Велесова Мария : другие произведения.

Демиург.Противостояние

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Зло победить нельзя, но противостоять ему необходимо.

   ЧАСТЬ 2
   Противостояние
  
   Глава 1
   Маше потребовалось немного времени, чтобы поверить в рассказ мужа. Это и не удивительно. Всякий раз, когда в ее голову закрадывались сомнения, она смотрела на нового обитателя квартиры и принимала все без колебаний. Лемур быстро понял, от кого зависят жизненные блага, и бессовестно злоупотреблял мягкостью и отзывчивостью Машиного характера. Он неотступно следовал за ней по всей квартире, стоило той вернуться домой. Жаловался на невыносимые условия жизни:
   - А еще он дал мне слишком горячую кашу, и я обжегся, - ябедничал он. Рой только хмыкал, когда слышал такую беспардонную ложь. Не составляло труда понять, что конечной целью является привлечение повышенного внимания к собственной персоне.
   - Пиня поцарапал мне нос, - сообщил как-то раз он. Маша побежала за аптечкой, принялась ахать, суетиться и сочувствовать пострадавшему. Никакой царапины не было и в помине, но раз уж лемуру требовалось, чтобы о нем проявляли заботу, то почему бы и не поиграть в эту игру? Особенно, если она необременительна и забавна.
   После обвинения в нанесении телесных повреждений котенок долгое время обходил лемура стороной и не желал с ним играть в мячик.
   Гораздо труднее было убедить Сергея в том, что его не разыгрывают. Лемура в качестве доказательства он принимать отказывался:
   - Ну, притащил ты неведому зверушку, - сказал он Роберту, - я же не зоолог. Мало ли в мире всяких тварей.
   - Сам ты тварь, - злобно оскалился лемур, которому изрядно надоело слушать, как тот отрицает факт его разумности.
   Сергей огляделся, заглянул под стол, потом спросил Роберта:
   - Как ты это делаешь? Это чревовещанием называется?
   - Господи, Кораблев, - всплеснула руками Маша, - ты же сам мне толковал про экзистенциализм, который как раз и позволяет творить чудеса!
   - Одно дело - говорил, другое - поверил, - ответил Серж.
   - Ну, так я тебе скажу, - вмешался Роберт, - что может быть, и не все, но очень многое в ученье идеалистической школы отражает реальное положение вещей. Одного материализма мало для того, чтобы объяснить то, что я видел и делал.
   Сергей принялся демонстративно разглядывать друзей так, словно видел впервые в жизни. Он таращил глаза, хмурил брови, понимающе качал головой, потом сказал:
   - Я все понял, вы решили меня разыграть в отместку за то, что я тут полтора месяца возле Машки крутился.
   - Если ты возле Машки крутился не по-дружески, то я тебя не разыгрывать буду, а в окно выкину, - сообщил Роберт, - чтобы обратно уже не поднялся.
   - Не надо, я по-дружески, - театрально испугался Кораблев, - но ты мне все же скажи, где ты был?
   - Друг мой, - терпеливо начал Роберт, - я готов повторить историю своей работы демиургом еще раз, но если ты после этого опять задашь мне этот вопрос, я тебя превращу во что-нибудь мерзкое.
   - Так, - сказал Сергей вполне серьезно, - как я понял, никакой другой версии у тебя нет. Поскольку ты человек совсем неглупый, значит, ничего не придумывал. Придумать можно что-то более правдоподобное и убедительное. В качестве доказательной базы ты предлагаешь рассматривать вашего розового кота и вот это чудо природы с несчастными глазами.
   - Сам попробуй быть веселым, когда тебе битый час доказывают, что тебя нет, - рассудительно заметил на эти слова лемур.
   - Извини, был неправ, погорячился, вспылил, - Сергей уже настолько потерял ощущение реальности, что готов был принять то, что он видит и слышит, за правду.
   Спор затих, не превратившись в бурные дебаты. Сергей что-то обдумывал. Периодически поглядывал на лемура, удивленно качая при этом головой.
   - Давайте повторим еще раз, что я должен принять в качестве рабочей гипотезы.
   В изложении Сергея история, приключившаяся с Робертом, действительно выглядела несколько загадочно. Слабых мест в ней было несколько. Например, оставалось неясным, как он оказался в ирреальном мире и как вернулся обратно.
   - Ну, с этим я и сам хотел разобраться, - согласился Роберт, - я уверен, что механизм доступен не только нашему приятелю.
   Во-вторых, не укладывалась в привычные рамки сама идея воплощения мыслеобразов в виде реальных существ, ландшафтов и погодных катаклизмов.
   - Ты говоришь, что погода менялась в зависимости от того, в каком ты был настроении, так?
   - Так, - согласился Роберт.
   - Значит, получается, что настоящего климата там нет? Если нет тебя, значит, нет и погоды, согласен?
   - Не согласен, - Роберт понимал, что основы мировоззрений друга раскачиваются с устрашающей силой. - Погода отзывалась только на меня, так что там сейчас должен быть самый обычный сезон дождей. Кроме того, летом снег на голову не падал, так что возможно, что отклик тоже лежал в рамках естественных условий. Я же не вызывал волну цунами в горном массиве.
   - Ну, допустим, - кивнул Сергей, - допустим. Этот вопрос мало изучен, так что мы его пока оставим. Есть и более странные обстоятельства. - Он опять взглянул на лемура и торжествующе спросил, - у тебя там все твари разговаривают русским языком?
   - Не все, - Роберт даже улыбнулся, когда увидел огорченье на лице друга. Тот явно ожидал услышать другой ответ и что-то припас в качестве неопровержимого аргумента. А тут раз - и не все.
   - Кстати, - продолжил Роберт, - именно этот вопрос я задал зеленому чертику, который воплотился первым и был для меня своего рода источником информации. Так вот морок мне объяснил, что говорить будут только те, кого я наделяю этой способностью. Например, медведь получился почти настоящий. Он только урчал и рычал, а не разговаривал. Хотя я не уверен, что он неразумен. Морок еще сказал, что все, что возникает в том мире, так или иначе, несет на себе часть моей личности.
   - Ну, слава богу, - облегченно вздохнул Кораблев, - хоть медведь не разговаривает. И то хлеб...
   Потом он развеселился и сказал:
   - Сообразить в качестве наставника зеленого чертика - это да, это на тебя похоже.
   После небольшой паузы разговор возобновился в прежнем русле.
   - Ты понимаешь, что для того, чтобы твои создания могли членораздельно разговаривать, они должны иметь гортань, устроенную определенным образом?
   - А ты понимаешь, что все, что я сейчас рассказываю, лежит за рамками современных научных знаний? - спросил, в свою очередь, Роберт. - Почему же ты применяешь старые правила в новых условиях? Давай еще длину волны будем линейкой измерять.
   - Бедный Шекспир, - сказала неожиданно Маша.
   Мужчины посмотрели на нее с недоумением.
   - Да, - ответил ей лемур, - если бы он знал, как часто будут вспоминать слова Гамлета, он сделал бы принца немым.
   На кухне воцарилась тишина. Тихонечко шлепались капли из неплотно закрытого крана, и было слышно, как урчит довольный Пиня.
   - Ты...это...того...- Сергей растерялся настолько, что не мог сформулировать мысль. - Ты откуда про Шекспира знаешь?
   - Ты кого спрашиваешь? Меня или его? - уточнила Маша.
   Первым очнулся от неожиданности Роберт:
   - Он не читал Шекспира, - ответил он Сергею, - зато он читает Машкины мысли.
   Сергей уже в который раз изумленно уставился на лемура.
   - Рой, - тихо спросил он, - ты уверен, что это ты его создал?
   - А почему ты спрашиваешь? - отозвался Роберт.
   - Ну, если он заимствовал что-то от тебя, значит, ты тоже можешь читать мысли.
   Немая сцена. Как у классика. Все трое разглядывали друг друга так, словно видели впервые. Прервал затянувшееся молчание лемур:
   - Ну, что? Так и будем в гляделки играть или, может быть, покормим меня?
   Три пары глаз уставились на него, все по-прежнему молчали, переваривая новую реальность.
   - А давайте попробуем, - очнулся, наконец, Сергей.
   - Что попробуем? В телепатов поиграем, что ли? - судя по тону, Роберт не разделял энтузиазма друга. - Мне кажется, Серж, что ты до конца так и не понял, с чем мы столкнулись.
  
  
   Крейцер задумчиво прошелся по долине, впрочем, скорее, это место стоило называть ущельем. Высокие почти отвесные скалы оставляли тонкую полоску неба и почти не пускали на дно солнечные лучи. Отправив демиурга домой, он начал размышлять над планами по обустройству жизненного пространства. Очень хотелось, чтобы на этот раз получилось все, что задумалось много лет назад.
   Мир был хорош. Гармоничен, готовый к развитию, удивительно сбалансированный. Здесь не было перекосов ни в сторону добра, ни в сторону зла, если выражаться абстрактными категориями. Перевес любой из этих составляющих приводил, в конце концов, к нестабильности и самоликвидации. Фридрих Карлович долго ломал голову над тем обстоятельством, что мрачный мир фантазий, который воплотил художник, существует, вопреки его ожиданиям. Возможно, все дело в том, что там демиург не покинул свое творение, а поддерживает его волевым усилием.
   - Так-то вот, Роберт Николаевич, - сказал вслух Крейцер, обращаясь к стулу, на котором недавно сидел Гаспарян. - Вы свою работу выполнили блестяще, теперь мой черед поработать.
   Он огляделся, прошелся еще раз вокруг стола, заглянул под скатерть.
   - Да где же ты? Вылезай, я не кусаюсь.
   Никто не отозвался, никто не появился. Ущелье хранило тишину и даже эхом не отзывалось на призыв. Крейцер, заметно нервничая, расширил круг поиска, он внимательно осмотрел золу и мелкую пыль вокруг того места, где состоялся знаменательный обед. Следов было мало: только его собственные и Роя, ведущие к месту встречи.
   - Вот это я дал маху, - расстроился Крейцер. Он так много времени проводил в одиночестве, в мирах, где нет людей, что привычка разговаривать вслух стала почти неуправляемой.
   - Если эта скотинка сидела у него в кармане, то, значит, она тоже оказалась в квартире Гаспарянов, - Фридрих Карлович нахмурился, прикидывая последствия такой неосторожности. Судя по выражению его лица, ничего хорошего из этого не получалось.
   - Ай-я-яй, как некстати, такой хороший мир, и такая нелепая оплошность, - он прошелся еще раз вокруг стола, - это ж надо было оставить открытым окно? - он патетически поднял руки вверх и театрально воскликнул, - где была моя голова? Теперь он точно вернется и все испортит...
   После этого Фридрих Карлович исчез.
  
   Зеленый чертик после того, как Рой оставил его управлять миром, почувствовал не только полноту власти, но и груз ответственности, который с этой властью навалился на него. Первую проблему создали болотные нетопыри. Как и следовало ожидать, если говорить честно. Никто и не предполагал, что они успокоятся и оставят свои смутные мысли о праве на лучшую жизнь.
   Инспекция вверенных территорий, которую решил устроить морок, буквально на третий день показала, что нетопыри бесчинствуют, вводят население приболотных земель в заблуждение и пользуются незаслуженными привилегиями. Выражалось это в том, что они расселились по прилегающим к болоту землям и активно рыли канавы, заболачивая все большую и большую территорию. Понятно, что вслед за болотом появлялись комары, пиявки, опасные топи. Местность становилась непригодной для проживания в ней других обитателей.
   Как выяснилось очень быстро, никакие заботы, не касавшиеся непосредственно блага самих нетопырей, их не волновали. Ну, и что, что недавно в болоте утонул детеныш небольшого оленя, который отстал от стада? Надо лучше присматривать за потомством, тогда никто и тонуть не будет. Что из того, что насекомых развелось столько, что к болоту за километр никто подойти не может? Зато птичкам еда в достатке. К реке подойти нельзя? Водопой превращается в застойную лужу? Ну, это извините, мы сами такую воду пьем, и ничего, не померли. Вы тоже не развалитесь, если ржавой болотной водички хлебнете.
   Такой или примерно такой разговор был у нетопырей со всеми, кто пытался с ними договориться. Беда была в том, что скрывались они в непролазной топи, куда никто не смел носа сунуть, опасаясь трясины. Так что когда морок облетел, сидя на шее средней головы дракона, всю заболоченную территорию, то понял, что меры нужно принимать немедленно и самые решительные. Болото разрослось за короткий промежуток времени до того самого луга, на котором устраивали привал с демиургом.
   Складывалось впечатление, что нетопыри приступили к своей разрушительной деятельности сразу же, как только остыла земля, сожженная драконом в качестве меры устрашения. Деревья и кустарники, оказавшиеся в зоне затопления, уже начали подгнивать и падать. Трава под водой превратилась в бурую жижу, кое-где просматривались болотные окна, наверняка возникшие при активном участии самих строителей.
   - Вам не кажется, что они смотрели нам в глаза и замышляли начать свои козни, как только мы к ним спиной повернемся? - спросил чертик и всех трех голов разом.
   Дракон осмотром был очень недоволен, однако с выводами не спешил:
   - Тут ведь вот что может получиться, - сказала средняя голова, - они привыкли жить в болоте, так что, по большому счету, они всего лишь улучшают условия жизни.
   - Это как переехать из однокомнатной квартиры в трехкомнатную, - согласилась с ней правая голова.
   Морок задумчиво посмотрел на нее и спросил:
   - Ты откуда про квартиры знаешь?
   Голова застеснялась, опустила сиреневые глаза и смущенно ответила:
   - Я не знаю, но такое событие оставило у демиурга очень приятное воспоминание. Вот я и воспользовалась сравнением. Ведь они действительно просто расширяют свою территорию.
   - Они не расширяют свою территорию, - вспылил чертик, - они захватывают чужую! Им не места мало, а жадность спать спокойно не дает. Пусть сидят в своем болоте, раз не умеют с другими считаться и уживаться. Быстро поднимайся в воздух и покружись над основным поселением. Будем бунт в зародыше давить.
   Зеленый цвет шкурки стал темным, глаза у морока сверкали как угольки. Трудно было предположить, что в таком маленьком теле может таиться такой свирепый дух. Однако, энергия, которую вдруг начал излучать правитель, била таким сильным потоком, что нетопыри в ужасе приседали, когда над ними проносилась тень дракона.
   Набежавшие облака прикрыли солнце, отчего искры, которые иногда выпускал дракон для продувки горла, смотрелись особенно эффектно.
   - Всем собраться на центральной поляне! - протрубила средняя голова по указанию морока.
   Дракон трижды облетел все болото, включая и новые земли, повторяя приказ. Никто не мог сказать, что не слышал или не видел глашатая. Во время облета дракон еще и перепись населения произвел, благо три головы - не одна, успели всех заметить и всех посчитать.
   Через полчаса правитель стоял перед толпой хмурых, обиженных и удивительно злых болотных нетопырей.
   - Все? - спросил он дракона.
   - Нет, - ответил тот, - не хватает троих.
   Морок повернулся к настороженной толпе:
   - Где еще трое?
   Народ безмолвствовал недолго. Дракон откашлялся, отчего заполыхал куст на окраине.
   - Они там, - махнул в сторону одного из строений бледный и слегка облезлый представитель масс.
   - Привести сюда, если сами не пойдут, - коротко распорядился правитель.
   От толпы отделилась группа молодых особей. Что-то в них было одинаковое, что-то такое, что сразу наводило на мысль о банде. Они резвой трусцой двинулись исполнять указание, о чем-то перешептываясь на бегу. Как они убеждали отщепенцев выйти на собрание, осталось неизвестным, но судя по тому, как морщились и охали вновь прибывшие, у посланцев были с ними старые счеты.
   Отказались выполнить распоряжение те, кто был активистом при первой встрече.
   - Почему не отозвались на приглашение? - спросил правитель первым делом.
   - Это не приглашение, - сказал один из них.
   - Это больше похоже на приказ оккупантов, - подтвердил второй.
   -Понятно, - отозвался правитель без удивления, - как я понимаю, вы являетесь вдохновителями канавокопонаия.
   - Мы добивается возврата исторически наших территорий! - выкрикнул неожиданно третий.
   Толпа зароптала, послышались возгласы поддержки, слова "оккупанты", "захватчики" и тому подобная нелепость. Рассуждать на подобные темы было скучно, так что морок не стал этого делать. Он вообще проявлял неожиданную твердость в занимаемой позиции.
   - Этот мир будет выглядеть так, как его задумал и создал наш демиург, - заявил он решительно. - Никто не вправе изменять замысел творца по своему усмотрению.
   Он обвел толпу взглядом, от которого у кого-то в первых рядах началась нервная икота.
   - У вас есть три дня для того, чтобы вернуть окружающую болото землю в первоначальное состояние. Меня не интересует, как вы будете это делать. Можете обратиться за помощью к медведям или другим жителям прилегающих территорий.- Он сделал паузу и закончил, - если к концу этого срока болото не войдет в прежние границы, я сам лично приведу все в первозданный вид. Возможно, мне больше понравится болото без вас.
   Кто-то упал в обморок, кто-то забился в истерике.
   - У вас есть выбор, решайте.
   Дракон поднялся в воздух и скрылся в облаках.
  
   Толпа постояла немного в нерешительности. Согласия внутри общины не было и прежде, а сейчас вообще назревал раскол. Молодые нетопыри, проявившие активность в выполнении распоряжения морока, посовещались о чем-то, и один из них взобрался на обрезок толстого ствола, служившего трибуной.
   - Дорогие сограждане, - начал он звонким голосом, - нас ввели в заблуждение безответственные и безграмотные лидеры! Вы все видели, к чему это привело!
   Толпа загудела и сплотилась вокруг оратора.
   - Я предлагаю сместить их с занимаемых должностей! Они не оправдали нашего доверия!- голос срывался в крик. - Они вызвали гнев правителя и поставили нас перед угрозой уничтожения! Долой!
   - Долой! - радостно завопила толпа, наконец, понявшая, что надо делать. Особенно кровопролитной смена власти не была, потому что бывшие предводители вовремя поняли, что пора спасать шкуру.
   Возбужденная страхом и чувством безнаказанности толпа с энтузиазмом разгромила жилища пропавших виновников и разошлась по домам. Утром приступили к закапыванию канав и водоотводу. Дракон проверял несколько раз состояние дел, но из облаков не спускался.
   - Копают в обратную сторону, - доложил он правителю.
   - Дружно копают? - спросил тот.
   - Еще как, - усмехнулась средняя голова, - ты на них такого страху нагнал, что я бы тоже рыл на их месте.
   Морок одержанной победой не гордился.
   - Плохо все это, - сказал он, - придется постоянно их контролировать. Нельзя рассчитывать, что они образумятся и станут лучше.
   - Почему? - удивился дракон. - Если их никто обижать не станет, так отчего бы им звереть?
   - На них и сейчас никто не нападал, никто не притеснял, - ответил правитель. - Есть такая порода, которой все всегда плохо. Они всегда пользуются слабостью или мягкостью соседа, чтобы сесть ему на шею или поживиться за чужой счет.
   - Ну, слабость и мягкость - это не одно и тоже, - рассудительно заметила средняя голова, - кроме того, мягкость с беспомощностью путать не стоит, - при этих словах в груди у дракона что-то заклокотало, и он выпустил длинную огненную струю в небо.
   - Не злись, - погладил чертик за ухом средней головы. - Мы обнесем их болото высоким забором и запретим жить вне этого забора. В гости пусть ходят, если найдут, к кому.
   - Резервация, - пробормотала правая голова.
   - Поселение, - поправила ее левая.
   - К сожалению, - не стал спорить морок, - не вижу другого способа оградить от их наглости и жадности других обитателей леса. Здесь нет групп населения, живущих на одном месте, так что никто не сможет им противостоять организованно. А мы не сможем все время тут оставаться, чтобы следить за соблюдением порядка.
   - Может, из их собственной среды с кем-то можно договориться? - задала вопрос левая голова.
   - Ты где была, когда мы с осмотром летали? - удивилась средняя.- Ты не видела, что там происходит?
   - Видела, - грустно кивнула левая, - они все время ссорятся и дерутся, если кто-то старший не приглядывает.
   - Нет, - возразила средняя, - они не просто дерутся, они борются за чистоту породы. Они тех, кто кажется недостаточно правильным нетопырем, загоняют на самый край болота, где все болотные окна без дна. Один неверный шаг и - все! Нет никого!
   - Геноцид, - опять дала определение правая голова.
   - Фашизм, - поправила левая.
   - Ужас, короче, - подвел итог правитель. - Нельзя дать этой заразе расползаться за пределы болота.
   Так вокруг болота был построен высокий прочный забор, заглядывать за который все боялись. Иногда оттуда доносится непонятная возня, тихий скулеж или злобное завывание. Ни с кем в лесу болотные нетопыри не общаются, конечно, не ходят ни к кому в гости, как и предполагал правитель. Варятся в собственном соку и продолжают считать себя лучшими творениями демиурга и незаслуженно обиженными родственниками правителя.
   - Так бывает, - сказал зеленый чертик загрустившему дракону, - не все можно исправить, и не все можно изменить.
  
   Глава 2
  
   Аркадий Павлович был несколько удивлен, когда услышал в телефонной трубке голос Марии Гаспарян. Он знал, что муж нашелся, дело закрыто, все формальности улажены. Еще больше он удивился, когда Мария Федоровна пригласила его как-нибудь зайти к ним вечерком. "Просто так, сказала она, - возможно, Вам будет интересно поговорить с Робертом".
   Работы у следователя много всегда, так что жаловаться на простои не приходилось, и память послушно стирала остроту переживаний по тому делу. Сохранению душевного комфорта мешало лишь воспоминание о беседе с коллегой, Виктором Петровичем. Они встречались иногда в коридорах, здоровались на совещаньях у руководства, но никаких личных бесед больше не имели.
   От той встречи, когда Аркадий Павлович надумал обратиться за советом, у него осталось какое-то смутное и тягостное воспоминание. Он так и не понял до сих пор: то ли его беззастенчиво разыграли, то ли его коллега не вполне вменяем. Рациональный ум следователя не позволял строить гипотез, не основанных на конкретных фактах и предыдущем опыте. В рамки допустимой реальности история, которую рассказал и вроде бы даже доказал коллега, никак не укладывалась.
   Аркадий Павлович осторожно наводил справки о ранениях на руках Виктора Петровича. Разговаривал с одним из врачей, которые проводили у них регулярный осмотр сотрудников. Про шрамы никто ничего не знал. Говорили, что это следы какого-то давнего нападения, о котором сам пострадавший говорить не любит. Происшествий в их работе хватает, так что старыми делами никто особенно не интересуется. Разве что для следствия полезно окажется. А тут - какой интерес? Так что ничего узнать не удалось, а вот сам Виктор Петрович про расспросы Аркадия услышал.
   Он подсел к нему как-то раз в кафе во время обеда и негромко сказал:
   - Ты, Аркадий, расспросы-то про меня прекрати. Дело твое, вроде, закрыли, так что и интерес кончился. Не мути воду, не береди мне душу.
   Сказать на это Аркадию Павловичу было нечего, он лишь тяжело вздохнул и извинился.
   - Да, ладно, - отмахнулся коллега, - я ведь понимаю, каково тебе. Выбор-то небогатый: либо я псих, либо ты дурачок. Боишься, что разыграл я тебя как мальчишку, - Виктор Петрович усмехнулся. - Выбрось все из головы и живи спокойно. Не было ничего. До встречи.
   Он тяжело выбрался из узкого для него кресла и отправился куда-то по делам. Аркадий чувствовал себя скверно, неловко. И в это время позвонила Маша.
   - Да, Мария Федоровна, спасибо за приглашения, - отозвался Аркадий Павлович, - я с удовольствием зайду к вам как-нибудь.
   Они распрощались, и следователь опять принялся думать над тем, что за этим приглашением может стоять. Ничего путного в голову не шло. Получалось, что его действительно зовут просто поболтать с человеком, которого он безуспешно разыскивал целый месяц.
   В работе следователя бывают всякие случаи, так что ничего особенно удивительного в таком сюжете не было. Ну, зовут и зовут, можно ведь и не ходить. Вряд ли будут настаивать. Только что делать с вопросами, которые возникли в ходе следствия и не исчезли после прекращения дела? Кто вернет ему спокойный сон и чувство собственной полноценности?
   Не раз уже Аркадию Павловичу казалось, что у него проблемы с восприятием имеются. То покажется, что памятник позу сменил, то барельефы на домах клубятся живым туманом. А на днях его преследовала ворона. Никто не спорит, что городские вороны отличаются удивительной наглостью, но чтобы сопровождать его почти три квартала, а потом долго сидеть на ветке перед его окном? Это уж слишком даже для птицы, не в первом поколении горожанки.
   - Кыш, - сказал ей тогда Аркадий, задернул штору и тут же вспомнил, что это же самое смешное слово "кыш" сказал и Виктор когтистой твари. Определенно, к Гаспарянам на чай нужно было идти.
  
   Договорились встретиться в пятницу вечером, после работы. Обещал подойти Кораблев. Для полноты картины не хватало еще Крейцера позвать, но Аркадий Павлович знал, что того нет в городе. "Уехал по делам, - ответила секретарша, когда он позвонил в четверг, - когда вернется, не сказал". По следственной привычке Аркадий Павлович готовился к чаепитию как к допросу, поэтому и позвонил Фридриху Карловичу. Хотелось иметь полную раскладку. Просто так. На всякий случай.
   Моросил мелкий невидимый дождь, отчего в воздухе стоял водяной туман. Подходя к дому, где его ждали на чай, следователь ощутил неприятное чувство, словно за ним наблюдают. Он огляделся, никого не увидел. Одинокие прохожие спешили по домам, сумерки на улице не располагали к романтическим прогулкам, так что медленно идущий человек обратил бы на себя внимание. Но никого не было, кого стоило бы заподозрить в наблюдении.
   "Чушь какая", - досадливо подумал Аркадий Павлович, подходя к незапертым чугунным воротам на столбах с горгульями. Он почти миновал створ ворот, когда почувствовал, как рукав куртки за что-то зацепился. На мгновенье ему даже показалось, что его тянут в сторону, но кругом по-прежнему было пустынно и тихо. Следователь дернул рукой, послышался треск раздираемой материи, и он тут же почувствовал, как по руке побежало что-то горячее.
   " Черт", - выругался сквозь зубы Аркадий Павлович и поспешил дальше во двор. Уже стоя перед дверью квартиры и нажимая на кнопку звонка, он с удивлением и нарастающим ужасом увидел, что рукав почти черный от пропитавшей его крови. В том, что это была кровь, сомневаться не приходилось. Ее характерный чуть сладковатый запах не спутаешь ни с чем.
   - Я...извините, - сказал Аркадий Павлович вместо приветствия открывшему дверь мужчине, которого он хорошо знал по фотографиям.
   Роберт увидел, как на пол начинают падать капельки крови, и быстро втащил гостя в дом, закричал куда-то внутрь квартиры:
   - Маша, быстро аптечку доставай! Нужны йод и бинты!
   Выскочила Маша, ахнула и без лишних вопросов убежала за всем необходимым.
   - Аркадий Павлович, в ванную пройдите, - сказал Роберт, открывая дверь в помещение.
   К этому моменту следователь очнулся от напавшего на него столбняка и нервно затараторил:
   - Не стоит беспокоиться, это я так, случайно зацепился за что-то. Пустяки, не надо ничего делать...
   Было очевидно, что делать что-то надо и чем быстрее, тем лучше: кровь хлынула широким потоком, как только сняли куртку.
   - Маша, жгут, - хладнокровно сказал Роберт, - потом посмотрим, что там такое. Сначала кровь остановим.
   - Давайте я пока скорую помощь вызову, - предложила Маша.
   - Что Вы, что Вы, - замахал руками совсем ошалевший Аркадий Павлович, - какая скорая? Зачем? Все пустяки.
   - Я думаю, что Вам обязательно нужно сделать прививку от столбняка, - сказала Маша.
   - Как же Вы так? - спросил, наконец, Роберт, которому удалось остановить кровь и увидеть порез, ровный и глубокий, словно сделанный скальпелем.
   Аркадий Павлович опять впал в оцепенение, когда увидел причину кровотечения. Он совершенно отчетливо помнил фотографии, которые показывал ему Виктор Петрович Скворцов. На его руке был точно такой же длинный ровный порез, который когда-то давно запечатлели эксперты - фотографы после нападения возле дома бабки Матрены.
   - Не может быть, - сказал Аркадий Павлович сам себе.
   В это время раздалось пиликанье возле входной двери, и Маша пошла открывать припозднившемуся Сергею.
   - Какая нелепость, - как-то растерянно и неуверенно сказал опять Аркадий Павлович. Он словно просил Роберта подтвердить, что ничего особенного в случившемся нет, что вот так порезаться может любой гражданин в любом месте.
   Кровь из раны прекратила течь довольно быстро. Благодаря ровным краям порез удалось забинтовать плотно. Когда Аркадий Павлович и Роберт вышли на кухню, Маша уже ставила на стол пирог, чашки и вазочки с вареньем.
   Сергей кивнул следователю головой в знак приветствия как старому знакомому.
   - Присаживайтесь, - сказала Маша, придвигая стул.
   Расселись, разлили по чашкам чай, посмотрели друг на друга. За столом воцарилась странная тишина. Никто не мог найти тему, с которой уместно было начать общение. Маша лихорадочно перебирала в голове стандартные в таких ситуациях фразы, но кроме "чудесная погода, не правда ли?" в голову ничего не шло. Поскольку погода была дрянная, то фраза не годилась.
   - Может, мне тоже пирога дадут? - сварливо спросил лемур, забравшись на плечо Роберта.
   Ничего более эксцентричного в этой ситуации сделать было нельзя. И без того круглые глаза Аркадия Павловича достигли размеров кофейного блюдечка. Он нервно улыбнулся и произнес, видимо, первое, что пришло ему в голову:
   - Забавная зверушка.
   Лемур опустил лапку с пирогом и внимательно посмотрел на следователя:
   - Вы ведь следователем работаете, уважаемый? - спросил он задумчиво.
   Аркадий Павлович вздрогнул, огляделся и вынужден был кивнуть головой в знак согласия.
   - А разве вам не известно, что видимое и действительное не всегда совпадают? - лемур вернулся к пирогу, поэтому было не вполне понятно, говорит он или просто ест. - Это я к тому говорю, - на сей раз, стало очевидно, что слова произносит именно он, - что если я выгляжу не так, как Вы себе представляете разумное существо, то это еще не значит, что меня можно называть зверушкой и тем самым наносить оскорбление.
   Гость сконфузился и окончательно растерялся. Рука болела, в голове мутилось, не было никакого понимания происходящего.
   - Иди отсюда, бессовестный! - рассердилась Маша. - Нашел время умничать!
   - Ну, и ничего, и уйду, - не слишком обиделся лемур, - вот доем и уйду. И потом, - существо повернулось в сторону Аркадия Павловича и заявило, - чего он не хочет признаться, что на него горгулья напала? Он нас тут за идиотов держит? Зацепился он, как же...
   Это заявление добило гостя окончательно, нужно было срочно спасать обстановку.
   - Расскажите, пожалуйста, подробно, как Вы поранились, - взял инициативу разговора в свои руки Роберт.
   Следователя била мелкая дрожь. Ему казалось, что он либо сошел с ума, либо попал в компанию умалишенных. Все спокойно воспринимали говорящую обезьянку и делали вид, что в этом нет ничего удивительного. Нужно было искать выход из создавшейся ситуации. К чести Аркадия Павловича он не страдал излишним снобизмом и не боялся оказаться в смешном положении, поэтому он смахнул со лба мелкие капельки пота и сказал:
   - Если вы все решите, что я не в себе, то спишите это на неприятность, которая со мной только что случилась. Я действительно на миг подумал, что на меня напало то чудище, которое сидит на входных воротах. - Он помолчал, собираясь с духом, - видите ли, дело в том, что когда я работал по делу о пропаже Вас, уважаемый Роберт Николаевич, то столкнулся с таким количеством непонятных явлений, что практически начал верить во всякую чертовщину.
   Из недолгого, но профессионально обстоятельного рассказа следовало, что, по крайней мере, однажды уже имело место событие, в котором были задействованы неизвестные науке силы.
   - Мой коллега исключительно грамотный и здравомыслящий следователь, - говорил Аркадий Павлович, - я не на секунду не думаю, что он меня разыгрывал, тем более, что следы на руках вполне настоящие. Видимо, он действительно опасался за меня, раз решил все же рассказать о том давнем нападении.
   Из рассказа получалось, что как минимум, однажды невероятные события уже имели место. Они не получили широкой огласки по вполне понятным причинам.
   - Ну, да, - сказал Роберт, когда гость умолк, - если соединить то, что я теперь знаю, с тем, что рассказал Аркадий Павлович, то получается, что это не такое уж редкое явление. Наверняка речь идет о том художнике, о котором мне рассказывал Крейцер. Только я думаю, что нападать тварям из мира художника на Аркадия Павловича нет никакого смысла. А вот Крейцеру лишние посвященные явно ни к чему.
   - Подождите, - удивился гость, - вы что же, хотите сказать, что это действительно могла быть горгулья?
   - Скорее всего, она и была, - ответил Роберт. - Тогда получается, что Фридрих Карлович по каким-то, пока непонятным причинам крутится где-то рядом.
   - Чего ж тут непонятного, - лемур и не думал никуда уходить. Пока все слушали пересказ истории, приключившейся лет пятнадцать назад, он старательно соскребал с пирога начинку из черники. Теперь на столе стоял ободранный корж с разводами черничного сиропа.
   Маша собиралась возмутиться, но передумала. Вряд ли кого-то сейчас интересовали ее кулинарные способности, так что пусть радуется хоть этот сладкоежка.
   - Ты знаешь, что нужно Крейцеру? - спросил Сергей, не произнесший за весь вечер ни слова.
   - Я ему нужен, - уверенно сказал лемур. - Ведь меня здесь быть не должно? Не должно. А я есть. Это непорядок, и Крейцер хочет его устранить. Опять-таки окно осталось открытым, раз меня вытащили в другой мир.
   Лемур говорил так, словно в его объяснениях не было ничего особенного. Примерно так можно объяснять арифметическую задачу для третьего класса: все просто и понятно, если рассуждать последовательно. Во время своей речи он сидел перед чашкой Роберта, облизывал ложку, деловито заглядывал в вазочки с вареньем и не смотрел ни на кого из присутствующих. В этом невнимании прослеживалось нарочитое пренебрежение.
   - Какой же ты маленький нахал, - не выдержала Маша.
   - Да, - согласился лемур, - меня плохо воспитывали в детстве. Тяжкий груз сиротства, - он шумно вздохнул и состроил несчастную мордочку.
   На Аркадия Павловича было больно смотреть. Вечер, задуманный как посвящение по всем правилам психологической науки, превратился для него в сплошное испытание нервов.
   - Ну, я не знаю, что теперь и делать, - сказал Роберт, - мы хотели попробовать рассказать Вам хотя бы часть той истории, что со мной приключилась. По Вашей реакции можно было бы сориентироваться в том, что еще стоит рассказывать, а что уже будет перебор, а тут вот как вышло. Уж не знаю, что Вы теперь из всего этого вынесите.
   - Да, я понимаю, - устало согласился гость, - вы же не могли предвидеть, что я к вам такой приду. Это из-за меня все наперекосяк пошло.
   Сергей, осторожно наблюдавший за реакцией следователя, внес разумное предложение:
   - Давайте сегодня встречу считать законченной. Так или иначе, а информации для размышления у Аркадия более, чем достаточно. Тем более, что он еще от потери крови и соображает неважно, поэтому предлагаю подвезти его сейчас до дома, а когда встречаться в следующий раз, это ему надо подумать, - про себя Сергей сказал, что не только "когда" встречаться, должен подумать Аркадий Павлович, но и нужно ли встречаться вообще.
   С предложением согласились. Сергей быстро помог накинуть куртку на плечо и вывел гостя за дверь.
   - Пойду, провожу их на всякий случай, - сказал Роберт.
   Все обошлось, крылатые монстры сидели на столбах и смотрели в хмурое небо, никакие тени в подворотне не прятались, Крейцер тоже замечен не был.
   - До свидания, - сказал Роберт, пожимая руку Аркадию Павловичу, - выздоравливайте.
   Автомобиль благополучно миновал ворота и влился в уличный поток. Роберт задумчиво посмотрел на фасад своего дома, покачал головой и вернулся в квартиру.
   - Знаешь, что полезного я узнала сегодня вечером? - Маша задала вопрос уже в постели.
   - Наверно, то, что я у тебя самый умный, талантливый и находчивый...
   - Это конечно, - Маша улыбнулась в темноте, - но еще я получила подтверждение тому, что у меня не галлюцинации, а вполне правильное восприятие действительности. Мы с Кораблевым давно заметили, что химеры на нашем фронтоне все время ползают, а вот про горгулий я ему не говорила. Так что выходит, что я вижу то, что есть на самом деле.
   - Да, уж, - сонно согласился муж, - реальнее раны, чем у Аркадия я не представляю.
  
   Фридрих Карлович видел, как Сергей Кораблев осторожно усаживал в машину следователя. Что с ним произошло, можно было догадаться по фантомному свечению, которое испускала правая скульптура на воротах. Такое свечение появлялось всякий раз, когда существо иного мира переходило границу и нападало на человека. Крейцера такие события беспокоили лишь постольку, поскольку могли поднять ненужную шумиху. Впрочем, как манипулировать сознанием не слишком разборчивой толпы с помощью всякого рода шарлатанов и жадных до сенсации средств массовой информации, он знал в совершенстве. Можно было не опасаться, что кто-то всерьез поверит в то, что произведения искусств могут служить воротами для неизвестных сил.
   В такую связь не могли поверить даже сами создатели шедевров. Вообще-то существует расхожее мнение, что талантливый человек талантлив во всем. Практика же показывала, что развить удается, как правило, лишь одну из граней таланта. Можно быть гениальным поэтом и неплохим живописцем, но очень и очень редко удавалось кому-то быть и тем, и другим, и третьим в равно высокой мере.
   Получалось, что создатели связей, своеобразных дверей между существующими мирами сами ими не пользовались и не подозревали, что творят. После того, как Крейцер выстроил систему, по которой можно было целенаправленно искать стартовые площадки, он понял, что не всякая дверь открывается. Именно талант демиурга необходим, чтобы мир возник. В настоящий момент Фридрих Карлович был обладателем большого количества закрытых дверей. Такое положение дел его не устраивало.
   Роберт был гениальным демиургом, но слишком самостоятельной личностью. Вероятность того, что он согласиться работать вслепую, практически равнялась нулю. Вероятность же того, что они с Крейцером смогут договориться, составляла, по прикидкам самого Фридриха Карловича, степень, равную минус бесконечности. Вот так вычурно Крейцер определил разницу в понимании добра и зла для себя и Роберта Гаспаряна.
   Однако тупиковых ситуаций владелец компании "Мир чудес" не признавал в принципе. Просто нужно постараться, поискать, придумать что-то нестандартное. И он искал. Для начала была открыта дверь для тех созданий, которые он любовно воспроизвел с оригиналов своего мрачного художника. Обе скульптуры, сделанные рукой неизвестного мастера, обладали способностью вбирать в себя сущности иного мира. Единственным условием воплощения было совпадение внутренних параметров. На языке философии это правило называлось единством формы и содержания.
   Такой ход позволял контролировать подступы к дому, где жил Роберт с женой. В экстренном случае можно использовать свои копии как ударную силу. Однако приходилось мириться и с некоторыми неудобствами.
   Мифы и легенды говорят, что бывают такие ночи, когда нечистая сила активизируется и безнаказанно творит зло на земле. Как и положено, под любым вымыслом можно откопать зернышко истины. Так оказалось и с этими жуткими историями. Действительно, при определенном стечении обстоятельств ходы в другую реальность открыть не слишком сложно. То же самое касается и другой стороны, то есть их можно открыть не только от нас, но и к нам. А уж если кто-то дверь вообще оставит приоткрытой, то и вовсе не нужно дожидаться темной ночи, свирепой бури и ураганного ветра. Достаточно поздних сумерек, проблесков луны и атмосферы опасности, которая присутствует в любой темной подворотне.
   Крейцер разглядывал горгулью. Едва заметный отблеск дал ему понять, что кровь пролилась. Он включил фонарик, осмотрел асфальт, но ничего необычного не увидел. Разводы бензиновых пятен ничем не напоминали лужи крови. Так же чисто было и в подъезде, и на площадке перед квартирой Роберта. Впрочем, влажный пол мог служить доказательством: что-то здесь все же замывали.
   - Очень хорошо, - сказал Крейцер сам себе, - значит, в квартире следы крови тоже можно найти, если хорошо поискать.
   Он задержался ненадолго возле коврика, нарисовал какой-то невидимый знак на нем и покинул парадную.
  
   Ознакомительный полет проходил с переменным успехом. Правителя признавали практически на всех территориях, его власть никто не оспаривал, но с чистотой замысла возникли проблемы. Те обитатели мира, которые сформировались без непосредственного участия Роя, были, в основном, гармоничны, хорошо приспособлены к среде обитания, но, в большинстве своем, не особенно разумны. Они запросто могли "перерубить сук, на котором сидят". Другими словами, уничтожить полностью кормовую базу или даже среду обитания. Например, в долине одной очаровательной речушки существа, как две капли воды, похожие на австралийских кроликов, вырыли такое количество подземных переходов, что попросту подкопали холм, в котором устроили свои норы.
   Понятно, что холм обвалился, придавив некоторое количество неудачливых строителей. Те, кто оказались под завалами, почему-то не принимали никакого участия в операции по своему спасению. Они безучастно сидели глубоко под землей и, печально шевеля ушами, ждали, когда их откопают. Никакие опасения не посещали их маленькие симпатичные головки.
   - Знаешь, - сказал зеленый чертик дракону, когда смог оценить масштабы бедствия, - если они так буду рыть, то спасти кого-то смогут только случайно.
   Кролики суетились, метались по всем сторонам холма, проверяли оставшиеся входы-выходы, бегали друг за другом, собирались небольшими кучками. Иногда кто-то начинал активно рыть в самом неожиданном месте. Никакого внятного объяснения таким поступкам не было, потому что зачем же рыть в ста метрах от основания холма, где заведомо не было никогда ничьей норы?
   - Что делать будем? - спросил дракон.
   - Не знаю, - ответил правитель, - как я понимаю, никакой объективной катастрофы здесь не должно было быть. Они сами себе трагедию устроили, - морок растерянно продолжал наблюдать за невнятной беготней. - Допустим, - продолжил он, - мы им сейчас поможем, вытащим тех, кто еще жив, а дальше?
   - Ты думаешь, они ничему не научаться? - дракон уже понял, что беспокоит правителя.
   Если кролики не сделают правильных выводов, то через непродолжительный период времени их опять постигнет та же участь. Они вновь подроют холм и устроят чрезвычайную ситуацию. И что тогда делать? Опять мобилизовать все силы и спасать незадачливых строителей?
   - Как-то неправильно их вот так оставлять, - неуверенно сказал дракон, после долгого раздумья.
   - Да, я и сам знаю, - согласился морок, - надо что-то придумать.
   - Давай, пока ты думать будешь, я им помогу немного, - предложил дракон.
   - Иди, - отмахнулся тот, - спасай.
  
