Почти год минул с тех пор, как я побывала в Богом забытой Романовке, на даче у своих дальних родственников. Впрочем, дачей дом в вымершей деревне назвать сложно. Со временем все дома здесь купили городские, и дух деревни выветрился из этого местечка. Вместо этого приобрёл он вполне загородный колорит и атмосферу расслабленного отдыха. Вот только дорога подкачала: как была направлением, так им и осталась.
Утром, когда я выехала из города, светило солнце и день обещал быть вполне летним, а через два часа набежали тяжёлые тучи и разразилась гроза. Когда я свернула с относительно неплохой дороги, ведшей к райцентру, стало ясно, что слова пригласившей меня тётушки были очень далеки от действительности, ибо то, что она назвала "дорогой в горку, а потом километров пять в сторону озера", оказалось совершенно непролазной грязью с глубокими колеями. Кое-как мой "почти внедорожник" одолел дорогу в горку, но в сторону озера ехать было категорически нельзя.
Шансы были, честно говоря, никакие. Здесь только трактор или амфибия могли проехать после стремительного ливня. Глинистые почвы не обещали быстрого избавления от воды, так что лучше было убраться по добру - поздорову, что я и намеревалась сделать. Вернуться на твёрдую трассу, позвонить, извиниться за хлопоты и отправиться обратно в город. План был чёткий, взвешенный и абсолютно не реализуемый, потому что развернуться или ехать с горки задом оказалось невозможно. Справа - крутой склон горы, слева - почти стена все той же горки. 'Опаньки!' - пронеслось в голове.
Где-то внизу справа, в хмурой мороси дождя я увидела несколько мужчин, с интересом ожидавших развития событий. Они лениво курили под навесом какого-то строения и совершенно не стремились быть моими рыцарями - спасителями. "Ну, и ладно", - сердито подумала я и принялась буксовать.
Колёса лихо крутились на месте, неведомая сила тащила автомобиль вправо к откосу, причём задняя часть устремлялась в бездну гораздо охотнее, чем нос моего корабля. Позорно катиться вниз на глазах невежественной деревенщины мне не хотелось, поэтому я выключила двигатель, сняла туфли и побрела по траве в сторону неизвестных строений.
Из туманной травы вынырнула голова овцы, невыразительно посмотрела на меня и вновь нырнула куда-то вниз. Ещё пара призрачных существ шевелилась неподалёку, но разобрать, кто это был, мне не удалось. 'Ёжик в тумане какой-то...' - мысли становились таким же невнятными, как и окружающий пейзаж.
Мужчины всё так же неторопливо курили и молча смотрели, как я приближаюсь. Проклиная всё на свете и свои родственные чувства, в первую очередь, я подошла и поздоровалась. Нестройное гудение было мне ответом.
- Что, не едет? - спросил один. Мысленно я выругалась, но помня об откосе, печально согласилась, дескать, да, не едет.
- Надо к психам идти, - сказал второй.
- Это недалеко, с полкилометра будет, вон туда, левее кочегарки, - присоединился третий и ткнул пальцем куда-то в туман.
- А зачем к психам? - спросила я, завершая нелепость сцены.
- Так кто ж тебя отсюда вытащит-то? - шевельнул бровями первый собеседник.
- Кроме них, некому больше, - внёс ясность второй.
- Тута ведь трактор-от не проедет, да и нету у нас трактора-то нынче, - обрисовал ситуацию третий.
- К психам, - подвёл итог беседы первый. - Ты левее держись, не промахнёшься, они не откажут.
Постояв с минуту, надеясь услышать что-то полезное, я отправилась в указанном направлении. Спиной я ощущала, как трое мужчин молча смотрят мне вслед и, наверно, думают не слишком лестные вещи о глупой бабе, застрявшей на их дороге. Что я о них думала, лучше не озвучивать...
