Два следующих дня прошли в подготовке. Брат Вавила разыскивал по кладовым микросхемы и запасные блоки. Я настроил программу, которая даст в нужное время команду на взрыв. Делал все очень тщательно с многократной перепроверкой. Оплошность могла стоить нам жизни. К вечеру второго дня в келью явился брат Иона с парикмахерскими инструментами и мирской одеждой. Через полчаса из зеркала на меня глянул помолодевший человек со щегольской короткой бородкой. На вечерню молитву велено было не идти, дабы не смущать своим видом братьев.
Ранним утром мы загрузились в монастырский фургон. Увидев напарника гладко выбритым и в светском наряде, я чуть не прыснул от смеха. Хотя сам наверняка выглядел не лучше. Однако, веселое настроение быстро исчезло. Не смотря на все доводы разума, то, что предстояло совершить, давило на душу. Наверное, чтобы как-то отвлечься, Вавила начал рассказывать о своих последних изысканиях. Прочитав как-то в научном журнале гипотезу, что через всеобщую интернет среду теоретически можно передавать информацию,как в будущее, так и в прошлое, он увлекся этой идеей и сейчас активно над ней работал. Я вряд ли бы этому поверил, если бы не знал нашего монастырского Леонардо. Вавиле надо было родиться во времена Ренессанса. Там его универсальный талант наверняка бы нашел достойное применение и может даже посмертную славу. У нас же приходилось заниматься мелочевкой. Вместе со мной он переводил в цифру литературу, внедрял научные методы на монастырском огороде, ремонтировал технику. И если уж чем-то всерьез увлекся, можно было с большой вероятностью ожидать результата. Я даже стал строить планы:
"Если отправить мои записки в прошлое? Вдруг, люди, услышат предупреждение?"
Но тут сразу вставал другой вопрос. Если послание что-то изменит, я могу и не родиться! Из прочитанной фантастики, про "!эффект бабочки" я знал. Но Вавила эти сомнения развеял. Согласно гипотезе, в конкретно наше прошлое никакого послания не отправишь. Но вот в параллельную, очень похожую реальность оно попасть может. А там уже дозволено менять,все, что угодно. От нашего не появления на свет, петля времени не замкнется...
Фургон остановился метрах в ста от топливной заправки. Подъехали со стороны проселочной дороги, где не висела камера. Дальше, выгрузив сумки, пошли пешком. В закусочной у заправки должна была состояться встреча. Ожидая ее, мы перекусили и выпили кофе. Все это напомнило о прежних временах, кода по делам фирмы приходилось ездить в другие города в командировки. Первый посредник появился через полчаса. Пока его микроавтобус вез нас до города, парень прожужжал уши, призывая говорить, что мы сотрудники его сервисной фирмы. А я представлял, как потом он будет пытаться доказать обратное. Хотя, возможно, до встречи со следователем парень и не доживет. Согласно логике жанра, такие концы обрубали. Надо сказать, и по поводу своей судьбы у меня тоже закрадывались сомнения. Но монастырскому руководству я все-таки верил. Вряд ли они могли так далеко зайти даже ради благой цели. И помимо моральной стороны была еще чисто прагматическая. Таких специалистов, как мы ( особенно брат Вавила) во всей стране, насчитывались единицы.
Второй посредник перехватил нас на въезде в город. И по дороге, почти в слово в слово, убеждал говорить, что мы работаем непосредственно на него. И даже попросил переодеться в рабочие комбинезоны с символикой его фирмы. Маленькие люди продолжали делать свой маленький бизнес, не подозревая, что их судьбы и жизни уже затягивает смертельная воронка.
Когда ехали по городу, Вавила подавленно озирался по сторонам. В монастыре он провел без малого четверть века, и зрелище массы людей, зданий, машин угнетало. Я же испытывал противоречивые чувства. Поездка, казалась короткой экскурсией в прошлое, где было как хорошее, так и плохое. Когда проезжали мимо моего бывшего дома, в груди ностальгически защемило. А, оказавшись на дворцовой лестнице, я почувствовал, как начинает колотиться сердце. Одиннадцать лет назад мы поднимались здесь вместе с Маришкой. Правда, тогда был вечер. По краям ступенек светились фонари-светлячки, иногда со светильников впархивала и растворялась в сумраке огромная голографическая бабочка. И Маришка от неожиданности сильнее сжимала мою руку...
Днем лестница выглядела куда менее романтично. Смуглый слуга переставлял со ступеньки на ступеньку похожего на сплюснутый шар робота уборщика. На верхней площадке меняли плитку. При входе во дворец нас проверили металлоискателем и осмотрели багаж. Герметично закрытый мегапластид не должен был ничего излучать, но когда сотрудник безопасности небрежно провел над сумкой индикатором взрывчатки, я все равно напрягся.
В коридоре автоматические стеклоочистители начищали зеркала под присмотром прислуги. Выглядела дворцовая челядь совершенно безлико, даже пол различить было сложно. Только на входе в залу навстречу попалась парочка поинтереснее. Не знаю, были эти женщины придворными дамами или одалисками из гарема, но смотрелись очень эффектно. Наряды по откровенности, пожалуй, даже превосходил обнаженную натуру и обжигали взгляд. Вавила отвернулся к противоположной стене. Я же, помимо воли, смотрел не отрываясь. Правда, ответной реакции не был удостоен. Женщины глядели куда-то сквозь меня, хотя чувствовалось, что столь жадное внимание им все-таки льстило.