   Дракону потребовался примерно час, чтобы слой за слоем переворошить весь холм и вытащит или выдуть из длинных извилистых ходов тех, кто оказался под землей. Потери кроличьего царства оказались не очень большими: пара попорченных шкурок, три сломанные лапы и несколько истерических припадков, как среди спасателей, так и среди спасенных. Не слишком страшно, если учесть, что могло бы быть, не появись вовремя подмога.
   Все собрались на развалинах родного поселка и уныло уставились то, что осталось от просторных и удобных жилищ. Стало понятно, что они могут так сидеть и смотреть, пока нужда не заставить рыть снова. В роли нужды могли выступить: хищники, впрочем, пока не факт, что они тут были; холод, зима не за горами, и ... И все. Да, еще выведение потомства. Это, скорее всего, было главной движущей силой для кроликов.
   Морок представил, сколько гнезд может оказаться под завалами следующего холма, и содрогнулся. Он забрался на шею средней головы, орлиным взглядом окинул толпу и сообщил свое решение: отныне кролики могут жить только на равнинных землях. Любой кролик, который осмелится вырыть нору в склоне холма, будет считаться нарушителем закона и подлежать суровому наказанию.
   Ушастые не роптали, пошевелили розовыми носами, потоптались на месте и куда-то попрыгали.
   - Куда это они? - удивился дракон.
   - Видимо, выполнять распоряжение, - предположил морок.
   - Там же сплошной лес, никакой равнины?
   - А им это неважно, они не думают, что там травы маловато будет. Мне кажется, что они вообще не думают, просто едят и размножаются, размножаются и снова едят, - в голосе правителя явно прослеживалась неприязнь к такому образцу жизни, но что поделаешь - подданных не выбирают.
   - Ладно, - сердито поморщился он, - загребай их всех в кучу и переноси на равнину, а то и впрямь все вымрут. Что я тогда скажу демиургу? Вот блин, - добавил он, вспомнив фразу Роя, произносимую в таких случаях.
  
   К счастью, таких неприятностей было не слишком много, так что инспекционную поездку вполне можно было назвать приятным путешествием. По большому счету, кроме болотных нетопырей, никто особенно картину не портил, нестабильности не вносил. На обратном пути чертик даже предложил наведаться в гости к похмельному мороку.
   - Кто это? - спросил дракон, который появился несколько позднее, чем мшистое болотце, где жил упомянутый морок.
   - Э-э-э, - загадочно улыбнулся правитель, - давай смотаемся, а потом сам скажешь, кто это. - Зеленый чертик предвкушал встречу своего гвардейца с самым несчастным существом этого мира.
   Болото не изменилось, разноцветные мхи пестрели пятнами под крылом, создавая приятный для глаза ковер в пастельных тонах.
   - Вон к той елке рули, - дал вводную правитель, - там приземлимся.
   Болотная топь колыхнулась, когда дракон сел, но быстро вновь застыла в неподвижном молчании. Камыши давно отцвели, ковер из листьев превратился в бурую пряно пахнущую подстилку. Над самой землей стелился призрачный туман, в котором плыл чей-то жалобный вздох. Если бы здесь был Рой, он с удивлением бы разобрал слова странной песни:
   "Никто меня не любит, никто не понимает.
   Пойду-ко я в садочек, наемся червяков".
   Впрочем, скоро и чертик смог разобрать слова, которые туман аккуратно перемещал над всеми кочками и корягами, не искажая и не ослабляя силы страдания. Надо думать, что червякам от этого становилось не по себе, и они активно зарывались поглубже.
   - Вот, - сказал чертик дракону, - самое несчастное существо в этом мире, насколько я могу судить.
   Дракон прислушался, а потом задал резонный вопрос:
   - А что, поедание червяков увеличивает симпатии окружающих?
   - Ну, ты скажешь тоже, - прыснул чертик в кулак, - он тут и не такое может загнуть, с похмелья-то всякое в голову придти может.
   Правитель сжалился над растерянным телохранителем, все три головы которого находились на грани нервного срыва от усилий понять логику похмельного морока.
   - Не мучайся, это наш демиург случайно сотворил. Он и сам не мог понять, как такое получилось.
   - А что такое - похмелье? - конечно же, дракон не имел представления о том, что такое "похмелье", равно как и "опьянение".
   - Я то же самое спросил, когда похмельный морок стал грубить и требовать рассолу.
   - Рассолу? - незнакомая лексика всегда вызывала у средней головы повышенный интерес.
   - Про рассол я тебе потом как-нибудь расскажу, а похмелье демиург описывал как состояние, которое наступает после того, как праздник закончился, и ты начинаешь испытывать неудобства оттого, что съел и выпил слишком много. Ну, когда тебе плохо становиться, - закончил чертик со знанием дела.
   Дракон немного подумал, головы переглянулись загадочно и захихикали в непонятном смущеньи.
   - Ты чего? - спросил правитель удивленно. - Неужели знаешь, что это такое?
   - Ну, - затянула правая голова, - не то чтобы знаем, но предполагаем.
   - Это когда каждой из нас что-то вкусненькое хочется съесть побольше, - объяснила средняя, - а желудок у нас один, вот он и не выдерживает.
   - Нас иногда тошнит, - смутившись, добавила левая.
   - Понятно, - согласился чертик, - видимо, это похоже.
   - Бедный, - вздохнула правая голова, - ему же все время плохо.
   - Пойдем, - махнул лапкой правитель, - пообщаетесь.
  
   Похмельный морок со времени первой встречи не изменился. Он был такой же несчастный, помятый, неухоженный. Надо сказать, что общительность и радушие тоже не повысились. Стоило ему увидеть дракона, как он тут же принялся шикать, плеваться и кричать смешную фразу "сгинь, окаянный". Дракон внимательно разглядывал маленькое существо с тех сторон, ловко уворачиваясь от плевков и цепких лапок. Наконец, ему надоело смотреть как беснуется объект, которым даже одной голове не насытиться, и он спросил у правителя:
   - Может, я его съем?
   Похмельный морок сразу присмирел и как бы очнулся:
   - То есть как это - съешь? - спросил он подозрительно. - То есть как это - съешь?! - завопил он во весь голос, когда не получил ответа.
   - Ну, возьму - и съем, - логично ответил дракон. - Хочешь - покажу? - спросил он левой головой.
   - Не хочу, - ответил похмельный морок и отвернулся от гостей. Он обиженно хлюпал носом, жалобно постанывал и раскачивался из стороны в сторону, обхватив лысоватую голову лапками. Он всем свои видом показывал, что гости для него интереса не представляют, он им не рад, и вообще говоря, никого не звал.
   - Да, - задумчиво протянула средняя голова, - пожалуй, мы не очень представляем, что такое настоящее похмелье.
   - Наверно, не стоит так наедаться, как в прошлый раз, - внесла разумное предложение правая голова, - если так мучаться, то лучше голодать.
   - Ну, да, - криво усмехнулась левая, - кто у нас самый большой обжора?
   - Так я ведь всего пару раз только...- огрызнулась "самая большая обжора", то есть правая голова.
   -Спорить не будем, - внесла мир средняя, - тем более, что нам здесь не рады. Слушай, - выгнув шею, повернулась она к правителю, - неужели ты ничего не можешь сделать, чтобы он хоть немного получше себя чувствовал?
   - Могу, наверно, - предположил зеленый чертик, - только демиург мне объяснял, что это бесполезное занятие.
   - Почему?- раздался вопрос на три голоса.
   - Потому что как только он выходит из состояния похмелья, так тут же стремиться попасть в него снова.
   - Как? - опять раздался трехголосый хор.
   - Да, так, всякие ядовитые корешки и листья грызет, впадает в неконтролируемое состояние, а потом снова мучается. По крайней мере, это мы можем проверить, - с этими словами чертик шустро спустился по шее средней головы, спрыгнул на землю и скрылся в ближайших кустах. Он вернулся через десять минут с пучком каких-то растений.
   - Фу, - сказал дракон, принюхавшись, - это же отрава.
   - А я про что тебе говорил? Смотри, - сказал правитель, приближаясь к кочке, на которой стонал и охал негостеприимный хозяин этих мест.
   Примерно на расстоянии метра похмельный морок почувствовал запах, который исходил от треугольных листьев похожего на крапиву растения. Он встрепенулся, взбодрился и даже заулыбался:
   - Здравствуйте, гости дорогие, - заголосил он тоном, которым вздорные тетки ругаются на базаре. - Милости просим к нашему столу, заходите, приносите, наливай, выпивайте!
   С этими глупыми присказками похмельный морок начал суетиться вокруг правителя так, что дракон даже вспомнил свои обязанности личного телохранителя. Он осторожно подхватил зеленого чертика и посадил на привычное место на шее средней головы. Неожиданно оставшийся один похмельный морок принялся огладываться, принюхиваться, бегать мелкими шажками в разные стороны. Он напоминал собаку, потерявшую след. Было впечатление, что про дракона, правителя и вообще все на свете он попросту забыл. Интересовал его лишь запах, источаемый странным растением.
   Убедившись, что источник запаха исчез неведомым образом, он уселся в привычной позе и тоненько завыл. У дракона от всего увиденного три пары сиреневых глаз на лбы повылезали:
   - Это что такое было? - спросил он.
   - Все просто, - правитель бросил траву вниз. Дракон увидел, как похмельный морок опять вскочил, в его движениях появилась резвость, определенность. Мелкими шажками он подобрался к веточкам растения и с каким-то сладострастным стоном принялся старательно пережевывать начинавшие вянуть листья.
   - Ну, вот, - сказал правитель, - сейчас он впадет в состояние блаженства, потом опять начнет страдать.
   - Я не понял, - уточнил дракон, - круговорот, что ли?
   - Примерно, - зеленый чертик брезгливо отряхивал ладошки от прилипшей к ним пыльцы с длинных метелочек травы. - Он нажуется или нанюхается, потом ему хорошо.
   - А потом - плохо, - внесла ясность правая голова.
   - Ну, да, в общем, все так. Проблема в том, что эту травку нельзя не то что есть, но даже нюхать, а он без нее не может, - правитель помолчал, что-то вспоминая, и добавил, - уже не может. Это называется - зависимость.
   - Пойдем отсюда, - предложил дракон, - он, кажется, опять петь собирается.
   Над болотом разносилось тоскливое и абсолютно неуместное:
   "Я родился в трущобах городских
   И добрых слов я не слыхал..."
   - Фу, - сказал дракон, уходя красивым виражем в небо, - зачем он такой нужен? Даже не съешь...
  
   Глава 3
  
   Аркадий Павлович являл собой классическое зрелище человека, которому плохо. Он сидел в кресле с головой, повязанной мокрым полотенцем. Перед ним на журнальном столике стоял стакан с водой, и лежали какие-то таблетки. Махровый халат дополнял картину уныния и упадка. Глаз телеэкрана беззвучно светился картинками, но никто не смотрел, что происходит в мире, или как дон Хосе страдает от измены донны Хуаниты. За окном шел мокрый снег с дождем, так что имелись все основания дать себе расслабиться и отдаться чувству безнадежности, которое посещало следователя с некоторых пор все чаще и чаще.
   Он никак не мог остановиться на каком-то конкретном решении в деле Гаспаряна. С одной стороны, нельзя подозревать случайных людей в злом розыгрыше; с другой - чем же тогда объяснить то представление, которое они ему устроили? Аркадий Павлович перевернул массу страниц, посвященных чревовещанию. Он стал большим специалистом по мало изученным видам животных, но никакие знания не помогали выстроить логичное объяснение тому, что он видел.
   Отдельным пунктом стоял вопрос о галлюцинациях. С некоторых пор город превратился для Аркадия в выдумку сказочника. В этом городе, который следователь знал, как свои пять пальцев, особенно район, в котором работал уже почти шесть лет, вдруг повернулся к нему своей сумеречной стороной. Буквально на днях при осмотре места происшествия следователь имел возможность убедиться, что нервное напряжение, возникшее после странной пропажи, а потом столь же странного возвращения Роберта Гаспаряна не прошло бесследно.
   Бригаду вызвали около восьми вечера. Во дворе одного из домов, находящихся примерно в трех кварталах от дома, где жили Гаспаряны, было обнаружено тело молодого мужчины. По предварительным данным - пьяная разборка. Свидетели слышали ругань, угрозы, шум драки. И характер ранений указывал на то, что пострадавший не только оборонялся, но и нападал. Найти тех, с кем что-то делила и не поделила жертва, было делом техники. Но обнаружилась одна неприятная особенность в происшествии.
   Эксперты утверждали, что характер повреждений был не смертельным. Ни один жизненно важный орган задет не был, колотые раны были поверхностными. И тем не менее, молодой человек скончался. На его лице застыла гримаса ужаса, которая никак не вязалась с таким событием как драка. В уличной стычке скорее уместны злость и агрессия. Страх, на худой конец, если понял, что проигрываешь. Но никак не животный ужас.
   И еще. Криминалист, выезжавший на место события, утверждал, что хоть ранения серьезными не были, а вот крови вокруг должно было быть гораздо больше. Если предположить, что жертва скончалась не от самих ножевых ран, а от потери крови, то где она, эта кровь? Те небольшие капли, которые удалось обнаружить на асфальте, могли объяснить порезанный палец, а не смерть.
   Аркадий Павлович вспомнил, как к нему обратился стажер:
   - Смотрите, Аркадий Павлович, - сказал он, указывая на какое-то пятно на тротуаре, - такое впечатление, что здесь что-то замывали.
   Эксперт уже через пару минут подтвердил, что действительно имеются следы крови.
   - Какой же сумасшедший мог это сделать?- удивился он.
   - А может, собаки? - высказал разумное предположение стажер.
   - Может, - кивнул эксперт, - я, конечно, возьму образцы, если получиться, но не уверен...
   Через день эксперт, пришел в кабинет следователя сам. Событие неординарное. Аркадий Павлович знал по собственному опыту, что если хочешь получить данные быстрее, то нужно в лаборатории торчать и всячески улещивать строгих и неподкупных людей в белых халатах. А тут - сам пришел и принес неприятное известие:
   - Знаешь, Аркаша, что я тебе скажу? - спросил Петр Евсеевич, усаживаясь в кресло в углу кабинета.
   Следователь пересел к нему поближе и молчал в ожидании. Петр Евсеевич был легендой и безусловным мастером своего дела. Он умел находить решения в самых нестандартных и неожиданных ситуациях, поэтому Аркадий Павлович сразу же насторожился, когда увидел его на пороге своего кабинета.
   - Так вот, любезный мой господин следователь, - эксперт, кряхтя, полез в карман халата, - принес я тебе заключение по поводу того замытого пятна на асфальте.
   - Ну? - Аркадий уже не ждал ничего хорошего.
   - Следы, безусловно, крови, - сказал Петр Евсеевич, - с довольно высокой степенью вероятности, они могут принадлежать нашему пострадавшему. Группа крови, по крайней мере, позволяет это предположить.
   - Ну? - еще раз сказа Аркадий Павлович, потому что эксперт задумчиво принялся вертеть в пальцах незажженную сигарету и не спешил продолжать.
   - Баранки гну, - как-то рассеянно отозвался тот, - дело не в анализе крови. Дело в том, что я нашел там еще. И вот что ты будешь делать с этим, я не представляю, - с этими словами он передал следователю листок с заключением.
   Бегло пробежав глазами текст, Аркадий Павлович поднял голову и спросил:
   - И что это значит?
   - Я так и думал, - кивнул в ответ на свои мысли Петр Евсеевич, - только не знаю, что тебе предложить в качестве объяснения.
   - Как это - "неизвестное вещество"?
   - А так, - эксперт, наконец, закурил и уставился в потолок, - я перерыл кучу литературы, но нигде ничего похожего не встретил. Сам понимаешь, - он остановил жестом возглас Аркадия, - мне как специалисту и самому интересно понять, что я такое нарыл, так что искал не за страх, а за совесть. И ничего.
   - Это должна была быть или слюна собаки, или вода, если действительно какой-то идиот замывал следы на асфальте.
   - Должна была быть, но не оказалась, - резонно возразил собеседник, - ты до конца прочитай. Там есть еще кое-что.
   Читать Аркадию уже не хотелось. Он почему-то был уверен, что ничего хорошего не найдет, а вот головную боль наживет гарантированно. Так оно и вышло. В заключении о причине смерти было написано, что "скончался от потери крови". Это бы ничего, они это и предполагали, но там была противная фраза о том, что на теле жертвы так же обнаружены следы неизвестного вещества, идентичные тем, что нашлись на асфальте.
   - Крови в нем мало было, Аркаша, - грустно сказал Петр Евсеевич. По его тону можно было предположить, что он лично огорчен этим обстоятельством. - Здоровый молодой парень, а крови - с гулькин нос.
   - И как Вы можете все это объяснить?- голос Аркадия Павловича дрогнул, потому что то объяснение, которое пришло ему самому в голову, вызывало оторопь.
   - Никак не могу, - пожал плечами эксперт, - в кино мои коллеги говорят в таких случаях, что искать объяснения - это дело следователя, а я, мол, только факты сообщаю. Могу только сказать, что вещество это органическое, но не похоже на то, что служит основой органической жизни у нас.
   - Как это?
   - Ну, похоже на что-то искусственно синтезированное, которое в естественных условиях не возникает.
   - А при каких условиях возникает? - спросил следователь. - Хотя бы примерно...
   - Не знаю, там какие-то следы минералов, то есть неорганическая химия. Мне это непонятно, - Петр Евсеевич выбрался из кресла, помахал в воздухе рукой, разгоняя табачный дым, и старомодно откланялся. - Думай, - сказал он напоследок.
  
   Дело не обещало быть запутанным. Так оно и оказалось. Довольно быстро оперативники нашли тех, с кем не поделил жизненное пространство погибший. Ничего интересного в его жизни не обнаружилось. Можно было передавать дело в суд. Только подписать обвинительный акт рука не поднималась. Получалась смерть вследствие неоказания помощи, а не убийство. Оставили приятеля в беспомощном состоянии, отчего тот и скончался. Только совершенно понятно, что ни один адвокат не пропустит такое удивительное обстоятельство, как несоответствие количества потерянной и найденной на месте происшествия крови. И что с этим делать Аркадий Павлович не знал. Акт о следах вещества неизвестного науке происхождения он к делу подшивать не стал, хотя нутром чуял, что именно в нем все дело.
   Не однажды он бродил по двору дома, где обнаружили труп. Обычный двор, каких в этом районе большинство. Кружился следователь как собака по следу, но никак не мог понять, что могло произойти. Единственное объяснение, в рамки которого легко укладывались все обстоятельства, носило мистический характер и не имело под собой доказательной базы.
   Аркадий Павлович представил, как он докладывает на совещании, что, дескать, из молодого мужчины выпила кровь горгона, которая сидит в неглубокой нише возле парадного входа.
   - Правая или левая? - деловито спросит его главный прокурор района.
   - Предположительно, левая, - ответит следователь и покажет небольшое темное пятно на поверхности скульптуры.
   - Вот то-то и оно, что предположительно, - заметит на это начальник, - лучше надо работать. Идите и выясните.
  
   Рабочий день давно закончился. Аркадий Павлович тряхнул головой и стал собираться домой. Сумерки, создаваемые городским освещением, не придавали улицам приветливости. Вечер пятницы. Народу мало, все спешат к теплу и свету домашнего очага или театрального зала. Ему спешить некуда. Дома пусто, никто не ждет. Так уж получилось, что единственная женщина, с которой он готов был связать свою жизнь, была замужем, и ему оставалось только радоваться за нее и грустить изредка в одиночестве холостяцкой квартиры. Может быть, именно поэтому он и решил заскочить в злополучный двор еще раз.
   Все было изучено до мельчайших подробностей. Криминалисты собрали все шерстинки и ниточки в радиусе десяти метров от места гибели. Больше здесь искать было нечего. Но, строго говоря, Аркадий и не искал что-то материальное. Скорее это можно назвать поисками объяснений.
   Он прошелся по периметру двора. Внимательно осмотрел в скудном свете двери парадных, окна, стены. Ничего. Постоял в центре двора. Прямо перед ним было широкое крыльцо парадной, украшенное теми самыми горгонами.
   - Нет бы карапузиков с луками и стрелами посадили, - пробормотал он досадливо, поднимаясь по ступенькам. Встав прямо напротив двери, Аркадий Павлович неожиданно для себя произнес:
   - Ну, и кто из вас это сделал?
   Горгоны, понятное дело, молчали.
   - Что молчим? - продолжил допрос следователь. - Вас обнаружили по следам на теле и там, где вы кровь с земли вылизали, так что отпираться бессмысленно.
   Дверь с тихим скрипом открылась, из парадной вышла молодая девушка. Она испуганно охнула от неожиданности, когда увидела стоящего прямо перед ней мужчину.
   - Простите, - извинился Аркадий Павлович, - я не хотел Вас пугать.
   Девушка ничего не ответила, быстро прошла мимо и исчезла в темноте высокого пролета, ведущего на улицу. Когда Аркадий Павлович, проводив девушку глазами, поворачивался обратно к двери, ему показалась, что правая скульптура облизнулась. Он готов был поклясться, что видел, как мелькнул кончик языка между острыми клыками.
   - Или мир сошел с ума, или стоит серьезно задуматься над вопросами мироздания, - сказал Аркадий Павлович кому-то. - Если преступления будут совершать не только люди, но и всякие неведомые существа, то нужно пересматривать уголовный кодекс, равно как и процессуальный, - добавил он, немного подумав.
  
   Неудивительно, что после такого вечера пятницы следователь чувствовал себя утомленным и больным в субботу. Ночью ему снились кошмары. Ему снилось, что он пытается произнести обвинительную речь в суде. Он доказывал, что в смерти суслика виновна вовсе не хищная птица по фамилии Ястреб, а существо, очень похожее на крокодила, которое обитает в другом мире, но тем не менее, убивает наших сусликов. Адвокат Ястреба смотрел на него как на умалишенного и совершенно потерял линию защиты. Кончилось заседание тем, что Аркадия Павловича отправили отдыхать, а слушанье дела отложили до выяснения обстоятельств.
   Проснувшись в субботу, он решил провести день дома, в тапочках, перед телевизором. "Самое главное, - сказал Аркадий Павлович сам себе, - ни о чем не думать".
  
   В субботнее утро Маша сидела на кухне одна и размышляла. С мужем творилось неладное, и она это чувствовала.
   - Утро доброе, - сказало взлохмаченное существо в пушистом махровом халате.
   - День уже, - ответила Маша, - иди умываться, сейчас кофе будет готов.
   Когда Роберт вернулся из ванны, он уже был похож на человека, улыбался и энергично втягивал запах, способный разбудить спящего медведя.
   - Как же мне не пришло в голову, что все мои мытарства были от нехватки кофе по утрам, - удивился он, усаживаясь за стол.
   - Ну, бытовые мелочи всегда проходили мимо твоего сознания, но оседали на уровне рефлексов. Комфорт ты любишь, а создавать не умеешь.
   Маша поставила на стол чашки, вынула хлеб из тостера и открыла холодильник.
   - Ай! - вскрикнула она. - Что ты здесь делаешь?
   - Ем, - раздалось из внутренностей агрегата.
   - А за столом нельзя? - ехидно уточнила Маша.
   - А за столом недостаточно богатый выбор, - ответил лемур, - ты самое вкусное всегда в этом ящике от меня прячешь.
   - Что за вздор, - вздохнула Маша и закрыла дверцу.
   - Он что, там остался? - испугался Роберт.
   - Пусть сидит, - отмахнулась жена, - все время сюрпризы мне устраивает.
   - Он же там задохнется!
   - Ага, - подтвердила Маша, - или замерзнет. Ты хоть знаешь, как все эти твои творения устроены?
   - Нет, - Роберт действительно никогда не задавался целью понять физиологию обитателей своего мира.
   - Ну, так я тебе скажу, что пока он не знает, что может задохнуться от недостатка кислорода, он и не задохнется. По крайней мере, в холодильнике он может минимум полчаса просидеть. Проверено.
   Первая чашка кофе всегда служила для того, чтобы просто продрать глаза, так что Роберт пил ее в глубоком молчании. Тишину прервал раздавшийся из холодильника стук.
   - Вылезай, - сказала Маша, открывая дверцу. Лемур осмотрел внимательно стол, заглянул еще раз в кастрюлю с фрикадельками, выловил одну цепкой лапкой и, наконец, вылез.
   - Ты там все перепробовал? - спросил у него Роберт.
   - Все, - послышалось в ответ.
   - Везде свои грязные лапенки запустил,- сердито буркнула Маша, - а мы теперь это есть должны.
   Лемур поднял на нее огромные желтые глаза и пустил натуральную слезу. Морда при этом стала такой несчастной, что в пору было вместе с ним от жалости заплакать.
   - Нет! - возмутилась Маша. - Вы посмотрите на него! Он еще и на жалость давит, обжора бессовестная! Ты уже в свою коробку не помещаешься, а все время ешь!
   - Так вы бы мне коробочку-то побольше нашли...
   - Просто удивительно, - Роберт разглядывал свое творение с недоумением, - еще немного, и он начнет мне напоминать булгаковского пса Шарика.
   Лемур подозрительно покосился на своего демиурга и насторожился.
   - Тот был вполне приличным псом, пока не стал человеком, - объяснил Роберт. - Ты, похоже, тоже теряешь положительные качества и становишься наглецом и хамом.
   На это лемур ничего не ответил. Он как-то сразу сник, нахохлился и уменьшился в размерах.
   - Я домой хочу, - неожиданно признался он, - я здесь чужой, мне и выйти никуда нельзя.
   С этими словами он покинул кухню, передвигаясь на задних лапах и неся хвост перекинутым через переднюю лапу.
   - Вот тебе и здрасьте, - сказал Роберт.
   - Он прав, - Маша налила вторую чашку и повернулась к мужу.- Вообще пора со всем этим что-то делать. И с тобой, в том числе.
   От неожиданности муж поперхнулся и закашлялся. Маша постучала по спине и продолжила:
   - Я же вижу, что на работу ты ходить не хочешь.
   - Скучно там, - согласился муж, - надоело, интерес пропал.
   - Ну, вот. Взгляд у тебя стал какой-то странный, по ночам ворочаешься, не спишь.
   Из всего, что Маша говорила, Роберт был не согласен только с одним предположением. Он точно знал, в чем причина его состояния, а жена полагала, что он этого не осознает. Все было до смешного просто - ему очень нравилось быть демиургом. После возвращения он достаточно быстро понял, что жить так, как было раньше, он уже не сможет. Если ты видел солнце, то света луны, при всей ее красоте и неповторимости, уже недостаточно. Хочется разнообразия, ярких красок, острых впечатлений.
   У него было достаточно времени, чтобы почувствовать, что бацилла творчества, раз проснувшись, не оставит его. Тоска по тем ощущениям, когда знаешь, что можешь, но боишься, что не получиться, не оставляла его ни днем, ни ночью.
   - Знаешь, Маша, - Роберт понимал, что жена-психолог все знает и без его признаний, так что лучше покаяться самому, пока не поздно, и она чисто по-женски не выдумала себе страхов, - я недавно осознал, что мог, наверно, вернуться гораздо раньше и без помощи Крейцера. Просто мне не хотелось...
   К чести Маши надо сказать, что она не стала извращать смысл сказанного, а поняла все правильно:
   - Тебе настолько понравилось то, что ты там делал, что все остальное отодвинулось на второй план, - сказала она за мужа.
   - Да, только ты не подумай, что я не хотел к тебе вернуться или еще что.
   - Я и не думаю, - улыбнулась она, - но если будет нужно, обязательно тебе это припомню.
   - Злая ты, - тяжело вздохнул муж, - недобрая.
   - Я слишком добрая, поэтому твой хомяк сидит у меня на голове и только что не танцы с бубном устраивает.
   - Я не хомяк, - послышалось из-за двери, - я лемур. Вы уж как-нибудь определитесь...
   Комментировать замечание никто не стал. На кухне было тихо, уютно, обстановка располагала к обстоятельной и неспешной беседе.
   - Ну, хорошо, - сказала, наконец, Маша, - давай попробуем определиться с тем, что мы имеем на сегодняшний день
   Рациональный анализ показывал, что жить по-прежнему Роберт не хочет и, видимо, не сможет. Проснувшийся дар требует своей реализации. Возникает проблема совмещения таланта с жизненными потребностями, с одной стороны, а с другой - остается неясным, может ли Роберт что-то особенное в этом мире.
   - Как я понимаю, - продолжила Маша, - путь в созданный мир есть, только ты его не знаешь.
   - Но его знает Крейцер, - добавил Роберт.
   - Не факт, что он заинтересован в твоем возвращении туда, - Маша вспомнила голос за дверью. - Я тебе не рассказывала, как Пиня отреагировал на его визит?
   - Что? - муж даже подскочил, когда это услышал.- Крейцер приходил сюда?
   - Да, недели через три, после твоего исчезновения, когда следствие уже шло.
   - И?
   - И ничего, - пожала плечами Маша, - я не открыла дверь, сославшись на усталость. А на самом деле, решающую роль в этом деле сыграл котенок. Он превратился в разъяренного тигра и, я уверена, порвал бы твоего Крейцера.
   Посидели, помолчали, подумали каждый о своем.
   - Роберт, - Маша удивилась простоте идеи, которая пришла ей в голову, - а ты не пробовал применить свои способности здесь?
   Муж задумался ненадолго, потом огорченно вздохнул:
   - Этот мир создавал не я, так что вряд ли я что-то могу.
   - Я же не предлагаю тебе переворачивать основы мироздания. Я уверена, что Крейцер как-то использует свои способности для того, чтобы жить комфортно. Если можно будет сочетать приятное с полезным, то тебе не обязательно на работе оставаться.
   Роберт поднял голову, и Маша увидела, что в его глазах засветилась надежда.
  
   Глава 4
  
   Правитель сидел в развилке огромного раскидистого дерева, которое земные ботаники назвали бы дубом. Дракон улетел завтракать, хотя погода была нелетная. Моросил мелкий дождь, было прохладно. Листья над головой правителя пестрели разными красками, что создавало неоправданно радостное состояние души.
   У корней шуршали всякие мелкие зверушки, птиц, правда, не было. Неожиданно над лесом прокатился раскат грома, и тут же вслед ему прилетел пронзительный свист.
   - Это не дождь, - сказал морок сам себе. Гром сменился воем, на поляну, на окраине которой был передвижной наблюдательный пост, выкатилось безобразное создание.
   - Так, - опять сказал морок сам себе, - это я уже видел.
   Сцена под деревом действительно могла бы служить синдромом дежа вю. Тварь, похожая на змею, и тварь, подобная доисторическому ящеру, устроили побоище не на жизнь, а на смерть. Второй раз смотреть эту сцену было неинтересно, так что правитель занялся приведением в порядок своего хвоста.
   Рев и визг служили звуковым оформлением. Бесформенная масса каталась по поляне, натыкаясь на стволы деревьев, подминая небольшие деревца под себя. В разные стороны летели куски мяса, шкуры. В воздухе висел тяжелый запах гнили.
   - И зачем это надо было делать, - продолжил монолог зеленый чертик, - говорил я ему, что незачем загрязнять мир такими глупыми существами, которые кроме драк ничего не умеют.
   Битва закончилась. Для разнообразия, на этот раз победу одержал ящер. Он не стал портить настроение мороку видом своей трапезы, а подхватил добычу и скрылся с ней в чаще леса.
   - Изгадили тут все и ушли, - поморщился правитель. Мелкая лесная живность его отвращения не разделяла. Хвостатые и ушастые обитатели быстро подобрали раскиданные по всей округе килокалории и использовали их себе во благо.
   Дракон тем временем вернулся. Сытый и довольный, он мечтательно кружил над лесом и тихонько напевал себе под нос странную песенку. По интонациям песенка была лирическая, а по содержанию выходило, что всех там рано или поздно удавалось поймать и съесть. Под звуки этого нехитрого гимна зеленый чертик имел возможность поразмышлять о неоднозначности добра и зла. Поскольку ничем другим ему заниматься не хотелось, то он охотно погрузился в философские дебри.
   Вот возьмем, к примеру, нашего дракона. Он нежный, чуткий, заботливый, но в то же самое время - плотоядный, то есть хищник, то есть кого-то он должен убивать для того, чтобы жить самому. Существуют объективные причины, которые иногда называются "пищевая цепочка", иногда - "борьба за территорию". Хотя, в конечном итоге, борьба за территорию, так или иначе, все равно упирается в пищевую цепочку, а за ней - в инстинкт продолжения рода. Но с другой стороны, мир, созданный демиургом, появившийся не с простейших белковых образований, вовсе не обязательно должен следовать эволюционной теории в чистом виде. Вот у чертика, например, нет никаких инстинктов, связанных с продолжением рода.... Или - пока нет?
   Морок задумался. Он попытался представить себе потенциальную подругу, но ничего путного из этого не выходило. Кроме бантика на кончике хвоста никаких существенных отличий не наблюдалось.
   - И зачем она мне нужна? - спросил морок у приземлившегося дракона.
   - Кто? - правая голова оказалась ближе всех к правителю и услышала вопрос.
   - Подружка, - ответил морок, - бантики ей, что ли, завязывать?
   - Нет, - ответила средняя голова, - бантики завязывают маленьким девочкам и собачкам. С подружками что-то другое делают.
   - Может, едят?- левая относилась к вопросу питания всегда очень трепетно.
   - Нет, кажется, - средняя задумалась, а потом высказалась увереннее, - подружек развлекают, водят в кино и кормят мороженым.
   - Тогда точно не нужна, - подвел итог правитель и закрыл вопрос. - Как там, в окрестностях? - спросил он у средней головы.
   - Все в норме, бегают, прыгают, чирикают. Живности много, одним словом, - отрапортовал дракон. Он никогда не упускал возможности произвести контрольную съемку местности, где охотился.
   - Слушай, - вдруг опять вернулся в философское настроение морок, - а тебе не жаль тех сусликов, которых ты на обед ловишь?
   Дракон поковырял в зубах длинным когтем, посмотрел зачем-то в небо, потом уставился на цепкие отростки, которые были у него на сгибах крыльев. Наконец, все было осмотрено, и он ответил:
   - А чего их жалеть, если, во-первых, я их вижу в первый и последний раз, а во-вторых, попадаются отнюдь не лучшие представители рода. Так что... - он развел крылья, как бы призывая окружающих подтвердить его право на мясной рацион.
   - Вон оно как, - удивился правитель, - выходит, что поступок может быть оценен как добро или зло только в зависимости от конкретной ситуации.
   - Ну, да, - подтвердил дракон сложное умозаключение так, словно для него это было очевидной истиной. - Если я нашего демиурга съем - это, конечно, зло, а если какой чужой забредет, то его съесть не грех. Не шастай по чужим мирам.
   При этих словах правитель вспомнил, что сам выдал такую инструкцию дракону, когда тот не уничтожил серого незнакомца только потому, что тот был похож на демиурга.
   - Хорошо тебе, - вздохнул он завистливо, - когда три головы, то ошибиться в три раза труднее, и думать можно в три раза продуктивнее.
   - Ну, не знаю, - отозвался дракон, - проблем тоже хватает.
   - Каких это?
   - Например, какая голова должна сегодня есть, - средняя голова при этих словах сердито покосилась на правую. Та, в свою очередь, отвела взгляд куда-то вдаль и демонстративно не слушала разговор.
   - Еда - это удовольствие, охота - это тоже удовольствие, а желудок не может усвоить столько, сколько три головы разом могут проглотить, - объяснила сложность трехголового существования левая голова дракона.
   - Понятно, - кивнул чертик, - у вас очередь на удовольствия.
   - Да, очередь, - подтвердила средняя, - и очередь надо соблюдать, - она опять выразительно посмотрела на правую. Та пребывала в нирване и такие глупости не слушала.
   - Ладно, убедили, во всем есть свои плюсы и свои минусы, - морок на мгновенье задумался, - диалектика жизни.
  
   Фридрих Карлович сидел в рабочем кресле и мрачно смотрел в экран монитора. Тщательный анализ полученной из мира Роберта Гаспаряна информации не радовал. Это - мягко говоря. На самом деле ситуация выглядела катастрофической. Очень может быть, что все его труды пойдут прахом. Во-первых, демиург пробыл в мире слишком долго и успел дать ему сильный толчок развития в определенном направлении. Во-вторых, в мире остался правитель. Что такое "правитель" не знал толком ни сам смешной зеленый чертик, ни его создатель, зато это очень хорошо представлял Крейцер.
   Правитель обладал потенциалом, который при определенных обстоятельствах, почти приравнивал его возможности к возможностям самого демиурга. Тот факт, что морок не знал этого, Крейцера не утешал. По какой-то непонятной прихоти демиург сотворил мир, в котором чуть ли не все живое обладает неким начальным интеллектом, так что коллективный разум мира явно в силах разобраться в том, кто на что способен.
   При таком раскладе очень мала вероятность, что удастся подкорректировать возникшую действительность таким образом, что ее можно будет использовать как источник неограниченной власти в этом мире. Совершенно очевидно, что контроль над разумными тварями труден сам по себе, а если эти твари способны объединяться перед лицом общей опасности, то шансов на победу и вообще никаких.
   - Неужели опять придется начинать все с начала? - Фридрих Карлович произнес эти слова вслух, не заметив, как вошла секретарша и диспетчер в одном лице Леночка.
   - Фридрих Карлович, к Вам посетитель, - сказала она, сделав вид, что не услышала.
   - Проси, - Крейцер убрал со стола несколько бумаг и развернулся к двери.
   Вошедший был невысоким мужчиной средних лет, с явно наметившимся брюшком и столь же явно начавшейся плешью.
   - Здравствуйте, - привстал с кресла хозяин кабинета, - присаживайте, - он любезно указал на мягкий стул возле своего стола.
   Гость беглым взглядом окинул кабинет, задержался на фотографиях, которыми были оформлены стены. Усевшись, он неподвижно уставился прямо на Крейцера и больше уже не отводил глаза ни на секунду. Такая манера смотреть очень утомляла и раздражала, но Фридрих Карлович работал не первый день, так что игрой в "гляделки" его было не напугать.
   - Чем могу быть полезен?
   -У меня вечеринка скоро, - гость говорил неожиданно приятным баритоном, - я хотел сделать заказ на развлечение.
   - Вам кто-то порекомендовал нашу фирму?
   - Ну, типа - да, - речь посетителя не обещала быть изысканной, но такого "типа - да" Крейцер тоже не ожидал. Цены на услуги "Мира чудес" были не атомными, но близко к тому. Кто угодно не мог себе такого позволить, даже если очень захотеть. Эксклюзивность стоит солидных денег, а солидным деньгам должен соответствовать определенный уровень интеллекта. Поверить в то, что потенциальный заказчик не умеет выражать свои мысли, Крейцер не мог. Он слишком давно изучал людскую природу, чтобы попасться на такую незамысловатую фальсификацию.
   - С кем имею честь?- церемонно спросил Фридрих Карлович, протягивая гостю визитку. Тот взял кусочек картона, осмотрел со всех сторон, не спеша, прочитал все, что на ней было написано, и только после этого полез в нагрудный карман за своей визиткой. Целая пачка добротных, сделанных с хорошим вкусом карточек лежала в небольшом кожаном футлярчике, край которого был отбит золотой обводкой.
   Крейцер внутренне усмехнулся. После того, как он увидел, с каким тщанием подобраны все мелочи, он легко представил психотип посетителя. Стало понятно, что сейчас его будут "покупать". Речь не пойдет ни о каком адекватном обмене. Заказчик явно считает, что заслуживает всего самого-самого просто за то, что у него денег больше, чем ему необходимо, и если он кому-то эти деньги платит, то потребует все сполна и даже больше.
   "Ну, что ж, любезнейший Олег Анатольевич, - подумал Крейцер, разглядывая визитку, - буду рад оказать Вам самую эксклюзивную услугу. Таких еще никто не получал", - закончил он внутренний монолог.
   - У меня через неделю будут гости в загородном доме, - излагал суть заказа богатый клиент, - нужно всех чем-то удивить.
   - Да, - согласно кивнул головой любезный хозяин, - именно на этом и специализируется наша фирма.
   - Нет, - возразил посетитель, - Вы не поняли, мне нужно, чтобы такого еще ни у кого не было.
   "Ну, спасибо, хоть на "ты" не переходишь", - Крейцер начал заводиться. Ему вспомнились детские годы, когда вот так же высокомерно с ним разговаривала дворовая шпана просто потому, что была старше и сильнее.
   - Я понял, не беспокойтесь, - ответил руководитель фирмы выгодному клиенту. Скорее для очистки совести, чем ожидая услышать что-нибудь внятное в ответ, он задал следующий вопрос, - Вы хотя бы примерно представляете, что хотите получить?
   - А зачем я к Вам пришел? - брови клиента взлетели почти до лысины. - Я готов заплатить, не торгуясь, но хочу, чтобы все было как надо.
   - А как надо именно Вам? - мягко спросил Крейцер. Мысленно он уже представил этого кругленького человечка в мире, где его никто не воспринимает иначе как протоплазму. Удовлетворенное авансом чувство мести позволяло Фридриху Карловичу быть любезным и невозмутимым. Если потребуется, он готов изобразить алчного дельца, готового за деньги унижаться и выполнять капризы заказчика. Какая разница, что будет думать о нем человек, который по собственной воле лезет в переделку и не страхуется? "Бог в помощь", - почему-то подумал Крейцер, слушая обиженное сопение богатого клиента.
   - Мы обязательно сделаем все наилучшим образом, - повторил он и уточнил, - Вы будете согласовывать схему или положитесь на наш профессиональный опыт?
   - Вы набросайте план, - ответил клиент, - а я уточню, что не так.
   - Понятно, так и сделаем, - Крейцер поднялся и проводил Олега Анатольевича до двери. Было понятно, что вникать в суть тот не станет, а крови попортит много.
   - Ну, Ваше право, на то Вы и клиент, - сказал Крейцер в закрытую уже дверь. Он прошелся по кабинету и остановился возле фотографии, на которой был снят момент поединка с многоликим фантомом. Сам фантом практически не виден, а выражение ярости и азарта на лицах охотников были самые настоящие.
   Фантом был субстанцией неизвестной природы. Возможно, к физике его процессов имел отношение волновой дуализм, но Крейцера такие вопросы мало интересовали. Суть развлечения заключалась в том, что узнать этого обитателя другого мира было очень сложно, потому что он практически мгновенно менял свой видимый облик. Вы думаете, что перед вами дерево, а через долю секунды это дерево превращается в разъяренного зверя и кидается на вас с ревом. Зверь, между прочим, тоже неизвестный, потому что на земле фантомов нет, соответственно и земные образы они не принимают.
   После пары-тройки ошибок изрядно помятые охотники приходят в неистовство и землю когтями рыть готовы, лишь бы достать и уничтожить тварь, которая "разводит их как лохов". Именно в таких выражениях описывал свое состояние один из участников той охоты.
   - Ты понимаешь, - говорил он своему приятелю, которого привел в "Мир чудес", - я ему в глаза смотрю и вдруг понимаю, что его нет. Ты прикинь, - смотришь и понимаешь, что перед тобой нет никого, а ты как дурак, палишь в пустоту. Я тогда озверел совсем, столько деревьев кругом покрошил, хорошо, никого из своих не положил... а мог бы, - добавил он после небольшой паузы.
   - Да, многоликий фантом - это серьезное испытание, - подтвердил Крейцер, которому предстояло развлекать новую компанию.
   - Не, натурально, я тогда так ухайдакался, как на работе никогда не уставал, - вспоминал довольный клиент. - Он, зараза, под конец, когда понял, что обложили и ему не уйти, начал под наших ребят косить. Представь, да? Ты стреляешь и не уверен, своего положил или эту зверюгу? Класс! - закончил он, мечтательно улыбаясь.
   - Но Вы гарантируете, что все будет законно? - встревожено повернулся к Крейцеру потенциальный заказчик.
   - Конечно, - Фридрих Карлович лучезарно улыбнулся, - мы все такие возможности предусматриваем, хотя риск, безусловно, есть. Без него, согласитесь, острота ощущений уже не та. Мы гарантируем, что никакого криминала точно не будет, а что касается несчастных случаев, так ведь от них и на лыжном склоне никто не застрахован.
   - Ну, риск - дело благородное, - ответил клиент избитой фразой и подписал контракт.
  
