На пороге квартиры с Павлом Петровичем Боярином приключился самый настоящий приступ панической атаки: он внезапно вспотел, потерял ориентацию в пространстве и начал задыхаться. Мария Фёдоровна отнеслась к таким проявлениям скептически, но как не присматривалась она к поведению Боярина, а усмотреть признаки театрализованной постановки не могла. По всему выходило, что случилась с её пациентом самая настоящая беда. По-человечески, нужно было оказать помощь, так что Маше ничего не оставалось, как привести гостя домой.
Она судорожно искала ключи от входной двери квартиры, которые, конечно же, никак не находились. Так бывает, когда что-то очень нужно и ты нервничаешь. Под руку попадаются какие-то ненужные, абсолютно случайные вещи, которых у тебя, по идее, вообще не должно быть. Всё это время, все бесконечные несколько минут, Боярин стоял, прислонившись плечом к стене и прикрыв глаза. Его слегка потряхивало, руки дрожали; он размотал с шеи шарф и держал его за один конец. Светлая полоска шарфа ярко выделялась на тёмном плиточном полу коридора. Мария Фёдоровна не могла скрыть нарастающего раздражения и, в сердцах, воскликнула:
- Ну, что же это такое?! Никогда ничего не найдёшь, когда надо!
Услышав резкий звук, Павел Петрович вздрогнул и сделал попытку сбежать. Маша оставила поиски, подхватила гостя под локоть и просто позвонила в дверь.
Роберт в это время сидел над картой неизвестной местности и гадал, что за земля раскинулась перед ним. Старинный пергамент с истёртыми краями неожиданно нашёлся в недрах Внешней комнаты. Никакой предыстории его появления там не было. Никаких событий, интриг, утраченного наследства или, наоборот, вновь обретённого имущества...ни-че-го. Он за какой-то надобностью открыл шкаф и вытащил из него эту карту. Просто открыл и вытащил. Без фокусов, мистики, таинственных знаков или ещё чего-нибудь, что могло бы сообщить о значимости предстоящей находки. Теперь вот сидел и гадал, что это и как с ним быть. Ничего путного в голову не приходило, а озарение, видимо, где-то загуляло, так что от него тоже не было никакого толку.
Пустое раздумье, длившееся уже порядочно времени, прервал дверной сторож. Услышав довольно странные звуки, Роберт поднял голову. Из освещения в комнате горела только настольная лампа и маленький светильник на стене. Углы укутывал полумрак, очертания предметов и мебели казались размытыми и призрачными. Всё выглядело уютно и спокойно, кроме неприятного звука, доносившегося из прихожей..
С одной стороны, если бы перед входной дверью был кто-то чужой и опасный, сторож его просто определил бы по статусу как "игнор" и потом выдал в общем списке посетителей как недопущенного, но ведь колокольчик звонил, значит, сторож считает, что ситуация требует внимания хозяина. Ничего подобного раньше не случалось.
В нехитрой логике дверного стража могло быть только две цепочки принятия решения: либо открыть, либо игнорировать. Теперь же возникло что-то новенькое: вроде бы надо позвать хозяина и открыть, но в то же время, не хочется, а промолчать нельзя. Замок справедливо решил, что раз возникла новая ситуация, то и звуковой сигнал должен ему соответствовать.
Примерно так расшифровал Роберт хрип и стон входной двери и поспешил в прихожую. Глянув на монитор, он быстро скинул допотопную цепочку и сделал шаг в коридор, подхватывая уже падающего мужчину, которого пыталась удержать жена.
- У него паническая атака, - Маша быстро скинула пальто и наклонилась, чтобы ослабить ворот сорочки гостя, облегчая доступ воздуха.
- Неси воды, - распорядился Роберт и уже вдогонку спросил, - ты его знаешь?
С кухни донеслось звяканье посуды, плеск наливаемой воды. Когда Маша вернулась со стаканом, остро пахнущим корвалолом, она ответила:
- Знаю, - и, наклонившись к гостю, попросила, - приподними его, чтобы можно было воду влить.
Край стакана негромко стукнул о зубы, тоненькая струйка воды потекла по подбородку лежащего в обмороке Павла Петровича.
