Спустившись на цокольный этаж, Грива заскочил на минутку в какую-то комнату, а лаборантам наказал идти к виварию. Рамсуль, следуя за Риной, поплелся по подвалу.
Центральный коллектор пустынным ночным проспектом раскинулся перед ними. Со стен брезжил тусклый свет, скупо освещая трубы у потолка и одностворчатые двери по бокам коридора. Обстановочка, прямо сказать, навевала не самые лучшие мысли. И действительно, вскоре на их пути обозначилась одинокостоящая фигура молодого парня в белом халате. В руке этот типчик держал не то заточку, не то длинный нож с узким лезвием. По спине Рамсуля пробежали мурашки. Он скосил глаза и вовсе обомлел - на фанерном щите у ног незнакомца лежал свеженький труп. Абсолютно голый неживой человек.
Убийца даже не пытался скрыться с места преступления, а спокойно дожидался, когда лаборанты подойдут к нему.
У Рамсуля душа прыгнула в пятки. Он схватил Рину за руку и потащил девушку назад.
- Ты чего? - удивилась Рина. - Не бойся, это Глеб! Я его знаю - он лаборантом у ингенов работает. Недавно по призыву...
Они приблизились к Глебу.
Парень рассеянно посмотрел на Рамсуля и с кислой миной на лице обратился к Рине:
- Привет эмбриоморам! Далеко путь держите?
- В виварий! - ответила девушка, останавливаясь поболтать с приятелем.
Их коллега пропустил ответ мимо ушей - было видно, что он чем-то озабочен. И, действительно, все свелось к банальной просьбе.
- Вы не торопитесь? Может, поможете мне?...
- А что надо? - полюбопытствовала Рина.
- Надо накачать труп формалином, - сказал Глеб, указывая на мертвого бомжеватого типа. - Для начала хотя бы выделить из ноги бедренную артерию, а уж остальное я как-нибудь сам...
Загвоздка была в том, что парень, получив инструкции, не мог вспомнить, как добраться до главного сосуда нижней конечности.
- Звери! - констатировала Дина. - Разве можно поручать такое неподготовленному человеку?
- Действительно! - поддакнул Рамсуль, прячась у неё за спиной.
Девушка взяла у недотепы-лаборанта скальпель, с видом знатока осмотрела, хорошо ли наточено лезвие, после чего вернула инструмент Глебу:
- Ладно, не дрейфь! Попробуем опытным путем... Думаю, надо резать у колена!
Рамсуль счел необходимым вмешаться.
- Вообще-то, в случае большой кровопотери бедренную артерию пережимают где-то у паха... У нас в школьном кабинете ОБЖ плакат висел, я помню...
Он совершенно позабыл, что инициатива наказуема. Глеб тут же сунул ему в руки резиновые перчатки, протянул скальпель и взмолился:
- Друг! Попробуй ты! За мной не заржавеет...
Рамсуль, стараясь не уронить себя в глазах сослуживцев, бодро натянул перчатки на руки и нагнулся к лежащему на щите бомжу.
До этого дня ему еще ни разу не приходилось потрошить человеческое тело. Раз семь примерившись, он ткнул скальпелем в верхнюю часть бедра и сделал небольшой надрез. Слава богу, из раны не хлынула кровь. Бедренной артерии не было видно - вместо неё под кожей оказалась тонюсенькая прослойка жира да еще какая-то белесоватая поверхность, похожая на полиэтиленовую упаковочную пленку. Рамсуль в растерянности посмотрел на Рину.
- Мда... - задумчиво произнесла девушка. - Может, артерию уже давно вырезали?
- Кто? - забеспокоился Глеб. - Кто мог вырезать? Я отсюда ни на минуту не отходил!
- Я хирургов имела в виду, - уточнила Рина. - Вдруг этот мужик еще при жизни перенес операцию...
- Тогда бы шрам, наверное, остался... - подал голос Рамсуль.
Лаборанты даже не услышали, как к ним сзади подкрался аспирант Грива.
- Эй, людоеды! - весело произнес он. - Вы чего тут у жмурика оттяпать хотите? Ни на минуту одних оставить нельзя...
- Нас Глеб попросил помочь, - простодушно заявила Рина. - Ему приказали через бедренную артерию закачать в труп формалин.
Грива ухмыльнулся.
- Ну, и как успехи?
