Аннотация: - А когда придёт весна? - неожиданно поинтересовалась девочка. Удивившись столь простому вопросу, старик спокойно ответил: - Уже скоро, совсем скоро, - и вновь принялся за работу.
Среди вековых деревьев, припорошенных белой пудрой, и высоких сугробов, сверкающих при свете луны, скрывалась небольшая лачужка. Из её запотевших окон лился оранжевый свет, заставляющий заметённую дорожку полыхать огнём. Внутри, за столом сидела белолицая кудрявая девчушка, которая уплетала за обе щеки недавно приготовленную стариком кашу. Прародитель же что-то увлечённо вырезал из высохшей деревяшки, изредка ворча на ветер, завывающий снаружи.
Когда керамическая миска наконец опустела, девочка вылезла из-за круглого стола и подбежала вприпрыжку к мужчине.
- Дедушка? - вдруг вопросила она, но не получив ответа, добавила: - Прокопей?
Встрепенувшись, словно раненный зверь, седовласый мастер распрямился и уставился на непоседу затуманенными серыми глазами, доселе ежесекундно бегавшими из стороны в сторону.
- Чего тебе, Анамей? - прокряхтел он, ещё сильнее закутываясь в тёмно-синий халат, скрывавший хрупкое, костлявое тело. - Неужто собралась в такую погоду гулять?
На секунду в беззаботных глазах возникло недовольство, затем переросшее в хитрый прищур.
- С чего это ты взял? - обезоруживающе улыбнулась она, неловко водя ножкой по деревянному полу.
- А что же тогда? - Прокопей отложил ножичек на подоконник и обратил всё внимание на внучку.
- А когда придёт весна? - неожиданно поинтересовалась девочка.
Удивившись столь простому вопросу, старик спокойно ответил:
- Уже скоро, совсем скоро, - и вновь принялся за работу.
- Ну... тогда я пойду гулять! - залилась озорным смехом Анамей, мгновенно вылетая за дверь, пока дедушка не передумал.
- Что ж, - глухо хмыкнул мастер, - птица должна жить на воле, а коли потеряется посреди дороги, верну её домой.
Переступив заледеневший порог, Анамей выбежала на улицу. В лицо тут же ударил недавно завывший за окном ветер, начав нашёптывать что-то неразборчивое в уши. Казавшиеся на первый взгляд приветливыми снежинки, словно сотни металлических игл, кололи ещё тёплые щёки. Натянув на голову капюшон, девочка побрела прочь от избушки, в самую глубь леса, чтобы проведать любимую поляну, которая летом всегда обращается в цветастое море без конца и края.
Неторопливо шагая среди сосен, елей и редких берёз, Анамей то и дело слышала кукование совы, сверкавшей глазами из темноты, истошные крики ворон, срывающихся при виде её с деревьев, завывания бродящих где-то вдалеке волков, шуршание веток, сгибаемых ею, и видела недавно оставленные следы бодрствующих зайцев. Ничего не менялось. Ничто не тревожило размеренный быт леса, и девочка была этому рада: пусть она и любила больше яркую весну и сочное лето, но, всё же, с уважением относилась и к другим двум временам года, считая, что в каждом из них есть что-то уникальное, неповторимое. Так, в зиме её радовало неповторимое единение с природой.
Дойдя наконец до засыпанной снегом поляны, Анамей не обнаружила ничего нового, и уже собиралась возвращаться восвояси домой, чтобы выпить чая, который уже должен был настоятся, как услышала краем уха быстро приближающиеся шаги.
"Погоня", - проскользнуло в её голове.
Буквально через пару секунд из-за одной из кривых сосен вылетел запыхавшийся заяц, который, казалось, уже давно удирает от какого-то зверя. Спустя ещё какое-то время на поляне появился и сам грозный хищник, который на деле оказался закутанной в полушубок невысокой девочкой с
крупной корзиной в руках.
Заметив скрывающегося в тени человека, девочка тут же испуганно попятилась назад, забыв про уже скрывшегося лесного обитателя.
- Кто ты? - тихо спросила она, переминаясь с ноги на ногу.
- Анамей. А ты? - добрая улыбка растянулась на её лице, отгоняя остатки неуверенности незваной гостьи.
- Лиза.
- Что же ты тут делаешь посреди ночи да в такую-то погоду? - Анамей с живым интересом вперила взгляд прямо в изумрудные глаза девочки.
- Собираю цветы, чтобы потом продать, - послушно ответила юная путешественница, отворачиваясь. - Должна...
- Но их ещё нет, я только-только проверяла! - воскликнула хозяйка леса.
- Знаю. Но мне нельзя возвращаться, пока не принесу полную корзинку подснежников, - тоненький голосок Лизы предательски дрогнул, выдавая грусть и желание заплакать от безысходности. - Тут так холодно... Я решила побегать за зайцем, чтобы совсем не замерзнуть.
- Вот как, - успокаивающе произнесла Анамей, дотрагиваясь до её плеча. - А пойдём-ка ко мне домой! Может, дедушка что-нибудь придумает, - с этими словами она рванула, будто бы майский ветер в грозу, обратно домой, не дожидаясь ответа.
Продираясь сквозь безжалостно режущие кустарники и пышные ветки сосен и елей, Анамей с бешеной скоростью приближалась к хижине. Добежав до неё, она резко отворила дверцу, заставляя задремавшего старика вздрогнуть.
- Дедушка! Прокопей! А когда именно придёт весна? - отрывисто спросила она, хватая ртом воздух.
- Должно быть, через пару недель, - растерянно ответил мастер. - А что случилось?
- Просто... - понизила голос Анамей, - одна девочка не может вернуться домой без цветов, и я ей сказала, что ты поможешь.
- Увы, вряд ли, - поспешил предупредить её прародитель. - Не стоит давать обещаний, если ты не уверена, что сможешь их исполнить, Анамей.
- Значит, я обманула её? - сникла она.
- В этот раз тебе повезло. Погоди минутку, - поднявшись с кресла, старик, пошатываясь, побрел в другую сторону, кряхтя: - У меня должна была остаться парочка подснежников, - из соседней комнаты послышалась какая-то возня, но через некоторое время вновь показался мастер: - Вот и они, - вынув из-за спины подснежники, он протянул их внучке, которая тут же выхватила их и выскочила за дверь.
- Держи! - девочка отдала цветы дрожащей на морозе Лизе. - Я же сказала, что мой дедушка поможет.
- Спасибо! - громко воскликнула девчушка, крепко обнимая спасительницу, а затем бросаясь бежать домой. - Я спасена!
Помахав на прощание, Анамей с разливающейся в груди радостью зашла в дом и застала старика вновь сидящим в своём кресле и что-то страстью вырезающим. Прекрасная ночь плавно переходила в добротное утро. Усмехнувшись самой себе, девчушка налила в кружку горячего чая и, прижавшись к печке, сделала глоток.
- Настоящие цветы распустятся лишь новой весной, а пока... - заметил Прокопей, продолжая водить лезвием по деревянному цветку.