"Шаги звенели по плитам пола".
Святослав Логинов,
"Страж Перевала"
Я смотрел на прозрачную сукровицу, сочащуюся из пальца, и думал, что так тебе, гони из себя всякую память о мягком сидении со спинкой! Сунув палец в рот, чуть не зашипел от сильной рези. Среднезападный крепкий сленг на этот раз не сорвался с моих скривившихся губ, но это стоило заметного усилия с моей стороны. Как же быстро я сумел его набраться!
Радостно метнулись сызнова вдаль мысли, с готовностью следуя новой канве... но тут же замели на полуслове.
Я резко обернулся и пристально вгляделся в отчетливо темнеющий уже горизонт. Ошибки быть не могло, ибо до сих пор подобного со мной не случалось. Я бросил лопату на землю и поспешил. Оттуда, с запада кто-то приближался, а по опыту других подобных встреч я знал, что лучше торопиться. Уже на бегу я разглядел светлую фигурку, что обозначилась вдали, и порадовался своей воздержанности - в этом воздухе звуки разносились невероятно далеко. Вот вышел бы конфуз... А то, что и привлекло меня, был кашель. Хриплый сухой натужный кашель человека, вышедшего из черной безжизненной пустыни. Кроме того это была женщина.
Поточнее можно было узнать, только добравшись до места. Но уже сам факт... Я побежал быстрее.
Она все еще спала.
Я подошел к своей кровати, на которой она лежала, и осторожно, боясь потревожить, погладил рассыпавшиеся по подушке льняные волосы. Ее тонкие черты лица нахмурились во сне, так что я поспешно отдернул руку, вдруг испугавшись этого прикосновения.
Бормоча что-то себе под нос, я вышел на кухню, где уже закипала поставленная на угли бадья с водой. Черт, придется ее снять...
Все так же ворча, я аккуратно прикрыл за собой предательски скрипучую створку двери и, замерев, некоторое время просто стоял на крыльце, нервно сплетая и расплетая пальцы. Почему мне так неспокойно? Почему так небезразлична эта незнакомая мне девушка, волею случая столкнувшаяся со мной в такой глуши...
Я дернулся от неожиданности, резко вскидывая голову. Или мне показалось? Обшаривая горизонт, я вцепился взглядом в серебристую точку, совершающую эволюции на пределе видимости. Поздновато для звезд, и те к тому же не движутся с такой целеустремленностью... А вот еще одна, эта уже оставляла за собой легкий серебристый след, а потом сразу началась старая история - небо истерично мигнуло, еще и еще раз... Все-таки мои гнетущие предчувствия оказались справедливыми.
Опять. Я глянул на запертую дверь, мучительно пытаясь сообразить. У меня есть, в случае чего, пять минут запаса, нужно выяснить все до того, как прятаться станет поздно. Да, не смотря на очевидную надежность моего убежища, я старался оставаться готовым к тому, что она однажды сдаст...
Давненько мне не приходилось так часто бегать, хорошо хоть, что обратный путь я мог проделать не спеша. Вот она, отчетливая, но вместе с тем совершенно призрачная линия. Тут, у самых моих ног светлая поверхность почвы, слегка прикрытая пучками уже изрядно пожухшей травы, а в каком-то метре уже угольно-черная плоскость мертвого песка. Невероятная сила продолжала исправно защищать неприкосновенность этого места. А та девушка.... Она пришла оттуда.
Я покачал головой.
И тут же отмеренное отнюдь не мной время затишья перед бурей истекло. Извечный спектакль протекал в обычной для него манере. Сперва возникло лишь невзрачное мерцание, разом сделавшее перспективу неясной и колеблющейся, по невидимой защитной стене рванули ввысь сияющие иглы, их с каждой секундой становилось все больше и больше, и вот уже над моей головой возник чудовищный огненный купол, по которому скользил куда-то вверх феерический водопад. Я явственно видел, как плавно изгибающаяся стена мерцала там и сям, поражаемая раскаленными частицами смертельных частичек мертвого песка, несущимися над черной пустыней.
Меня передернуло, когда я представил себя замершим там, перед этими нематериальными стенами, под этим ласковым дождиком.
Не став дожидаться окончания сверкающего представления, я направился к дому. Странное настроение - я поймал себя на том, какой усталой походкой я иду. Проведя ладонью по вставшим дыбом волосам - статическое электричество радостно затрещало - я акцентированным движением расправил согбенную спину и ухмыльнулся. Как ни странно, это помогло, и настроение заметно улучшилось. Обыкновенно мне становится в такие моменты страшно и тоскливо, однако мысли об этой девушке... Конечно, она прошла по черной пустыне черт знает сколько миль, тоже ничего хорошего, однако этого она бы не пережила, это попросту невозможно.
Едва я ступил за калитку, как все стихло. Обернувшись на секунду, я увидел лишь медленно оседающую в небе грязь черного песка. Вокруг на земле песчинок я так и не заметил.
