Майское утро развернулось над Мещерой, утопив её в мощном потоке солнечного света, пронизывавшего бесконечную глубину небесной лазури, наполняя её, и она светилась уже независимо, изливая свой свет на землю вместе с прямыми лучами солнца. Воздух, наполненный дурманящим запахом цветущей черёмухи на опушке перелеска, рядом с которым располагался вагон-городок строителей газопровода, ещё не обжигал лицо, а ласково освежал его, чуть колыхаясь временами словно без причины. Утреннюю тишину нарушали лишь гомон мелких птиц, доносившийся с перелеска, да отдалённые не умолкающие крики грачей, готовящихся к вылету молодняка.
Городок уже проснулся. Одна за другой распахивались двери вагончиков и оставались открытыми, один за другим выходили из них люди, спеша по своим утренним делам. Из среднего вагончика линии, ближней к перелеску, выбежала девочка лет восьми и исчезла на его опушке, чтоб через некоторое время появиться в городке с веткой гроздьев только что распустившихся цветов черёмухи.
- Оля! В школу, в школу! - строго, медленно и врастяжку говорил ей вышедший следом отец, коренастый мужчина тридцати лет, работавший машинистом трубоукладчика. За свою привычку частенько употреблять слово "отрегулирую" он получил прозвище Регулятор, но не обижался, когда его так называли в глаза.
Оля сделала ему "носик Буратино" левой рукой и исчезла в коридоре вагончика, где следом показалась её мать, Ирина, в лёгком, коротеньком домашнем халате, на ходу причёсывавшая волосы.
- Да поцелуй! - громко прокричала она вслед мужу.
- Поцелуй меня в жопу! - всё так же врастяжку и невозмутимо отвечал тот.
- Ах, какой у меня муж обходительный! - радостно разнеслось по городку.
Впрочем, не все вагончики в городке были сейчас жилыми. Из двадцати "балков" (так иногда называют это жильё), размещённых по периметру прямоугольной площадки на окраине посёлка в Рязанской области, заселена была едва ли третья часть, поскольку основные работы по строительству, начавшиеся год назад, уже были завершены, а рабочие переехали на другой объект. На месте оставалась только одна бригада, занимавшаяся установкой больших запорных вентилей на линейном участке газопровода, да несколько человек, занятых отгрузкой оборудования по железной дороге. А поскольку учебный год в школах ещё не закончился, то и рабочие, оставшиеся на месте, были, в основном, семейными людьми, имевшими детей - школьников. Семьи, обычно, занимали вагончик целиком, и лишь очень редко только его половинку; некоторые снимали жильё в посёлке, но таких семей было мало. Уже давно ходили разговоры о том, что управление перейдёт на вахтовый метод работы, когда рабочие одной смены меняются рабочими второй и уезжают на какое-то время домой, к семьям, чтоб через месяц, полтора снова вернуться назад, к месту работы, но такой порядок пока так и не ввели.
На площадке, образованной столовой, разместившейся в таком же, как и жилые,
2.
вагончике, специально приспособленном для этого, и двумя "балками" конторы, толпились рабочие, ожидая разнарядки. Приближаясь к ним, Регулятор услышал хохот, доносившийся из толпы, и подумал, что смеются над ним, но потом понял, что там "травят" анекдоты.
- Встречаются два плотника, - рассказывал весельчак и балагур Миша Рыжий. - Один спрашивает другого: "Ахмет, что-то тебя давно не было видно? Где ты был?" - "На турма сидел". - "Что, крышу крыл?" - "Нэт, самый нутра гулял".
Толпа снова вздрогнула от хохота, потом все повернулись к подошедшему Регулятору.
- А вот и Коля наш пришёл, - продолжал Рыжий. - Что это ты, мил друг, с женой так неласково обращаешься?
- Ну её!.. Ребёнка надо в школу собирать, а она всё чешется.
- Вот за что люблю человека, что он всегда спокойный, - смеялся Миша.
Вместе с ним в круг рабочих вошёл Юра "пиловец", так называли контролёров полевой испытательной лаборатории, занимавшихся, в основном, рентгеновским просветом сварочных стыков трубопровода. Жена его тоже работала в лаборатории, проявляла эти самые снимки, и в их молодой семье рос сын, Митя, трёх лет, удивлявший окружающих тем, что бродил по городку совсем независимо, словно за ним никто не приглядывал, одетый в теплые дни в одну лишь майку, босой, грязный.
