Важин Александр. Ручной единорог

Александр Важин. "Сказки о единорогах"

В непринужденном равновесье ног

Мерцала белизна слоновой кости

И белый блеск, скользя по шерсти, тек,

А на зверином лбу, как на помосте,

Сиял, как башня в лунном свете, рог

И с каждым шагом выпрямлялся в росте.

Райнер Мария Рильке

Ручной Единорог

Свобода придет лишь в то лето, когда народу явится Белый Единорог.

Пророчество

Они работали на Хтона и его наместников.

При этом их секли плетьми, а строптивым рубили головы, закапывали живьем в землю, жгли на кострах. Люди Латонии предпочитали умирать, как бараны под ножом мясника, но не бороться за свою свободу. Они верили в Пророчество.

Иногда рождались смелые воины, дерзнувшие поднять оружие на служителей Хтона. Вместо воинской славы им доставалась участь разбойников-изгоев и высшей наградой вместо почестей им служила собственная голова, насаженная на кол. А народ предпочитал не замечать воинов и верил в Пророчество.

Время от времени в Латонийских провинциях вспыхивали голодные бунты. Когда в неурожайные годы служители дочиста выгребали крестьянские амбары и дети пухли на глазах родителей, голод мутил умы некоторых селян, и они осмеливались поднять на вилы посланцев Хтона. Тогда огню предавали целые селения. Народ же безучастно смотрел на дымы, обугленные дома и тела родственников, и ждал пришествия Белого Единорога.

Иногда в темных углах таверн, после многих бокалов крепленого вина, шушукались втихомолку, что слепой провидец Марангос, провозгласивший Пророчество, оказал народу Латонии медвежью услугу. Он лишил их воли к борьбе. Вместо этого они три четверти века покорно ждут Единорога. Те, кто все же пытался бороться, шептались меж собой, что это не пророчество, а Проклятье для жителей Латонии. Народ их не слышал, и тщетны были усилия одиночек.

Амфион смотрел на свои руки. Они почти не изменились за все эти тревожные, но полные надежд годы. Чело изрезали морщины, глаза постоянно слезились от многолетней усталости, а руки остались такими же сильными и умелыми. Теперь пришло время свои упования сделать надеждой всех латонийцев, пробудить их от многолетней покорной спячки, вернуть волю к свободе...

...Почти два десятка лет назад он также смотрел на свои руки.

Накануне приснилось ему, что поднял его на рога белый бык. Могучие рога пронзили плоть, ноги беспомощно затрепыхались в воздухе, не находя опоры. Амфион кричал и звал на помощь, но яростное животное продолжало терзать его.

Бродячий маг растолковал ему сон. Ночное марево знаменовало славу необычайную. Удачу сулит такое видение.

Какая может быть удача, если недавно на твоих глазах живьем сожгли родителей? Тогда, на Позорной площади, он с расширенными зрачками смотрел, как в огне корчатся отец и мать, прикованные к одному столбу. Пламя скрыло от взоров родные тела, а потом перекинулось в душу Амфиона. За неделю оно испепелило ее дотла и уступило место лишь холодному льду, заполонившему нутро латонийского юноши.

Сон привиделся ему на четверную неделю после смерти родителей. И после того ночного видения он сидел и смотрел на свои руки. Почему Творец, повелевающий богами, все не посылает латонийцам Единорога, чтобы проснулись они от столетнего рабства? Неужели реки крови и слез еще не переполнили жертвенную чашу Небесного? Почему потомки некогда гордого и свободолюбивого народа продолжают страдать под пятой завоевателей?

Если боги отказываются помогать, значит, Амфион должен сам стать творцом. Он смотрел на пальцы и видел на узорах подушечек слово "П-р-о-р-о-ч-е-с-т-во". Он должен сделать так, чтобы Оно сбылось. Эту дерзкую мысль навеивал жуткий холод внутри, что не давал ему согреться даже у жаркого очага.

