Watim : другие произведения.

Роман О Придурках.Книга1. 1.Неучтеный Человек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Молодежный шпионский триллер-пародия 1. Неучтенный Человек 2. Фатера Косолапого 3. Горные Лабиринты 4. Жар-Пожар 5. Три Кита 6. Список 100 7. Скинемся, Братья
  Валерий ТИМОФЕЕВ
  
  
  
  РОМАН О ПРИДУРКАХ
  
  
   в двух книгах
  
  
  
  
  Книга 1
  
  
  
  НЕУЧТЕННЫЙ
  ЧЕЛОВЕК
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
  
  АДВОКАТА АВТОРА
  
  
  События, описанные в романе, на что я очень рассчитываю, вряд ли привлекут вни-мание серьезного, вдумчивого читателя, тем более радеющего за судьбу нашей, а где-то и вашей Родины. В банно-прачечное и компромато-криминальное время, когда страну постоянно лихорадят гражданские войны олигархов-жидов с банкирами-евреями, взлеты и падения буратино-подобной валюты, особенно остро встает, в том числе и вопрос, о их чести и не нашем достоинстве, о мнимом благородстве и за-вуалированной порядочности и, наконец, - провинциальном патриотизьме (именно так!).
  Пусть не посчитает любезный читатель сюжет этого романа надуманным; героев и их судьбы бессовестно высосанными из грязного пальца и бездарной рукой художни-ка слова приукрашенными; концентрацию их в одном месте, даже больше - в одной от-дельно взятой каморке, на девяти с дове-ском квадратных метрах непростительной дерзостью, находящейся за гранью реально-го, мы смеем набраться наглости и утвер-ждать со свойственной нам, юристам, ар-гументированностью, что, да не написать нам больше ни одного тома врак, все здесь если и не голимая правда, то уж по крайней мере не отъявленная ложь.
  Дабы избежать бесчисленных судебных процессов, инициированных лицами, по-смевшими узнать себя в числе наших героев, мы посоветовали автору три меры предо-хранения (не считая общепринятой): первая - спрятаться за псевдонимом, зашифровав свое имя по таблице шифров, обнаружен-ных нами в одном из шифровальных блокно-тов одной из героинь романа; вторая - име-на главных героев оставить как в жизни, для правдивости, а фамилии бессовестно переврать, оставив для себя на всякий слу-чай отмазку -- мол, фамелии смахивают на не нашинские, с детства плохо с языками - в школе не было училки немецкого и из всех иностранных слов кроме 'Зитцен птицен нах береза унд геруф ку-ка-реку!' ничему иному не обучен; и последняя, то есть уже третья по счету отмазка - нигде в романе вы не найдете даже намека на то, что го-род, с которого начинается повествование - это Магнитогорск, университет, где про-исходит немало событий - бывший горный институт, затем академия, и только с третьей попытки технический универси-тет, профессор Лосев - Рогатов на самом деле носит фамилию Конев - Копытов, а столицей Родины специально названа Моск-ва.
   Итак, предупредив вас о том, что дальше читать не стоит, самых недоверчивых я зову вперед, на страницы этого непритяза-тельного шедевра узкой классической лите-ратуры.
  
  
  С уважением
  И по поручению того,
  кто несмело именует себя Автором,
   ответственный за все,
   что не грозит ответственностью,
   его Адвокат
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Г Л А В А 1
  
  
  
  НЕУЧТЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
  
  
  
  1. Неучтенный Человек
  2. Фатера Косолапого
  3. Горные Лабиринты
  4. Жар-Пожар
  5. Три Кита
  6. Список 100
  7. Скинемся, Братья
  
  
  
  
  1. НЕУЧТЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
  
  много лет тому назад
  
  (необходимое лирическое отступление)
  
