Афоня весело работал лопатой, разгребая пушистый снег. Эх - налево, шшух - направо, в мохнатых ручках привычно лопата ходит, из тулупчика на медвежьем меху пар валит - хорошо!
Вокруг высятся разлапистые ели, как белоснежные свечи, а под ними приземистая избушка вся заметена, укутана снежной периной. С трудом взрыхлив сугроб, отворилась дверь, и из неё вышла маленькая старушка. Деловито накинула она шаль, подоткнула белые волосы и окрикнула домового:
- Афонюшка, шибче, шибче, родной! А ну как олени евойные копытами завязнут, что делать-то будем?
- Ничаво, ничаво, - добродушно проворчал он в бороду, - авось как-нибудь сядуть.
Он ухнул очередную лопату прямо в тяжёлую еловую лапу, и та осыпалась белыми комьями. Старушка хлопотливо причитала:
- Деда-то нашего со Снегуркой в том году принимали честь по чести, а сейчас они к нам. Лицом бы в грязь не ударить. Ты не забыл ли стойло для оленей почистить?
- Как забыть, почистил.
- А горницу в хоромах для гостя прибрал?
- Прибрал, Зимушка. Токмо как бы не околеть им в этой горнице, вот чего я думаю, оне ж господа непривычные. Как Дед рассказывал, помнишь? Положили его в комнатке, чистенько вроде, жужжит чевой-то под потолком. И вода текёт в лохань навроде стеклянной, текёт и не мёрзнет, вот чудеса! Чуть не растаял он там.
- Чего только на свете не бывает, - согласилась Зима, развешивая по ёлке кружевное полотно из снежинок. - Чтобы Дед Мороз да тёплый - уж и впрямь чудеса заморские.
Из леса выходили высокий, могучий дед с изукрашенным посохом и стройная внучка его в мягкой шубке.
- Вернулись! - радостно всплеснула руками Зима. - Ай, хорошо. Ну как, родненькие, всё сделали?
- Всё, - гулким басом отвечал Дед, - леса в снег укутали, реки в лёд заковали, трещат морозы по земле-матушке, кому лютые, а кому ласковые. Здесь наш гость аль задержался?
- Ждём, батюшка, вот-вот уж должны пожаловать. Прогалину только почистить надобно, чтоб мягко сели.
- Ну, это беда не беда. Посторонись-ка!
Высоко поднял Дед свой посох, стукнул им по земле, и от того места, где он стукнул, пробежало по всей прогалине; взрыхлился снег да на стороны разошёлся.
Афоня с лопатой лишь головой покачал.
- Едет! Едет, дедушка, смотри!
Снегурочка протягивала тонкую ручку в небо, откуда появилась, звеня бубенцами, разнаряженная упряжка оленей с санями о двух изогнутых полозьях.
- О-хо-хо! - махнули из саней красной рукавицей. - Счастливого Рождества, коллеги!
- Разве ж пора сейчас для Рождества? - удивилась Зима. - Рановато это он.
- У них так, - сказала Снегурочка, припрыгивая на месте и живо маша рукой саням. - Наоборот празднуют.
Полозья взрезали плотный снег, упряжка пробежала по всей прогалине, разгорячённые олени упёрлись в землю перед самыми сугробами. Из саней лихо выскочил здоровяк в красной курточке и штанах коротких навроде пижамы. Лицо его тонуло в белой бороде кудряшками, а глаза с искоркой глядели из-под круглых очков.
- Привет, привет, ну как вы тут, в Сибири, с медведями и лаптями, не околели? Мантия у тебя что ли новая, а, коллега?
- Шуба это, на меху на лисьем, холод держит будь здоров. А ты, смотрю, новых блёсток на ворот поналепил?
- Это стразы, коллега, от самого Сваровски стразы.
- Ох, батюшки, - покачала головой Зима, - что делается. У нас таких стразей и нет, окромя как на ёлках да в пригожий день.
Снегурочка рассмеялась и хлопнула ладошками в мягких рукавицах.
- А внучка у тебя ещё больше похорошела, - добродушно сказал Санта. - Красавица.