Пальцы сжались в кулаки. Он сделает это! Ведь не зря говорят, что он совершает невозможное, возвращая к жизни тех, кто от болезни или от ран уже попрощался с этим миром.

Его острый нож творил настоящие чудеса, и молодого лекаря приглашали для врачевания даже вельможи хоттов. Правда, это не спасло его родителей от расправы служителей Хтона. И всей-то их вины было, что укрыли у себя раненого разбойника из банды "Белого Единорога". Кто-то донес служителям, и они нагрянули в отцовский дом. Разбойник оказался удачливым и скончался от ран, а укрывателей приговорили к позорной казни.

Амфион тогда лишь закончил учебу и возвратился домой, чтобы застать отца и мать на костре. Укрывательство врага Империи, хранение крамольных книг, возведение хулы на Императора - таково было обвинение. А латонийцев губили и за меньшее. Ведь их удел - лишь работать на благо Империи и чтить Хтона.

Родители Амфиона почти все деньги тратили на учебу сына у лучших лекарей. Он был смекалист, имел сноровку и выдержку. И после смерти родных он смотрел на свои умелые руки и думал, что эти ладони должны воплотить в реальность его мысли, которые еще надлежало привести в порядок.

Нет, он не будет уподобляться тем глупцам, что в отчаянии хватаются за оружие и сносят пару бритых голов служителям. Такие лихачи быстро теряют голову собственную. Амфион же станет подобострастно кланяться при виде наместника Бадена и других поработителей. Он будет преданно работать на них до тех пор, пока не придет время свершить Пророчество.

Он должен учесть все ошибки предшественников. Он помнил разговоры о Лжепророчестве, когда в крови потопили восстание под предводительством Карибо. На что они тогда надеялись? Что маги Хтона не отличат поддельный рог на лбу белой лошади? А Непорочная Воительница, что должна была повелевать Единорогом, оказалась не такой уж и непорочной. Это смогли прочувствовать не только хотты, но и латонийские маги, не поддержавшие восстание. Ведь чародеев не проведешь, они на расстоянии чуют биение сердец и пульсацию крови. Обман быстро раскрылся, и много доблестных голов тогда украсили колья вдоль дорог.

А лекарь своими пальцами чувствовал живую плоть и умел ею повелевать. Отныне ему предстояло надеяться лишь на свои руки и на помощь таких же латонийцев, желающих свергнуть власть императора Хтона. Он должен собрать вокруг себя воинов, которым уготована участь разбойников; торговцев, которых обирают служители; бедных странствующих магов, которым запрещают открывать собственные школы; мастеров, которые вынуждены работать на угнетателей. Ему потребуются помощники и много денег. В его ладонях должны соединиться много невидимых нитей, что свяжут воедино свершение Пророчества...

Как для латонийца, он неплохо устроился. Его не обыскивали служители в дороге, он имел бумагу от наместника, что давала ему право свободно передвигаться по землям всей провинции. Он не платил непомерных пошлин из своего неплохого заработка. Он мог читать любые книги, и не обязан был по воскресеньям петь Хвалебную Песнь Императору. Причина тому была одна - без его помощи не мог обойтись Бохом, новый наместник центральной провинции. Только Амфион мог унять головные боли, от которых страдал посадник Хтона. Хоттские маги были бессильны, лекарь же знал, какие точки прижать пальцами, чтобы благородному полегчало.

- Ты должен был родиться хоттом, а не презренным латонийцем, - говорил наместник, когда под натиском умелых пальцев Амфиона назойливая боль отступала.

Совсем по-другому говорил бы Бохом, если бы знал, каких усилий стоит лекарю удерживать пальцы на висках наместника, а не опустить их на тонкое кадыкастое горло и сжать со всей силой своей ненависти.

Днем Амфион зарабатывал, излечивая вельможных хоттов, а ночами убивал телят.

За год он погубил сотни будущих бычков - от новорожденных, которым только оборвали пуповину, до годовалых крепышей. В первые недели даже его оледенелой душе снились кровь да изрезанная плоть. Но кровь и стенания тысяч латонийцев перевешивали чашу весов.

