столь размашисто, что под полами короткого снежно-белого халатика я успел разглядеть кружевные светло-зеленые трусики. Она тем временем засунула в рот незажжённую сигарету и приготовилась слушать.
Уважаю. Чистикова - настоящий учёный. Свой ход она сделала, я с диагнозом не согласился, значит, имею веские аргументы, коли сознательно пошёл на грубое нарушение протокола испытания.
- Это у нас в серии уже какой дубль, шестнадцатый? - начал я издалека.
Светка совершила на табурете два полных оборота, от чего рыжий хвост схваченных сзади резинкой волос дважды хлестнул меня по груди, по инерции докрутила третий, после чего резко тормознула той ногой, что не была перекинута через другую, и с минуту смотрела сквозь мой живот ни его, ни меня самого не замечая. Сидела будто в ступоре, чуть-чуть прокручиваясь туда-сюда в пределах двадцати-тридцати градусов и сосредоточенно о чём-то думая. Видимо от задумчивости полы халата с расстегнувшейся нижней пуговицей разъехались настолько, что вновь обнажили кусочек нежно-зелёной ткани. Ещё я отметил, что в процессе табуретного вращения сигарета успела куда-то исчезнуть.
- Ларский, - она наставила на меня свои зелёные глаза и указательный палец, наплевав, что я с откровенным интересом разглядываю её голые ноги в том месте, где они переходят в туловище, - ты либо вообще окончательно спятивший псих, либо... либо гений.
- Второе мне больше нравится, - позволил я себе скромно высказать предпочтение.
- И прекрати пялиться на мои нижние конечности, - добавила она, даже не пытаясь их прикрыть. - На работе исключительно работа.
- Тогда не отвлекай от неё, - порекомендовал я.
- Пошли, - вскочила она внезапно и целенаправленно устремилась к двери хронозала.
- Сдурела?! Ты что творишь?!.. - крикнул я, увидев, что она схватилась за ручку. - Генератор же ещё работает!
- Вот именно! - обернулась она с сияющей рожей. - Он наконец-то работает!
- Так это что... - начало до меня доходить, - сигарета из той пачки была?..
Светка не ответила, скрываясь за дверью. Я опрометью бросился за ней, не думая об опасности и возможных последствиях.
...Пачка Marlboro лежала ровно там, где мы её оставили, только полная и даже нераспечатанная. Чистикова нервно покусывала губы и смотрела на неё одновременно с выражением страха, восхищения и чего-то такого, чему я даже слов не подберу. Наверное, так смотрят на бога, уверившись, что это действительно он.
Меня начало познабливать. А как относиться к тому, чего быть не может, но вот есть?..
- Свет, - я осторожно коснулся её плеча, - а это точно та самая?..
Напарница перевела взгляд на меня и тупо моргнула.
- Я к ней не притронусь, - сообщила она. - Мне страшно.
- Давай мы дальше не будем протокол нарушать, - предложил я. - Мало того, что нам и без того влетит, так ещё и не поверит никто.
- Победителей не судят, Ларс.
Ларс?.. Это что-то новое с её стороны.
- Камеры не только нас, но и процесс запечатлеть должны были, - закончила она мысль. - Пошли, посмотрим, как всё было.
Не проронив больше ни слова, мы вернулись в предбанник хронозала, который вообще-то раз в пять больше чем сам зал, и уселись перед одним из больших мониторов. Чтобы точнее восстановить хронологию событий Светка разбила экран на четыре окна и, выставив время на две минуты раньше того, как я отключил синхронизацию, запустила сразу четыре картинки.
В первом окне на предметном столе непосредственно в зоне действия генератора мёртво лежала пустая и изрядно помятая пачка из-под Marlboro; на втором камера над моей головой дышала мне в затылок и следила за моими руками на клавиатуре и монитором передо мной; третья делала то же самое, только голова и руки были уже Чистиковские; в четвёртом же ровными столбцами ползли показатели генератора и прочей задействованной в комплексе с ним аппаратуры.
