Магия для раздолбаев. Глава 4
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Глава 4. Лабиринты.
Туп-туп-стук... Кто-то подошел к нам, стукнув палкой по мостовой. Единожды. На два шага. До этого никаких шагов и стуков не было. Словно он тут стоял и ждал, когда мы вывалимся. Или не ждал, а появился как раз вовремя? Вовремя, потому что пидор, благодаря которому мы тут очутились, моментально спихнул нас обоих, подпрыгнул, как мяч и вытянулся перед хромоногим в струнку. Мы поднялись гораздо медленней. Я-то думал, что увижу строгого, а то и страшного - судя по реакции "мексиканца" - старика, а перед нами стоял очень высокий мужчина лет так тридцати с небольшим, ну, если бы он был человеком. Потому что быть человеком, имея огромные круглые глаза желтого цвета с вертикальными зрачками, невозможно. Мужчина как-то по-птичьи повернул ко мне лицо, усмехнулся... И глаза стали человеческими, лицо приняло приветливое, даже, можно сказать, сердечное выражение, но что-то мне совершенно расхотелось ему верить. Потом развернулся к охотничку и разразился тирадой на непонятном, шипяще-свистяще-щелкающем языке, более всего подходившем к его внешности. Забавно, но "мексиканец" бойко отвечал ему на том же наречии, и я запоздало подумал, что странно, если бы мексиканец знал еще и русский. Откуда? Но ведь там, в мире желтого тумана, мы с ним свободно общались, за исключением непонятных "льоко" и "чаваль". К тому же, та речь, которой он владеет, ни с одним человеческим языком не имеет ничего общего. Местный?
Любитель однополых отношений, кстати, струхнул - и без слов понятно, что он умоляет, суетится и отчаянно оправдывается перед желтоглазым. Дернул рукой - перед ним непонятно откуда выскочил гаррух, оплетенный сетью, и звучно хряснулся оземь. Желтоглазый качнул головой, зашипел сквозь зубы и указал на нас легким движением пальцев. Их тоже было не как у людей, а, кажется, семь, если у меня в глазах после удара не двоится. "Мексиканец" зашелся в истерике. Ленка прижалась ко мне, куда только наглость делась - скорчилась, косится на желтоглазого, дрожит. Тот заметил, поднял руки до груди, тряхнул кистями, показал нам - по пять пальцев на каждой, обычных пальцев, человеческих, узких, изящных, как у женщины. Потом вздохнул, отодвинул в сторону лебезящего охотничка и подошел к нам. А хромает он сильно, фактически, вес переносит не на правую ногу, а на палку. В глухом костюме мрачных охристо-бурых тонов, черный шелковый платок из-под воротника едва выглядывает, шляпа тоже черная, и, такое впечатление, что она трансформировалась в привычную нам форму, только когда он подошел.
- Э... юноша, ты расскажешь, что... э... было ты с гаррух бохер?
- С чего начинать? - спросил я, надеясь, что правильно понял вопрос.
- Начни с того... начнем с того, что невежливо двум юным созданиям стоять голыми посреди площади перед... передо мной, хотя бы. А перед ним, - он кивнул в сторону спрятавшегося за плененного монстра охотничка. - И небезопасно. Вдруг сзади зайдет? - и желтоглазый захохотал. И что мне его хохот напоминает?
- Рады бы приодеться, да не во что - одежда дома осталась, нас из сна вытащило.
- А кто поймал гарруха, - без перехода бросил желтоглазый. - Ты?
- Я его заморозил, ну, вот этим, - я развернул к нему пустую ладонь, в глубине которой опять болезненно зашевелился клинок. - А он (я кивнул в сторону "мексиканца") набросил сеть.
- Молодец, не врешь. У тебя оба родителя - маги?
- Нет, обычные люди.
- А кто с тобой энергетический канал держит? Двое.
- Один - мой учитель, а второй...
- Вторая. Большая женщина. У вас таких называют... валькирия?
- Валькирии убитых норманнов в Валгаллу носили, а это, наверное, Вальк... - я замялся.
Валька Прозорова, валькирия-вельва? Твою через колено, сколько ж нового узнаю!
- Да, юноша, да. А ты еще сопляк. Но быстро учишься, и если не погибнешь в ближайшие полгода - вон та шушера пузатая будет тебе ботинки лизать, а не наговаривать всякие мерзости. Ты ему договор предложил, да? Прямо в Улье?
- Если Улей - это тот желтый мир с оврагами и желтым туманом, то да.
- Не совсем. Значит, не в Улье взяли?
- Договор заключать будете? - угрюмо спросил я его. А то, как бы тепло ни было, а и впрямь неудобно голышом стоять.
- Да куда я денусь! - снова захохотал желтоглазый, и я понял, что мне напоминает его смех. Крик филина. И глаза у него, как у совы, когда он их не маскирует. - Давай сговоримся: я вас одеваю на свои средства, кормлю, пою, мы с вами тут развлекаемся - а к вашему вечеру, только город скажи, чтоб со временем не промахнуться, отправляю вас домой. Живых, здоровых и навеселе. Ты же за это отказываешься в мою пользу от сегодняшней добычи и рассказываешь, как ее завалил.
- Идет, - говорю. - С одним уточнением. Развлекаться будем так, чтобы мне не было стыдно перед моей несовершеннолетней сестрой.
- О как! Ну, по рукам?
- По рукам.
Часа через два мы уже сидели под светящимся молочно-белым шатром, установленным в полутемном зале высотой метров пятнадцать-восемнадцать. Там еще выше были залы, мы проходили по ним, не задерживаясь. Под куполообразным потолком, изображающим небо с медленно плывущими по нему облаками. По сводчатым переходам со светящимися сталактитами и мерцающими грибами и лишайниками. Через зал-остров с разнотравьем по центру и рекой, окружающей его по периметру. Внутри монструозного скелета с шипастым позвоночником. Вдоль шелковисто поблескивающих сплетений слоистых и игольчатых кристаллов по циклопических размеров полости в камне. И во всех этих невероятных красотах - лавки, магазины, какие-то кафе, трактиры и помпезные рестораны, "уличные" торговцы едой и непонятным барахлом, развлекательные заведения, салоны разных услуг, о назначении которых я не всегда мог догадаться по вывескам и витринам... Мне подумалось, что это, как минимум, пошло.
Вообще, все это здание, а желтоглазый сказал, что весь этот мир - одно огромное здание, так вот, оно представляет собой базар, торжище, гипермаркет, финансово-торгово-развлекательно-деловой центр, в котором предпочитают встречаться и обговаривать сделки, заключать контракты жители многих других миров. Собственно, хозяин этого мира, задавший его законы, и сам изначально был кем-то вроде банкира. Торговый мир - образование совершенно искусственное, неспособное существовать автономно, но он прекрасно "вписался в гроздь", по словам филина, и разрастается с каждым годом. Тут есть все, что можно купить за деньги, даже то, чего в нашем мире ни за какие деньги не купишь. Нет, я вовсе не об уме или чувствах, я о здоровье и целости тела, которое местные целители берутся восстанавливать чуть не из ошметков - желтоглазый, едва заметно кривясь, показал мне скромную медную табличку по пути в "молочный зал", заметив, что "если что с тушкой случится - только к мэтру Эрмери". Потому что не оберет, как большинство местных, не вытянет с тебя лишних денег, а лекарь высокопрофессиональный: "что осталось - соединит, чего не осталось - вырастит, главное, чтоб душа не отлетела". Я выразительно смотрю на его хромую ногу. Он пожимает плечами: "да там артефактное оружие поработало, но все же лучше плохая и своя, чем хороший конструкт".