- Да уж, Льдиночка моя всем на зависть, - согласился Мороз. - А ты сани сменил, как я погляжу.
- Новая модель, - Санта похлопал по лакированному боку. - Жёсткая подвеска, улучшенная аэродинамика. Двенадцать оленьих сил, летает как ласточка. Ты б тоже себе что-нибудь взял, а то что всё на своих двоих.
- Проходите, гости дорогие, - звонко пригласила Снегурочка. - Что мы тут топчемся.
- Руфус! - позвал Санта-Клаус и добавил: - Со мной тут помощник ещё...
Из саней шустро вылезло существо в зелёной курточке и островерхом колпаке, тощенькое и юркое, чёрные его глазки зашмыгали по полянке. Критично осмотрели Афоню, который тут же насупился.
- Вот наша вотчина, - рассказывал Дед Мороз, обводя полянку посохом. - Еловый лес вокруг, чистота какая, чуешь? Птицы, зверьё лесное, воздух - хрусталь, разве что не звенит.
По соседней ёлочке вьюном сбежала вниз рыжая шубка.
- Ой, дедушка Мороз, я как услышала голос, сразу прибежала, думаю - вы не вы, а потом смотрю - вы как есть.
- Кто ж ещё, белочка.
Она вертелась и болтала без умолку.
- А далеко нынче были? Ёж Дорофей говорит, на ту сторону реки наведывались. Правда, что на тамошних соснах шишки покрупнее будут? А что Новый Год? Где же он? Вы мне скажите только, когда придёт, скажите, не забудьте, а то ещё пропущу.
- Ну что ты, белочка, - успокоил Дед Мороз. - Без тебя да Новый Год в России, как можно.
Снегурочка, с ветра и радости разрумянившись, бойко хозяйничала на полянке.
- ...Терем наш подальше стоит, вон за теми елями. За оленей не беспокойтесь, сейчас отведём. Афоня! Распрягай сани, дружок. Вы как добрались, с попутным ветром или с противным?
Руфус живо оглядывался, но от хозяина не отходил, так как при каждом шаге проваливался в снег чуть не по уши.
- Красивенько тут у вас. А там что за домик?
- В этой избе Зима-матушка живёт.
Дед Мороз прошёл, грузно меряя сапогами глубокий снег, поднял посох и опустил с размаху в сугроб у дверей избушки. Взметнулась снежная перина, поднялась и во все стороны разлетелась. Под ней оказался просторный дом с двумя дверьми - одна вела в деревяный сруб с резными наличниками на окнах, другая - слева - в пристрой из чистого льда. Левая дверь была массивная глыба на железных петлях и с крепким медным кольцом посредине.
- А тут у вас что? - Руфус зябко пропрыгал по сугробам и закрутился у ледяной стены. - Ух, какая фортификация!
- Тут? - Дед Мороз усмехнулся в густую бороду. - Мешок с подарками тут лежит. Взглянуть, что ли, хочешь?
Он наклонился и потянул за медное кольцо, дверь дрогнула и натяжно отворилась.
- Хо-хо, хм, - сказал Санта-Клаус и двинулся вперёд, утопая в снегу по колено.
- Ты бы, - посоветовал Мороз, - ботиночки свои дома оставил да валенки взял. Аль не знал, куда едешь?
Санта молча покосился на дедовы пудовые сапожищи.
В холодной пещере сухо потрескивало, по стенам вились чудные игольчатые узоры до самого потолка. Санта и Руфус вертели головами, по морозной свежести разлеталось клубами их дыхание вперемешку с разными 'Хо-хо', 'Дизайн что надо' и 'Высокотехнологично!'
Посреди пещеры возлежал важный мешок с белыми атласными завитками по круглому животу, его шёлковая подкладка переблёскивала в рассеянных лучах.
- Скоро мы со Снегуркой возьмём его, - кивнул Дед Мороз, - и пойдём, понесём по земле широкой, детишек малых баловать, да и родителей тоже. Всем на радость!
- Детям - всё лучшее, - согласно прогудел Санта. - Либо ненужное.