- Это один из моих пациентов, - ответила, наконец, Маша, -я его в подворотне встретила, уже вот такого странного. Не знаю, шёл ли он ко мне, но тут вообще много о чём надо поговорить...
Через несколько минут совместных усилий Павел Петрович был приведён в себя и смог отдышаться. Он сидел на полу прихожей, выглядел растрёпанным и слегка потерянным. Взгляд его бездумно переходил с лиц на предметы и обратно.
- Павел Петрович, - Маша махнула рукой у него перед лицом,- вы меня слышите? Видите? Можете говорить?
Зафиксировав взгляд на лице Марии Фёдоровны, Боярин очнулся, крепко сжал своё лицо ладонями, затем тряхнул головой и довольно решительно поднялся с пола.- Простите, бога ради, - такими были его первые слова, - неловко вышло.
Его пошатывало, но взгляд был вполне осмысленным. Можно было считать, что кризис миновал, поэтому Роберт решил, что пора разобраться в ситуации:
- А как вы вообще оказались здесь? - задал он резонный вопрос. Нельзя сказать, что это было уместно, поскольку гость явно выглядел больным, но и откладывать сбор информации не стоило. Роберт Николаевич уже понял и принял как правило, что в его жизни случайности - лишь признак чего-то, что ещё не получило внятного объяснения, так что чем быстрее он поймёт, что и зачем, тем больше у него будет времени на подготовку в случае опасности.
Боярин тем временем вполне пришёл в чувство и смог говорить:
- Я специально сюда шёл, хотел вас подождать, - Павел Петрович обращался к Маше, хотя отвечал на вопрос её мужа, - мне нужно кое-что важное рассказать...- на минуту он замялся, затем повернул голову к Роберту и закончил, - и вам, Роберт Николаевич, тоже.
- Неплохое начало истории, - Роберт пожал плечами, - ну, что ж, проходите, раз пришли.
Приглашение не было верхом любезности, но и ситуация знакомства не была банальной. Согласитесь, что когда жена, припозднившись, возвращается домой с мужским телом, которое требуется вернуть к жизни, это не вызывает желания завязать тёплые дружеские отношения. Дверной сторож, опять же, не опознал гостя, как дружелюбного или хотя бы нейтрального. Ему явно не хотелось его пускать, но задача для него не имела, на тот момент, решения, и события сложились так, как они сложились. По всему выходило, что вечер обещал быть если не томным, то информативным, так что Роберт имел все основания откинуть церемонии прочь и приступить сразу к делу.
- Нуте-с, - сказал хозяин, когда суматоха в передней с раздеваниями прекратилась, и все перешли в гостиную, - что скажете хорошего, Павел Петрович?
- Чай принесу, - вспомнила Маша об обязанностях хозяйки, - подождите минуточку, не начинайте.
В Холодном мире, тем временем, события развивались неспешно. Чаепитие в замке возле горящего камина оказалось, на удивление, приятным: болтали о разных мелочах, неисчерпаемые запасы печенья привносили в беседу аромат корицы и кардамона, висящий над огнём чайник тихонечко посвистывал и добавлял ностальгический штрих.
- А знаешь, - обратился по-свойски Лемур к правителю, - мне здесь нравится. Пыль мы, конечно, уберём, не проблема, серебро тоже чистится, а окна моются. Главное - здесь есть атмосфера. Всё остальное приложится, - он потянулся и откинулся на мягкую бархатную подушку, - Я представляю, как тут может быть здорово...
- Здесь и было здорово, пока эта катастрофа не приключилась, - ответил Рыжий, - чисто, тихо, гармонично...
- А вот не соглашусь, - подключился к разговору Антидоп, - было бы гармонично, нас бы здесь не оказалось. Ты бы сам был в состоянии порядок навести.
- Да ладно, - вступился за правителя Лемур, - опыта чуть не хватило, а задумка классная была.
Ёж Кузя поставил свою чашку на столик и выпалил, неожиданно для всех, громко:
- Оно, конечно, может, и так, но вот нам жить здесь хреново!
- Как?- Лемур демонстративно приставил лапу к мохнатому уху, - я правильно услышал?