В центре здания проходит тоннель, по которому поднимаются и спускаются лифты-тарелки, желтоглазый назвал их лодочками, и они без стенок, так что на такой высоте становится жутко - вдруг наклонится тарелка, и соскользнешь с нее. "А падать будешь до конца жизни", - подчеркнуто мрачно заявил филин. Мы с Ленкой были под иллюзией, желтоглазый на нас ее небрежно накинул - "нечего голыми жопами сверкать!", и мы чуть не столкнулись с парой коротышек, когда выходили на загрузочную площадку. Баулы, которые они за собой волокли, кажется, были набиты кирпичами. "Драгоценными камнями", - уточнил наш проводник по Торговому миру, и я удивился. "Здесь никого не грабят, - равнодушно заметил филин. - Только, бывает, все равно обдирают, как липку, зато по закону. Да, и еще: в этом мире ничего никому нельзя дарить и, тем более, принимать подарки, а то попадешь в кабалу. Тут, запомни, нет ничего дармового, ничего в свободной раздаче, даже улыбок. Что угодно будут предлагать задарма - откажись!"
- А как заключаются договоры? - спросил я.
- Чаще всего устно. Достаточно отчетливо выраженного согласия.
Я тут же повторил наш, и филин, посмеиваясь, подтвердил согласие еще раз.
- Юноша, если б я хотел вас надуть, стал бы вводить в курс местных законов?
Ленка, к моему удивлению, жалась ко мне и молчала. Она, конечно, не красавица, но и я не деревянный, и контакт наших голых тел меня откровенно выбешивал. Желтоглазый, поглядывая на нас, ухмылялся, пока не довел до одежной лавки. Взял Ленку за руку и потащил в глубину. Отсутствовали они, наверно, час, если не дольше, зато, когда вышли, я впервые увидел сестренку одетой со вкусом. Блекло-сиреневый цвет платья здорово подошел к медно-рыжим волосам (интересно, черную краску с них магией отмывали или хватило шампуня?), даже черная кружевная накидка выглядела не так уж пошло. Мне желтоглазый дал штаны, наподобие джинсов, но без лишних карманов, клепок и лейблов и широкую, очень приятную на ощупь рубашку (белья, как я понял, тут не знают). Потом покрутил, словно фокусник, пальцами, вытащил буквально из воздуха и протянул мягкие полусапожки, которые мне были сперва велики, а потом обтянули стопы, как вторая кожа. Наконец-то развеял иллюзию, и теперь не приходилось следить, чтобы кто-нибудь на нас не наткнулся. И тогда обхватил нас за плечи и потащил, отчаянно ковыляя, в тот сумрачный зал со светящимися шатрами.
Стены зала в нижней трети были из дикого камня, потом шли тесаные блоки помельче, и, наконец, верхняя треть до потолка была из бревен, почти черных, не струганных, а лишь окоренных, и по всему периметру метров через пять были врезаны зарешеченные деревянными планками окна. Если бы я хотел контролировать все пространство зала, то поставил бы за каждым по двое арбалетчиков. Диковатый вид зала дополнялся сумрачностью - свет шел только от шатров, потолок терялся во мраке. Желтоглазый затащил нас в один такой шатер и, отцепившись, повалился боком на кучу подушек и валиков. Хлопнул ладонью - садитесь! Я наклонился, потрогал ближайшую подушку - она оказалась жесткой и упругой, словно внутри была сплетена из лозы или каких-то других гибких веток, и только снаружи обшита грубой шерстяной тканью. Но, присев, оценил удобство. Ленка долго устраивалась, елозила, одергивала платье - с длинным подолом трудно красиво усесться почти на пол, так что, когда в шатер просунулась крючконосая и желтоглазая физиономия - такой же породы, что и наш филин - то чуть не уперлась в ее задницу.
Вошедший зачирикал-зашипел что-то на своем языке, наш филин ответил, рожа убралась, минут через десять появилась с подносом, на котором было блюдо с зажаренными птахами не крупнее нашего дрозда, стоял кувшин с чем-то белесым и три чашки без ручек. Картину дополняла длинная мокрая тряпка, резко пахнущая уксусом, о которую наш филин быстро вытер руки и кинул нам, а после нашего вытирания ею можно было бы разве чистить сапоги - и где успели так перемазаться? Птички оказались жесткими и горьковатыми на вкус, но мы с Ленкой страшно проголодались, и приговорили всю горку за четверть часа, сам филин сжевал, от силы, пару. Потом разлил по стаканчикам отвар из кувшина - тот по цвету напоминал разбавленное молоко, а по вкусу - орехи, и выразительно взглянул на меня, дескать, рассказывай.
- А представиться? Мы с вами уже полдня болтаемся, а так и не знаем, как обращаться друг к другу.
- Тебе ведь нужно имя для обращения, да? На моем языке ты не сможешь его повторить, а на своем... Ну, называй меня, к примеру, Артур...
- Ага, если вы - Артур, то я - Мерлин, не иначе, - от подобных ников разит фальшью даже на ролевом форуме.
- А что тебе не нравится, Мерлин? Кстати, зря ты выбрал это имя, оно тебе не подходит. Настоящий Мерлин был трусом, в юности сбежавшим с поля боя в леса и болота, и там получившим силу и знания от девы озера, которую после этого обманул и бросил. Спустя годы вернулся назад, умолял о прощении и новой помощи - теперь для своего протеже. Она сделала вид, что простила - но озерные духи умеют ждать и не умеют прощать. Конец его был предсказуем.
- Ну... откуда вы это знаете, может, все было не так? А если так (эх, жаль, испоганил, подлец, хорошее имя), называйте меня просто Максим, или Макс. Ничего интересного на ум не идет.
- Большой? Нет, не так, "величайший". Ну и претензии у тебя, юноша!
- Тогда уж претензии у моей матери - она меня так назвала.
- Хмм... Сообщить свое материнское имя - признак большого доверия. Негоже нарушать традиции, так что меня называй Совего. По-нашему это иначе звучит, но по смыслу почти полностью сходится.
- А я - Бри! - Ленка опять со своим сырным ником.
- Очень приятно. А теперь, Максим, рассказывай, как тебя угораздило поймать тварь, которая сожрала двух нехилых магов из моего племени и одного - у вас.
- Думаю, они были слишком доверчивы, как и крошка Бри...
И я подробнейшим образом пересказал филину события прошедших суток. Он покусывал губы, щурился, вертел головой, время от времени начинал чесать пальцем под шляпой (совершенно птичье движение), в общем - нервничал. Напоказ.
- Нет, конечно, ты не врешь, во всяком случае, намеренно. У тебя были каналы с учителем и вельвой - которыми ты, если и воспользовался, то не в плане информации. Ты ничего не знал об Улье и его тварях, и не испугался гарруха так, как испугался бы любой другой. Но, скажи мне, как он не высосал тебя через клинок?
- А что, должен был?
Совего взглянул на меня, как на идиота.
- Гаррух бохер - самая коварная и ненасытная тварь Улья. Емкость энергетического тела даже у молодых особей столь велика, что их телом, заполненным под завязку, можно обеспечить автономное функционирование средних размеров жилища в течение... ну, больше десяти ваших лет. А этот экземпляр - старый. На счастье твоей сестренки, он был уже сытым, иначе ты бы и глазом не моргнул, как от нее осталась бы горстка пепла. Ты, догнав, всадил в него клинок - как я понимаю, оружие у тебя живое, и оно либо такое же глупое, как ты, либо, наоборот, знает о тебе нечто, чего ты не знаешь. Оно не отклонилось, не увернулось - оно уверенно вошло в один из энергетических центров твари, после чего все процессы в теле гарруха почти прекратились.
- Я его заморозил. Научился этому случайно, когда дрался с одним призраком. Есть такое состояние - справедливость, правильность. Порядок. Почему-то у меня он связан с холодом. Больше не смогу объяснить - сам не знаю.