Дождь прекратился, теперь влага просто висела в воздухе белым туманом. Промокнув окончательно, я перестала переживать по этому поводу и даже получала какое-то здоровое удовлетворение от окружавшей меня со всех сторон воды. Сделав пару гребков руками, чтобы почувствовать себя теплокровной, я взбодрилась и вспомнила формулу, помогающую в любой непонятной ситуации: "Это не трагедия, это приключение".
2
Как и было обещано, минут через десять я увидела небольшой двухэтажный дом с мезонином. Виднелось и ещё несколько построек непонятного назначения. Видимо, когда-то это был двор зажиточного крестьянина или мелкого землевладельца. Об этом говорила некая претензия на архитектуру особнячка.
Довольно высокий забор окружал усадьбу, но широкие ворота были открыты. Не очень представляя, кто такие "психи", я бодро вошла на территорию и тут же наткнулась на здоровенного дядю в шинели.
Я не очень разбираюсь в воинских знаках, но чашу Гиппократа не узнает только полный невежда. Именно такой знак располагался в уголках воротника шинели встретившего мене мужчины. Из этого я заключила, что передо мной военврач. Что он здесь делает и почему стоит на воротах, я подумать не удосужилась. А зря...
Стражник вежливо отдал мне честь и спросил, что меня привело сюда и может ли он быть мне чем-нибудь полезен. Конечно, он выразился не так витиевато и книжно, как это получилось здесь у меня. Он просто приложил руку к непокрытой почему-то голове (к пустой голове руку не прикладывают, разве нет?) и лаконично изрёк:
- Могу служить?
- Можете, - я вежливо улыбнулась. Вздох неподдельного облегчения вырвался из моей груди! Как приятно было встретить, наконец, адекватного и воспитанного человека. - Там неподалёку я завязла на подъёме. Как-то надо меня оттуда вытащить.
Военный, - полковник, предположила я, на всякий случай, - ещё раз отдал мне честь и вытянулся во фрунт (кажется, так называется стойка, когда грудь колесом, а голова задрана к самым облакам). Больше он ничего не сказал и не сделал, если не считать, что спустя минуту он опустил руку и расслабился, безмятежно глядя мимо меня.
Постояв с минуту с открытым ртом, я поняла, что как-то не клеится у нас беседа. Полковник всё стоял, изучая туманные дали, а я смотрела на него и недоумевала, почему он обут в кожаные тапочки. Потом я задумалась о погоде. Представьте: я стою босая в лёгком платье перед одетым в тяжёлую шинель дяденькой, который меня в упор не видит.
Зачем ему зимняя шинель в летний дождь? И почему тапочки? И брюки какие-то спортивные. И без носков... Согласна - мысли такие же дурацкие как и сама ситуация.
3
К моему счастью, через пару минут с крыльца дома спустился ещё один обитатель и подошёл к нам. Коротко стриженые волосы и серая куртка делали его похожим на больного. Подойдя поближе, он как-то смущённо улыбнулся и тоже стал смотреть на полковника.
- Здравствуйте, - неуверенно сказала я. Прибывший ничего не ответил, ещё раз улыбнулся мне открытой детской улыбкой, и ушёл. Вечер переставал быть томным...
Почувствовав себя нелепо и слегка тревожно, я стала оглядываться и думать о психах. Странные обитатели действительно вели себя немножко ненормально. Может быть, их поэтому деревенские зовут психами? С другой стороны, если меня сюда отправили, значит, никакой опасности нет. Мне ведь помощь нужна, а эти трое уверяли, что психи не откажут, обязательно вытащат машину на дорогу.
В этот момент я увидела, что со стороны небольшого строения в глубине двора ко мне направляется ещё один человек. Слегка напрягшись, я приготовилась не удивляться. Однако, удивиться мне всё же пришлось, когда подошедший к нам мужчина лет сорока, в очках и одетый вполне без странностей, сначала взял меня за локоть, а потом сказал стоявшему у ворот:
- Вольно, Фома, молодец!
- Готов служить!- гаркнул немного невнятно Фома и опять затих.