- А снаружи комнатка побольше смотрится, - Руфус буравил глазками дальнюю стенку, лёд на которой был помутнее, а морозная роспись погуще. Он лихо подскочил и начал шарить пальцами по её узорам.
- Эй, будет, будет! - вскинулся Афоня и замахал на эльфа, отгоняя к выходу. - Того гляди, это... хм... Попортишь чего.
- Не угодно ли терем снежный посмотреть, - торопливо сказала Зима, - где Мороз и Снегурка живут. Опочивальня вам самая светлая. Убрано всё уж, прибрано, на стол собрали, снежков солёных достали к приезду дорогих гостей, ледышек свежемороженых. Дорога неблизкая, небось, умаялись.
- А ещё Белую Ель не видели, она у нас красавица. Дедушка говорит, все ели от неё начало берут.
- Пошли, собрат, хоромы тебе свои покажу. Эх, Клаус ты Клаус!
Гурьбой все вывалились на улицу, в ослепительный хрустящий снег.
- Руфус, чего там копаешься?
Эльф выскочил последним, и Дед Мороз затворил за ним тяжёлую дверь.
***
Старушка Зима сидела у оконца, ловко перебирая в руках ледяным крючком. Тихо вокруг, окошко тёмное, молчит лесная непроглядная ночь. Лучинушка огоньком синим потрескивает, колышется. Сидит Зима да кружева из снежинок вяжет.
Ловко мелькает крючок, быстро-быстро цепляются, вьются воздушные петли и накиды белоснежные, мелкой вязью в узор ложатся. Зима приостановилась, раскинула свою работу, посмотрела, ладошкой провела и дальше замельчила ряд за рядом. На берёзку кружево или на ивушку в самый раз пойдёт. Если на дубок, то посолиднее надо, из махровых ниток. А на ёлочку - поплотнее вязку, полустолбиками. Ну вот и шубка для деревца. Одна такая ночка, другая, глядишь - и рощица. Вяжет Зима, не покладая рук ловчит, глазки белёсые опустив. Петли считает.
Нельзя остановиться, никак нельзя. Ведь кроме неё некому. Перестанет она крючком мельчить - деревья голые ветви поотморозят, леса застынут, как кладбищенский частокол. Ветер и слякоть людей с тёмных улиц в дома позагоняют, а те про глобальное потепление и природные аномалии вопить начнут. Шум поднимется, рукомахания разные, кинутся кто куда, непорядок, одним словом. Все будут пугаться и других пугать, а про дело и думать забудут.
Нет уж, оно так не пойдёт, оно только так и можно, что каждый тихонько сидеть и своё вязать будет.
Глянула Зима в окошко - темень хоть глаз выколи, ни луны, ни звёздочки. Вот ночка выдалась.
Подкинула, расправила кружево, новый моток начала.
Как там гостям, подумала, удобно ли. Санте этому Клаусу в горнице вроде понравилось; правда, прихвостень его сразу носом закрутил - холодно, мол. Так на то и зима, что холодно. Ну вроде решили, положили его в афониной избе. Домовые - они ж не из зимушкиной родни, в тепле живут.
Хрумкнуло что-то за стенами. Замерла Зима над петелькой - и дальше пошла. Мало ли, ком снежный с еловой лапы свалился, это не диво. Хрустнуло вроде. Ветка обломилась, дело обычное. А может, волк рыскает или медведь-шатун. Стихло всё, и опять ни звука.
Деда Мороза растормошили на рассвете. Он отмахнулся раз-другой, а когда разлепил веки, то увидел встревоженное лицо Зимы.
- Вставай, родной, вставай!
- Ну, что стряслось? Топтыгин что ль опять бедокурит?
- Ох, пришла беда похуже медведя, кормилец. Мешок с подарками пропал.
Хмуро поглядел на неё Дед. Потом разгладился, добродушно усмехнулся.
- Вот ведь народ, тати неугомонные, каждый год чего стащить норовят. Велика земля, богата, а им всё мало. Ну что, матушка, работка тебе опять, мешок напоказ вышивать.
Зима покачала головой.
- Не показной мешок увели, а всамделишный. Настоящий твой, из Ледяной пещеры.