- Порядок? - филин склонил голову набок и прищурил один глаз. - Либо я дурак, либо понял. Жизнь представляет собой смешение двух течений - хаоса и порядка, и если преобладание разрушения над созиданием уничтожает систему, высвобождая всю спрятанную в ней энергию, то преобладающее созидание запирает всю энергию в потенцию, которая не сможет реализоваться без толчка извне, как следствие - прекращает саму жизнь. Гаррухи же маниакально ищут не только источники энергии, но и источники знания, именно потому они охотятся за разумными разных рас. Помимо хранилища энергии, преобразованные тела гаррухов мой народ использует, чтобы записывать в них все необходимые функции жилища. Если правильно создашь центр гнезда, то в доме с аккумулятором из тушки гарруха можно оставить даже младенца - дом его выкормит, вырастит и воспитает. Пока есть энергия. Твоего гарруха хватит на сто-сто пятьдесят лет, по вашему счету времени. И этот старый, опытный зверь совершил роковую ошибку, - Совего хмыкнул. - Перепутал знание и упорядочивание. А когда понял, что жрет не то - было слишком поздно. Ты его - того... упорядочил. До смерти. На энергетическом уровне ощущается, как замораживание.
- Да, уже ощутил. Аж кости от боли выворачивало, когда отошло.
- А ты как думал? Чтобы не погибнуть от смертельных заклятий, маги концентрируют состояния вне себя, и тебе этому надо учиться.
- А вы умеете? - встряла Ленка.
- Естественно. У нашего народа традиция не прерывалась, а внешней энергии хоть и не так много, но хватает для правильного развития всех тел. Ну, а остальное... добираем извне. Ульи в этом отношении - опасные, но очень привлекательные источники. Так что в каждом гнезде от трети до половины молодых оичьн - охотники на тварей. Некоторые ушлые маги организуют культы самих себя в диких землях. Может, слышал - у вас тоже были боги в виде крылатых людей. Нет, конечно, мы стараемся соблюдать взаимную выгоду - обучаем ваших полезным технологиям, но слишком часто они используют их лишь для того, чтобы влиять на сородичей, не создавая ничего полезного, хотя бы и для себя. А это - прямое вмешательство в политику, и, хоть в диких мирах следить за этим некому, а все равно как-то грязно. Ну, и большинство оичьн не марается, брезгует. Я, когда покалечился, обучил пятерых ваших охотиться в Улье и плачу за каждую добытую тварь. И сотрудничество, и никакой политики. Только попробуй они кому-то сказать, что во сне ходят в ад и добывают оттуда для серого ангела бесов - эти наивные парни сохранили целиком свои суеверия - и заключение в лечебницу им обеспечено. Кстати, с вашими павликанами оказалось легко договориться - у них отсутствует критическое мышление, и они, решив, что подписали договор с демоном, строго его соблюдают. А человек твоего склада, Максим, уже сейчас стал бы думать: "О, как я продешевил с этой тварью!"
- Нет, - я покачал головой. - Мы случайно встретились с ней, и я предпочел бы вообще не встречаться. Вернуться домой самим для нас теперь затруднительно. Так что, в качестве платы за возвращение это вполне справедливо.
- Ну, что ж, ты сказал.
- А вы свободно ходите по мирам? - встряла опять Ленка.
- Ну, не во все, и не всегда, но, в целом, можем. У нас этому обучают детей, во второй трети зечьи, как только на крыло встанут. Слушай, Бри, а хочешь ко мне в гости? - Совего заговорщицки подмигнул. - Свежего воздуха глотнешь, подлечишься - у нас горы, леса - хорошо! Поток с самого утра вдоль всей скалы шпарит, как чуть воздух согрелся - на крыло и в небо! Да, вы ж бескрылые... жаль. А то энергетику тебе сильно ободрало, сейчас бы в щедрое место, в потоке понежиться, зарастить.
- Любишь свой мир, - вмешиваюсь, пока Ленка не согласилась.
- А кто ж свой не любит? Наверно, только вы, люди. Да и то - уж больно душно у вас, скудно и тошно. Я долго не выдерживаю, а у меня нервы крепкие и запасники силы большие. Давайте, что ли, разблокируйте свой мир, ну, что вы, как дети?
- А это возможно?
- Знаешь, я бы задавался другим вопросом. Подумал бы, как это сделать.
- И как?
- Максим, ты у кого спрашиваешь? Чей это мир - мой или ваш? Вот и флаг в руки...
- И паровоз навстречу?
- Ну, чего ты от меня еще хочешь? Если я говорю - "возможно", значит, оно так и есть, если говорю - "не знаю", значит, будете сами решать.
- Чего хочу... - протянул я. - В данном случае хочу пристроить сестру в обучение. Только вот желающих не находится как-то. Возьметесь?
- Возьмусь ли... - в тон мне протянул Совего и прикрыл глаза. - Ну, если ты меня попросишь как об одолжении...
- Так согласитесь?
- Соглашусь, если попросишь.
- Хорошо. Прошу вас взять мою названную сестру Лену, с ником Бри, в обучение магии и обучить ее, в разумные для человека сроки, из этой области всему, чему будет возможно и для нее полезно.
- Одну фразу забыл.
- Какую?
- В качестве одолжения.
- Хорошо. Прошу об этом в качестве одолжения.
Совего аж подскочил на своем лежбище.
- Дар! Одолжение без отдачи, - физиономия его оживилась, глаза сверкнули из-под век, рука, не занятая стаканом, совершила какой-то совершенно невероятный жест. - Я согласен на эти условия, подразумевающие переход Максима под кров гнезда Совего, по праву добровольно принятых даров.
- Блин! Попался...
- Да уж. Обратно переиграть, правда, могу. Но тогда отправляю вас домой и наши отношения прекращаются. Ищи сестренке учителя сам. Вряд ли кто-то еще согласится обучать эту малолетнюю язву. Так как?
- Что там у вас за гнездо?
- Нормальное гнездо, хорошее, новое. Мои восемь братьев - два полнородных, пять - от других матерей, один приемыш. Их жены, дети. Магов только шестеро, вместе со мной. Пятнадцать учеников разного возраста. Все взрослые, не исключая женщин - бойцы. Калека один - я. Но в воздухе это не столь важно. Старших, к сожалению, нет. Не поддержали нас хранители.
- И как мне там... чирикать?
- Чирикать? - распахнул глаза филин. - А, понял. Делать тебе там пока, по зрелому размышлению, нечего. Сперва выучись. Но принять в гнездо могу только на месте. Так что заберу вместе с сестрой, приму - и отведу тебя домой. Учиться. Советую прежде всего готовиться к боевым действиям. Да, парень, ты влип, по самые гланды. Мне нужны бойцы. Не нравится, трусишь - откажись сейчас. Но твою сводную сестру никто другой учить не будет, а если возьмется - отступится. Дрянная наследственность, нестабильная психика - тех, кто породил этот гибрид, стоило кастрировать в детстве. Извини, если обидел. А что она еще не сходит с ума и не бросается на людей, то лишь благодаря тебе, а ты все время рядом с ней жить не будешь. Да, я смогу ввести ее... особенности... в приемлемое русло. Но ты не только это выгадаешь. Может произойти такая неприятность... что тебе или твоим людям потребуется убежище. Я не предсказатель, но чую, что именно к тому все идет. А мы спрячем так, что ни одна тварь нос не сунет. Да, мы - не мирный народ, но, в отличие от вас, наше общество построено на личной преданности, и предательство - редко и крайне невыгодно. То есть, предательством, может, и воспользуются, но самого предателя - убьют. В общем, скоро сам все увидишь.
- Согласен. А что мне еще остается?