   Фридрих Карлович размышлял, чем будет потчевать веселую компанию гостей уважаемого Олега Анатольевича. Собственно, чем бы ни развлекал, все будет неповторимо и незабываемо. Задача была в том, чтобы самого неосторожного и высокомерного хозяина закинуть на часок в другой мир и посмотреть, как он запросит помощи, забыв о своем кошельке и прочих неважных глупостях.
   Неожиданно ему пришла в голову идея отправить клиента в новый мир.
   - А что? - спросил сам себя Крейцер. - Почему бы и нет? Мир новый, неизвестный. И мне польза, и ему развлечение. Если без переживаний обойдется или покажется мало, деньги верну, зато путь отработан будет, и новые сведения получены.
   На этом и остановился. Всех гостей решено было развлечь охотой на ящеров. К женщинам планировали запустить небольшую, всего метра в полтора, многомерную гусеницу и для контраста прислать плачущего ревуна. Еще не было случая, чтобы особы женского пола не уревелись рядом с ним до натуральной истерики. Чем их это милое и пушистое существо так доводило, для Крейцера было загадкой. К слову сказать, на мужчин плачущий ревун не оказывал ни малейшего влияния.
   - А если мы всех покрошим за пять минут? - спросил озабоченно Олег Анатольевич.
   - Ну, во-первых, - успокоил его Фридрих Карлович, - не покрошите. Я вам покажу фрагмент видеозаписи такой охоты, и Вы сами убедитесь, что это не так-то просто сделать. Во-вторых, многомерную гусеницу тоже вашим друзьям предстоит ликвидировать.
   - Гусеницу? - удивился заказчик. - А чего ее ликвидировать-то? Долго ли?
   - Эту - долго, - убежденно возразил Крейцер, - поверьте мне на слово. И еще у меня к Вам просьба.
   - Какая?
   - Очень желательно, чтобы среди ваших приглашенных дам не было беременных. Чтобы неприятностей избежать... ну, Вы понимаете, сильные эмоции, страх и все такое...
   Олег Анатольевич заулыбался и успокоил:
   - Нет, беременных не будет, не беспокойтесь на этот счет, гарантирую. Только я не понял про гусеницу.
   - Все просто. Когда ваша охота будет подходить к концу, все психологически начнут расслабляться, уже праздновать победу, тут и появится гусеница, - Крейцер помолчал немного и таинственно добавил, - у женщин в беседке. Что это такое, Вы сами увидите, но эффект я гарантирую. У Ваших рыцарей от визга волосы дыбом встанут.
   - Нормально, - сказал клиент, - пусть повизжат.
   - Вы сами планируете принять участие в охоте? - осторожно спросил Крейцер.
   - Да не знаю пока. Я, вроде, к стрельбе не больно приучен.
   - Попробуйте, - посоветовал Фридрих Карлович, - не пожалеете. Если не возражаете, мы кое-какие неожиданности еще от себя добавим, так, знаете, для фирмы необременительные, а для клиента эффект усиливается. Да, и еще, - оговорил он немаловажную деталь, - оружие ваше.
   - Это понятно. Какое лучше?
   - На Ваше усмотрение, только гранатометы не советую, - на эту шутку клиент весело рассмеялся, показав тщательно сделанные зубы.
   На том и порешили, подписали смету, оформили аванс и разошлись.
  
   Субботнее утро, на которое была назначена охота, выдалось на удивление морозным. Ранний снег покрывал землю. Сквозь тонкий белый покров проступала зеленая трава, застывшие комья земли создавали дополнительные трудности при передвижении. Крейцер слегка нервничал. Все ящеры, которых он смастерил в мире, случайно созданном любителем- палеонтологом, были теплолюбивы. Впрочем, за время своих творческих экспериментов создатель копий научился отступать от оригинала так, чтобы не снижать жизненных функций образца, но делать копию более приспособленной к нужным условиям. Так небольшие верткие ящеры оказались покрыты плотной шкурой, отдаленно напоминающей войлок.
   Он выпустил пять особей из специального фургона, который был заранее привезен на огороженный участок леса. С одной стороны территорию ограничивала река, до сих пор не замершая; со стороны поля и небольшого дачного поселка была протянута специальная проволока, по которой пустили электрический ток небольшой силы. Но ток был пущен просто для того, чтобы не возникали лишние вопросы. На самом деле ограждение Крейцер мастерил собственноручно, и каждый жгут проволоки создавал вокруг себя специальное поле, лишающее ящеров возможности далеко уйти от него.
   К фургончику подъехало два джипа. Бодрые и уже слегка нетрезвые охотники высыпались из машин и собрались вокруг хозяина. В руках у них были легкие автоматы со складными прикладами. Крейцер одобрительно посмотрел на вооружение. С таким легко перемещаться, можно попасть в цель, если палить очередями, даже не прицеливаясь. Настроение подъехавшей компании показывало, что никто всерьез опасность не воспринимает. "Тем лучше", - подумал Фридрих Карлович.
   Он представил, как слетает спесь вот с этого сытого и вальяжного бизнесмена, который гордится тем, что имеет двух любовниц и от каждой у него есть по ребенку. Можно подумать, что тот факт, что он их содержит, оправдывает его перед лицом общественной морали. Вообще, Крейцер давно перестал рассматривать вопросы нравственности вне временного и ситуационного контекста. Не бывает абстрактного зла, как не бывает такого же абстрактного добра.
   Он представился группе и достал из папки фотографии целей.
   - Вот это да! - восхищенно присвистнул один из пятерки. - Они настоящие?
   - Конечно, настоящие, - ответил Крейцер, - еще я могу вам сказать, что они напуганы, соответственно, включилась программа уничтожения всего, что движется. Имейте ввиду, реакция у этих образцов отменная, так что не расслабляйтесь и, по возможности, не пейте. Это будет вам мешать и может дорого обойтись.
   Он обернулся к хозяину:
   - Олег Анатольевич, Вы предупредили, что это не детская игра в шарики с краской?
   - Да, как договаривались, все в курсе.
   - Значит, так, - Крейцер опять повернулся к охотникам, - не подпускайте их к себе ближе чем на десять-пятнадцать метров. Эти твари могут преодолеть такое расстояние в два-три прыжка, вы не успеете даже заметить, как кто-то из них в атаку пошел. Оптимальный расклад - разделиться на группы по два человека и разбить местность на секторы. Желательно двигаться параллельно друг другу, чтобы не попасть под перекрестный огонь. Вопросы?
   Все молчали, изучая фотографии. Потом разделились на три группы и достали подробный план местности.
   - Все, ребята, погнали, - дал отмашку хозяин.
   Сам он решил принять участие, когда увидел, что затея и впрямь обещает быть увлекательной.
  
   В полдень, когда стрелки вышли на позиции, выглянуло солнце. Сквозь густой подлесок разглядеть что-либо в чаще было непросто, но яркое освещение помогало. Первая пара уже через десять минут зафиксировала движение в ста метрах перед собой, а на свежем снегу хорошо отпечатались когтистые следы.
   - Ну, ребята, и лапищи у них, - послышалось в наушниках
   - Вы там осторожнее, - отозвался хозяин. Его двойка шла по центру. Участок с густо растущими молодыми елями явно скрывал в себе кого-то из ящеров. А может быть, и все пятеро спрятались именно здесь. За несколько часов они успели исследовать весь огороженный участок и найти укромные уголки. Поскольку ящеры были плотоядны, то охотиться и прятаться они умели.
   Первые звуки выстрелов разорвали морозное небо и больно ударили по натянутым нервам охотников. После того, как компания разделилась, и каждый остался практически один на один с неизвестной опасностью, бодрость и бравада отошли куда-то в прошлое. Практически никто из ловко игравших оружием час назад толком не представлял, что нужно делать.
   - Олег! Смотри! - раздалось в наушниках.
   Напарник Олега Анатольевича возбужденно махал рукой в сторону невысоких кустов, где на фоне небольшого припорошенного снегом холма ясно вырисовывался фантастический силуэт. Существо развернулось на звук и, низко пригнув длинную и мощную шею, осторожно двинулось навстречу охотникам.
   - Стреляй, Серега! - закричал Олег. - Чего ты ждешь?
   Глухой звук автоматной очереди разорвал морозную тишину. Ящер резко дернулся, мотнул головой и с невероятной скоростью помчался прямо на охотников. Олег и Сергей заворожено смотрели на огромные прыжки, которыми ящер передвигался. Расстояние между ними и целью стремительно сокращалось. Когда очнулся Олег, хищнику оставалось сделать всего два броска, чтобы оказаться возле добычи. Олег зачем-то вскинул автомат как ружье, к плечу, и нажал на курок. Посыпались срезанные с кустов ветки, ящер заверещал, но направление не изменил. Еще через мгновенье острые как у акулы зубы, сидящие в несколько рядов на длинных мощных челюстях сомкнулись на сапоге Сергея. Взвыв от боли и ужаса, Сергей принялся палить в уже мертвую тушу.
   - Мужики! Один есть! - Олег Анатольевич от возбуждения бросил оружие и наклонился к туше. Ящер в агонии махнул лапами, и охотника подкинуло куда-то вверх и вправо.
  
   Очнулся Олег в непонятном месте. Кругом было зелено, тепло и сыро. Прямо перед его лицом находился чей-то хвост. Охотник сел, потер лоб, словно пытаясь проснуться, закрыл и еще раз открыл глаза. Наваждение не исчезало: все так же зелено, тепло и влажно. Его передернуло, голова закружилась. Существо, чей хвост попал на глаза Олегу Анатольевичу, развернулось и теперь пристально смотрело на него странными зеленовато- янтарными глазами. Большие круглые уши напоминали Чебурашку, а плоская морда была вполне миловидна и доброжелательна.
   - Ты кто? - неожиданно для себя спросил Олег.
   - Я - мерлин, - ответил чебурашка. От неожиданности Олег икнул и сел. Не зная, что делать в такой ситуации, он снова задал вопрос:
   - Какой мерлин?
   - Пятый, - охотно ответило существо. Никакой полезной информации из этого диалога не получилось. Он не знал, кто такой мерлин, и что значит - пятый. Видимо, находясь в шоковом состоянии, он все же решил продолжить беседу:
   - Раз ты - пятый, то где остальные четыре?
   - Какие остальные?- спросил мерлин.
   - Ну, ты же сам сказал, что ты - пятый?
   - Да, - согласился чебурашка, - я - мерлин пятый.
   - Ну, раз ты - пятый, - опять повторил Олег, - значит, есть и другие? По крайней мере, должны быть еще четыре перед тобой?
   Чебурашка повертел головой, посмотрел вверх и не согласился:
   - Нет никого.
   Разговор зашел в тупик. Олег Анатольевич потихоньку приходил в себя. Уже появилось осознанье того, что происходящее с ним - галлюцинация, вызванная, видимо, сильным ударом по голове. Он вспомнил, что завалил первого ящера, который, кажется, откусил ногу Сереге. Однако ни ящера, ни Сереги не наблюдалось. Зато был мерлин пятый и непонятная климатическая аномалия. По спине поползли мурашки.
   - Где я? - задал Олег кому-то конструктивный вопрос.
   - В каком смысле - где? - уточнил мерлин.
   - Ты кто? - в голове у охотника опять помутилось, потому что животное размером с крупную собаку смотрело на него и издавало членораздельные звуки.
   - Я мерлин, - опять ответило существо. Казалось, что его ничуть не смущало то обстоятельство, что разговор пошел по кругу. Олег Анатольевич задумался, но все же произнес, хотя ответ знал заранее:
   - Какой мерлин?
   Разумеется, худшие опасения подтвердились, и в ответ послышалось:
   - Пятый.
   Продолжать Олег не стал. Ничего хорошего это не сулило. Он поднялся и осмотрелся. Ничего. Никаких узнаваемых примет местности, никого из приятелей, никаких признаков жилья. Непонятная растительность, странные животные. Внезапно в мозгу зазвучал сигнал тревоги - ящер! Что, если здесь и обитают те самые ящеры, которых привез ему господин Крейцер?
   Олег Анатольевич от страха даже присел. Он судорожно осмотрелся и не нашел автомата. Крепко выругавшись, он попытался размышлять. Получалось, что он либо подвергся мощному гипнотическому воздействию, либо столкнулся с каким-то неизвестным явлением. В памяти закачались слова из фантастических романов, прочитанных когда-то: телепортация, нуль-транспортировка, транссглюкатор и прочая дребедень. Впрочем, чтобы это ни было, а ситуацию не проясняло. Ощущение опасности не проходило, и охотник почувствовал себя жертвой. Он поднялся на ноги и осторожно обошел неспешно собиравшего ягоды мерлина пятого.
   - Ты зря туда идешь, - сказал ему в спину чебурашка, - болотные нетопыри не любят, когда к ним кто-то без разрешения приходит.
   Олег на секунду остановился, но продолжил движение в прежнем направлении.
   - А еще там крэк сейчас ползает, - добавил мерлин пятый как бы между прочим, - он, конечно, ел недавно, но все равно опасно.
   - Да пошел ты, - отмахнулся Олег и продолжил путь. Мерлин пятый удивленно посмотрел ему вслед, но больше ничего не сказал.
   В зимней одежде очень быстро стало жарко. Снять куртку и свитер оказалось недостаточно. Тяжелые армейского образца ботинки не промокали, но идти было все равно тяжело. Влажная атмосфера быстро превратила движение в пытку.
   - Фу, ты, - отмахивался охотник от мелкого, но необычайно злобного гнуса, облепившего лицо и руки. Он настолько был ошарашен происходящим, что даже не пытался что-то понять и перестал удивляться. Говорящие чебурашки? - Нормально. Была зима, стало лето? - Тоже бывает. Крэк, говорите, ползает? - Лишь бы меня не трогал.
   Сумятица в сознании привела к тому, что ему стало казаться, что его единственное спасение заключается в том, чтобы двигаться и, как можно, быстрее. Олег Анатольевич перешел с шага на бег трусцой, потом - на максимально возможную скорость. Через десять минут таких упражнений он свалился в изнеможении. Очнувшись, он взглянул на небо, надеясь, что мимолетный кошмар кончился. Но не тут-то было: высоко над деревьями проплывал силуэт трехголового дракона. Это было слишком, и, не выдержав напряжения, удачливый и солидный бизнесмен истошно закричал.
   - Я Вас внимательно слушаю, Олег Анатольевич, - раздалось у него за спиной. Вскочив, словно ужаленный, Олег дико осмотрелся.
   - Я здесь, Вы же смотрите прямо на меня, - опять послышался знакомый голос. От огромного ствола отделилась человеческая фигура. Несчастной жертве показалось, что фигура просто оторвалась из дерева, вытаяла из него. Не выходя из тени раскидистых ветвей, Крейцер ждал, когда его заказчик будет в состоянии сфокусировать взгляд в одной точке.
   - Я... Вы...- забормотал клиент. - Это Вы сделали?
   - Ну, разумеется, - вежливо подтвердил Крейцер, - необременительные для фирмы мелочи в качестве бонуса выгодному заказчику. Я предупреждал, не правда ли?
   Неизвестно, что замкнуло в перепуганном сознании Олега Анатольевича, но он впал в истерику и принялся топать ногами, махать руками и визжать. Отдельные слова, которые удалось разобрать Крейцеру, не отличались нормативностью и несли в себе явную угрозу ему лично и всей его родне, если таковая имеется.
   - Ну, что ж, - отступил опять к стволу директор компании "Мир чудес", - как Вам будет угодно. - После этих слов он ушел за ствол и пропал из поля зрения. Продолжая буйствовать, клиент кинулся следом, но... В лесу никого не было, кроме мерлина пятого, который явно утратил добродушный интерес к новому обитателю. Послушав несколько минут брань, которой самозабвенно предавалось это странное существо, мерлин пятый сделал несколько странных движений хвостом и протяжно свистнул.
   Через непродолжительное время на поляну, на окраине которой буйствовал пришелец, опустился огромный крылатый ящер, покрытый, вопреки ожиданиям, плотной серебристой шерстью. От такого зрелища Олег замолчал. Позже Крейцер признался, что в тот момент он не на шутку испугался, что клиент стал немым от нервного потрясения и уже никогда не оправится.
   - Мерлин! - раздался чей-то тенорок. - Пятый! Ты меня звал?
   Наблюдая такую картину, пришелец потихоньку сползал по стволу дерева на землю. Говорящий дракон, причем, пищит словно мышь. Было от чего лишиться разума.
   - Я здесь, Правитель, - отозвался чебурашка, выбираясь на открытое пространство, - посмотри, кто тут появился. Не знаю, что с ним делать.
   С этими словами мерлин пятый посмотрел прямо на прилегшего охотника, и тому показалось, что на него направили два очень сильных прожектора.
   - Ой!- вскрикнул он. Справа от него опустилась прямоугольная морда. Клыки дракона красноречиво выглядывали из-под верхней челюсти и не оставляли сомнений в его кровожадности. Контраст составляли сиреневые глаза, однако их выражение тоже не сулило ничего хорошего.
   - Так, так, так, - застрекотал тонкий голосок, - что у нас тут такое? Ага, человек.
   - Ну, это надо еще посмотреть, человек или оборотень, - ответил голосу густой хрипловатый бас.
   - Точно человек, - вмешался знакомый уже голос мерлина пятого, - раз хамит, значит, человек. Оборотню зачем такое?
   - Он тебя обидел? - строго спросил высокий голос.
   - Да, нет, - ответил чебурашка, - просто чего ж вот так вот врываться в чужой дом да еще на хозяина покрикивать. Я ему сказал, что на востоке крэк ползает, так он меня послал куда-то.
   Напротив охотника появилась еще одна прямоугольная морда, но на шее у нее сидел маленький чертик зеленого цвета. "Вот это я достукался", - пронеслось в голове Олега. Морок, а это, естественно, был он, перебрался с шеи на голову и внимательно разглядывал пришельца.
   - Так, - сказал он через непродолжительное время, - на этот счет никаких инструкций не было, так что придется решать по ходу событий.
   Охотник молчал, удивляться он уже не мог, сил не было. Он просто тихо сидел под деревом и смотрел вокруг наивными детскими глазами. Кто бы мог подумать, что взрослый мужчина может вот так быстро вернуться в раннее детство и утратить всякое представление о реальности? Однако именно так все и выглядело.
   - В связи с тем, что никаких людей в нашем мире не планировалось, значит, - правитель сделал паузу, - их тут быть и не должно. Кроме того, - продолжил он, - человек - это всегда зло.
   - Почему? - вопрос задал мерлин пятый. Ему, на правах первооткрывателя, или первополучателя, если угодно, принадлежало право голоса при обсуждении. Конечно, решать будет все правитель, но выслушать мнение мерлина не трудно и полезно.
   - Зло почему? - уточнил морок.
   - Да.
   - По определению. Человек не может жить в гармонии не только с природой, но и с самим собой. Исключениями являются немногие, но уверен, что к нам попал не лучший представитель другого мира, - с этими словами правитель нахмурился, - вообще интересно, как он сюда попал, а?
   Поскольку вопрос явно адресовался новоприбывшему, то Олег Анатольевич попробовал собраться и показать себя с лучшей стороны. В конце концов, даже в абсурдной ситуации можно сохранять лицо.
   - Я... меня...- это было все, на что он оказался способен.
   - Ему помогли, - сказал дракон.
   - Его сюда втолкнули, - внесла ясность левая голова
   - Понятно, - кивнул рогатой головой чертик. - Это, наверно, опять тот серый, которого ты не съел вовремя.
   - Ну, виноват, - покаялась средняя голова.
   - Могу исправиться и съесть этого, - поддержала его правая.
   Тихое блеяние должно было изображать протест.
   - Не стоит, - скептически поморщился чертик, - можешь заболеть. Он какой-то тухлый. Лучше выкинем его обратно, пусть там валяется.
   Это было последнее, что затуманенный мозг охотника на ящеров смог зафиксировать. После этого все закружилось, провалилось в бездну, и земля в который уже раз обрушилась на многострадальную голову представителя бизнес-элиты.
   Очнулся радушный хозяин от резкого запаха чьих-то сигарет.
   - Ну, ты силен спать! - радостно хохотал один из гостей.
   Олег поднял голову и увидел, что все сидят вокруг большого стола, а он лежит на диване. Без куртки, но в сапогах.
   - Круто! - Сергей показал разорванный в клочья ботинок. - Я думал - хана мне! Такая зверюга!
   Подруги бизнесменов уже пришли в чувство после появления чудовища, которое Крейцер мило называл гусеницей. Девушки даже успели восстановить косметику после самозабвенного рева неизвестно над чем, так что сейчас вспоминали происшедшее со смехом и удивлением.
   Короче, вечеринка удалась на славу, только засело в мозгу воспоминание о том, как униженно выглядел Олег Анатольевич перед Крейцером в странном мире говорящих зверей. Впрочем, скорее всего, ему все приснилось, а раз так, то и переживать не о чем.
   - Водочки бы мне, - попросил хозяин осипшим голосом, и вечеринка понеслась дальше.
  
   Глава 5
  
   Роберт уволился с работы, потому что никакого смысла тратить время на неинтересное занятие больше не было. Выяснилось, что все необходимо для жизни он в состоянии генерировать силой своего желания. Речь, правда, не шла о каких-то серьезных вещах типа автомобиля или компьютера, но повседневные потребности, на которые, как известно, уходит значительная доля сил и денег, больше не представляли собой проблемы. При таком раскладе оказалось, что проще и приятнее дать волю своему творческому началу и создавать уникальные вещицы, которые пользовались бешеной популярностью у богемной публики и эстетов. Художественные салоны стояли в очередь за его произведениями и готовы были финансировать авансом любые начинания. Благодеяние сомнительное, если учесть, какую прибыль они получали, продавая творения Роберта.
   Маша продолжала работать в центре психологической помощи, но сконцентрировала свои силы не на состоятельных клиентах, а на так называемой группе риска. По ее наблюдениям получалось, что именно в эту социальную группу могут попасть не сложившиеся гении. Их конфликт с миром и самим собой иногда бывает так силен, что не все находят в себе силы противостоять этому раздирающему изнутри противоречию.
   Так или иначе, каждый занимался любимым делом и чувствовал себя востребованным. Как давно известно, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Началось все с ночных кошмаров, которые стали преследовать Роберта практически постоянно. Ночи не проходило, чтобы Маша не просыпалась от его крика или стона, а иногда и от резких движений. Во сне муж с кем-то боролся, иногда пытался бежать или крепко схватить кого-то. Ее профессиональные знания оказались бессильны перед такой напастью.
   С приходом весны ситуация обострилась, и стало совершенно ясно, что мучительные сновидения связаны с миром, который был создан Робертом случайно. Что-то там было не так, происходило что-то нехорошее.
   - Так, - сказала Маша однажды вечером, - иди сюда, садись. Будем разговаривать.
   - Да, - согласился муж, - надо что-то делать, а то мало того, что я сам не сплю, так еще и тебя могу зашибить ненароком.
   - Ну, как умный человек, ты понимаешь, что устранять надо причину, а не следствие, так что давай подумаем сначала над причиной, а потом над способом устранения.
   - Только не зомбируй меня, - попросил Роберт, - я же свой, домашний.
   - Фу, - повела плечами жена, - как ты плохо думаешь обо мне и моей работе.
   - Я не плохо думаю, просто я очень тебя люблю, и все, что ты говоришь, воспринимаю близко к сердцу. Даже если ты несешь откровенную чушь, - добавил он, хитро улыбнувшись.
   - Гаспарян, веди себя прилично и не превращай серьезный разговор в балаган, - строго одернута его Маша.
   Скоро стало понятно, что сны имеют прямое отношение к плохому самочувствию Роберта. Более того, очевидным нужно было признать и тот факт, что сны рождаются не на пустом месте и не из повышенной впечатлительности. Косвенным подтверждением этому было состояние лемура, который проспал почти всю зиму. Этот обитатель иного мира регулярно вылезал, чтобы поесть, но вел себя вяло, неэмоционально, практически ни с кем не общался. Правда, он стал часто забираться на руки к Роберту и, тоскливо постанывая, засыпал через пять минут. Маша как-то обратила внимание на то, что лемур тоже спит беспокойно, во сне ворочается и ворчит. Весеннее солнце не принесло изменений к лучшему, так что нужно было принимать меры.
   - Роберт, тебя беспокоит что-то, происходящее с твоим миром, - при этих словах муж взглянул на нее такими глазами, что у Маши невольно защипало в глазах. - Перестань, - сказала она. - Нужно что-то придумать.
   - Надо или найти Крейцера, - ответил Роберт, - или способ смотаться и посмотреть, что там и как.
   - Я предлагаю начать со второго варианта, Крейцер мне как-то не нравится.
   - Мне тоже, - согласился муж, - кроме того, я вовсе не уверен, что он жаждет мне помочь.
   - Ну? Раз понятно, что нужно делать, чего же мы ждем? - Маша обладала железной волей и готова была приступить к исполнению задуманного немедленно.
   - Ничего не ждем, - откликнулся муж, - просто не знаем, с чего начать.
   - С анализа состояния, разумеется...
   - Все-таки хорошо иметь жену-психолога, - улыбнулся Роберт.
   - Ты мне зубы не заговаривай, - огрызнулась Маша, - вспоминай, что и как было в тот раз, и как тебя обратно Крейцер вернул. Будем экспериментировать.
   - Тогда пошли на кухню, будем напиваться, - Роберт нарочито радостно потер ладони.
   Маша немного подумала, прикинула что-то в уме и ответила:
   - Возможно. Надо попробовать.
   Она достала из бара бутылку муската, джин и большой пакет сока, потом вышла в комнату и вернулась через минуту с большим философским словарем под мышкой.
   - А это зачем? - удивился муж.
   - Не знаю, но в прошлый раз ты его из дома утащил, - ответила Маша, - Сергей принес, сказал, что ты оставил на столе в кафе. Вещь, дескать, редкая, цены немалой, надо беречь. Вдруг от него тоже что-то зависит? Раз мы не знаем, что ищем, нельзя пренебрегать никакими мелочами.
   - Ага, - подтвердил муж скептически, - давай еще Сержа позовем для чистоты эксперимента.
   - Я за него, - строго ответила Маша и открыла словарь.
  
   Компания "Мир чудес" процветала. Заскучавшие бизнесмены, сделавшие свой капитал отнюдь не в чинном офисном прошлом, толпой валили за острыми ощущениями. Фридрих Карлович вынужден был расширить штат, взять пару человек подручных. Однако основную работу доверить служащим нельзя было при всем желании. К концу зимы - началу весны пришлось начать ограничивать количество принимаемых заявок, но это только увеличило наплыв клиентов. Даже стоимость, подлетевшая до небес, не уменьшала аппетит на экзотическое развлечение.
   Слава об эксклюзивных удовольствиях, поставляемых "Миром чудес" за сумасшедшие деньги, разнеслась среди заинтересованных кругов. Это обстоятельство совсем не радовало владельца и основного затейника компании, Крейцера Фридриха Карловича. Если с налоговой инспекцией все решалось полюбовно, благо налогов фирма платила весьма прилично, то с органами внутренних дел уже было несколько обстоятельных разговоров. Хотя все проблемы с огнестрельным оружием всегда возлагались на заказчика, тем не менее всякого рода разрешительные комиссии полюбили заглядывать в уютный офис секретарши Леночки, которая больше не совмещала эту должность с диспетчерской.
   Вот и сегодня утром, войдя в приемную, Крейцер увидел приятного молодого человека, рассыпавшего неуклюжие комплементы его секретарю.
   - Здравствуйте, Фридрих Карлович, - сказала Леночка, - это к Вам.
   Поскольку Леночка не отличалась ни большим умом, ни женской интуицией, то ничего больше добавить она не могла. Крейцер подумал, что нужно найти другого человека в приемную, чтобы, по крайней мере, его предупреждали не на пороге офиса о незваных гостях.
   - Прошу, - приятно улыбнувшись, пригласил визитера хозяин, - Леночка, два кофе, будьте так любезны.
   В кабинете молодой человек представился, показал свое удостоверение и заверил, что долго не задержит такого занятого человека. Ромахин Андрей Степанович - значилось в удостоверении. Получив чашку крепкого кофе, Крейцер сел не на свое рабочее место, а возле низенького столика в большое кожаное кресло, в котором удобнее лежать, чем сидеть. Гость был вынужден сделать то же самое, впрочем, скорее всего, он не придал значения маневру хозяина, а расценил это как особую любезность. Не в официальной обстановке будем беседовать, а в дружеской и уютной атмосфере взаимного доверия и уважения.
   - Фридрих Карлович, - начал гость, - наше ведомство обеспокоено количеством огнестрельного оружия, которое применяется на мероприятиях, организованных компаний "Мир чудес".
   - Простите, Андрей Степанович, - Крейцер всегда был готов к таким вопросам, так что врасплох его не застали, - сама компания не использует оружие и не поставляет его клиентам. Единственный грех, который мы берем на душу, заключается в том, что мы не проверяем ни лицензии, ни само оружие.
   - Но практически все забавы, о которых я слышал, - удивленно вскинул брови молодой человек, - связаны со стрельбой. Как же так?
   - Ну, во-первых, не все, уверяю Вас, - Крейцер поставил чашку и нажал кнопку вызова, - Леночка, альбом с фотографиями мне, пожалуйста.
   Через минуту перед собеседниками на столе лежал большой альбом, полный удивительных снимков. Практически ни одно лицо невозможно было узнать, а вот общее впечатление передавалось замечательно. Видно было, что работал профессиональный фотохудожник.
   - А почему все лица так мутно вышли?
   - Их специально затуманили, - ответил директор, - право на конфиденциальность частой жизни никто не отнимал, не правда ли?
   Крейцер перевернул несколько страниц и показал Ромахину снимок, где была зафиксирована веселая компания девиц. Через пару снимков, отражающих процесс перехода, все выглядели так, словно рыдали пять ночей подряд, не просыхая. Опухшие носы, красные глаза, размазанная косметика. Плакальщицы на похоронах, да и только.
   - Что это? - Андрей Степанович изумленно разглядывал снимок.
   - Это ответ на вопрос относительно оружия. Как видите, далеко не все, что мы предлагаем, требует контроля Вашего ведомства.
   - Что с ними такого сделали, что все просто в истерике?
   - Ничего, - Крейцер пожал плечами, - заказчик, душа- человек, решил, что для того, чтобы дамы не мешали им с друзьями развлекаться по-мужски, нужно их занять женским делом. Мы называем этот аттракцион "плачущий ревун". Такая штука, которая действует исключительно на женщин и вызывает колоссальное чувство жалости к себе и к ревуну за компанию. Между прочим, слезы тоже являются проявлением довольно сильных переживаний, так что за рамки концепции это не выходит. Каждому свое: кому-то нужен выброс адреналина, а кому-то возможность поплакать.
   Крейцер закрыл альбом и вопросительно посмотрел на своего визави:
   - Так чем могу быть полезен Вам, уважаемый?
   Андрей Степанович поерзал в кресле. Как он ни пытался сохранять рабочее положение, а форма сиденья невольно заставляла его откинуться назад и расслабиться. В итоге получалось, что он почти лежал. Услышав вопрос, он попытался перейти в вертикальное положение, но только завалился на бок и очень удобно ткнулся плечом в боковой выступ. Оставив трепыхания, он посмотрел на Крейцера и, сонно улыбнувшись, сказал:
   - У нашего шефа через три недели юбилей. Руководство решило порадовать ветерана, и мне поручено организовать все по высшему разряду.
   Фридрих Карлович задумчиво посмотрел на гостя. Начинать с угроз - это вполне в духе структуры, которую представлял Ромахин. Тем не менее, пренебрегать таким случаем нельзя.
   - Ну, что ж, - сказал, наконец, руководитель компании, - как я понимаю, деловую часть беседы нужно начинать с вопроса о скидках.
   Андрей Степанович заулыбался и расслабился окончательно.
  
   Работы у правителя прибавлялось с каждым днем. Возникали все новые и новые неожиданности. Мир, который по первоначальному замыслу должен был быть гармоничным и равновесным, потихоньку приходил в состояние перманентной нестабильности. На горизонте маячил хаос. Правитель хорошо знал, что такое энтропия, и знал, что каждая система стремится к уменьшению энтропии. На деле происходило иначе: то в одном месте, то в другом вспыхивали необъяснимые конфликты между коренными обитателями. При детальном анализе причин и следствий никто не мог внятно объяснить, с чего все началось. Обычно звучали какие-то нелепые претензии, которые при проверке оказывались либо неверным толкованием, либо заведомо ложными посылками.
   Зеленому чертику все чаще приходила в голову мысль, что все это происходит неспроста. Последней каплей стала драка нескольких медведей - сладкоежек из-за дупла с медом. В принципе, никаких сверхпроблем это не составляло, но эти звери были едва ли не самыми добродушными существами во всем мире. Они никогда не делили территорию, никогда никого не обижали. Могли только напугать для собственного развлечения, но это уж никак не проконтролируешь. А тут конфликт разгорелся посреди целой рощи медовых деревьев. Хоть упейся этим медом, его не убудет. И вот среди этого изобилия сначала два медведя сцепились не на жизнь, а на смерть, чего, кстати, тоже за ними доселе не наблюдалось, а потом и каждый следующий считал своим долгом ввязаться в выяснение неведомо чего.
   Зеленому чертику сигнал поступил через час после начала заварушки, так что когда он прибыл к месту побоища, трех сладкоежек было уже не спасти. Остальные нехотя расходились при виде дракона, но огрызались друг на друга, стоило им сойтись чуть ближе какой-то неведомой черты. Оба зачинщика лежали под дуплом медового дерева. Помочь никому из них не мог даже всемогущий правитель.
   Зеленый чертик спустился на землю, приподнял мертвое веко одного медведя, посмотрел в глаз с огромным черным зрачком. Потом проделал то же самое со вторым. Смотреть на третий труп не имело смысла. Было и так ясно, что глаз третьей жертвы отражает такое же безумие, какое первые два.
   - Сожги их, - тихо сказал морок дракону. Вспыхнули три коротких огня, и на поляне остались только черные пятна в тех местах, где лежали туши.
   Сладкоежки потихоньку приходили в чувство, они ворчали и осторожно перемещались в прилегающем кустарнике. Правитель молчал. Были нарушены абсолютно все негласные законы, которые правили миром. И совершенно очевидно было, что случилось это не случайно.
   - Всем выйти на поляну, - негромко приказал морок. Медведи, опасливо косясь друг на друга, выходили на открытое пространство и усаживались в круг. Всего набралось восемь сладкоежек. Плюс те три, которых больше нет. Итого - одиннадцать. Медведи успокаивались, начинали удивленно озираться. Было такое впечатление, словно они не осознавали, что только что дрались насмерть за то, чего хватает в избытке.
   - Хотел бы я знать, кто так постарался и, самое главное, каким образом смог не только разбудить агрессию, но и вызвать ее всплеск одновременно, - правитель впервые встречался с массовым помешательством и еще не придумал способа борьбы с ним.
   - Они все не понимают, что произошло, - сказала средняя голова.
   - Не только они, - поправил правитель, - я тоже не очень понимаю.
   - У нескольких медведей есть смутный страх, который вызывает что-то чужое, не здешнее, - правая голова прислушивалась к волнам, идущим от круга.
   - Я так и подозревал, - кивнул чертик. - Если ты хотя бы примерно скажешь, на что похож их страх, то это поможет разобраться, а пока пойдем приводить их в порядок.
   Стабилизация состояния и возврат к психологической устойчивости занял не так много времени, как сил. К концу сеанса терапии на мордах медведей проступила добродушная ухмылка, а настроение начало меняться в лучшую сторону. Чертик изо всех сил постарался, чтобы они начисто забыли происшествие и не грустили по пропавшим сородичам. Ему это удалось, хоть и нелегко. Особенно пришлось постараться над подсознанием молодой медведицы, которая ждала медвежат. Видимо, один из троих погибших, был их отцом.
   - Я снял у всех практически один и тот же образ, - сказал дракон, - какой-то серый облакоподобный силуэт, от которого идет волна ужаса.
   - Что в нем не так? - спросил утомленный правитель.
   - Он чужой, - ответил дракон, - не из нашего мира.
   - Худшие опасения подтверждаются, - вздохнул морок.- Вот почему так бывает: как только возникает где-то что-то хорошее, как туда обязательно должен сунуться какой-нибудь гад?
   - Кстати, этот силуэт совершенно четко реагирует на слово "гад", - средняя голова продолжала рассматривать подсознательные образы медведей.
   - Что? - встрепенулся чертик. - Ты хочешь сказать, что сладкоежки его видели и определили именно таким словом?
   - Похоже, что так, - задумчиво подтвердил дракон. - Жаль, что я не могу рассмотреть подробнее. Они, видимо, и сами больше чувствовали, чем видели.
   - Так, так, так., - нервно застрекотал чертик, - это очень похоже на вторжение, и я даже знаю, кажется, кто за этим стоит. Свободны! - крикнул он сладкоежкам. - Летим к горам, - эта команда относилась к дракону.
  
   В горах, где приземлился дракон, растительности не было. Серая каменная поверхность не удерживала влаги, поэтому даже ползучие травы и кустарники предпочитали здесь не селиться. Многочисленные ущелья с отвесными стенами были хорошим укрытием для любых существ, но жить в них было нельзя. Слишком много гейзеров и просто выбросов газа находилось в окрестностях.
   Неожиданно над головой правителя раздался оглушающий свист. Огромный валун сорвался с вершины и летел прямо туда, куда спрыгнул чертик. Дракон успел выдернуть его из-под камня в последний момент.
   - Нет, дружочек, - как-то по-кошачьи мурлыкнул морок, - это ты зря сделал. Взлетаем.
   Дракон легко оттолкнулся мощными лапами и первый раз взмахнул крыльями уже на высоте метров десять- пятнадцать.
   - Давай-ка мы произведем тщательный осмотр местности, - распорядился зеленый чертик. Сейчас никто бы не сказал, что он выглядит утомленным и растерянным. Почувствовав конкретную угрозу, он превратился в готового к битве воина. Может быть, это выглядело несколько странно, если вспомнить, что росту он был совсем небольшого, однако, как известно, не только и не столько физическая сила является залогом успешных военных действий. Очень важно, чтобы то, за что сражаешься, было для тебя жизненно ценно.
   Морок относился к своему миру трепетно и заботливо. Он уже успел осознать не только ответственность за него, не только силу, которую ему это мир дал, но и привязаться как никто другой к зеленым рощам, чистым рекам, смешным обитателям. Он понимал, что судьба этого мира в его маленьких лапках, потому что демиург не обязан опекать и оберегать свое творение от угроз. "Как внешних, так и внутренних", - подумал правитель, вспоминая болотных нетопырей.
   - Вижу слева чуждое существо, - возвестила разведка.
   Под крылом зеленый чертик разглядел что-то, отдаленно напоминающее паука. Только размеры были побольше и цвет вызывающе оранжевый.
   - Не наш, - убежденно сказал дракон.
   - Ясно, что не наш, - согласился чертик, - разве такое несуразное существо может возникнуть в мире, основанном на законе гармонизации? Спускайся, посмотрим.
   Дракон аккуратно сложил крылья и спланировал на плоскую площадку, возле которой грелось на солнце обнаруженное чудище. Морок предпочел не покидать командного поста, поэтому средней голове пришлось почти вплотную приблизиться к оранжевому монстру.
   - Ишь ты какой, - сказал чертик, - яркий, аж в глазах рябит. При этих словах паукообразное чучело приоткрыло круглый фасеточный глаз, и правитель совершенно четко вновь увидел то яростное безумие, которое светилось в мертвых глазах сладкоежек. Он отшатнулся, но было поздно: тарантул выбросил струю скверно пахнущей жидкости и вцепился в пушистую шерсть на шее дракона.
   Пока средняя голова пыталась что-то сделать с повисшим на ней пауком, из широкой щели вылез второй тарантул и принялся прицельно плевать ядом в две другие головы, причем он явно норовил попасть в глаза. К счастью, шерсть дракона оказалась такой густой и плотной, что яд всего лишь выжег небольшие проплешины, но не достиг кожи. Возможно, при других обстоятельствах, яд оказался бы опасным для дракона, а в этих условиях его разозлила испорченная шкура настолько, что забыв про болтающегося на шее второго паука, он взвился в небо и расстрелял залпами из трех глоток все, что шевелилось внизу.
   В узком ущелье спрятаться было негде. Правитель велел дракону сделать еще один круг, на всякий случай. Никакой опасности больше не наблюдалось. Дымилась земля там, где дракон добивал огнем ножки тарантула, разбежавшиеся во все стороны, когда тело и голова расплавились и испарились после прямого попадания струи из глотки правой головы. Однако инстинкт подсказывал дракону, что не может быть все так просто и легко. Нападение было организовано по всем правилам, готовилось долго и тщательно, значит, без сюрпризов и неприятных неожиданностей не обойтись.
   - Ну, точно, - раздалась в средней и левой голове мысль, выраженная правой, - как я и думала...
   Головы завертелись по сторонам, пытаясь понять, что имела ввиду правая голова.
   - Да не там ищите, - опять услышали они у себя в мозгах, - между камнями посмотрите.
   Взгляд вниз, в темные трещины расколовшихся от жара камней вызвал оторопь.
   - Это что такое? - средняя голова забыла, что она назначена флагманом, иначе никогда не решилась бы выразиться таким растерянным тоном.
   Впрочем, удивиться было от чего. На земле, по всей поверхности огромных валунов стелилось облако непонятной природы. Иногда в нем проскальзывали какие-то очертанья, отдаленно напоминавшие то ли гусеницу, то ли змею. Но это существо появлялось в разных местах с интервалом в доли секунды. Порой мельтешение происходило так быстро, что возникал эффект одновременного присутствия в двух местах.
   - Я знаю, что это такое, - сказал чертик через несколько минут созерцания. - Это многомерная гусеница- многоножка.
   - Как это - многомерная? - для средней головы ясность была важнее всего, потому что именно она была ближе двух других к нервному узлу, управлявшему рефлексами. - Я не понимаю.
   - Это невозможно понять, но она существует, - не слишком вразумительно объяснил правитель, - вы все трое приготовьтесь метать огонь в разные стороны и желательно не медлить. Если она разбежится, то мы никогда не поймем, где она находится на самом деле, а где - только может находиться.
   Дракон нахмурился, но к бою приготовился.
   - Главное правило в борьбе с многомерными тварями - не думать, - сообщил секрет победы морок. - Как только попытаешься понять, что происходит, как тут же и провалишь все дело. Жги все, что шевелится в радиусе... - он споткнулся. - Надо хотя бы определиться в ее пространственных координатах.
   - Легко, - ответил дракон, - через пять минут будет сделано.
   В принципе, дракон был прав. Правитель прикинул, что одновременное наблюдение с трех различных точек вполне может дать результат, близкий к реальности.
   - Примерно пятнадцать метров в радиусе, - доложил личный гвардеец правителя.
   - В таком случае, следует применить тактику ковровой бомбардировки, - зеленый чертик обладал отрывочными сведениями о военной науке, но то, что знал, применял к месту.
   Дракон поднялся в воздух, сделал небольшой круг, заходя на удобную позицию, и открыл плотный огонь огненными шарами. Двигаясь от внешнего периметра к центру, он практически выжег площадку чуть больше исходных размеров. На всякий случай, чтобы наверняка.
   Был кто в этом месте живой или нет, выяснить после прекращения огня было невозможно. Спекшаяся горная порода превратила поверхность в блестящий круг серовато-черного цвета.
   - Надеюсь, ни одна многомерная тварь не может спрятаться при таком артобстреле, - удовлетворенно пробормотал дракон сам себе.
   - Умница, - похвалил его правитель, - если ты берешься за дело, то можно не проверять. Давай теперь домой. Надо подумать, как все-таки выйти на связь с демиургом. Я не уверен, что мы в состоянии сами со всем справиться.
  