Всё как всегда на протяжении последних пяти с гаком месяцев. Единственные несущественные отличия - объекты на предметном столе, цифры в столбцах и головы перед мониторами периодически менялись. Вместо пачки могло лежать что угодно другое вроде катушки ниток, пуговицы, сдохшей батарейки от фонаря или иной какой-нибудь попавшейся под руку фигни. Голов же бывало всего четыре. Про мою и Светкину вы уже знаете, а кроме них с той же периодичностью можно видеть платиновую гриву Ленки Скороходовой да коротко стриженую башку Серёги Битинёва с извечной двухнедельной щетиной на щеках и подбородке, что ещё не полноценная борода, но уже и не неряшливая небритость. Головы у нас тут чередовались в произвольных сочетаниях, но всегда минимум по две. Правилами безопасности предписано.
Родившаяся у меня несколько лет назад абсолютно бредовая идея (мы все тогда работали в одном задрипанном НИИ) - воздействовать гипотетическим тахионным генератором на материальные объекты под завязку напичканные такими же гипотетическими хрононами, неожиданно вызвала у Андрея Михайловича (это наш шеф) живейший интерес и подтолкнула его к созданию независимой и, не побоюсь этого слова, псевдонаучной лаборатории физики. Точнее к созданию Лаборатории физики гипотетических теорий. Как Вам названьице? Уж какими посулами он втянул в эту авантюру Станислава Листинского - не представляю, но чокнутый миллиардер, помешанный на научной фантастике, неожиданно пожертвовал совершенно астрономическую сумму и оборудовал гигантский подземный бункер, остававшийся практически бесхозным со времён окончания холодной войны, обустроив и оборудовав его всем, что нам только могло прийти в головы. А в наши одуревшие от нежданного счастья и более чем туманных перспектив головушки чего только не понаприходило.
В общем, лаборатория у нас теперь есть, мы в ней работаем, а на наши индивидуальные счета регулярно капают очень нехилые денежки. Но есть и весьма существенные минусы. За всё хорошее, как говорится, приходится платить. Над нами нависает и довлеет весьма серьёзная администрация, больше напоминающая интеллектуально продвинутую бандитскую крышу, которая не столько администрирует, сколько бдит, блюдя режим строжайшей секретности и следя за каждым нашим шагом, когда мы оказываемся вне бункера. Нечасто надо сказать оказываемся, причём по собственной воле. Сейчас объясню.
Каждый наш выход на поверхность сопровождается очередной подпиской о неразглашении и включением следящих чипов, имплантированных нам под левые лопатки. С учётом последних я вообще не понимаю смысла в подписках. Ведь помимо того, что чипы передают всю информацию о том, что мы делаем, о чём и с кем говорим и чуть ли не понимают, о чём мы думаем, они ещё могут дистанционно управлять нашим сердцебиением. Для страховки. Достаточно простого нажатия клавиши оператором и сердце любого из нас просто перестанет биться. Неприятно, знаете ли, знать.
Поэтому из бункера мы особо на свободу не рвёмся. Так, иногда, чтобы проветриться немного. Под землёй чипы отключают, извлекая из них элементы питания, выступающие наружу наподобие родинок. Процедура для нас радостная и очень позитивно сказывающаяся на поднятии настроения. Жаль, что самостоятельно извлечь мы их не можем. Для этого требуется программно ввести пароль, а его, как вы понимаете, нам никто никогда не назовёт. Да и самой программы у нас нет. Пункт о чипах, кстати, как и об их отключении прописан одним из первых в договорах, что нам довелось подписать, соглашаясь на нами же спровоцированную работу.
В принципе тут вполне можно жить и не вылезая на поверхность. Всё есть. Питание - какое только пожелаешь. У каждого свои апартаменты. У меня квартира в городе в три раза меньше чем здесь. В одном из самых крупных отсеков имеется даже небольшой бассейн в виде голубой лагуны с крохотным пляжем и пальмами. Освещение, правда, искусственное, но спектр подогнан под солнечный.
Это так было, короткое отступление, чтобы обрисовать ситуацию и наше зависимое положение. Зато работать никто не мешает. Работа тут только приветствуется.
Но давайте вернёмся к сюжетам на экране.