Филин хмыкнул и пожал плечами. Разговор был закончен, но он еще долго выяснял временнЫе координаты нашего мира, и это оказалось самым сложным - оказывается, у нас есть несколько десятков соседей, от которых ни мы, ни наш мир сильно не отличается. Хотя, например, в одном Вторая Мировая закончилась массированной атомной бомбардировкой территории СССР и Англии, после чего наступил такой радиоактивный срач по всему Старому Свету, что единственными живыми государствами на весь шарик остались Объединенные Штаты Америк и Республика Аустраль. А в другом вся-то разница с нашим миром только в том, что Хрулев не провел орфографическую реформу, и президентом России у них сейчас какой-то Дмитрий Медведев, а не как у нас, Эфраим Карлик. Окончательно запутавшись в событиях и датах, решили вопрос намного проще - чтобы переместиться в нужный мир, надо ориентироваться на людей, причем, не рядовых, вроде политиков или поп-звезд, а на таких, которые не повторяются. Вроде Сабыра, или как в том, где реформы языка не было, какого-то Пушкина, но он был, по словам желтоглазого, не маг, а поэт, и жил во времена Жуковского. "Маг слова, - поправил себя Совего. - Он был магом, только не знал об этом. Но слова не спасли его от убийцы. Из этого мораль: учись драться и думай, кого в жены берешь". На вопрос, при чем тут жена, филин отмахнулся: "потом расскажу".
Когда я добавил свое представление и визуальный образ учителя к ощущению, снятому филином с энергетического канала, Совего кивнул, дескать, координаты есть, обхватил нас за плечи, прижал к себе, опять возникло чувство разворота и рывка, и мы вывалились с размаху посреди комнаты.
В которой Сабыр мял спину какой-то оплывшей бабе. Не только мял, но, вдобавок, тыкал пальцами и припечатывал кулаком. После чего ухватил ее за загривок и тряхнул, как котенка.
- Аааа! - радостно завопил Совего. - Привет, Затойчи! Давно не видались!
Потный и потемневший с лица, надеюсь, не от этой наглости, учитель разогнулся и посмотрел на Совего, как на придурка.
- Почему Затойчи?
- Я смотрел запись, он так же делал! - интересно, куда у филина делся весь его ум, когда он увидел Сабыра?
- Кыш на кухню, пернатый! - Сабыр легонько пихнул ладонью затылок полюбопытствовавшей дамы, и она с глубоким вздохом прикрыла глаза и засопела. - И мелкие - тоже! Скоро приду.
На кухне, как и в прошлый раз, было чисто и пустовато. Ленка тут же уселась на подоконник и картинно закинула на него ноги, не беспокоясь о том, что насвинячит. Совего полез в холодильник, вытащил подсохший сыр, сунул обратно, покачал головой и оседлал табуретку. На мгновение опустил иллюзию, и передо мной промелькнули огромные желтые гляделки и морда, смахивающая и на кошачью, и на человеческую, тьфу, человеческое лицо, не то, чтобы очень - но явно без клюва, зато с наличием крючковатого носа с раздувающимися ноздрями и клыкастой зевающей пасти. В общем, в нашем мире такое возникнуть бы не смогло - у птиц со зверями слишком далеко общий предок. Зато в мифологии подобных монстров хоть отбавляй, что грифоны, что крылатые сфинксы, что ассирийские быки, что "пернатый змей". Серьезно они со своими зверями у нас когда-то разгулялись ...
- Знакомое у вас лицо, - полушепотом сказал я ему. - Такое впечатление, что уже видел. То ли в Александровском музее, то ли в Восточном.
- Да ну тебя, - свистящим шепотом отвечает филин. - Знаю, чьи портреты у вас там стоят. Я намного моложе. Если хочешь знать, я сюда в первый раз заглянул, когда у вас немцы в Аргентину бежали, военные. Первого охотника обучил из них, на пробу, но он быстро погиб, не заладилось. Потом надолго забросил это, вот, лет ваших двадцать назад снова пришел, тут уж было без вариантов.
Сабыр выпроваживает тетку, мы слышим разговоры в прихожей. Ага, сейчас нас дрючить придет. Ладно, брань на вороту не виснет.
- Можешь ничего не говорить, я и так все знаю! - Сабыр идет на меня, а я пячусь, и, наконец, упираюсь поясницей в мойку.
Учитель утыкает мне палец в грудь, и произносит чуть не по буквам:
- Ты дурак. Удачливый. Но это до времени. Что я говорил тебе о внимании? И почему ты попался на какую-то тупую подставу с барахлом? Барахлом, которое тебе приснилось! Почему выпустил из внимания Лену?
- Да ладно, Затойчи, уймись! Все к лучшему вышло.
- А ты вообще молчи, пернатый! Если я тебя не гоню, то потому, что ты нас избавишь от этого подарка судьбы, - Сабыр кивает на Ленку.
- Если хочешь, я и Макса с собой прихвачу. А, Максим? Пойдешь со мной?
- Ну, разве только на каникулы, - отзываюсь я. - Вот экзамены сдам, и тогда...
- Никуда ты с ним не пойдешь! - взвивается Сабыр. - А ты, пернатый, кончай врать и молодняк заманивать.
- Я врал? - Совего аж иллюзию приспустил, и стали видны его огромные гляделки. - Я заманивал?! Да я все объяснил, еще и предложил назад переиграть, но Макс отказался. Правда? - Совего оборачивается ко мне, и я киваю.
- Макс, ты что, совсем идиот? Этот колченогий представитель маленького, но горского... тьфу, гордого племени собирается воевать. И набирает пушечное мясо.
- Да уймись ты, Затойчи! У нас серьезный контракт.
- Я Сабыр! Сабыр, а не Затойчи! Контракт, говоришь... нахватался у торговцев... - и учитель переключается на меня. - Макс, ты в армии служил? Нет? А контрактников видел? Говорил с ними? С теми, что в горячих точках повоевали... Ты знаешь, что их, в отличие от срочников, в плен не берут? А если берут - то лучше бы сразу убили. Думаешь, так только у нас? Наемниками затыкают самые стремные, грязные, безнадежные дыры, о них могут забыть при отступлении, их запросто подставят под "дружественный огонь", потому что считается: за их смерть, какая бы она ни была, им уже заплатили. Две копейки вприглядку, и тех не дождаться.
- Я принимаю его в свое гнездо.
- Свое гнездо? - Сабыр уже не орал, а верещал на верхней ноте, как мартовский кот. - Какое у тебя там, нахрен, гнездо. Сбежало из дому три сопляка с соплячками...
- Молчать! - Совего шлепнул ладонью по столу, и от столешницы отломился угол. - Помолчи. Послушай. Наш клан почти весь вырезали. Мы ведь, когда с хранителем рассорились, всемером ушли - все остальные были на месте. Ерундовая потеря, за нас и не держались. Ведь так? Через... э... у вас как время считают? Ну, через тридцать четыре раза по четырнадцать дней на них напали и вырезали - каждого третьего. И сердце гнезда разрушили. Правда, они и своих тогда положили - жуть. Я не считал, не до того было. Когда Аи`чщои до нас добрался, с гнездом уже было покончено, но мародеров мы перебили... Вытащили, кого смогли, наших. Двоих - практически, с того света. Такие вот мы сопляки. Четыреста шестьдесят восемь по четырнадцать дней уже прошло, обжились на новом месте, молодняк подрастили, обучил их я. Сам. Тридцать шесть бойцов, если вместе с учениками. Но этого мало. У наших противников школа - дерьмо, но зато много народа и есть какая-то интересная железяка. Ты знаешь, в нашем мире вообще мало железа - ну, не встречается в руде, как у вас - но там не просто оно, там, как вы называете, артефакт. От него раны не только на физе, оно и защиту режет, будто ее нет. Я пробовал утащить, но, как видишь... А у твоего ученика похожая штука в ладони... Ее подкормить кровью, так вообще зверь будет.
- Так вот ты что присмотрел, - Сабыр сузил глазки до щелочек. - Саблю. Хрен тебе по всей морде, а не наш родовой клинок. Выкарабкивайтесь сами, нечего моего ученика в свои дрязги впутывать.