- Здравствуйте, - сказал нормальным голосом мужчина. - Не обращайте внимания, Фома всегда излишне старается, когда на воротах стоит.
- Здравствуйте, всё в порядке, - ответила я не слишком уверенно.
- Идёмте в дом, вы, наверно, замёрзли. Кстати, а почему вы босиком?
- У меня машина на подъёме застряла, а туфли я сняла, потому что неудобно по полю в туфлях.
- Понятно, заходите, - мужчина открыл дверь и пропустил меня вперёд. В голове пронеслись всякие ужасы, но в доме всё было вполне обычно.
- Располагайтесь. Я сейчас вернусь, только чай поставлю.
- Спасибо, только мне ехать надо... - ответила я в пустоту, потому что первый показавшийся нормальным человек уже исчез за дверью. Вернулся он с одной чашкой, заваренным чайником и блюдом с сушками. Поставив всю эту роскошь на стол, сказал:
- Машина на горке? Давайте ключи, а сами пока грейтесь.
В состоянии внезапной прострации я подала незнакомому мне человеку ключи от автомобиля, налила себе чай и стала смотреть в окно.
4
Посмотреть было на что: в центре двора собралось человек пять здоровых плечистых мужиков. Руководил или тот, что унёс ключи.
Одеты все были донельзя разношёрстно: были джинсы с модным полосатым пуловером, классические чёрные брюки почему-то дополнялись футболкой, курточка, похожая на робу заводского рабочего, дополнялась шёлковым шарфом. Определить род занятий, социальный статус или ещё что-либо по внешним признакам было невозможно.
К группе подошёл Фома, отдал честь, и вся компания вышла за ворота.
5
Дождь давно прекратился, выглянуло солнце, разогнало туман и вернуло хороший летний день. Выпив практически весь чай, я вышла на улицу, чтобы осмотреться.
За большим домом виднелся сад и, кажется, огород. Во всяком случае, там были теплицы. Посреди двора рос пышный куст сирени, а вдоль забора красовались рабатки с низкими душистыми цветами. Вообще двор производил впечатление ухоженного и чистого пространства. Немного в стороне стоял сарай и что-то типа веранды, предназначенной для хранения дров.
Через двор прошла женщина, улыбнулась мне и поспешно скрылась в недрах большого дома. Её улыбка тоже выглядела слегка смущённой, но очень открытой и дружественной. Нельзя сказать, что такой способ проявлять радушие был мне понятен, но никакого напряжения эта встреча не вызвала. В конце концов, я нагрянула внезапно, озадачила своими трудностями, оторвала людей от дел. Нет ничего удивительного в том, что они продолжают хозяйствовать, а не бегают вокруг меня с проявлениями неземной радости.
Устроившись на скамейке возле крыльца, я принялась ждать. Примерно через час или чуть меньше за воротами послышался шум двигателя. Мой скромный кроссовер въехал в ворота. Из него выбрались все пять спасателей, причём Фома сидел рядом с водителем всё в той же шинели. За рулём был тот, что забрал мои ключи.
Пассажиры вылезли из машины, отошли в сторону и с восхищением разглядывали транспортное средство.
- Спасибо, Фома, иди отдохни пару часов, - сказал мой благодетель, - остальные тоже могут идти.
По этой фразе стало ясно, кто тут главный, хоть никаких признаков власти я по-прежнему не видела.
- Получите и распишитесь, - улыбаясь, как и все тут, дружелюбно и застенчиво, сказал мне главный.
- Спасибо! - воскликнула я, лихорадочно соображая, во что мне эта помощь обойдётся.
- Вы куда направляетесь, можно спросить?
- В Романовку, к родственникам.
- К кому, если не секрет? Я тут всех знаю.
- Ну, какой же секрет, - я улыбнулась, видимо, заразившись принятой здесь манерой общения, -в Романовке дача у моей тёти, Татьяны Михайловны.
- Да, знаю, передавайте привет от меня.
- Передам, если скажете, как вас зовут. Я ведь так и не спросила.