   Глава 6
  
   - Роберт, - Маша трясла мужа за плечо, - проснись.
   Рой что-то забормотал во сне, перевернулся и попытался зарыться с головой в подушки.
   - Нет, - Маша была неумолима, - просыпайся и вылезай.
   - Машенька, хорошая моя, - жалобным голосом простонал муж, - ну дай мне еще пять минуточек поспать. Я же никуда не опаздываю.
   - Нет, ты никуда не опаздываешь, но так продолжаться не будет. Вставай!
   Из-под одеяла показалась взлохмаченная голова. Роберт приоткрыл глаз, посмотрел на жену и понял, наконец, что пощады не будет - надо вставать.
   - Машка, ты неоправданно жестока, - он попытался прейти к обвинениям, хотя понимал, что толку не будет.
   - Я неоправданно доверчива, - возразила жена, - это ж надо было собственной рукой тебя спаивать?
   - Мы проводим долгосрочный эксперимент, - не согласился муж.
   - В результате этого и ты и я, за компанию, уже который день подряд ведем асоциальный образ жизни. Все, считаем опыт не удавшимся и переходим к следующему этапу поиска.
   - Машенька, дай мне грамулечку, и я буду в полном порядке, - беспомощность мужа была очевидна, но ни о каких грамулечках Маша даже слышать не желала.
   - Вставай, Гаспарян, не буди во мне зверя, - с этими словами Маша стащила с Роберта одеяло и пошла на кухню.
   Повалявшись еще немного, Роберт потянулся и встал. Не ровен час, жена вернется с кувшином холодной воды и окатит его прямо на кровати. С нее станется.
   На кухне он появился уже умытый, причесанный и одетый. Ничто так не раздражало жену, как завтрак в трусах. Самому Роберту было все равно, в чем пить кофе, лишь бы тот был свежий и горячий, а вот Машу можно было вывести из равновесия голыми волосатыми ногами. Сегодня было не то состояние, когда стоило вступать в перепалку по поводу таких вещей. Свобода выбора при таких обстоятельствах стола меньше, чем возможность мирно посидеть и пострадать по поводу излишне выпитого вчера.
   Маша поставила на стол турку, вытащила горячие тосты, достала из холодильника все остальное.
   - Где наш любитель холодной пищи? - щелкнувшая дверца холодильника навела Роя на мысль, что он давно не видел лемура.
   - Спит, как и все последнее время, - ответила жена, - мне очень не нравится, что он становится все менее общительным и более раздражительным.
   - Надо его домой отправлять...
   - Золотые слова, - раздалось с верхнего шкафа.
   - Не спит, - удовлетворенно констатировал Рой.
   - Сплю, - донеслось в ответ.
   После первой чашки кофе жить стало легче, после второй - захотелось шевелиться.
   - Все? - спросила Маша. - Ожил? Можешь головой работать?
   - Головой я могу работать всегда, - вздохнул муж, - только иногда я ей думаю, а иногда использую для других целей.
   - Ну, да, например, стукаешься об шкаф или пробиваешь стены.
   - Машенька, я все починю, - Роберт жалобно огляделся, припоминая, как вчера снес неосторожным движением маленький шкафчик в коридоре, в котором хранилась куча необходимых для жизни мелочей.
   - Это да, - Маша невольно глянула на мусорное ведро, в котором еще лежали остатки нескольких помад, раздавленных нетрезвой поступью Роберта, - только давай признаем избранный путь тупиковым и перейдем к следующему этапу. Я думаю, что надо все-таки искать Крейцера и с ним как-то договариваться. Не может же он быть начисто лишен гуманизма.
   - Может, - опять послышался голос сверху.
   - Я думаю, что наш оптимист прав, и никакой полезной информации мы от Крейцера не получим.
   - Но, может быть, он хоть тебя сможет вернуть обратно?- смотреть, как муж страдает, Маша больше не могла, поэтому она готова была рискнуть и еще раз отправить его в неизвестность с неопределенными гарантиями возвращения.
   Роберт помолчал немного, о чем-то размышляя:
   - Знаешь, - сказал он, наконец, - я думаю, что мы подошли к проблеме не той стороны.
   - Знаю, - ответила Маша, - но кто же знал, что ты так быстро войдешь во вкус.
   - Ну, не надо, не преувеличивай, - попросил муж, - я вполне здравомыслящий человек, просто мне очень нравится, когда ты вот такая.
   - Какая?
   - Решительная, - Рой улыбнулся и высунул язык.
   - Ах, ты... - Маша задохнулась от негодования, - ты все это время меня дразнил?
   - Ну, не все, - примиряющее ответил муж, - но я через пару дней сообразил, что не туда идем, - он помолчал и лукаво добавил, - но ты так старательно напивалась...
   У Маши сузились глаза, еще чуть-чуть, и полетят молнии. Однако, подумав хорошенько, она сообразила, что такой исход гораздо лучше того, который она себе вообразила. Уж лучше пусть муж подшучивает по этому поводу, чем действительно станет любителем крепких напитков.
   - Вы собирались пойти другим путем, - напомнил не спящий лемур. Со шкафа свешивался длинный хвост и большеглазая мордочка. За последние несколько недель, когда существо периодически впадало в сомнамбулическое состояние, шерсть перестала блестеть и выглядела теперь слегка пыльной.
   Обсудив результаты, вернее, их полное отсутствие, было принято решение разделиться. Рой поразмыслит, что еще необходимо учитывать для успешного перемещения, а Маша попытается найти Крейцера и как-то с ним договориться.
   - Затея, конечно, бесполезная, - сказал Рой, - но пренебрегать нельзя ничем. Иначе мало того, что я свихнусь, так еще и наш ворчун совсем зачахнет без воздуха родины.
   Послышавшийся отчетливо вздох подтвердил его слова.
  
  
   Аркадий Павлович и Лев Александрович прогуливались в заснеженном парке. На городских тротуарах прохожие месили ногами соляную жижу, а здесь под деревьями лежал нетронутый слой снега. Составляло особое удовольствие оставлять на белой целине черные следы с хорошо отпечатанным протектором зимних ботинок.
   - Вот если бы наши преступники оставляли на месте преступления классический набор улик, - скупо улыбаясь, говорил старый сыщик, - то работать было бы одно удовольствие. Посмотри, Аркаша, как много можно сказать по простому отпечатку, если правильно подойти к анализу.
   Они остановились возле небольшого пенька, и оба старательно ступили на белую полянку. Сначала Карташов поставил свой ботинок и немного нажал, чтобы след получился отчетливым. Затем такую же процедуру повторил Аркадий. Оба стояли и разглядывали получившуюся картинку.
   - Ты в детстве читал романы Фенимора Купера? - спросил Лев Александрович.
   - Не все, - ответил следователь прокуратуры, - только те, что про Зверобоя.
   - Ну, и то хорошо, - удовлетворился ответом Карташов, - я ведь именно из-за этого Зверобоя и в следопыты подался. Все мне было интересно, вправду ли можно так научится читать следы, что столько всякого по ним узнать? - Лев Александрович помолчал, потом как-то по-старчески вздохнул, - мальчишкой, конечно, мечтал стать таким сыщиком, что только ах...
   - Так и стали, - возразил Аркадий Павлович, - про Ваши расследования до сих пор в университете легенды ходят.
   - Легенды-то ходят, а вот работать не могу, - вздохнул Карташов, - возраст, говорят, в отставку пора. А что мне делать, в отставке-то? Хорошо вот ты не забываешь, советуешься, да и просто на чаек забегаешь... Как-то не удосужился я семьей обзавестись. Не думал, что старость так быстро наступит. Все казалось, успею еще.
   В таких приятных и необременительных беседах проходил уже не первый выходной день. Аркадий Павлович, с недавних пор, начал испытывать потребность в неспешных прогулках и доверительных разговорах. Ему порой казалось, что Лев Александрович неведомым образом льет бальзам на воспаленный рабочими проблемами мозг следователя.
   - Ты, Аркаша, - сказал Карташов, когда они вдоволь на любовались на свои следы, - не молчи. Я же вижу, что тебя что-то мучает. Дело какое сложное или что в личной жизни?
   - Да, нет, Лев Александрович, в личной жизни все нормально...
   - Это ты называешь "нормально", когда у молодого мужчины нет семьи? - брови у Карташова поднялись домиком.
   - Не нормально, конечно, - вздохнул Аркадий Павлович, - но и просто для проформы жениться не хочу.
   - Знать, не встретил еще, коли так говоришь, - сделал вывод пенсионер.
   - И по работе проблем нет, есть, конечно, нераскрытые дела, но работаем. Не я один тружусь. Одолеем как-нибудь.
   - Так что ж не весел ходишь?- гнул свою линию Лев Александрович. - Я же все вижу. И ко мне зачастил не от хорошей жизни.
   "Вот так, - подумал про себя Аркадий, - и нечего прятаться от старого сыщика". Вслух же он сказал:
   - А что, так заметно, что я озабочен?
   - Кто тебя не знает, может, и не обратит внимания, а мне все видать. Ты давай, рассказывай, не томи, - в голосе Карташова было и профессиональное любопытство, и дружеское участие, и радость от того, что может быть полезен если не делом, так хоть словом и, кто знает, может случиться, что и советом.
   Они присели на массивную деревянную скамью, вырезанную из огромного ствола, и Аркадий, не боясь показаться смешным, изложил вкратце всю историю, которая была ему известна. Лев Александрович был не просто хорошим слушателем. Можно сказать, что он был профессиональным слушателем. Известно, что от умения молчаливо выражать интерес к истории и личности рассказчика зависит, как много и как охотно люди будут с тобой откровенничать. Он не перебивал, в нужных местах одобрительно хмыкал, иногда уточнял детали. Коротко говоря, рассказывать Льву Александровичу было не только легко, но и приятно. В рассказ попали факты и некоторые умозаключения Аркадия Павловича, его сомнения и подозрения тоже не остались за кадром.
   Когда следователь добрался до визита к Гаспарянам, к тем невероятным вещам, которые там приключились, лицо собеседника стало выражать откровенный интерес.
   - То есть ты, Аркаша, уверен, что чревовещанием там действительно не баловались?
   - Уверен, Лев Александрович, - подтвердил тот, - я специально потом изучал этот вопрос. На заранее подготовленную и тем более спонтанную мистификацию это никак не походило. Да и зачем?
   Оба замолчали. Над головой старательно стучал маленький красноголовый дятел. Их в этом парке было немало. Сновали возле ног нахальные белки, привыкшие, что их охотно подкармливают. Не было только голубей и вездесущих воробьев, - обстоятельство для города нехарактерное.
   - Так, - нарушил, наконец, молчание Карташов, - выходит, что обманывать тебя Гаспарянам незачем. Преступлений они не совершали, а если есть что странное в поведении, то к преступным намерениям это не относится. Правильно излагаю?
   - Да, - подтвердил Аркадий.
   - Значит, так, - продолжал рассуждать Лев Александрович, - раз твое чутье говорит, что умысла нет, значит, его нет. Твоему чутью можно позавидовать, поэтому возьмем это положение за отправную точку.
   Подробный анализ, производимый другим человеком, отнюдь не новичком в деле выискивания нестыковок, показывал, что смущала ситуация Аркадия Павловича не напрасно. Было над чем поломать голову.
   - Должно еще что-нибудь быть, - завершил свой разбор Карташов, - что-то необычное, из того же ряда.
   - Да, есть, - подтвердил следователь. Он рассказал бывшему наставнику все, что успел узнать о деятельности компании "Мир чудес", возглавляемой Крейцером.
   - Вот как? У нас есть и еще фигуранты?
   - Я с этим человеком беседовал несколько раз в самом начале, - Аркадий Павлович припомнил, как ему было неуютно от любезности Фридриха Карловича и его готовности помогать следствию. Как-то это не вязалось с обычной реакцией случайного свидетеля по делу о пропаже человека.
   Обговорив по нескольку раз все нюансы и все возможные объяснения, Лев Александрович сказал:
   - Что у нас получается, Аркаша? Гаспаряны явно что-то скрывают, чем-то необычным занимаются, но на преступников не похожи. Допустим, что в их жизни действительно имеет место что-то, недоступное моему представлению.
   В этом месте Аркадий так удивленно хмыкнул, что Карташов прервал свою мысль и объяснил:
   - Я человек пожилой, свободного времени много, телевизор смотрю часто. Так вот, Аркаша, сейчас столько нового и невероятного показывают, что мой диалектический материализм не выдерживает массы новых фактов. Приходится расширять границы своих представлений.
   - То есть Вы вполне допускаете наличие чего-то сверхъестественного? - удивлению Аркадия не было предела. Он-то рассчитывал как раз на трезвый и светлый ум своего наставника, а тут - на тебе, материализм отдыхает.
   - Не сверхъестественного, Аркаша, а доселе неизвестного, - поправил его Лев Александрович, - сам же говоришь, что если только такое допущение позволяет все объяснить.- Он хитро улыбнулся,- если все возможные версии проверены и отброшены, то истинной является оставшаяся, хоть и невероятная. Это, если ты помнишь, классика сыскного дела.
   - Шерлок Холмс, кажется, - пробормотал Аркадий.
   - Согласно этому тезису придется ввести допущение неизвестного явления. И вот еще что, - Карташов нагнулся, поднял прутик и начал рисовать у себя под ногами кружочки, - если мы всех проверили, кто прямо задействован в событиях, и ничего не нашли, значит, надо расширять круг поисков. И первым на очереди стоит Крейцер Фридрих Карлович. Кстати сказать, Аркаша, если преступление не совершено, то это не означает, что его не замышляют. Давай-ка мы за этим деятелем понаблюдаем.
   Вот так и вышло, что действия руководителя компании "Мир чудес" попали под негласный надзор опытного наблюдателя.
  
   Дракон сидел на лесной поляне и чистил хвост. Зеленый чертик размышлял о чем-то, лежа в дупле раскидистого дерева. Сквозь шелест листьев до него доносился трехголосый гул драконьего разговора:
   - Разве это дело? - спрашивала левая голова. - Разве так должен выглядеть настоящий бой?
   - А ты как хочешь? - судя по всему, отвечала ей средняя голова. - Ты хочешь, чтобы шуму побольше, кровь, стоны погибающих, крики раненых?
   - Угу, - поддержала ее правая, - чтобы еще пару голов с плеч долой.
   - Нет, голов с плеч - это уже перебор, - возразила недовольная левая.
   - Но если ты приблизишься, то никто не поручится, что именно тебя и не настигнет какое-нибудь неизвестное оружие, - хмыкнула средняя, - ты учти, - продолжила она, - даже если меня снесут, то ты-то на мое место все равно не переедешь.
   - Типун тебе на все три языка, - сплюнула левая, - вот еще - "голову снесут". Мы так не договаривались.
   - Мы вообще никак не договаривались. Мы должны были внутренними проблемами заниматься, а не воевать со всякими многоножками, которых и увидеть-то толком не удается, - правая голова задумчиво уставилась в небо, - по мне, так и вообще хорошо бы без драк. Летаешь себе, крылья на солнышке греешь, кушаешь вдоволь, спишь сладко.
   - Размечталась, - ехидно перебила левая, - а работать кто будет?
   Правая голова хотела что-то ответить, но передумала. Что толку спорить о невозможном? В том, что мирная жизнь при таких вмешательствах не получится, она догадалась и без подсказок средней.
   - Неправильно это, - вздохнула она, - я уверена, что наш демиург творил мир не для войны.
   - Это понятно, - откликнулась средняя, - только непонятно, кому это не нравится, и что теперь с этим делать. Мы же не можем быть везде одновременно.
   - Надо как-то население организовать, чтобы не только информацию собирали, но и сопротивление оказывали, - как ни странно, левая голова с ее жаждой активного сопротивления иногда говорила дельные вещи.
   Со стороны дерева раздался условный свист. Дракон встрепенулся и переместился поближе к дуплу.
   - Что ты там насчет активного сопротивления говорил? - правитель высунулся из веток и внимательно смотрел на дракона, вернее, на левую голову дракона.
   - Я говорю, что до выяснения обстоятельств, нужно руководство к действию для всех подготовить, а то они не знают, что им делать, когда с чужаками встречаются, - ответила, немного смутившись, левая голова. Смущение было вызвано тем, что по негласному уговору она считалась не самой умной, зато самой шустрой. Давать какие-то советы ей приходилось нечасто, так что интерес к своим размышлениям она встречала редко.
   Зеленый чертик раздумывал над этой идее недолго:
   - Ты уверен, что местные не хотят чужаков пускать?
   - Конечно, не хотят, - ответила левая, - пришлые же уничтожают наших. Они не просто чужаки, они агрессоры.
   Чертик внимательно посмотрел на левую голову и подумал про себя, что лексикон у нее расширяется очень быстро. Еще пару месяцев назад она связно не могла объяснить, что ей нравиться, а что - не очень, а сейчас, поди ж ты, такие точные определения дает. Растет, развивается. Это хорошо. Славного помощника соорудил демиург: и сильный, и ловкий, теперь выясняется, что и грамотный. Про чутье и телепатические способности уж и говорить не приходится. Грех с таким не удержать мир в рамках изначального замысла. Вот только представления о замысле не было. Что именно создавал их демиург? Мир для своих? Мир для всех? Или, может быть, мир для хороших? В любом случае, не было четко сформулированных критериев отбора. Ведь если хорошенько подумать, то болотные нетопыри и крэк не являются слишком уж хорошими. Но зачем-то и как-то они возникли. Зачем? Чтобы не скучать от собственной праведности, чтобы в борьбе совершенствоваться?
   Закон единства и борьбы противоположностей вовсе не обязательно должен существовать в таком примитивном виде. Внутри любого организма хватает подобной двойственности. Зачем же тогда ползает безмозглый крэк? Почему у ящера есть потомство, если ничего хорошего не заложено в его сущность? Ни души, ни ума, ни доброты. Одни инстинкты. Как говориться, поспать, поесть и...
   Правитель строго одернул себя. Мысли начинали попахивать крамолой. Если мы не понимаем замысла творца, то это не значит, что сам творец плохо соображал, когда мир создавал. Если бы Рой узнал, как испуганно озирался зеленый чертик, поймав себя на таких рассуждениях, он бы расхохотался от души и честно признался, что именно так все и было. Ну, не знал он, что творил, не думал, не составлял никакого генерального плана. Как получалось, так и делал. Ничего с этой правдой не поделаешь, творил как придется.
  
   Глава 7
   В мире назревали неприятности. Правитель ощущал их настолько явно, что иногда у него на затылке шевелились длинные волоски, и дрожала кисточка на хвосте. Кроме того, не надо забывать, что для любого правителя способность предвосхитить недовольство является основой мирного существования. Когда гром грянул, и неприятности случились, устранять их много ума не надо, а вот уничтожить саму почву, на которой может вырасти бунт, вот на это нужен особый дар.
   Зеленый чертик был не только наделен особым талантом, но и старательно развивал его в себе, учился чутко реагировать на косвенные признаки, вычислять, как говориться, след змеи на траве. Доказательством того, что ему это неплохо удавалось, может служить то, что обитатели мира собрались на большую сходку вместо того, чтобы доводить свое недовольство до крайности, а потом устроить грандиозный бунт. Как не разнообразен был уровень развития разных существ, а какие-то начатки интеллекта были присущи практически всем. Даже крэк и ящер становились невменяемыми только в присутствии друг друга. Врозь они мирно охотились, подолгу переваривали пищу и, в принципе, жили в согласии с окружающей средой.
   Для общего собрания, если можно назвать это скопление собранием, было выбрано большое открытое пространство неподалеку от того холма, с которого, собственно, и начался этот мир. Может быть, выбор был случайным, связанным только с доступностью и открытостью места, а может быть, сработали какие-то глубинные слои памяти, которые делали это место особенным. Так или иначе, по тропинке, которая когда-то вела демиурга, все шли и шли представители населения. Цветок, по капризу или неопытности Роя стоявший рядом с тропой, уже охрип и теперь только сипел вслед проходящим что-то нечленораздельное. Те, кто прибыл первыми, с удивлением узнавали о себе что-то новое и интересное. Было сказано много хороших и добрых слов в адрес каждого, кто заслонял свет, сотрясал воздух или просто дышал в радиусе десяти метров от сердитого растения.
   Между прочим, если исходить из принципа целесообразности, то получалось, что такой вид растительности имеет неплохие шансы распространения. Доказательством этому были пока немногочисленные отпрыски говорливой ромашки или фиалки. Они пока молчали, но было очевидно, что бессловесными они явно не останутся. Когда дракон приземлился на поле, то первое, что он услышал - это был возмущенный писк, раздавшийся под его правым крылом. При внимательном осмотре выяснилось, что коготь дракона касался длинного уса, которым деточка держалась за родительское корневище.
   - Умолкни, - строго сказала одна из голов, - а то сожгу.
   Детеныш в ответ на угрозу разразился таким неистовым визгом, что дракон спрятал две головы под крыло, а среднюю поднял повыше, чтобы не так слышно было.
   Поле было небольшим. Если бы кругом стояли деревья, то правильнее это пространство было назвать лугом. Впрочем, места пока что хватало всем. Мир был молодой и еще не успел стать густонаселенным.
   Правитель осмотрел с высоты драконьего роста сборище удивительных существ и понял, что пришли практически все значимые виды. Даже крэк, которого считали образцово безмозглым, свернулся на северной окраине, самой удаленной точке поля. С этого места он мог не видеть (или делать вид, что не видит) небольшого ящера, видимо, потомка той особи, которую когда-то уничтожил прародитель крэка. Одно это обстоятельство наводило на мысль, что кое-какие способности данный вид все же унаследовал от своего создателя. То же самое можно было сказать и о ящерах. При всей своей необузданной агрессивности молодой потомок хоть и щелкал клювообразными челюстями, а съесть никого не пытался и в сторону своего заклятого врага даже не смотрел. Не дай бог, увидишь, и что тогда? Устраивать побоище в присутствии правителя? Добром эта затея не кончится однозначно. Если не сам правитель, так его гвардеец вмиг разорвет на части. На понимание таких вещей много ума не требуется, так что ящер сидел тихо.
   Несколько медведей-сладкоежек добродушно переминались возле болотного нетопыря, который казался им не слишком благонадежным. Они добровольно возложили на себя обязанности по надзору за порядком. Болотный нетопырь был из тех, кто руководил свержением старого правительства и выкрикивал лозунги, плохо прикрытые якобы заботой о своем народе. Он хмуро косился на медведей, что-то ворчал себе под нос, но громко ничего не говорил. Можно было только догадываться, какие гадости он расскажет, когда вернется к себе за забор, про ущемление прав и свобод.
   Поскольку место сбора находилось неподалеку от болота, где жил или, правильнее будет сказать, страдал похмельный морок, он тоже присутствовал на собрании. Оставалось непонятным, почему он решил явиться, потому что по его образу и подобию мир не создал больше никого. Видимо, это был не самый удачный вариант творческой мысли демиурга. Большого влияния одна особь оказать на развитие целого мира не может, но, тем не менее, похмельный морок счел своим долгом присутствовать. Зеленый чертик подумал про себя, что тот рассчитывал чем-нибудь поживиться, вот и пришел. Так это было или нет, выяснять никто не стал.
   Пятых мерлинов было целых двое. Их грустные глаза и большие уши невозможно было не заметить даже в самой плотной толпе. Кроме того, один из них имел прямой контакт с пришельцем и мог дать свидетельские показания, если таковые потребуются. Прочая живность размещалась по всему полю, и было ясно, что каждый вид выбирал себе место в зависимости от того, где он находится в пищевой цепочке. Конечно, опасность быть съеденным была невелика, но психологически как-то спокойнее себя чувствуешь, когда потенциальная пища или наоборот, хищник, находятся достаточно далеко друг от друга.
   В принципе, можно было начинать. Правитель забрался на макушку средней головы и заговорил:
   - Вы все знаете, что демиург оставил нам мир, чтобы мы поддерживали его развитие. Причем важно помнить, что вектор этого развития задан однозначно. Есть некоторые правила, согласно которым в нашем мире не культивируется неоправданная жестокость, полностью отсутствует агрессия, - над лугом разнеслось протестующее рычание. Ящер, судя по звуку, был с данным утверждением не вполне согласен.
   Правитель внимательно посмотрел на аудиторию и, после некоторого раздумья, поправился:
   - Не существует агрессия, не направленная на поимку добычи и другие жизненно важные вещи.
   Толпа разноголосо загудела, так что пришлось прерваться, чтобы дать освоить высказанные идеи. Дракон, старательно транслировавший речь правителя с помощью телепатии, облегченно вздохнул. Все-таки ему приходилось нелегко. Правитель не затруднял себя простыми формулировками, говорил, как думал. Хорошо, что без абстракций обходится, а то и вовсе непонятно как передать ограниченному мозгу крэка идею торжества добра над злом. Для многих присутствующих сами эти понятия были пустым звуком, что уж говорить о второй производной от них.
   В скоплении тихих и скромных кроликов случился какой-то переполох. Эти безответные существа бросились врассыпную, и сразу же вслед за этим раздался истошный крик:
   - Куда прешь, скотина, достал уже всех!
   Дракон переместился к месту событий и наклонил среднюю голову пониже. Злобная фиалка продолжала ругаться, опровергая, таким образом, идею об отсутствии агрессии. Правитель осмотрел растение, убедился, что листья, цветы и отростки у нее в порядке. Он уже открыл рот, чтобы сделать строгое внушение, как вдруг увидел, что как один кролик провалился в образовавшуюся в земле дыру.
   - Убирайся!- снова заголосил цветок. Кролики жались друг к другу и покорно шевелили ушами.
   - Это что такое? - вслух сказал зеленый чертик. Словно отвечая на вопрос, из-под земли показался сначала пропавший кролик, а затем высунулось что-то несуразное.
   - Он говорит, что тоже хочет присутствовать на собрании, - перевел мысленный сигнал дракон.
   - Пусть присутствует, только перестанет копать, - махнул лапкой правитель, - это, насколько я помню, вариант дождевого червя.
   - Да, - заныла фиалка, - ползает тут, землю роет, корешки мне портит.
   - Не корешки портит, а землю рыхлит, - прервал ее правитель, - агротехники не знаешь, хотя надо бы. Ты все-таки растение.
   Спорить с властью фиалка не стала и замолчала.
   - Так вот, - продолжил правитель свою речь, - мир не должен сильно отклонятся от начального замысла. Мы с вами стараемся жить и развиваться так, как велел демиург. Однако с недавних пор мы сталкиваемся с чужим вмешательством в нашу жизнь. Это плохо и само по себе, и сточки зрения свободного развития.
   Дракон перевел этот фрагмент без вербальных изысков. Сначала он передал картинку мирной жизни с образом демиурга над всем райским блаженством, затем сформировал подряд несколько монстров и людей, и, в заключение, послал сигнал опасности. После такого перевода в толпе опять случилась паника.
   - Что ты им наговорил? - удивился правитель. - Чего они озираться-то начали?
   - Это я опасность от пришельцев изобразил, - прогудела тихонько средняя голова.
   - Ты давай без самодеятельности, - строго сказал правитель, - не отклоняйся от оригинала.
   Движение в толпе прекратилось, и можно было продолжать.
   - Кто хочет что-нибудь сказать по этому поводу? - спросил зеленый чертик.
   - Я хочу, - на открытую площадку выбрался один из мерлинов, тот, который встретился с охотником, закинутым в этот мир Крейцером. - Я хочу узнать, почему демиург оставил нас беззащитными перед такой опасностью.
   Толпа отозвалась сдержанным гулом. Судя по основной картинке, которую принял дракон, все были согласны с такой постановкой вопроса.
   - По сути дела, никто, кроме крэков и ящеров, не может оказать серьезного противодействия, - продолжал грустный мерлин, - а эти существа не очень-то заботятся о благополучии нашего мира.
   "А ты заботишься", - раздалось вдруг в голове у мерлина. Дракон тоже услышал эту мысль и пристально всмотрелся в толпу. По всему выходило, что недовольство исходило либо от ящера, либо от крэка. До сих пор все считали, что их мозг крайне ограничен, чтобы воспринимать какие-то отвлеченные рассуждения, но, судя по всему, их развитие тоже шло своим чередом.
   Мерлин споткнулся на середине фразы, удивленно повертел ушастой головой и все-таки продолжил:
   - Я хочу сказать, что реальной силой, способной уничтожить чужаков, обладают только эти существа.
   Раздавшийся возмущенный рев вновь прервал мерлина пятого. На сей раз, недовольство выражали медведи-сладкоежки.
   - Я вынужден поддержать протест, - сказал правитель, - сладкоежки неделю назад уничтожили какую-то крылатую тварь, которая охотилась по ночам и сосала кровь.
   - Ух, ты! - возглас принадлежал похмельному мороку. - А я-то думал, что мне мерещится!
   - Нет, не мерещится, - ответил правитель, - мы просто никак не могли ее отловить, потому что днем она пряталась, а ночью на болото ходить опасно.
   - Можно продолжать? - мерлин вежливо выдержал паузу и продолжил, получив утверждающий кивок со стороны зеленого чертика. - Я считаю, что со стороны демиурга так поступать было безответственно. Раз проблема возникла по его недосмотру, то нужно, чтобы он сам пришел и с ней разобрался.
   Народ, в общем-то, на это провокационное заявление не отреагировал. Оно и понятно. Для большинства обитателей понятие "демиург" носило настолько отвлеченный характер, что даже и реальным не казалось. Что такое этот ваш демиург? Кто его видел?
   Дракон? - Так у него три головы, он и не такое может увидеть.
   Зеленый чертик? - Ему положено видеть то, что укажут, если хочет быть правителем.
   Похмельный морок? - Нашли, кому верить, он вам и про летающие тарелки расскажет, не поморщится.
   Кто еще? Медведь- сладкоежка? Тот, который говорить не может? Хороший свидетель, слов нет.
   Говорящий цветок? Ну-ну, попробуйте у него что-нибудь спросить, а мы ответ вместе с вами послушаем.
   Вот еще есть хороший очевидец пришествия демиурга - болотный нетопырь. Будем спрашивать?
   Правитель представил, какие ответы на это незаданный вопрос дадут те, кто видел демиурга лично. Какое представление о нем сложится у тех, кто его не знает? Это непредсказуемый вариант. Скорее всего, вера, заложенная при создании мира, пошатнется, а что может случиться с миром без веры, представить не трудно. Особенно в такой переломный момент, когда враг, как говорится, у ворот. И что делать? Размышления правителя прервал чужой вопрос, ворвавшийся в его мозг. Вопрос классический, но неконструктивный. От ответа на него мало что зависело. Ну, назначат они ответственным самого демиурга? И что дальше? С тем же успехом можно плевать в небо и ругаться на зеркало. Так что вопрос "кто виноват?" с повестки дня снимается, но остается другой, не менее классический - "что делать?"
  
  
   Фридрих Карлович с недавних пор начал явственно ощущать опасность. Сначала было смутное беспокойство, однако, причину этого чувства он не мог найти. Вроде бы все шло так, как и было запланировано. Переброска дублей в мир Роя не вызывала трудностей. Все твари, которых он засылал, были наделены повышенным аппетитом и, как следствие, такой же повышенной агрессией. То, что все они бесследно исчезали, не слишком беспокоил Крейцера. Когда исключаешь инстинкт самосохранения, то не приходится рассчитывать на долговечность своих творений.
   Дело было в другом. Постоянное чувство взгляда в спину сопровождало Фридриха Карловича в обычной жизни. Ему все время казалось, что за ним наблюдают, хотя самого наблюдателя увидеть никак не удавалось. Чувствительность и тонкость восприятия были присущи ему с детских лет и позволяли избегать многих опасностей. Так, в школьные годы он каким-то образом заранее угадывал, где его поджидают ненавистные мальчишки со двора. Так же точно он знал, когда палец учителя остановится напротив его фамилии, а когда - проскочит мимо, и отвечать к доске пойдет кто-то другой.
   С годами эта способность развилась. Он мог сказать, когда споткнется случайно встреченный человек. Однажды, стоя возле пешеходного перехода и ожидая зеленого сигнала светофора, Крейцер ощутил холодок в районе солнечного сплетения и отступил подальше на тротуар. Через секунду в толпу людей врезалась машина. После этого случая он стал относиться к сигналам своего организма как объективно существующей реальности, не пренебрегал такими источниками информации как предчувствие, смутное чувство страха и тому подробным проявлениям. Если утром ему не хотелось садиться за руль, то он совершенно спокойно шел на автобусную остановку и предпочитал давку и опоздание комфортной, но рискованной езде.
   Подвело его внутреннее чутье только однажды, но в том деле была замешана женщина, а это, как известно, может вывести из строя самые тонкие и чувствительные датчики опасности.
   Между тем взгляд в спину присутствовал упорно и постоянно. Иногда Крейцер даже дома ловил себя на этом неприятном ощущении.
   - Ну, это уж слишком, - ворчал он про себя, - в своем доме я каждую щель знаю.
   На всякий случай он проверил каждый уголок и убедился, что никаких видеокамер или подслушивающих устройств нет. Вероятно, если на месте Крейцера был обычный человек, то ему следовало обратиться к специалисту, потому что симптомы говорили о начавшейся паранойе. Для Фридриха Карловича более вероятным могло быть другое объяснение его болезненного состояния, - очень может быть, что за ним просто следили. Опытного наблюдателя заметить практически невозможно, а вот почувствовать как раз можно. Неясным оставался мотив. Предположим, что наблюдение действительно ведется, но зачем? Кто и что хочет узнать?
   С властными структурами никаких конфликтов нет. Большинство развлечений, которые фирма организовывала в последнее время, не выходили за рамки хороших фальсификаций. Фантомное свечение, остававшееся в местах, которые посещались тварями из других миров, ни один прибор кроме глаза человека пока что не фиксировал. А глаз, как известно, аппарат хрупкий, работает не всегда корректно, так что вряд ли причина кроется в этом. Нет, тут что-то еще.
   Чутье говорили Крейцеру, что нужно остановиться и приостановить не только деятельность своей фирмы, но и свои путешествия ограничить. Беда заключалась в том, что медлить было нельзя: чем дольше существует мир, тем устойчивее он становится. Сейчас, когда обитателей мало, никакие устои не сформировались, нет традиционных связей, самое время лепить его по своему образцу. Промедление в этом деле подобно если не смерти, то гарантированной неудаче. Как некстати этот наблюдатель нарисовался... Надо что-то с ним делать.
  
  
   Вечером в квартире Аркадия Павловича раздался телефонный звонок. Следователь, уже одетый в домашний костюм, снял трубку:
   - Алло, я слушаю.
   - Аркаша, - Аркадий Павлович не сразу узнал голос Карташова, - встретиться бы надо, есть что порассказать, голубчик.
   - Конечно, Лев Александрович, - мигом отозвался Аркадий, - я приеду через час.
   - Не надо, я тут возле твоего дома, так что ты лучше чайничек поставь, черед десять минут буду.
   Открывший дверь хозяин квартиры немного опешил, когда увидел на пороге сомнительную личность с подбитым глазом.
   - Кхе- кхе, - закашлялся гость, - не пустишь в таком виде?
   Охнув, Аркадий пропустил Карташова в квартиру и принялся его восхищенно осматривать.
   - Высший пилотаж, - подвел он итог, - ни за что бы не признал Вас, если бы встретил на улице.
   - Спасибо, голубчик, порадовал, - ответил Лев Александрович, разматывая длинный полосатый шарф. - Кадр, скажу я тебе, презанятный. Не подводит тебя чутье, не подводит, только не пойму никак, что именно я нарыл.
   С этими словами Карташов освободился, наконец, от верхнего тряпья и, надев предложенные тапки, прошел к столу. Пузатый чайник был укрыт полотенцем, сахар, варенье и порезанный хлеб составляли угощенье.
   - Может, что покрепче налить? - неуверенно спросил хозяин.
   Гость немного подумал, а потом ответил неожиданной фразой:
   - Знаешь, Аркаша, если бы я вел наблюдение за махровым преступником, головорезом, на счету которого ни одно убийство, то я бы не отказался пропустить стопочку, а вот сейчас, - он прислушался к внутренним ощущениям, - а сейчас откажусь. Не нравится мне то, что вижу и слышу, так что давай чаек наливай.
   Аркадий Павлович поставил кружки на стол и включил электрический чайник, который успел немного остыть. Гость осмотрелся.
   - Так и живешь один? - спросил Лев Александрович.
   - Так и живу.
   - И долго собираешься куковать?
   - Не знаю, как получится, - Аркадий не любил, когда в его личную жизнь кто-нибудь вмешивался, однако, Карташов на правах бывшего наставника и чуть ли не единственного близкого человека имел право на честные ответы.
   - Плохо это, Аркаша, - вздохнул Лев Александрович, - поверь мне, старому холостяку. Была бы возможность, я бы иначе свою личную жизнь построил. Работа работой, но должно быть кому-то тепло от того, что ты есть.
   За окном было совсем темно, уютно горел свет под стеклянным абажуром. Старый сыщик мирно и как-то по-стариковски пил чай, громко прихлебывая его из кружки. Аркадий откровенно маялся, но прервать священнодействие не смел. Наконец, было покончено со второй кружкой крепкого чая, варенье съедено, от хлеба на тарелке оставались только крошки. Лев Александрович удовлетворенно откинулся на спинку стула, вытер рот тыльной стороной ладони и сказал:
   - Скажи мне, Аркадий, что ты думаешь о господине Крейцере?
   Следователь замялся, потому что о Крейцере он ничего не думал. Он как-то больше сопрягал факты, данные, версии. За всеми действиями личность Крейцера выпала из поля зрения. Получалось, что дать описание внешности - это, пожалуйста, а сказать что-то о человеке по имени Фридрих Карлович Крейцер - не получалось.
   - Ну, - все-таки начал Аркадий Павлович, - он руководит фирмой, которую сам же и создал несколько лет назад. Дела у компании идут успешно, персонал недавно дополнительный набрали.
   - Не то говоришь, Аркаша, - перебил его Карташов, - я про самого Крейцера тебя спрашиваю, какой он: добрый, глупый, чуткий. Какой он человек?
   - Не знаю, - честно ответил следователь, - это к делу относиться?
   - Еще как относится, - кивнул головой Лев Александрович, - если бы я не был такой старый, я бы сказал, что твой Крейцер - злой гений. Во всяком случае, с нечистой силой у него явно есть договоренности.
   Аркадий промолчал на это заявление. Можно было подумать, что ничего особенного старый сыщик не сказал, просто пошутил. Однако вкупе с остальными известными фактами такая оценка ситуации значила немало. Выходит, что многое из того, что Аркадий Павлович отметал, рассматривал как признаки нервного переутомления, на самом деле было лишь объективной реальностью. Вся несуразица происходящего есть лишь выходящая за рамки наших представлений действительность.
   Вот так живешь в простом и понятном мире, ходишь по улицам, читаешь в книжках разные истории и думать не думаешь, что немалая часть их существует на самом деле. Аркадий припомнил, как какая-то молодая мама пугала своего трех- или четырехлетнего сынишку:
   - Будешь убегать, тебя злая горгона утащит!
   Разве могла эта женщина предположить, насколько реальной является ее угроза? Она-то про сказки думала, а они рядом оказываются. Кстати сказать, детей в равной мере пугают как дядями-милиционерами, так и предположительно сказочными персонажами. А ведь для ребенка они реальны одинаково... Стоит ли удивляться, когда выясняется, что мир устроен иначе, чем мы о нем думали?
   Карташов, выдержав вполне театральную паузу и не получив от зрителей ожидаемой реакции, продолжил:
   - Я, Аркаша, в какой-то момент подумал, что совсем из ума выжил, настолько странные вещи мне начали казаться, но потом решил, что к психиатру сходить всегда успею, так что лучше наблюдение продолжу.
   В принципе, Аркадий Павлович примерно предполагал, что увидел бывший наставник, однако спешить с подсказками и своими домыслами не стал.
  