- Да пожалуйста, - Совего как-то слишком быстро сдался. - И не захочет - сам прибежит, будет проситься. Ты ведь не от хорошей жизни его в обучение взял и оружие подарил такое, что не по ученическому статусу. Признавайся, без твоих умолчаний. Тебе тоже боец нужен, серьезный, штучная работа. Так вот: я помогу. Поучу его. Абсолютно даром. Что, удивлен?
- Не очень. Я твои "даром" знаю уже почти двадцать лет. Как ты - мои умолчания. Выкладывай, что такого учуял. Почему он к тебе прибежит.
- Потому, что у вас кто-то очень большой сдох. Там, наверху, - Совего ткнул в потолок пальцем, с которого сползла иллюзия, и стал виден длинный коготь с продольной черной полоской по центру.
- Эммм... - учитель выразительно глянул на потолок. - Не, врешь, соседи все живы... Да и нету там шишек, дом панельный, квартирки типовые, дешевые.
- Не дури, Затойчи, я не лучше тебя знаю, что у вас произошло. Но источники начали открываться. И грядет передел власти. Не этой, вашей, внизу, - непередаваемо брезгливый жест пальцами. - А там, сверху. Кому-нибудь сильно не захочется, чтобы люди получили хоть что-то, скорее - попробует вывести их, начисто, будто вшей. Меня оно не касается, а вот вам придется хреново.
- Ну, не удивил, хотя у меня выводы немного иные.
- Меня твои выводы пока не интересуют, а вот что ты готовишься к драке - я вижу. И не только духов собираешь, а нашел человечка, из которого можно сделать БОЙЦА. А я тебе говорю: не жадись, Сабыр, не прячься, как крыса. Заключим союз: против наших и ваших врагов. Думаю, вам не повредит отряд боевых оичьн?
Да... "без меня меня жонили, я на мельнице молол, вот до дому приманили, да и потчуют жоной". Нет, ну а я что хотел? Кого ведут - тот и скотина, кто ж у скотины спрашивать будет, куда ее продавать? Вот и продали... С одной стороны, конечно, льстит, что оценили в целый отряд, а, с другой... а с другой - они пусть договариваются, а быть тому или нет, это мне решать. И очень может быть, что не я на них, а они на меня сейчас работают.
- Поздравляю, - говорю. - Поменяли одного дурака на целую колоду, и оба рады. Только вот экзамены вы мне сдать не поможете, и работу нормальную найти - тоже. Так что я пойду - вон, на часах уже четверть шестого, а мне в шесть в Орехово на Катушке стоять. Встреча у меня там, деловая. Всем счастливо, не болеть - не кашлять, Лена - жду тебя вечером дома. Надеюсь, до полуночи явишься.
Магуи слегка оторопели, потом, смотрю, Сабыр ухмыльнулся. Ленка большой палец показывает: "Давай, братик, так их", а сама отвечает детским голоском:
- Как же, Максим, обязательно буду.
В метро пришлось поднапрячься, денег у меня не было, мент и бабка в фуражке стояли у самых турникетов, так что я очень аккуратно надрезал и на волосок сдвинул пространство, чтоб никто не заметил, как я дальние дырки в турникете руками прикрываю. Но прошло гладко, смотрели оба сквозь меня, будто я стеклянный. Да и вообще я чувствовал себя изрядно остекленевшим, будто целые сутки... а я и так уже вторые сутки без сна, неудивительно, что в метро разморило, ехал я долго, в духоте и толпе, вцепившись в поручень и периодически ловя глюки от усталости. На встречу опоздал, но меня дождались.
Катушка - это не ротонда верхнего вестибюля метро, как можно подумать, это площадка перед входом в парк, где по выходным стоят девчонки с лошадями для покатушек. А сейчас там стояла знакомая мне гоп-компания, точнее, трое из моих недавних знакомых, и с ними крепыш-боровичок, в деловом костюме и востроносых штиблетах. Рядом припаркована "нива" с кенгурятниками по переду и по заду.
Подхожу.
- О, студент заявился! - обернулся ко мне "спортсмен" с лампасами на штанах. - Ты что же серьезных людей так напрягаешь? Мы полчаса тебя ждем!
- Добрый вечер, - отвечаю. Мне сейчас совершенно не в тему их терки и, тем более, махач. - Я очень рад, что вообще удалось с вами увидеться. Это значит, что я еще на этом свете, а не на том.
- Ты чо, студент, больной или торчок? С чего это про тот свет заговорил?
- Да сестренку вытаскивал из одного дерьма.
- Сестренку?
- Долгая история... она мне не полнородная, росли в разных семьях, встретились недавно. Ну, и некому было ее воспитывать, - эх, и вру и не вру! Так держать. - Впуталась в одно дерьмо, а мне пришлось расхлебывать.
- Наркотики?
- Нет, но не спрашивайте, что, я ее позорить не буду.
- Ясен пень. А чо-то ты такой чистенький, будто и не махался?
- А я и не махался. О многом можно договориться, если с умом на нервы давить. Правда, я уже скоро двое суток без сна, так что вырубает. Могу и без драки свалиться.
Гоп в кожанке выплюнул бычок:
- Лан, Горка, харе на улице пиздить, пошли поцана проверим, а там решим, что с ним делать.
"Спортсмен" хмыкнул и вопросительно глянул на "боровичка" в английском костюме.
- Анатольстепаныч, как?
- А берите его под микитки, ребята, да съездим, поглядим, что за рыбешка попалась, - вкрадчивым голоском садиста промолвил деловой дядя. - Ежели скользкая - враз чешую обдерем. Документы с собой?
- Нет. Так вышло, что даже одежду пришлось добывать другую.
Анатоль Степаныч цапнул меня за низ рубахи, повернул наизнанку, подтянул к себе, разглядывая шов.
- Странная штука... то ли очень дорогая, то ли домодельная... А! - отпустил рубаху, уперся в меня взглядом. - Из секты сестру вытаскивал, да?
Я опустил глаза.
- Значит, да. Слушайтесь, зайчики, деда Мазая, - деловой дядя прям раздулся от гордости за свою догадливость. - Ничего, в базе не по одному фото лежит, сверим. Мимо нас, студент, комар на кривой блохе не проскачет.
Меня втолкнули на заднее сиденье мини-джипа, зажали между двумя тушками амбалов, сдавили с боков так, что не шевельнуться, и я... заснул. Заснул раньше, чем мы тронулись с места, и во сне - золотистом, мягком, обволакивающем и тяжелом, как мед, я не чувствовал тела, но знал, куда мы едем, в какую сторону поворачиваем, карта пути чертилась и расширялась перед мысленным взором, блекло-лиловыми чернилами на потемневшей старинной бумаге, с пояснениями убористой скорописью и виньетками над заглавными буквами. Сон завораживал, из него никак не хотелось выходить, но мы остановились, и пришлось просыпаться, скрючившись, выползать из неудобного авто, спускаться по лестнице в полуподвальное помещение, где я, наконец, проснулся окончательно и жестко, до холодного и безжалостного трезвяка. Осмотрелся. Ага, качалка, тренажеры устаревшие и давно не используются, на них слой пыли - впору испугаться: а не ведут ли меня в подпольную живодерню, где лохов разбирают на органы?