- Артерии нигде не видно, - со вздохом сказал Рамсуль, поднимаясь.
Молодой аспирант отобрал у него инструменты, подсел к трупу и, энергично покопавшись в ране, что-то подцепил на пинцет.
- Это нервно-сосудистый пучок, - пояснил Грива. - Здесь нерв, вена и артерия. Нерв сразу бросается в глаза. Его - в сторону! У вены стенки спались, там мышечных волокон очень мало. Стало быть, осталась артерия. Вот она!
Максим Юрьевич вытянул из раны похожий на обыкновенную резиновую трубку кровеносный сосуд и завел под него пинцет так, что артерия надежно придавила растопыренные металлические полосы к бедру.
Более не задерживаясь, аспирант поманил за собой своих подопечных и устремился в дальний конец коридора.
- Будет время, заходи, друг, - шепнул Рамсулю на прощание Глеб. - Чайком побалуемся! А еще у меня сигареты хорошие есть. Покурим...
- Я вообще-то не курю, - смущенно проговорил Рамсуль. - А так, конечно, загляну, чего не зайти...
Клюбин кивнул новому знакомцу и быстро припустил вслед за эмбриоморами. Он вскоре нагнал их, пристроился к ним сзади, так что к виварию они подошли все вместе. Грива, не останавливаясь, толкнул дверь и первым зашел внутрь
Помещение, отведенное для содержания подопытных животных, больше было похоже на небольшой зал с автоматическими камерами хранения, с той лишь разницей, что вместо железных ячеек тут повсюду были понатыканы деревянные короба с мелкой металлической сеткой на крышках. В ящиках кипела типичная для всех заключенных жизнь - сотни крыс и белых мышей, шурша опилками, носились по замкнутому пространству, выискивая пути к свободе. Правда, безрезультатно. К появлению же людей грызуны отнеслись весьма благодушно, не придав этому событию большого значения.
Рамсуль поморщился. Он с детства недолюбливал крыс, а тут их было столько, что можно было сойти с ума.
Совершенно иной пример отношения к пискливым тварям подала Рина. Она подняла крышку одного из ящиков, схватила за розовый хвост самую крупную крысу и водрузила её себе на плечо.
- Лапочка моя... - пропела девушка, целуясь с мохнатой бестией.
Рамсуля чуть не вывернуло наизнанку - его любовь к животным никогда еще не принимала столь извращенных форм. Он и в зоопарке-то был всего раз, а уж о том, чтобы иметь какую-нибудь живность в доме и речи быть не могло, поскольку мамаша у него даже к собакам и кошкам питала стойкую неприязнь.
Между тем Грива достал откуда-то большую кастрюлю, снял с плеча Рины суетливую "лапочку" и сунул ее в посудину, приказав девушке складывать туда остальных крыс из короба. Потом повернулся к Рамсулю.
- Теперь все это хозяйство на тебе! - сказал он. - Кормить их надо два раза в день, корм будешь получать в столовой. Ведро стоит у двери. Опилки в ящиках следует менять каждую неделю, столярку я тебе покажу. Перемещать крыс из одних ящиков в другие категорически запрещается! Уяснил?
- Да чего там, - пробормотал Клюбин.
- Раз в день - влажная уборка! - добавил аспирант.
- Швабра стоит в углу! - понимающе кивнул Рамсуль.
- Вот именно, - похвалил его Грива. - Молодец, всё схватываешь на лету...
Тем временем Рина взяла кастрюлю и, выслушав напутствия аспиранта, вышла из вивария. Мужчины остались в помещении одни. Не считая крыс, конечно.
- Но это всего лишь полдела, - сказал аспирант, снова обращаясь к Рамсулю. - На твое попечение также передается объект номер тринадцать...
Максим Юрьевич на время умолк и направился в дальний угол комнаты. За шкафом оказалась еще одна дверь - железная, с висячим амбарным замком. Открыв её, Грива зашел внутрь и позвал за собой лаборанта.
В небольшой подсобке с квадратным оконцем, затянутым металлической сеткой, на раскладушке лицом к стене спал какой-то тщедушный тип. Рядом с раскладушкой стоял стул, на котором лежала одежда спящего. Предметы мебели на этом заканчивались - остальное убранство комнатки составляли развешанные по стенам глянцевые постеры поп-певиц. Причем поп на плакатах было значительно больше, чем самих певиц. Это привело Рамсуля в некоторое замешательство. Он ожидал увидеть все что угодно, но только не настенные пособия по изучению женских прелестей.