- Ну, я тоже имя не спросил, так что давайте познакомимся. Меня зовут Юрий Сергеевич, я главврач этого интерната.
Выражение моего лица заставило Юрия Михайловича спросить:
- Вы тут впервые?
- Да, как-то не доводилось пока.
- Это психоневрологический интернат постоянного проживания для взрослых.
Немая сцена...
Спустя минуту, которую мой собеседник деликатно потратил на изучение окрестностей, в мозгу у меня начало проясняться. Странности поведения обитателей этого учреждения оказались проявлением душевного нездоровья.
- Ну, спасибо вам огромное, - сказала я, протягивая руку к сумочке на скамейке. - Сколько я должна за своё спасение?
- Ничего не должны, перестаньте. Мы только рады помочь. Заезжайте на чай, если будет настроение или опять застрянете.
Выражение лица Юрия Сергеевича не позволяли настаивать, поэтому я просто кивнула головой в знак благодарности и уехала.
6
На пироги к родственникам я, конечно, опоздала, так что пришлось довольствоваться не с пылу - с жару, а просто пирогами, что тоже неплохо. За чаем из самовара, который утробно пыхтел под старой берёзой, я поведала о своём приключении.
- Представляете, что я почувствовала, когда вдруг оказалось, что вокруг меня одни психи? Этот Юрий Сергеевич тоже, по-моему, немного не в себе. Говорят же, что те, кто долго работает в психиатрии, сами немного того становятся.
- С чего это ты взяла? - спросила тётушка, накладывая варенье в маленькое блюдечко.
- Ну, как с чего? Денег не взял, кто такая - не спросил, побежал совершенно случайному человеку помогать. И улыбаются они все там как-то странно. Не поймёшь, что у них на уме. Может, зарежут в следующий момент.
Тётя Таня поставила передо мной варенье и посмотрела как-то искоса. Помолчав немного, вздохнула:
- Так вот и теряем человеческий облик. Самыми нормальными у нас психически нездоровые люди оказываются.
-Это ты к чему?
- А к тому... Если в деревне кому-то что-то надо помочь, иди к психам: что-то перевезти тяжёлое, дрова в поленницу сложить, картофель в машину закидать или просто за домом присмотреть зимой, протопить при надобности. Всё к ним.
- И что? Вы же, наверно, платите за всё это?
-Нет, никто не платит. Не берёт Юрий Сергеевич денег. Говорит, что его подопечным это не трудно, да и развлечение опять же. Что им делать-то здесь?
- И не боитесь?
- Чего бояться? За всё время, если и были какие-то безобразия, так только местные и шалили. Здесь же в округе несколько населённых пунктов. Так что если приехал весной и не досчитался чего, то, скорее всего, кто-то из местных обнёс.
- А почему не интернатовские?
- А им зачем? Они же живут на гособеспечении и на пожертвования. В основном - на пожертвования, конечно. Из наших дачников все стараются им помогать. Кроме того, не нужно им наше барахло.
- А, теперь ясно! Бартер, так сказать: вы им помогаете, а они вам.
- Да, ну, брось, какой бартер. Отдашь старые вещи, диван не на помойку выставишь, а сюда привезёшь, вот и весь бартер.
- И не страшно вам от такого соседства? - я представила, как себя чувствовала бы, окажись у меня под боком заведение с вольно разгуливающими неполноценными в психическом отношении людьми.
- Нет, не страшно, здесь только тихие больные. Ты же их видела. У нас прошлым летом собака попала под комбайн, вся покалечилась. Рядом тогда как-то оказался Саня из интерната, щупленький такой, так вот он собаку здоровущую замотал в свою куртку и три километра на себе до Юрия Сергеевича тащил. Выходили. Теперь пёс от Сани ни на шаг не отходит. Говорят, даже спит у него под кроватью.
Я молчала. Что-то внутри меня отказывалось признать за пациентами интерната способность к нормальным человеческим чувствам, хотя здравый смысл подсказывал опираться на оценку действий, а не свои фантазии на тему психиатрии.