Вот тот момент, когда я резким щелчком вырубаю синхронизацию между тахионным генератором и счётчиком хрононов. В четвёртом окне мгновенно начинается буря. Цифры в столбцах пляшут как сумасшедшие, чуть ли не треть показателей вообще перестали отображаться, и их места прочно заняли символы критической ошибки. Вообще-то я не совсем верно выразился, потому что до этого момента так называемый тахионный генератор не выдал ещё ни одного тахиона, а счётчик хрононов не посчитал ни одного хронона. Сами-то приборы мы с Серёгой худо-бедно спроектировали, идея не на совсем уж пустом месте родилась и базировалась. Потом подручные Листинского каким-то немыслимым образом сумели разместить заказы за рубежом и поблочно изготовить все затребованные нами аппараты, причём настолько мастерски, что никто ничего не заподозрил. По-отдельности блоки никому ни о чём не говорили и ничего не сказали. Так, во всяком случае, нас проинформировали. Только вероятность того, что наши детища будут функционировать именно так, как нам хотелось и виделось, до сего дня стремилась к нулю.
Дальше следовала сцена, где Светка обвиняет меня в идиотизме. Мы тогда оба встали со своих мест и перестали следить за мониторами, не зафиксировав, что же произошло с пустой сигаретной пачкой. Зато сейчас, затаив дыхание, оба неотрывно смотрели, как над предметным столом клубится белёсый туман, скрывая объект Љ16 в 14-й серии из поля зрения камер и, соответственно, нашего.
- Сейчас у меня изо рта исчезнет сигарета, - дополнила картину Чистикова.
Это были первые слова, прозвучавшие с того момента, как мы покинули хронозал. К сожалению, верчение на табурете и голые Светкины ноги выпали из зоны видимости камер и момент исчезновения сигареты воочию мы увидеть не смогли.
- Зови Серёгу с Ленкой, - авторитетно заявил я и, чтобы унять нервную дрожь, решил перенести внимание на другой объект и полез целоваться.
Чистикова не противилась, не глядя, ткнув в клавишу срочного вызова всей команды...
...Вся команда оказалась в сборе уже минут через пять и мы, уже немного успокоившиеся и отдышавшиеся я и Чистикова, поведали коллективу о первом крупном достижении, наглядно подкрепляя слова изображениями на мониторе.
- На месте Михалыча я бы тебя убил, - довёл до общего сведения свою точку зрения Серёга. - Но, как говорится, победителей не судят.
Мы со Светкой непроизвольно хмыкнули, переглянувшись. Он точь-в-точь повторил её слова.
- Я что-то не так сказал? - не оставил Битинёв наш перегляд без внимания.
- Хватит уже, а?.. - перебила Скороходова. - Давайте пачку вскрывать и составлять акт. Если это чья-то злая шутка, я его убью. Только-только задрёмывать начала.
...Пачка оказалась та самая, хотя я до последнего момента сомневался. Но, дабы исключить любые сомнения, перед водворением на предметный стол каждый испытуемый объект получал уникальную метку. И сейчас сомнений не оставалось. Прыгнув через ещё не установленный нами точно временной интервал в прошлое, выпотрошенная и помятая пачка сигарет вернулась в исходное состояние.
- Я вот чего не понимаю, - заговорил Серёга, задумчиво теребя щетину на подбородке, - половину сигарет из неё я выкурил. Так я курил их, или не курил?.. Я ведь это помню.
- Очевидное нарушение причинно-следственных связей, - констатировал Ленок, двумя руками нервно взлохмачивая на себе волосы. - Перенос во времени налицо, выкуренные сигареты не выкурены, а память изменений не претерпела.
- Все помнят, кто куда свою часть сигарет попрятал? - спросил я.
Вместо ответа каждый полез шарить по шкафам и ящикам. Я только не стал, потому что успел проверить загодя. Ни одной из трёх сигарет, взятых мной, на месте не оказалось. Через несколько минут подтвердилось, что и все остальные исчезли. Елена права. Причина и следствие рассинхронизировались, как рассинхронизировались счётчик и генератор. Может, в этом и была суть? Ведь мы пытались строить эксперимент логически, а какая логика, если в один конец туннеля, скажем, въезжает поезд, а из другого... не выезжает ничего. И в туннеле пусто. Я поделился соображением и задал главный вопрос, стрельнув глазами в потолок:
- Наверх сообщать будем?