Дед Мороз вскинулся, сунул ноги в расшитые валенки, шубу набросил, посох резко схватил.
- Как настоящий?!
- Как есть, - горестно развела руками Зима. - Встала я спозаранку, чтобы приубраться там, да и на сердце, скажу тебе, неспокойно что-то было. Глянула - и точно, нет мешка.
- А ну пойдём!
Вихрем пронёсся Мороз по тихому лесу к избушке. Рывком тяжёлую дверь настежь. Прошёл не глядя мимо тугого атласно-шёлкового мешка к дальней стене, среди намороженных на лёд узоров нашёл пятиконечную звезду и приложил к ней ладонь.
Стена дрогнула и тяжко, с шумом и долгим скрипом отъехала на сторону.
За ней открылась вторая пещера, из чистого льда и без морозной росписи. Посреди пустовало гладкое синеватое ложе.
- Ух! - в сердцах Дед взмахнул посохом, заметался, баламутя застывший воздух. - Ты смотри, мешок волшебный утащили!
- Ох, батюшки, вот горе-то... И где теперь искать?
- Да ясно всё, что уж там. Вот черти окаянные, мы к ним со всей душой, а они... Снегурка сама хлеб-соль подносила... Ну я им задам! Нечисти, нехристи, чужеземцы!
- А потолок в пещере, кажись, потоньше был, а, Мороз? - Зима с любопытством смотрела на две свисающие сосульки.
- Всё замету! - буйствовал Дед Мороз. - Всех застужу! В сугробах у меня сидеть будут, пока в землю колом не вмёрзнут!
По прозрачному льду начинал кружить снежный вихрь.
- Полегче, полегче, милый! - тревожно окликнула Зима. - Вспылил ты больно, того гляди до бури дойдёт.
- Замету-у! - страшно загудел Дед и вынесся прочь из пещеры.
Старушка горестно вздохнула.
Оставшись одна, она огляделась кругом, потом прошлась, внимательно осматривая снизу доверху, вдоль голубоватых, будто хрустальных, стен. Потопала ногой по полу. Обернулась на середину пещеры, провела рукой по гладкому ледяному ложу, потерявшему свой бесценный груз. Потом кротко подняла глаза.
Стены были ровненькие, гладенькие, нигде ни трещинки, как всегда. А вот на потолок наморозило две сосульки. Зима задумчиво отломила одну из них, накинула шаль на голову и, выйдя из пещеры, вернула тяжелую скрипучую стену на место. Прошла по передней комнате, мельком покосившись на атласный вычурный мешок.
Предрассветный сумрак протаивал сквозь волшебный заснеженный лес, и пушистая перина, расстилавшаяся вокруг, всё больше светлела. Старушка Зима шла легко, не приминая снега, к высокому терему Деда Мороза и размышляла.
В Ледяную пещеру она вчера заглядывала, и всё было исправно, вспоминала она, так что мешок пропал сегодня ночью. Зверью или лешему какому в пещеру входа нет - стены крепкие, а потайной замок на лапу не ответит, только на ладонь. Да и не знал никто в лесу про ледяной тайник, они вчетвером его устроили... Может, пошутил кто?
Она подходила к терему, когда на верхнем ярусе ухнуло что-то, ударило, как поленом о печь, и зарокотал гневный голос. С ближайшей ели с карканьем слетела ворона. Ох, беда. Зимушка покачала головой и заторопилась - гостям, видно, туго сейчас придётся.
Из избы, что ютилась под снежным теремом, вышел, позёвывая, Афоня в одной рубахе.
- Куда бежишь ни свет ни заря, а, матушка? Аль случилось чаво?
- Случилось, милок, ой случилось!
Она исчезла в дверях. Озадаченный Афоня схватил тулуп и вывалился за порог, медвежонком двинул сквозь сугробы, за ним из избы показался Руфус и зашустрил следом, на ходу натягивая колпак.
У лестницы, что вела наверх, Зима столкнулась со встревоженной Снегурочкой, и они вместе распахнули двери в комнату Санты.
