Аннотация: Магистр не планировал становиться учителем. Он просто хотел отдохнуть от забот по спасению Пантея. Но этот выбор был сделан давно и за него. Такова его расплата за былые грехи - стать учителем и наставником для Хоранны.
Решение уйти в отставку именно сейчас, когда Пантей лихорадило от беспредела демонической армии, было, пожалуй, самым трудным в жизни магистра Авахима. Однако это единственный способ остаться в здравом рассудке, иначе его и без того работающая на пределе нервная система не выдержала бы. "Магический консультант со свободным графиком работы" - так значилась в реестре Цитадели его нынешняя должность.
Замок Хорр встретил своего хозяина затхлостью и холодом. Авахим не был здесь уже более десяти лет, потому как проблемы государства для него всегда были важнее отпуска.
Портал с негромким хлопком закрылся за спиной магистра, и телепортационный зал погрузился в полумрак. Грязные стекла едва пропускали вечерний свет, отчего в комнате было еще темнее и неуютнее.
- Наверное, так даже лучше, - пробормотал Авахим, косясь на окно.
Он знал, что за зрелище ждет его там, и потому оттягивал тяжелый момент встречи с суровой реальностью.
Торжественная мантия бесформенным кулем упала в угол, подняв облачка многолетней пыли. Старик чуть поморщился, подавляя желание привести комнату в порядок. Не сейчас, это может подождать. У него еще будет время прибраться здесь, а пока лучше потратить остатки сил на уборку в спальне, чем он и занялся.
Магией Авахим принципиально не стал пользоваться, несмотря на преклонный возраст. Ему доставляло мало кому понятное удовольствие собственноручно, без заклятий, духов и помощников расставлять по местам упавшие статуэтки и вазы, выметать сор, вытряхивать ковры и покрывала, вытирать пыль и грязь. Даже воду магистр набирал в колодце, который располагался во дворе замка, и, кряхтя, тащил на второй этаж, оставляя вереницу небольших лужиц, вскоре превратившихся в грязное скользкое месиво. Несколько раз Авахим едва не расшиб лоб, так как ноги в мягких тканевых туфлях разъезжались в стороны, и только падение с лестницы убедило старика в необходимости чуть-чуть поколдовать.
Закончив с уборкой, хозяин замка хотел перекусить, но все припасы, дожидавшиеся своего часа на протяжении многих лет, давным-давно сгнили, несмотря на многочисленные заклятия долговечности. Отвыкший от тягот мирской жизни, Авахим впервые за долгое время лег спать с урчащим животом и ломотой в старых костях.
Проснулся магистр далеко за полдень. Впрочем, окна он так и не вымыл, а потому в спальне царил приятный полумрак, и о времени суток догадаться было сложно. Живот уже не урчал, но теперь старика подташнивало, что было не очень-то хорошим знаком.
Вздохнув, Авахим переоделся из ночной сорочки в походную мантию и, затянув потуже пояс, спустился во двор. Парадные ворота не сразу поддались, и магистру вновь пришлось прибегнуть к помощи магии, чтобы покинуть защиту высоких стен. Подгнившие крепления противно заскрипели, выпуская хозяина в бесконечность Хоррской степи.
Вот только никакой степи не было. Маг знал, что ждет его по ту стороны ворот, и все равно открывшееся ему зрелище потрясло старика, немало повидавшего за свою долгую жизнь. Смрад смерти, тянувшийся от выпотрошенных человеческих тел, сбивал с ног, заставляя нервно зажимать рот и нос рукой. Глаза слезились от густого, насыщенного кровавыми парами воздуха, а сознание отказывалось верить тому, что представало взгляду.
Авахиму пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить ужас, парализовавший каждый его нерв. Тысячи воинов, юных, бесстрашных, но безвозвратно мертвых, нашли свое последнее пристанище здесь, в Хорани. Тысячи погасших судеб расстилались перед глазами двухсотлетнего старика, который так и не научился прощаться с теми, кто покинул этот мир слишком рано.
"Этот грех будет лежать на мне", - так Она говорила. И все равно Авахим понимал, что его вина ничуть не меньше, а в чем-то даже больше. Но Она теперь тоже мертва, а он, отживший свое старик, все еще попирает пропитанную юношеской кровью землю, коря себя за неспособность что-либо изменить.
Хрип сорвался с морщинистых губ, так и не сумев превратиться в крик. Магистр утирал рукавом слезы и тщетно пытался успокоиться. Видение смерти, беспощадной и всеобъемлющей, сломило его железную волю, что прежде не раз поддерживала князей и других магов.
А после пришло решение. Решение стереть эту печать смерти огнем. Пантей уже напился кровью вдоволь, пришло время покрыться пеплом и восстать.
Жилистые руки, нервно дрожа, запорхали в воздухе, вычерчивая пентаграмму. Огненные линии, отзываясь на зов мага, разрастались, наливаясь волшебной силой создателя. Словно этого было недостаточно, Авахим забормотал слова, каждое из которых по своей разрушительности не уступало небольшому взрыву.
Заключительный взмах руки, яростный выдох и короткое, полное уверенности слово-приказ:
- Ших"хира!
Пентаграмма растворилась в яркой вспышке, а затем разлилась лавиной золотистого огня, с гудением устремившегося к ковру из мертвых человеческих тел. Магистр последовал за своим детищем, желая убедиться, что ничто не ускользнет от очищающего пламени. Тонкая ниточка, по которой он подпитывал заклятье, позволяла управлять огненной стеной, но контроль давался нелегко. Впрочем, Авахим не зря был старейшим магистром Цитадели, и его опыт в магии значительно превосходил любого мага Пантея.