- Здравствуй, Юра! - обратился к "пиловцу" Миша. - Слушай, что я вчера видел! Твой Митька с голым задом сидел вот в этой луже.
Недалеко от столовой, и впрямь, была небольшая лужа, оставшаяся после дождя, прошедшего пару дней назад.
- Я спросил: "Что ты тут делаешь?" - И знаешь, что он мне ответил?
- Что?
- Он сказал: "Я тут регулирую".
Толпа снова грохнула хохотом, а Миша похлопал по плечу довольного Регулятора.
- Что ж ты не следишь за ребёнком? - спросил "пиловца" пожилой прораб.
- Пусть его!.. Здоровее будет.
- Ну, ну!.. - покачал головой прораб. - Так! - продолжал он. - Со сварщиками всё ясно, у них без изменений. Стоп! - спохватился вдруг. - У "пиловцев" к вам претензии, - обращался он к бригаде, занимавшейся монтажом кранового узла.
- У вас пара стыков на "вырезку", - говорил Юра. - Вот вам проявленные плёнки стыков на вырезку и на ремонт. Что-то многовато у вас брака. Я понимаю, вы привыкли к трубам большого диаметра, но давайте как-то приспосабливаться и к малым, - говорил он сварщикам.
Те столпились около бригадира, рассматривая плёнки, а тот, освободившись, сказал прорабу:
- Кислород кончился, после обеда работать будет нечем.
- Что ж ты мне вчера не сказал?
- Да замотался я.
- Ладно, после обеда вам подвезут. Сейчас УАЗик отвезёт детей в школу и поедет на "кислороду". А вам, - обратился он к Мише, работавшему стропальщиком у Регулятора, -
3.
первым делом отправить на крановый узел вот это, - и передал ему листок со списком оборудования. - Понадобятся и трубовоз, и оба грузовика.
Подошла заведующая столовой.
- Степанович, мне за продуктами надо ехать, машина нужна.
- Извини, Маша, свободных машин нет. Иди к начальнику участка.
- Да я только что от него.
- Ничего... У него есть возможности, в крайнем случае, закажет грузовое такси.
Заведующая ушла, а прораб скомандовал:
- Всё! Давайте - за дело.
Бригада сварщиков разместилась в "вахтовке", своеобразном автобусе на базе грузовика "Урал" с просторным длинным кузовом-салоном и уехала, остальные рабочие разошлись по своим делам, и городок опустел, чтоб потом снова оживиться возгласами собравшихся в школу детей, садившихся в микроавтобус. Вскоре отъехал и он.
"Стеллаж", так называлась большая площадка, ограниченная с одной стороны дорогой, проложенной рядом с городком газовиков в сторону речки и бывшего песчаного карьера, где-то там находившегося, а с другой стороны перелеском, протянувшимся в болота, между которыми обширными островами располагались участки мощного соснового леса, предназначался для складирования труб газопровода диаметром около полутора метров, привозимых сюда с железнодорожной станции. Здесь их сваривали в двухтрубные "плети" и грузили на трубовозы для вывоза на трассу газопровода. Сварка труб была полуавтоматной и производилась на своеобразной конвейерной линии, которую теперь за ненадобностью разбирала бригада, куда входили и Регулятор с Мишей Рыжим. Для разборки линий конвейера и отгрузки оборудования на "стеллаже" оставались ещё два тяжёлых американских трубоукладчика, тогда как большая их часть, за исключением ещё и тех, что находились на крановом узле, были отправлены по железной дороге на новое место работы.
Управившись с погрузкой оборудования, Регулятор со стропальщиком присоединились к рабочим, разбиравшим трубосварочную базу, и не заметили, как подошло обеденное время.
Дверь в вагончик была открыта, а это значило, что жена дома. Ира работала участковым бухгалтером, и это было очень удобно для семьи, не смотря на то, что ей изредка всё же приходилось выезжать в центральный офис, как говорили сейчас, в контору, находящуюся, отнюдь, не в соседнем городе. Три года назад Николай оставил семью после того как излишне сексапильная жена не выдержала продолжительной разлуки с мужем, но спустя год вернулся назад, уже сам не выдержав разлуки с дочерью. С тех пор они жили дружно: Ирина не давала ему повода для ревности, в городке её уважали, а Николай не вспоминал прошлую обиду, хотя на людях и обращался с ней нарочито небрежно.
Он вошёл в вагончик, и Ира прильнула к нему всем телом, крепко обняв, притянув за затылок, впилась губами в его губы.