- А где же объект номер тринадцать? - озадаченно проговорил он.
- Перед тобой! - произнес Грива, указывая на спящего типа. - Экспериментальный образец с модифицированным человеческим генотипом. Модель номер тринадцать. Первое и не совсем удачное достижение профессора Головешкина на ниве эмбрионального моделирования.
- Почему неудачное? - автоматически поинтересовался Рамсуль.
- Долго объяснять, - сказал аспирант. - Суть не в этом. Уход за ним требуется как за человеком. Талоны на питание для него я тебе выдам. Баня ему полагается раз в неделю. Выгуливать объект будешь в парке по часу в день после того, как завершишь все дела в виварии. Если не будет слушаться, то не стесняйся - там у окна где-то плетка лежит, пользуйся...
- Бить его? - выпучил глаза Рамсуль. - Да ведь это же человек!
Однако Грива к замечанию отнесся весьма спокойно.
- Все мы немного люди... - философски заключил он.
К такому повороту свежеиспеченный лаборант оказался не готов.
- Я не смогу! - сказал Рамсуль.
- Сможешь, - уверил его Грива, направляясь к двери. - А сам не сможешь, жизнь заставит... Да, и еще одно. Ключ от вивария, уходя домой, надо сдавать на вахту...
До обеда Клюбин просидел в подвале, даже не думая приступать к своим обязанностям. Объект тринадцать безмятежно посапывал в своей каморке, крысы шуршали в ящиках, а душа лаборанта тем временем изнывала по свободе. Институтский виварий казался Рамсулю самой настоящей тюрьмой, куда он попал по собственной глупости, не сумев увильнуть от обязательной гражданской службы по призыву.
Конечно, после окончания школы можно было распорядиться свой судьбой иначе - например, стать студентом, как Ромка Фишер. Но, чтобы поступить в университет, надо было иметь или деньги или связи, а их у рамсулевой мамаши никогда не водилось в достаточном количестве. Еще можно было воспользоваться альтернативной военной службой и совсем откосить от науки. Однако и тут удача ему не улыбнулась. Получить официальное ходатайство военкомата не удалось - строгий дядька в погонах, пощупав жиденькие бицепсы Клюбина, обозвал его дохляком, и выгнал из кабинета. В итоге на комиссии бдительные ученые освободили от призыва только двух явных шизофреников, а всех остальных без зазрения совести загнали в свои научно-исследовательские институты. И Рамсуля в том числе.
А ведь не всегда было так. Ромка Фишер ему как-то поведал, что всего тридцать-сорок лет назад все было с точностью до наоборот. Такой вот парадокс! В России было немеряно нефти и газа, древесины и металлов, поэтому государство содержало огромную армию, чтобы охранять природные ресурсы страны. Почти все были военнообязанными. На службу в армию молодых чуть ли не силой затаскивали. Но в основном - обязанность и точка! Наука же в загоне была, многие выпускники школ в ВУЗы поступали, только, чтобы от армии отмазаться. А потом вдруг стали хиреть недра российские, оскудела земля русская и нефтью и газом, вследствие чего и не нужна стала миллионная армия. Тут и наука из пепла вынырнула - заговорили все о новых технологиях и перспективных разработках, способных приумножить благосостояние страны. И стали молодых уже не в армию, а в лаборанты силком затягивать. Риторика почти та же осталась - гражданский долг, необходимость отдать два года на возрождение державы. А как обязаловкой по сути своей призыв был, так обязаловкой и остался, только вывеска сменилась. Потому как играть в демократию - удовольствие слишком дорогое, когда в стране дешевой рабочей силы не хватает...
За мрачными мыслями постепенно подошло время обеденного перерыва.
Рамсуль подхватил судки, запер виварий и поднялся на третий этаж, где тихо постучал в дверь кабинета аспиранта Гривы. Тот оказался на месте. Вручил ему голубенькие талоны на питание и спросил, как идут дела. Врать не хотелось, поэтому Рамсуль честно признался, что с крысами он пока общего языка не нашел. Грива ухмыльнулся и пообещал после обеда подружить его с грызунами, а заодно и сделать из него образцового лаборанта.