- Не гони, - посоветовал Битинёв. - Нужна воспроизводимость и нужно понять, какую нелогику закладывать в эксперименты дальше. Тут без пары-другой бутылок не разберёшься. Пошли к бассейну, заодно и отпразднуем.
Предложение было принято единогласно, и мы, запасшись спиртным и закусками, расположились на пляже. Сначала, как и положено после победы, в ход пошло шампанское. Настоящий Дом Периньон со льда из серебряного ведёрка. Нашим капризам пока что потакали. Уговорив третью бутылку, мы не угомонились, а лишь раззадорились, перейдя к джину с тоником и виски со льдом и без. Освободившись от пут условностей и раскрепостившись полностью, мы все четверо без всякого стыда полезли купаться нагишом, а затем купание как-то плавно перетекло в оргию. Итак: это случилось, но ещё не стало традицией.
Самое удивительное, что потом, протрезвев, никто из нас не сгорал со стыда и даже не чувствовал себя особо сконфуженным. Так, разве что самую малость, словно всё произошедшее было ни чуть не аморальным, а вполне нормальным явлением. Ну, с точки зрения того, что никто из четверых до сих пор не обременил себя узами брака и никому конкретному, перед кем имел бы моральные обязательства, не изменил - так оно и есть, но всё же, всё же...
В общем, работа вернулась в прежнее русло, а неожиданный результат с пачкой сигарет больше категорически не желал повторяться. Мы всё перепробовали, но какой-то неучтённый фактор, тем не менее, упускали. Дело, по всей видимости, оказалось не только в том, чтобы рассинхронизировать устройства. Было что-то ещё и это что-то нам категорически не желало даваться. Слава богу, что мы не успели поделиться неожиданным достижением с Андреем Михайловичем, иначе он бы с нас не слез.
К счастью всё по тому же договору о найме, внутри бункера у нас действовал полный карт-бланш, и отчитывались мы лишь тогда, когда сами того хотели, но не реже, чем раз в полгода.
Полгода истекали завтра, и нам волей неволей придётся обо всём доложить. Все записи автоматически уйдут к руководству, и замалчивать случившееся мы уже не сможем. За нами не следят в жилой зоне и даже на рабочих местах, но всё, что происходит в хронозале, фиксируется досконально, хоть я и разобрался, как можно запись стереть. Но лучше этого не делать, потому что потом придётся объяснять какому-нибудь особенно дотошному эксперту-контролёру, а, следовательно, и всем тем, кто над ним стоит, куда исчез стёртый кусок.
Нервы взвинчены, мы все на пределе и за последние двое суток практически не спали. Битинёв злой, я психую, Скороходова вот-вот ударится в панику, и лишь Светка пытается нас хоть как-то успокоить.
- Лена, мальчики, - говорит она, - это не катастрофа и даже не конец света.
- Сказала Света, - саркастически буркнул Серёга. - Ты хоть представляешь, что завтра начнётся?
- Ну, - вступился я за Чистикову, - прямо завтра навряд ли. Пока записи рассортируют, пока разгребут те дрова, что мы за полгода наломали, времени немало может пройти. Главное самим не проговориться.
- А ты не подумал, что с нами сделают, когда узнают, о чём мы умолчали? - добавила гирьку на чашу весов пессимизма Елена прекрасная.
- Только и делаю. А ещё мыслю о том, как выкрутиться. Вот что. Бери-ка ты Серёгу, и топайте с ним отсюда куда подальше. А я со Светиком попытаюсь воссоздать ту атмосферу непринуждённости и пофигизма, что царила тогда. Это единственное, чего мы ещё не пытались повторить.
- Вряд ли у тебя получится реанимировать тот же эмоциональный фон, - усомнился Битинёв, но сгрёб Ленку в охапку и поволок к выходу.
- На тебе трусы те же? - спросил я у Чистиковой, когда мы остались одни.
- Чего? - не поняла она.
- Зелёные, с кружавчиками.
Она задрала халат. Трусы оказались красными.
- Иди переодевайся, - заявил я непререкаемо.
- Ларсик, - пропищала она жалобно, - после той грандиозной пьянки у бассейна они куда-то пропали.