Я отнес лохань в небольшую пристройку, что была у меня вместо бани, и потом простоял битый час, глядя на поднимающееся все выше и выше солнце, слушая едва доносящийся до слуха плеск воды, перед окном в гостиной. С пяти до семи утра я уже успел перетаскать на грядки сотню ведер воды, а потом еще возился с никак не желающей работать сетью канав поливной системы, которую я провел в свое время от артезианской трубы. В силу этого я не очень понимал, отчего звуки, издаваемые плещущейся в горячей воде девушкой, вызывают во мне столь радостный отклик. Сам я, ввиду обстоятельств, воду порой терпеть не мог...
Она появилась в комнате так неслышно, что я, задумавшись, невольно вздрогнул, когда обернулся и встретил ее взгляд. «И почему, почему именно сейчас, здесь... как случилось так, что я встретил ее?» - пронеслось в голове. Я отвел глаза, не в силах перенести ее взгляд. В нем мне виделся пламень, которого, вполне вероятно, там и быть не могло.
- Ты... вы обедать будете?
- Я и не завтракала, если честно.
Она слабо улыбнулась, и я поразился грусти, пронизывающей ее голос.
- Надеюсь, мой скудный рацион не покажется...
Неловко пододвигая для нее стул, я непроизвольно отметил, как прекрасно выглядят ее потемневшие от влаги волосы, и как хороша ее едва проглядывающаяся во влажной, а оттого кажущейся еще более мешковатой одежде фигура. Она так устала, но выглядела все равно великолепно...
Ели мы молча, мне не хотелось цепляться за какие-то банальности чтобы завязать разговор, она же, в свою очередь, и вовсе не рвалась разговаривать. Стояла тишина, лишь изредка прерываемая моими ничего не значащими комментариями да ее словами благодарности, когда я пододвигал очередную наполненную тарелку.
Наконец, я решился:
- Это как-то глупо с моей стороны, так и не узнать, как зовут мою гостью.
- Мария. И давай все же «на ты», а то действительно получается глупо.
- Давай.
Я опустил глаза, чтобы не выдать ей своего, как мне показалось, излишне пристального взгляда, побарабанил пальцам по столешнице, после чего обнаружил, что у меня черно под ногтями от работы в поле, мгновенно исправил это упущение, убрав для этого руки под стол.
- Куда ты направляешься, Мария?
Она мгновенно подняла глаза, словно ждала этого вопроса давным-давно, однако ответила не сразу.
- Там... там, на северо-востоке, в глубине континента нельзя жить, там медленно, но верно перестаешь быть человеком, только и думаешь, как за счет другого продлить свое существование еще немного...
Вот значит как... Непонятные, но от этого не менее жуткие образы из моей дырявой памяти кинулись в мозг, на лбу мгновенно выступил ледяной пот. Я сглотнул, поразившись, каким громким получился звук, и переспросил:
- Так куда же...
- Говорят, там все по-другому, там вроде бы нет всего этого ужаса... Океан... - забеспокоилась вдруг Мария, обернувшись к окну. - Он тут рядом, да?
- Да-да, - поспешил я ее успокоить. Мне вдруг показалось, что она вскочит и побежит на улицу - высматривать вдали океан, - так и есть, милях в пяти-шести к западу, по крайней мере так было до моего здесь появления, я шел как раз оттуда.
Она заметно обмякла, расслабляясь.
- Хорошо. Значит, теперь на юг. И там, там!..
Я наблюдал невероятную бурю эмоций у нее на лице и чувствовал, как внутри меня что-то обрывается.
Не раздумывая, я схватил с крюка на стене у двери шляпу и пулей вылетел на улицу. Жара. С меня лилось, я тяжело дышал, бешеный стук сердца все не желал успокаиваться Что я рассчитывал увидеть? Небо на юге было самым обыкновенным - та же завеса серо-голубого полуденного марева, уже утратившего последние признаки бушевавшего огненного фейерверка. Два-три хлипеньких облачка разноображивали унылую муть, да и только.
«Юг. Да что они все нашли на своем юге?!!» - понеслись мысли.
Вернувшись в дом, я постарался придать своему лицу выражение предельного спокойствия. Не обращая на Марию видимого внимания, я принялся убирать со стола посуду. На это ушло некоторое время.
Время, время... оно тянулось невероятно медленно. Старые «башенные» часы, что стояли в углу от когда я здесь появился... их медлительный, протяжный перестук словно собрался вдруг свести меня с ума. Я оставил Марию сидящей в гостиной лицом к окну, словно всматривающейся во что-то там, вдали. А сам направился в маленькую каморку за кухней, где в полу зияла дыра разобранных досок настила. Там я рыл погреб. Еще вчера свежая земля была вынесена наверх, так что мне теперь предстояло немного поработать киркой и лопатой. Тут было прохладнее, но, увы, через каких-то полчаса я весь покрылся черными потеками пота на пыльной коже. Работа была адова, так что я время от времени выглядывал наверх отдышаться, а за одно, нет-нет, да и бросал взгляд на мою гостью. Мария прикорнула, устало опустив голову на руки. Все так же, почти не сменив позы, казалось, что она все так же пытается высмотреть что-то...