   Глава 8
  
   Маша взяла записную книжку и нашла в ней номер телефона. Она не знала, что будет говорить, но другого пути не видела. С тех пор, как следователь так неудачно зашел к ним на чай, они больше не общались. Скорее всего, он решил, что его разыграли, но наверняка ничего сказать было нельзя. Может быть, он обиделся или даже оскорбился. Так или иначе, а иных путей поиска Крейцера у Маши не было. Телефон, который когда-то Фридрих Карлович дал Сергею Кораблеву для связи, упорно не отвечал. Номер не был отключен, но трубку никто никогда не поднимал.
   О том, что у Крейцера есть своя фирма, Маша не знала, так что таким путем пойти тоже не могла. Оставалось одно - обратиться к официальным властям частым образом. Не к наемному же детективу идти, в самом-то деле?
   После пары гудков в трубке послышался спокойный голос Аркадия Павловича:
   - Алло, Никитин слушает.
   - Аркадий Павлович, добрый вечер, простите, что беспокою так поздно, - Маша выстреливала фразы, не позволяя собеседнику вставить хоть что-нибудь. Очень важно успеть его заинтересовать до того, как он вспомнит о своих обидах и откажется от общения.
   - Да, Мария Федоровна, я слушаю Вас, - по голосу трудно было понять, какие чувства испытывает Аркадий Павлович от неожиданного звонка. Если Маша была профессионалом в своем деле, то и следователь давно научился не выдавать эмоции без надобности.
   - Аркадий Павлович, мы с Вами так и не пообщались после того суматошного визита, когда на Вас просто обрушилась гора неожиданностей.
   Следователь про себя улыбнулся. "Как удачно все складывается, - подумал он, - я гадаю, как мне возобновить контакт в неофициальном порядке, а тут звонок. Можно сказать, дар небес".
   - Да, к сожалению, я был занят, - Аркадий Павлович начал прикидывать, что побудило Марию Гаспарян связаться с ним. Он не торопился уверить Машу, что все совершенно в порядке, и он счастлив ее слышать, и вообще готов к любым услугам. По всем прикидкам выходило, что ей или мужу необходима некая информация, которую иным путем они получить не могут. А что это может быть? Только Крейцер. Вряд ли они близко знакомы, а по результатам наблюдений выходит, что Фридрих Карлович обладает такими же или похожими способностями, что и Роберт Гаспарян. Только пока неясно, у кого из них какой знак, кто из них добрый волшебник? Похоже, что Крейцер - обладатель титула "злой", но это еще не означает, что Гаспарян - "добрый".
   Маша почувствовала официальность тона и поняла, что с душевными разговорами надо подождать. Лучше пойти длинной дорогой, чем побежать короткой и оказаться не там.
   - Аркадий Павлович, - снова заговорила Маша, - мы с мужем оказались в совершенно фантастической ситуации, и кроме Вас, нам просто не к кому обратиться, - она сделала паузу, прислушиваясь к настроению на другом конце, но не так-то просто понять что-то, если человек молчит. Такие тонкости хорошо знал и сам Аркадий Павлович. Не получив никакого знака, Маша вынуждена была продолжить, - для того, чтобы как-то разобраться, Роберту обязательно нужно поговорить с Крейцером Фридрихом Карловичем. Вы не могли бы сказать, как с ним можно связаться?
   "Ай да Аркаша, - подумал он, - ай да молодец, как все верно угадал". Вслух Аркадий Павлович сказал довольно официально, что, мол, информацию распространять не имеет права, однако, рад будет помочь, если действительно существует серьезная причина.
   - Аркадий Павлович, поверьте, что причина более, чем просто серьезная. Речь идет о жизни и смерти, - Маша перешла к убеждению, потому что проиграть она никак не могла себе позволить.
   Если Никитин вздумает отказаться от разговоров и не даст нужную информацию, она готова испробовать все пути достижения цели. Если надо, она будет уговаривать, упрашивать, умолять; если этого окажется недостаточно, можно придумать причину, по которой потребуется, например, очная ставка между ней и Крейцером. Да мало ли способов можно изобрести, если есть цель, и нет ненужных страхов. Как специалист по психологии, Маша давно убедилась, что стоит человеку расстаться с привычными представлениями о себе и своем окружении, как открывается большой список возможностей для того, чтобы осуществить задуманное. К примеру, привык человек думать о себе как о большой скромнице и окружающим внушил, что он такой весь из себя стеснительный, что даже в кино один никогда не ходит, потому что неприлично. И все, можно смело участвовать в уличных представлениях, шествиях и даже безобразиях - никто из знакомых тебя не узнает, потому что мысли такой не допускает. Как известно, видишь лишь то, что ожидаешь увидеть. Ну, это, понятное дело, некоторое упрощение, но в целом система восприятия работает не слишком корректно. Так что Маша не особенно опасалась, что Аркадий Павлович повесит трубку. Даже если и повесит, то это только первый ход в игре. Можно сделать второй шаг, потом - третий, и так далее, до победы, до клочка бумаги с номером телефона или адресом.
   Кто из участников психологической битвы был сильнее, выяснить не удалось, потому что первый ход и оказался последним.
   - Я заскочу к вам, если не возражаете, завтра вечером, - произнес Аркадий, затем вежливо попрощался.
  
   - Роберт! - крикнула Маша. - Завтра у нас гость! Аркадий Павлович собственной персоной.
   - Чудесно, - Роберт вышел с кухни, - надо будет лемура как-то настроить на позитивный лад, а то он в последнее время стал вообще невыносим.
   - Не беспокойся, я поговорю с ним, что-нибудь вкусное приготовлю, он вареники с картошкой любит, так что есть, чем подкупить. Главное, чтобы разговор получился, - теперь, когда встреча с Крейцером стала более реальной, Маша начала волноваться. Однажды их жизнь уже изменилась по его вине. Чего ждать теперь? На самом деле у Фридриха Карловича нет никакой причины помогать Роберту, зато есть настойчивое желание разделить демиурга и его творение.
   Чтобы понять, чем вызвано это желание, достаточно прекратить думать фразами "это невозможно" и начать оперировать очень простым выражением "так есть". Есть демиург, способный создавать миры по своему желанию. Не нужно обладать большой фантазией, чтобы понять, как такой невероятный дар можно использовать. Проблема в том, чтобы заставить демиурга хотеть того, что нужно тебе. Лишить его самостоятельности желаний. Задача невозможная, если нечем торговаться. А если есть, что предложить в обмен? Например, сделать технику перемещения доступной? Что ни говори, а у Крейцера на руках серьезные карты. С эти необходимо считаться.
   В том, что Рой может перемещаться самостоятельно, сомнений не возникает, вот только научить этому приему никто не может. Никто, кроме Крейцера. Уже неоднократно возникало ощущение, что Роберт нашел нужный коридор и дошел до двери в свой мир, только ключ найти пока не удалось. Так он и стоит перед запертой дверью в собственную реальность.
   Наивно предполагать, что можно взывать к таким качествам как гуманизм, взаимопомощь и что там еще есть столь же утопическое, но очень приятное для жизни? К великому сожалению, человек очень рано расстается с иллюзиями о том, что окружающие ценят христианские добродетели. Разве что неудачники прячут за ними свою несостоятельность.
   Когда-то, очень давно, еще в детстве, Маша верила, что человек человеку друг, товарищ и брат. Она удивлялась, когда сталкивалась с несоответствием своих ожиданий и действительности. Подлость и нечестность далеко не всегда бывали наказаны, а иногда приносили реальные выгоды в жизни. Начав взрослю и самостоятельную жизнь, она имела возможность убедиться, что добродетель очень часто оставляет своих приверженцев ни с чем. Вернее, с чувством глубокого удовлетворения и огромным мешком материальных проблем.
   Как очень быстро выяснилось, быть честным, но бедным трудно и порой унизительно, но изменить идеалам, которые говорили о том, что человек все же создан по образу божью, оказалось и вовсе невозможным. Это означало отказ от себя, своей личности, ценностей и взглядов. И тут на ее жизненном пути появился Роберт. Гораздо более практичный и, может быть, в чем-то циничный он, однако, по большому счету, разделял жизненные установки Маши. Это определило их совместное будущее. Под влиянием мужа она стала воспринимать действительность такой, какая она есть, и научилась создавать свой собственный мир, в основу которого были положены детские мечты.
   Как ни странно, внутреннее равновесие, которое возникло от такого, в общем-то, компромиссного отношения к жизни, принесло ей успех как специалисту. Наверно, не так много людей умудряются сохранить себя и преуспеть в жизни. Маша прервала поток размышлений и отправилась на кухню готовить вареники с картошкой.
  
   На следующий день вечером раздался телефонный звонок. Аркадий Павлович извинялся, что задерживается по делам, и обещал быть не позднее девяти вечера.
   - Ничего страшного, - ответила Маша, - мы ждем Вас.
   Лемур сидел на холодильнике и ворчал по поводу лука, которого было слишком много в начинке. Маша не возражала. От одного взгляда на облезлый мех и потухший взгляд ей делалось не по себе. Существовала какая-то связь между этим пришельцем из другой реальности и состоянием Роберта. Если бы муж был покрыт шерстью, то сейчас он выглядел бы ничуть не лучше лемура. Можно сказать однозначно, что огонек в глазах исчез у обоих. Так что шерсть - дело второе. Нужно их спасать, и саму себя, в том числе, если уж честно-то говорить. Невозможно долго сохранять бодрость духа посреди упадка и разложения, нужно что-то делать.
   Раздавшийся во входную дверь звонок выдернул Машу из невеселых мыслей.
   - Добрый вечер, - сказал Аркадий Павлович, - простите, что задержался.
   - Ничего, ничего, проходите, пожалуйста, - Маша открыла стенной шкаф и повесила пальто гостя на плечики, - надевайте тапочки и проходите на кухню. Вы ведь с работы?
   Гость кивнул головой.
   - Вот и хорошо, - продолжила Маша, - значит, я могу предложить Вам поужинать с нами, не откажетесь?
   - Не откажусь, - улыбнулся Аркадий Павлович, - давно не ел домашней кухни, а пахнет чем-то вкусным.
   - Варениками, - ответила хозяйка.
   В прихожую вышел Роберт, за руку поздоровался с пришедшим и прошел следом за ним на кухню.
   Лемур по-прежнему сидел на холодильнике и выщипывал шерсть из хвоста. При виде гостя он нелюбезно хмыкнул и проворчал:
   - Опять пришел, все равно ведь не поверит.
   - Я кому вареники готовила? - строго сказала Маша. - Ты что мне обещал?
   - Я обещал не мешать.
   - Вот именно!
   - Я и не мешаю, - не согласился с обвинением лемур.
   - Ты мало того, что ведешь себя по-хамски, так еще и каркаешь не ко времени, - Маша чуть не плакала от досады. Все опять грозило превратиться в неприятный инцидент, а не душевный разговор о разном.
   - Не переживайте, Мария Федоровна, - успокоил ее Аркадий Павлович, - я сегодня не такой как вчера, - он дружелюбно улыбнулся и протянул руку открытой ладонью вверх к лемуру. Тот недовольно покосился на ладонь, потом заинтересовался и, наконец, сменил гнев на милость и взял предложенное угощенье. Звонкий хруст подтвердил, что мир достигнут, и встречу можно продолжать.
   - Что Вы ему принесли? - осторожно спросила Маша.
   - Чипсы, - Аркадий Павлович вытащил из кармана пакетик чипсов и пошуршал упаковкой, - взятка, можно сказать, подкуп. Я решил, что чипсы любят почти все, а разрешают их есть как раз не всем, так что рискнул, - он развел руками, - и, похоже, угадал.
   - Давай остальные, - заинтересованная мордочка свесилась вниз. Мохнатая лапка с почти человеческими пальчиками хватала воздух, демонстрируя нетерпение.
   Напряжение, вызванное опасениями, рассеялось, и атмосфера потеплела. После ужина пили чай с домашним печеньем. Было самое время начать душевный разговор о своих надобностях, но Маша никак не могла решить, с чего же начать. Извинения за прошлый визит были принесены уже столько раз, что вспоминать о нем было бы нелепо, а вот как перейти к Крейцеру, минуя фантастические обстоятельства, было непонятно. Аркадий Павлович сам пришел на помощь хозяйке:
   - Вы говорили, что вам необходимо связаться с Крейцером Фридрихом Карловичем, - начал он разговор, - что речь идет об очень важных обстоятельствах.
   - Да, - подключился к разговору Роберт, который до сих пор слабо участвовал в беседе. Он присматривался к гостю и пытался понять ощущения, которые тот в нем вызывал. В отличие от жены, он видел следователя всего один раз, да и то при сомнительных обстоятельствах. Конечно, мнению жены можно было доверять, но и своя интуиция стала для Роберта в последнее время весьма ценным источником информации. Внутренний голос подсказывал, что Аркадий Павлович представляет собой человека здравомыслящего, но не консервативного. Возможно, работа научила его смотреть за вывеску, которую события часто надевают на себя.
   - Встреча с Крейцером действительно представляется нам единственным выходом из сложившейся ситуации, - Роберт прикидывал, какой объем нереальных обстоятельств можно выложить на суд Аркадия Павловича, чтобы и самим не выглядеть фантазерами, и гостя не напугать излишним натурализмом. - Проблема такова, что мы просто не представляем иного пути решения, хотя очень даже может быть, что есть простой и более надежный путь, чем надежда на лояльность Фридриха Карловича.
   Аркадий Павлович откинулся на мягкую спинку очень удобного стула и подумал, что практически никогда не видел, чтобы на кухне стояла такая мебель. Хотя именно за кухонным столом современный человек проводит большую часть вечера. Почему-то принято ютиться на скользких и неудобных табуретках или, что еще хуже, на странных стеклянных стульях, принесенных модой с каких-то авангардистских выставок. Наш человек практически все домашнее время проводит за кухонным столом, так что вполне разумно именно это пространство обустраивать с максимальным удобством.
   Примерно такие же размышления вызвала у него и посуда, на которой подавала еду Маша. Хороший тонкий фарфор, серебряные приборы, пузатый чайник с ручной росписью. Опять же, как часто приходят гости, для которых принято доставать все лучшее, что есть в доме? Два-три раза в год? Пусть даже каждый месяц, все равно дней в месяце тридцать, так что соотношение не в пользу гостей. Для себя надо хорошие вещи припасать и использовать. Неожиданно следователь с тоской вспомнил кружку с отбитым краем, в которой он и чай заваривал, и кофе наливал, и кефир по вечерам из нее же пил. Иногда даже мыть ленился. Чего ее мыть, если вечером все равно кофе пить будет?
   Как-то мимо жизнь пробегает. Ему уже за тридцать, а ни своего гнезда, ни близкого человека. Аркадий Павлович посмотрел на хозяев и подумал, что слишком рано разочаровался в личной жизни. Если верить своим глазам, то чета Гаспарянов представляла собой вполне благополучную пару. Не банально благополучную в материальном плане, хотя это тоже есть, если судить по обстановке, а по-настоящему гармоничную, дружную семью, где люди ценят друг друга, а главное - понимают. Чего он тут в "кошки - мышки" играет, словно перед ним потенциальные преступники и укрыватели ценной информации? Люди к нему за помощью обратились, а он сидит сычом и корчит из себя мудрого Соломона.
   - Роберт Николаевич, - сказал следователь таким тоном, словно собирался броситься головой с моста, - прежде, чем Вы посвятите меня в суть ваших проблем, давайте я поделюсь кое-какими наблюдениями. Думаю, это будет полезно для вас и, может быть, станет понятнее для меня.
   Роберт с Машей переглянулись и одновременно сказали:
   - Конечно!
   - Дело в том, что по ряду причин мне было необходимо разобраться в странностях, которыми обрастал как снежный ком наш знакомец.
  
   Слежка за Крейцером дала неожиданные результаты, причем практически моментально стало ясно, что ни с чем подобным раньше не приходилось встречаться не только Аркадию Павловичу, но и Льву Александровичу. Карташов лишь разводил руками, когда Аркадий просил хоть что-то объяснить из того, что приносила слежка.
   - Прости меня, голубчик, - говорил старый сыщик, - но объяснить ничего не могу. Поверь только, что я из ума не выжил. Что вижу, то и говорю. Ты же знаешь, что трезвее меня трудно человека найти, однако вот, - он удивленно пожимал плечами, - на старости лет в такую чертовщину вляпался, что и самому удивительно.
   Буквально сразу стало очевидно, что Фридриха Карловича очень интересует дом, в котором живут Гаспаряны. Регулярно Крейцер наведывался не только к дому, но и к самому порогу квартиры. Что он там делал, увидеть не удавалось, но времени проводил на площадке немного. Гораздо дольше объект кружил возле двух страшных скульптур, венчающих собой столбы ворот, ведущих во двор.
   - Он, Аркаша, как злой колдун возле них кружится, - рассказывал Карташов, - разглядывает, какие-то знаки руками в воздухе чертит. Мне как-то раз показалось, что эти чудища шевелятся, когда никого рядом нет, - Лев Александрович задумался, вспоминая, - если бы сам не видел, никому бы не поверил, - сказал он, наконец.
   К тому времени, когда Карташов пришел с первыми результатами, Аркадий уже успел собрать достаточно информации, говорящей о том, что развлечения, которыми торгует "Мир чудес", хоть и не содержат ничего противозаконного, но и обычными тоже не являются. Чего стоят только так называемые прототипы боевых моделей роботов. В какой такой сумасшедшей лаборатории тратили деньги на создание доисторических монстров? Ну, пусть Крейцер оформил боевую машину специфическим образом, но где он взял функционал?
   Через несколько дней следователю удалось получить доступ к большому архиву фотографий "Мира чудес". Что-то показалось ему удивительно знакомым. То, что там мелькали лица известных в городе людей, не казалось странным, а вот трофеи, с которыми фотографировались сильные мира сего, вызывали смутные воспоминания. Потребовалось почти три дня, чтобы безотказная до сих пор память Аркадия Павловича выдала результат: некоторые монстры попадались ему на картинах, которые показывал Скворцов. Те, которые принадлежали пропавшему художнику... В такие совпадения следователь давно не верил, так что принялся искать объяснения.
   Объяснение, понятное дело, не находилось. Самый коварный преступный умысел должен все же базироваться на реальных возможностях, а такое как объяснишь? Предположить, что пропавший, бог знает, когда художник стал сотрудником тайной лаборатории, доступ к которой по каким-то неведомым причинам имел и Крейцер? Или имеет место тайная организация, основой которой служат неудавшиеся выпускники Академии художеств и прочих творческих специальностей? И какую они преследуют цель? Кто финансирует этих чистой воды гуманитариев на создание сложнейших электронных устройств? Белиберда получается, чушь собачья... Значит, объяснение лежит в какой-то иной плоскости.
   Карташов, между тем, продолжал приносить все более и более странные результаты наблюдений. Они встречались на квартире Льва Александровича почти каждый вечер и недоумевали все больше. То, что видел наблюдатель, не могло быть объяснено ничем, кроме наваждения.
   - Ты только представь, - говорил как-то Карташов Аркадию, - какого страха я натерпелся, когда увидел, что эта жуткая морда поворачивает голову мне вслед!
   Под мордой подразумевалась все та же мистическая горгулья со столба.
   - Это все даже гипнозом объяснить нельзя, потому что он не знает, что за ним следят, - сделал вывод Лев Александрович, - я уверен, что меня до сих пор не заметили.
   После некоторого замешательства он исправил формулировку:
   - По крайней мере, Крейцер не заметил...
   Аркадий внимательно посмотрел на бывшего наставника и подумал, что возраст все же дает себя знать. Однако, на старческий маразм информация все же не походила. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов разговор со Скворцовым. Слишком все похоже. Явно за всем этим что-то есть, но что?
  
   Роберт с Машей слушали Аркадия, не перебивая. У него даже сложилось впечатление, что они не слишком удивлены его рассказом. Вот только факты, говорящие о близости Крейцера, их насторожили и, похоже, слегка напугали.
   - Ну, сами понимаете, когда я посмотрел у Скворцова папку с рисунками и действительно увидел там парочку трофейных экспонатов, то понял, что нам с Львом Александровичем не мерещится.
   - Простите, - нарушил образовавшуюся тишину Роберт, - а можно немного подробнее рассказать о той, второй, истории, на которую Вы все время ссылаетесь?
   - Можно, конечно, - согласился Аркадий, - как я понимаю, сумасшедшим вы меня не считаете?
   - Нет, - подтвердила Маша, - не считаем. То, что Вы оказались способны выйти за рамки привычных представлений - это большая удача. Только представьте, что бы мы делали, если бы на Вашем месте оказался кто-то другой.
   - Другой на моем месте сдал бы дело в архив и не морочил людям головы, - возразил Аркадий Павлович, - он вкратце пересказал историю, услышанную от Виктора Петровича Скворцова.
   Когда следователь поделился советом, который получил от своего коллеги, на кухне воцарилась тишина.
   Неожиданно раздался скрипучий голос:
   - Конечно, лучше спрятать голову под крыло и сделать вид, что ничего не происходит, - все забыли про лемура, однако тот внимательно слушал все разговоры. - Только оно все равно происходит, хотите вы этого или нет, - закончил он фразу.
   Все почувствовали, что нужна передышка. Необходимо освоиться со сложившейся ситуацией, понять, как на нее реагировать и что делать дальше. После процедуры заваривания свежего чая, разговор продолжился:
   - Как я понимаю, - начал Роберт, - Крейцеру по-прежнему нужен я.
   - Зачем? - следователь никак не мог принять мистическую сторону событий как нечто реально существующее. Ему все время казалось, что он что-то упускает из виду, что-то такое, что легко и просто объясняет все непонятные места.
   - Вы знаете, кто такой демиург? - спросил, в свою очередь, Роберт.
   - Ну, в общих чертах, из краткого курса философии, - ответил гость.
   - Ну, тогда представьте, что есть такой талант, который позволять материализовать фантазии, создавать миры по своему желанию.
   Аркадий Павлович задумался ненадолго, перебрал в уме все книжки такого рода, которые доводилось ему читать. К сожалению, самым большим фантазером, чье творчество было ему хоть как-то знакомо, оказался Александр Грин. А там ничего подобного не наблюдалось. Дальше способности бегать по волнам воображение следователя шагать отказывалось.
   - Я не слишком люблю фантастику, - ответил он.
   - Я тоже не слишком люблю, но дело здесь не в фантастике и не в нашем к ней отношении, - Роберт пожал плечами, словно сказал совершенно очевидную истину, - речь идет о том, что реальность оказалась иной, нежели мы себе представляли. У меня есть основания полагать, что она не такая, какой ее воспринимает большинство людей, давным давно. Просто не все об этом знают. Если бы кто-то взял на себя труд систематизировать чудеса, которые есть в сказках, мифах, легендах и произведения литературы, то я уверен, что открылось бы немало удивительного.
   Маша достала из духовки подрумянившиеся бутерброды и присоединилась к разговору:
   - Я предлагаю перейти от теории к практике. Так Вам будет проще, - добавила она, повернувшись к Аркадию.
   - То есть как это - к практике? - удивился тот. - Вы что же, колдовать будете?
   Роберт поморщился:
   - Аркадий Павлович, я Вас умоляю, оставьте Вы шаблоны. Не идет речь о колдовстве. Просто есть вещи, которых современная наука или не знает вовсе, или пока не может объяснить.
   Роберт протянул руку вверх и позвал:
   - Или сюда, хитрюга, я же знаю, что ты слушаешь.
   Спустя пару минут, неспешно, с чувством собственного достоинства, к нему на колеи спустился странный зверь, напоминающий круглыми янтарными глазами лемура.
   - Вот это существо мы с Машей называем лемуром, хотя он не имеет никакого отношения к обитателям тропических лесов. Он появился, когда мне было одиноко, и я мечтал о спутнике, - Роберт почесал существо за ушком, - я не знаю, как он возник, но знаю - почему. Иногда это более важно, чем ответ на вопросы утилитарного характера.
   Аркадий Павлович выглядел недоверчивым, но заинтересованным:
   - Я правильно понимаю, что Вы предъявляете мне доказательство своих необычных способностей?
   - Правильно, - подтвердил Роберт, - мой спутник по каким-то причинам еще и телепат, так что Вам нет нужды выражать свое доверие или недоверие. Он все чувствует. Ну, и Вы знаете, что он еще и говорит, - улыбнувшись, он посадил существо себе на плечо и продолжил, - но я покажу Вам нечто другое.
   - Материализация? - спросила Маша у мужа.
   - Да, я думаю, это быстрее и надежнее, чем слова. Идемте в комнату, - позвал он Аркадия Павловича, - я покажу Вам, как создаю те произведения, за которыми вдруг стали гоняться художественные салоны.
  
   Глава 9
   Относительно безмятежное бытие было нарушено постоянными вторжениями чужеродных тварей. Конечно, воплощением рая мир, созданный Роем, не был, но и царством беспредельного хаоса тоже не являлся... до недавнего времени. Теперь практически все обитатели чувствовали постоянную и, что самое неприятное, непредсказуемую угрозу.
   Существа, появлявшиеся неизвестно откуда, были, мягко говоря, не вполне нормальными. Нет, понятно, когда хищник нападает на жертву ради пищи. Территориальные конфликты тоже имеют право на существование, но чтоб вот так? Просто налететь, покрошить все и вся, а потом свалиться дохлым? В этом не было никакого смысла.
   Зеленый чертик не раз уже видел участки, подвергшиеся нападению. Там не оставалось ничего живого. Хорошо, если деревья стояли, а то случалось, что и от растений не было ни травинки, ни щепочки. Пустыня.
   - Нет, ты мне скажи, кому это может быть надо? - правитель совершал очередной облет владений и наткнулся на кусок леса, выжженный дотла. - В этом должен быть какой-то смысл.
   Дракон уже минут двадцать кружил над угольно-черным пространством и хмурился все больше. Огневая мощь, с помощью которой был произведен акт вандализма, настолько превышал его собственные возможности, что не хотелось даже думать о встрече с обладателем такого огнемета.
   - Нет в этом никакого смысла, - сказал, наконец, он зеленому чертику.
   - Ты ошибаешься, - вздохнул тот, - если бы я был уверен, что в этом нет смысла, то у нас был бы реальный шанс справиться, а так, - он скорбно поднял ладошки вверх, - мы явно подверглись вторжению, но не понимаем - со стороны кого. Если идет захват нашего мира, то зачем его уничтожать?
   В это время вдалеке послышался пронзительный визг. Дракон метнулся вверх и взял курс на звук.
  
   Крэк и ящер оказались в опасной близости друг от друга. Причина их взаимной ненависти оставалась неясной, но от этого ее сила не ослабевала. Стоило им учуять присутствие друг друга, как тут же происходил взрыв необузданной ярости и агрессивности. Поскольку поговорить и разобраться они не могли,- уровень интеллекта не позволял, - то приходилось биться насмерть всякий раз, когда представители этих видов сходились. И не было еще случая, чтобы после драки один из них не был уничтожен. Чтобы погибли оба, смертельно изранив друг друга, - такое бывало; чтобы остались оба в живых, - такого не было ни разу.
   Крэк бесшумно полз по траве, двигаясь по едва ощутимому запаху, оставленному ненавистным ящером. Он не размышлял. В тот момент, когда запах коснулся обонятельных отверстий, что-то в его крохотном мозгу вспыхнуло и погасло. Так случалось всегда, когда любой из органов чувств давал сигнал "ящер!". Блокировалось все, кроме желания убивать. Это не было убийством ради пищи, потому что ящеры не являлись основным рационом крэка. Куда больше удовольствия заглотить пару - тройку мягких кроликов или вытащить в заводи огромную жирную рыбину. После такой добычи можно неделю дремать в теплом месте и не двигаться. По сравнению с этой добычей ящер не является деликатесом. Его нужно облить едкой слюной, подождать, пока размякнет, обязательно попадутся какие-нибудь кости, когти на лапах всегда доставляют кучу неприятных ощущений в горле. Какой уж тут деликатес, дрянь, а не мечта гурмана.
   Трудно сказать, как выглядели эти мысли для самого крэка, но только достоверно известно, что это был первый случай, когда крэк, вышедший на охоту на ящера, изменил свою цель и действовал с ящером заодно. Впрочем, практически теми же словами можно описать и состояние ящера.
   Небольшой, еще не вполне сформировавшийся ящер увидел на траве четкий отпечаток лежки крэка и обезумел практически мгновенно. Забурлившая кровь ударила по всем нервным узлам, и из глотки вырвался дикий рев, оповещавший окрестных обитателей о начале схватки. Дело было за малым, - дождаться, когда враги найдут друг друга. Важно не оказаться в зоне боевых действий, потому что такого не выдерживают даже толстые деревья, не говоря уже о нежных телах прочего населения.
   Мерлин пятый посмотрел на небо, прикидывая куда уходить. Пара сладкоежек, шумно дыша и топая, пробежала неподалеку. Мерлин пытался определить по птицам, где именно будет находиться центр схватки. Однако пока этого сказать было нельзя. Птицы беспорядочно носились по самым замысловатым траекториям, галдели, пищали, стрекотали. Внезапно мерлин понял, что они ведут себя совершенно иначе, когда намечается встреча ящера с крэком. Те, чьи гнезда находятся радом с местом ожидаемой драки, никогда не улетают далеко. Они кружатся радом до самого конца, а те, кто оказался в этом месте ради пищи, стремительно улетают. Именно так и можно понять, где сойдутся враги. Птицам видно сверху обоих, так что можно доверять их прогнозам.
   Сегодня происходило что-то странное. Мерлин потряс ушастой головой. Он совершенно отчетливо слышал вой ящера. Значит, крэк неподалеку. Тогда почему птицы ведут себя так странно? Желтые глаза мерлина пятого следили за парой с длинными голубыми хвостами. Он точно знал, что их гнездо находится где-то в соседней роще. Однако птицы не кружились по невидимому кругу, а беспорядочно метались из стороны в сторону, словно пытались увернуться от кого-то невидимого.
   Мерлин не поверил своим глазам, когда один из голубохвостов налетел на что-то прямо в воздухе и дико заверещал. Через мгновенье на землю посыпались перья и оторванная голова. "Жуть какая",- пронеслось в голове у мерлина. Это было все, что он успел подумать, потому что в следующее мгновенье прямо над ним в воздухе возникло неизвестное существо с перепончатыми крыльями и головой, похожей на знакомого всем ящера. Этот гибрид из известных образов выставил вперед когтистые лапы и бросился на остолбеневшего мерлина.
   Пятый никогда не подозревал, что умеет так быстро передвигаться. В смертоносных когтях остался только маленький кусочек мягкого меха, вырванный с круглого уха. Крик, которым мерлин сопровождал свой рекордный по скорости бросок, заставил вздрогнуть крэка и изменить маршрут ящера. В этом нет ничего удивительного, потому что до сих пор на пятых никто никогда не охотился и не нападал. Так что никто, даже сам мерлин, не знал, как может кричать, если его смертельно напугать и ранить.
   Когда когтистая тварь, промахнувшись в первом броске, поднялась вверх и определилась с новым прыжком, пятый был как раз на пересечении сходившихся врагов. С одной стороны раздавалось осторожное шуршание крэка, с другой явственно слышалось шумное дыхание ящера. Никогда в жизни задумчивому и чувствительному мерлину не доводилось оказываться в ситуации, где куда ни кинь - всюду клин. От растерянности и неожиданности он решил, что спасаться нужно в ветвях большого дерева и со всех ног припустил к тому, что стояло ближе всего. Как оказалось, скорость передвижения спасла его второй раз за последние несколько секунд. Там, где только что была большеухая голова, щелкнули ужасающие зубы. От зловонного дыхания неизвестной твари мерлин чуть не задохнулся, но до дерева все же добежал. Было очевидно, что спасти его может только чудо. Рост и размер охотника позволяли вытащить добычу практически с любой высоты.
   В этот момент на поляне показалась голова крэка. Неизвестно, что замкнуло в мыслительном механизме этого существа, когда вместо привычного, давно и обстоятельно ненавидимого ящера он увидел тварь, щелкающую клювоподобной пастью. Как бы то ни было, а появившийся на другом конце открытого пространства ящер показался крэку менее интересной добычей, чем перепончатые крылья, вьющие воздух прямо перед ним. Выбросив вперед гибкое тело мощным толчком, он схватил мелькнувшую перед мордой перепонку.
   Тварь, предвкушавшая мягкое тело мерлина, взвыла подобно пожарной сирене, и яростно защелкала клювом. Однако, порванное крыло мешало двигаться. Пока она разворачивалась для ответного удара, крэк, как опытный боец, переместился ей за спину и нанес удар. Одержать быструю и безоговорочную победу ему помешали собственные размеры. Пока он перемещал свое длинное и гибкое тело вокруг чужака, тот успел прихватить его когтистой лапой.
   Как ни странно, пословица, гласящая "враг моего врага - мой друг" в этом мире либо не работала вообще, либо работала искаженно. Иначе чем можно объяснить то, что ящер, неподвижно стоящий под прикрытием кустов, в этот момент бросился в атаку и не на крэка, а на неизвестную тварь. Та подскочила в воздух, но перекушенное крыло не работало. Размеры позволяли ей уничтожить обоих противников, но те действовали на удивление слаженно. Вероятно, давняя вражда позволила изучить приемы, которыми каждый пользовался в схватке. Это давало возможность наносить удары, не мешая друг другу. Сторонний наблюдатель отметил бы, что крэк и ящер исключительно грамотно поделили злополучную тварь. Каждый бил там, где это было наиболее выгодно и удобно.
   Через десять минут стало ясно, что уже никто никуда не улетит, потому что все пространство вокруг было усеяно мелкими клочками перепончатых крыльев. Дело оставалось за малым - добить врага и, возможно, съесть, если он окажется для этого пригодным. Меткий выстрел ядовитой слюны довершил побоище. Чужак взвыл в последний раз и повалился на бок.
   Ящер обежал поверженную тушу и наскочил прямо на морду крэка. Тот еще не вполне осознал, что победа досталась им, и стремительно метнул голову прямо в ящера. Ловко подпрыгнув, ящер ушел с траектории и приземлился на тушу с перепончатыми крыльями. Возникал вопрос - что делать дальше? Вопрос, надо сказать, сложный и неоднозначный.
   Во-первых, чья добыча? Даже микроскопическим мозгам, созданным лишь с одной целью - найти и уничтожить конкретного врага, - так вот даже для этих мозгов было очевидно, что в одиночку никто из них не справился бы и, скорее всего, сам стал бы добычей. Получалось, что огромную тушу нужно делить на двоих. Дальше вставал вопрос - как? Скорее всего, это был вопрос такого уровня, на котором мыслительные способности обоих владельцев просто не работали.
   Выяснить это не удалось, потому что вторым, и наиболее главным, оказался вопрос - что делать с привычным врагом? И крэк, и ящер на генетическом уровне ненавидели саму мысль о существовании друг друга. Надо полагать, что демиург создал их в недобрый час, чем и обрек на бессмысленное взаимное уничтожение. Но демиургов не судят, а вопрос оставался открытым.
   Ящер сидел на туше и смотрел в глаза крэка, прикрытые полупрозрачной пленкой. Его маленький мозг бился в поисках выхода. В привычную систему отношений добавился новый и непредвиденный фактор. Враг оказал помощь и, возможно, спас жизнь, и что теперь с этим делать? Тем более что уничтожить врага не представляется возможным. Давайте смотреть правде в глаза: крэк был гораздо крупнее и сильнее маленького ящера. В схватке ящер должен однозначно быть съеденным. Кроме того, оба устали, так что может быть, можно рассматривать этот случай как прецедент? Может быть, возможно остаться в живых после встречи обоим?
   Что думал крэк - неизвестно, как, на самом деле, неизвестно, что думал ящер. Однако можно сказать со всей очевидностью, что после этого случая иногда бывало, что заклятые враги стремились избежать встречи, даже если им доводилось столкнуться нос к носу. Возможно, это явление нужно считать проявлением эволюции и прогресса.
  
   Когда дракон опустился на поляну, мерлин пятый был на грани нервного срыва. Ветка, на которой он сидел, так тряслась, что грозила обломиться. Это случилось в тот момент, когда правитель удивленно осматривал место побоища. Ящера на месте схватки уже не было: оторвав здоровый кусок с бока, он предпочел скрыться. Крэк лениво натягивал себя на бесформенную кучу плоти, недавно имевшей форму крыла.
   Вывалившийся из листьев в мерлин хлопнулся вниз со звуком сдувшегося воздушного шарика. Разорванное ухо кровоточило, разум в глазах отсутствовал напрочь. Невменяемость пятого была так очевидна, что получить объяснения от него не представлялось возможным. По следам на поляне было ясно, что здесь был ящер, но крэк его не убил. Впрочем, ящер тоже не убил крэка, зато они оба уничтожили чужого. И спасли мерлина, между прочим. "Удивительные вещи происходят, - подумал правитель, - в плохом обязательно должно быть хорошее. Диалектика, - вспомнил он слово, которое часто любил повторять демиург".
   - Что ты можешь сказать? - чертик обратился к дракону, который имел возможность тщательно исследовать местность.
   - А что тут скажешь? - дракон поднял оба крыла до уровня спины. - Стечение обстоятельств. Повезло ушастому.
   - Это бесспорно, - согласился чертик, - но я про то, что крэк и ящер объединились.
   К этому времени мерлин пятый почти очнулся от столбняка и смог что-то пролепетать, описывая ситуацию. По его словам выходило, что ящер чуть ли не сознательно бросился на помощь крэку, когда увидел, что тот попал в сложную ситуацию.
   - Мда, - протянул правитель, - вот тебе и безмозглые твари. Быстрее нас сообразили, что с врагом надо сообща бороться.
  
   Крейцер пришел к выводу, что настало время пообщаться с представителем демиурга. Дестабилизация, ради которой он вновь и вновь перемещал в мир Роя свои творения, на его взгляд, была близка. Он постоянно повышал степень безумия, которым были наделены все его создания. Из предыдущего опыта, Фридрих Карлович точно знал, что отсутствие мотива, логики выбивают из колеи гораздо быстрее, чем тонкий тактический расчет и хорошо продуманная стратегия захвата. Боишься того, чего не понимаешь. Объяснить действия, которые заведомо приводят к гибели, практически невозможно. Это у высших существ типа человека могут быть какие-то причины идти на смерть: за идею, за торжество справедливости, за утопические идеалы. Все прочие существа наделены инстинктом самосохранения, который надежно ограждает их от рискованных действий. Именно этот охранительный механизм и не создавал Крейцер у тех тварей, которые предназначались для атаки на равновесие и стабильность нового мира. Чуть больше чем необходимо для выживания агрессии, намного меньше - инстинктов, и все - оружие готово к бою.
   Крейцер неоднократно развлекался, наблюдая, как действует его тактика. Он вспомнил, как здоровенный медведь- сладкоежка убежал от маленьких вампирчиков, которые не могли быть для него опасны. Первую пару особей он просто убил, отмахнувшись лапой. Когда появились еще два крылатых кровососа, медведь предупреждающе заурчал. Вампирчики с пронзительным визгом вцепились в шкуру на шее, полностью игнорируя угрозу. Этих сладкоежка тоже щелкнул, не раздумывая, но следом примчались целых три особи неизвестного вида. Когда до медведя дошло, что агрессоры не воспринимают смерть сородичей как информацию к размышлению, он понял, что такую битву ему не выиграть. Сколько их тут может быть? Вдруг - несметное множество? И что тогда? Биться до конца? Только вопрос - кто кончится первым: медведь или эти сумасшедшие твари? Может быть, какой-то вариант сопротивления и был возможен, но когда медведь увидел, как эти мелкие визгливые существа с остервенением рвут друг друга на части, он предпочел за благо не связываться с таким врагом. Ну их, пусть сами разбираются, на кого они охотятся, лучше убраться подальше.
   Пару раз творения Крейцера устраивали и вовсе безумное зрелище. Например, огромный по размерам летающий ящер, очень похожий на конструкцию дельтаплана, грохнулся с огромной высоты на землю, переломал себе все кости и потом долго ползал, вызывая оторопь своими жалобными криками. Когда первый убившийся ящер умолк, и обитатели окрестных лесов вздохнули с облегчением, сцена полностью повторилась. Опять прилетел оживший дельтаплан, покружил над лесом и с грохотом, воем и визгом грянулся оземь. Естественно, весь изуродовался, поломался и начал выть так, что кишки от его воя сворачивались в тугой узел.
   Такие вот развлечения придумал Фридрих Карлович Крейцер, добрейшей души человек, для моральной дестабилизации мира, который ему очень хотелось получить в свое распоряжение.
  
   Крейцер сидел на холме и ждал, когда правитель изволит обратить на него внимание. То, что телохранитель давно заметил гостя, Крейцер не сомневался, однако, пауза затягивалась. Ну, что ж, это неплохо. Выходит, что вершитель судеб этого мира просто не готов к встрече и поэтому тянет время. Можно и подождать, можно и великодушие проявить, если уж на то пошло. Он, Фридрих Карлович, вовсе не злой человек. Просто он очень не любит, когда что-то идет не так, как он планировал.
   Планы - это вообще великое дело. В первую очередь, необходимо составить список того, что собираешься получить. Потом к этому списку добавляешь другой. Он называется "план действий". Здесь нужно обязательно проработать несколько вариантов развития событий, потому что жизнь, она же многовариантна. Нельзя ставить успех мероприятия в зависимость от каких-то одних обстоятельств. А если что-то не так пойдет, как запланировал? Вот, вот, готовым нужно быть к разным неожиданностям. В идеале, даже эти неожиданности следует предвидеть и на бумаге прописывать. Когда все рассчитано и продумано, то такое понятие как неожиданность теряет смысл. Что такое эта ваша неожиданность? Не что иное как плохое планирование. Не бывает неожиданностей, если за дело берешься с умом.
   Немецкая обстоятельность действительно помогала Крейцеру добиваться успеха там, где другие отступали. Уж если ему удалось официально зарегистрировать фирму, занимающуюся таким немыслимым делом, как демонстрация чудес, что уж говорить про захват мира, покинутого демиургом. Неужели у какого-то нелепого персонажа из детских мультфильмов больше чутья, опыта и хитрости, чем у него, старожила разных реальностей?
  
   - Что он делает? - зеленый чертик задавал этот вопрос дракону уже третий раз за последние полчаса.
   - Ничего не делает, сидит, ждет, наверно, - средняя голова вела наблюдение как самая дальнозоркая.
   - Ждет, когда мы к нему на поклон придем? - правитель скривился как от зубной боли.
   - Может, он ждет, когда мы его примем, официально аудиенцию предоставим, - левая голова иногда отличалась замысловатым выбором слов.
   - Так, - сказал зеленый чертик, - сидеть и ждать у моря погоды можно долго, но не бесконечно, поэтому предлагаю взять инициативу в свои руки.
   - А мы знаем, чего он хочет? - дракон вопросительно посмотрел тремя парами сиреневых глаз.
   - Мы догадываемся, - ответил правитель, - и мне эти догадки не нравятся. Поднимайся в воздух, сделаем пару кругов над ним, а потом слетаем к похмельному мороку. Что-то он в последнее время много всяких странностей видит. Надо уяснить, каковы силы противника.
   - А потом что с ним делать будем?
   - С кем? С гостем или с похмельным мороком? - правитель понял вопрос, но решил, что за пустой болтовней легче спрятать нарастающее беспокойство.
  