Ёж слегка смутился, но внятно пробурчал ещё раз:
- Хреново. Именно так я и сказал. Живёшь с оглядкой, вздрагиваешь при встречах. Вроде бы местный, а прячешься по углам, чтобы на глаза не попадаться. Никто ж не знает, что будет, если вдруг правитель на прогулке тебя увидит. Мощь-то у него не детская, так может шарахнуть, что и следа не останется. Гоблины так вообще так замаскировались, словно и нет их совсем..
Все заметили, как при слове "гоблины" правитель вздрогнул, но задать вопрос никто не успел. В этом месте пламенную речь Кузи прервал странный звук, идущий со стороны двери. Чайная компания переглянулась, все напряглись. Смутный шум не предвещал ничего хорошего. Впрочем, это был неопределёный, вернее сказать, неопределяемый звук. Тревогу вызывало то обстоятельство, что шума, в принципе, не должно было быть. Все, кто должен был и мог находиться в здании, сидели на кухне у камина. Компания напряжённо прислушивалась.
Представьте, что в соседней комнате кто-то смотрит спортивный матч с чуть прикрученным звуком. Вы понимаете, что трибуны беснуются, но шума на самом деле не слышите. Вот именно такой погашенный крик, несущий в себе ярость толпы, и раздавался за дверью. Пока все переглядывались, Антидоп решительно подошёл и распахнул добротные дубовые створки.
Изумлённому взору честной компании предстала толпа рыжих миниатюрных пародий на правителя, причём некоторые из них уже затеяли драку между собой. Сцена действительно слегка напоминала толпу футбольных болельщиков после матча. То в одном месте, то в другом вспыхивали мелкие потасовки, общее состояние группы было близко к революционному.
Антидоп опомнился первым:
- Эй, малышня, - окликнул он драчунов, - что делите?
Пар десять злых и одновременно испуганных глаз уставились на высокого Антидопа. Его внешность доброго и нелепого клоуна отчего-то напугала визитёров. Толпа качнулась назад и явно собралась "делать ноги". Подскочивший Лемур быстро оценил ситуацию и установил контроль над ней:
- Всем стоять, - решительно рыкнул он, - кто главный?
При этом вопросе смятение в глазах карапузиков достигло апогея и грозило перерасти в панику.
- Ладно тебе, - миролюбиво вмешался Антидоп, - кажется, я знаю, зачем они пришли. Пропусти малышей.
Лемур послушно посторонился, с интересом наблюдая, как Антидоп вытаскивает из кучи практически одинаковых существ одного конкретного и ставит его на высокий табурет:
-Ну, во-первых, друг мой, умеешь ли ты говорить? - казалось, ответом ему была тишина, однако Антидоп удовлетворённо хмыкнул, - ага, ясно, ты менталист. Ну, давай так попробуем.
Для наблюдавших за беседой она выглядела довольно странно. Так мы разговариваем с домашними питомцами, додумывая за них ответы на свои вопросы:
- Ну, что, собака (кошка, крыса, хомячок), будем чай пить? Не-ееет? Ты не пьёшь чай? Тебе бы лучше косточку(молочка, сухарика)? Ну, на тебе косточку (молочко, сухарик), иди. Я вижу, что ты молодец и т.д. и прочие глупости...
Примерно так выглядела и беседа Антидопа с толпой мелких рыжих. Начинался, правда, разговор только с одним, это потом и все прочие принялись пищать и слать ментальные сообщения. Через пять минут переговорщики пришли к согласию, и Антидоп, улыбнувшись, вытащил из бездонного кармана целую, ещё не раскрытую пачку печенья и передал её тому карапузу, что был им избран на роль лидера.
- Держи, - сказал он, - и приятного аппетита.
Антидоп вернулся к столу.
- И что там? - Лемур просто изнывал от любопытства, он не только не пил чай, но и на месте не мог усидеть. Боясь помешать процессу, он не приближался к двери, но старательно прислушивался к писку и возне, пытаясь по интонационному фону что-то понять.
- Ну, что, - Антидоп усмехнулся, - всё как всегда: хотят прав и внимания властителя, печенья, свобод гражданских...что там ещё митингующие обычно жаждут?