Дед Мороз шагал по горнице, и от поступи его сотрясались стены, а с печи сыпалась побелка. Сверкая глазами, он грозно гремел на Санту, который ворочался в одеяле, как колобок.
- Говори, куда мешок подевал!
И размахивал у Клауса над головой посохом. Тот осоловело моргал глазами и шарил рукой по полу, пытаясь нащупать очки. Наконец схватил их, зацепил за уши и воззрился на клокочущего Деда.
- Какой мешок?
- Какой-какой, с подарками! Ты у меня новогодний мешок стащил!
- Да ты чего, коллега, опомнись. На что мне это? Мы же с тобой одно дело делаем, детишкам радость приносим.
- Дело-то одно, да детишки разные. У вас там я видал - и фабрик, и конвейеров разных понастроено, гномы с эльфами в три смены на тебя пашут, всё подлажено, чтоб каждому ребятёнку по запросу предоставить. А нас тут всего двое: я и Снегурка, четыре руки на двоих, так что нашим деткам только на чудо надеяться. Вот мешок и выручал, кладезь бездонный, в нём что хочешь есть. Да без ущерба, экологичное. Что, обзавидовался, да, старый?
- Ну ты придумал, ха-ха! У меня, знаешь ли, дефицита нет, и мешок ваш облезлый не нужен.
- Ага! Откуда знаешь, что облезлый? Ты и стащил!
- Мы тут всего один день, - встрял тоненький голосок Руфуса. - Ни про какие мешки знать не знали. А что пропало? Тот блестящий с ленточками?
- Ты мне тут дурачка не строй! - взревел Дед, и эльф съёжился, чуть не целиком залазя под свой колпак. - Где мой чудо-мешок?!
Афоня за спиной у Зимы охнул.
- Так ить он это, он, ельф этот проклятущий, ты, Дед, не сумлевайся. Ты припомни, как он вчера по морозной стене пальцами елозил, дверь потайную искал. Тот ещё жук!
- Какую дверь, ничего я не искал! - взвизгнул Руфус. - Ничего не знаю ни о каких ваших тайниках!
Снегурочка стояла на пороге ещё более бледная, чем обычно, и кусала губы.
- Да ты оставь его, не трогай, - вмешался Санта, хватая Мороза за плечо широкой ладонью. - Сам посуди, откуда ему знать? И мне тоже. Мы тут и суток не пробыли. Хо-хо, коллега, туговато у тебя с логикой.
- Да-да, мы ничего не брали! И не знали!
- А кому кроме вас?! - загремел Дед Мороз, вскидывая кулаки. - Годами, веками жили мы вчетвером в тишине и покое, я, внучка, Зима да Афоня, и вот нате - гости пожаловали! Пришла чума в Сибирь.
- В гости к язве, - встрял Руфус.
- Ух! Дать бы тебе посохом по макушке...
- Дедушка, перестань, что ж ты делаешь, - Снегурочка просяще потянула Деда за рукав. - Опять про нас скажут, что дикари. В Европе ведь по-другому, все культурные, и если что не так - извините, извольте - и сразу в суд. Без всяких побоев.
- Да пока мы суд да дело, Новый Год пройдёт, хвостиком вильнёт, а дети ни с чем останутся.
Снегурочка в нерешительности отпустила его. По комнате взвихрились маленькие снежные буранчики.
- Что это, что это такое? - Руфус в испуге отскочил от кусачих белых мух.
- Гневается хозяин - метель подымается, - с некоторым злорадством пояснил Афоня. - Такова леднокровная порода, зимушкина родня. Сама стихия, - он назидательно поднял палец, - у них как ручная.
- Угомонись, родной! - увещевала Зима, дёргая Деда за меховой рукав. - Может, тебе чайку холодненького на еловых иголочках, а?
- Айс ти, - пробасил Санта, - хо-хо-хо.
Мороз с досадой отмахнулся. Санта хмыкнул и принялся осматриваться, ища по комнате недостающие части одежды. Тощенький Руфус и коренастый Афоня перекидывались угрюмыми взглядами. Снегурочка стояла с несчастным видом, переводя глаза с одной новогодней бороды на другую.