   Визит на болото ничего хорошего не принес. С мороком поговорить не удалось, потому что состояние глубокого похмелья у него перемежалось с состоянием полной отключки.
   - Мне кажется, что его кто-то снабжает не просто дурманом и беленой, а готовой вытяжкой из этих трав, - сказал зеленый чертик, разглядывая лежащего прямо в жидкой грязи похмельного морока.
   - Зачем? - удивился дракон. - Что он такого плохого сделал, чтобы его так изводить?
   - Он ничего не сделал, - ответил правитель, - но сдается мне, что тот, кто все это затеял, прекрасно понимает, что мир устойчив только в том случае, когда в нем есть баланс между белым и черным. Видишь ли, - продолжал он уже в воздухе, - противоположности должны уравновешивать друг друга, так что наш страдалец фактически давал возможность остальным обходится без ненужных испытаний. Все смотрели на него, слушали хныканье и понимали, что так лучше не делать, лучше не уподобляться.
   - Так это скорее педагогическая задача, а не равновесие, - возразил дракон.
   - С прикладной точки зрения - да, ты прав, но если рассматривать вопросы мироздания, то для них педагогика - это так, тьфу, мелочь, проходной момент.
   Некоторое время летели молча. Дракон обдумывал услышанное.
   - Нечестно получается, - наконец, выдал он результат размышлений.
   - Нечестно, - согласился правитель, - но можно создать мир - однодневку, который рухнет под тяжестью собственной благости, а можно пойти на жертвы и обеспечить возможность развития.
   - Дилемма, - вздохнул дракон, - как это наш демиург такое выдерживает?
   - Не знаю, - ответил зеленый чертик, - я сам порой понять не могу, как можно с таким грузом ответственности решиться на что-то.
   - А мы его еще критикуем...
   - Ну, как я понимаю, неблагодарность по отношению к создателю, не такое уж редкое явление, - правитель усмехнулся, - ты думаешь, нас с тобой все сильно любят? Мы ведь тоже не всем волю даем и кое-кого в свободах ограничиваем.
   - Так за дело! Если не научились в мире жить, пусть учатся, - дракон сделал мертвую петлю, чтобы поярче выразить свое негодование.
   - Значит, друг мой, мы тоже творим зло. С точки зрения наказанных.
   На этом замечании разговор прекратился. Уже подлетая к холму, чертик понял, что готов к неприятному разговору с пришельцем. Как он и подозревал, им оказался тот серый, который еще при демиурге козни строил.
   Дракон эффектным пируэтом зашел на посадку и совершенно беззвучно приземлился метрах в тридцати от Крейцера. Он принял самую торжественную позу, на которую был способен, и выпустил огненный столб. Так просто. "Чтобы знали", - объяснил он правителю. Кто знал и что знал, было понятно и без объяснений. Волновался телохранитель, опасался подвоха со стороны неприятеля.
  
   Фридрих Карлович подождал, пока закончатся все приготовления к встрече иноземного посла. После того, как дракон замер неподвижно, он поднялся с небольшой кочки, на которой сидел, и отправился на аудиенцию. Он внутренне посмеивался над волнением, которое вызвал его визит, и практически не сомневался в успехе задуманного. По странной прихоти демиурга правитель нового мира получил нелепый и совершенно несолидный образ. Разве можно всерьез допускать, что при такой внешности может быть большой интеллект? Все-таки должно быть хоть какое-то единство формы и содержания. Так что Крейцер уверенно приближался, не спеша, не вынимая руки из карманов.
  
   Глава 10
   Аркадий Павлович смотрел на фигуру, которая почему-то вызывала у него ассоциации с цветком и спортивным автомобилем одновременно. Небольшая скульптура стояла на столике, ее можно было взять в руки, но следователь отказывался верить своим глазам. Только что он был свидетелем того, как буквально из ничего, из пустого пространства возникло это чудо, но верить отказывался. Где-то на подсознании он готов был к чудесам, но чтоб вот так? Просто, тихо, спокойно, без заклинаний и магических пасов? Нет, увольте, должен быть какой-то предел, нельзя так просто взять и разрушить все представления об окружающей действительности.
   Однако цветок - автомобиль стоял перед ним.
   - Из какого материала это сделано? - более неуместный вопрос трудно придумать, но нужно же как-то выходить из ступора.
   - Понятия не имею, - пожал плечами Роберт, - знаю, что салоны на этикетках пишут или фарфор или какой-то синтетический материал, но что это на самом деле, я действительно не знаю. В любом случае, какой-то земной материал, не уверен, что можно выйти за пределы таблицы Менделеева таким способом.
   Следователь опять уставился на странную фигуру. Он осторожно провел рукой по ее гладким, обтекаемым изгибам, почувствовал, как гармония линий перетекает из предмета в его внутренний мир. Казалось, это чудо дизайнерской мысли обладает способностью гармонизировать не только пространство вокруг себя, но и восприятие самого человека. Вот только что ничего не было, а сейчас есть. Он был свидетелем настоящего феномена, но в душе у него спокойно и легко. Нет ни нездорового любопытства, ни страха перед неведомым. Это действительно чудо, как его понимали многие поколения предков, чудо творения.
   Аркадий Павлович вспомнил, как хозяин предложил ему занять любое кресло возле небольшого столика.
   - Я не буду Вам мешать? - вежливо поинтересовался гость.
   - Ни в коем случае, - отозвался Роберт, - скорее уж Вы можете мне помочь.
   - Интересно, чем?
   - С Вашим приходом появилась надежда на благополучный исход, - больше Роберт ничего не сказал. Он сел напротив следователя и лениво откинулся на спинку кресла. Несколько минут ничего не происходило, все тихо сидели на своих местах. Аркадию показалось даже, что он попал на сеанс психотерапии, где всем участникам рекомендовано подумать о чем-то приятном, но так как он должен был подтвердить факт чуда, то расслабиться не удавалось.
   Через пару минут Роберт наклонился к столу и сложил руку так, словно держал в руках средней величины мячик. Аркадий Павлович напрягся, стараясь разглядеть подвох, но больше Гаспарян не сделал ни одного движения. Он просто сидел и держал невидимый мячик. Через десять минут или около того, внутри невидимого мячика возникло какое-то тусклое свечение. С каждой минутой оно становилось не ярче, но отчетливее. Следователь с удивлением понял, что мягкий серо-голубой свет сгущается, принимая вполне конкретные очертания.
   Роберт изменил положение рук, он подставил ладонь под основание получившейся фигуры, и свечение практически сразу исчезло. Оно словно ушло вглубь того, что держал на ладони хозяин квартиры.
   - Вот, - сказал он, - примерно так я создаю свои произведения. Если Вы, уважаемый Аркадий Павлович, можете мне объяснить, как это происходит, я буду Вам признателен.
   На это провокационное предложение следователь предпочел не отвечать. Нельзя сказать, чтобы он чувствовал себя в дураках, но что-то от этого неприятного состояния все же было. Ну, не мог он поверить, чтобы не было здесь подвоха! Гораздо проще признать, что тебя обманывают, чем взять и перевернуть все, что считал незыблемым. К чести Аркадия Павловича нужно сказать, что при всем своем здоровом консерватизме и профессиональной недоверчивости ограниченным фанатиком он все же не был, так что не стал отрицать того, чему только что был свидетелем.
   Смущенно откашлявшись, следователь взял в руки серо-голубую скульптуру. Она мягко грела ладонь, хотелось провести пальцем по линиям, замысловато перетекающим из одной плоскости в другую.
   - Вы правы, Роберт Николаевич, - наконец решился что-то сказать Аркадий, - никакого объяснения у меня нет. Ничего подобного я не видел, - он замолчал, изумленно разглядывая предмет.
   Маша, сидя в самом темном углу комнаты, наблюдала за гостем и результатами осталась довольна. Никто не впал в истерику, не бросился искать хитрые механизмы обмана, хотя такое, в принципе, не исключалось. Люди только говорят, что мечтают о чудесах, а когда с ними сталкиваются, то ведут себя самым непредсказуемым образом. Например, начинают уничтожать того, кто чудо явил. Аркадий Павлович сдал экзамен на пять с плюсом. Видимо, он действительно был подготовлен предыдущими событиями к такому повороту.
   - Вы не пробовали обратиться к каким-нибудь ученым?
   "Все-таки ему очень хочется вернуть мир на привычные рельсы", - подумала Маша.
   - Помилуйте, Аркадий Павлович, - отозвался Роберт, - зачем? Чтобы меня объявили сначала шарлатаном, а потом новым мессией?
   - Ну, должно же быть какое-то рациональное объяснение всего этого? - Аркадий вдруг припомнил, как сам возмущался, когда читал статьи в прессе о загадочных явлениях, о людях, видевших то, что другим не показывалось. Он же сам думал о них не иначе как словами: "обманщики", "жулики", "шарлатаны". Ну, прочитает он статью о необычном даре материализации фантазий и что скажет? Ничего хорошего не скажет, это точно. Был уже такой специалист, граф Калиостро звали. Тоже мечты материализовал. В тюрьме дни закончил. Так что прав Роберт Николаевич, что не спешит обогатить науку новыми знаниями.
   - Пусть сначала наша официальная наука на ноги встанет, накопит достаточно материалов о таких или подобных феноменах, и уж когда деваться от очевидного будет некуда, вот тогда и можно будет говорить о взаимодействии, экспериментах и прочих жестах доброй воли, - Роберт поднялся с кресла, - а пока этого не произошло, предлагаю выпить еще раз по чайку и поговорить все о нем же, о Крейцере.
  
  
   Беседа правителя нового мира и Фридриха Карловича Крейцера могла служить учебным пособием для самоуверенных дипломатов. Возможно, именно так выглядят переговоры сильной и до зубов вооруженной державы с вождем маленького островного племени, вся военная мощь которого заключена в погремушках шамана и паре десятков копий.
   Ну, не сомневался Крейцер ни на минуту, что предложенные им мирные условия будут приняты сразу и со слезами благодарности на глазах. Он доподлинно знал, что население мира ропщет, недовольно неспособностью власти защитить их от неведомых агрессоров. Есть мнение, что демиург бросил свое творение на произвол судьбы, а это обстоятельство тоже не укрепляет моральный дух обитателей. Он, конечно, оставит формальные признаки власти этому зеленому чудику, даже готов называть его так, как тому будет угодно. Правителем так правителем. Какая, в конце концов, разница, кого называют правителем? Важно, кто им является на самом деле. Крейцер хорошо знал, что быть серым кардиналом гораздо спокойнее и комфортнее, чем получающим королевские почести мальчиком для биться.
   - Мое почтение представителю власти, - вычурно поздоровался Крейцер и отвесил слегка шутовской поклон. Ему почему-то казалось, что дракон и чертик - персонажи вполне сказочные, так что и обращаться с ними нужно немного ненатурально.
   - Приветствую тебя, добрый человек, - в тон ему ответил правитель, вложив в слова изрядную долю сарказма. Крейцер внимательно присмотрелся к собеседнику, но понять что-либо по шерстистой мордочке было нельзя. "Неужели издевается?" - подумал Фридрих Карлович.
   - Я решил, что пришло время поговорить о наших отношениях, - продолжил гость.
   - А у нас с Вами есть отношения? - спросил правитель. Тон был явно иронический, в этом сомневаться не приходилось. На мгновенье Фридрих Карлович растерялся, но быстро взял себя в руки.
   - Если нет, то должны быть, раз уж обстоятельства так сложились.
   - Ну, раз обстоятельства, - протянул зеленый чертик, невежливо почесывая себе ухо, - Раз обстоятельства сложились, значит, надо поговорить, а то как же иначе.
   Теперь Крейцер не сомневался, что этот мохнатый урод над ним издевается. Ишь, дурачком- простофилей прикидывается. Того и гляди, заголосит: "Помогите, люди добрые! Сами мы не местные!" Разговор со слезами на глазах явно не клеился. Фридрих Карлович понял, что на распростертые объятия и титул спасителя рассчитывать не приходиться. Внешность правителя вполне соответствовала содержанию. Этот дурачок не понимает, что мирные договоренности для него гораздо выгоднее военных действий. Ну, что ж, придется исходить из того, что есть.
   - Вы знаете, что в вашем мире неспокойно, - сказал Крейцер менторским тоном.
   - А то, - так же шутовски поддакнул правитель, - знаем? - спросил он дракона.
   - Знаем, знаем, - зашумели все три головы хором.
   - Мне известна причина, по которой происходят все эти неприятности, - продолжил гость, когда драконий хор смолк.
   - Ну, да? - чертик даже подпрыгнул от любопытства, потом он сел и грустно сказал, - а мы не знаем. Не знаем? - опять обратился он к головам.
   - Не, мы не знаем, - загудели те в ответ.
   Теперь Крейцер не сомневался, что над ним смеются. Это было так неожиданно, что стало неясно, как говорить дальше. Ему стоило немалого труда погасить вспышку ярости, вызванную нелепыми манерами выдуманных персонажей. "Он бы сюда еще кролика Банни запустил", - раздраженно подумал Крейцер о Рое.
   - Вот именно, любезнейший, - прорвался сквозь туман в сознании голос правителя, - мы тут все такие нелепые, что становится непонятно, что Вам-то здесь надо?
   Крейцер не был наделен даром предвидения, поэтому нет ничего странного в том, что он не остановился прямо в этот момент. Если бы он хоть чуть-чуть мог заглянуть в будущее, то избежал бы многих травмирующих и унизительных ситуаций. Если вспомнить, что самолюбие его было неоднократно оскорблено еще в детстве, то придется признать, что мудрость не нашла путь к его душе. Между прочим, мудрости обычно сопутствует великодушие, а здесь его и в помине не было.
   - Он окончательно разозлился, - сказал дракон правителю.
   - Пусть себе, - махнул тот лапкой, - чем больше злится, тем меньше думает.
   Крейцер презрительно осмотрел своих противников и решил, что нянчиться с ними не будет. Сами напросили. Шутить надумали, когда он им подал спасительную нить. Умники выискались.
   - Как я понял, ни о каких мирных договоренностях речь идти не может, - сказал он.
   - Почему же не может, - не согласился чертик, - очень даже может. И лучше бы мирно договориться, только договариваться-то особенно не о чем. Вы тут хулиганите, мерзость всякую разводите, нарушаете правильное течение жизни, - правитель оглянулся по сторонам, словно прикидывая, все ли обвинения озвучил. - При таком раскладе договоренность может быть только одна: Вы со своим войском покидаете этот мир и никогда в нем не появляетесь.
   Крейцер от такого заявления онемел. Он мог предполагать что угодно, только не это. Предложить ему выметаться прочь? Нужно быть безумцем, чтобы говорить такое. И кому? Ему! Человеку, чьи создания уже нанесли немалый урон миру! Немыслимо!
   - Вы, кажется, неправильно представляете себе, как обстоят дела, - сказал он, - это не вы мне можете предлагать убраться по добру, по здорову, а я могу пообещать жизнь, если вы будете следовать моим распоряжениям.
   - Слышали? - чертик ехидно обратился к головам. - Нам могут пообещать жизнь, ели мы будем послушными. Как такое предложение?
   Драконий хор издал в ответ один протяжный гул. Крейцер никак не мог понять, что же этот звук должен выражать. Согласие? Возмущение? Или, не дай бог, насмешку?
   - Я предлагаю очень хороший вариант, - сказал Крейцер, - в противном случае от вашего мира мало что останется.
   В этот момент зеленый чертик совершенно ясно почувствовал, что может вышвырнуть пришельца за пределы своего мира. Опыт, который он получил за тот относительно небольшой срок, когда правил миром, не прошел бесследно. Чем крепче и устойчивее становился мир, тем больше внутренней силы было у его правителя. Как ни странно, значительную роль в ускорении этого процесса сыграли вторжения, которые организовал Крейцер. Практические занятия, да еще в таких экстремальных условиях сделали свое дело, закалили и мир, и правителя.
   Зеленый чертик попросил дракона опустить его на уровень собеседника. Когда их глаза встретились, он произнес:
   - Фридрих Карлович, прежде чем Вы примите необдуманное решение, позвольте мне кое-что Вам объяснить. Насколько я понимаю, Вы сами демиургом не являетесь, так что вполне извинительно, что не знаете некоторых особенностей процесса.
   Из короткой речи правителя следовало, что каждый демиург, создавая мир, автоматически прокладывает рельсы, по которым этот мир должен двигаться. Отклонения возможны лишь в небольших пределах. Любое вмешательство, меняющее заданный курс, рано или поздно приводит к дестабилизации и, в конечном итоге, деградации и вымиранию.
   - Я надеюсь, Вы понимаете, что создать что-то, сильно отличающееся от замысла, на этой территории невозможно? - правитель вопросительно смотрел на Крейцера, ожидая ответа. Не получив никакой реакции, он продолжил, хотя уже понимал, что говорит со стеной. Почему-то он считал, что нужно попытаться объяснить этому глубоко несчастному и ущербному человеку, что его замысел обречен в самом начале. И нигде, ни в каком мире он не сможет его воплотить. Чертик чувствовал, что для Крейцера его слова - полная неожиданность.
   Фридрих Карлович был прекрасным копиистом, но он никогда не пытался взять картину хорошего мастера и попробовать ее изменить. Ему и в голову такое не приходило. Настоящее произведение искусств настолько полно и самодостаточно, что любое вмешательство, даже с целью улучшения, может только разрушить его. В нем даже несовершенства и огрехи являются частью образа. Даже их не стоит убирать, если картина закончена. Выполняя копии, Крейцер старательно воспроизводил мельчайшие детали и никогда не осмеливался что-то привнести от себя. Однако, живопись статична, а миры развиваются. Именно поэтому можно было поспорить с утверждением о неизменности замысла.
   - А почему вы так уверены, что замысел демиурга является обязательным к исполнению? Мало ли каким человеком может быть демиург. Или мир создавался не в добрый час, - Крейцер подумал, что с точки зрения церковных деятелей то, что он говорит, очень похоже на ересь. Но ведь Господь Бог и демиург - суть разные вещи, почему бы не воспользоваться этим отличием?
   - Это не имеет значения, - ответил правитель, - важно только то, что мир - есть творение конкретного демиурга. Все мы являемся, в какой-то степени, его отражением, так что только он и может менять направление движения.
   - А если ваш демиург погибнет?
   - Не исключено, - чертик был невозмутим, - если это случится до того, как мир встанет на ноги, он погибнет вместе с ним; если устойчивость будет достигнута, то уход демиурга катастрофой не будет, но вектор развития все равно сохранится. Так что, - закончил он просветительскую речь, - как видите, ничто Вам не светит.
   - У меня нет никаких оснований считать, что все сказанное - истина, - возразил Крейцер, - тем более, что сведения получены от заинтересованной стороны.
   - Так, а чего Вы, собственно, хотите-то, любезнейший Фридрих Карлович? - правитель сделал знак дракону, и тот выпрямил шею, подняв чертика над головой собеседника.
   - Вот с этого и надо было начинать, - проворчал про себя Крейцер, - и нечего было воду мутить.
   "Впрочем, - подумал он, - нужно отдать должное его дипломатическим талантам. Заговорил меня и посеял сомнения. Если что-то из сказанного правда, то нужно пересмотреть планы".
   - Вообще говоря, мои желания более чем скромные, - сказал он в ответ на вопрос правителя, - не так уж много нужно для того, чтобы обойтись без кровопролития и насилия.
   Крейцер прошелся по склону холма, словно лектор по кафедре. По большому счету, ему действительно нужно немного - удовлетворить давнюю мечту. С того времени, когда он понял, насколько прав был старый преподаватель художественной школы, его постоянно преследовало желание доказать себе и, в первую очередь, другим, насколько все в нем ошиблись. Если удастся получить этот мир как инструмент для воплощения своих замыслов, то можно будет всем утереть нос. Интересно, что скажут эти признанные гении, когда он заявит о своем таланте? Кто еще может создать живой, полноценный, обитаемый мир? Чего стоят, по сравнению с этим, жалкие куски холста и громоздкие скульптуры? Демиург стоит на ступень ниже Создателя, но на целый лестничный пролет - выше прочих.
   Да, он не демиург, но кто об этом узнает, если он возьмет неудачный эскиз и превратит его в высокое творение? Всего-то надо для этого - подойти к вопросу чуть серьезнее, чем это сделано, убрать неуместное, глупое чувство юмора, которое сквозит практически во всем, к чему приложил свое созидающее начало Роберт Гаспарян. Нельзя шутить такими вещами, нельзя действовать спонтанно. Нужно составить план, продумать детали, согласовать каждую мелочь. Только тогда, только в этом случае можно будет рассчитывать на истинный шедевр.
   Как может не оскорблять глаз этот нелепый черт? Какому серьезному человеку придет в голову воспринимать всерьез трехголового дракона с пушистым хвостом? Взрослые люди не верят в сказки, не играют в игрушки. Он имел возможность убедиться в этом, обслуживая своих клиентов в "Мире чудес". Все идет хорошо, пока он несет ахинею о каких-то фантастических роботах, рассказывает об отработке новых принципов управления моделями. Никто не сомневается в существовании секретных лабораторий. Невежество его клиентов поистине ужасающе, но это далеко не самые глупые люди на свете. Можно себе представить, какой визг может подняться, если неподготовленной аудитории вывалить сразу всю правду о том, что есть такой талан "быть демиургом". Начнется второе средневековье, это несомненно. Чтобы избежать этого, нужно действовать осторожно, планомерно, очень аккуратно. А этот записной юморист утащил с собой здешнего обитателя, начал практиковать, создавая странные вещи. Хорошо еще, что хватает ума не выставляться напоказ и не кричать на каждом углу о своих возможностях.
   Почему мир так несправедливо устроен? Почему ему, такому серьезному, ответственному и рассудительному человеку достается только исправление ошибок других, а не чистое и высокое творчество?
   Крейцер редко позволял себе думать над этими вопросами. Слишком уж мрачные мысли приходили ему в голову, слишком хотелось собственными руками раздавить никчемных, пустых и легкомысленных людишек, которых многие были склонны называть гениями. В чем гениальность абстрактного искусства? Что это такое как не издевательство над нормальным человеком? Почему за основу нельзя взять здоровый чистый реализм? Что это за искусство, которое непонятно и недоступно пониманию?
   В этот момент Крейцеру показалось, что кто-то осторожно похлопал его по плечу. Обернувшись, он никого не увидел. Дракон по-прежнему сидел в торжественной позе, правитель ждал его ответа. Внезапно Фридрих Карлович осознал, что утратил контроль не только над собой, но и над временем. Н не мог сказать, как давно зеленый чертик задал ему вопрос. Волна воспоминаний и обид унесла его прочь отсюда.
   - Да, простите, я отвлекся, - вернулся он к разговору, - что касается моих желаний. Я предлагаю план реконструкции и некоторой перестройки этого мира в целях его усовершенствования.
   - А чем мир плох?- дракон сопровождал Крейцера в его внутреннем путешествии и был начеку.
   - Он не плох, - тактично ответил Крейцер, - но он несовершенен.
   - Ну, так и мир молодой, не устоялся еще, не остепенился, - ответил на это замечание правитель, - дайте время, и все наладится.
   - Некоторые вещи порочны изначально, так что не стоит ждать, когда их влияние усилится и даст негативные результаты, - Фридрих Карлович подумал, что у него все же есть шанс склонить правителя на свою сторону.
   - Как я понимаю, - сказал чертик, - у Вас уже есть список того, что необходимо убрать полностью, что - подправить, а что - оставить, как есть?
   - Да, конечно, только не список, а программа развития, так будет правильнее сказать.
   - Ваша программа нашего развития, - уточнил правитель.
   - Да, я полагаю, что Вам стоит прислушаться к моим рекомендациям. Со стороны всегда лучше видно, - Крейцер не услышал иронии, звучащей в словах правителя.
   - Это да, это понятно, - не стал спорить чертик, - со стороны оно всегда виднее. Только я не понял, Вы сами-то с нами жить будете или как? Развиваться, совершенствоваться, учиться, может быть?
   - В этом нет необходимости, - откликнулся Крейцер.
   - Ну, да, ну, да, - понимающе покачал головой чертик, - Вы все знаете. Вы будет к нам наведываться, давать ценные указания, оценки ставить. Хорошо, - неожиданно легко вздохнул правитель.
   - Что хорошо? Вы согласны? - Фридрих Карлович растерялся. Он считал, что зря теряет время на разговоры. Все равно ничего путного не добьется, так что нужно переходить к активным действиям по устранению противника. И вдруг - хорошо!
   - Нет, мы не согласны, - сказал правитель, - а хорошо то, что Вы сами не понимаете, какую доктрину нам тут навязываете. Вы что, перечитали Ницше? Или "Майн Кампф" - Ваша настольная книга? Откуда этот бред о праве решать судьбы других по своему усмотрению? Вы даже не демиург, а претендуете на знание истины, беретесь казнить и миловать тех, кто к Вам не имеет никакого отношения. Приходите сюда с нелепыми идеями, которые, как я знаю, давно и надежно осуждаются Вашими же согражданами.
   Крейцер не ожидал такой оценки своих предложений. Он провел столько времени над составлением плана, что считал его совершенным. Услышать обвинение в фашизме из уст вертлявого черта? В этом было столько иронии, что не увидеть ее не мог даже слепой.
   Он молча посмотрел на собеседника, размышляя, что делать дальше, и вдруг услышал, как дракон сказал:
   - Сейчас смоется.
   - Точно сбежит, - ответила одна из голов того же дракона.
   Этого прощать было нельзя. Фридрих Карлович презрительно прищурился и произнес:
   - Ну что ж, я сделал все, от меня зависящее, чтобы обойтись без противостояния, но вы отказались. Вы сами выбрали свою участь, - после этой патетической фразы он сделал церемонный полупоклон и добавил, - честь имею, - Крейцер спустился с холма.
   - Все, обиделся, - донеслось ему вслед.
   - Расстроился, - отозвался другой голос.
   - Зря мужика огорчили, он же правда не понимает, чего сотворить хочет.
   -Ну, да,- вмешался в драконий разговор правитель, - такие непонимающие больше всего зла и творят.
   - Я предлагаю его съесть, - нашла быстрое решение средняя голова, - нет человека - нет проблемы.
   Крейцер решил не ждать, чем закончится этот разговор, и быстро переместился из этого мира в другой, более безопасный.
   - Надо демиурга звать. Сами можем не справиться, - подвел итог встречи правитель.
  
  
   Глава 11
   В пятницу Маша вернулась домой раньше мужа. Роберт позвонил, что задержится с мастером по художественной ковке. Его в последнее время очень интересовала эта старинная технология, он проводил уйму времени за книгами и пособиями по обработке металлов. Что задумал муж, какой очередной творческий порыв им завладел, она не знала, но процессу не мешала.
   Она сменила уличную обувь на уютные домашние тапочки и, подхватив сумку с продуктами, прошла на кухню. Уголком сознания она отметила, что Пиня ее не встретил, но не придала этому особого значения. Мало ли где заснул и не услышал прихода хозяйки.
   - Вылезай, соня, - позвала Маша второго необычного обитателя квартиры. Лемур тоже не отзывался, но в этом как раз не было ничего необычного.
   Начав хлопоты по приготовлению праздничного ужина, - а с некоторых пор они с мужем завели традицию устраивать себе в пятницу ужин при свечах с неспешными беседами на приятные темы, - Маша не обратила внимания на подозрительный сладкий запах, который потихоньку сочился из-под полуприкрытой двери ванной комнаты. Жареное мясо, тушеные овощи, хрустящий хлеб - все это создавало атмосферу физического комфорта, такого, который может дать только вкусно и сытно накормленный желудок. И не нужно говорить, что человек - это, в первую очередь, дух, а не материя. Материя, и еще в какой степени. Если в самом скверном расположении духа хорошо поесть, то жизнь станет намного терпимее, если уже не вовсе распрекрасной. Бытие, как - никак, все-таки определяет сознание. Именно поэтому ни Роберт, ни Маша никогда не пренебрегали возможностью удовлетворить свои гурманские и эстетические потребности. Именно поэтому, хотя бы раз в неделю они старались накрыть стол красивой посудой и приготовить что-нибудь необычное на ужин.
   Быстро управившись с делом приготовления салата, Маша пошла к зеркалу в ванной, чтобы привести в порядок прическу. Она открыла дверь, машинально щелкнув по выключателю. Вспыхнули матовые светильники под потолком, блеснули металлические краны. Огромное, во всю стену зеркало отразило ужасную картину, представшую Машиным глазам. Если она не закричала и не сошла с ума, то только потому, что впала в оцепенение от увиденного.
   Попробуйте представить себя на ее месте, и поймете, что сойти с ума в такой ситуации более чем легко. Все голубые с белым стены ванной комнаты, белые махровые полотенца, пушистый розовый халат самой Маши, все было забрызгано, нет - просто залито потоками крови. Брызги ее долетели даже до потолка. Ручка двери и та была замазана кровью, словно за нее схватились слабеющей рукой. На двери остался отпечаток ладони и длинный красный след. Словно человек падая, пытался удержаться за стенку.
   Вид крови вообще вызывает у нормального современного человека болезненное чувство, а уж когда такая картина настигает внезапно, да еще в собственной ванной, то тут и вовсе нехорошо становится. Может быть, когда-то давно, когда охота была основным источником мяса, вид истекающего кровью животного или раненного насмерть охотника и были привычным зрелищем, но сегодня мало кто способен сохранить хладнокровие в такой ситуации. Когда Маша взглянула в саму ванну и увидела там расчлененный со знанием дела труп неизвестного мужчины, то рассудок на время покинул ее. Судя по всему, ему требовался перерыв.
  
   Роберт почувствовал неладное еще на подходе к дому. После рассказа Аркадия Павловича он всегда внимательно следил за горгульями на столбах и рисунком на высоком фронтоне. Что-то в них сегодня было не так, хотя поздний вечерний свет не давал возможности разглядеть детали перемен. Однако внутреннее чутье советовало торопиться.
   Когда жена не открыла дверь на звонок, тревога стала вовсе бескрайней. В прихожей было тихо, вкусно пахло с кухни, сквозь небольшую щель из ванной пробивался свет. На какой-то короткий миг Роберту показалось, что все в порядке. Просто жена принимает душ и не слышит звонка, но когда, прислушавшись, он понял, что вода не шумит, и вообще оттуда не доносится ни звука, на душе стало тяжело и муторно. Неслучайно, совсем неслучайно чудовище на столбе облизывалось раздвоенным языком.
   Рой не стал проводить осмотр квартиры, а сразу рванул на себя дверь ванной комнаты. И правильно сделал, что не стал терять ни минуты. В тот момент, когда он вырвал с куском дверной коробки замок, непонятным образом закрывшийся за Машей, разобранный на куски труп начал собираться в одно целое и уже готов был встать и выбраться из ванны. Одного взгляда на жену оказалось достаточно, чтобы понять - промедление смерти подобно.
   Одним движением выбросив Машу за дверь, Рой выставил руки ладонями вперед и, вложив всю злость, которую вызывала в нем эта тварь, мысленно послал смертоносные лучи. Действуя интуитивно, он выбрал единственно верное решение. Никогда прежде ему не приходилось пользоваться внутренней силой таким явным образом. Никогда ситуация не была столь абсурдна, с одной стороны, и столь критична - с другой. Может быть, где-то на подсознательном уровне сработало тайное знание, может быть, нереальность происходящего заставила отвечать такими же мистическими методами, но факт остается фактом - тварь сначала задымилась, а потом начала таять. Вместе с ней стали бледными, а потом вовсе исчезли все следы кошмара, который обрушился на Машу. Через несколько минут помещение сияло привычной чистотой и белизной.
  
   Закрыв дверь ванны, Роберт увидел, что жена сидит на кухне. Не было ни слез, ни истерик, ни допустимых в такой ситуации несправедливых обвинений. Она по-прежнему молчала и смотрела в одну точку. Рой потряс ее за плечо и пристально посмотрел в глаза:
   - Маша, - осторожно позвал он, - все кончилось. Это был виртуальный кошмар, - жена молчала, но по выражению глаз стало понятно, что она слышит. - Все прошло, - продолжил Рой, - никого нет, и не было, - последнюю фразу он произнес не слишком уверенно.
   В самом деле, можно ли считать, что никого и ничего не было? Что могло произойти, если бы он вернулся на десять минут позже? Безусловно только одно: это не было индивидуальное наваждение, раз его видели оба. Кроме того, потребовались вполне реальные усилия для изгнания фантома, а раз так, значит, какую-то реальную основу он имеет. Конечно, если бы здесь оказался Крейцер, он бы просветил Роберта, с каким существом столкнулась его жена. Только тогда Крейцеру пришлось бы сознаться, что столь жестокий способ давления придумал он сам. Отправив в квартиру Гаспанов полупризрака, директор развлекательной компании надеялся, что демонстрация могущества и возможностей заставит Роя передумать. Согласившись сотрудничать, Роберт получит мощную поддержку со стороны Крейцера. Кроме того, можно будет поставить защиту не только на дом, но и на Машу. Тогда никто, ни в одном из миров не причинят им вреда.
   Однако, нужно сказать, что психологию человека Фридрих Карлович учитывал плохо. Во всяком случае, нападение на жену Роберт воспринял как призыв к решительным действиям.
   Незадолго до этого Крейцер встретил Роя во дворе дома. Это случилось через пару недель после того, как Аркадий Павлович рассказал о его частых визитах к квартире Гаспарянов. Роберт на следующий день прошелся по окрестностям, внимательно разглядывая все, что может быть использовано с недобрыми намерениями. Оказалось, что город просто кишит всевозможными монстрами. Это были и скульптуры, и многочисленные барельефы, и даже старинные витражи в некоторых домах, чудом сохранившиеся за столько времени. Один витраж с драконом заставил Роберта задуматься на тему церковного искусства. Так ли уж выдуманы были сценки, которые современные искусствоведы называли аллегориями? Может быть, Святой Георгий убил самого настоящего дракона, а "Сошествие во ад" писано под впечатлением от увиденного?
   Короче говоря, реальность оказалась неожиданно богата выдуманными персонажами. Теперь Роберт мысленно добавлял слово "возможно" практически к любой фразе, касающейся того, что видели его глаза. "Возможно, это сказочный герой",- думал он про себя. Автоматически возникала вероятность того, что возможно, это и не вымышленный персонаж, а представитель иного мира. Так вот ближайшие улицы, рассмотренные под таким углом зрения, оказались очень даже любопытными.
   Фридрих Карлович увидел Роберта первым. Это неудивительно, потому что за этим он и пришел, потому и бродил уже полчаса, поджидая, когда тот вернется домой. Разговор не задался с самой первой фразы. После приветствия Крейцер сказал:
   - Ну, что, Роберт Николаевич? Вы подумали еще раз над моим предложением?
   - Каким?
   - Стать моим напарником.
   - Не думал, - ответил Рой достаточно резко, - над таким предложением думать бессмысленно.
   - Это отчего же?
   - Оттого, что с давних пор известно, что талант должен быть свободен, это раз, а во-вторых, быть демиургом и быть инструментом в чужих руках - это далеко не одно и то же. Так что, - закончил он свой ответ, - разговаривать нам не о чем.
   Нельзя сказать, что такая отповедь была для Крейцера неожиданной. Он достаточно хорошо изучил Роберта и приготовился к разговору, как хороший купец - к базарному дню.
   - Я могу предложить Вам взаимовыгодное сотрудничество, Роберт Николаевич. Давайте все же сядем где-нибудь и поговорим как цивилизованные люди.
   - Боюсь, что Вам нечего мне предложить,- не согласился Рой, - так что и разговаривать не будем.
   - Ну, как же, - не сдавался Крейцер, - я расскажу Вам, как осуществить переход из этой реальности в Вашу. И обратно, - добавил он после маленькой паузы.
   Роберт взглянул на кусочек неба, который открывался из двора, осмотрел фронтон с ползающими химерами (сейчас все три были на месте) и сказал:
   - Знаете, Фридрих Карлович, если бы Вы в самом начале предложили мне руку помощи и поддержки, а не торговались, не выдвигали условия, может быть, мы с Вами и нашли бы какой-то общий язык. А сейчас, когда уже столько плохого сделано, когда мы с Вами явно принадлежим к различным системам ценностей, мне кажется, что лучшее, что мы можем сделать, это разойтись как можно дальше и, по возможности, никогда не встречаться.
   В этот момент Роберт поднял голову и увидел, что все три химеры расположились в ближайшем к нему нижнем углу фронтона. Он мог бы поклясться, что с языков у них каплет ядовитая слюна. Маленькая лужа на асфальте прямо под ними слегка дымилась. Тротуар в этом месте казался мягким.
   - Вы, Роберт Николаевич, ведете себя как эгоист, - прервал молчание Крейцер, - ведь у вас есть жена.
   - Шантаж и угрозы, - механически произнес Роберт в ответ на это заявление.
   - Встретимся в другой раз, - с этими словами Крейцер вышел на улицу и скрылся за углом.
  
   Маша потихоньку приходила в себя. Вернувшаяся способность думать и анализировать позволила ей разложить случившееся "по полочкам" и понять, что атака была предпринята через нее, но на мужа. Это обстоятельство оказалось решающим. За себя она могла поплакать, устроить истерику, заболеть, но если речь идет о Роберте, то раскисать нельзя ни в коем случае. Маша разозлилась, а это, как известно, верный путь, к способности действовать.
   Тряхнув головой, словно отгоняя назойливую муху, она прогнала ужас, все еще стоявший холодком вдоль позвоночника, и сказала:
   - Если все, что ты рассказывал про свой мир - правда, то тогда надо посмотреть, что с ним.
   - Боюсь, что с ним не все в порядке, - внутренне Роберт был восхищен выдержкой жены, но понимал, что настоящая реакция наступит позже. Сейчас она хорошо соображает, но ничего не ощущает. Чувства придут позже, когда можно будет немного расслабиться. Это испытание не для женской психики, не всякий мужчина сохранит хладнокровие, увидев то, с чем столкнулась Маша.
   - Машенька, - попытался он пустить мысли жены в новое русло, - я догадываюсь, чьих рук это дело. Я наивно полагал, что до этого не дойдет, и ошибся. Я обязательно все исправлю, ты не бойся.
   Маша посмотрела на него как на неразумного младенца и строго сказала:
   - Гаспарян, не надо недооценивать женский интеллект. Я и без тебя знаю, что это твой Крейцер шалит. И мне кажется, что разговаривать с ним надо на языке силы. Он не понимает другого. И вообще, - Маша строго подняла вверх указательный палец, - я думаю, что твой Крейцер безумен. А сумасшедшие могут быть очень опасны, - закончила она.
  
  
   Аркадий Павлович проснулся от настойчивого звонка в дверь. В воскресное утро хотелось отоспаться, но в дверь начали осторожно стучать. Часы показывали семь утра.
   - Кого принесло в такую рань, - сердито пробормотал следователь и пошел открывать.
   На пороге стоял Карташов. Похожий на интеллигентного бомжа Лев Александрович шагнул в квартиру и, не дав открыть рот хозяину, заспешил:
   - Аркаша, прости за несусветную рань, но чует мое сердце, что надо спешить. Что-то там неладно, голубчик. Я не могу за обоими присматривать, так что уж ты просыпайся, собирайся, а по дороге я тебе все расскажу.
   На сборы времени ушло немного, сказывалась привычка к экстремальным ситуациям. Уже в машине Карташов ввел бывшего ученика в курс дела:
   - Что-то у них там произошло, Аркаша, - рассказывал он, ловко петляя по каменным переулкам с односторонним движением, - Роберт Николаевич в гневе. Я его видел часов в пять утра возле той колоннады, где еще вереница чудовищ со свиными рылами в качестве украшения сидит. Бродил как помешанный, к кабаньим пятачкам присматривался.
   - А Крейцер?
   - Тот был вечером возле квартиры, когда хозяин отсутствовал. Что-то он там натворил, такое, что Гаспарян откопал топор войны. Надо за обоими посмотреть, чтобы чего страшного не произошло, может, успеем еще.
   Машина, взвизгнув на крутом повороте, въехала на улицу, параллельную той, откуда был проход к нужному дому.
   - Ты, Аркаша, сходи-ка в квартиру, а я тут, снаружи, понаблюдаю.
   - Так Вы же сами сказали, что Роберта нет дома? Что я там найду? Только Марию Федоровну зря побеспокоим.
   - Лучше зря побеспокоить, чем потом жалеть, что время потерял, - рассудительно возразил Карташов. - Это - во-первых, а во-вторых, Гаспарян мог вернуться. Времени-то сколько прошло...- Лев Александрович замолчал, что-то обдумывая, и с неожиданной досадой закончил, - я не уверен, что он не только известными нам способами передвижения пользуется.
   Аркадий удивленно посмотрел на маленького, какого-то пожеванного спутника, но от комментариев воздержался. Проходя под фронтоном, он автоматически отметил изображение - сегодня там была всего одна химера, и сидела она в самом центре. Подняв голову, следователь заметил, что на кухне у Гаспарянов горит свет, значит, кто-то уже не спит. "Или еще не спит", - поправил он себя мысленно.
   В этот момент в кармане куртки зазвонил телефон. Взглянув на экран, Аркадий ответил:
   - Да, Лев Александрович.
   - Ты там, Аркаша, осторожнее, - голос с хрипотцой дрогнул, - я тебе не сказал, что ночью видел, как твари со столбов исчезли. Побоялся, что не поверишь, старым дураком посчитаешь.
   - Не беспокойтесь, - ответил следователь, - я не Хома Брут, голову не потеряю. И еще, - Аркадий секунду колебался и все же добавил, - насчет чудовищ...Я Вам верю.
   На лестничной площадке перед дверью квартиры все было в порядке. Ярко горела лампа, коврики лежали ровно, никаких подозрительных следов. Звонок издал мелодичную трель, и Аркадий в который уже раз подумал, что нужно сменить дверной звонок у себя в квартире. Сколько можно подпрыгивать от резкого дребезжащего звука, который кто-то по халатности окрестил звонком?
   Прошло почти три минуты, прежде чем за дверью послышалось какое-то шевеление. Тихонько щелкнул замок, и дверь открылась.
   - Заходите, Аркадий Павлович, - сказала женщина, похожая на Машу.
   Следователь изумленно вглядывался в хозяйку квартиры. Он не сомневался, что перед ним именно Мария Гаспарян, но разве можно так измениться за несколько дней? Глубокие складки возле губ, припухшие веки, покрасневшие глаза. Эта тусклая внешность не может принадлежать той Маше, с которой он разговаривал на этой же кухне! Значит, чутье действительно не подвело Карташова, происходит что-то ужасное.
   Маша махнула рукой, приглашая гостя за собой. С первого же взгляда Аркадий понял, что пришел не в добрый час. На большом куске ткани, на столе лежало маленькое тельце лемура. Пушистый хвост бессильно свисал вниз, слегка оскаленные зубы и уже остекленевшие глаза не позволяли сомневаться в том, что существо мертво.
   - А Пиня? - трудно сказать почему, но следователь не сомневался, что все эти события, - и те, о которых рассказал Карташов, и то, что он видит сейчас, - все это как-то взаимосвязано.
   - Пиня спит, - ответила Маша, - я напоила его успокоительным.
   Аркадий Павлович разглядывал погибшее существо и с удивлением понимал, что огорчен этой смертью куда больше, чем следует. В конце концов, это не его питомец, не его творение, однако, насильственная смерть всегда вызывала в нем глубокий протест, особенно, если она уносила безобидное и беззащитное существо. Лемур был чужим, непонятным и поэтому - особенно беззащитным.
   - Это Крейцер? - спросил он.
   - Не сам, - ответила Маша, - во всяком случае, не своими руками.
   - Что сделает Ваш муж, когда найдет Крейцера? - для Аркадий Павловича этот вопрос имел первостепенное значение. Ему как представителю власти очень не хотелось, чтобы Роберт в порыве справедливого гнева совершил необдуманный поступок и усложнил себе жизнь.
   - Не знаю, - ответила Маша, - я не думаю, что встреча произойдет здесь.
   Опять зазвонил мобильный телефон.
   - Да, Лев Александрович.
   - Я вижу Гаспаряна, он подходит к дому.
   - Спасибо, подождите минуточку, - Аркадий повернулся к Маше, - Роберт Николаевич сейчас придет, мой коллега видит его. Скажите, мы может вам чем-то помочь? Внизу мой наставник, который следил за Крейцером. Можно его пригласить, если это удобно?
   Маша ненадолго задумалась, потом устало кивнула:
   - Пусть поднимается вместе с мужем.
   - Лев Александрович, - сказал следователь в трубку, - поднимайтесь, пожалуйста. Нужно разобраться во всем.
   При этих словах Маша улыбнулась. И хотя улыбка вышла беспомощной и грустной, но все же это была хоть какая-то эмоция.
   - Разобраться в том, чего вообще не понимаешь, очень даже нужно, - сказала она.
  