- Гарантий, - донеслось от очага, - митингующие обычно хотят каких-то гарантий.- Ёж Кузя пошуршал кочергой в камине и поднял тучу искр, которые полетели во все стороны.
- Насчёт гарантий разговора не было, но, возможно, лишь потому, что слова они такого не знают.
- А я не понял, - подскочил Лемур, - ты как с ними общался? Мысленно, что ли? И как ты выделил одного из всех? Они же одинаковые?
- Нет, я мысли транслировать не умею, ты же слышал, что я вслух говорил, а вот твои творенья, - Антидоп повернулся в сторону Сумасшедшего Рыжего, - могут транслировать поток мысли вполне внятно. Кстати, не только внятно, но иной раз и весьма болезненно, - поморщился он.
При этих словах Рыжий взорвался потоком ругани:
- Так чего ж они раньше-то молчали, пакостили мне по всему замку, шторы портили, посуду били!?- правитель даже утратил привычно разочарованный вид и подпрыгнул от негодования на невысокой кухонной табуретке.
- А ты пытался с кем- то поговорить? Кого-то хотел услышать? Ты же танком пёр на всё, что не по-твоему выходило! - голос раздался сверху и не принадлежал никому из чайной компании.
Рыжий поморщился и явно стушевался:
- Начинается, - проворчал он, - я уж надеялся, что не услышу тебя больше никогда.
- Не лукавь, - ответил голос, - ты точно знал, что я здесь. Наверно, переживал, что с тобой не разговариваю, - в последней фразе наблюдатели чётко уловили ухмылку.
Лемур и Антидоп тревожно переглянулись. Во взгляде каждого из них легко было прочесть тревогу за правителя, таким съёжившимся и несчастным он вдруг стал, лишь Кузя невозмутимо прихлёбывал чай и уничтожал последние крошки сахарного печенья. Почувствовав на себе вопрошающие взгляды, Ёж стряхнул крошки в рот с ладошки и внёс ясность:
- Золтинг это, дух замка. Правитель его почему-то зеркальной сущностью называет, а дух не перечит. То ли ему всё равно, то ли из вредности не знакомится. Так вот и живут под одной крышей, а как зовут друг друга, не знают.
- Чего это не знают-то?-обиженный голос сверху подпустил дрожь в воздухе, - я всех знаю, кого надо, а кому не надо, обойдутся.
Антидоп миролюбиво достал из посудной горки чашку и поставил её на стол:
- Ну, присоединяйся, раз появился. Может, что-то полезное подскажешь. Ты же местный, всё знаешь.
В атмосфере кухни что-то неуловимо изменилось, стало светлее и каким-то непостижимым образом чище, словно в один миг исчезли многомесячные пыль и паутина. За столом на свободном месте воздух сгустился и уплотнился, формируя почти невидимый силуэт.
- За приглашение благодарю, а от чая всё же окажусь, -церемонно произнёс Золтанг, - а вот печеньку возьму! - и со стола исчезла круглая вазочка с угощением.
Ёж только хмыкнул, пока другие от неожиданности переглядывались. Через несколько минут беседа за столом вновь вернулась в приятное русло.
-Так вот я не понял, как ты рыжего мелкого от всех других таких же отличил? Он кто?- Лемур пдлили себе чаю и вернулся к интересовавшему его вопросу.
- В двух словах этого не объяснишь, - ответил Антидоп, - так что ещё чайничек вскипятим.
Выходные Фридрих Карлович решил провести за городом. События последних дней его слегка утомили и сильно разочаровали. Кто бы мог предположить, что жена Гаспаряна окажется наделена такой фантастической интуицией! Не удивительно, что она хороший психолог. Но как? Как ей удалось почувствовать связь между ним и его ставленником? Это же как нужно было постараться, чтобы соединить так тщательно запрятанные концы! Отчего-то Крейцер ни на миг не допускал, что его наймит мог переметнуться в стан врага. Павел Петрович производил впечатление человека в достаточной степени корыстного и циничного, чтобы на него можно было положиься, при условии достойной оплаты, конечно. На деньги Фридрих Карлович не супился, хорошо зная цену и преданности и идейной солидарности. Принцип соответствия цены качеству его ни разу не подводил. Однако, после отчёта, сделанного Боярином, у Крейцера появилось ощущение катастрофы. Что-то шло категорически неправильно, следовало не той логике, которую он выстроил, а развивалось немыслимым, непредставимым образом. Это не значило, что он сдался и сложил оружие, отказался от своих целей, - такое, в принципе, не соответствовало его поведению, - но это означало, что в данный момент времени он находился в невыгодном положении. В том положении, когда не понимаешь причину неудачи и не знаешь, как поступить дальше, не знаешь, какой шаг предпринять.