Пожалуй, именно опытность спасла старика от роковой ошибки. Когда огненная стена наткнулась на преграду, первым желанием Авахима было проломить ее, уничтожив, как и все до этого. Но осознание, что никаких преград здесь, среди мертвых, возникнуть не могло, удержало его от этой глупости.
Усилием воли развеяв заклятье, старик с опаской приблизился к тому месту, где его лавина встретила сопротивление.
- О Боги, - выдохнул он.
Поверх месива из рук, ног и тел сидела девушка. Выставив перед собой обожженные до мяса ладони, она застыла, как кровавое изваяние, видимо, не понимая, что с ней происходит. Авахим физически ощущал ее ужас, но это отошло на второй план, стоило ему заглянуть в ее глаза.
Сама Смерть смотрела на него из зрачков девушки. Тяжелый, давящий взгляд, полный мрачного, безразличного ко всему желания выжить, не мог принадлежать смертному.
- Она должна жить, - губы выжившей зашевелились, но голос был явно чуждым девичьему телу. - Ты ведь хочешь искупить вину?
Старик бессильно опустил руки и покорно кивнул. Тому, кто сейчас говорил устами девушки, сложно перечить. Да и не особо хотелось.
- Уж не знаю, зачем это тебе, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, - выдавил Авахим, заставляя себя не отводить взгляд.
Девчонка улыбнулась, а затем Смерть ушла из ее глаз. Подавляющая сила исчезла, и перед магистром осталось маленькое дрожащее тельце, бьющееся в припадке истерики. Вздохнув, старик приблизился к рыдающей в голос девушке и, застыв у края еще не сожженных тел, накинул на нее свою мантию.
- Не плачь, самое страшное уже позади, - Авахим постарался вложить в свои слова всю нежность, на которую был способен.
Деваха, подняв на него затравленный взгляд, закусила губу, изо всех сил сдерживая рыдания. Ее аура заполняла все вокруг болью, ужасом, непониманием, и магистр понимал, с чем это связано. Очутиться посреди ковра из трупов, одной, без одежды, а потом едва не погибнуть в лавине огня - в такой ситуации кто угодно впал бы в истерику. Но сил успокаивать девчонку у Авахима не было.
- Идем, если не хочешь разделить их судьбу, - он кивнул на тела мертвых солдат.
- Кто ты?
Ее вопрос повис в воздухе, заставив сердце старика пропустить удар. Болезненно знакомые интонации напомнили ему о том, что он предпочел бы забыть. Магистр пригляделся повнимательнее, пытаясь под слоем копоти и крови разглядеть черты лица. И то, что он увидел, ему очень и очень не понравилось.
Пигалица напряженно ждала, кусая губы. Казалось, от этого вопроса зависела ее жизнь, не меньше.
- Хим, учитель Хим, - наконец, ответил Авахим, решив не испытывать судьбу.
Девушка оценивающе пробежалась по фигуре мага, словно не веря на слово.
- А я?
Второй ее вопрос застал магистра врасплох. Что на это ответить?
- Хора, - выдал он первое, что пришло в голову. - Точнее, Хоранна.
О том, что имя девушке дала степь, едва не ставшая ее могилой, Авахим решил пока промолчать. Он расскажет ей это позже, когда ужас от пережитого уляжется в хрупкой душе.
Хоранна, чуть помедлив, кивнула, принимая такой ответ. Ухватившись за протянутую руку учителя, она соскользнула с горы мертвых тел и встала на усыпанную пеплом землю, плотнее закутавшись в мантию, успевшую изрядно испачкаться.
- А теперь идем, Хора, иначе останемся голодными, - Авахим нарочито бодро зашагал вдоль границы между выжженной пустошью и кровавым ковром.
- Ты не будешь очищать это место дальше? - девушка не торопилась следовать его примеру.
Магистр отметил про себя умение его нежданной ученицы вникать в суть. Она не просто увидела огонь, сжигающий все на своем пути, но и почувствовала, что это - очищение Хорани от боли невинно убитых.
- У меня не хватит сил сплести заклинание такого уровня еще раз, особенно на голодный желудок, - признался Хим, не оглядываясь, но чувствуя, что девушка все же плетется за ним. - Еще успею упокоить твоих приятелей.
Хоранна промолчала, не оценив неуклюжую попытку учителя пошутить. Старику оставалось только смириться с угрюмостью ученицы, которая больше не произнесла ни слова, как он ни пытался ее разговорить. Вскоре Авахим оставил тщетные попытки, рассудив, что девушка не отошла от пережитого ужаса, и ей нужно время успокоиться.
Однако она так и не успокоилась. Ни день спустя, ни неделю, ни год. Хоранна так и осталась замкнутой и отрешенной, отчего Химу порой становилось не по себе. И лишь обещание, данное самой Смерти, удерживало его от того, чтобы, плюнув на все, вернуться в Цитадель, к нормальным людям.
Впрочем, он все же привязался к своей мрачной ученице, научившись ценить ее молчаливую, но искреннюю заботу. Хоранна же, несмотря на безразличие к окружающему миру, беспокоилась о здоровье своего уже немолодого спасителя, хотя порой горячий непокорный нрав прорывался на поверхность, что почти всегда заканчивалось грандиозными скандалами.
Авахим прожил в Хоррском замке еще восемь лет, хотя никто в Цитадели не верил, что его хватит хотя бы на год. Смерть оттягивала последнюю встречу с магистром, словно не желая оставлять Хоранну без присмотра. За это время учитель сумел обучить девушку многому, пусть иногда она отчаянно этому сопротивлялась.
В один из теплых летних деньков девятого года от Вторжения демонов магистр Авахим, точнее, уже просто учитель Хим, отошел в мир иной. Смерть его была легкой, без агоний и страданий. Он искупил свою вину перед Пантеем, за что был вознагражден покоем и посмертным признанием.