  
  В излучине реки Юрюзань, пробивающей себе дорогу вдоль хребта Зигальга, спрята-лась заимка Рахима, лесного человека. По-селился он здесь без малого три десятка лет назад. Во время службы в армии участвовал в какой-то секретной операции на Тоцком полигоне. Шибко чего-то наглотался. Во избежание утечки информации его немного укололи. Или скушать дали, но точно не по голове, и не с размаху.
  Стал Рахим тихим.
  Людей чурался, ел только то, что на земле или в земле растет. Пил воду из луж, все хо-тел, как в сказке, козленочком или теленоч-ком стать. Знать, вода не той марки оказа-лась, не волшебной. Или кто спецьяльно назьму какого стороннего примешивал. Только не состоялось его превращение. А вот в психушку несколько раз забирали. По-держат маненько, покормят досыта, отмоют. Но все одно вскорости на бел свет выпустят. За тихость его и потому полную безвред-ность для устоявшейся власти.
  Надоело как-то Рахиму насмешки да ух-мылки земляков терпеть. Утрем в один день скорехонько собрался и незаметно в тайгу ушел. Насовсем. Как потерялся. Срубил из-бушку махонькую, выложил печку камен-ную, и стал жить внутри природы наедине с собой.
  А потом, вскорости, лет, может, через два-дцать лесного одиночества, народная власть вдруг подумала - а чего это неучтенный че-ловек в его, в государственном стало быть лесу задарма живет, бесплатно чистым воз-духом дышит, налогов не платит и до сей поры не при деле? Взяло и присвоило ему почти что дворянский титул лесника, а его лесной избушке высокое звание кордона. И даже на карту тайги маленьким пятнышком оприходованное место жительства пририсо-вало. А еще от великой щедрости своей за-крепило четыре каких-то квадрата непрохо-димых лесных угодий, чтобы он, значит, проявлял заботу и внимание. Для чего выде-лило в постоянную работу списанную за древностью слепую кобылу, рацию без бата-рей, и стабильный лесничий оклад сухим хлебно-консервным пайком, пятью пачками махорки и полпудом комковой нерафиниро-ванной соли.
  Так оказался Рахим при государственном деле. Четыре своих квадрата переименовал в Княжество 'Однако Рахима', даже надпись соответствующую на горбылине ржавым гвоздем нацарапал и к пограничной лесине приколошматил.
  Стали к нему изредка люди разные заез-жать. Кто по нужде личной, с его работой каким ни то боком связанной. Кто на охоту или рыбалку. А кто просто так, у костра по-сидеть, языком помолоть, уставшую душу от огня таежного пообогреть.
  Сегодня случайно Фарит забрел, - худо-сочный пожилой башкирин с тремя остат-ними зубами в огороженном редкой щети-ной рту.
  Работает Фарит на карьере, то ли сторо-жем, то ли хозяйственным курьером; сутки через двое его график. На работе отоспится, а в законные выходные по лесу одиноко ша-рагатится, воздухом таежным дышит, дни свои на земле продлевает. Фарит с Рахимом вроде как сродственники. Свояки по несча-стью. В 85-м Фарита на ликвидацию Черно-быльской аварии посылали. А потом на пен-сию выкинули, по состоянию полного от-сутствия здоровья. Вот он и пристроился на карьере, чтобы, значит, к маненькой пенсии приварок какой-никакой поиметь, с голоду-хи не околеть.
  Полностью олицетворяя себя частью при-роды, щедро продырявившей его своими невидимыми лучами, любит он о себе гово-рить в третьем лице.
  - Фарит поробил в энтих местах, Фарит тожь тута кажный камушек знает, - голой рукой ловко отправляет в костер выпавшую головешку. - Оне тута ямину копают к са-мому сердцу земли. А на кой, спрошу я тя, а? Не знаешь? То-та. Меня слушай. Я тебе все как есть обскажу.
  Рахиму что? Рахим слушает и молча кива-ет. Ему в глухом лесу всякая весть в новину, а живой человеческий голос так вообще в несусветную радость. Время от времени подносит к губам и старательно тянет из га-зетной самокрутки густой самосадошный дым. А потом выпускает его на волю и смотрит, как вкручиваются дымные струи в прозрачность воздуха и распадаются в нем до полного своего обесцвечивания.
  - Кладбишше тут будет.
  - Кладбище на такой глыбизне? - пере-спрашивает Рахим, но переспрашивает не за ради любопытства, а чтобы разговор под-держать. Не то обидится человек на твое молчание, подумает, не приведи бог, што неинтересное сказывают, и замкнется сам в себе. И чего? Цельными днями один-одиношенек, словом перемолвиться не с кем, и нате вам, доброму человеку уважения не оказал, еще и с им в молчанку поиграть удумал.
  - Ну, дыть, - наполняется важностью Фа-рит.
  - Там жа ж почти в километр ямина! - при-чмокивает лесничий.
  - Счас на восемьсот двадцатой отметке ко-выряются, - демонстрирует приближенность к государственной тайне Фарит.
  - И ково тама хоронить будут? Хтинозав-ров?
  - А ты мозгой пораскинь, ежли есть ишшо она, мозга.
  - В такую ямину сколь людёв положить можно, - Рахим напрягает лоб, шевелит гу-бами, - считает. Но быстро отступается, по-тому как задача эта не сможет математиче-ски разрешиться, пока не расскажет Фарит, как людев укладывать будут - штабелями или стоймя, и по скоку душ в ряд.
  - Ну, ты математик! Человек он что? На центер таких как мы с тобой, аккурат двое выйдет.
  - Выйдет, - отдымив очередной порцией, запросто соглашается Рахим.
  - А в тонне сколь, по-твоему?
  - Дак... это... счас... - сощурив один глаз, то ли от едкого дыма, то ли для стимулиро-вания мозговой работы, проговорил Рахим. - Тышшу на сто кладем, да потом ишшо на-половину... два десятка выходит.
  - Стомиллионную тонну породы когда до-были?
  - Едрить его... - большие числа в уме Ра-хима вызывали чувство умиления.
  - В энту ямину вся Азия с Китаем, Индией, Японией и... - хотел было еще поперечис-лять, да кончилась его география, - с остат-ними странами поместится, еще и нам с то-бой места останется.
  - Так для кого копают?
  - Балда! Не допер? - пытается выдавить из себя смешок Фарит. Но некоторая недоста-точность, а вернее почти полное отсутствие нужных для смеха зубов отзываются слабым кхекающим кашлем.
  - А то ты сам допер! - Рахим палкой воро-шит угли костра, подкатывает в пекло обго-ревшие головешки, отчего пламя, затихнув на минуту, разгорается с новой силой, отра-жается красно-желтыми всполохами на ли-цах мужиков, на траве и на обступившей их стене темноты. Черный от копоти чайник, звякнув проволочной ручкой, пыхтит чер-ным носиком, выбрасывая белесый пар. - Робишь тута, в энтой ямине, вот и знаешь все.
  Фарит хекает утробно, сбавляет гонора и ответствует привычным голосом.
  - Чернобыль на куски разбирать будут и сюда сваливать.
  - У тя завсегда так, чуть что, и сразу твой Чернобыль со всех дыр лезет. Прям как пе-рестоявшее тесто из квашни. Давай кружку, чай поспел.
  - Я те точно говорю! - настаивает Фарит и подставляет армейскую кружку под струю коричневого от березовой чаги чая.
  - Могильник, што ли, говорят, копают?
  - Ну да. Радиоактивных гадостёв. Со всёй вселенной повезут.
  - К нам под бок? Опять?
  - А то куда? Кто ишшо согласится за пар-шивые мани страну свою в помойку пре-вращать? Дураков ноне мало осталось.
  - Только не у нас.
  - Ну дыть! Тама у их Европа совсем близ-ко, немцев нервирует такое опасное суседст-во, вот оне и настояли, мол, ваше дерьмо, вы у себя и прячьте! Даже денег дали немеряно, чтобы, значит, мы енто наше дерьмо по-глыбже в себя упрятали.
  - Совсем тайга умрет.
  - Не умрет, - обещает Фарит. - В нашин-ских горах похлешше добра будет. У нас тут, почитай, урану как грязи после дождя. Горы оне каменные, оне все прячут, любую заразу как песок воду, очищают и скрозь себя обратно не выпускают.
  - Ладно, кабы так-то.
  - Не ладно, а так. Я те говорю, ты слухай. Я тута все пригорки с карандашиком своим облазил. Кой-хде подщелкивает, но чтобы шибко, ни-ни.
  - И чё эт значит?
  - А то и значит, что я те говорю, камень он в себя берет, а назад не отдает. Ученые тож про это знают. Как наши землекопы дойдут до километра вглубь гор наших, так и зачнут ссыпать туда. На то и железку проложили.
  - А ежели рванет, как в 'сороковке' ? Ку-да побежим?
  - Тама гадость всякую на землю сваливали и в озеро сливали. Вот и полетели брызги во все стороны. А тута внутро гор, да присып-лют сверху, - защищает ямину Фарит. - Случь чё, взрыв вглыбизну уйдет, к центру земли.
  - Это ж скоко денег за просто так угроба-стано?
  - А че ты чужие немецкие деньги счита-ешь?
  - Дык их жа можно было по-умному сис-пользовать, - расстраивается Рахим, - для людей разных пользительно.
  - Маху наши правители дали, у тебя не спросили.
  - Спросили бы, и семь лет копать не при-шлось бы, - подпускает туману в разговор Рахим.
  - Ты, што ли знаешь лучше их? - щурит глаз Фарит.
  - А и знаю, - отхлебывает Рахим обжи-гающий губы кипяток. - Хошь, и тебе пока-жу.
  - Такой умный... Чё ж не в Кремле си-дишь?
  - Ну ты загнул, - кхекает наподобие смеш-ка. - А то там умные сидят...
  Рахим затянулся поглубже, вытягивая жар из последних зернышек самосада, окутался дымом как туманом. Загасил огрызок газеты черными пальцами, предварительно намус-лякав их, и сказал не в тему.
  - Давай, завтре в екатерининский завал сходим.
  - Че я там не видел?
  - Я берлогу надыбал.
  - С Хозяином? - загорелся Фарит. - Мне б жиру медвежьего б со стаканчик. Говорят, радиацию выводит.
  - Не-а, Хозяин выспался и по делам своим ушел.
  - Жалко.
  - Но кой чё интересное за собой оставил.
  - Чё? - загорелся Фарит.
  - Придем на место, там и покажу. Ты тока фонарей ваших пару штук прихвати. И этот карандашик твой, который щелкает.
  