Из опыта Фридрих Карлович знал, что упавшего добивают всегда. Раньше или позже, но всегда, причём, зачастую это делают как раз те, на кого хочется надеяться. Сейчас он чувствовал себя лежащим, поверженным, распластанным. Крейцеру даже казалось, что из него ушли, как-то незаметно утекли все жизненные силы. Было необходимо срочно предпринимать меры по спасению своего внутреннего Я и просто физического бытия, потому что без сил и энергии он долго не протянет. Съедят его конкуренты и свои собственные монстры, которые уже начали потихоньку пробираться в сознание и будить дикие страхи.
Так же хорошо Крейцер знал, что на помощь никто не придёт, он ни на кого и не рассчитывал. И дело здесь не в его нелюдимости или асоциальности, а в том простом обстоятельстве, что в нашем мире каждый сам за себя. Социум заставляет придерживаться кое-каких гуманистических представлений, общество пытается внушить основной массе людей, что благо ближнего чуть не великая цель твоей жизни, но поскреби, как говорится, поверхность, и увидишь дикий, ничем не прикрытый эгоизм. Только эгоизм и никаких добрых намерений, всё лишь форма без содержания. Так что не к нему лично, Крейцеру Фридриху Карловичу, человечество не расположено, а человечество - это само себя пожирающее чудовище. В этом Фридрих Карлович имел возможность убедиться неоднократно, потому что отнюдь не розами был выстлан его жизненный путь: душевных травм и физических несчастий с лихвой хватило бы не на одну жизнь.
Нет, не нужно, конечно, думать, что Фридрих Карлович был обижен судьбой и ненавидел скопом всех людей. В людях-то он как раз разбирался очень хорошо. Он знал, что хороший или плохой человек - это, в значительной степени зависит от обстоятельств. Поэтому Крейцер никому не верил.
Он читал внимательно не только труды Ницше, но и другого немецкого философа - знаменитого Иммануила Канта. Тот, в одной из работ писал:"С того самого дня, когда человек впервые произносит "я", он везде, где нужно, выдвигает возлюбленного себя, и эгоизм его неудержимо стремится вперед". Ну, может, не совсем так писал Кант, но смысл понятен, и Крейцер, на основании личного опыта, наблюдений и уважаемых мнений разумно заключил, что в большинстве случаев в основе человеческой мотивации, так или иначе, просматриваеся эгоистическое стремление к собственному благу. На этом и строил он свои большие и маленькие, стратегические и тактические планы. Поэтому не испытывал Фридрих Карлович мук совести от того, что посадил "на хвост" Боярину парочку химер, способных проникать в сознание жертвы и наполнять его кошмарами. И объект под присмотром, опять же неплохо.
После провала романтической линии атаки прямой выгоды участие Павла Боярина в деле с Гаспаряном уже дать не могло, так что превратился Павел Петрович из проходного ферзя в разменную пешку, и бросил его Крейцер прямо в пекло. Сам Боярин об этом, конечно, не знал, он полагал, что действует в рамках согласованной программы, но это ведь его собственные предположения и домыслы, не правда ли? Крейцер где-то на интуитивном уровне почувствовал, что задумка с раскачиванием семейной лодки Гаспарянов не принесёт нужного результата, и быстро, как он умел это делать, переиграл план, сделав из Боярина не героя-любовника, а жертву-наживку: если Мария Фёдоровна не ведётся на суровое мужское обаяние героя, то она непременно должна заинтересоваться Боярином, как профессионал. Вот и пусть вытаскивает его из бездны безумия, куда он, Крейцер, его слегка подтолкнёт, а химеры и творческий склад личности Боярина ему в этом помогут.