- Ирка, - проговорил Николай неуверенно, - сейчас Оля придёт!
Опустив его голову, женщина словно зябко вздрогнула всем телом и отстранилась.
- Пойдём, поедим, - говорила спокойно.
Они уже вставали из-за стола, когда она сказала:
4.
- Да, чуть не забыла: я подписала отпуск нам обоим с июля.
- Хорошо! К июлю мы здесь управимся. А что целый месяц будет делать Оля?
- Побудет здесь. Летом тут тоже хорошо, - отвечала женщина, а в это время снаружи донеслось тревожно:
- Ира! Ира!
Ира бросилась к двери:
- Что?! Что такое?!
- Олю увезли! - выдохнула запыхавшаяся соседка по городку.
- Как увезли?! Кто?! Куда?!
- Ничего не знаю! Я вышла из магазина, что на окраине посёлка, и увидела, что ваша Оля уже на дороге в городок садится в УАЗик.
- Так, может, - это наш?
- Нет, чужой! Он даже не остановился, проехал мимо городка.
- Куда?!
- Да откуда ж я знаю?! - чуть не плакала женщина.
- Господи! - у Иры подкосились ноги, и она, уцепившись за рукоятку двери, опустилась на пол.
Николай выскочил из вагончика, бросился на дорогу. На дороге было пусто. Оли не было и в городке. Он метнулся на стеллаж, где встретил Михаила.
- Так! - уже твёрдо сказал Михаил. - Машины нет, послать следом некого. Пешком мы там и за неделю никого не найдём, там тысяча закоулков.
Николай с трудом понял, что тот прав: и берег реки и карьер были излюбленным местом отдыха поселкового люда.
Михаил, между тем, продолжал:
- Я пойду в контору, вызову милицию, а ты перекрой дорогу трубоукладчиком. Другой дороги обратно всё равно нет.
Он ушёл, а Николай завёл трубоукладчик, выехал к дороге, выбрав место с высокой её отсыпкой, где свернуть в сторону было невозможно, и опустил десятиметровую стрелу машины поперёк её, а затем поставил второй трубоукладчик на десять метров дальше первого. Пришёл Михаил.
- Участкового на месте нет, - сказал он. - Из района выехал наряд, но они будут не скоро. Ничего не поделаешь, придётся ждать.
Николай молчал, его била крупная дрожь. Замолчал и Михаил. Через некоторое время из перелеска показалась машина. Это был УАЗик, "батон". Николай взял монтировку с гусеницы и сказал Михаилу:
- Иди, опусти стрелу, как только он проедет.
Подъехав вплотную к стреле, машина остановилась. Водитель, очевидно, не сразу
5.
поняв, в чём дело, сидел неподвижно в кабине. Николай бросился на дорогу. В это время Михаил опустил стрелу второго трубоукладчика. Подойдя к машине, Николай открыл дверь салона, и плачущая Оля бросилась ему на шею.
- Что с тобой?! Что он делал?! - чуть не плача сам, спрашивал отец.
Девочка, опустив правую руку, показывала ею на промежность. Николай уже не видел ничего кроме омерзительной рожи в зеркале машины. Передав дочь подошедшему Михаилу, он направился к салону водителя, и в это время дверь кабины открылась, и на землю спрыгнул наголо бритый мужчина с холёной, наглой рожей с пистолетом в руке.
- Назад! - крикнул он Николаю, занёсшему было монтировку. - Назад, или пристрелю, как собаку! И вас обоих и твою дочь.
Николай вынужден был попятиться.
- А теперь убери свой трактор и запомни: если хоть слово пикнешь, тебе и твоей дочери не жить!
Поднявшись в кабину трубоукладчика, Николай поднял его стрелу. Затем он выключил рычаг стреловой трансмиссии, а как только микроавтобус тронулся с места, резко отпустил тормоз стреловой лебёдки. Полуторатонная А-образная стрела, изготовленная из мощного профилированного металла коробчатой формы, почти мгновенно рухнула на проезжавший мимо УАЗик, смяв передней своей балкой пассажирский салон, а задней балкой - салон водителя. Николай заглушил двигатель трубоукладчика, вышел из кабины. Двигатель УАЗика молчал, из того, что осталось от машины, не доносилось ни звука. Михаил передал другу Олю и молча, крепко пожал ему руку. Николай прижал дочь к груди и неторопливо направился в городок, откуда навстречу ему бежали люди.