Блин, надо сперва тут все выяснить, и, желательно, без этой кодлы! Как раз есть время - отвлеклись от меня, задние с дверью возятся, запирают, "спортсмен" по кличке Горка, подставив стремянку, залез к видеокамере и трет ее носовым платком, а "боровичок" уже у другой двери, в замке ковыряется. Пора. Стараясь не привлекать к себе внимания, сосредоточился, потом резанул окружность и закрутил вокруг себя пространство. Что-то в голове ощутимо заскрипело, или это не в голове? Смотрю по сторонам - все исказилось до неузнаваемости, как при взгляде через неровное стекло, попробовал пальцем эту дрожащую границу - пружинит, не сильно, но неприятно. Попробовал шагнуть - ощутил это всем телом. Проходить сквозь нее, скорее всего, опасно. А я-то, дубина, думал, моя маскировка вместе со мной двигаться станет! Раскрутил обратно, ступил в сторону, резко, так, что Горка обернулся и чуть не упал со стремянки, резанул и закрутил заново. Искривленные фигуры рванулись, подбежали и начали дергано обтекать мой "стакан" по контуру, до меня донеслись карикатурно искаженные звуки. Меня звали! Меня не видели и потому звали! Подождал, пока они, окликая, разбредутся подальше. Раскрутил искажение назад. В качалке никого. Наружная дверь снова приоткрыта, с улицы слышен неясный говор. Так что путь к бегству закрыт. Но я и не собираюсь бежать, во всяком случае, пока все не выясню. Быстро и, по возможности, тихо подхожу ко внутренней двери и прислушиваюсь. Говорят двое, и знакомый голос "боровичка" звучит совершенно невнятно, а вот другой, срывающийся подростковый фальцет, явственно слышен.
"Нет, никто не заходил. - Как пропал? Здесь никого нет. - Точно... - Да, нужен, не могу же я тут один каждый вечер пахать! - Нет, это вы меня не понимаете!.."
Я прислушиваюсь с закрытыми глазами, а, когда их открываю, то вижу не дверь, а небольшую комнату, заставленную какими-то штуковинами, напоминающими стимпанковский арт, во всяком случае, меди и бронзы в них гораздо больше, чем стальных деталей, и изготовлены они кустарным способом. Среди этого бредового склада выгорожена небольшая площадка для компьютерного стола, рядом с которым сидит во вращающемся кресле нечто длинное, долгоносое, худое до жалости, патлатое и вообще напоминающее всем своим видом афганскую борзую, вылезшую из особо густых зарослей репейника, а на табуретке, свинченной из металлического ящика, пары лент с отверстиями от штамповки, небрежно выпрямленных труб и подушки, обтянутой вытертым плюшем, примостился "боровичок" в своем деловом костюме и гопарских штиблетах. Небывалое дело! Да у него и интонации изменились, так не приказывают, а просят. На этом фоне даже удивление от того, что я умудрился не заметить, как вошел, как-то стушевалось и само нырнуло в долгий ящик.
- О, пропажа нашлась! - Анатоль Степаныч вскинулся и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. - И где же ты прятался?
- Я не прятался, - отвечаю. - Глаза отводил.
- Хмм... полезное, должно быть, умение, - произнес "боровичок". - А я-то думал, каким образом это невинное дитя стрелу секте забило? А оно пришло, как цыган в ночи, сестру в охапку - и бежать.
- Ну, не так все оно просто было...
- Да ладно, обошлось - и хорошо, ворошить незачем, - быстро заминает вопрос Анатоль Степаныч. - Ты же подработать хотел? Вот Миша тебе скоро все объяснит, а я пока твою фотомордочку с документами сверю, а документы - поищу, где засветились. Потом задам пару вопросиков... Идет?
- Да пожалуйста!
Вот интересно, а откуда у этой полууголовщины информация появляется, с ментами они, что ли, в тесном сожительстве состоят? Или из их закрытых баз подворовывают помаленьку? Многое можно узнать о человеке из одних только открытых источников, вроде блогов и форумов, а уж если подключить то, что идет по каналам паспортного контроля и регистрационного учета - вообще картина ясная, от внешних данных и перемещений до интересов и склонностей. Впрочем, как бы много он обо мне ни узнал, а вопросов задал под сотню, и осведомленность у него о событиях что моей, что Ленкиной жизни оказалась хоть и широкая, но далеко не полная. Кроме того, его склонность к скоропалительным выводам сделала вранье совершенно необязательным, достаточно было со всем соглашаться. Так у нас и сложилась история, достойная мыльной оперы, о супруге-изменнице, мужике, у ее смертного одра узнавшем, что вырастил не свою дочь, чудесной встрече брата с сестрой и прочих приключениях. Фантазия у Анатоль Степаныча на уровне, мне оставалось только кивать. Что ж поделаешь, если правда еще более фантастична, и уж ей-то вообще никто не поверит?
После проверки на вшивость меня препоручили Мише, программеру неидентифицируемого возраста в интервале от пятнадцати до тридцати лет, причем, за меньший возраст был и ломающийся подростковый голос, и некоторые обороты речи, выдающие любителя аниме, а за "возраст под тридцать" - опыт не только в деле сбора информации в сети, доступной и не слишком, но и жизненный, пореаловый, который невозможно получить в виртуале, причем, кажется, связанный с физическими страданиями. Половину этого выдала речь, вторую половину я прочухал, сосредоточившись на его сути. Как ни странно, гнили в нем не было, хотя определенные области оказались абсолютно мне непонятны, обладали странным ароматом и послевкусием, если так можно сказать не о напитке, а о характере. В целом, сравнение с породистым, но неухоженным псом ему подходило - умный в узкой области профессиональных интересов, нервный, чрезмерно преданный своим идеям, в чем-то ограниченный и, вдобавок, болезненный, но удерживающий себя на верхней планке возможного здоровья только силой воли.
Начал разговор с того, что протянул мне одну из своих стимпанковых игрушек:
- Смотри, какой зверик, - в мою руку легла конструкция из медных трубок разного диаметра, проволоки, бронзовых зубчатых колес и головы от фарфоровой собаки. Этакий киборг эпохи пара. - У бабки в шкафу битую раскопал, жалко было выбрасывать. И точно - какой красавец вышел! Хоть на выставку отправляй! Жаль, Анатоль Степаныч запретил в сети с ними светиться, а то вон сколько стоит, ждет хозяев. Есть любители, пару лет назад я статуэтками за месяц на айпод заработал. Теперь, конечно, не до них, но если стоящее барахло попадается - я его быстро в оборот беру. Вон, погляди, там, - Миша мотнул нечесаной гривой. - Знакомьтесь: Призрак в доспехах, это - Максим. Максим, это - Призрак в доспехах.
Я посмотрел в указанном направлении. Ко мне склонилось кукольное - тоже фарфоровое - личико, обрамленное открытым забралом и подбородником. Сувенирный доспех, масштаб один к десяти, изрядно помятый и выправленный, дополнялся совершенно несувенирным копьецом из остро заточенной и отшлифованной до зеркального блеска железяки, причем место, где его сжимали кованые рукавицы, было обтянуто замшей. Кукла стояла так, словно охраняла полку с остальными поделками, четко и внимательно контролируя подходы к ней. Поза была настолько живой и естественной, что я невольно проникся уважением к Мишиному увлечению, каким бы бесполезным оно ни казалось.
- Боевая девица.
- Не то слово! - довольно улыбнулся автор. - Но хватит игрушек, пора за работу. Где учишься?
- МИРЭА, прикладная математика, третий курс, - оттарабанил я.
- Ну да, в личном деле... Короче, - Миша внимательно посмотрел на меня поверх очков. - Никаких особых интеллектуальных усилий от тебя не требуется. Основных направлений работы два. Первое - нужен интерфейс для сл... ну, это неважно, долго объяснять. Короче, эта штука будет работать по принципу черного ящика, основной код пишу я сам, у тебя API и техзадание, надо будет сделать интерфейс доступа. С этим понятно?
- Ява годится?
- Вполне, - хмыкнул Миша. - Система серверная, доступ с помощью вебсокетов.
- Ага, вроде понятно. А вторая?
- База данных. Банальнейшая Майэскуэлька. Требуется интерфейс для ввода, редактирования данных, выборки, графики, всякая такая хрень. Язык приложения - PHP, чесать левой ногой правое ухо не будем, простые решения - рулят, - встал, мотнул лохмами, полез куда-то под стол и вытащил папку с торчащими в разные стороны бумажками.