  
  2. ФАТЕРА КОСОЛАПОГО
  
  
  Под берлогу Мишка приспособил неболь-шое, метра на два, углубление в скале.
  Рахим раздвинул кусты можжевельника, прикрывающие вход в пещерку, полыхнул фонарем вовнутрь - пусто. Зашел, согнув-шись в глубоком поклоне.
  Фарит без лишних оглядок последовал за ним.
  - Ну, чего скажешь? - спросил Рахим, видя некую растерянность в друге.
  - Повезло Косолапому. Знатную фатеру себе надыбал, - признал Фарит.
  Внутри было темно и просторно. У левой стены фонарь высветил постель из примя-тых еловых лап. Под ногами и на постели рассыпаны камни, некоторые с медвежью бошку величиной. И полное отсутствие Мишкиного запаха, хотя зимовал он здесь, судя по внушительным запасам окаменелого добра, не один сезон. Где-то щель в скале спряталась, естественная вытяжка воздух чистит.
  Фарит лесной человек. Ему минута или пять потребны, чтобы обсмотреться, камни-валуны с места на место перекатить. А уж потом и глаза в потолок уставить.
  - Обвалилась берлога-то, - заметил иссле-дователь. Фонарь пополз по крутой стене... и потерялся в вышине.
  - Ну да, - подтвердил Рахим. - И, вроде как на его, на спящего.
  - Не зашибло?
  - Я смотрел, крови не нашел. Но досталось малость, шерсть зацепило. Вон на той бу-лыжине, - тронул ногой камень с острой кромкой, - клочья висят.
  - И с чего бы это стенка завалилась, - спросил скорее себя, чем напарника Фарит. - Землетрясений в наших краях сроду не бы-вало. Горы старые, сформировавшиеся, оне более не растут, а рассыпаются.
  - Зато на вашем карьере взрывают час-тенько, - напомнил Рахим.
  - Так это за сколь отседова будет?
  - Сколь ни сколь, а когда порода еле дер-жится и чиха может хватить.
  - И то верно.
  Из кустов можжевельника прилетел шу-мок.
  - Гля! Кто это там лазит? - вскинулся Ра-хим, подвигаясь к лазу.
  Покатились по косогору потревоженные камни и едва уловимый рык оступившегося зверя вкатился в пещерку.
  - Никак сам Хозяин возвернулся, - дошло до мужиков.
  Они заоглядывались, выискивая орудия - вдруг, придется отбиваться от лохматого!
  - Пошуметь надо, он испугается и не вой-дет сюда.
  - Скажешь тоже! - Фарит опыта поболе имеет. - Сюда не войдет, но уж точно в кус-тах схоронится и ждать нас будет. Он запах человечины, небось, давно учуял!
  - И чего нам делать?
  - Верхом уходить будем!
  Фарит зашарим фонарем по стенам, ища тропку.
  - Вот здеся были ступени, пока верхние камни не выпали, - показал Рахим. - Давай эти валуны откатим.
  Шум, который они создали, как и рассчи-тали мужики, остановил медведя, но про-гнать не прогнал. Помогая друг другу, доб-рались до закраины лаза.
  - Ну, теперь мы от него уйдем! - обрадо-вал Рахим.
  Они сидели на камнях у щербатого про-ема. Фарит посветил фонарем, но даже сильный свет шахтерской лампы не мог вы-явить размеров раскинувшегося впереди провала. Спуск вниз до каменного дна еще был виден, усыпанное каменной крошкой плато терялось в метрах трех от провала уходило в темноту. А верх, сколь ни шарил фонарь, так и остался тайной за семью печа-тями.
  - Сколько ж тут этажей построить можно? - восторженно сказал он, тыкая острым лу-чом в темноту. - Гля-кось! Воздух какой свежий! И водой веет, и прохладой.
  - Мож, река близко? Или озеро подземное?
  - Тут, должно быть, и зимой и летом один климат.
  - Ну, это завсегда так. В горах самые луч-шие естественные холодильники.
  - Ты тута уже лазил? - задал главный во-прос Фарит.
  Рахим посидел молча, собираясь с мысля-ми, снял с плеч котомку.
  - Один-то далеко ли пойдешь!
  - Ну да, одному и сгинуть недолго, - согла-сился Фарит. - И все ж, доколь слазил?
  - Не скажу, чтобы совсем далеко, а так, на пару сгоревших факелов побывал. Дале ид-тить страшновато.
  - И чего нашел?
  - А чего тут найдешь! - хитро прищурил-ся. - Камни под ногами, камни по бокам. И конца-краю им не видно.
  - Ну, камни - они тож разные бывают, - уловил Фарит интонацию Рахима. - Чего бы ты меня звал сюда, если б тут одни простые булыжники валялись?
  - Ты в их чуток кумекаешь, а я вот только серый от зеленого отличить могу.
  - А зеленый какой? - загорелся Фарит. - С белыми или с желтыми прожилками? Бле-стит или мутный?
  Рахим замолчал, укладывая на коленях за-плечный мешок.
  - Я веревку взял. И меловой камень тожь, будем на стене стрелы рисовать.
  - Ну, тогды не потеряемся.
  - Вот по этому укосу я на веревке спускал-ся. Там на стенах мои метки увидишь.
  Веревка, охватив торчащий на уступе ка-мень, змейкой полетела вниз.
  3. ГОРНЫЕ ЛАБИРИНТЫ
  
  
  Цельный месяц лазили Фарит с Рахимом по пустому нутру горы. В подземелье на-шлось столько всего интересного, что Фарит даже спецьяльно отпуск себе оформил.
  После долгих скитаний нашли главное те-ло пещеры, - каменный свод высотой боль-ше тридцати метров и без малого километр в поперечнике. Десятки больших и малых от-ветвлений уходили от этой природной по-лости. Одни выводили в небольшие пещер-ки, сухие, либо с озерцами прозрачной воды. Другие упирались в скальные нагроможде-ния. А иные уходили в бесконечность, и пройти по ним не было никаких возможно-стей. Потому как на пути вставали либо за-валы, либо провалы. Дорогу трактором еще не выровняли, мосты не прокинули, асфальт не положили, а трамвайное движение пус-тить забыли.
  В двух местах пещерная полость выходила наружу. Единажды увидели высоко - камень не добросить, - световую полосу, наискось падающую на стену. Долго спорили, где это, пока не пришли к согласию. В другой раз боковой проход вывел к светящейся щели. Попытались расковырять, скальная пластина топору не поддалась. Тогда Фарит молотком пожертвовал. Привязал его к веревке и, по-сле нескольких попыток, выбросил-таки его в щель. Найдут молоток, проход пробьют, и не надо будет по подземным лабиринтам всякий раз в темноте пробираться.
  Вечерами Фарит долго пыхтел - в отбле-сках кострового пламени рисовал каранда-шом в своем блокноте вновь обследованные участки, пытался выстроить правильную пещерную карту и описать очередную на-ходку.
  - Нам с тобой ни в жисть все не обсмот-реть, - подвел он итоги очередного дня. - Чем больше лазим, тем больше нового от-крывается. Никак через весь Уральский хре-бет пещерина проползает.
  - Ну, дык, - гордый за свое первооткрытие, отозвался Рахим, - вона какое хозяйство. Королевство цельное, или, скажем, царст-вие.
  - Царство! - поправил Фарит.
  - Какая разница то?
  - Царство - это как государство. В ём ты можешь жить, я, другие люди. А царствие... вот крякнешь ты, к примеру, насовсем, и скажут тебе на прощание, как пожелают - царствие небесное.
  - А! - понятливо кивнул Рахим. Затянулся пару раз, обдумывая чего-то, головой пока-чал, руками покрутил и выдал. - Можа, по-зовем кого в помощники? Или в райцентре властям обскажем о находке?