- Здесь ничто никуда бесследно не пропадает, - сказал я уверенно, уверенности вовсе не испытывая. - Без них у нас ничего не получится.
- Почему?
- Не знаю. Интуиция. Пошли к бассейну.
- Пошли. Но ведь сигареты-то исчезли.
- Не исчезли, а переместились во времени. Не путай. Даже те, что Серёга выкурил, на место вернулись.
...Перерыв пальцами почти весь песок на пляже пропажу мы таки нашли. Я нашёл.
- Вот, - продемонстрировал я замусоленную тряпочку, - одевай.
- Дай хоть прополощу, - вздохнула Светка.
Бассейн, конечно, не стиральная машина и даже не тазик с мыльной водой, но времени на полноценную стирку не было.
- Можно я их там надену? - спросила Чистикова виновато, выжимая крохотный зелёный комочек.
- Можно. Делай как тебе удобнее.
- Удобнее их вообще не надевать. Не люблю в мокром сидеть.
Я счёл комментарий риторическим и не отреагировал. Мы вернулись в преддверие хронозала, и Светка пробурчала:
- Отвернись.
Отворачиваться я не стал. После того, что между всеми нами было это просто смешно. Не то, чтобы я желал смотреть, как моя коллега меняет сухое нижнее бельё на мокрое, а потому что в моём воспалённом от нервов и недосыпа мозгу что-то вдруг шевельнулось. Интуиция, инстинкт, наитие - не знаю.
- Дай, - протянул я руку.
Возражений не последовало. Аккуратно взяв злополучные трусики двумя пальцами, я прошествовал с ними в хронозал и уложил на предметный столик, смахнув на пол лежавшую там бельевую прищепку. С её помощью как раз можно было новый объект на верёвочке просушить, подумалось мимоходом.
- Мы же не насытили их хрононами, - раздался голос за спиной.
- Неважно, - я мягко вытолкал Светку обратно и закрыл за нами дверь. - Садимся как тогда.
- Хочешь сказать - как всегда?
- Нет. Хочу сказать - как тогда. Постарайся вспомнить, о чём думала, какой мотивчик про себя напевала, где почесалась.
- Тьфу на тебя.
- Сколько угодно. Светик, у нас сейчас последний шанс. Постарайся, а?..
Всё так и всё не так. Чистикову-то я вроде убедил, и сейчас она напряжённо вспоминает, что именно должна вспомнить, зато сам я как назло не могу вспомнить ничего. Что было после - помню отлично, а вот что предшествовало тому моменту, когда я вырубил синхронизацию - пустота. Похожие одна на одну смены слились в нескончаемый поток единообразия, и вычленить из него конкретно тот день я не в состоянии. Разве что параметры нами заданы те же самые. Ну так мы с того дня только их по кругу и гоняем.
Могла бы помочь память ассоциативная, но и ассоциации каждый день практически одни и те же. Тупик.
Я начал нервно барабанить пальцами рядом с клавиатурой, и откуда-то из подсознания неожиданно выплыла дурацкая песенка про Чижика-Пыжика. Точно. Я непроизвольно выстукивал что-то похожее ей в такт, вот она и вылезла. Так ассоциативная память и работает.
- Вспомнила! - неожиданно воскликнула Светка. - Я тогда Чижика-Пыжика под нос себе бормотала!
Я посмотрел на неё безумными глазами и ляпнул:
- А давай хором.
Несколько секунд мы прожигали друг друга взглядами, а затем в едином порыве грянули:
- Чижик-Пыжик, где ты был?! - заголосила Чистикова.
- На Фонтанке водку пил! - упоённо отозвался я. - Выпил, понимаешь, рюмку или две - как бревном по голове.
- Там вообще-то другие слова.
- Знаю, - я со всего маху шарахнул по клавише отключения синхронизации. - Главное, что я фазу поймал.
- Чего поймал?
- На монитор смотри, дура!
Она не оскорбилась. Она чуть ли не носом въехала в экран, глядя на то, как её мокрые трусы заволакивает туманом.
- Ларский, я тебя люблю.
- Не ври, - отмахнулся я.
- Правда. Сейчас люблю. Сразу пойдём, или будем этих дожидаться?