После того, как он смог получить нужный результат в десяти случаях из десяти, Амфион еще целых три года терпеливо ждал. И дождался - ему принесли весть, что в округе Фтея родился белый теленок. Удача выпала двойная - долгожданный малыш появился на свет не в хлипкой хибаре, в стойле обычной буренки, а на ферме, где выводили племенных быков для развлечения хоттов. Владыки радовались, наблюдая за схватками свирепых животных. Это был настоящий el toro bravo - бык-храбрец.

Амфион не мог медлить - лишь в недельном возрасте с теленком можно сделать то, ради чего погибли сотни его собратьев.

Долгожданного малыша тайком доставили на далекую ферму в глухом лесу, где жили бездетные Тиретий и Сирилла. Амфион распорядился искать девочку, а сам уединился в заранее оборудованном сарае и стал колдовать над теленком.

Белый, без единого пятнышка малыш тыкался мордочкой в Амфиона. Лекарь напоил его молоком с усыпляющим порошком, и за дело принялись ловкие руки да острый нож. Под натиском закаленной стали плоть на белом лбу расступилась, открывая роговую ткань.

Еще мягкие роговые наросты Амфион перенес прямо в центр лба, соединив будущие рога в один...

Девочку одного возраста с теленком принес торговец Исман. Она оказалась шестой из тех, кого поочередно доставляли на ферму. Амфион тщательно осмотрел хныкающее тельце - все указывало на отменное здоровье, неизвестные ему родители наградили девочку всем необходимым. Он смотрел на плачущую малышку с редкими черными волосиками на головке и темными глазами.

- Ты станешь Повелительницей Единорога, Непорочной Воительницей, - сказал Амфион.

Девочку нарекли Итой и передали под опеку Сириллы и Тиретия. Она стала их приемной дочерью.

Нелегкий и долгий путь еще предстояло пройти до воплощения Пророчества. Девочка и теленок с первых дней жили вместе в одном сарае, спали на одной подстилке, пили молоко из одного сосуда. Они были словно близнецы - смуглая девочка и белый, вечно пачкающийся в грязи теленок. Через месяц его молочную шкуру специально начали красить охрой, чтобы белизна не привлекала ничьих любопытных глаз.

Спустя год теленок превратился в могучего быка, а девочка еще только начинала ходить и училась произносить слова. И первым она пролепетала слово "Единорог".

Забавно было наблюдать, как огромный однорогий бык становится кротким возле маленького человечка. Он ставал пред ней на колени, лизал шершавым языком ручки и личико. А она взбиралась на могучую спину и там держалась лучше, чем ходила по земле.

С пяти лет Иту стали учить грамоте. У нее не было подруг, она дружила с одним лишь единорогом. Хромой воин, прослуживший тридцать лет наемником у Императора, учил Иту владеть мечом и без промаха разить стрелой. А наставник el toro bravo занимался с быком. Будущий единорог учился бегать без устали и стремительно атаковать чучело. Мастер с замиранием наблюдал, как по команде девочки бык в мгновенье ока подлетал к набитому соломой "человеку" и через мгновенье изодранные остатки тряпья и набивки уже были втоптаны в грязь.

Шестнадцать лет миновало с тех пор, как Амфион принес на ферму белого теленка. И теперь он снова смотрел на свои руки. С их помощью могучий однорогий бык готов был стать Белым Единорогом. А девочка под действием своего естества превратилась в стройную смуглянку с раскосыми черными глазами, густыми смолистыми волосами и грациозным гибким телом дикой кошки.

Нелегкие это были годы. Доводилось удерживать в узде свою ненависть к хоттам, заискивающе улыбаться и лечить их. Нелегко было сохранить в тайне то, что готовилось на далекой ферме в лесу. По провинции рыскали соглядатаи Бохома, и нескольким их них пришлось бесследно сгинуть. Они слишком интересовались тем, что происходило в отдаленном лесу.