  - Как только, так сразу, - охотно согласил-ся Фарит.
  - Как только чего?
  - А как найдем чего пользительного.
  - Для кого?
  - Для себя! Не для дяди чужого.
  Блокнот он сноровисто крутил то влево, то вправо. Заместо линейки у его была верхняя крышка пластмассовой коробки из-под ша-шек. Он шевелил малокровными губами, высчитывая маленькие клеточки на бумаге, ставил карандашом точку и, напряженно раскрыв рот, соединял точки тонкой гри-фельной линией.
  - Мы же в сердце горы ковыряемся. Вдруг там уголь каменный, руда железная где най-дутся? А то и золото с алмазами. Я для чё образцы пород беру, а? Я ж в них маненько того, кумекаю. В нашей котловине какой только разности не попадалось! Как-то даже изумрудный камень нашли!
  - Настоящий?
  - А хто его знает. Но здоровый. С баранью голову. Приехал бородатый мужик из Миас-са, из геологического музея, насквозь весь ученый. Полазил в том месте, где находку обнаружили, несколько ящиков породы на-ковырял и с собой увез. Ему даже машину большую дали, чтобы, значит до места дос-тавить. А он еще наказал нашим - всю поро-ду с энтого краю в отдельный отвал склади-ровать, штобы они потом ее проверили.
  - Ну а мы с тобой не зря лазим? - полюбо-пытствовал Рахим, - толк какой ужо есть? Или пока впустую?
  - Вот, медный колчедан золотые жилки пробросил, - берет в руки Фарит камень размером с кулак, - это мы с тобой на треть-ем участке нашли. Вот в энтом, - меняет колчедан на ощетинившийся пирамидками булыжник, - хрусталя кристаллы, у соляного столба порода сама наружу вылезла. Там кристаллов густо понатыкано, мож вся гора хрустальная!
  - Это ж тогда можно тут смело хрусталь-ный заводик ставить! - восторгается Рахим и глазки его блеском алчности покрылись. А для чего? Будь Рахим счас трижды богаче самого богатого человек на земле, скажем даже самого Билла, который компьютерный Бог, все одно бы ни на что не променял свою лесную заимку и чистый таежный воздух. Сжился с природой, ни одного дня вне ее прожить не может. Как тось позвал его Фа-рит в Белорецк, домой к ему съездить, в го-родскую квартиру. Поспать на нормальной постели, в ванной отмокнуть, поесть еды человеческой, не на костре приготовленной. Какой там! Рахим к вечеру на стенку лез, как малое дитя, оторванное от мамкиной титьки. А в ночь, когда уже спать легли, зашелся кашлем - дышать ему, вишь ли, нечем! Ски-дал свое барахлишко в катомку и пешедра-лом в лес свой убёг.
  Вот ведь как человечище устроен! Живет себе, обходится малым и счастлив от этого. А и в ём черная метка сидит. Как замаячило перед глазами огоньком переливчатым зла-то-серебро, даже не оно само, а только его проблеск, враз в чистой душе лесного чело-века, как пена на мясном бульоне, грязь вся-кая полезла. Собрать ее черпаком и выбро-сить, пока не закипела вода и грязь эта, скомковавшись, на дно души неудалимым осадком не осела.
  - Еще-то чё есть?
  - В энтом ответвлении, ну, где мы в озеро седни свалилися, помнишь?
  - Это ты свалился, я токо ногой одной по-пал. Вода там ледяная, минус сто градусов, меня как обожгло.
  - Дурак ты! - подсмеивается Фарит, - вода даже подо льдом не бывает ниже плюс че-тырех.
  - А потом?
  - Потом уже в лед или в снег преобразует-ся. Физика. Пятый класс!
  - Ишь ты.
  - Как бы мне не околеть с ледяного купа-ния-то энтого... Ну, дыть, ладно не то, - ус-покоил себя Фарит и поведал еще об одном открытии. - Мрамор там черный во всю сте-ну от пола до потолка. Вдруг на поверхность вылазит этакая глыба? Его ж можно будет запросто с земли выковыривать. А черный мрамор, я те скажу, это знаешь чё?
  - Ну, чё?
  - Это такая хреновина, которой в мире, почти што нет нигде. Всего, можа, в двух местах его добывают. Или в трех. Редкость большая. Ох, он и дорогущий!
  - А чё мы дальше по соляному развалу не пошли, а? Там жа вон какая агромадина пус-тоты открывалась. И сама подсвечивается.
  - Ну, ты чё? - упрекнул Фарит. - Я ж тебе показывал!
  - Чё ты мне показывал?
  - Ну, карандашик.
  - И чё он, твой карандашик?
  - Шшолкает, аж зашкаливает. Радиация там астрашенная. Там, похожа, или энергия земного ядра наружу рвется, или урановые руды какие.
  - Ты чё, боиссься? Мало на своем реакторе хватанул?
  - Тогды не спрашивали, построили в ше-ренгу и айда, вперед и с песней.
  - И меня не спрашивали.
  - Ты как хошь, а я еще малость побегать по земле хочу. Особливо счас, когда впервой интерес какой к жизни появился, смысел впереди замаячил.
  - А золото есть? Золото? - усилил вопрос Рахим. - Его ты не нашел покеда?
  - Золота пока не нашел. Но колчедан этот медный с им как раз дружбу водит. Где один, там и второго гляди. Тока оно ж кус-ками под ногами валяться не будет, его ж добывать надо.
  - Переплавлять?
  - Мыть породу.
  - А-а-а! Знать, пока ничего путнего, - по-зевнул Рахим.
  - Ну не скажи! Полно всего. Уголь каме-енный, мрамор опять же черный, хрусталь горный, колчедан вот этот, значит, медь можно плавить.
  - И-э-э, это не про нас, - махнул безнадеж-но рукой Рахим, - это заводы ставить надо. Тут миллионы денег нужны. Нам бы что по-проще бы сыскать.
  Фарит самое интересное напоследок берег, оттягивал представление сколь мог.
  - Тут вот хреновину одну проверить бы надо бы, - сладким голосом сказал.
  - Скусную? - встрепенулся Рахим.
  - Еще какую, - и мечтательно закатил глаза к звездному небу. - Вот кабы я, скажем, в Америках жил, или в Австралиях, я бы, ну, к примеру, вон энту мраморную глыбину на себя зарегистрировал, и разрабатывал бы ее, и богатеем стал бы б. Или хрустальную фаб-рику построил. Его ж там немерено. Почи-тай скала цельная.
  - Капиталистом стать хошь? А денег где столь возьмешь?
  - У них там все по другому делается. Есть у тебя, скажем, твоя законно оформленная глыба, и никто на ее даже глянут завистливо не может, потому как частная собствен-ность. Глыба есть, а денег, чтобы расковы-рять ее нет. Ты зовешь к себе товарищей, ну, акционеров по-ихнему, с деньгами люди-шек. Вроде как в долю. Дело на ноги ставит-ся, а прибыль промеж всех делится.
  - Вот оно как!
  - Я бы и тебя с собой взял.
  - В капиталисты?
  - Тебе б только ругаться. Чего сразу в ка-питалисты? В бизнесмены, в предпринима-тели. Мы нашли, - хотел сказать, что пещеру нашли, но нашел то ее один Рахим, потому поправился, - в твоей пещере залежи полез-ных обчеству ископаемых, вон хотя бы мед-ную руду. Правда, мало ее, бедное месторо-ждение. А вдруг? Но кой чего уж точно на-шли. И давай пока промежду собой все дер-жать будем.
  - Долго?
  - Ну... пока чего хорошего... чтобы можно было сразу в какой капитал превратить, не найдем.
  - Ты про золото?
  - Лучше.
  - Серебро, что ли? - Рахим не знал, что может быть лучше золота.
  