Зима оглядела всех и подвела черту:
- Ну что, Дед Мороз, друг сердешный, пропал наш волшебный мешок. Гости говорят, что не брали, и, если по толку рассудить, то против них ничто не говорит. Так что опусти-ка ты покамест посох, остуди головушку и о гостеприимстве сибирском вспомни. Пойдём вниз, родной, не упрямься, пойдём. Самовар поставим.
Она шла вкруг терема, оглядывая хозяйство, как делала это каждое утро. Все избы, сараи и погребы обходила она, проверяла, прибирала, поправляла, если что не так. Беда бедой, а за порядком следить надо.
Сегодня она пересматривала всё чуть внимательнее, будто в одной из подсобок ждала вдруг найти чудодейственную мешковину.
- Точно растаяла, - бормотала старушка своим мыслям. Она припомнила тяжёлую потайную дверь в Ледяную пещеру и гладкие, без трещинки, стены. Всё, как всегда, разве что сосульки на потолке появились. И мешка нет, как испарился.
Зима рассеянно поправила белую прядь, упавшую на лоб, и зашла в очередную пристройку - просторные конюшни под боком у терема.
В стойлах шебуршал эльф Руфус, он лихо и ловко, напевая под нос рождественскую песенку, чистил оленей Санта-Клауса. Шустёр эльф, только колпак успевает мелькать.
- Christmas is here, Christmas is here! - тянул тонкий голосок.
Завидев Зиму, он посерьёзнел и замолчал.
- Какие красавцы у вас, - старушка приласкала оленя, и тот доверчиво потёрся носом о её руку. - Ну-ну, хороший, ты мой хороший... Небось, мороки с ними не оберёшься?
Олени поглядывали по сторонам умными чёрными глазами.
- А как же, за животными смотреть нужно, - важно сказал Руфус и погладил лоснящийся бок. - По инструкции 219 пунктов.
- Любить их нужно, это главное, - сказала Зима. - Но ты, смотрю, дело знаешь, на все руки мастер, ай молодец. Хорошо Санте с таким помощником. А вообще ты у него по какой части? Как там ты говорил... лайтинг... сапер, супер, сапервизёр? Это что по-нашему?
- Вот то и есть, - не оборачиваясь, ответил Руфус. Он стоял спиной к Зиме, и ей были видны только длинные подрагивающие уши. - Лайтинг-супервайзор я, за животными смотрю.
Руфус отложил скребок и принялся осматривать животным копыта, здоровы ли, не сбиты ли.
- Знаешь что, - решила Зима, - ты, голубчик, как здесь закончишь, отыщи своего хозяина и приходите на полянку за теремом, во-он там, где ваши сани стоят, чуть подале. Скажи, Зима приглашает чудо-дерево посмотреть, Белую Ель.
- Чудо-дерево? - эльф стрельнул глазками, не выпуская копыта из рук. Олени фыркали, поводя гордыми головами.
- У нас в Сибири чудес много, - ласково отозвалась старушка. - Ель наша - всем елям ель, дерево особое, она может в грусти утешить и в трудную минуту подсказать. Да и красоты сама необыкновенной. Приходите с хозяином, посмотрите.
Руфус кивнул с важностью, тут олень взбрыкнул, и эльф кинулся его унимать.
Зима вышла из конюшен и глянула на еловый лес. Хорошо всё-таки в её владениях, привольно. Такая безмятежность, что душа радуется. И тишина в воздухе застыла, только снег поскрипывает, скрип-скрип...
Скрип-скрип...
Деда Мороза она застала на задворках, где они на пару с Афоней распивали, обнявшись, из заиндевевшей бутыли.
Зима нахмурилась.
- Вот оставь дитя без глазу, - она махнула рукой, мутную бутыль вырвало из пальцев домового и унесло налетевшим вихрем. - Что ж ты сидишь пьёшь, старый, али дел других нет?
- Да какие теперь дела, Зимушка, - горько вздохнул Дед, - позор на мои седины. Новый Год на носу, дети ждать будут, на чудо надеяться. А я их подведу, ой, так подведу...