Теперь же пришло время снять маску с Белого Единорога. Нужно всего лишь смыть с него краску и явить народу Латонии. Скоро Пророчество начнет сбываться.

Незадолго до начала Явления Амфион пришел проведать Иту и Единорога. Ничего срочного не было, он лишь хотел здесь отдохнуть. Уже тайком куется оружие, уже собираются воины-разбойники, уже бродячие маги вещают народу, что скоро сбудется Пророчество.

Тиретия он не застал, и Сирилла тоже отсутствовала, наверное, трудились в поле. Бык спокойно пасся на лугу. А где же будущая Воительница? Почему она не встречает дядю Амфиона?

Девушку он обнаружил на сеновале в объятиях молодого воина из "Белых Единорогов". Тот вместе со своими соратниками должен был охранять Иту, а не... Взбешенный Амфион лишь сверкнул глазами и приказал воину удалиться. Ите он ничего не сказал. Молодая кровь играла в ней, и Предназначение меркло на фоне зова природы.

Воина тайком задушили. Конечно, парня жалко. Но его жизнь была лишь еще одной крупинкой на мериле весов победы. Нельзя рисковать непорочностью Воительницы.

***

Наконец-то границы ее маленького мирка раздвинутся. Ее мир состоял из деревьев в лесу, пшеницы и винограда на полях, старенького дома и сарая. Населяли этот мир добрый Тиретий, сварливая Сирилла, Быня и она, Ита. Еще часто приходил дядька Амфион. Она любила, когда он приходил. Она любила его слушать, но не любила его взгляда. Он сядет около нее, посмотрит колючими глазами и начинает рассказывать. Оказывается, она, Ита, имеет Миссию. Она должна спасти Латонию. Вместе с Быней, которого Амфион называл Единорогом. А какая она, эта Латония, кто там живет и почему именно она должна ее спасать, Ита не знала.

Границы ее мира уже пошатнул Фелис. Когда он появился на ферме, она сначала сторонилась молодого воина. Потом ей стало любопытно, что он здесь делает. Она знала старого воина Диакоса, который научил ее попадать стрелой в гнездо зяблика за сотню шагов. А этого парня видела впервые.

Она старалась не замечать юношу. Нарочито играла неподалеку от него с Быней, краем глаза замечая огонек в слегка косящих глазах воина. Этот взгляд заставлял Иту поправлять взлохмаченные волосы и почему-то вызывал мелкую дрожь в теле.

- А ты красивая, - были его первые слова, которые она услышала.

Она трудом разобрала, что он тогда сказал. Он говорил с тихим присвистом и не выговаривал некоторых букв. Сначала ей было весело от его речи, потом она научилась понимать все его слова и полюбила его рассказы.

Он рассказывал ей о фермах, где живет много людей, о больших домах из красного камня, о караванах с драгоценностями. Где-то там были реки, во много раз больше чем лесной ручей, а еще море, в котором поместится множество прудов. Дороги бороздили музыканты, умеющие вышибить слезу звуками своих кифар, и маги, развлекающие людей чудесами.

А однажды Фелис принес ей блистающую пластинку из меди. Ею можно было поймать Солнце и свое отражение. До этого она видела лишь расплывчатые контуры своего лица в лесном пруду. А из сияющей пластинки на Иту уставилась мордашка с тонкими упрямыми губами и большущими глазами. Она могла подмигивать и весело улыбаться.

Еще Фелис принес бусы из белых ракушек. Смущаясь и краснея, он надел их на ее тонкую шею, а потом его губы приблизились к ее губам. От неожиданности она застыла на мгновение, а потом сама потянулась к нему.

Интересно, когда он вернется с задания, на которое его послал дядька Амфион? Она уже две недели не видела воина.

Жаль что Фелис еще не вернулся, когда дядька Амфион объявил, что они выходят в мир. Она села на Быню, ее окружили соратники Фелиса, воины-разбойники из банды "Белого Единорога". Почему же Фелис не пришел сюда? Она не спрашивала у озабоченного Амфиона.