Главный компьютерный блок находился в нише посреди зала. Представитель технической службы, приведя на место, вскоре нас оставил. Можно было спокойно заняться своим делом. На первой стадии я был на подхвате. Работал в основном электрической отверткой. Иногда по просьбе напарника держал щуп на какой-нибудь контрольной точке. Тем временем в зале появились уборщики. Похожий на половинку огромного яйца робот, шурша щетками, пополз по пластиковому паркету. Несколько женщин с ручными пылесосами обрабатывали гардины. Одна, забравшись на стремянку, вела по ткани широкой щеткой, другая придерживала снизу. Изредка, бросая на них взгляд, я продолжал помогать Вавиле. Женщины в своих широких бесформенных комбинезонах никаких эмоций не вызывали. И вдруг одна показалась знакомой. Всмотревшись пристальнее, я, наконец, узнал Маришку.
Бывшая жена сильно растолстела и подурнела, и совсем не походила на соблазнительницу, иногда навешавшую меня в эротических снах. Но, кажется, это все-таки была она. Видимо почувствовав пристальный взгляд, уборщица быстро обернулась. Но я успел уткнуться в разобранный блок. Не оборачивался, пока сзади не умолкли шум полотера и женские голоса.
Вот так и состоялась наша встреча! Лучше бы, ее не былововсе ...
Вавила довольно быстро нашел неисправность. Погорела одна из микросхем обвязки. Не пришлось даже менять интегральный кристалл-процессор. Я подключился, когда центр уже работал. Для начала, поставив вместо плат со взрывчаткой имитаторы, я проверил, как они срабатывают в ручном режиме. При включении нужной команды зажигалась лампочка взрыва. Дальше управление было проучено нейросети. Она должна была дать команду только при совпадении нескольких факторов: дата, одна из сатанинских программ (сеть вычисляла ее по сюжету), а также информация от видео датчиков о большом количестве людей в зале.
И вот настал самый ответственный и опасный момент. Поставив вместо имитаторов блоки со взрывчаткой, мы снова включили центр. Пока загружалась заставка, я обливался потом. Вавила похоже чувствовал себя не лучше. Но несанкционированного подрыва не произошло. Облегченно вздохнув, я включил одну из тестовых программ, и залу наполнили порхающие бабочки.
Наверное, за нашей работой следили, и уже через несколько минут появился представитель технической службы. С ним шел бритоголовый человек в красно-черной рясе. Огромный светящийся медальон закрывал почти половин тощей грудной клетки. Из-под густых бровей с недоброй насмешкой глядели черные угольки глаз.
- Все получилось, братья?
Услышав обращение, я даже вздрогнул:
" Откуда он знает, что мы монахи?"
Но тут же сообразил, что адепты церкви "Ангела Света" тоже называли себя братьями. А к нам он так обратился в шутку.
Демонстрируя работу, я переключил программу, и по залу, сверкая огненным оперением, запорхали жар-птицы.
- А что-нибудь для посвященных? - поинтересовался бритоголовый.
- Это вы уж сами, без нас - проворчал Вавила. На что сатанист рассмеялся. Смех был приятным бархатным, но, все равно, общаясь с ним, я чувствовал, будто внутри натянута струна. И было еще одно противоречивое чувство. Человек, который стоял рядом, наверняка окажется здесь, когда сработает "адская машина". Нельзя сказать, что я его жалел. Более того, он и все, кто придет сюда через несколько дней вызывали ненависть. Но видеть его смеющегося и живого, и знать, какую приготовил ему судьбу, было до отвращения тяжело и неприятно.
"Почему Господь решил сделать это моими руками?!"
Уходя из дворца, мы невольно укорили шаг. Встретивший за воротами посредник с радостью жал нам руки. Заверил, что расплатится, как только переведет деньги заказчик. Второй посредник обещал тоже самое. А когда высаживал у закусочной на заправке, выдал небольшой аванс. Вообще, этот парень вызывал симпатию, и я очень надеялся, что, узнав о взрыве, он догадается сразу исчезнуть.
Деньги пришлись очень кстати. Ожидая фургона мы, с напарником позволили себе нарушить устав. Алкоголь нам сейчас был просто необходим. Когда, брат Иларион, поминая всех святых, повез нас по родным ухабам, Вавила, почти сразу, крепко заснул. Я же, не отрываясь, смотрел, как за окном мелькают придорожные кусты, проплывают мокрые от луга и перелески, и чувствовал, как с души сваливается тяжкий груз. Хорошо знакомый родной пейзаж сливался в единую симфонию радости и торжества жизни. О том, что случиться через несколько дней ( и случится ли вообще?), я больше не думал. Главное, мне больше в этом участия не принимать!
О Маришке, тоже почти не вспоминал. Ее теперешний облик и статус исключали участие в закрытых придворных вечеринках. Так, что будет жива. И я, от всего сердца, желал ей счастья.