Мне снится сон, как нет конца и края
Раскинувшейся голубой воде,
Растёт рогоз, початками качая,
Невольно думаю, что быть с того беде.
Холодным обручем меня хватают топи,
Застывшие потоки диких плавней,
Как небеса.
И вязнут, вязнут ноги
К погибели всех более бесславной.
Второе небо замирает надо мною,
Да признаётся в том, как виновато:
Всё человеческое растворив собою,
Оно без памяти становится крылато.
А я не знаю, сколько нужно веры,
Чтобы остаться между ними прежним,
То послушанием воспитывая тело,
То окрылённое придерживая грешным.

Мне снится сон, как я стою в воде,
Пытаясь побороть две вечных силы:
Не раствориться в голубой среде
И не пропасть на дне в объятиях ила.

Вдруг крик. Охрипший, резкий, злобный.
Большая цапля, завершая низвержение,
В своей манере безразлично гордой
Легко меняет ход моих сражений!
Она сложила крылья шумно...
Переступила лапами в воде...
И жёлтым глазом, удивительно безумным,
Остановилась не спеша на мне.

Мы всё стояли, друг напротив друга,
Так не похожие на тех, кем внешне были:
Я - неразумный, старый, гадкий, глупый,
Она - судья из пороховой сини.
Что думала она? Чего ждала?
Зачем смотрела в мою душу жёлтым глазом?
Судьба была тогда ли решена?
Да цапля меня вытянула разом.

Мне снится сон, как будто я лечу.
И плавни расстилаются под нами,
Напоминая тёмную парчу
Зелёными узорами на ткани.

Как долго мы неслись над полем смерти?
Полёт наш был и скор, и тихо плавен,
Но мы достигли той бесплодной тверди,
Где цаплей голубой я был оставлен.
На островке стоит одна хибарка,
Да дерево сухое за калитку.
А рядом с ним закутанная бабка
В иглу из кости заправляет нитку.
Пред бабкой распластавшись по земле
Лежит... моё растерзанное тело.
Шаманка, подпевая в такт игле,
Рукою твёрдой тянет швы умело.

Мне снился сон? Я точно не скажу.
Проснувшись через несколько часов,
Я, кажется, почувствовал иглу,
Стянувшую последний серый шов.

6.07.10 - 12.07.10