- Не в том тебе позор, что подарки потерял, - сурово сказала Зима, - а в том, что руки опускаешь.
Мороз промолчал. Афоня всхлипнул и утёр нос мохнатой ладонью.
Вниз по стволу среди заснеженных еловых лап промелькнул рыжий хвостик и тут же звонко полилось:
- Здравствуй, дедушка, утро доброе тебе, Зимушка! Где там праздник, не видать ещё? Я не упустила? А то всё жду, жду, мне же никто не напоминает, хотя я вот всем напоминаю, всем-всем, когда сама помню, а вот когда не помню, мне надо напоминать...
- Здравствуй, белочка, - вставила Зима.
- ...а то когда я не напоминаю, что мне надо напомнить, то никто и не помнит, что мне напомнить надо! А сегодня ночью ты не праздник ли выходил встречать, Афоня? Я проснулась и вспомнила, что орешки не перепрятала, а утречком хотела перепрятать, да не перепрятала, и вот решила выбежать на минутку. Гляжу - а ты внизу стоишь, у зимушкиной избушки!
Дед Мороз медленно поднял голову и круглыми глазами уставился на домового. Тот покрылся красными пятными.
- Ты чавой-то плетёшь, косноязыкая? - с угрозой спросил он. - Чтоб я ночью из избы выходил, да те причудилось сослепу.
- Ну уж конечно, - белочка свела вместе лапки, кончик её хвоста мелко задрожал. - Ясно видела, ты это был. Я этот медвежий воротник сто лет на тебе знаю и в любую темень отличу.
- Ух ты ж шельма! - вскипел Афоня и, резво поднявшись, запустил в белку снежком.
Та мигом взвилась наверх и, прыгая по веткам, стряхнула на них несколько комьев снега.
Они повскакивали и отошли в сторону, причём домовой не переставал бурчать и коситься назад. Мороз посмотрел на него с подозрением.
- А ты что, Афонюшка, ночью у избы забыл?
- Да показалось белке, говорю же!
- Как бы не так. Она хоть и трещотка, но глазки у ней острые...
- Вот те крест, врёт она всё!
- Ммм? А может, кто другой тут врёт?!...
Зима решительно хлопнула в ладошки.
- Так, ну будет вам. Пособачились и хватит. Ты, Дед, брови не хмурь, авось, как-нибудь всё образуется. Зима я или нет, в конце концов, и вокруг не моя ли вотчина. Идём к Белой Ели, самое время её проведать.
Они побрели по глубоким сугробам в молчании и задумчивости, пока в просвете среди спящих деревьев не показалась сверкающая, не тронутая ни зверем, ни человеком белоснежная поляна. С той стороны на неё вышли Санта-Клаус и эльф Руфус. Все пятеро замерли, переглядываясь.
Перед ними Белая Ель возносилась серебристой макушкой к небесам, как величественная жемчужная ракета. А под раскидистыми ветвями виднелась мягкая, вся расшитая узорами, девичья шубка.
Снегурочка плакала, сидя на пеньке, заливалась горючими слезами, и оземь падали крупные сосульки.
- Ну что ты, что ты, Льдиночка, - засуетился Дед Мороз. - Не горюй, найдём мы этот мешок, ну что там, хоть десять мешков. Слово даю, честное морозное, найдётся!
- Да знает она, что найдётся, - ласково сказала Зима. - Это ведь она его взяла. Да, голубушка?
Та вдохнула, замерла - и с новой силой зашлась.
- Как так, - сбился Дед Мороз, - да ты что говоришь-то, старая. При чём тут Снегурка?
- Уж есть при чём, - Зима присела рядышком и обняла её за плечи своими лёгкими ручками, укутанными в махровые белые кружева. - Ты ведь не зря её Льдиночкой зовёшь. Ты у нас снегами да метелями заведуешь, а она по хрусталю мастерица, да, родная? Реки-то кто в ледяную оковку сводит? То-то и оно.
- Н-ну? - Дед упёрся в боки кулаками в меховых рукавицах. - Что с того?