   Глава 12
   Рой внимательно разглядывал все скульптурные изображения вымышленных существ, которые попадались ему на пути. Ночное блуждание по городу помогло унять ярость, которая накрыла его после встречи с посланцем Крейцера. Ну, можно понять, если пытаются давить на него, но насылать на женщину такой кошмар? Он содрогнулся, вспоминая увиденное. Какой же нечеловеческой жестокостью нужно обладать, чтобы смоделировать такую сцену ужаса?
   Роберт не представлял себе природу существа, с которым разбирался у себя в квартире, но было совершенно очевидно, что это - представитель какого-то иного мира. Если Крейцер не демиург, размышлял Роберт, значит, он просто в состоянии пользоваться тем, что создано другими. Отдельный вопрос, как выглядит тот мир, в котором Фридрих Карлович откопал своего монстра. Это потом, это позже. Сейчас главное - понять, где можно найти Крейцера. Ясно, что встречаться с ним здесь не стоит, криминал нам ни к чему. Тем более, что есть такая прекрасная возможность и врага наказать, и человеческие законы не переступить. "Формально не переступить", - поправил себя Рой. Желание разорвать Крейцера на куски накрывало его, стоило вспомнить отрешенное и какое-то чужое лицо жены. Гнев клокотал в груди, колол тысячами иголочек кончики пальцев.
   В один из таких моментов Рой ощутил, как от чудища с кабаньей головой, которых сидело аж целых шесть штук на балюстраде старинного дома, идет странная волна чего-то. Он протянул руки ладонями навстречу этой волне и почувствовал легкое головокружение. Взмахнув головой, чтобы отогнать звон в ушах, Роберт на мгновенье закрыл глаза.
   Когда он вновь посмотрел вокруг, то увидел перед собой большой свиной пятачок. Правильнее то, что он увидел, будет назвать кабаньим рылом. Большие клыки угрожающе выглядывали из-под верхней губы. Густая колючая щетина покрывала морду.
   Рой разглядывал существо с удивительным спокойствием. "Не мрамор и не гипс, раз покрыт щетиной", - эта мысль насмешила его. Повертев головой, он понял, что может получить ответ на вопрос, в каком мире Крейцер нашел своих монстров. По крайней мере, часть из них явно обитает где-то здесь. Из зарослей раздалось визгливое похрюкивание. Нереальный кабан, чья морда продолжала находиться прямо перед глазами Роя, повернул голову на звук, удовлетворенно хрюкнул и исчез в чаще.
   "Блин! - пронеслось в голове. - Как же я без него назад вернусь?" Скорее, на всякий случай, чем надеясь на успех, Рой сложил руки ладонями наружу, закрыл глаза и представил себя перед каменными изваяниями. Вытряхнув звон из ушей, он посмотрел вокруг - балюстрада на месте, только свиней убавилось. Прямо перед ним стояла пустая тумба.
   - Все гениальное - просто, - сказал он вслух. Дело оставалось за малым - найти Крейцера и строго с ним поговорить.
  
   На подходе к дому Роберт столкнулся с пожилым мужчиной, одетым в потрепанную, явно с чужого плеча курточку и брюки, знавшие лучшие времена.
   - Здравствуйте, Роберт Николаевич, - сказал встречный, - позвольте составить Вам компанию.
   Рой напрягся и окинул двор беглым взглядом. Никого, что неудивительно для такого раннего времени в воскресенье. Даже собачники выходят в этот день попозже, если, конечно, питомцы соглашаются терпеть дольше обычного.
   - Вы не беспокойтесь, - продолжил незваный гость, - Аркадий Павлович сейчас с Вашей женой разговаривает, а меня зовут Лев Александрович.
   Вряд ли такое объяснение могло успокоить Роберта, поэтому он ускорил шаг, бросив через плечо:
   - Идемте.
   В квартире было тихо. Маша с Аркадием сидели в комнате и о чем-то негромко разговаривали. У Роя сжалось сердце, когда он услышал, каким безжизненным голосом говорит жена.
   - Проходите, раздевайтесь, - вернулся он к обязанностям хозяина. Карташов сбросил курточку и остался в очень приличном и удобном свитере. Поймав изучающий взгляд, он пожал плечами и сказал:
   - Маскировка, знаете ли.
   Аркадий Павлович поднялся навстречу вошедшим и протянул руку Роберту, здороваясь:
   - Доброе утро.
   - Какое уж доброе, - усмехнулся хозяин, - раз даже вас, людей совершенно непричастных, так рано подняло.
   - Не совсем непричастных, - поправил Карташов, - мы с Аркашей довольно много успели узнать, так что нас и посторонними-то можно назвать с большой натяжкой. Прелюбопытная птица, этот ваш Крейцер...
   - Да, уж, - мрачно согласился Роберт, - таких еще поискать надо.
   Лев Александрович поймал укоризненный взгляд Аркадия и понял, что сказал что-то не то.
   - Роберт Николаевич, - взял инициативу в свои руки Аркадий, - мы с коллегой приехали, чтобы оказать помощь, если это возможно. Рассматривайте нас как частных лиц, а не представителей следственных органов.
   - Тем более, что никаких дел, связанных с Вами или Крейцером, в производстве нет, - добавил Карташов.
   - Раз уж так сложилось, что мы оказались свидетелями многих необыкновенных событий, то прошу Вас просто нам довериться, - Аркадий смутился, потому что не знал, как сформулировать причину, по которой им можно доверять. Не начинать же разговор о простой человеческой симпатии в тот момент, когда людям явно не до тебя. Выручил замолчавшего коллегу Лев Александрович:
   - А нет ничего удивительного, голубчик, - сказал он, обращаясь, главным образом, к Роберту, - что нужно довериться практически случайным людям. Вы оказались в такой ситуации, что любым близким друзьям надо сначала доказывать свою вменяемость, прежде чем за поддержкой обратишься. А мы и так много знаем и, что самое важное, сумасшедшими вас не считаем.
   - Вы хотите сказать, что чудеса Вас не удивляют и не пугают? - в голосе Роберта слышалась ирония.
   - Не так, - отозвался Карташов, - чудеса удивляют и пугают порой, если честно говорить, до икоты, но мы, по крайней мере, не рассматривает необычное как выдумку. Да и давненько я уже за Крейцером наблюдаю, всякого навидался, - добавил он.
   Роберт задумался. Помощь им, конечно, не помешает, только что они могут? Схватить Фридриха и подержать за руки, пока он будет его на куски рвать? Или поднимут шум вокруг конторы Крейцера? Зачем? Это ничего не изменит. И так ясно, что "Мир чудес" нужен был только как полигон для отработки техники вторжения.
   - Роберт, - голос жены вывел его из задумчивости, - лемур умер...
   В голосе Маши была такая опустошенность, что Лев Александрович вопросительно взглянул на Аркадия. Тот лишь отрицательно покачал головой, дескать, не сейчас, однако, информация важная.
   - А котенок?
   - Жив, спит, - ответила Маша. Она сказала это таким тоном, что стало очевидно, что с котенком тоже не все благополучно.
   Рой поднялся с дивана, на котором сидел? и вышел на кухню. Уже на пороге он обернулся и сказал:
   - Маша, я нашел путь. - Жена подняла на него печальный взгляд и кивнула головой.
  
   Маленькое тельце все так же лежало на столе, круглые янтарные глаза смотрели за окно, но не видели начавшегося дня. Рой провел рукой по мягкой, потускневшей шерсти, погладил лапку с детскими пальчиками. За спиной осторожно кашлянули.
   - Я так понимаю, что это существо создали Вы, - сказал Карташов.
   - Да, - ответил Роберт, - но умер он не сам. Это сделала та тварь, которую натравил на Машу Крейцер. Судя по всему, лемур пытался как-то защитить Машу, - голос стал едва слышен, - хотя что он мог, такой маленький.
   - А может быть, его можно создать заново?
   Роберт посмотрел на гостя, хотел что-то возразить, но вдруг в мозгу мелькнула удивительная мысль о том, что он, в конце концов, демиург, и только он решает, кому и сколько нужно жить. Лемуру не был отпущен такой короткий срок и такая судьба, это нужно исправить. Рой кинулся в комнату.
   - Маша, - быстро заговорил он, - я знаю, как можно разбудить лемура. Я вернусь с ним в мой мир, и там он очнется. Он не умер. Понимаешь, в нашем людском представлении смерть совсем иначе выглядит, чем для них. Это же мой мир!
   Маша подняла глаза, в которых наряду с непониманием уже светилась надежда.
   - Ну, Машенька, ты же знаешь, как я отношусь к смерти, - возбужденно говорил муж, - значит, в том мире это отношение должно было стать правдой. А раз так, он обязательно очнется. Тем более, что это не физическая смерть, его не искалечили, просто вырвали, если можно так говорить, душу. Она вернется. Обязательно. Только нужно поскорее перенести его туда.
   - Ты нашел путь, - негромко произнесла Маша.
   - Да, теперь я могу все.
   - Иди, - поторопила она мужа, - со мной все в порядке.
   Роберт посмотрел на Аркадия Павловича и взглядом попросил его выйти с ним на кухню.
   - Аркадий Павлович, Я думаю, что в словах Льва Александровича есть правда. Для нас действительно сейчас нет никого, кроме вас, к кому мы можем обратиться без лишних объяснений за помощью. Вы уже поняли, что мне нужно уйти, а оставлять жену без присмотра после всего случившегося я не хочу.
   - Вы ведь, голубчик, не преступление совершить задумали? - Карташов считал, что обязан задать этот вопрос.
   Рой не стал возмущаться. Не до того было, чтобы доказывать, насколько он законопослушен:
   - Сначала я лемура верну Маше, а потом и с Крейцером встретимся. Кстати, - Рой не мог отказать себе в маленьком удовольствии, - Лев Александрович, если противоправные действия будут совершены не в этом мире, на них ведь не будет распространяться Уголовный Кодекс?
   Карташов только улыбнулся и развел руками:
   - Это не для моего старческого ума вопрос. Идите. Если Мария Федоровна не будет возражать, то я поживу у вас, пока не вернетесь. Аркаша мальчик молодой, у него своя жизнь, а мне и в радость будет с красивой женщиной рядом побыть. Не беспокойтесь, все будет в порядке.
  
   Правитель усиленно пытался выйти на связь с демиургом. Старательность, с которой зеленый чертик бился над решением поставленной задачи, делала ему честь. Он даже похудел от усердия, что, впрочем, было не слишком заметно из-за густой шерсти. С того момента, когда Рой впервые обнаружил у себя на рукаве голодного и, честно признаться, слегка облезлого чертенка, прошло достаточно времени и событий, которые изменили внешний вид правителя. И статус обязывал, и обстоятельства требовали. Маленький худенький обитатель нового мира стал солидным, властным и внушительным. Особенно, когда надувался и поднимал шерсть на загривке. Ум, светившийся в глазах, иногда уступал место гневу, и тогда никто из местных обитателей не смел оспаривать решения, которые принимал правитель.
   На связь выйти не удавалось. Дракон утверждал, что демиург находится в постоянном контакте со своим творением, но вот материализовать контакт не могли. Обстановка, между тем, накалялась. Собственное население роптало, появлялись неизвестные ранее виды существ. Это бы ничего, мир все-таки развивался, но вот в чем была проблема, так это в том, что новоселы явно обладали деструктивной направленностью. Разрушение, которое сопровождало каждое новое существо, наводило на мысль, что это все-таки были пришельцы, а не собственное население.
   - Если так будет продолжаться еще хотя бы месяц, - признался как-то раз правитель дракону, - от нашего мира ничего не останется.
   - В каком смысле - ничего?
   - Не останется ничего от первоначального замысла, - объяснил чертик, - а это приведет к дестабилизации и самоуничтожению.
   Дракон задумался. Думал он долго. Вопреки ожиданиям, в тех головах мыслительный процесс происходил в три раза медленнее, а не быстрее. Пока согласуют исходные данные, пока выводы оформят... Короче, утверждение "Одна голова - хорошо, а три лучше" тоже не являлось однозначным. Правитель одной головой соображал быстрее, чем дракон - тремя. Хотя, справедливости ради, нужно признать, что иногда три головы могли выдать решение, которое в одну голову могло и не прийти.
   - С этим надо что-то делать, - озвучил дракон результат мыслительного процесса.
   - Предложения есть? - ядовито поинтересовался чертик.
   - Нет, - смутился телохранитель.
   - А у меня есть.
   Правитель оставил в стороне заумные рассуждения о волновой природе телепатического сигнала, заменил слово "интерференция" на "усиление путем сложения", благо ни одного ученого мужа в их мире не было, и предложил объединить усилия по призыву демиурга.
   - Если он меня не слышит, значит, надо кричать погромче, - закончил он объяснение.
   - Понял, - встрепенулся дракон, - сделаем.
   - И еще вот что я подумал, - добавил правитель, - если я могу вытолкнуть из мира, то должна быть и обратная возможность.
   - Ага, - глубокомысленно отозвался личный гвардеец, - основа равновесия.
   - Ну, типа того, - согласился с такой трактовкой чертик, - можно попробовать не только призвать, но и как бы притянуть.
   - А он с нас шкуру не спустит? - дракон испуганно осмотрел любовно вычесанный хвост и распушенные пучки меха на шеях.
   - Не должен, - не слишком уверенно ответил чертик, - мы же не просто так, ради забавы, а по делу.
   - Ну, попробуй, - прогудел дракон и на всякий случай вздохнул.
   - Это мы должны попробовать, - поправил его правитель, - ты и я вместе.
  
   Роберт сидел в закрытой спальне и смотрел на маленькое мохнатое тельце. Мысленно он перенесся в серую скучную местность, где и появилось на свет это необычное существо: немного вредное, немного капризное, но, в то же самое время, удивительно чуткое и тактичное. Он положил ладонь на голову лемура и закрыл глаза. Легкий звон в ушах давал надежду на то, что все получится.
   - Давай, - мысленно сказал себе Рой, - открывай глаза.
   Звон сменился серебряными колокольчиками, которые напомнили его первое пробуждение в случайно созданном мире. Страх неудачи сидел глубоко внутри и не позволял поверить в то, что все получиться. Рой покачивался, как медитирующий шаман, и старался изо всех сил почувствовать туннель, по которому идет нужная ему дорога.
   Внезапно он осознал, что изменился запах. Привычный теплый аромат спальни, состоящий из запаха свежего белья, Машиных духов и еще чего-то очень родного, сменился запахом нагретой пыли и пряных трав. Принюхавшись, Рой понял, что еще немного пахнет псиной. Это было так удивительно, что он автоматически открыл глаза, чтобы определить источник.
   Псиной пах дракон. Его хвост лежал в паре метров от того места, где появился демиург.
   - Получилось! - радостный крик прогнал серебряный перезвон, и Рой, наконец, поверил, что все действительно получилось. Перед ним возбужденно бегал маленький зеленый чертик и величественно возвышался трехголовый дракон с пушистым хвостом.
   "Хорошо, что я хвост колечком сделать не додумался, - подумал неожиданно Рой, - вот уж совсем нелепость бы получилась". Правитель, между тем, шустро забрался на плечо и обосновался там со знанием дела.
   - Мы тебя звали, - сказал он так, словно Рой был в соседней комнате и пришел на зов.
   - И давно ждем, - добавил дракон. Рой не успел понять, какая голова выражала всеобщее ликование, потому что оказался окружен тремя парами счастливых сиреневых глаз. Взглянув в глубину ближайшего глаза, он понял, что его действительно ждали.
   - А это что? - вопрос правителя вырвал Роя из потока теплых чувств. Неподвижный лемур резко контрастировал с радостным настроением, вызывал чувство вины.
   - Сначала давайте его расшевелим, а потом продолжим радоваться и делиться впечатлениями, - сурово одернул себя Рой. - Его какая-то дикая тварь из чужого мира зацепила.
   С этими словами Рой положил лемура на теплую спину дракона и махнул рукой чертику:
   - Справишься? - спросил он правителя. Вместо ответа тот провел сложенными лодочкой лапами вдоль хребта лемура, задержал их в одном месте и с видимым усилием что-то вытащил. Все с удивлением уставились на тускло светящийся сгусток, который переливался в маленьких ладошках подобно большой капле ртути.
   - Это что? - озвучил дракон общий вопрос.
   - Я не знаю, что это, но знаю, кто его оставил, - ответил Рой, - так что ничего хорошего от таких подарков ждать не стоит. Уничтожь, - сказал он чертику. Правитель сосредоточился, между ладонями полыхнуло яркое пламя, в воздухе появился запах озона.
   - Все, - удовлетворенно выдохнул чертик, - нет ничего.
   - Ну, вот видишь, как все хорошо может быть, - улыбнулся Рой, - а ты говорил, что я не деструктор, не могу разрушать, - он откровенно расхохотался, когда увидел, как правитель начинает удивленно оглядываться, словно пытаясь понять, как это он только что уничтожил инородный предмет, чуть не убивший его подданного.
   Лемур слабо шевельнулся, открыл круглые желтые глаза, потом втянул носом воздух. Обнаружив, что за ним внимательно наблюдают, он бессильно повалился на спину и слабым голосом сказал:
   - Маленький ломтик ананаса может существенно улучшить мое состояние.
   Дружный смех заглушил театрально - тяжелый вздох, которым сопровождалась эта реплика.
  
   Глава 13
  
   Шагая по знакомой тропинке, Рой не переставал удивляться переменам, которые произошли за время его отсутствия. Неправдоподобно быстро вырос лес, в нем поселилось огромное количество всякой живности. Кто-то летал, ползал, бегал и прыгал буквально на каждом сантиметре пространства. Шум, который устраивала вся эта живность, мог бы свети с ума кого угодно, но на самом деле был удивительно приятен для уха. Некогда пустое пространство, которое только где-то далеко впереди было ограничено синеватым контуром гор, сейчас представляло собой настоящий рай для биолога. Впрочем, вполне может быть, что изучать животный мир привычными методами окажется невозможным. При всей широте взглядов очень мало кто из ученой братии всерьез допускает наличие разума, подобного человеческому, в колонии термитов или пчел.
   Рой представил себе натуралиста, изучающего привычки и среду обитания болотных нетопырей. Правитель успел рассказать, с какими сложностями пришлось столкнуться при попытке приструнить распоясавшихся хулиганов. Кроме того, что они без зазрения совести заселяли территории, так они еще приводили их в негодное для прочих обитателей состояние.
   "Как все похоже, - думал Рой, - как мало надежды на такие понятия как совесть, мораль, чувство справедливости, сострадания. Как только речь заходит о жизненных благах, так тут же появляется желание ущемить другого. И ведь нельзя сказать, что каждый, кто претендует на чужое, обязательно плохо живет, голодает или бедствует. Хватало нетопырям места, пищи было вдоволь. Зачем же тогда нужно было настраивать против себя все окружение из-за небольшого, в сущности, участка леса? Заселить большие территории они не смогут ни при каких условиях, скорость воспроизводства низкая, да и ссорятся постоянно. Но вот поди ж ты, пусть маленький кусочек, а оттяпать!"
   Роберт не был идеалистом в том смысле, что верил в безусловное торжество справедливости. Конечно, хорошо, если бы все кончалось как в добрых сказках, но, в целом, мир скорее рационален, чем справедлив. Огорчило демиурга не то, что его творение оказалось далеко от совершенства, а то, насколько он сам не верил в возможность полноценной гармонии. Вот вера в своеобразное бессмертие в этом мире нашла свое отражение. Он совершенно верно рассудил, что его глубинные представления о мироустройстве найдут свое воплощение, а с "Городом Солнца" отношения не сложились. Не верил Роберт Николаевич даже в самой глубокой части души, что добро может победить зло. А может быть, в этой самой глубине он считал, что добро и не должно никого побеждать. Иначе, какое же это добро, если оно способно кого-то уничтожить? Таким образом, противоречие таилось в самой трактовке добра.
   Рой не взял на встречу с Крейцером никого. Не хотел рисковать - это, во-первых, а во-вторых, - и эта причина была главной,- не рассчитывал, что кто-то из его созданий сможет серьезно повлиять на исход встречи. Пострадать могут, а помочь...Еще большой вопрос, помочь или помешать. Именно поэтому он размышлял на отвлеченные темы, а не вел приятные беседы с правителем и его гвардейцем.
   Лемура отправили на реабилитацию в лес, где верховодили сладкоежки. Их добродушный нрав должен был настроить пострадавшего на правильный лад и вселить веру в благополучный исход любого начинания. Кстати сказать, демиург не раз спрашивал себя, почему непоколебимое благодушие сладкоежек лишено способности выражать себя в словах. Интуитивно Рой понимал, что эти обитатели воплотили его инстинктивное жизнелюбие, которое глубоко скрыто от цивилизованного сознания современного человека. Сознание все время заставляет искать несовершенство окружающей действительности, страдать по поводу и без него, мучиться поисками несуществующих истин и прочих очень важных, но бесполезных для физического бытия вещей. Просто жить и радоваться каждому вздоху, теплому лучу и свежему ветру, запаху трав и надвигающейся грозе - все это проскальзывало лишь временами, а должно осознаваться постоянно. Только в этом случае можно сохранить твердость духа при любых испытаниях, только так можно выдержать то, что человек привык называть жизнью.
   От необременительных размышлений Роя отвлекли следы в пыли. Он уже вошел в ту часть, где начинались безжизненные ущелья, полные вулканического пепла. Здесь жизни не было и быть не могло, так что следы могли принадлежать только чужаку. По размеру следа выходило, что этот чужой имеет колоссальные размеры. Рой померил расстояние от пятки до самого длинного когтя. Получалось около полутора метров.
   - Ничего себе, ящерица, - присвистнул он, - явно чужой. Больше нашего трехголового.
   Ящеры, которых он сотворил не в добрый час для битвы с крэками, карликами, конечно, тоже не были, но след у них получался более тонкий, так что это были не они. Кроме того, в последнее время стычек со смертельным исходом стало на удивление мало. Что-то произошло в привычках этих видов, все чаще они стали менять курс, если набредали на след врага. Зеленый чертик объяснял это изменение нашествием чужих, но Рой, как уже было сказано, идеалистом не был, так что предпочел объяснить это равновесием сил и, соответственно, временным перемирием.
   Убедиться в правильности своих умозаключений Рой смог примерно через двести метров. За довольно резким поворотом его поджидал здоровенный ящер. Вероятно, палеонтологи причислили бы его к тираннозаврам, но это не имело бы под собой какого-то реального основания. Очень мала вероятность того, что люди с академическим складом ума окажутся наделены талантом демиурга. С другой стороны, так же мала вероятность того, что человек способный материализовать свою фантазию, будет скрупулезно изучать особенности строения древних ископаемых. Так что, кто это был, для науки знать бесполезно. Как и для Роя, а спасаться он него нужно было натурально и очень быстро.
   .
  
   Маша, Аркадий и Лев Александрович сидели на кухне больше часа. В спальне, где закрылся Роберт, было тихо. Что там происходило, было полной загадкой для всех троих. Ни жена, ни, тем более, новые знакомые, не имели ни малейшего представления о том, как происходит перемещение между мирами. Если говорить совершенно откровенно, то каждый из них чувствовал себя немного неловко. Сидят на кухне три взрослых разумных человека и ждут, когда четвертый взрослый серьезный человек дематериализуется в этом мире и появится в каком-то другом.
   - Наверно, можно заглянуть, - сказала, наконец, Маша, - если ничего не вышло, то уже и не получится.
   С этими словами она вышла. Прошло минут десять, прежде чем Аркадий Павлович сообразил, что для проверки комнаты достаточно пары минут. Они переглянулись с коллегой и тоже направились в спальню.
   Маша стояла у окна и отрешенно смотрела в небо. Низкие тучи не позволяли увидеть солнце, но на ее лице почему-то светился золотистый блик. Она обернулась:
   - Получилось, нет никого.
   Лев Александрович отдал дань привычному материалистическому взгляду на жизнь и внимательно осмотрел все места, где мог спрятаться хозяин дома. Маша не препятствовала. Она отошла от окна, чтобы не мешать проверить запоры, хотя очевидно, что в окно выбираться просто некуда.
   - И в дверь он выйти не мог, потому что мы все время видели коридор, - с этими словами Карташов закончил осмотр и тяжело вздохнул, - придется на старости лет в чудеса поверить. Ну, что, Аркаша, - обернулся он к Аркадию, - ступай домой, голубчик. Мы тебе позвоним, как только что-то измениться. Ты, дружок, выспись хорошенько, а то я тебя в такую рань поднял, что самому совестно.
  
  
   Фридрих Карлович сидел в своем кабинете и мрачно разглядывал альбом репродукций одного из современных художников. Живописью это назвать было нельзя. Использование компьютерных программ приводило к тому, что картина становилась виртуальной, а любая ее распечатка являлась лишь копией. Такая вот путаница понятий. Художник что-то создает, но взять это в руки нельзя. Зато можно увидеть, лишь бы монитор был приличный.
   То обстоятельство, что высокие технологии прочно вошли в мир искусства, Крейцера не удивляло. В конце концов, у каждого времени свои краски, ничего запретного в этом нет. Напряжение вызывало другое. Все больше и больше людей обращалось к созданию мифических чудовищ. Жанр, который в литературе принято называть "фэнтези", прочно обосновался и в живописи. Компьютерная графика позволяла довольно быстро соорудить монстра любой степени ужасности. Была бы фантазия, а инструмент найдется. От традиционных сказок отличало отсутствие традиций. "Как в литературе, так и в живописи", - подумал Крейцер.
   Ведь в сказочном мире обязательно существует некий канон, в рамках которого должен оставаться как сочинитель, так и живописец. Сказочный мир допускает говорящих зверей, но категорически отвергает одушевленные механизмы. Трудно сказать, где проходит граница возможного и невозможного, но совершенно четко можно разделить живое и неживое. "В этом все дело", - Крейцеру показалось, что он нащупал причину бесплодия жанра, возникшего на почве компьютерной графики. Картинка под названием "Птенец" больше напоминала расплющенный экскаватор, чем фантастического птичьего младенца. Не было в этом кричащем существе жизни. Зомби больше несет в себе биологической активности, чем многочисленные вариации чудовищ.
   На любой картинке (называть многочисленные творения картинами все же не поворачивался язык) были тщательно проработаны детали пейзажа, сложная композиция грамотно располагала цвета и формы по всему пространству. Перспектива была, конечно, излишне геометрической, правильной, но тут уж ничего не попишешь. Индивидуальности и огрех компьютерный мозг не допускал. Это гениальный Иванов мог забыть изменить цвет рубашки на водном отражении после того, как переодел персонаж знаменитого "Явления Христа народу" из красного одеяния в белое. Технический прогресс стремился к абсолютному совершенству. Все ходы были учтены, записаны и сверены. Места для ошибки и даже неточности не остается.
   Крейцер мучительно пытался понять, что же его так раздражает в новомодных творениях. Ведь кто-то когда-то обязательно изобретает новые составы красок, новые формы, способы отражения и преломления действительности. Примитивизм стал направлением искусства, а был когда-то неуклюжей мазней. Абстракционизм из симптомов душевного нездоровья развился в полноценное и разветвленное направление живописи. Сюрреализм Сальвадора Дали вошел в учебники в виде многочисленных репродукций.
   Перевернув очередной лист альбома, директор "Мира чудес" оценивающе взглянул на змееподобного монстра, тоскливо воющего, судя по всему, в бесконечном одиночестве. Конечно, может статься, что этот псевдозмей поет любовную песнь или издает призывный клич, кто его разберет. Однако общий розовый фон резко контрастировал с обломанным стволом и жалкой растительностью. "Что же здесь не так?"- в который уже раз спрашивал себя Фридрих Карлович. На следующей странице был представлен высокий мрачный замок, который атаковали крылатые драконы. Просматривалась далекая линия горизонта, ближе к которой темное, почти черное небо становилось светлым. "Это должно символизировать надежду", - Крейцер досадливо захлопнул альбом. Нет, ни одна картинка не вызывала в нем ощущения целостности, ни одна из них не была окном в мир. Получалось, что художник стремится создать внешне эффектное, но внутренне пустое пространство.
   Возникал некий парадокс: все красиво, а жизни нет. Гармония получалась однобокая, в узких рамках. "Бардак, - еще раз подумал Фридрих Карлович, - бардак и бездарность". Он знал, что талант демиурга не более редок, чем любой другой, однако развить его в условиях современного общества практически невозможно. Куда уж тут миры создавать, если в банального домового люди перестали верить. Без веры только настоящее чудо может разбудить в человеке творческий потенциал. Вот и еще одна путаница: в чудо нужно верить, чтобы оно случилось, а случиться оно может только вопреки неверию. Далеко древним софистам до реалий современности. Им в самом страшном сне такие противоречия не снились. Может ли черепаха догнать Ахиллеса? Тут все просто, бери линейку и меряй. Ответ очевиден. А вот может ли убежденный материалист стать демиургом, это еще тот вопрос.
   По сути дела, Крейцер искал ответ на него в процессе выявления тех, кто может создавать новые реальности. Пока никакой внятной закономерности обнаружить не удалось. Детские фантазии обретали плоть гораздо чаще, чем те, что могли возникнуть в результате работы воображения взрослых. Ведь что такое "воображение"? Это способность создавать новые образы на основе реальных впечатлений. А творческое воображение является силой, способной вызывать образы к жизни.
   С детьми все понятно, они находятся под прессом взрослой жизни и быстро утрачивают свободу фантазий, залезают в узкие рамки реальности под давлением родительского авторитета. Становятся трезвомыслящими обывателями с удачно сложившейся жизнью. Дети просто не успевают создать устойчивый мир фантазий, они перестают в него верить, и новый мир рассыпается. Кроме того, дети слишком мало знают о жизни, поэтому пускают на самотек очень важные вещи. Например, такие как равновесие.
   Но почему полет воображения взрослых, не утративших эту способность, не может воплотить свои мечты в устойчивый мир, этого Крейцер понять не мог. Из всех найденных на данный момент времени демиургов Гаспарян был самым мощным, сильным и сбалансированным. Его внутренняя гармония выливалась в хорошо отлаженные механизмы созидания. Поэтому его мир не только развивался в отсутствии своего создателя, но еще и оказывал сопротивление чуждым влияниям. Определенно можно сказать, что Роберт должен так или иначе войти с ним в дело. Как жаль, что их жизненные платформы оказались столь отличными друг от друга. Это создает такую массу ненужных и утомительных хлопот, что порой у Крейцера руки опускались.
   Так было бы славно, если бы удалось найти точку соприкосновения и убедить Роберта чуть-чуть отредактировать свое творение. Или, на худой конец, создать другой мир, с учетом пожеланий и рекомендаций. Бог с ним, с уже созданным миром. Пусть живет по своим смешным законам, если уж так хочется подчиняться какому-то зеленому чучелу. Давайте объединим талант и педантичную аккуратность в деталях, давайте создадим совершенное творение. Почему же нет?
   Почему-то Фридриху Карловичу не приходило в голову, что он ломает голову над извечным вопросом отношений художника и власти. Ведь что такое "педантичная аккуратность, приводящая к совершенству"? Это, как минимум, чужая воля и рамки, что для свободного творчества, в принципе, недопустимо. А совершенство? По большому счету, совершенство - это конец, ситуация, когда дальнейшее развитие невозможно, бессмысленно. Смерть искусству, одним словом. Получается, что стремиться к совершенству можно, а достигать - нежелательно.
   Отложив в сторону альбом, Крейцер достал из сейфа картонную папку со старомодными тесемочками и вытащил из нее лист бумаги. На листе ручкой был составлен список, расшифровать который не смог бы ни один нормальный криптограф. Всего здесь было пятнадцать позиций. Пятнадцать позиций и только шесть миров, пригодных для работы. Остальные девять были не просто опасны для человека, но даже для восприятия не подходили. У педантичного Крейцера сразу же начинала болеть голова, стоило оказаться где-нибудь в сумеречной зоне любого из этих странных миров. Сумеречной Крейцер называл ту часть пространства, которая примыкала к новой реальности, но в нее не входила.
   В этом списке таился ответ на вопрос, зачем ему понадобился Роберт Гаспарян. Напротив каждой позиции, которая характеризовала иную реальность, в строке Роберта стоял плюс. Это был демиург с большой буквы, так что применение такого таланта в нужном направлении давало огромные преимущества всем заинтересованным лицам.
   Из раздумий выдернул телефонный звонок. Секретарь взяла трубку и через минуту перевела звонок на директора. Крейцер поморщился. Еще один заказ, еще одна охота на дракона. Иногда его поражала узость человеческих фантазий, хоть это и облегчало работу фирмы. Стандартный набор процедур, отработанная технология. Можно сказать, что такую охоту, с некоторыми вариациями, он поставил на поток. Снижение риска и трудозатрат увеличивают рентабельность. Почему-то экономические категории не приносят должного удовлетворения.
   - Да, не беспокойтесь, все будет в лучшем виде. Я сам прослежу за работой, - закончил Фридрих Карлович скучный разговор с клиентом. Он выглянул в приемную и сказал, - Леночка, идите обедать, я отлучусь ненадолго.
   Секретарь кокетливо тряхнула волосами и быстро исчезла за дверью. Она давно оставила попытки добиться заинтересованности со стороны своего неженатого начальника и довольствовалась очень приличной зарплатой.
   Заперев двери офиса изнутри, Крейцер вновь взял лист, на котором был список потенциально пригодных демиургов и их творений. Прежде, чем приступить к решительным действиям, он хотел еще раз удостовериться, что лучшего варианта или хотя бы равного по ключевым позициям, у него нет. Поставив маленькую аккуратную галочку возле пункта под номером "три", директор исчез из кабинета.
  
   Глава 14
  
   Ящер лениво бил хвостом по близко лежащим валунам. Рой заметил, что после некоторых ударов по камням идут звездообразные трещины. При внимательном рассмотрении стало ясно, что конец хвоста снабжен острым и очень твердым наконечником, напоминающим булаву. Рой содрогнулся, представив, как это орудие убийства вонзается в мягкую живую плоть и рвет ее на части.
   Отступать в узком ущелье было некуда. Человеческая натура брала свое, и Рой начисто забыл, что он может послать огненный шар, энергетическое копье и так далее. Он и сам толком не знал, каким арсеналом располагает. Все вооружение появлялось спонтанно и только в определенной ситуации. Как минимум необходимо было вспомнить, кто он есть. В том смысле, что не просто обитатель этого мира и долгожданная добыча, а творец и высшая сила. Как раз об этом Рой забыл начисто. От одного вида разлетавшегося мелким щебнем камня у него нехорошо ныло в груди и что-то случилось с коленками.
   Ящер повернул рогатую голову, заметил добычу и издал оглушительный рев. Почему-то в этот момент Рой вспомнил, что древние динозавры, по предположениям ученых, должны были общаться в диапазоне низких частот. Как известно, такие частоты вызывают у человека необъяснимое чувство ужаса и панику. Ужас в наличии был, но до паники дело не дошло. Рой медленно отступал, оглядываясь по сторонам в поисках укрытия. Ему нужно было время, чтобы оправиться, стряхнуть с себя первое впечатление и найти выход. В том, что выход есть, Рой не сомневался. Уголок его сознания помнил, что этот мир - его творение, значит, ничего плохого с ним здесь случиться не может. Впрочем, ужас, который человек испытывает во сне, не становится меньше только оттого, что краешек мозга бодрствует и не дает умереть от страха, напоминая в критической ситуации, что все это - лишь сон.
   С трудом развернувшись, фантазия нерадивого палеонтолога двинулась на человека. Глаза ящера напоминали мутное стоячее болото, в котором даже лягушки не живут. Мертвые глаза, в них не было даже ярости, и это было особенно неприятно. Эмоции можно встретить выбросом адреналина, а здесь - пустота, леденящая душу неотвратимость конца и абсолютная бессмысленность любого действия.
   Рой стряхнул оцепенение, вспомнил Древнюю Грецию с ее Медузой Горгоной и метнулся к выходу из ущелья. Там было хотя бы место для маневра. Если убежать не получится, то для каких-то действий есть свобода. Вылетев на открытое пространство, он лихорадочно огляделся в поисках укрытия. Ящер был слишком велик, чтобы легко последовать за ним, поэтому отстал, продираясь между нависшими скалами.
   В этот момент по земле скользнула крылатая тень. Атаки с воздуха Рой не ожидал. Если охота велась на него, то нужно признать, что подловили его весьма грамотно. Позади ущелье с неправильным тираннозавром, впереди - открытое пространство, где не составит труда его догнать, над головой... А кто над головой? Птеродактиль? Археоптерикс? Так они маленькие были, а здесь тень крыльев метров десять в размахе.
   Тень сделала еще один круг и стала снижаться.
   - Предлагаю уничтожить его с воздуха, - деловито сказала тень дракона, - он большой, но неуклюжий. Мы его враз сожжем.
   - Добрый ты мой, - судорожно пробормотал Рой, забираясь на спину, - план одобряю. Действуй.
   Красивой битвы не получилось. Потребовалось несколько хороших огненных залпов, и от ящера осталась небольшая кучка непонятной природы.
   - Опять всю картину испортили,- ворчала левая голова, - никак не даете мне настоящий бой устроить.
   Две других только хмыкнули в ответ на такое замечание. Они уже поняли, что в левой голове хранятся все старинные легенды о доблестных сражениях, которые та и стремится при всяком удобном случае воплотить в жизнь.
   - Ну, вы бы его слегка подпалили, а потом демиург его мечом бы добил.
   - Зачем? - спросил Рой.
   - Что - зачем?
   - Зачем мечом добивать?
   - Ну, - загудела левая голова, - так положено.
   Секунду Рой размышлял над этим "так положено" и прикидывал, откуда оно могло вылезти. Понятно, что из его головы, но уж больно по-детски звучит. Прямо игра в рыцарей какая-то.
   - Нет, мой хороший, - сказал он дракону, - показательный бой может по всем правилам вестись, а вот за выживание без правил бороться приходится. Ты представь, что я бы тут мечом махал, а он бы меня случайно зашиб этой дурой на хвосте. И в чем высокая поэзия поединка? В нем мозгов - на булавочную головку, а мяса - несколько тонн. У меня - все наоборот.
   - В том смысле, что мозгов - несколько тонн, - прокомментировала это замечание средняя голова. Сказано это было без всякой интонации, просто констатация факта. Рою потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что дракон его подколол. Это было неожиданно, но почему-то приятно.
   Вообще говоря, вопрос о том, какими методами допустимо бороться со злом, а какими не стоит, носит философский характер. Принцип, приписываемый Николо Макиавелли, насчет того, что все средства хороши, если ты победил, справедлив далеко не во всех случаях жизни.
   Когда радость победы несколько утихла, Рой задал дракону вопрос:
   - А как ты, собственно, здесь очутился? Вы же с правителем собирались в дальний лес разбираться с тамошней нечистью.
   - Так собирались, - смутился дракон, - мы уже полетели, когда мне стало как-то неспокойно.
   - И что? - Рой примерно уже знал, что услышит в ответ.
   - И правитель сказал, что этим не стоит пренебрегать. Велел слететь и посмотреть, как дела.
   - Мда, - только и сказал на это демиург. После некоторого размышления он добавил:
   - Хорошо, что правитель у нас такой мудрый.
   - Это да, - закивал дракон, - это хорошо.
  
   Крейцер практически закончил осмотр доступных миров. Как он и ожидал, ничего нового в них не происходило. Статичность, с одной стороны, была своеобразным гарантом устойчивости, а с другой стороны - признаком стагнации и загнивания. Все живое должно развиваться, в противном случае, рано или поздно, начинается упадок.
   Развивалось всего несколько миров из множества случайно созданных. В одном из них это объяснялось постоянным присутствием неспокойного демиурга, который что-то пробовал, ваял, воплощал; в двух других причины изменений носили внутренний характер, но не обещали продолжительного эволюционного процесса для живой природы. Очень может быть, что эти реальности были созданы сумасшедшими любителями экстремальных ситуаций. В одном мире постоянно происходили землетрясения, извержения вулканов и прочие природные катаклизмы; в другом медленно, но неуклонно увеличивались геологические образования. Можно сказать, что второй мир был миром живых минералов и мечтой спелеолога. Количество разных образований и всяких пещер превосходило понимание. Изначальный толчок был так силен и так удачно направлен, что развитие продолжалось без каких-либо дополнительных стимулов. Вот только органическая жизнь в одном мире отсутствовала вообще, а в другом не пошла дальше мхов и плесени.
   Как бы то ни было, выбор у Крейцера был по-прежнему невелик, а обстоятельства подталкивали к решительным действиям. В настоящий момент кроме реальности, созданной Робертом Гаспаряном, рассчитывать было не на что. Крейцера безумно огорчало, что разумные, с его точки зрения, преобразования приходиться навязывать силой, тратить на это уйму энергии и времени. Если удастся убедить Роберта в своей правоте, то можно надеяться, что созданный случайно, без всякого плана и программы мир станет образцом рационального мироустройства.
  