В этот момент раздалось металлическое дребезжание и бряканье за калиткой. Тётя Таня подошла к забору и кому-то помахала рукой. Выглянув из-за её плеча, я увидела тачку, на которую был погружен подвесной мотор от катера. Катили тачку двое мужчин. Выражение детской радости и удовольствия от того, что они делают, выдавало в них обитателей всё того же дома скорби, как назвали бы такое заведение в прошлые времена.
- Кому помогает-то? - спросила тётушка.
- А вон, - махнул один в сторону крайнего дома, - Фёдорыч просил к лодке отвезти.
- Ну, молодцы, спасибо, - сказала тётя Таня, - на пироги заходите, как всё сделаете.
7
На следующий день я возвращалась в город. Проезжая мимо интерната, внезапно решила сказать спасибо ещё раз. Я не хотела признаваться себе, что чувствую внутреннее беспокойство от диссонанса своих представлений и того, что увидела и узнала.
На воротах стоял другой мужчина, но в той же шинели военного медика. Когда машина въезжала во двор, постовой отдал честь и проводил меня взглядом.
Не успела я заглушить двигатель, как ко мне уже спешил Юрий Сергеевич.
- Здравствуйте, - приветствовал он меня, - вижу, что не застряли.
- Нет, спасибо. Просто захотела ещё раз поблагодарить.
- Да не за что!
- И ещё...- я замялась, потому что не знала, как вежливо сказать, что меня просто одолело любопытство.
- И ещё вы хотели осмотреть вверенное мне заведение, да?
- Да. Скрывать не буду. Рассказы тётушки идут вразрез со всем, что я знала и думала по поводу ваших подопечных.
- Наверно не всё идёт вразрез. Здесь находятся только те, кто социально не опасен. Видов душевных расстройств множество, но не все они представляют угрозу для окружающих.
- А у вас тут кто?
- Те, кто не сможет выжить без попечения других. В старину таких называли убогими и всем миром поддерживали, а мы сегодня стыдливо глаза прячем и подальше отселить пытаемся.
- Но они ведь больные?
- Больные, конечно, но не прокажённые, чтобы от них шарахаться. Те, кого мы нормальными считаем, гораздо опаснее бывают.
- Это да, - согласилась я. В этот момент кто-то прошёл за забором, и я увидела, как полковник опять отдал честь.
- А где Фома? Вчера эту шинель носил другой человек.
- Вон Фома, - засмеялся Юрий Сергеевич, - сидит грустит.
За поленницей на чурбачке действительно сидел Фома и что-то тихонько бубнил себе под нос.
- Он вчера так возбудился от событий, что отказывался ложиться спать вечером. Целый дебош устроил, так что сегодня шинель и пост на воротах перешли к другому.
- А это у вас как награда за хорошее поведение, что ли?
- Конечно! Они же как дети, на внешние эффекты очень падки. Вот я и присуждаю право носить шинель и стоять часовым как переходящий приз самому старательному и дисциплинированному.
- И действует?
- Ещё как! Спасибо военному врачу, который её нам оставил. Наверно, и не предполагал, что такая судьба его шинели выпадет.
- А женщины в этом соревновании тоже участвуют?
- Нет, женщины в армии не служат, поэтому форму носить не могут. Так я им объяснил. Для женщин почётно, если их мужчина шинель носит.
- У вас тут есть пары?
- Есть, конечно. Здесь же взрослые люди, так что некоторые живут парами. Не бойтесь, - взглянув на меня, добавил Юрий Сергеевич, - детей у них не бывает.
В углу двора послышался лёгкий стук сухого дерева. Фома выкладывал аккуратную поленницу из наколотых чурбачков. Юрий Сергеевич улыбнулся:
- Вы видите систему под названием "Шинель" в действии. Фома нашёл себе полезное занятие, чтобы заслужить право стоять на воротах снова.