  
  4. ЖАР-ПОЖАР
  
  
  - Гля-кось сюда, - позвал Фарит, разжимая кулак и вытягивая ладонь к огню.
  Рахим подслеповато прищурился, чего там такого быть могёт? Маленький осколок стекляшки не больше горошины поблески-вал на изрытой глыбокими морщинами ла-дони Фарита.
  - Чё ето? - у Рахима приостановилось ды-хание. Он чего-то уже понял, но еще окон-чательно не осознал.
  - У тя там бутылка пустая была, 'бомба ', - уточнил Фарит, - принеси-ка.
  Рахим шустро, как молодой, сбегал к из-бушке, достал из-под крыльца грязно-пыльную многолетней давности посудину, вытер ее о штанину и, вцепившись намертво в горлышко, понес на вытянутой руке.
  - Держи крепше, - приказал Фарит.
  Рахим перехватил свободной рукой за до-нышко бутылки, уперся широко расставлен-ными ногами в землю.
   - Не обхезайся, - всхохотнул Фарит. - Чё так расстарался? Я те не бульдозер, не утол-каю.
  Он осторожно, сложенными в щепоть двумя пальцами захватил маненькую стек-ляшку, чирканул ей по темно-зеленому боку бутылки. Сотни мелких стеклянных брызг просыпались на траву, оставляя в свете ко-стра искрящуюся огоньками пыльную до-рожку. Оба уткнули носы в глубокую с мо-лочным оттенком царапину на бутылке. По-том Фарит бережно вернул маленькую стек-ляшку на шершавую ладонь и крепко сжал пальцы в кулак. В глазах обоих мужиков отражались яркие всполохи костра.
  - Алмаз?! - не спросил, а выдохнул одни-ми губами Рахим.
  Фарит повертел бошкой, оглядываясь. То ли кого увидеть боялся - вдруг подслушают, то ли дух переводил, с мыслями собирался. Блуждающими глазами натолкнулся на сморщенное лицо Рахима и, вторя ему, та-ким же шепотливым голосом подтвердил.
  - Алмаз!
  - Хде надыбал? - голос Рахима просел до последнего хрипа.
  - У родника, где перекусывали.
  - Много тамакось?
  - А я почем знаю? Увидел, сверкает под фонарем, поднял.
  - Чё ж сразу не сказал-то?
  - Об чем?
  - Ну, что нашел.
  - Так я много чего нахожу, все в карман тащу, - ответствовал Фарит. - Тама разве про все сразу прознаешь? Надоть и в лупу рас-смотреть, и на зуб попробовать.
  Но Рахима его оправдания не успокоили.
  - Надо было тама все облазить, а не таш-шиться черт те знает куда, в отрог энтот пустопорожний.
  - Терьча знаем, что эт такое, терьча и об-смотримся по-настоящему. Кажную песчин-ку переберем, - пообещал Фарит и, словно вспомнил что, или только что придумал. - Мы вот что сделаем! Будем песок сюды вы-носить и в дневном свете его перевораши-вать, штоб не пропустить ни одной, кото-рые... Оне ж как крупинка малая, зернышко ячменное, а стоют сколь!
  - Ну дык, - повеселел голосом Рахим. Он взгромоздил корявые ладони на задранные колени, придавил их грудью, подавшись к костру, и уставился на язычки пламени. Ка-кие-то небольшие мысли крутились в его угловатой голове. Следы этих мыслей пере-катывались по лбу валиками-морщинами, отчего брови то наползали на глаза, почти пряча их, то взлетали вверх и в стороны. В эти минуты кожа на лице разглаживалась, а кончик шершавого носа бледнел.
  - А чё с им, скажем, исделать можно? Куда его, скажем, деть можно, чтобы, значит, чё купить потом?
  - Алмаз куда продать?
  - Ну.
  - Тут крепко подумать надо, штоб не про-гадать.
  - И чего? Ты еще не думал?
  - Верст сто пятьдесят на север городок есть махонький, Куса называется. Там заво-дик есть, как раз по алмазам работает, ог-ранку им делает. А владеет заводом артист один московский. Ну, у его еще папанька книжки всякие пишет, про дядю Степу, там и про гимн.
  - И чего?
  - А ничего! На него надо будет выходить. Только сперва давай насобираем. А то вдруг там и нет ничего больше?
  - Ну не один же ж он в таком раздолье! Я тебе вот что скажу, - придвинулся к другу Рахим. - Ты ж речку нашу, Кадыш, знаешь?
  - А то!
  - В ее верховьях, ну, где она из горы нача-ло тоненьким ручейком берет, ишшо в про-шлом веке алмазную россыпь находили. А потом, я в школе учился, говаривали, што аж штук с полста мелких алмазиков отковы-ряли.
  - И чего?
  - А ничего! Заглохло все. Но разговор в народе нет-нет да вспыхнет с новой силой и лезут ковырять и дно ручья, и гору самую. Да только пока все впустую.
  В эту ночь на Фарита напал жар, сказалось купание в ледяном озере.
  Рахим напоил его брусничным отваром, обмазал некоторые ответственные за здоро-вье части тела густым барсучьим жиром, укутал по самые глаза стеганым одеялом.
  И засобирался.
  - Куда тебя? - негромко спросил Фарит. У его даже сил не оставалось закончить при-думанную фразу. 'Понесло' он не сказал вслух, только прошевелил обсушенными губами.
  - Дык ето... к роднику сбегаю... - На Ра-хима от возбуждения напал трясунчик. Он с самого раннего своего возраста не суетился так, не хватался за все подряд быстрыми ру-ками, - погляжу малость... вдруг есть чё.
  - Слепой ты... - попытался утихомирить его Фарит, - и чё увидишь?
  - Чё надо, то увижу, - ответил Рахим.
  Вооружился всем нужным струментом, фонарями и убёг торопко.
  Фарит не помнит, сколь дён болел. То проваливался в глыбокий бессознательный сон, то выплывал, расслабленный до невоз-можности пошевелить ни одним членом, даже язык безвольно прилип к щеке. Барсу-чий жир ослабил его и вытянул через ту беспомощность всю холоднюю пещерную хворь.
  Однажды он просто проснулся и легко встал на ноги. Времени было к обеду. Он вспомнил, как Рахим утресь очередной раз уходил на поиски.
  Посреди стола стояла старая консервная банка - ее завсегда как пепельницу исполь-зовали. Только сейчас она была вымыта и почищена до тусклого желтого блеска. А на дне ее тонким слоем посверкивали некото-рые прозрачные стекляшки. Фарит высыпал их на ладонь. Многие не уместились и про-сыпались на почерневшие от времени доски стола...
  Эту ночь в избушке Фарит ночевал один.
  И следующую.
  А потом заволновался, обсмотрелся пов-нимательнее, послушал радио, чтобы в днях определиться, и прознал, наконец, сколь все таки дён прошло, как он заболел и впал в беспамятство.
  И все понял.
  Рахим, почитай уж неделю как пропал. Знать, с концами. Либо насовсем заблудил-ся, либо другая какая напасть приключилась. Собрался, было, искать пойти, но ни одного фонаря не нашел, ни веревки - все бедолага с собой навсегда унес.
  Остался у огромного подземного царства один Свидетель.
  Один Хозяин.
  И единоличный Царь.
  И быть бы ему таковым навсегда, если б не сболтнул, - то ли хвастовства за ради, то ли от тоски по утерянному другу-товарищу. Али показал кому переливающиеся тысяча-ми огней маленькие стёклушки.
  Добрые люди донесли интересные вести куда надо. Любят у нас на удачливого соседа без злобности стукануть.
  Приласкали Фарита ушлые люди, кому-то товарищи майоры, а кому-то граждане на-чальники, закрыли в темной пустой комнате. Для острастки недельку подержали без света и людского общения, на вкусной застояв-шейся в старой кадке воде и мягкой корочке прошлогоднешнего хлеба. А потом он радо-стно и благодарно все, что знал и не знал, скоропалительно им высказал. И чертежи пещеры подарил, и самую наипоследнюю думку из головы на стол выложил.
  И стало ему так легко, что ни в сказке ска-зать, ни пером описать. И дурные капитали-стические мысли не тревожат, и ноша цар-ская больше на худенькие плечи не давит.
  И жисть-то без секретной тайны светлее и пронзительней.
  Упал он с радости на землю теплую, при-жался щекой к травинке шелковой, и улете-ла душа его освобожденная навстречу другу потерянному Рахиму.
  
  * * *
  Так и не узнал Фарит, что ему с его наход-ками суждено было перевести историю Рос-сии на новые рельсы...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  5. ТРИ КИТА
  
