Аннотация: Болеешь? Тот Самый Он влюблен в твою подругу? Никто не придет в гости? А иди-ка ты гулять...
ВТОРАЯ
Она сидела, поджав ноги, на подоконнике своей маленькой кухоньки и сосредоточенно думала. Как интересно всё происходит в этом мире! Например, банальный любовный треугольник превращается в сущий бардак. Понятно, что обеим нравится Он, этакий принц с красной ветки метро. Он же не может понять, мечется, прикрываясь словами о том, что вообще в любовь не верит. И мечется он между привязанностью к одной из них и инстинктивным нежеланием связывать себя какими бы то ни было обязательствами. Вторая вроде как и ни при чём. Да только вот он ревнует весь свет к Первой, в том числе и Вторую - подруги они. А Второй фиолетово, лишь бы им обоим хорошо было, да истеричкой не называли и не посылали. Правда-то, она глаза колет, потому и обидно такое слушать или читать. Тем более от любимого человека. Хотя любимого ли? Это и было повесткой дня.
Вторая закурила и стала смотреть в окно. Она болела, и, как всегда в это время, падал снег - такой мелкий, что несведущие люди называли его дождём. А Вторая говорила, что это всё-таки снег. Просто очень мокрый. Такой усядется на оконное стекло, ухмыльнётся, а потом слезой скатится в неведомую даль. Раз слезинка, два слезинка, три... пять... двенадцать... Считать их -всё равно что гадать - "дура-не-дура"(конечно же, дура!). То есть бесполезно. Вторая вытащила следующую сигаретину. Недавно она присмотрела в одной книге замечательное словосочетание - "безвозможное одиночество". Да. Это о ней.
Вторая потушила бычок и спрыгнула с подоконника. Позёрский жест, которого никто не видел, а Второй всё равно пришлось расплачиваться - нога за время сидения немилосердно затекла, и Вторая мешком рухнула на пол. Чертыхнулась, растирая голень. А не пойти ли гулять? Ругать никто не будет, хуже тоже не будет - постгайморитный кашель у нее никогда не осложнялся, гостей, которые могли бы прийти незваными, тем более не было - она опять поссорилась с Ним, а без Его одобрения никто ни с кем не общается.
Встав, она пошла в маленькую прихожую, накинула пуховик с шапкой, сапоги - на ноги, наушники - понятно куда, ключи в сумку, кошку Вареньку подпихнуть в открытую дверь гулять, дверь наконец закрыть, подождать лифт, спуститься, выйти на улицу. Всё верно? Нет, разумеется. Вторая забыла кошелёк. Но возвращаться уже не хотелось, поэтому Вторая просто пошла куда глаза глядели. То есть к Хрустальному Мосту, благо что как раз таки 3D-очки она не забыла. Очки были нужны, чтобы рассматривать фотографии старой и новой Москвы, висевшие прямо на том мосту. Цена вопроса - двадцать рублей, на очки, а если они уже есть, то и вообще можно забесплатно крутить головой, пытаясь заглянуть за спины трёхмерных людей.
Вторая стояла рядом с фотографией, с которой на нее задорно поглядывал старинный городовой, каких уже нет. Даже память о них стёрлась бы, если б не Николай Васильевич. Но слишком много этого "если бы" в жизни, поэтому на него лучше не оглядываться, а жить, как живётся. Неожиданно она еще можно жить одиночкой, это тоже легче. Но в то же время и сложнее. Вторая раскашлялась и полезла за пастилками. Внезапно она почувствовала, как сзади ее обнимают чьи-то крылья-руки. Тихий голос прошептал ей на ухо:
- Дурочка, кто же ходит больной по городу во время снегопада? Не ждала? - Вторая улыбнулась:
- Ждала, конечно. Но не здесь и не сейчас. Ты откуда?
- На эскалаторе приехал, - собеседник и не думал выпускать Вторую из объятий, - Нет, серьёзно. А до этого - конечно же, прилетел. У тебя мой любимый чай ещё остался?
- Конечно. И кагор найдётся. Пойдём домой.
Вторая вывернулась и, взяв своего пока-что-недогостя за руку, отправилась с ним домой. Он был её святой, любимейшей тайной, о котором она никому-никому не говорила.
- Ты откуда и куда? - спросила Вторая.
- Оттуда к тебе, - прищурился ее собеседник.Он улыбался, а она больше всего на свете любила его улыбку. Какой-то там Он и рядом не стоял с этой улыбкой, от которой - тепло и ни капли боли. - Солнце мое, а до когда можно остаться?
- Да до когда хочешь. - Пожимает плечами. - До вечности вакантное койкоместо совершенно свободно.
- До той поры и задержусь.
Вторая идет и улыбается. Вот и подъезд. Кошка Варенька отирается у ног Первой и Его. Так.
- А мы к тебе! - Улыбается Первая и лукаво подмигивает Второй, указывая на его гостя. - Ты почему по городу больная шатаешься?
Вторая еле сдерживает смешок. Фу ты ну ты, братья по разуму!
- Проходите.
... А потом эти четверо пили чай, а Он с Первой сказали, что решили пожениться и у них будет семеро детей, а Вторая, улыбаясь, слушала их бред об именах отпрысков, тем более что будущие счастливые родители были так оным увлечены, что даже не спросили, как зовут гостя Второй. И слава Богу, что так. Потому что после их ухода он чуть помолчал, а потом сел на пол, положил голову на колени Второй, приютившейся в кресле, и заснул. А Вторая до сих пор сидит и с нежной небрежностью перебирает его волосы. А что поделаешь, и ангелам-хранителям нужно спать. А когда он откроет глаза, Вторая спросит его имя и тысячу других неважных вещей. Но это - чуть позже, хотя бы часа через два, когда наконец-то пойдёт НАСТОЯЩИЙ снег.