- Без проблем, - отозвался я, демонстративно отвернувшись, пока Миша рылся в ворохе записок, сортируя их на две кучки. Меньшую он оставил в папке и зажал скоросшивателем.
- Ну, коли без проблем, то вот тебе комп, а вот техзадания. Сервер по первой хрени, база по второй живут на железяке в лаборатории, доступ к ним, API, пароли к базе -- все там. На бумажках только благие пожелания руководства.
Папка перекочевала мне в руки.
- Папку не выносить. Ничего в ней особо секретного нет, но нарушение правила равносильно увольнению. Понял? Работать будешь тут, заодно приглядишь за чатом. Все просто, пралюбофь лапшу никому вешать не надо, основное развлекалово народу боты устраивают. Вмешивайся только когда совсем срач пойдет.
- Боты? - удивился я. - Это как? Они ж тупые. Я бота на раз расколю.
- Не-е, моих не расколешь. Они забавные зверьки, базу пополняют сами, взгляни логи -убедишься. Жратву приноси с собой, кофе и чайник у нас в наличии. Режим - 12 через сутки, с шести вечера до шести утра. О зарплате с шефом толкуй, он тебя сейчас на выход проводит.
Оклад пообещали для студента весьма приличный - тыщу баксов в месяц. Вывели, указали направление к метро, только что ручкой не помахали. Здорово. Только я и без того знаю, куда мне топать, в голове как топографическая карта оттиснулась. Пешком через дворы - не поздно еще, легкие сумерки и народу полно. Надеюсь, хоть на этот раз без приключений обойдусь.
Дома меня встретила уже возвратившаяся Ленка, оперативно успокоившая тетю Марусю и смягчившая гнев дяди. Но мне все равно от него досталось. Смысл занудных увещеваний состоял в том, что предупреждать надо, когда гулять уходим, даже если это... "полет на шабаш", да, он это серьезно так сказал, без всякого смеха... Продвинутые у меня родственнички, только лучше уж им не рассказывать, в каких краях мы гостевали, пострашнее Лысой горы получится.
У Ленки для меня нашлось сообщение еще неприятнее. Побеседовав с филином, Сабыр засобирался к себе на Алтай, и сказал Ленке, что до ее отъезда еще повидается со мной, чтобы оставить мне материалы для занятий, а потом - в аэропорт, и на родину, неизвестно, насколько. Привет, Барнаул, чтоб ты тридцать раз икнул. Но злиться не было сил, на меня снова навалилась усталость, глаза начали сами собой закрываться, и все магуйско-шаманские штучки показались чем-то совсем несерьезным и необязательным, а сон - единственной насущной необходимостью.
Навалился он на меня чуть ли не раньше, чем голова коснулась подушки.
Осознался во сне я уже, видимо, к утру.
Комната без дверей, но с окном. Я по ней хожу, как тигр в клетке. Осознаю, что в реале дверь должна быть, если ее нет - это сон. Ага, думаю, сплю. Но даже во сне чувствую противоестественную духоту, словно в комнате кончается кислород, как на затонувшей субмарине. Во снах, если знаешь, что сон, можно проходить и сквозь стены. Но я сперва сую в нее руку. Ничего не получается - стена как настоящая, сетчатые обои под покраску, жесткая, бетонная и не поддается. Подхожу к окну, смотрю в него - ничего, за окном совершенно ничего нет, только серая бесконечность во все стороны. В самом окне также нет ни форточек, ни ручек - стеклопакет сплошняком. Протягиваю руку к стеклу, прижимаю ладонь. Стекло нагревается. Это уже здорово, что оно реагирует, и так сразу, отзывчиво. Разогреваю его до мягкости, проминаемости - и бужу клинок. С каким наслаждением он входит в вязкую стеклянную поверхность, это сродни страсти, я чувствую его похотливые содрогания. Фу-у... Что за пакостные извращения у живой железяки... И сразу вижу, как сдувается, схлопывается вокруг меня комната, не как пузырь, а как нечто живое, которому вдруг сделали больно, стены корежит, они надвигаются на меня со всех сторон одновременно, сейчас зажмет... Я с усилием выдергиваю из мягкого стекла саблю, хватаюсь за края разреза, раздираю, разворачиваю его, словно лепестки цветка, и на последнем дыхании, ощущая пятками смыкающиеся стены, вываливаюсь в пустоту. И, медленно кувыркаясь в бесконечном сером то ли дыму, то ли тумане, падаю-падаю-падаю, теряя осознание, ощущение тела, себя. Еж твою... пора нырять в Глубину. Зажмуриваю глаза и тяну себя за затылок. Беззвучный щелчок. И знакомая на басовом пределе слышимости гудящая темнота. Только теперь она не такая агрессивная, как от ленкиной силы, спокойной рекой несет меня в своих потоках, почти не замечая, равнодушно овевая струями энергии. Мне хорошо и я попался. Надо выбираться, и, желательно, куда-нибудь поближе. Но что вспоминать, какую суть? Города? Не просто города, а Масквы. Старой, хитроумной... печально, но я не знаю ее сути, не успел, не задумался ощутить. Поэтому... Подо мной проявляется старинный город, островерхие крыши, похож на старую Прагу. Пасмурно, темновато - раннее утро. Узкие кривые улочки, дымящие трубы, копоть. Пованивает даже наверху смесью запахов помойки, дыма и дощатого сортира... Сел на церковь, она тоже в готическом стиле, прямо на окно - они глубокие, потому что стены толстые, вполне можно закрепиться. Сижу, осматриваюсь. С карнизов сорвались птицы, закружились вокруг храма темным конфетти. Плещутся крылья, вспыхивают пронзительно-черным цветом, вспарывают воздух резкими ударами. И молчат, будто безголосые. Сжимают круг, кучкуются напротив меня. Я им что, помешал? Не нравится мне это, давай морфить пространство. Надрезаю вокруг себя, а заодно и церкви, закручиваю. Как легко оно получилось, с такой же легкостью начинает раскручиваться в обратную сторону, я закручиваю снова - оно возвращается в прежнее положение. Полдесятка пташек прорывается ко мне, я отмахиваюсь - и вижу, что мои пальцы обзавелись внушительными когтями. Ага, птицы-убийцы есть, готишный храм есть, не хватает только вомпирюки - ну и программа делает его из первого попавшегося гуманоида, тем более, что летать он и так умеет. Программа... - да, а что такое сон, как не программа? Это смешно, я глупо хихикаю, пропуская к своему драгоценному телу мерзкую пташку. Это ошибка, клюется она больно, и я хватаюсь за располосованную щеку. И получаю от второй по лбу. Струйка крови огибает бровь и устремляется к подбородку. Тттвою мать! Полосую пернатых когтями - у них, кажется, одни клювы, когти и перья, мясо и кровь отсутствует, нет даже костей. Докручиваю разрез пространства и судорожно ковыряю витраж, выдавливаю одно стекло, выковыриваю другое, хватаюсь за раму и тяну наружу и в сторону. Свинцовые перемычки, глухо звякнув, ломаются, толстые цветные стекляшки рушатся вниз. Протискиваюсь в образовавшуюся дырку, прыгаю вниз, ловя ощущенье полета...
