Мое любимое стихотворение - "Alone" Э.А. По: "From childhood"s hour I have not been as others were, I have not seen as others saw..." И с детства же не избывает кошмар, что прокрустово ложе уготовано именно мне, ибо окружающая масса стремится всегда растворить в себе, укоротив всё выступающее, неравновеликое, а особенно тревожащие, злые, непопулярные мысли. Но куда бедному человеку податься с его маргинальным мнением? Только в литературу: социум проповедует конформизм, покладистость и лицемерие, а писатель всегда в той или иной мере (которую задает творчество как таковое) индивидуалист и оригинал.
Что дает неизбывные и не вполне честные преимущества. Ибо лишь у природы есть объективные законы, против которых не попрешь, а всё искусство - такое человеческое, слишком человеческое - царство субъективизма, волюнтаризма, а в худшем проявлении и вкусовщины.
Да, вы не зря поморщились и правильно поняли: я утверждаю, что всё искусство субъективно, а все официально признанные шедевры, врученные регалии, коронованные кумиры - просто игра случая и дело вкуса.
В искусстве не существует объективных критериев качества или универсальных законов, по которым можно судить любое произведение. Ты читаешь, смотришь, слушаешь, твой капризный организм реагирует, твой обогащенный уникальным опытом мозг выносит вердикт, а хитрое сознание пытается убедить всех вокруг, что приговор обоснован, опирается на здравый смысл и соответствие золотому стандарту - запускает привычные игры разума в справедливость и собственную проницательность. Выпендривается, одним словом.
Рассмотрим, к примеру, смежную область, где всё безумно, нечеловечески красиво, предельно сложно, бесконечно изящно, эмоциально затратно и даже вполне осмысленно. Естественно, я имею в виду фигурное катание (преимущественно женское, но тут у каждого свои приоритеты). Система оценок в этом полуспорте, полуискусстве настолько сложна, проработана, детализована, что исключает любую вкусовщину. И победителем практически всегда (за редким исключением в виде двух последних олимпийских игр) становится объективно лучшая спортсменка. Но любой посторонний человек может сам оценить скорость скольжения и вращения, посчитать падения и обороты прыжков - очевидные критерии качества.
Никакой вразумительной системы оценок в искусстве не существует. Всё опирается на индивидуальное эстетическое восприятие, усиленное хотя бы приблизительным совпадением картины мира и вызвавшее эмоциональный отклик.
Ликующий организм заполнил новый мир созвучий, мировоззрения найден унисон: внутренний камертон задрожал, откликнулся - плюсуем!
Али из глубин растревоженного естества поднялся рокочущий праведный гнев, в просторечии - рвотный рефлекс, научно - диссонанс, захлестнул ум едкой волной отторжения, ненависти - дизлайк, отписка!
Да, много столетий существует институт экспертизы. Критики считают себя профессионалами, а свое мнение объективным - но куда им ещё деваться? Саморазоблачаться?
Так они и дрожат стыдливо, прикрываясь фиговым листком, прямо с момента выползания из липкого кокона. Подстраиваются под конъюнктуру, подлизывают власти, вертятся как флюгер в предвкушении торнадо. Раскопайте, что говорили о Пушкине, а особенно Лермонтове при их жизни; как взлетал и падал Маяковский в табеле о рангах: 1) при жизни, 2) после смерти по указанию Сталина, 3) после распада СССР. Далее по списку.
С критиками всё понятно, критик - продажная подстилка без своего мнения, мнящая себя важной особой. Но вот писатели, признанные мэтры, легенды, классики...
Так тут вообще тихий леденящий ужас. По идее, если один гений и другой гений, а искусство объективно и универсально, должны же они хотя бы друг друга узнать, понять, прочувствовать? В реальности же всё наоборот.
Толстой о Шекспире:
"не может быть признаваем не только великим, гениальным, но даже самым посредственным сочинителем";
"почувствовал неотразимое отвращение, скуку и недоумение о том, я ли безумен, находя ничтожными и прямо дурными произведения, которые считаются верхом совершенства".
(Толстой, возможно, первым испытал, по сути изобрел испанский стыд при переваривании ужасных, плоских, несмешных, площадных, нескончаемых шекспировских шуток.)
Набоков о Достоевском:
"посредственный писатель с длинными пустошами литературных банальностей";
"неоправданное раздувание самых обычных чувств, автоматически вызывающее в читателе естественное сострадание";
"безвкусица", "низкопробный литературный трюк", "стопроцентная банальность каждого слова, дешевое красноречие", "торопливое и лихорадочное нагромождение слов с бесконечными повторениями".
Бунин припечатывал вообще без разбора:
Брюсов - дурак и плебей,
Гиппиус - необыкновенно противная душонка,
Белый и Блок - два сукина сына, два набитых дурака;
о Достоевском - чудовищно, пошлейшая болтовня,
о Чехове - всё выкапывал человеческие мерзости,
о Мережковском - длинно, мертво, натащено из книг...
И это только великие. И только навскидку.
Откройте публицистику любого писателя и ставьте ведро. Помои хлынут грохочущим вонючим потоком. А мнение о коллегах определять в первую очередь будут политические и религиозные воззрения, критические различия в эстетических приоритетах и вкусах до степени невосприимчивости, личные симпатии, протежирование, конкуренция, обиды и месть.
Либо мировой табель о рангах захватили неумехи, которые радостно топят друг друга в каловых массах, либо искусство окончательно и бесповоротно субъективно. Третьего не дано.
Из этого не следует, что не нужно доказывать свое мнение, спорить до хрипоты, отстаивая свои предпочтения, убеждения и вкусы. Ровно наоборот: по сути, это всё, что у тебя есть действительно своего - пережитого, продуманного, уникального. Просто необходимо твердо осознавать, что вся эта иерархия существует только внутри твоей головы и никто в мире не обязан соглашаться, перенимать, следовать, подписываться. Ты один на один со всем миром, который вырывается, затыкает уши, не желая слушать, и ухватить его цепко, припечатать крепким словцом - единственный способ доказать, что ты вообще существуешь.