- А то, что потайная стена в Ледяную пещеру тяжко отворяется, петли у ней старые и скрипят нещадно. Я всю ночь вязала, с лучиной просидела, а окромя совы да филина ничего не слышала. А ведь, чай, не глухая. Значит, мешок не через дверь вынесли. Как же тогда? Сам догадаешься, дедушка, аль подсказать?
Повелитель снегов и морозов шёл белыми пятнами и тяжело отдувался в густую бороду. Рука его в узорной рукавице резко сжимала и разжимала посох.
- Только Льдиночка и могла, - Зима ласково погладила её по голове, - развести стены в пещере и назад потом свести так, чтобы видно ничего не было. Гостям нашим пришлось бы с топором прорубаться. И вот стояла она там, в пещере, смотрела на волшебный мешок, и взгрустнулось ей. Вспомнила Снегурочка о совести, ненадолго, - Зима подняла со снега сосульку - снегуркины слёзки. - Оттого и намёрзло на потолке.
- Так ли было, внучка? - глухо спросил Дед Мороз.
Та убито кивнула и заревела с новой силой.
- Вот видите! Видите?! - заверещал Руфус, тыча в них крючковатым пальцем. - Сами тут меж собой грызётесь, а на честных гостей потом гоните.
- Молчи уж, честный гость, - Зима взмахнула рукой, и в сторону Руфуса взлетел снежный фонтанчик. - Это ведь ты у Афони тулуп стащил и у пещеры на страже стоял, пока Снегурка управится. В том тулупе белка тебя и видела. А ночку тёмную кто устроил, звёзды кто выключил? Ты ж у Санты 'лайтинг-супервайзор', а по-нашему, по-сибирски - техник-осветитель! Что думал, Зима по-заграничному не разумеет?
- Ах ты нехристь! - завёлся Афоня и вскинул кулаки, наступая на хлипкого Руфуса. - Тумаков бы тебе, а не мово тулупа, иродово отродье!
Тот взвигнул и улепетнул за спину хозяина. Санта стоял молча, и только яростно покусывал бороду.
- Зачем же ты, внучка? - Дед Мороз спросил растерянно и грустно. Он присел перед ней на корточки и взял тонкие ручки в свои широкие ладони.
- Да всё он, Санта-Клаус, - сквозь слёзное марево она указала на красную курточку с белой оторочкой и со всхлипами продолжила: - Помнишь, как мы в том году к ним ездили? Тогда и переманил он меня... к себе звал насовсем. Будешь, говорит, мисс Арктика, заживёшь в особняке ультрасовременном. И в Голливуде, говорит, меня все знают, будешь на большом экране Снежную Королеву играть, кассы по всему миру собирать, мильоны, бриллиантов надарю. Да только захвати с собой, говорит мешок волшебный, у вас вроде имеется, по данным разведки... Ой дедушка, прости-и-и!
- Вот оно, значит, как... - вздохнул Дед глубоко-преглубоко.
Тяжело поднялся Дед на ноги. Зверем оборотился к короткой курточке и красному колпаку с помпоном.
- Вот оно как?! - страшно взревел Дед.
Он двинулся вперёд, высоко поднимая посох над головой.
Глазки за стёклами круглых очков сделались злые-злые. Санта отшагнул назад и коротко бросил:
- Руфус, запрягай.
- Сделано, босс!
И едва грянул оземь морозный посох, едва взметнулись вверх стаи жалящих снежных мух, едва закружила буйная вьюга, как промчались сани и выскользнули из белого вихря и унеслись ввысь, увозя чужестранцев с сибирской земли.
- Чтобы детей наших, кровинушек, с земли родной, от берёзок да осинок чужеземцам в руки загребущие - не бывать этому! - гремел Дед Мороз.
Затихал тревожный звон бубенцов. Олени резво набирали ход и мельчали, таяли, исчезая в белоснежной дали.
Снегурочка рыдала взахлёб, всё горше и горше, Зима сурово качала головой, кутаясь в белую шаль, а Дед Мороз метался по поляне, взрыхляя пушистые овраги, потрясая посохом и грозя, могуче грозя мутному зимнему небу...
Так в том году в Якутии начались сорокаградусные морозы.