Она никогда не покидала леса. И теперь для нее все вокруг было новым - дороги и пасущиеся стада, работающие на полях люди. Она никогда не видела сколько людей. А они толпились вокруг нее и Быни, восторженно шептались и все норовили дотронуться до белоснежной шкуры Единорога. Ите не очень нравилось, что его все трогают. Да стоит ей лишь приказать, и Быня всех пронзит своим рогом и растопчет большими копытами! Но дядька Амфион сказал, что она должна удерживать Быню и улыбаться да приветливо махать рукой. Восторженные возгласы были ей ответом, и все больше людей присоединялось к их шествию.

Путь Иты и окружавшей ее толпы пролегал через маленькие и очень большие села, где дом стоял над домом, а людей было сколько, сколько муравьишек в лесном муравейнике.

На их дороге иногда встречались растерзанные тела в расшитых халатах. Иногда такие же бритоголовые, но живые, пытались напасть на них. Тут уж дядька Амфион просил не сдерживаться. Это - хотты, враги. Воины и крестьяне, что присоединилась к ним, вступали в битву с этими людьми в высоких кожаных башлыках. Тогда Ита, развлекаясь, стреляла в них, а Быня по ее команде бросался вперед и в порыве неистовства протыкал рогом и подминал копытами тела в халатах.

Все больше латонийцев в простых льняных рубахах присоединялось к их многолюдному шествию. У кого были мечи и копья, кто нес лишь косы и вилы. И клич "Единорог пришел!" летел впереди них.

Дядька Амфион разъезжал на своем черном коне, что с высоты Быни казался совсем низкорослым. Дядя то ехал впереди вместе с воинами, то разговаривал с людьми в серых балахонах, которых называли "магами", то вовсе исчезал на пару дней.

Постепенно Ите стала надоедать суета вокруг. Короткие привалы, где тысячи восторженных глаз ощупывают Иту и Быню; такие же короткие яростные схватки с хоттами, когда латонийцы как безумные бросались на людей в халатах. Поначалу это было весело, потом прискучило. Ей хотелось лишь дождаться Фелиса. Тогда они вдвоем уедут на Быне куда-то, где река несет прозрачные воды, где шумит лес и поют птицы. Где они будут лишь вдвоем. И еще Быня...

И вот их многодневный путь уперся в самое большое село. Обочины мрачных узких улиц были заполнены множеством мертвых и раненых тел в халатах, железных одеждах и в рубахах. На площади уже колыхалась ликующая толпа.

Во главе латонийцев Быня, на котором расслабленно восседала Ита, подошел к самому большому дому. Каменные стволы деревьев поддерживали его своды, стены из красных камней уходили ввысь, крыльцо из широких белых ступеней вело на просторную веранду.

Вдоль стен большого, вымощенного камнем внутреннего двора стояли фигуры в серых балахонах. А на крыльце, словно подпирая плечами свод веранды, застыли несколько сосредоточенных бородачей в халатах. На их выбритых головах сверкали лучи заходящего солнца. Их взгляды, казалось, прожигают насквозь, от чего Быня фыркал, а Ита недовольно щурилась.

"Маги. Хоттские маги", - услышала Ита шепот вокруг.

Бородачи дружно взмахнули руками и принялись поизносить гортанную речь. Но по мере приближения Иты и Быни лица их становились все более удивленными, словно они никак не могли поверить в существование Белого Единорога.

За спинами магов стоял человек в золоченом халате. Он морщил тоненькие усики, и губы его подрагивали. Дядька Амфион говорил Ите, что именно его она должна умертвить. Тогда придет Фелис.

Амфион наблюдал за происходящим не слезая с седла.

