Аннотация: Никто не знает, какова судьба человека в дальнем и ближнем будущем
- Писатель? - спросило меня существо в белом одеянии.
- Да, - вздохнул я, хотя дышать было нечем, лёгкие остались внизу, так, по привычке.
Существо сидело, развалившись в кресле, нацепив роговые очки, намекая на интеллигентность и строгость.
- Я - покойник, но вы, кто, чёрт побери?
- Ангел-редактор, - вскочил субъект на ноги, они нарисовались, как только он поднялся, хотя я понимал, они ему совершенно были не нужны. Смешно было наблюдать за ним после моего строгого вопроса, видимо ему попадались так называемые писатели из телевизионной строчки, которые ни черта не писали и купались в мнимой славе.
Но он тоже наблюдал за мной и делал выводы.
- У нас внимательно следят за творческими личностями, я ваш куратор на все времена.
- В смысле Вы тот, кто подавал мне идеи и помогал их осуществлять?
- Что-то вроде этого, но я не вмешивался, а курировал, что бы автор не переходил границы.
- А если он переходил?
- Помогали их не переходить...
- Не подливали вина и определяли в психушку, как Мастера из романа Булгакова?
- Ах, эти земные художники! Так и готовы к бунту! Но что это мы отвлеклись? Ваше следующее существование - жизнь в рамках жизни ваших же героев произведений. Выбирайте.
- Чтобы такое подобрать на первый раз подольше - роман и счастливый конец в неопределённом завершении, мол, 'А дальше - как судьба решила'. Может в старости почил, может - на бегу исчез?
- Ну, это ваш выбор, будут и другие возможности, - уклончиво ответил мой собеседник.
- И где я буду жить?
- На предполагаемой Земле, но конечно, это планета Gomer, на которой мы и прогоняем все произведения, созданные на Земле.
- А что Он, Бог?
- Он всё читает смотрит и слышит. Он очень взыскателен, но не педант. Если есть огрехи, прощает мелочи. Даже есть любимые писатели.
- Какие?
- Позвольте, не говорить. Вы можете предполагать. Но Он замечает все труды очень мелкие и незначительные по-людски. Кстати, и Ваши вещи Он любит...
- Но не скажете, какие...
- Зачем. Вы прожили не зря, потому что Вы двигали человечество.
- Но зачем нам жить жизнью героев?
- Чтобы добиться чистоты. Вы же, задумывая и осуществляя его, невольно думали и представляли общество с его плюсами и минусами. На себе, только на себе проверяется Истина. А она нужна, покрытая потом и кровью!
- Вы мне и тело дадите?
- А как же! Всё должно быть натурально, как говорил некий ловкач 'без дураков'!
- Мне страшно. В моём романе много неточностей и недоработок. Знаю.
- Вот и доделывайте, батенька!
- Я должен погибнуть в колодце.
- Гибните и воскресайте! Всё по вашей же схеме!
- Я должен любить женщину с тысячелетним возрастом.
- Любите и будьте счастливы.
- Но в романе герой счастлив с другой.
- Так и будет... Всё будет так, как в выдуманных вами жизнях!
- Уму не постижимо!
- Мы так и думаем иногда, читая некоторые вещи, знакомясь с картинами, фильмами, слушая песни и стихотворные формы... Но, пора вам в свой литературный путь...
Я, Сергей Лемешев, корреспондент работал в редакции 'Комсомольской правды'. Шло десятилетие семидесятых прошлого века. На душе было распрекрасно, на мне - косоворотка и брюки 'клёш'. В здании -никаких кондиционеров. Плохо отмытые после ремонта полы и стены. Секретарша Зинаида подняла голову: 'Ждёт. Идите!'
Писатель во мне сопротивлялся, в жизни, ранней и поздней, всё не так. В Москве всё мылось и чистилось. Главный любил девушек в приёмной, а здесь сидит сорокалетняя располневшая женщина без фигуры и шарма.
- Исправляйте, возьмите новую секретаршу и увольте волею главного уборщиц. Сразу же после появления в этой должности и редакции!
Это голос с потолка. Поднял голову. Куратор!
Я закрыл глаза и мысленно стал править роман. Открыл глаза - получилось! Стены и пол сверкали чистотой! В приёмной - ни пылинки! Вместо Зинаиды молоденькая Женечка тряхнула кудряшками:
- Вы к главному? Он ждёт!
- Подождёт, сегодня пятница. Поедем на озеро?
А что? Я молодой, весёлый, неженатый! Уже предложил это Сергеевой.
- Я спрошу у тёти, я у неё живу.
Женечка приехала из Новосибирска. Только осваивается. Да и с Женечкой пролёт, я должен лететь в Туркмению, там вырыли колодец в 200 метров глубиной, надо ехать.
Разговор с главным чисто по роману...
Я спускался на дно колодца.
Уже давно светлый круг его обода стал небольшим кружком монеты. Звуков нет, если только самому не крикнуть наверх в телефонную трубку. Так местные умельцы навели связь.
О чём только не передумаешь за минуты спуска? Но я был молод и мне представлялись ножки моих девиц. Кто из них имеет лучшие? Глория? Может быть...
Я опустился на дно. Было душно и холодно. Ещё тесно. В книге этого не было.