  
  Оперативная информация
  
  (единственная часть в романе, стилизо-ванная, или, правильнее, стерилизованная под серьезную, потому как нельзя о таких важных господах говорить так, как мы себе позволяем говорить об аспирантах, профес-сорах, шпионах и остальных - с иронией. тем более информация-то оперативная, почти документальная!)
  На двери маленького кремлевского каби-нета застенчиво сверкала скромная восьми-килограммовая золотая доска со скромной надписью: 'Глава Администрации П-та'. За скромным на пятьдесят скромных персон столом, перенесенным сюда из зала заседа-ний царя Александра I, сидели три скромно одетых господина.
  Я не стану вам описывать их подробно. Скажу только, что один господин, который Лысый, был похож на руководителя прези-дентской администрации; второй господин видом не русский, наверное, Калмык, на зятя первого президента России; а третий госпо-дин дня два Небритый, на губернатора Чу-котки, добровольно или принудительно променявшего солнечный Израиль на веч-ную мерзлоту Крайнего Севера.
  Скромность господ подчеркивалась не только скромной одеждой.
  На Лысом были часы, сравнимые по стои-мости с новым 'Мерседесом' Е-класса.
  Заколка для галстука у Калмыка тянула на среднюю трехкомнатную квартиру в районе Ленинских гор.
  Легкий перстенек на тонком пальчике Не-бритого стоил часов и заколки вместе взя-тых, а на сдачу можно было бы безбедно прожить пару годиков на его исторической родине всему вашему десятому классу вме-сте со шнурками-родителями и проголодав-шимися по бесплатному отдыху учителями.
  Стенографистка, призванная увековечить для потомков судьбоносное совещание, от-просилась в баню с начальником службы безопасности. Поэтому стенографический отчет о встрече для истории государства Российского в архивах Кремля не сохранил-ся. Но сохранился на магнитоносителе у то-варища майора. Не у Барбосятинова, про которого мы вам еще много чего расскажем, у другого. Там, где надо, майоров как собак нерезаных. На каждого из нас по своему, индивидуально прикрепленному и лично заинтересованному отыщется.
  - Вы за президентскими рейтингами сле-дите? - с порога, не дождавшись, когда гос-ти рассядутся в мягких старинных креслах и настроятся на деловой разговор, задал во-прос, определяющий больную тему сего-дняшней встречи, Лысый.
  - Тебе какие надо? Ты скажи, мы сделаем, - скривил губу никогда не улыбающийся перед теми, кого он считал ниже себя, Кал-мык.
  Его выставляемая напоказ важность поро-ждала много сплетен и анекдотов; была притчей во языцех не только в Администра-ции, в Думе, в Совете Федерации, но и в обществах геев и лесбиянов демократиче-ского толка, упорно возглавляемых прямы-ми потомками Чуков и Геков и стародвор-ской столбовой коробочкой. Он знал почти все, что о нем говорили заглазно. Поговари-вали, и небезосновательно, что многим слу-хам о себе он сам давал ход, через толпы состоящих при щедрой руке подхалимов и выдвиженцев, исповедуя принцип: чем больше и скандальней о тебе говорят, тем полезней для дела. По тем же слухам был так богат, как имеет право быть богат только султан, почивающий на собственных нефтя-ных разливах. Источником благосостояния была не природная сметливость и коммерче-ская опытность. Источником благосостояния был доступ к волосатке самой богатой доче-ри государства.
  Небритый был полной противоположно-стью. С его молодого лица с огромными вы-валившимися на щеки глазами не сходила слащавая улыбочка. Она не раз помогала ему на первом этапе накопления криминаль-ного капитала. Брал в пору галопирующей инфляции немереные кредиты, прокручивал их. Строил пирамиды величиной с вавилон-ские башни. Открывал инвестиционные фонды, собирал у доверчивого населения миллионы ваучеров, которые ловко при-строил с огромной пользой для себя, а фон-ды так же ловко похоронил, подарив взамен вкладчикам до конца их дней веру и надеж-ду на то, что когда-то они хоть что-то да по-лучат... 'может быть... потом...' Он, по заискивающе улыбающемуся лицу было видно, чувствовал себя очень виноватым перед надутым им народом. Сейчас богат и положением высок, а улыбается по-прежнему. Каких только специалистов не нанимал, чтобы маску на роже сменить, сте-пенности, да хотя бы серьезности прибавить. Не получилось. Ни один маг не смог рабо-лепную улыбочку вытравить. Люди добрые подсказали, отпустил небольшую щетинку на лице, все не так холопство бросается в глаза. Он и большую бороду отпустить пы-тался, думал спрятаться за ней. Вышло во-обще что-то козлиное. Плюнул, и думать перестал. Это ли главное? Главное - не вы-совываться: меньше шишек, больше орехов. Вот и на реплику Калмыка не раскрыл рта, но частым морганием слезящихся глаз пол-ностью поддержал сказанное.
  - Не умничай, - Лысый был явно за стар-шего в своем кабинете. - Я тебе на твой ящик вчера сбросил информацию. Опять не читал? - так учитель спрашивает у ленивого ученика.
  - Ты знаешь, сколько ко мне всего прихо-дит! - поковырял заусенец на указательном пальце. - А вчера я со своими орден обмы-вал. В тесном семейном кругу, - внес важное уточнение.
  'Даже здесь, мерзавец, ущипнуть пытает-ся, - скрипнуло в душе Лысого. - А то не знает, что у Папы уже не та сила! Но лиш-ний раз не напомнить окружающим - откуда он сегодня родом, это ж как удержишься?'
  - По моей линии сбросил, - уже с жестки-ми нотками в голосе произнес Лысый. - Ко-гда ты научишься современными средствами связи пользоваться? Привык к телефонам да к листочкам на столе. А телефоны твои все у питерских на прослушке!
  - А бумажки на столе у питерских на про-глядке, - съерничал Небритый.
  Он тоже недолюбливал Калмыка и, в от-личие от Лысого, служащего государству и потом уже себе, не обязан был скрывать свою нелюбовь. Ему легче, он служит сна-чала себе и только потом, в качестве хобби, государству, но опять же для того, чтобы вкуснее себе служить было. Да и особен-ность у него была. Своя. Маленькая. Он всех понемногу недолюбливал.
  - Ну ладно, ладно, - повинился через отто-пыренную губу Калмык. - Принял. К сведе-нию. Поехали дальше. Анекдот про Чубай-чупса слышали?
  - Чего он опять выкинул? - любил Небри-тый всякую чепуху коллекционировать, что-бы потом, при случае, на каком-нибудь приеме других осведомленностью удивить.
  - Женится.
  - На ком?
  - На внучке Великой княгини Анастасии, правнучке государя императора Николая II.
  - Еще ж не доказано, что княгиня выжила!
  - Доказано, не доказано, какая разница? - усмехнулся Калмык. - Если Толику приспи-чило, все докажут, даже что Солнце вокруг Земли с завтрашнего дня кружиться начина-ет.
  - А на кой ему это?
  - Монархию в России возрождать удумал. Власть есть, бабки есть. Фактически Царь, а до сих пор некоронованный. Он и закон в Думу о реставрации монархии уже внес, и прохождение по комитетам проплатил, что-бы рогаток на пути не ставили. Бабла отва-лил - немеряно. Специально под этот закон тарифы на энергию вдвое поднял. Так что принятие - вопрос времени. А пока к свадьбе готовится, подарки невесте покупает. - Кал-мык зевнул коротенько, повел плечами. - Чего ты мне про П-та сказать хотел?
  - Рейтинг нашего дзюдоиста упал. И упал резко.
  - Поднимем, - словно собирался поднять упавшую на пол ручку, не выказал беспо-койства фригидный Калмык. - Всех-то де-лов. Завтра дам команду Косте Первому, пусть постарается. Сколько тебе сделать, чтобы голова не болела?
  - Не так просто, - Лысый никак не хотел уходить со скучной темы. - И даже, скажу я вам, очень не просто это сделать сейчас. Кто-то в пику нам играет на понижение. И игру ведет серьезную. Я бы сказал грамот-ную игру. Раскрутил в прессе экономиче-ский обзор - рост у нас, сами знаете, отри-цательный. Завел кого надо. Нашептали на ухо П-ту, он поворчал для виду.
  - А чего ему еще оставалось делать? - хмыкнул Небритый.
  - Он у нас послушный, место свое знает, - добавил полупрезрительно Калмык.
  - Знал! - зло процедил Лысый. Собеседни-ки начали его заводить. Ну, никак на серьез-ный разговор не настраиваются. Все где-то витают. А то у него своих дел мало, с ними тут шашни разводить?
  - Что значит - 'знал'?, - Мы его на кой черт ставили заместо Папы? Четырех пре-мьеров поменяли, пока его, нам угодного, и все наши условия согласного, нашли. Ему чего велели делать? Перед экраном мельте-шить и нам не мешать!
  - Кому не мешал?
  - Нам! Нам не мешал! Мы поменяли икон-ку для народа. Остальное должно остаться как прежде. И ты, между прочим, дорогой мой, за этим при нем и приставлен.
  - Дорогой мой, - передразнил Лысый, - власть штука хитрая. Вот так вот дашь чело-вечку порулить немного. Он только взялся за штурвал, и очень быстро думать начина-ет, что это он самый лучший водила. А когда тебе еще во все уши друзья-товарищи жуж-жат - 'левее' или там 'правее'.
  - Дергаться начал?
  - Обижаться. На Мишу-два процента на-ехал, - высказал осведомленность Небритый.
  - Выбрал момент, когда камер не наших много собралось, губу оттопырил, кулачком по столу постучал, чтобы растрезвонили на весь мир - вот, мол, какой он у нас, никого не боится! - добавил Лысый.
  - Это ты виноват, - безапелляционно зая-вил Калмык. - Усыпил он тебя своей покор-ностью. Два года тихо сидел. Ты и рассла-бился! Я что говорил? Фильтруй его базар! Пусть твои всё снимают и перед эфиром чистят. На кой хрен вы всех этих телевизи-онщиков в зал заседаний пустили? Есть свой пресс-центр? Пусть он снимает, готовит ка-стрированный материал и всем одинаково раздает. А одному каналу немного другое подбрасывает, вроде как эксклюзивное. Вот вам и видимость открытости. Доиграетесь, засранцы! Папа так и сказал, когда вашу склоку увидел, - это он вставил, чтобы Лы-сый не подумал, будто ругает его такими словами он. - А ты - 'да никуда он не де-нется! Да он у нас на коротком поводке си-дит!' А он вот взял и делся!
  - Ну и чего добился? Миша ему хороший отпор дал, - по-детски взрадовался Небри-тый. - П-т так же при всех включенных ка-мерах получил по морде и проглотил вместе с языком.
  - Это точно, получил, - в тон Небритому признал Лысый, вроде как потрафил умному собеседнику, но после малой паузы пови-нился скорбно. - Тут мы, честно скажу, во второй раз лопухнулись.
  - Не понял!
  - Где опять?
  - Почему не знаю? - встрепенулись собе-седники.
  - А когда, по глупости своей, показали на всю вселенную Мишанин бунт, - огорошил Лысый.
  - Да не ссы ты! Пусть знает свое место!
  - Все правильно было сделано. Папа так и сказал, - опять не к месту процитировал род-ственничка Калмык.
  - Они умнее нас оказались.
  - Кто? - ненастойчиво обозначил интерес Небритый. Он в жизни инстинктивно боялся всего и потому любую информацию прини-мал серьезно. Это потом, когда накопит все-го много, да проанализирует, да с ушлыми людями посоветуется не по одному разу, разберет - чего бояться и дальше, а что на пользу себе употребить, успокоится.
  