   Встреча Крейцера и Роя произошла в той же серой, выжженной долине, где они беседовали в самый первый раз. Здесь ничто не изменилось: так же пахло сероводородом, те же фонтанчики горячего пепла наполняли воздух мелкой пылью, которая мешала дышать. Не сговариваясь, оба решили обойтись без реверансов и перешли прямо к делу.
   - Ну, что скажете, Фридрих Карлович? - спросил Рой, занимая наиболее выгодную, с его точки зрения, позицию. - Как будем правду искать?
   Крейцер молчал, оценивая свои шансы на победу. Эта встреча не была подстроена или инициирована им. Он так и не смог понять, каким образом демиург оказался в нужное время и в нужном месте. Допустить, что оба оказались здесь одновременно по совершенной случайности, он не мог. Приходилось соображать на ходу. Ему не хотелось устраивать вульгарное побоище, но если другого выхода не будет, то мы еще посмотрим, чья сторона сильнее. Для переброски сюда подкрепления в виде всевозможных монстров не потребуется и пары минут. Достаточно просто открыть канал и втянуть их сюда.
   Завершив ревизию известных миров, Крейцер напоследок собирался еще разок взглянуть на объект, представляющий максимальную ценность. Ни о какой решающей встрече речь не шла, но подчинившись внезапному импульсу, он пришел именно в это время и именно на это место. Может быть, это тоже происки демиурга?
   Рой сидел на большом камне, чуть возвышаясь над долиной:
   - Мы, конечно, можем устроить битву в лучших традициях фэнтези. Ваши возможности мне примерно известно, Вы о моих тоже осведомлены, так что дело за практикой, как я понимаю, - демиург поднялся, пошевелил картинно плечами, - Вы что предпочитаете? Огненные шары? Лучевые мечи? - он сделал круговые движения кистями рук, словно поглаживая большой мяч. В воздухе запахло озоном, между ладоней засветилась электрическая сфера.
   Перекатив потрескивающий шар из одной ладони в другую, Рой легко метнул его в дальний конец узкого прохода между скалами. Описав широкую дугу, шар медленно приблизился к горной породе, немного повисел, словно выбирая наиболее уязвимое место, а потом оглушительно взорвался, направив ударную волну в одну точку. Секунду ничего не происходило, а затем скала осыпалась. Там где только что была неприступная поверхность, теперь лежала куча хорошего промышленного щебня. Удовлетворенный результатом, Рой вновь обернулся к собеседнику:
   - На драконах летать будем или на чем попроще?
   Подтверждать свою дееспособность в этом плане Рой не стал. Понятно, что может, зачем перегибать палку и загонять противника в угол. Важно, чтобы у него здравый смысл от страха не исчез, а наоборот, обострился и позволил принять верное решение. Решение здесь могло быть только одно - красиво разойтись.
   Сложившаяся ситуация Крейцеру не нравилась. Если судить по тому, что его противник практически развлекается, то получается, что он нисколько не опасается исхода встречи. Что это может означать? Что Крейцеру не выиграть бой? Это непредсказуемо. Финал любой битвы зависит от множества случайных факторов. Гаспарян явно знает об этом, он хороший шахматист. Ошибки или оплошности возможны всегда. Или этот игривый тон означает, что независимо от исхода конкретной встречи затея с захватом провалилась?
   - Давайте все же попробуем поговорить еще раз, - предложил Крейцер, - кулаками махать много ума не надо. Тем более, - добавил он, - что Ваши возможности мне действительно известны, вот Вам мои - это еще вопрос.
   - Давайте поговорим, - Рой не был сторонником ненужных конфликтов. Если можно найти истину в споре, то лучше в споре и искать. Беда в том, что практически никогда спор к истине не приводит. Спор - это прямой путь к конфликту, даже если беседуют очень уважаемые люди. В лучшем случае, каждый останется при своем мнении. В этом смысле Рой был пессимистом. Однако, даже такой минимальный шанс на мир упускать не стоит.
   - Роберт Николаевич, - начал Крейцер, - Вы помните суть спора, во время которого мы познакомились?
   - Ну, конечно, - улыбнулся Рой, - хотя нужно сделать поправку на состояние, в котором спор велся. Я даже готов признать теперь правоту некоторых Ваших утверждений. Более того, я должен сказать Вам спасибо за то, что от бесплодных умозаключений Вы толкнули меня к конкретным действиям.
   - Прекрасно, - откликнулся на эти выражения благодарности Крейцер, - это говорит о том, что Вы со мной согласны в ключевых позициях.
   - Странно не соглашаться с тем, что личная воля, сопряженная с каким-то творческим потенциалом, способна творить. Особенно мне, - добавил он, улыбнувшись.
   - Спасибо, - вежливо сказал собеседник. - В таком случае, Вы не станете отрицать, что я имею некоторое отношение к тому, что Ваш талант получил не только толчок к развитию, но и попал в те условия, где творчество было необходимо.
   - Поток событий, вышедший из-под контроля, - пробормотал Рой. - Соглашусь, - он не стал спорить, - кстати, а что Вы тогда мне дали выпить? Это было необходимо или просто отвлекающий прием?
   - Вы, оказывается, заметили...
   - Ну, не настолько уж мы были невменяемы, чтобы не заметить, как у тебя под носом что-то капают в рюмку, - Рой слегка усмехнулся.
   - Да, нет, необходимости особенной не было, но прикиньте, если я стал бы Вам с Вашим другом объяснять, что нужно расслоить свое сознание, отпустить его иррациональную часть в свободный полет, потом подключить к этой части подсознательные импульсы креативности и так далее. Больше чем уверен, шансов на положительный исход эксперимента практически не было.
   Рой припомнил вечер первой встречи в подробностях. Умных слов и сложных построений тогда было немало, но чтоб адекватно воспринять сказанное сейчас - это нет, это перебор.
   - Да уж, - признал он, - шансов действительно не было. По большому счету, я не слишком верил в то, что тогда втирал Сержу про экзистенциальную сущность творческого процесса. Так чем Вы меня напоили? - вернулся он к своему вопросу.
   - Банальный галлюциноген, - ответил Крейцер, - правда, его рецепт я вычитал в одном средневековом манускрипте, а не в медицинском справочнике.
   - Ага, - хмыкнул Рой, - а в основе того рецепта лежат мухоморы...
   - Не мухоморы, конечно, но растертая лягушка там присутствует, - Крейцер ухмыльнулся, наблюдая, как передернулось лицо собеседника.
   - А зачем?
   - Я не знаю, - пожал плечами Фридрих Карлович, - древние алхимики вообще много странностей делали, но поскольку всерьез их изыскания никто не изучал, то лучше повторить рецепт в точности. Между прочим, Вы знаете, что, например, при изготовлении особо прочных клинков использовалась моча черного козла, которого надо было держать три дня в бочке с крапивой?
   Брови у Роберта поползли вверх.
   - Да, именно так, - усмехнулся Крейцер, - когда кто-то стал разбираться в этой методике, то выяснил, что аммиак, содержащийся в моче, дает нужную реакцию.
   - А козел обязательно должен быть черный?
   - Нет, наверно, но тайну получения прочной стали нужно было окружить чем-то мистическим. Чем черный козел плох?
   - А крапива, а бочка?
   -Уровень знаний не позволял отделить истину от случайных фактов, но в наблюдательности нашим предкам не откажешь. Иногда связывались совершенно случайные обстоятельства, но лучше учесть несущественные факторы, чем упустить ключевые. Так что брали именно черного козла и держали его в бочке. Если вернуться к вопросу о зелье, то я в точности воспроизвел рецептуру, не имея возможности обратиться за химическим анализом полученного порошка.
   - Неплохо, - расхохотался Рой, - я лучше не стану у Вас спрашивать, что еще было в том стакане.
   - Не спрашивайте, - согласился Крейцер, - в конце концов, главное - это то, что оно оказало нужное действие и облегчило мне задачу.
   - Да, хотелось бы узнать, в чем Вы видели конечную цель эксперимента?
   - Это просто. Я думал, Вы уже догадались, - подпустил в разговор шпильку Крейцер.
   - Я догадался, что Вам зачем-то нужно было запустить в действие мои способности как демиурга, но что Вы от этого выгадываете, я до сих пор не понимаю.
   Крейцер долго молчал. Казалось, он размышляет над тем, стоит ли говорить правду или уйти в лексические дебри. Припомнив, что при намерении уйти от ответа в первую свою встречу с демиургом он испытал не лучшие ощущения, он предпочел не рисковать:
   - Я рассматривал Ваши способности, уважаемый Роберт Николаевич, как инструмент, с помощью которого мне удастся создать правильный мир.
   - Правильный? - Рой слегка приподнял одну бровь.
   - Да, правильный, - излишне резко отозвался Крейцер. - Вы даже не представляете, что можно создать, если строго следовать хорошо разработанному плану.
   - Плану чего? - опять уточнил Рой.
   - Плану создания, построения, если угодно...
   - Подождите, - остановил Рой, - не путайте понятия. Построить и создать - две большие разницы. Если я беру хороший проект и по нему создаю готовое изделие, то этот процесс не называется творчеством. С другой стороны, можно создать что-то, опираясь на творческий потенциал, без всяких схем и разработок...
   - Неверно, - перебил Крейцер, - в корне неверно! Попробуйте создать архитектурное чудо без специальных знаний, кропотливых расчетов, сопротивления материалов, прочностей и прочих скучных и сухих наук. У вас ничего не получится...
   На короткое время Рой задумался, но отбил выпад:
   - Зодчие, что строили древние храмы, с сопраматом не были знакомы, однако, их творения стоят.
   - У них был опыт, практические навыки. Явно не с первого шага все получалось.
   - Да, но их знания не носили строго научный характер. Это была смесь опыта, интуиции и таланта.
   - И что? Что это доказывает? - Крейцер разозлился. Он ненавидел пустые разговоры о каком-то особом даре, эмпирических знаниях и прочей неосязаемой ерунде.
   - Да, ничего, - пожал плечами Рой, - я пока не понял, что Вы хотите от меня. Для чего были предприняты все эти титанические усилия. А еще я не понял, - тут голос его стал резким и сухим, - с какой стати Вы втянули в это дело мою жену и терроризируете ее.
   Крейцер словно споткнулся на полном скаку. Он замолчал на полуслове, зло прищурил глаза и холодно произнес:
   - Относительно жены...Хорошо, что Вы сами вспомнили, - он выпрямился и стал похож на полководца перед боем. После довольно долгого молчания, он продолжил:
   - По ряду признаков, прямых и косвенных, я сделал вывод, что договориться с Вами по-дружески мне не удастся. Скорее всего, Вы придерживаетесь совершенно чуждой мне идеи, заключающейся в том, что талант, дескать, должен быть свободен. Я не считаю нужным Вас в этом разубеждать, но поскольку Ваш талант - моих рук дело, то полагаю, что имею право на то, чтобы направлять и развивать его так, как считаю правильным.
   В ответ на это заявление Рой тихо присвистнул:
   - Я, конечно, предполагал что-то в этом духе, но слышать заявку на право управлять мной в такой жесткой формулировке - это круто.
   - Вы сами выбрали путь конфронтации, когда попытались напасть на меня в самый первый раз...
   Возразить на это было трудно. Рой вспомнил, что действительно подкрадывался к серому наблюдателю не из лучших побуждений. Может быть, именно тогда и надо было поговорить? Страх, родившийся от пристального взгляда и неуверенности в себе, заставил его действовать агрессивно, и вот теперь такой нехороший результат.
   - Кто ж знал, - пробормотал он. Тем не менее нужно было искать выход.
  
   Глава 15
  
   В квартире было тихо. Лев Александрович сидел на кухне и тихо шуршал газетой. За окном слышался перестук капель, который иногда сопровождался шорохом сползающего с карнизов снега. Прошло около суток с того момента, когда Роберт Гаспарян таинственным образом исчез из запертой комнаты.
   Не смотря на то, что все события разворачивались на глазах у старого сыщика, до конца поверить в происходящее он не мог. Вернее, так: он не подозревал никого из фигурантов дела в умышленном обмане, но допускал, что и он сам, и все остальные оказались жертвами недоброго розыгрыша или преступного замысла. Привычка замечать мельчайшие подробности событий, нюансы поведения людей в данном случае никаких ниточек к пониманию событий не давала.
   В газетах писали о политических отношениях, визитах, экономических показателях. По всему выходило, что жить стало лучше, только конкретному человеку это было известно лишь из газетных статей. Если бы пресса умалчивала о росте благосостояния, то неизвестно, заметили бы повышение уровня жизни рядовые граждане. Как известно, любить все человечество легче, чем одного, отдельно взятого человека. Видимо, такие же трудности возникали и в этом вопросе. Улучшать жизнь всего населения легче, чем сделать счастливым одного конкретного жителя.
   Время приближалось к полудню. Маша до сих пор не выходила из спальни. Карташов ее не беспокоил. Пусть отдохнет. Да, и во сне время идет быстрее. Глядишь, проснется, а муж тут как тут. И не придется волноваться, переживать. Лев Александрович не понаслышке знал, как трудно ждать, когда не можешь влиять на события. Роль наблюдателя, особенно, если в события вовлечены не чужие для тебя люди, очень нелегка.
   Под столом сидел Пиня и норовил зацепить когтем уголок газетного листа всякий раз, когда тот шевелился рядом с ним. Карташов доброжелательно поглядывал на котенка:
   - Ишь, какой, - сказал он ему, - ты бы на себя со стороны посмотрел. Где ты видел розовых котят? Не бывает таких.
   В ответ на это замечание Пиня начал умываться. Возможно, он решил, что таким способом докажет факт своего существования. Однако Лев Александрович был неумолим:
   - И не думай, - сказал он котенку, - даже если ты мне мышь принесешь, я все равно не поверю, что ты настоящий.
   В комнате послышались шаги. Карташов обернулся к двери, ожидая появления Маши. Шаги приблизились к двери и опять удалились.
   - Машенька! - окликнул Лев Александрович. - Идите к нам сюда! Мы тут с Пиней чаевничаем!
   В этот момент мохнатый комок с воинственно поднятым хвостом пролетел мимо Карташова. Послышался пронзительный кошачий вой, тихое шипенье, затем - звуки какой-то возни. Швырнув газету, сыщик ринулся в комнату. Он налетел на дверной косяк и сильно зашиб плечо. Выругавшись сквозь зубы, он все же взглянул в комнату и застыл с открытым ртом. И было отчего, честно говоря.
   Возле дивана, рядом со стеклянным журнальным столиком стояло странное существо. Полупрозрачный силуэт, напоминающий человека, отбивался от розового клубка с явно различимыми когтями невероятных размеров. Клубок вертелся, подпрыгивал и норовил полоснуть почти невидимого противника. Когда ему это удавалось, от силуэта отделялась лента чего-то и болталась, как флаг. Возможно, при меньшей интенсивности атаки неизвестный андроид смог бы восстановить целостность структуры, а так он был уже опутан полосками собственной плоти или как это там называется.
   - Ах, ты нечисть! - возмутился почему-то Лев Александрович. - Прокрался!
   Он огляделся в поисках подходящего оружия. Под руку попалась табуретка. Наверно, при других обстоятельствах, это выглядело бы смешно, но сейчас было не до того. Сколько бы энергии не было у котенка, а и ей придет конец раньше, чем исчезнет этот незваный гость. Ловко подхватив тяжелый предмет за одну из ножек, Карташов бросился на помощь:
   - Отойди! - крикнул он котенку. Позже Лев Александрович осознал, что Пиня в этот момент действительно отлетел каким-то фантастическим образом в сторону и дал свободу маневра неожиданному союзнику.
   - Экх!- выкрикнул сыщик, со всего маху опуская табурет на верхнюю часть смутно видимого туловища. Предмет неожиданно легко прошел сквозь тело и с грохотом ударился об пол. Сопротивление было слабым, но ощутимым. Можно сказать, что какая-то плотность была, но значительно ниже, чем плотность теле человека.
   От неожиданности сыщик выпустил табурет из рук и, не удержавшись, качнулся вперед, прямо на противника. Тут он явственно ощутил, как что-то плотно сжалось вокруг его шеи, и стало не хватать воздуха.
   - Врешь! - захрипел он, отдирая странную массу от себя. Борьба продолжалась недолго. Видимо, старания Пини и решающий удар Карташова сделали свое дело: через несколько минут на полу лежало нечто, напоминающее выброшенную на берег медузу.
   Выглянувшая из спальни Маша оказалась свидетелем необычного зрелища: Лев Александрович сидел с одной стороны непонятной кучи, а Пиня - с другой. Голос сыщика звучал немного хрипло, но с привычными интонациями:
   - Ты знаешь, что это за чертовщина такая, а? - спрашивал он у котенка.
   Ответ звучал убедительно и односложно:
   - Мяу!- а как еще должно было ответить существо, по всем статьям напоминающее нормального котенка?
   - Что здесь произошло? - спросила Маша, опускаясь на диван напротив медузы.
   - Да, я и сам не знаю, Машенька. Налетела тут какая-то тварь, так мы ее с Пиней, кажись, ликвидировали. Только вот набезобразничали немного. Прибираться придется.
   Маша оглядела комнату. Кое-где валялись сгустки прозрачной массы, табуретка сломалась, а так - ничего, все в порядке.
   - Я не знаю, как эту слизь от ковра оттирать будем, - деловито сказал Карташов, - и на диван, наверно, попало.
   - Никак, - отозвалась Маша.
   - Как это?
   - А так, если я правильно понимаю, то через некоторое время все следы исчезнут. И он сам тоже исчезнет.
   Как бы отвечая на немой вопрос, она добавила:
   - Такое уже было. Только там выглядело пострашнее. А потом ничего не осталось, - она коротко описала события недавнего прошлого.
   - Ну, - только и смог сказать Карташов, когда услышал про труп в ванной.
   - Да, и не говорите, - сказала Маша.
   Примерно через десять минут случилось то, что и ожидалось: сначала исчезло тело, а потом и отдельные части его, разлетевшиеся по комнате. Теперь только сломанная табуретка доказывала, что все это не привиделось. Пиня деловито умывался и брезгливо тряс лапками.
   Размышления, которым предавалась компания, были прерваны звонком во входную дверь.
   - Сидите, открою, - поспешно встал Карташов.
   Через минуту в коридоре послышались приветствия, и в комнату вошел Аркадий Павлович. Сразу бросалась в глаза его нервозность, было очевидно, что он с новостями. Маша поднялась с дивана, вспомнив про обязанности хозяйки, однако предложить гостю кофе не успела. Взгляд следователя зацепился за развалившуюся табуретку и беспорядок в комнате. Удивленно подняв брови, он посмотрел на Льва Александровича:
   - А ничего, - пожал тот плечами в ответ на немой вопрос, - повоевали тут немного.
   - С кем?
   - Да, бог его знает, с кем, Аркаша. Налетела какая-то тварь. Я и понять не успел, по чью душу она пожаловала.
   - Все в порядке? - обернулся Аркадий к Маше. Та молча кивнула и вышла на кухню.
   - Ты никак с новостями? - задал вопрос Карташов.
   - Да, только не знаю, что они для нас означают.
   - Расскажешь, вместе подумаем.
   Запах кофе защекотал ноздри и поманил к столу. Приветливо брякали чашки, шуршали пакеты с хлебом и печеньем. Неожиданно Аркадий поймал себя на том, что ощущает себя в этой квартире как-то по-домашнему уютно. Может быть, дело было в запахе, запомнившемся с детства, а может, в негромком говорке Льва Александровича. Так или иначе, а мир воцарился в душе следователя.
   С общего согласия кофе пили с разговорами на отвлеченные темы. Беседовали о международной обстановке, о перспективах генной инженерии, новых веяниях в искусстве кинематографа.
   - Один мой приятель как-то взялся снимать кинофильм, - рассказывала Маша, - написал сценарий, раздобыл подходящую аппаратуру, выехал с группой энтузиастов-любителей в какой-то горный лагерь и приступил к работе. Не знаю, сколько времени у него ушло на "все про все", но в итоге получилось нечто, под названием "Назад, к чистоте". Надо сказать, что какое-то профильное образование он пытался получить. Не закончил, правда, но важно, что представление о том, что делает, имел.
   Как-то вечером собрались мы с друзьями и ради интереса посмотрели то, что в итоге вышло. Мало кто что понял, все осторожно смотрели друг на друга, не решаясь высказаться, но потом все же стало понятно, что мы такого кино не понимаем, - Маша лукаво усмехнулась, - это, мягко говоря. И представьте, каково было наше удивление, когда буквально сразу же мы принялись смотреть фильм с кучей наград, с известными именами и многообещающей аннотацией.
   - А что вас удивило? - заинтересованно спросил Аркадий. Он не был поклонником заумных фильмов, где такое количество подтекста, что в нем теряется основной смысл. Однако прямолинейность многих современных постановок тоже не вызывала восторга. Он считал, что такой примитивизм оскорбляет лично его способность пользоваться интеллектом. "Такое впечатление, - говорил он в таких случаях, - что снимали для дурачков".
   - Удивительным оказалось то, - отозвалась Маша, - что этот звездный фильм мы восприняли практически так же как и "Назад, к чистоте". Совпадение реакций было полное. Разница прослеживалась только в количестве денег, вложенных в съемку. Но согласитесь, что это технические моменты, а не творческие.
   - Вы хотите сказать, что ваш знакомый способен снять фильм, достойный высших номинаций? - Аркадий не понимал, к чему клонит Маша.
   - Я хочу сказать, что современное творчество настолько субъективно, что невозможно полагаться на экспертные оценки и отзывы специалистов. Единственное, с чем стоит считаться, так это свое собственное впечатление и отзывы, так называемой референтной группы.
   С этим утверждением никто спорить не стал. Карташов кино смотрел только по телевизору, категорически не признавал американский кинематограф и жутко критиковал сериалы криминального направления. Аркадий Павлович, в свою очередь, сериалы смотреть просто не успевал, так что ограничивал свой выбор редкими просмотрами, чего попало.
   - Так с чем ты, Аркаша, к нам пожаловал? - вернулся Лев Александрович к интересовавшей всех теме.
   Отставив чашку, следователь откинулся на спинку стула и в очередной раз порадовался, что на кухне у Гаспарянов стоят не спартанские табуретки, а роскошные мягкие стулья.
   - К нам в контору поступил запрос, - начал он, - нет, запрос - это слабо сказано. Вместе с запросом прибыл и представитель соответствующей структуры.
   - Мудрено говоришь, - пожаловался Карташов, - нам с Машенькой твои ребусы разгадывать не с руки.
   Аркадий улыбнулся в ответ на такое сетование и продолжил:
   - Попал наш Крейцер под колпак специальных служб. Видимо, что-то вышло не то у Фридриха Карловича, раз так усиленно копать начали. Я не знаю пока всей картины, да могу и не узнать, потому что неизвестно, какой доступ будет дан, но у меня запросили материалы по делу Роберта Гаспаряна.
   - Не поняла, при чем здесь Крейцер, - Маша напряженно слушала.
   - А при том, что приказано составить справку по всему, что известно о самом Фридрихе Карловиче и деятельности его компании по увеселительным мероприятиям.
   - То есть ты хочешь сказать, - задумчиво заговорил Карташов, - что наш добрый волшебник теперь должен подумать о своей безопасности?
   - Думаю, да. Если уж люди в сером заинтересовались "Миром чудес" и его директором, то тут явно дело не в банальной уголовщине или сокрытии налогов.
   - Тогда становится понятно, зачем ему нужно, чтобы Роберт с ним сотрудничал, - вмешалась в разговор Маша.
   Оба следователя, бывший и нынешний, посмотрели на нее. Как ни близко они столкнулись с неизвестными явлениями, а поверить в них до конца, до такой степени, чтобы принять как само собой разумеющееся обстоятельство, все же не могли. Поэтому и к размышлениям Маши отнеслись несколько скептически.
   - Все просто, - объяснила свою версию она, - если Крейцеру здесь угрожает опасность, то ему необходимо место, где он сможет не только находиться длительное время, но откуда сможет в любое время легко возвращаться сюда.
   - Ага, - понимающе кивнул Карташов, - база, логово.
   - Нет, база - это что-то ограниченное в пространстве, - не согласилась Маша. - Амбиции у Крейцера таковы, что он с ума сойдет, если его запрут в узких рамках существования. Он не может сидеть где-то и бояться высунуть нос. Он свое в детстве отбоялся, так что ему нужен целый мир и неограниченные возможности.
   - А Роберт Николаевич может ему эти неограниченные возможности предоставить, - понимающе сказал Аркадий Павлович.
   - Может, если захочет, - Маша прекрасно знала, что муж никогда не согласится делать то, что противно его натуре. Беседы Крейцера с Робертом она знала, так что понимала всю бесперспективность замысла Фридриха Карловича. Беда в том, что сам Крейцер этого не желал признавать. Отсюда проблемы и опасности, с которыми сталкиваются они с Робертом.
   Из задумчивости Машу вывел вопрос Аркадия Павловича:
   - Вы уверены, что Крейцер не сможет договориться с Робертом Николаевичем?
   - Смотря о чем, - ответила Маша, - муж вполне разумный человек, так что зря рисковать не станет. Только Крейцер, похоже, сумасшедший. С такими договариваться бесполезно.
   - И что тогда? - опять спросил следователь.
   - Не знаю, - Маша прикинула варианты, - тогда конфликт интересов.
   - Я думаю, что Крейцер попробует применить силу, - Карташов поставил себя на место загнанного в угол директора компании развлечений. Получалось, что логика поступков будет совпадать с логикой обычного преступника. Изощренность методов зависит от личности, а общая канва не изменилась со времен, когда началась эволюция живых существ. Загонять в угол, то есть безвыходное положение, опасно любое живое существо.
   - Боюсь, что ситуация вышла из-под нашего контроля, - прокомментировал положение Аркадий Павлович, - если органы вмешались, значит, нам наше слово перестало быть решающим.
   - Ситуация и не была под нашим контролем. На этот счет не стоит обольщаться, - внесла ясность Маша, - по крайней мере, нам с вами.
   Карташов только хмыкнул на это заявление, но спорить не стал.
   - И органы мало что могут, если будут действовать стандартными способами.
   - Вы полагаете, что Крейцер неуловим? - следователь слегка обиделся за ведомство, которое имело славу всемогущего с самого первого дня своего существования, то есть с незапамятных времен.
   - Я полагаю, что возможности Крейцера больше, чем это могут себе представить Ваши коллеги.
   - Согласен, - вмешался Карташов, - я сам был свидетелем того, как из закрытой комнаты исчезает человек. Такие фокусы и Крейцеру под силу, так что вмешательство силовых структур только осложняет ситуацию.
   - С этим уже нельзя ничего поделать, - сказал Аркадий Павлович, - я не знаю, что именно случилось из ряда вон выходящее, что началась такая работа по "Миру чудес". Ко мне обратились по закрытому уже делу. Как-то нашли, что Крейцер там фигурировал, и обратились за справкой.
   - Ну, Аркаша, чтобы не усугублять, ты изложи события так, как они в деле записаны, и не надо ничего добавлять эдакого...мистического.
   - Это понятно, - хмыкнул Аркадий, - мне пока на комиссию к психиатрам не хочется. Только я думаю, что вряд ли они ограничатся письменной справкой. Наверняка побеседовать придут. Если я скажу, что ничего необычного в этом деле не было, то ждите гостей. Наверняка придут выяснять, где был Роберт Гаспарян, и почему вся эта канитель закрутилась.
   - Вон как, - задумался Карташов. - Все проверят и найдут нестыковки, а потом возьмут в оборот Машу с мужем и будут до правды докапываться.
   Картина складывалась нерадостная. Куда ни кинь, всюду клин выходит. Казалось бы, помощь в борьбе подоспела, а получается, что только сложнее и запутаннее все становится. Если за дело взялись не прямо-перпендикулярные сотрудники, то непременно заинтересуются и работами Роберта, и мастерской, где он их создает, и материалами и так далее. Крейцер оказался крепко связан с Робертом, и виновата в этом Маша. Не стоило подавать заявление о розыске. Совсем не стоило. Только что уж теперь об этом горевать. Сделанного не воротишь, надо что-то другое придумывать.
   - И Роберта нет, - вслух закончила Маша перечень трудностей.
   - Давайте не будем впадать в уныние, - бодро сказал Лев Александрович.
   В принципе, оснований для паники действительно не было. Во-первых, до конца не ясно, по какому делу собирают информацию о Крейцере. Может, он жулик международного масштаба. С него станется. Во-вторых, какого рода обстоятельства интересуют компетентные органы? Вполне можно допустить, что идет тотальный сбор данных, а потом из общей кучи выловят пару-тройку обычных алиби, и на этом все затихнет. В-третьих, сотрудник из параллельных структур может оказаться вменяемой личностью, не подверженной мистическим видениям. Такой просто отсечет все, что не имеет прямого отношения к возникшей проблеме. И, наконец, в четвертых, если уж речь пойдет о необычных событиях и явлениях, то это будет означать, что есть кто-то, кто с этим работает. Почему бы не рассчитывать на помощь и поддержку в таком случае? Как говорил сам Крейцер и подтверждал Роберт, демиурги не единичны. Раз так, то и Крейцер - не уникум. Может быть, тайное становится явным, и с этими явлениями начали всерьез и вплотную работать?
   Высказав весь перечень причин сохранять спокойствие, Лев Александрович вышел в коридор и оделся.
   - Пойдем, Аркаша, пройдемся, надо дать Машеньке в тишине посидеть. Надоел уж я ей поди.
   Маша собралась возразить, но Карташов только замахал на нее руками и смешно зашикал. Оба следователя покинули квартиру. Пиня потерся о ногу и вопросительно мяукнул.
   - Не знаю, маленький, что тебе и сказать на это, - взяв котенка на руки, Маша вернулась на кухню.
  
   Глава 16
  
   За спиной Крейцера незаметно образовалось туманное пятно. Сквозь него можно было смутно разглядеть отдельные валуны, но с каждой минутой плотность тумана увеличивалась. Рой с легким недоумением смотрел, как сгущается дымчатая масса, и гадал, что это может означать. Его противник молчал и стоял неподвижно. Он не делал никаких магических пасов, не бормотал заклинания и, уж конечно, не рвал волоски из бороды. Впрочем, возможно, за неимением последней.
   Именно то обстоятельство, что Крейцер внешне бездействовал, ввело Роя в заблуждение. Ему почему-то казалось, что для активизации сил нужно обязательно делать что-то необычное. Даже собственный опыт мог подсказать, что порой бывает достаточно просто захотеть, чтобы получить результат. Увы, пока Рой гадал над природой непонятного образования, Крейцер сформировал тоннель, по которому уже начали прибывать его войска.
   Первым из тумана шагнул полупрозрачный силуэт, постоянно меняющий свои очертания. Когда туман зашевелился, рой наивно списал это на порыв ветра. Когда шевелящийся сгусток оказался примерно в пяти метрах от основного образования и приобрел конкретные очертания, знакомые по прежней встрече в квартире, Рой очнулся. Теперь стало ясно, что туман прикрывает переброску сил противника.
   Из-под туманного шлейфа выбрались несколько огромных гусениц. Существа передвигались неспешно, но, как быстро выяснилось, были отменными стрелками. Струя, выпущенная ближайшим экземпляром, чуть не попала прямо в голову задумавшегося демиурга. Спасла быстрота реакции. Когда он инстинктивно уклонился от летящего сгустка, в мозгу вспыхнуло воспоминание о мерзком видении, которое возникло в момент ярости. Он-то думал, что это его бред, а оказалось, что даже бред может материализоваться. Мало того! Его озлобленная фантазия была использована другим и теперь применяется против своего создателя!
   Это было возмутительно! До сих пор Рой почему-то не верил, что все происходящее серьезно. Слишком недавно он вошел в мир непривычных возможностей и отношений. В его мировосприятии доминировали старые представления. Это чуть не стало причиной поражения в схватке. О гибели речь идти не могла. Не за тем он создавал мир, чтобы в нем можно было погибнуть от рук свихнувшегося неудачника, а вот проиграть можно. И какой могла быть плата за поражение, никто доподлинно не знал. В любом случае, рисковать не стоило.
   Рой вынырнул из отвлеченных рассуждений и увидел прямо перед собой оскаленную морду химеры.
   - Фридрих Карлович, - усмехнулся он, - Вы никак перечитали готических романов.
   Химера на насмешку не отреагировала, изогнувшись, приготовилась к прыжку. Надо было что-то делать и желательно поспешить. Картина напоминала детский дурной сон. Это было нелепо. Насылать на взрослого мужчину монстра из мультфильма и ожидать, что он испугается и сбежит. Однако угроза имела абсолютно реальный характер. Рой почувствовал, как шевельнулся воздух, когда гибкое тело метнулось в воздух. Тварь была над головой, а Рой все еще не мог придумать, что с ней делать. В голове вертелись варианты, один нелепее другого. Почему-то самым привлекательным показался геройски мультяшный.
   Рой отскочил в сторону и поймал химеру за хвост. Накрутив длинный, напоминающий веревку хвост, на руку он напрягся и принялся раскручивать добычу вокруг себя. Существо издало утробный вой, судорожно забило крыльями, но сил вырваться не хватало. Раскрутив тело до приличной скорости, шмякнув при этом его пару раз об острые выступы скал, он метнул импровизированный снаряд в самый центр туманного образования. Возникшая где-то за пределами видимости суматоха подтвердила, что выбранный вариант был не худшим.
   Прибытие противников приостановилось. Рой огляделся и остолбенел. Пока он пребывал в благодушно-насмешливом настроении, вся долина оказалась захвачена всевозможными порождения нездорового ума.
   - Господи боже, - присвистнул Рой, - кто ж вас так изуродовал?
   Ответом на это замечание была громкая какофония звуков. Рой огляделся в поисках виновника торжества. Крейцер возвышался над своим войском, стоя на выступе отвесной скалы. Рой прикинул, как он туда попал, но сильно загружаться этим вопросом было некогда. Ожившие персонажи знаменитого "Каприччио" Франсиско Гойи пришли в движение.
   Когда вся эта агрессивная масса пришла в движение, стало очевидно, что по одиночке их ликвидировать слишком накладно, хлопотно и неудобно. Нужны были быстрые и решительные действия. Уже над самым ухом слышалось холодное металлическое щелканье. Потомок взбесившегося экскаватора и краба-отшельника злобно лязгал клешнями-ковшами и неумолимо надвигался, грозя задавить массой закованного в панцирь тела.
   - Э, брат, не спеши, - Рой очнулся от задумчивости, пошевелил пальцами и картинно поднял руки к небу. Что-то в этом жесте его насмешило, и к устремленным в небо пальцам он добавил раскатистый крик "Эгей!". Моментально полыхнули молнии, причем все одновременно ударили в скопление вражеских сил. Хлынул проливной дождь, застучал град, а для полноты картины, над ущельем поднялась ненатурально яркая радуга.
   Какой-то эффект этот неожиданный катаклизм, безусловно, дал. Живая плоть погибла от электрических разрядов, механические конструкции заржавели и замкнулись. Ряды поредели, но не сдались. Не погибла ни одна многомерная тварь, практически невредимым вышли из-под обстрела существа неизвестной природы. Более того, по непонятным причинам их количество удвоилось.
   - Прекрасно, Роберт Николаевич! - раздалось сверху. - Вы оказали мне неоценимую услугу. Прошу Вас, продолжайте!
   Крейцер невозмутимо сидел на своем выступе и наблюдал за происходящим. Ситуация явно развивалась не в пользу демиурга. Раздвоение оставшихся монстров практически восстановило количественный перевес. Кошмары, стоявшие парами как послушные близнецы, пришли в движение и грамотно рассредоточились по периметру. Стало очевидно, что шутить не стоит. Рой не знал, что могут сделать с ним эти то появляющиеся, то исчезающие экземпляры, но для его мира такое общение ничего хорошего не сулило. Задним числом Рой огорчился, что так мало изучил феномен своего таланта. Он не представляет, что может, а чего не может сделать. Где пролегает граница его могущества. Как зависит его могущество от места действия, ситуации и так далее. Городить вопросы он был мастер. Вот только ответы нужно было искать раньше. Что уже теперь-то думать, когда пора действовать?
   Слева полыхнуло каким-то ненастоящим фосфоресцирующим светом, и появилось волосатое бревно с кучей вразнобой шевелящихся конечностей. Зрелище было отвратительное. Рой представил, как огненный клинок крошит эту тварь на мелкие котлетки, и взмахнул рукой, словно в руке у него действительно оказался длинный меч. От пронзительного визга заложило уши, запахло паленой плотью. В руке неведомым образом оказался невесомы, но вполне видимый клинок.
   - Ну, раз так, - сказал Рой сам себе, - то поиграем в древних рыцарей.
   С этими словами он кинулся на следующее бревно, возникшее внезапно за его спиной. Ему потребовалось почти две минуты, чтобы расправиться с этим видом врага. Разрубленные куски разбегались во все стороны, благо количество конечностей казалось неограниченным.
   - Неплохо, Роберт Николаевич, - Крейцер внимательно следил за поединком, - Вам удалось справиться с одним экземпляром за пару минут. Только я вынужден Вас огорчить. Они сейчас соберутся и снова вернуться в строй.
   - Одним? - Рой вспомнил, сколько раз ему приходилось отрубать голову, и недоверчиво хмыкнул.
   - Ну, да, один, - подтвердил Крейцер, - Вы же изучали многомерные модели в курсе высшей математики.
   Это известие огорчило Роя. Сразу пропал шутливый настрой, и появилась злость. В первую очередь, на себя. Нашел время играть в Иванушку-дурачка, развлекаться. Это, по меньшей мере, безответственно и крайне рискованно.
   Встряхнувшись всем телом, как это делают искупавшиеся собаки, он решительно настроился на серьезный лад. Просканировав ощущения, Рой с удивлением понял, что долина действительно плотно заполнена чужеродными объектами. Какие-то из них представляли собой органическую субстанцию, а что-то трудно было назвать живым существом, не смотря на видимые признаки. Теперь стало ясно, что Крейцер действительно собирал свои образцы в разных мирах и, нужно отдать ему должное, талантливо воспроизводил и модернизировал копии.
   Было неизвестно, сколько времени и сил уходит у Фридриха Карловича на создание каждой модели, но в том, что он хорошо подготовился к вторжению, сомневаться не приходилось. Даже тоннель для переброски соорудил...
   - Конечно! - Рой хлопнул себя по лбу и мысленно влепил "двойку" за сообразительность. В первую очередь нужно отрезать путь!
   Времени на обстоятельное обдумывание и подготовку не оставалось. Со всех сторон слышался шум, скрежет, тоскливый вой и злобное клацанье. Армия вторжения пришла в движение. Уворачиваясь от множества летящих в него снарядов, каковыми являлись и ядовитая слюна многомерной гусеницы, и что-то, напоминавшее по форме и размеру страусинные яйца, и металлические перья неведомой птицы, Рой добрался до места, с которого хорошо был виден туманный клубок. Из него степенно вытаивали все новые и новые участники сражения.
   - Эх, мне бы правителя с драконом в поддержку, - пробормотал он, складывая ладони лодочкой. Отключившись на мгновенье от обстановки, он представил, как стягивает дымный шар в маленькую горошинку, а потом давит ее кончиками пальцев. Сделав несколько закругляющих движений, Рой с удовлетворением услышал пронзительный визг. Кто-то застрял в сузившемся тоннеле. Через десять секунд от огромной дыры в чужое пространство не осталось даже маленького пятнышка. Как и было задумано, канал транспортировки оказался на ладони. В последний момент Рой передумал уничтожать его, а просто сунул в карман.
   Теперь можно было вплотную заняться оставшимися тварями. Потребовалось включить сообразительность, чтобы найти быстрый и эффективный способ уничтожения без применения огня. Первый опыт показал, что с энергией нужно обращаться аккуратно. Не стоит подпитывать чужих солдат. Пытаясь что-то придумать, Рой отвлекся от упражнений на ловкость и тут же был наказан: в ногу вонзилось псевдо-перо такой же ненастоящей птицы. Похожая на грифа тварь явно была слизана со скульптуры на какой-то замковой башне. Твердые как сталь перья со свистом проносились рядом с головой и зарывались глубоко в землю. Чудо, что до сих пор ни одно из этих смертоносных копий не попало в голову.
   В памяти всплыл термин "схлопывание". Это было что-то из теоретической физики, поэтому представлялось с трудом. Впрочем, астрофизики тоже используют непонятные для простого человека термины, почему бы не позаимствовать хорошее слово для своих нужд? Рой направил раскрытую ладонь в сторону ближайшей к себе твари, сделал круговое движение и увидел, как там где только что шевелилось уродливое подобие скорпиона, раздался легкий беззвучный взрыв. Это напоминало лопнувший мыльный пузырь. Мега скорпион исчез.
   Проделав тот же фокус с прочими пришельцами, удалось быстро уничтожить практически всю армию. Что особенно радовало, так это отсутствие загрязнения окружающей среды. Дымились лишь останки тех, кого уничтожили молнии первого залпа. Рой удовлетворенно отряхнул руки и огляделся, в поисках Крейцера. Выступ, на котором тот стоял, был пуст. Рой уже собрался пройтись вперед, вглубь долины, чтобы проверить качество выполненных работ, как вдруг услышал, что кто-то тихо окликнул его по имени:
   - Роберт!
   Развернувшись, он быстро обшарил ближайшие щели. Голос раздался над самым ухом:
   - Ты ранен?
   Сомневаться не приходилось. Это был голос Маши.
  
   Через три дня после предупреждения о возможных вопросах раздался телефонный звонок. Голос в трубке вежливо сказал:
   - Добрый вечер, могу я поговорить с Робертом Николаевичем?
   - Его нет дома, - ответила Маша, взглядом спрашивая у Карташова, что делать.
   - Простите, а когда можно его застать?
   - А кто его спрашивает? - в свою очередь, полюбопытствовала Маша.
   - Вас беспокоят из прокуратуры, моя фамилия Кочетов Павел Романович.
   - Павел Романович, оставьте свой номер телефона, и передам мужу, чтобы он Вам позвонил.
   - Хорошо, запишите, - и голос продиктовал номер.
   - Началось все-таки, - прокомментировал звонок Лев Александрович, - дай-ка я Аркаше позвоню.
   Из разговора с Аркадием Павловичем стало, что начинаются именно те события, которых они опасались. Павел Романович был прикомандирован именно по делу Крейцера.
   - И что нам теперь делать? - в растерянности спросила Маша.
   - Время тянуть, алиби создавать. У вас дача есть? - спросил Карташов.
   - Нет, все некогда с ней возиться, - ответила Маша, - а что?
   - Надо куда-нибудь съездить, чтобы можно было сказать, что муж отсутствует по хозяйственной причине.
   - Ну, у меня у родителей есть дом в деревне, можно его съездить проверить.
   - Чудно, Машенька, звоните маме. Потом мы с Вами прокатимся туда. Соседи подтвердят, что Вы были с мужчиной, а я постараюсь им на глаза не попадать.
   - А потом?
   - А что потом? Или Роберт вернется, или мы еще что-нибудь сообразим, - Лев Александрович лукаво улыбался, - неужели я не придумаю, как ввести коллег в заблуждение и закон не нарушить?
   Маша облегченно вздохнула. Какое счастье, что есть такой хороший человек как Лев Александрович. За неделю, что они живут под одной крышей, Маша успела к нему не только привыкнуть, но даже немного по-родственному привязаться.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"