Мой супергерой не подозревал что ему сейчас придёт каюк. Но когда о таком догадаешься? Нечего делать здесь! Найду другую ситуацию! Я пнул ногой стенку колодца, посыпался песок. Вывалился круглый камень, я нагнулся, чтобы поднять его, но подо мной закачалась насыпанная почва и я упал. Потемнело в глазах. Наступил мрак.
Воскрешать лучше, чем гибнуть. Но когда в этом процессе участвует прекрасное создание, вдвойне приятнее.
Сделаю отступление. Я пытался поразить читателя внешностью Звии, живущей в далёком будущем и по возрасту сопоставимой с тысячелетиями. При этом она оставалась юной и до безумия красивой. Я не понимал главного, что написал противоречивое будущее не стыкуя картину с привычной в наше время логикой. В будущем красота женщины, как фактор продления существования человечества, если исключался процесс естественного деторождения, а это стало здесь законом из-за перенаселения планеты, отбор будущих мам отдавался роботам, для которых главным критерием было здоровье будущей матери. Здоровая и некрасивая дама вряд ли могла победить на современном Лемешеву конкурсе красоты или в мужском соревновании за обладание.
Но для меня и писателя и героя, созданного им же, сексуальный опыт был ошеломителен. Звия, так звали придуманную мной героиню романа, была для меня Галатеей скульптора и художника. Вот причуда, а поди какая заразительная! Когда она колдовала над моим воскрешением, с первого осознанного взгляда на неё с 'операционного' стола, я горел желанием обладать ею. Фи, какая пошлость! Словно я был в тюрьме, где поощрялись всякие уловки для семяизвержения в пустоту, точнее, только что из неё вышел. Но моя Звия нисколько не смущалась моим голым видом, хотя и сама была без одежды, ведь она считала свой тигион ванной комнатой, в которой ходить можно как заблагорассудится. Я был в её представлении человеком, попавшим в беду.
Ах, писатели, вы хоть понимаете, как смеётся Господь, читая ваши опусы, написанные в самом искреннем желании прославиться! За счёт чего? Ну об этом позже!
Звия ушла, оставив меня в размышлениях. Почему она дала мне вторую жизнь? Гуманизм? Но ведь несу опасность обществу. И что это за общество? Ясно по технике 'воскрешения', что это далёкое будущее. Но насколько далекое?
Когда я-Сергей увидел Звию, купающуюся под струёй грота, не смог оторвать взгляда от неё. Одно дело - писать, другое - увидеть то, о чём написал. Она была прекрасной по формам, линии груди и осанке, но её голова, лишённая волос, словно она больная лейкемией, привела меня в ужас. Я вспомнил, как художники, оформлявшие мои книги при жизни, приходили в недоумение! Но я был непреклонен: в будущем не стало необходимым в волосяном покрове, где бы то ни было! Предвидение? Нет, просто детская фантазия! И посмотрел на потолок жилища Звии.
- Действуй! - хмыкнул не покидавший свой пост ангел.
Звия стала Евой! И всё восприняла, как надо... Как можно осторожно и тактично я постарался несколько оттянуть момент любовного свидания молодых людей, пошлость - это не мой стиль, во всём должна быть красота. Но желать и соглашаться, это разные вещи. Вмешивается нетерпение молодого организма и нечто из детства, что всегда сопутствовало мне при жизни. Но борюсь, наслаждаясь красотой тела женщины. Она сильная и совершенно не подвержена похоти. Какой-нибудь ведущий из американской передачи для мужчин, стал бы советовать как 'завести' женщину... Но не Звию. Она не понимала ситуацию, но когда я приблизился к ней, обнял, забыв обо всём, впившись сначала в губы, целуя грудь, живот, безволосый треугольник между ног и снова возвращался к губам и груди, в ней что-дрогнуло, спрятанное в веках от библейских времён, она сначала робко стала отвечать, а потом всё неистовее, чем современные мне женщины, взяла всё в свои руки, желая руководить этим праздником встречи двух тел.
Мы пережили этот акт любви, как открытие. Я открыл для себя чистоту и красоту отношений между людьми двух полов. Умирая при реальной жизни я уже застал извращения 'сытого' общества, в котором шло усиленное 'воспитание' и внедрение однополой любви и браков, которые уже заключались не на бесах, а с участием бесов. Как отличная иллюстрация ада извращенцев. Спасибо, Тебе, Господи, что дал познать наивысшее наслаждение после смерти моей! Уже после этого я задумался о последующих любовных приключениях моего героя романа. И только серьёзные причины могли сначала затушить страсть к Звии, а после родить новую любовь. И она должна быть основана на вынужденном расставании со Звией и любви к общему ребёнку, который был зачат здесь.
Моё жизнеописание во мной же созданных произведениях можно описывать бесконечно, и я стал понимать силу ответственности писателя при создании своих языковых полотен, и пытаюсь об этом сказать вам, художники пера и слова. Мы все встретимся там, в мире планеты Gomer, где не будет чистой фантастики, а произойдёт нечто чистки вашей фантазии, призванной приукрасить реальную жизнь, заглянуть в прекрасное далёкое, не понимая, что оно уже существует в нас!
Небесная чистка