  
  6. СПИСОК '100'
  
  Оперативная информация
  
  Лысый только обещающе кивнул в его сторону, но отвлекаться от начатого не стал. Небритому достаточно, Небритый понял - всему свое время. Дойдет час и до ответа на интересующий его вопрос.
  - Верно просчитали, что мы огрызнемся, на место его ставить будем. Перед всей страной! Как мальчишку! - Лысый голос повысил, слова говорил, как выплевывал. - Свою игру они затеяли. И наш эпизод им в цвет упал.
  - Чего ты заладил 'они да они'.
  - Кто? Говори яснее!
  Лысый замолк на секунду, дал тишине по кабинету расползтись и внимание обозна-чить. И заговорил совсем тихо. Чтобы его слышать, и Калмыку и Небритому пришлось дыхание усмирить и приоторваться от кре-сел.
  - Мы ему имидж всегда активного, просто-го и оптимистически настроенного лидера-живчика придумали. Сыграли на противохо-де. Папа - такой весь зачуханный, номенк-латурный, оторвавшийся от народа и жиз-ненных проблем, пенсик, здоровьем слабый. Врет на каждом шагу, под придурка косит, полуалкаш, полуидиот. Страна от него уста-ла, ненавидеть открыто начала. И вот нате вам. Новая смена! Такой горы свернет и не поперхнется. Из системы КГБ, которая все про всех знает: и про олигархов-кровососов, и про народные проблемы, и про всеобщую нищету. Знает и смело обещает, что выпра-вит кривое. Люди у нас хорошие, поверили нам и на 'ура' нашего ставленника приняли. А он вдруг в одночасье пессимистом стал. Усталость свою народу показал. И бессилие свое. А мы ему еще и подыграли!
  - Да кто чего разберет? - разочаровался в ожиданиях Калмык. - Несешь какую-то му-ру! Мое ли дело анализировать рейтинги да слушать, кто чего кому сказал. Мое дело ставить задачу. Сказали, надо этого в Пре-зиденты, в ответ услышали, сколько этот стоить будет. Заплатили и получили резуль-тат. А кто результат дал, как он его получил - мелочь. Вот если бы не было результата, тут бы по всей строгости, могила бы желан-ным раем показалась.
  Нет, не то ожидал он от Лысого услышать. Темнит, сволочь, точняк, какую-то подлянку приготовил, вот и ходит около, пургу гонит.
  - Чего паникуешь? Массам это надо в та-кие заумности влазить?
  - А ты сводки с мест почитай! Гул идет по низу. Народ не такой тупой, как тебе кажет-ся. Он где сам не додумает, ему подсказать многие рады. Тот же Гена. Он-то наши ходы лучше нас наперед просчитывает и всегда загодя знает, что мы через неделю подума-ем, да что мы через месяц над страной учу-дим. Другое дело, что ему до поры глотку вовремя затыкали: где информационной блокадой, где отступными брал. А тут про-рвало. Уже и в газетах писать начали, что П-т кукла, что под нашу дудочку пляшет. Вла-сти у него реальной нет, потому и результа-тов никаких у страны нет. Разве что трижды больше народа из страны против папиного времени убегать стало. С бабками!
  - Подкорректируем.
  - Чего ты подкорректируешь?
  - Экономические результаты.
  - Да не результаты надо корректировать. А действия наши! - взъелся Лысый.
  - Это еще зачем?
  - П-т забунтовал. Смурь на лицо напустил, руки безвольно повесил. Всем своим видом равнодушие показывает.
  - Неспроста, - понял, наконец, Небритый. А, может, подыграть решил, чтобы быстрее к главному подойти.
  - Не только неспроста, - подтвердил Лы-сый. - Очень даже спроста. Мне бумажку одну передали хорошие люди. Вроде как программа действий для П-та. Как ему ре-альную власть в руки свои взять.
  - И что? Умное придумали?
  - А сами посудите. 'Создать имидж чело-века, который борется за интересы народа и ничего не может сделать с 'Семьей'. За-метьте, слово 'Семья' они то по-русски, то по-итальянски пишут.
  - А как по-итальянски? - задал глупый во-прос Калмык.
  - Мафия! - подсказал полиглот Небритый.
  - От ты, ешь моё!
  - 'Вызвать сильное недовольство народа нашими действиями, жалость к честному и любимому П-ту, открыть ему карт-бланш...'
  - Куда?
  - Это не ему 'куда', а нам куда. Тут вот пунктик интересный есть. О возрождении в комитете подотдела 'Л'.
  - Которого? Того, который Папа прикрыл?
  - Того самого. Подотдела физической лик-видации людей, которых не только аресто-вать не позволят, даже дело против них воз-будить не дадут, вопросик неудобный задать не разрешат, проследить за его денежными потоками не позволят.
  - Как же ты прошляпил?
  - Да вот, извини, браток, уж прошляпил! - Лысый вытянул гусиную шею и сгримасни-чал. - Они не у нас его возродили.
  - Какая разница - у нас, не у нас. Что, мало платим за то, чтобы все знать?
  - Они там возродили, где мы и думать не ожидали.
  - И что, есть такое место? - вопросил Не-бритый.
  - А то не знаешь! Сколько ты с Петей бьешься за уральскую область и металлур-гический комбинат?
  - Та-а-ам? - чуть не в один голос вскрик-нули очнувшиеся собеседники.
  - Чуяло мое сердце, - скрестил руки на груди Небритый. - Не зря он в Челябинскую область зачастил. Решил, значит, на нас с Урала, с Опорного края державы войной пойти. В пугачевщину поиграть...
  - И что, уже начали? - заерзал зять.
  Лысый в душе возликовал. Такого страха в глазах Калмыка давно не видел. Во как ни-чтожность человека наружу вылезла. Не раз Лысый воздыхал сокрушенно - кто к власти пришел, с кем работать приходится. Пода-вил в себе мелкую радость, подсластил горькую пилюлю.
  - Не волнуйся. В прилагаемом списке из ста человек, подлежащих первоочередной ликвидации, ты на четырнадцатом месте. Как до тебя дойдут, сразу прознаешь, начали или только готовятся. Правда, есть одна за-ковырка.
  - Какая?
  - Они не по порядку идут, а как-то выбо-рочно.
  - Первый кто? - спросил, чтобы догадку свою проверить, а глазки черненькие в Лы-сого вперил.
  - Нет, дорогой, не я, - огорчил Лысый. - Мое место перед твоим номером. Чертова дюжина. По их меркам я ненамного пакост-ней твоего. А первым у них почему-то Папа. Они считают, он нас держит вместе. Уберут его, и мы передеремся.
  - Но, простите, мы не какие-то мелкие банкиры или депутаты. Нас убрать без большого шума нельзя, - заявил пока устное ходатайство Калмык.
  - А скажи-ка ты мне, - прищурил хитрый глаз Лысый, - куда ты поехал после нашей майской встречи?
  - Дак, генерала в последний путь провожа-ли, - после секундного замешательства от-ветствовал Калмык. - Да чего ты спрашива-ешь? Мы ж с тобой, вспомни, вдову утеша-ли. Ты еще обещал улицу его именем на-звать и московскую квартиру за ней закре-пить. А потом...
  Лысый подловил момент, когда Калмык увлекся объяснениями, прошептал:
  - Он был в списке двадцать четвертым.
  
  
  7. СКИНЕМСЯ, БРАТЬЯ,
  НА БЛАГОЕ ДЕЛО!
  