Особенно долго я задержался в подполье в последний раз. Когда, наконец, было решено, что на этот раз довольно, уже садилось солнце.
Отмывшись от грязи, я зашел в гостиную.
Мария стояла посреди комнаты, разглядывая ладони. Едва я вошел, как она скрестила руки за спиной, но я успел заметить эти жуткие глубокие черные трещины в иссушенной коже, на дне которых проглядывало розовое. Когда ее взгляд встретился с моим, Мария вспыхнула - предательский румянец проступил даже под ее непробиваемым пустынным загаром.
В этот самый момент замечательного совпадения наших мыслей я решился.
Уже совсем стемнело, только справа от меня небо еще обладало оттенком, слегка отличающимся от угольно-черного, оттуда долетал соленый морской бриз, обдавал испариной кожу, а я все стоял на границе черного как ночь песка и смотрел на удаляющуюся фигурку.
Я дрожал, может от гнева, а может от бессилия. Мое неожиданно прорезавшееся красноречие, порожденное долгими месяцами тоски и безысходности в одиночестве моего оазиса!.. Бесплодное, как эти жуткие пески.
Я ей кричал:
- Там смерть!!! Там одна лишь смерть!!!
А она непонимающе на меня смотрела.
- Да пойми же, везде сейчас одно и то же - ад!
А она оглядывалась вокруг широко раскрытыми глазами и шептала:
- А здесь - что?
Я целовал ее прекрасные руки, а она твердила:
- Ты хоть понимаешь, в какое место ты попал? Мне... мне остался от силы один день пути. То, что я встретила тебя, только отдалило этот момент... но ты, ты! Какую часть вечности проведешь ты здесь, пробовал ли ты задуматься об этом?
Я стонал, негодовал, смеялся и плакал перед ней, а она...
Мария ласково глядела на меня из-под выгоревших своих ресниц, она дарила мне грустные улыбки и хмурилась. Я сделал все. Я сделала невозможное, заставив ее раскрыться, выразить вслух то, что до того существовало для меня лишь в эфемерном мире ощущений. Она подтвердила ту нежданную тягу чувств, то невероятное притяжение, что впитывал я каждой клеточкой миг за мигом, с самого появления Марии. Да, она чувствовала то же самое.
Увы, из этого ничего не следовало.
- Я не могу остаться, это будет моей гибелью... так и так...
Тогда я попытался сделать последнее усилие, пусть она хоть на пару дней останется, отдохнет...
- Нельзя же так!..
Мария только покачала головой.
- Ты сам-то понял? Здесь нельзя остаться на время. Или ты остаешься навсегда, или идешь дальше... Куда именно, уже не имеет значения. Угодил ты...
После она только качала головой.
- Нам двоим не повезло, мы встретились не в том месте не в то время.
Это был приговор, и я без дальнейших слов стал собирать ей кое-чего в дорогу. «Уже достаточно прохладно чтобы идти. Тебе нужно успеть одолеть как можно больше». Она благодарно кивнула.
И вот теперь, когда уже стемнело, я все стоял на границе черного как ночь песка и смотрел на удаляющуюся фигурку сквозь навернувшиеся отчего-то на глаза слезы.
В который раз? Пятый, восьмой, одиннадцатый?..
Почему все они идут дальше?
И почему, черт побери, почему я остался здесь?!!
Тут же горизонт на небе привычно полыхнул.
Мария шагала по черной пустыне, держа свой путь дальше.
Ноги ее отдохнули, тело пришло в себя, готовое к изнурительному последнему переходу. Ни пить, ни есть не хотелось, потребности организма не мешали сознанию в его ежесекундной работе.
А там, на дне метущегося сознания все дрожало от ужаса перед увиденным, разрываемое меж желанием сохранить в душе дивное чувство, что так нежданно в ней пробудилось, и тем, чтобы забыть, выбросить из головы, развеять по ветру все это.
Как хорошо, что она не поддалась, не уступила своим чувствам. Ловушка для слабых, тихий оазис посреди грозной поступи, что давила ее мир, островок спокойствия и любви... не удалось тебе сломить сильную волю женщины, что предпочла этот путь во тьме и ужасе под такими близкими звездами бесплотному миру, порождению той же самой тьмы и ужаса.
Мария на миг прервала свой стремительный шаг навстречу горизонту и оглянулась.
Там, под едва заметной Полярной Звездой, в восходящих воздушных потоках плясал, колебался, кривлялся сказочный мираж. Маленький деревянный домик в окружении пары дощатых сараев и пыльных грядок.
Еще секунда - и мираж исчез.
А было ли это вообще, или то лишь бред воспаленного жарой и жаждой мозга? Только заметно потяжелевший не очень удобный рюкзак за спиной говорил об обратном.
Она кивнула каким-то своим потаенным мыслям и легко зашагала вперед.