Имя американского поэта и педагога Эдварда Роуланда Силла (1841 - 1887), к сожалению, почти незнакомо нашему читателю. Полагаю, что и его соотечественники тоже знают о нем не слишком-то много. В силу своей скромности даже своих друзей и коллег из Калифорнийского университета, где он преподавал английскую литературу, Силл очень редко посвящал в свои планы. После того, как по состоянию здоровья Эдвард покинул университет, чтобы всерьез заняться литературой, им создано большое количество стихов, эссе, критических статей. Однако лишь малая часть из написанного (думаю, по причине все той же скромности) была опубликована при жизни Силла. Между тем многие его современники, кому посчастливилось быть знакомыми с этим милым, очаровательным человеком, всегда отмечали его высокий талант и искусство владения словом.
Начиная с 1868 года подборки стихов и эссе Силла стали появляться на страницах крупных американских журналов "Atlantic Monthly" и "Overland Monthly". О нем заговорили как о новом интересном авторе. Собственно, эти разговоры не прекращаются до сих пор. Его лучшие стихи, такие как "Венера Мило", "Молитва шута", "Возможность" и многие другие постоянно включаются во все поэтические антологии. И хотя вклад Силла в американскую поэзию в целом не слишком велик, это вклад неизменно высокого качества.
Предлагая вам небольшую подборку стихов Эдварда Роуланда Силла, очень надеюсь, что вы по достоинству оцените творчество этого замечательного поэта конца ХХ века.
Молитва шута
Пир завершился, но король,
Развеселившись от души,
Кричит шуту: "А ну, дурак,
Для нас молитву соверши!"
И тот послушно снял колпак,
Хоть жизнерадостный оскал,
Изображённый на лице,
Усмешку горькую скрывал,
Встал на колени у стола
И, голову склонив на грудь,
Печально молвил: "О Господь!
Ко мне, шуту, отзывчив будь!
Жестокость в сердце не избыть,
Призвав на помощь доброту.
Грех лечат розгой. Но, Господь,
Отзывчив будь ко мне, шуту!
Мы свято чтим твою любовь
И твой порядок не клянём,
Но гнёт безумства всё сильней,
И небо дальше с каждым днём.
А наш удел - тонуть в грязи,
Не помышляя о борьбе,
Своей же собственной рукой
Губя всё лучшее в себе.
Ты словом истины мечтал
Нам растревожить души, но
Напрасным был твой труд, Господь -
Нас не затронуло оно.
Бича карающий удар
Привычней нам, чем кроткий взгляд.
Мы отвернулись от небес,
Мостя себе дорогу в ад.
На трон посажен плут, и он
Предоставляет власть кнуту,
Чуть что не так. Но всё ж, Господь,
Отзывчив будь ко мне, шуту!"
Примолкли гости. А король
Встал и, к дверям направив путь,
Чуть слышно буркнул: "О Господь!
Ко мне, шуту, отзывчив будь!"
Открытое окно
Внутри моей сумрачной башни
Замков и решёток полно,
И здесь, с белым светом в разладе,
Всю жизнь мне прожить суждено.
Луч солнца не бегал ни разу
По полу в жилище моём,
Лишь холод и плесень на стенах -
Всё то же и ночью, и днём.
Но как-то шум крыльев и крики
Меня пробудили от сна.
То билась какая-то птица,
Цепляясь за створку окна.
И вот - первый раз в этой жизни -
Я ставни раздвинул чуть-чуть,
Чтоб дать отдохнуть ей немного
И дальше продолжить свой путь.
И тут же в окно, что беспечно
Открыл я минуту назад,
Потоками хлынуло солнце
И летних садов аромат.
Весь день для затворника башни -
О чудо! - не в снах - наяву
Звенели весёлые трели
И ветер тревожил листву.
С тех пор красота и блаженство
Живут в этих стенах давно.
Хочу, чтоб всегда в моём доме
Стояло открытым окно.
Три песни
Меня о золоте просил
Бродяга нищий спеть.
Я спел ему про летний зной,
Про осень в ризе золотой,
И грудь страдальца песней той
Мне довелось согреть.
Одна красотка о любви
Меня просила спеть.
Я спел ей, что, связав двоих,
Любовь не просит платы с них.
И щеки девушки на миг
Зарделись, словно медь.
Пытливый юноша просил
Меня о жизни спеть.
Я спел о том, что слава - дым,
Что скоро станет он седым.
И мальчик внял словам моим
И стал умнее впредь.
В дебрях Редвуда*
Прощай, постылый город! Мне претят
Твоих кварталов гам и толчея,
Вливая в сердце ненависти яд.
От них теперь спешу укрыться я
Под сенью леса, чей прохладный свод,
Быть может, мир душе моей вернёт.
Он, словно титанический портал,
Застыл, отбросив тени от подпор,
И молча моего прихода ждал,
Плюмаж ветвей раскинув, как шатёр.
Один лишь шаг - и я в объятьях мглы,
Где, как колонны, высятся стволы.
Иду широкой просекой, порой
Бросая взгляд на лиственный покров.
Повсюду тьма, безлюдье и покой,
И даже океана грозный рёв
Не слышен здесь - он где-то там, вдали,
Чуть ощутим в дрожании земли.
Случайный звук, похоже, никогда
Не осквернял священный этот сон.
Едва-едва доносится сюда
Сердитый ропот поднебесных крон.
Неторопливо продолжаю путь,
Лесной покой стараясь не вспугнуть.
Пробит потоком света, как копьём,
Зеленый купол, и в прогал видны
Кусок небесной сини, а на нём
Дрожащий призрак тающей луны
И там, где облаков жемчужный дым,
Тень ястреба, парящего над ним.
Не в силах усмирить сердечный стук,
Я, утомлённый, падаю в траву;
Карнакским храмом** высится вокруг
Угрюмый лес, и, будто наяву,
Я слышу запах ладана сквозь сон
И вижу строй чудовищных колонн.
Сознанье отключилось; но пока
Ты замечаешь, как растет трава,
Как блещет паутинка паука,
Как папоротник листьев кружева
Расправил там, где моховой настил,
И как трилистник стрелы навострил, -
Ты в этот миг, возможно, ощутишь,
Что сердцем бесконечно одинок,
И этих заповедных просек тишь
Тебе откроет тайный свой чертог,
И ты, сдержав волнение и дрожь,
В него незамедлительно войдёшь.
О, я хотел бы встретить смерть свою,
Когда придет пора покинуть свет,
Здесь, в этом тихом сумрачном краю,
Не зная боли, горестей и бед,
Где б смог я, наконец, найти свой кров,
Став частью трав, деревьев, облаков.
Послушай! Там, над лесом, в вышине,
Поют ветра, и этим звукам в лад
Стволы, качаясь, словно в полусне,
Как мачты в ураган, слегка скрипят.
И кажется: вот-вот, ещё чуть-чуть -
И судно ляжет в дрейф, закончив путь.
___________________________
* Один из самых красивых национальных парков Америки, находящийся в штате Калифорния, почти сплошь покрытый древними лесами секвойи.
** Крупнейший Храмовый комплекс Древнего Египта, главное государственное святилище Нового царства.
Дерево моей жизни
В детстве саженец вяза вручил мне один садовод,
Чтоб я смог посадить его там, где охота придёт.
Его листья с узором по краю так нравились мне!
Лучшим деревом в мире мог, выросши, стать он вполне.
Я хотел посадить его в роще, на самом краю,
Чтобы ввысь он стремился, крепчая с ветрами в бою.
Всю округу в тот день исходил, но заветную пядь,
Что сгодилась бы мне для посадки, не смог отыскать.