- Это как? - угрюмо спросил Клюбин, чувствуя подвох.
- Посажу тебя в ванну с крысами на пару часов и все дела, - сказал Максим Юрьевич, то ли в шутку, то ли всерьез. - Клин клином вышибают!
- Не-е, тогда не надо, - испугался Рамсуль. - Тогда я уж как-нибудь сам приноровлюсь!
- Ну, смотри, - покладисто согласился Грива. - А то я как лучше хотел...
На этом скоротечный разговор закончился.
В столовую Рамсуль пошел вместе с Риной. Они взяли по комплексному обеду и уселись за столик. Народу вокруг было совсем немного.
- Ты после школы куда поступал? - поинтересовалась девушка, налегая на салат.
Клюбин потупил глаза и, вяло орудуя вилкой, отозвался:
- Я никуда не поступал. У меня баллов не хватило, чтобы подать документы в железнодорожный. А в колледж принимают только после "гражданки"...
- А я на вступительных срезалась! - радостно поведала ему Рина. - Теперь вот стаж нарабатываю. Через год еще раз попробую поступить, если получится...
- А не получится?
- Может, замуж кто возьмет... - простодушно сказала лаборантка и обвела взглядом столовую, словно выискивая среди сосредоточенно жующих институтских мужчин потенциального жениха.
- Муж, пеленки, дети? - ужаснулся Рамсуль и брезгливо поморщился.
- А что ты предлагаешь? - недовольно покосилась на него Рина.
- Иди хотя бы в стюардессы. Мир посмотришь!
- В стюардессы тоже конкурс, - вздохнула девушка. - Да еще побольше будет, чем на биофак!..
Короче, успевая перемежать скучную трапезу бестолковым разговором, они управились с обедом довольно быстро.
Уже на выходе Клюбин спохватился, что забыл прихватить с собой еду для странного обитателя вивария под не менее странным номером тринадцать. Пришлось тратить бесценные минуты обеденного перерыва, чтобы переместить из тарелок в судки жиденький суп, лапшу с котлетой и чай. А хлеб с еще теплой шаньгой он завернул отдельно в полиэтиленовый мешок и сунул сверток в карман.
В лаборантской, куда Рамсуль заскочил на минутку, было светло и просторно. Не то, что в подвале.
- Компьютера здесь нет? - осведомился он у Рины. - Месяц назад новую версию "Антракоида" выпустили. Я в неё всего раз играл у друга. Там столько фишек - закачаешься!..
- Здесь с играми строго, - поделилась информацией лаборантка. - Прежде всего дело! Сейчас вот Грива будет проводить фазо-молекулярную склейку ДНК, так что лучше возвращайся пока к себе...
И тут, легок на помине, в дверях действительно появился молодой эмбриомор.
- Господа! - громогласно известил он лаборантов. - Время - разбрасывать гены, время - собирать их... Все по рабочим местам!
Призыв был услышен - Рина тут же направилась к термостату, а Рамсуль поплелся в виварий.
Спустившись вниз, Клюбин, еще не доходя до крысятника, определил, что внутри творится что-то неладное. Опасения были не напрасны - некормленые твари уже зубами грызли железную проволоку и, при появлении лаборанта, с вожделением уставились на него.
- Есть хочу! - неожиданно раздался за железной дверью гнусавый мужской голос. - Гулять хочу!.. Но есть - больше!
Как догадался Рамсуль, это обитатель вивария под номером тринадцать уже проснулся и затребовал свою порцию пищи.
- Вы все сговорились, что ли? - недовольно пробурчал Клюбин. - Подождать не можете?
Он вставил ключ в замок и открыл подсобку. За распахнутой дверью показался объект генных модификаций профессора Головешкина.
Невысокий тип в серой спортивной майке и синих тренировочных штанах, лет от роду двадцати или двадцати пяти, конечно, очень походил на человека, но больше всего он был похож на великого русского поэта начала девятнадцатого века. Не узнать его было просто невозможно - одни бакенбарды чего стоили!
- Александр Сергеевич... - растерянно пробормотал Рамсуль. - Это вы?
- Есть хочу! - взвизгнул Пушкин, вырывая из рук лаборанта пакет с хлебом и шаньгой. - Ложку давай! Вилку давай! Суп где?
- Суп? - переспросил Клюбин и, наконец, поняв, о чем идет речь, молча протянул ему судки.