Тяжелым был путь до палат наместника. Много храбрецов заплатили жизнями, чтобы открыть проход к дворцу Бохома. Но когда с ними были Белый Единорог и Непорочная Воительница, латонийцы не ведали страха. Ярости их не было предела, оружием, руками и зубами прокладывали они дорогу. Один закованный в железо стражник наместника забирал жизни у нескольких повстанцев. Но на место погибших тут же вставали новые латонийцы, поверившие в свою свободу, собственными телами погребая воинов-хоттов. Амфион до сих пор помнил глаза мальчишки, что бесстрашно бросился на стражника и вцепился худыми пальцами в неприкрытую шею. Меч вошел в живот парня и на полклинка вышел со спины. Но скрюченные пальцы не отпустили хоттское горло. Парень умер свободным.

Все гвардия Бохома уже полегла на улицах города. Теперь единственной преградой на пути Воительницы и последней надеждой наместника были маги.

Замершие вдоль стен маги-латонийцы, служившие наместнику, уже почувствовали, что Пророчество сбывается. Пришел настоящий Белый Единорог, и повелевала им Непорочная Воительница.

И они ударили по магам-хоттам, открывая дорогу неумолимой поступи Единорога.

Амфион смотрел, как Бохом пятится от стремительно несущегося Единорога, как поднимает руки, словно надеясь прикрыться от могучей белой туши. Большущий рог поддел его и высоко подбросил, словно тряпичную куклу. Наместник с криком ужаса взвился в воздух и грохнулся на плиты пола. Он еще дергался, когда копыта Единорога сделали из него кровавую смесь из мяса и костей.

Вот и все. Амфион едва не падал из седла от усталости, но теперь спешить было некуда. Центральная провинция свободна. Но почему-то вольный воздух не распирал грудь, не вызывал слез радости. Амфион смотрел на остатки тела Бохома и чувствовал страшное изнеможение. А ведь еще многое предстоит сделать. Хтон наверняка вышлет армию для подавления латонийского мятежа. Пока он соберет силу, нужно побыстрее освобождать всю Латонию и самим идти походом на логово императора. Их уже не остановить. Весть о пришествии Белого Единорога и Непорочной Воительницы разнеслась по всем провинциям Латонии. Уже повсюду куют оружие и выгоняют хоттов. Угнетатели так привыкли к покорности этого народа, что в своей сытости и лености разучились сражаться и не могли сопротивляться восставшим. А латонийцы под предводительством Единорога и Воительницы будут биться до последнего вздоха. Недаром они сколько лет верили в Пророчество. Теперь же они поверили в свободу.

Амфион из последних сил держался в седле, когда к нему подъехала Ита.

- Дядя Амфион, когда же вернется Фелис? - она свесилась с единорога, чтобы не смотреть сверху вниз. Ее глаза оказались на уровне глаз Амфиона.

- Девочка моя! Он уже не вернется...

- Как?! - казалось, что черные глаза сейчас метнут испепеляющие молнии. Следовало только направить их в нужном направлении.

- Император Хтон убил его... Фелис хотел вернуться к тебе, но злые хотты заманили его в ловушку и казнили.

В раскосых глазищах расплылась обида. Совсем детская, будто любимую погремушку отобрали. Длинные ресницы учащенно захлопали и губы задрожали. Потом белые зубы прикусили плоть, и кровь выступила на алой губе.

Амфион смотрел в черные глазищи и холод из его глаз перетекал в глаза Иты. Бедная девочка. Свою судьбу она вынуждена променять на судьбу Латонии. Теперь она во главе повстанцев пройдет до самого дворца Хтона, и тогда император повторит участь своего наместника.

А ему, свершившему Пророчество, нужно отдохнуть. Кто дальше будет править Латонией? Конечно же, лучшего царя, чем Амфион, им не найти. Но эта тяжесть уже была ему не по силам. Он устал. Смертельно устал от постоянного холода внутри.

Он подарил свободу Латонии.

Теперь он может отправиться на встречу с Творцом.

Оставить комментарий © Copyright Важин Александр (senko_al@mail.ru) Размещен: 29/05/2009, изменен: 29/05/2009. 24k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Сказки о единорогах		Ваша оценка:

Важин Александр: другие произведения.

Ручной единорог