В разгоряченной музыкой толпе,
В нестройном танце стройных, жарких
тел
В одной лишь деве, словно в
божестве,
Свой будущий шедевр разглядел.
И грации полно движение колен,
И томный взмах накрашенных
ресниц..
Вот героиня сказок и поэм!
Здесь вдохновение не чувствует
границ.
Её увел от шумной суеты,
Она шутила, верила, смеясь.
Он был красив, он с ней уже на "ты",
Она, как дурочка наивная, велась.
Лишь только дверь закрылась за
спиной,
Прижал к стене, но целовать не стал.
Он изучал её черты душой,
Он красоту невинную читал.
Ресницы темные, огромные глаза,
Изящный нос, очерченные губы,
Волос копна чернее, чем смола,
Взгляд с вызовом, наивный и чуть
глупый..
Вдруг со всей силы ей  ладонью по
лицу,
И падает она на пол паркетный
Того только и надо подлецу:
"Ты избрана! Я сделаю тебя
бессмертной!"
Напрасно плакала, просила и
молилась.
- Сильнее плачь! - кричал безумец
ей.
И каждую слезу, что по щекам
струилась,
Он в чашу собирал и бил еще
больней.
Уставшая от боли извиваться,
Кровавыми губами, не дыша,
Все приняла  и, перестав бояться,
Как милость смерть свою она звала.
И вот уж до краев сосуд слезами
полон.
Она молчит, израненная, ждет,
А он над ней, как над добычей 
ворон,
Из губ разбитых крови в шприц
берет.
Безжалостно он лезвием от бритвы
Рисует на спине ее квадрат,
Сдирает кожу, вознося молитвы,
Не отрывая фанатичный взгляд.
Она теряет, бедная, сознанье,
А он идет и разжигает печь.
Ее избитую, в безвольном состояньи
Кидает в топку, чтобы тело сжечь.
Ласкает жар израненные плечи,
Вся в похоти нещадного огня..
Он с удовлетворением приметил,
Что перед смертью она
пришла в себя..


Он кожу высушил и сделал полотно,
Грунтом покрыл, оставил подсыхать,
Остывшей печки отворил окно,
Стал пепел нежный щеткой собирать.
С волос отрезанных он приготовил
кисть,
Развел слезами пепел на палитре...
А кровью, что собрал художник в
шприц,
Он написал улыбку мертвой
Афродиты.