У Магогина выдался свободный вечер. Желая провести его с пользой, взял с полки книгу, спрятал в стол будильник (чтобы не 'тикал'), включил спокойную музыку. Взгляд бродил по строчкам, нигде не задерживаясь, едва заметно вздрагивал левый глаз, выдавая напряжение ума. Что-нибудь понять не удавалось, буквы казались перепутаны, в слова не складывались. Щёлкал пальцами, чесал затылок, пожимал плечами. Не помогло. Долго пялился в одну точку - 'средотачивался'. За стеной, в громком телевизоре, братья Васильевы рассказывали про Чапаева.
Перевернул страницу - такая же дребедень. Поднимал брови, вытягивал губы, делал большие глаза, листал вперёд-назад. Включил музыку громче, чтобы не слышать выстрелы гражданской войны, достал увеличительное стекло, смотрел через него. Заметил на столе мёртвую муху, разглядывал, склоняясь всё ниже. Испугался увиденного, вырвал страницу, сложил кулёчком, спрятал неживое насекомое.
Закрыл книгу, выключил музыку, перепрятал будильник, прошёлся по комнате. Резиновые тапки противно скрипели. Снял их и на цыпочках прокрался в ванну. Показывал зеркалу язык, пил из крана сырую воду. Язык был красный, вода холодная. Вернулся, прыгая на одной ноге. Раскрыл книгу, водил пальцем по строчкам, шевелил губами, ёрзал на стуле. Закрыл книгу.
С улицы раздался детский плач. Подошёл к окну. Соседский мальчик обижал соседскую девочку. На подоконнике нашёл засохшую конфету новогоднего подарка. Конфета не разворачивалась. Стал грызть, выплёвывая на стол разноцветные бумажки. Брал каждую, расправлял и прикладывал к остальному. Пазл не сложился. Услышал в ванне незакрытую воду. Мыл руки, смотрел в зеркало. Язык синий, из-за конфеты, руки красные, из-за холодной воды. На улице снова заплакали. Соседские девочки обижали соседского мальчика.
Долго вглядывался в обложку, буквы значительно крупнее, но такие же непонятные. Ударил кулаком, из книги выпрыгнуло пыльное облако, опрокинулся недопитый чай. Отправился на кухню за тряпкой. Не нашёл, вернулся, раскрыл, заглянул, закрыл. Снова за тряпкой. Не нашёл кухню. Сердился, бил книгой по столу. Чихнул от пыли, потом чихнул просто так. Два раза чихнул от злости. Сбросил книгу на пол, включил музыку на полную громкость. Одел домашний халат, бегал по комнате. Туго затянутый пояс мешал дышать, не дышал шесть минут. Развязал пояс, с быстрого шага перешёл на укороченную рысь, потом кинулся в размашистый галоп...
За плечами бурка, на голове папаха, в руках шашка. Верный конь летит как птица. Разъезд 'белых'. Главный 'белый' спрашивает пароль и целится. Не растерялся, пришпорил верного коня. Верный конь не пришпорился, продолжал бежать 'абы как', а 'белые' догоняют. Решил напасть первым, чтобы обмануть страх и запугать бдительность. В руках бурка, за плечами папаха, на голове шашка. Враги разбежались, в разные стороны разбежались, 'кто куды'. Верный конь, который как птица, тоже разбежался, никак остановиться не может. Дёргал за гриву, закрывал халатом глаза могучего друга, пробовал душить. Не помогло, верный конь разбежался не на шутку, и скоро убежал вовсе. Без коня галопом не получалось, пошёл пешком, босые ноги противно скрипели...
Домой попал только к вечеру. В коридоре наткнулся на упавшую книгу, пнул. Она нехотя перелетела на другое место и нагло раскрылась. Наподдал ещё и устыдился. Лег на полу рядом, лежал, глядя в потолок, пока не замёрз. С трудом поднялся и посмотрел в окно. По улице шёл отряд остроголовых красноармейцев. Высунулся в форточку, хотел крикнуть, но забыл, как это делается и пристыженный всунулся обратно. Не зная, как быть дальше, склонился над книгой, и так стоял на четвереньках как собака или лошадь. Тут в голове прояснилось, и он понял, что томило, тревожило, мучило.
- Да я же читать не умею - прошептал Магогин и ему стало гораздо.