  Оперативная информация
  
  Как ушат ледяной воды вылил.
  - Но... погоди ты... он же своей...
  - Они же все на вертолете?!.
  - А ты думаешь, в тебя снайпер выстре-лит? Забыл, как в девяносто первом ряды чистили? Сколько из окон повыбрасыва-лось? Сколько от инфаркта якобы своей смертью почило? За своими миллиардами совсем дураком стал, да? Снайпер для мело-чи всякой, для банкиров, президентов ком-паний, депутатов. Для нас с тобой, для всех ста, что в списке их значатся, умор тонкий приготовлен. Подотдел 'Л' президентов и премьеров в чужих странах убирал, да так чисто - все спецслужбы мира доныне шапки перед нашими умельцами снимают. Нашли убийц американского президента? То-то. А шведского премьера? Вот так. Ты не думал, почему Рейган после покушения к нам по-вернулся? Может, ему, где надо, шепнули - вдругорядь не промажем, на лбу отметину сделаем?
  - И что, правда, они все могут? - У Кал-мыка заболело внизу живота.
  - Руку на банкете пожмут. Или орден к груди приколют. И через месяц ты труп, - высказал осведомленность еще более при-тихший Небритый.
  Лоб Калмыка покрылся мелкой испари-ной. Понял, на кого намек. Это ему захоте-лось получить красивый орден на ленте 'За заслуги'. Первая степень только П-ту пола-гается. Этот нехотя на вторую согласился. Лысый еще увещевал. 'Ты что, ее в обход младших степеней одному человеку пока дали'. А Калмык свое: 'Одному дали, дади-те и второму. Раз сделали исключение? Вто-рой раз по одной дорожке легче пройти'. Не внял, что первым, ради кого исключение сделали, был сам автор мирового автомата легендарный Калашников. Делать нечего, Лысый поморщился, поматерился в душе, но устроил. В четверг Калмык из рук П-та по-лучал. Вчера обмывали. А оно вона как обернуться может.
  - Он чего? Заразный?
  - Радионуклидный, - выдал Небритый страшное своей непонятливостью слово. - Сначала ты немного импотентом станешь. А потом...
  - Он же мне его своими руками.
  - Так он в защитном скафандре был!
  - Не-а! В костюме обычном.
  - Замаскированном под скафандр, - уточ-нил Небритый. И ведь не предполагал, а убедительно говорил. Откуда такая осве-домленность? - Я лично ему для такого слу-чая из Тель-Авива привез и подарил. - Отве-тил на незаданный вопрос. Совсем доконал бы этими признаниями Калмыка, да не удержался, всхохотнул.
  Калмык обмяк, перевел непослушное ды-хание, посмотрел на Лысого с готовностью выслушать и принять.
  - Он пошутил, да?
  - Конечно, пошутил. Никакого скафандра не было.
  - Уф, от сердца отлегло.
  - Двойник был, а скафандра не было, - с ноткой равнодушия в голосе уточнил Лы-сый.
  - Двойник чего?
  - Не чего, а кого. Что ж ты думаешь, он своей... рукой рисковать должен?
  - Так. Я понял. Вы это все мне специально так... чтобы я понял.
  - Кто еще, кроме 'упал, отжался'? - по-любопытствовал Небритый.
  - За этот год уже одиннадцать. Из них пять - твои коллеги - губернаторы, - уточнил Лы-сый, от чего Небритому стало особо горько.
  - В месяц по две штуки? - быстренько просчитал он. - У них что, плановое хозяй-ство по уничтожению?
  - Не, погоди, погоди! - задергался Кал-мык. - Так ты всех, кто сам по себе загнулся, на них списывать будешь.
  - Ты мне хоть одного назови, кто сам по себе... от старости... не скоропостижно? Кто не в расцвете сил... не в аварии... не от внезапной остановки сердца? Губернатор Н-ской области как погиб, знаешь?
  - Ну... на мокрой трассе.
  - Это для дураков версия, мол, небожите-ли... честные госслужащие... случайно... Потому как если не случайно, то нечестные. А если на таких постах нечестные, то куда верховная власть смотрит. А если смотрит и держит, значит и сама она такая. Улавлива-ешь?
  - Ну да, пусть я дурак, пусть в облаках ви-таю. Но ты скажи... ты мне можешь сказать, как на самом деле было?
  - Ребенок у его водилы больной. За опера-цию мудаки от медицины полста тысяч бак-сов потребовали. Он к шефу на поклон, а тот, еще один мудак, отмахнулся. Водила не совсем тупой - видит, какие бабки воруют-ся. Для них полста тысяч, что для него одна сигаретка. А тут кто-то и предложил безвоз-мездно: и на операцию, и на послеопераци-онную реабилитацию, и на улучшение жи-лищных условий. И все сразу, авансом... безо всяких проволочек и расписок. Если он ворюгу этого... Водила не только хозяин машины. На дороге он хозяин жизни своего Хозяина. Себя в расход пустил. Ради ребен-ка. Ради семьи. Ну и... чтобы их потом не таскали, не мучали - откуда деньги? лобовое столкновение устроил. На скорости в сто восемьдесят. Матросов новый выискался.
  - Как узнали?
  - У безопасности запись переговоров име-ется.
  - Они что, знали? - выкатил глаза Небри-тый.
  - Конечно, знали.
  - И чего же не упредили?
  - А надо было? - сощурился Лысый. - Все знали - вор он первостатейный. Все одно не сегодня-завтра снимать пришлось бы. Не идти же с таким на выборы. А тут такая уда-ча подканала.
  - Ну, есть же другие способы! - возмутил-ся Калмык. - Могли же и поговорить, и на-мекнуть.
  - Вот и намекнули... всем остальным. Чу-жими руками.
  - А всего? - шепотом и невпопад спросил Небритый.
  - Что всего?
  - Сколько всего уже... того?
  - По нашим данным есть первая сотня, это ты, я, он, Папа. По ней потери за этот год я озвучил. Да в прошлом году четырнадцать убыло.
  - Меньше чем за год четверть списка ис-полнили?
  - Если такими темпами будут работать, к Рождеству они от трети до половины вычис-тить могут, - равнодушно озвучил потери Лысый.
  - И ты так спокойно об этом говоришь? Это ж они все руководство страны, весь ра-зумный слой уничтожат! Кто на смену при-дет? Гена? Придурок?
  - Ты, что ли, разумный слой? - Ну-ну. Это ты так считаешь, а они свой счет ведут. И весьма успешный! Кроме нас есть вторая и третья очереди. Но списка по ним у нас нет. Ты уж извини, не достали! - это Калмыку ответил на его недовольную гримасу. - Есть региональные списки. Про их существова-ние знаем, а кто в них - нам с тобой дела нет, пусть у других голова болит. Но... все кандидатуры легко просчитываются. Анали-зируй первую сотню и спускай по вертикали на места.
  - Все политики?
  - Все, кто в политику лезет, - уточнил Лы-сый. - Все, чье огромное состояние вопросы вызывает.
  - У кого вопросы? Ко мне ни у кого нет никаких вопросов.
  - У них вопросы, у них, - сказал Лысый. - Они, почему-то, полагают, что все крупные состояния вы нечестно нажили и потому должны перед ними ответ держать.
  - Идет банальный передел собственности, - вставил Небритый.- Приватизация закон-чилась, во власть пришли новые люди, го-лодные и жадные. Делить больше нечего, а хочется. Что им еще делать остается, если не успели к большому пирогу?
  - Ну да, славный революционный лозунг - грабь награбленное! Расставляй вокруг себя друзей и раздавай им на откуп страну и бюджет.
  - Чего делать будем?
  - Упреждать.
  - Но как?
  - Люди уже работают, - уклонился от пря-мого ответа Лысый. - А как - тебе это надо?
  - Вообще-то...
  - И я так думаю, зачем пустяками голову засорять? Скажу только, что кодовое назва-ние операции 'Двойник'. Кому надо, тот поймет.
  - А кто не поймет, тому и не надо, - вста-вил потухший Небритый.
  Лысый замолчал на короткое время, давая собеседникам возможность осмыслить поток информации.
  - Скинемся, братья мои, на благое дело, - обозначил он первый коллективный шаг. - С вас двоих по червончику, еще полтинник я на промышленников и банкиров повесил. Каждый, кто в списке заветном оказался, вольно или невольно на бабки попал. Валю-ту завтра пришлете. Налом. Чистым. Вста-нет нам операция в копеечку.
  - А принесет? - спросил привыкший заго-дя подсчитывать дивиденды Калмык.
  - В случае неудачи?
  - Тьфу на тебя!
  - Тебе как минимум целостность твоей умной головы.
  - И всего-то?
  - Твоя голова не стоит десяти миллионов долларов?
  - Да ну, что ты городишь? - задрал голову орденоносный. - Если бы гарантии какие, я бы больше дал.
  - Гарантия у нас на всех одна. Выгорит, живем и дальше как жили. И деньги эти ты за день-другой вернешь. Не выгорит...
  - Нам уже все равно будет, - подвел пе-чальный итог Небритый.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"