И оказываюсь под звездным, иссиня-черным небом. С детства темноты не боялся, особенно на улице, под звездами, в поле или в лугах, но эта меня настораживает. Не наша она, и на вкус и на цвет. Она опьяняет - но не ощущением единства с космосом, как наша августовская звездная ночь, она пробуждает чувство опасности, и не только там, на земле, в едва угадывающихся зарослях, но и в небе. В ушах возникает давление, как на глубине, тело неслышно гудит от вибрации... нечто приближается со спины, я это ощущаю, но чую также, что оборачиваться мне никак нельзя, ибо потеряю скорость - и я ее прибавляю, и прибавляю... сколько могу. Предел достигнут, ветер слепит глаза, дерет располосованные лоб и щеку. Нет, это уже не игрушки... Хочу в Глубину! Глаза и так сами закрылись, группируюсь, падаю на затылок... И окружающий меня сон исчезает. Темнота. Пора выходить, и выходить домой, просыпаться. Кстати, что мне подумалось о программе? Где там у нее экзит? Сосредоточившись на этом, открываю глаза - и вижу маленькую комнатку, почти монашескую келью, если бы не форма незнакомой страны и рода войск, висящая на крючке сбоку от кровати, застеленной зеленым полосатым одеялом из грубой шерсти. С другого бока от кровати тумбочка, я сижу рядом с ней и вижу свои босые ступни. Дощатый пол слегка холодит, одеяло колется - да, все, как в реале. Но реальность ли это? Осматриваюсь. Дверь, окно, за окном - холодный ветреный день, зеленая ветка стучит в стекло... Только вот рама сделана не по-нашему, с тремя несимметрично расположенными форточками, и ступни явно не мои, и форма эта - вряд ли хоть в одной стране такие странные обшлага у мундиров. Опять закрываю глаза и падаю на затылок, больно стукаясь о стену. Что-то слишком реальные ощущения для сна, а? Волевым усилием затягиваю себя в Глубину. Ну, и на что ориентироваться, чтоб вытащиться к себе? На обстановку своей комнаты - так я ее как следует и не обжил, больше в библиотеке, в парке, в гостях, а не чувствуя, не ощущая сути - ошибиться легко. А если не на что... а на кого! На Сабыра... нет, засыпал-то я не в его квартире... к счастью... на Ленку! Ее ни с кем не спутаешь, это как вкус горчицы. Я с наслаждением претворяю решение в жизнь - вытаскиваю ощущение этой кондовой земляной правды, разъедающего ехидства, сосущего изнутри голода и бесприютности, вечного недовольства судьбой - вот она красавица, я ее чувствую, как себя, я тянусь к ней, я вытягиваю себя в реал, всего, как уж или полоз после длительного путешествия по подземелью выползает к прогретому весеннему лугу...
Открываю глаза и вижу: раннее утро, я, в чем мать родила, стою, как лунатик, посреди "бабской" комнаты и тянусь руками в сторону Ленкиной койки.
- Мозги, свежие мозги, - добавляю я сдавленным голосом, и, поскольку мой речевой аппарат еще не проснулся, получается очень по-зомбячьи.
Визг, Ленка подлетает на метр из положения лежа, подушкой мне в морду, и вот уже топот босых ног в коридоре.
- Лен, я пошутил, со мной все в порядке.
- Иди нахрен, псих! Чуть заикой не сделал!
- Я не псих, я просто злопамятный. Сколько раз ты меня пугала? Так что мы еще не квиты, - делаю хорошую мину при плохой игре, заодно заворачивая в ванну и опоясываясь полотенцем.
Иду на кухню, где Ленка гремит чайником, и застаю ее поспешно глотающей прямо из носика воду. Да, а я думал, она чай заварить в кои-то веки решила...
- Уффф... Ты ничего умнее придумать не мог? - выговаривает мне, утираясь тыльной стороной ладони, и вдруг замолкает, тянет ко мне руку. - А это что?
Щеку, до которой она дотронулась, тупо саднит, а на ее пальцах - кровь.
"Чем лучше вы осознаетесь во сне, чем реалистичнее он при этом выглядит, тем реальнее для вас те события, что с вами там произойдут".
Консультация по ТФКП прошла для меня в тумане средней плотности, мозги варили с пятого на десятое, память выделывала странные кульбиты. Чей-то не то со мной происходит с момента возвращения, вон ссадина уже зажила начисто, струп облетел после того, как почесался, и сукровица не потекла. Заживление ускорилось - это хорошо, но надолго ли, а тут еще неприятный момент - с утра щетину с подбородка сбрил, а сейчас опять как дикобраз, хоть бритву в кармане носи и в перерыве насухую брейся. Нет, я такого типа знаю, в десятом классе уже заросшим, как йети, ходил, но то ж из "нацкадров", с диких гор Кавказа... неужели тоже одичаю? Вон, соображалка уже сдает, и совсем не экзамен. Если так дальше пойдет, вообще сессию завалю.
В перерыве на дисплее телефона обнаружилось три непринятых вызова, и все - от Сабыра. Перезвонил ему, дословно зная, что и, главное, как он мне скажет. "Что, всего перекосоёбило? Или только наполовину?" Договорились встретиться через час, посидеть во дворе "проспекта миллионеров", как раз погода хорошая. Когда я подошел, он уже там на парапете сидел и какую-то книжицу листал. Поднялся, кивнул, обошел меня, осмотрел со всех сторон, скривился:
- Да, вечером ты получше выглядел. Ленку я вчера откачивал, а тебя сегодня придется. С ней было проще, подкормить силой и пробой затянуть, а вот ты где-то умудрился пережрать, как свинья, и все не на пользу. Да нет, конечно, сейчас выправим, - учитель провел ладонью у меня над головой, что-то собрал из воздуха перед грудью, за спиной, стряхнул в сторону, как грязную воду, указал на бетонный парапет, накрытый газеткой. - Садись.
Действительно, полегчало, в глазах прояснилось и дурь из головы исчезла.
- Сколько я тебя учил управлять вниманием, а ты все равно любой процесс на самотек пускаешь. Тебе Лена сказала, что я уеду, где-то недели на две, максимум на месяц. Дома обнаружилась незавершенка. Так что если ты в это время что-нибудь прошляпишь - разгребать будешь сам, и не факт, что сможешь. Нянькаться с тобой больше некому. Если найду время, налажу мысленную связь, через сон или наяву, по вечерам. У вас десять вечера, у нас - семь. Энергетический канал с тебя убрал еще вчера, твоя доброжелательница - тоже, так что героизма тут не устраивай, своей силы тебе на подвиги, - хмыкнул, - не хватит. - Где ты нашел источник, чтоб так нахлебаться? Или нарочно не искал, а как всегда, "совершенно случайно"?
- Ну, сон был странный, я из него никак выйти не мог, - объясняю. - То какая-то душегубка, потом средневековье, только не настоящее, а как у Дансени - с вампирами и птичками без плоти, но с хищными намерениями... Дальше была ночь, с чем-то действительно жутким, я не стал дожидаться, пока догонит, сбежал, под конец - вроде офицерской комнаты в казармах. Только тело не мое, и форма на вешалке - таких в реале не было нигде и никогда. В общем, тот еще бред. И очень все плотное, чувствительное, почти как реал, птички щеку расцарапали - так наяву кровь шла, и проснуться долго не мог. Из каждого сна выходил через Глубину, думал - вот реал будет, а это другой сон. Под конец вспомнил Ленку, прочувствовал ее и вытянулся из сна рядом с ней, в ее комнате, хорошо, не в ее койке.
- Значит, ты во сне не мог ничего реального вспомнить?
- Мог, но как-то смутно, не ощущая сути.
- Так, а Ленкину суть ты помнишь.
- Да.
- Поздравляю, Макс, ты дурень. И я вместе с тобой. Я-то решил само собой разумеющимся, что ты, как освоишь метод ощущения сути, так и будешь тренироваться на всем, что тебя окружает. А ты пробездельничал все это время...
- Нет, почему? Я же Ленке...
- Времени-то много не требовалось... Ладно, мое упущение. Я тут тебе упражнения записал, в тетрадке, будешь заниматься каждый день.
- У меня ж экзамены!
- И что? Если не учился весь год, три дня тебя не спасут, а если учился - то они не понадобятся.
- А если что забыл?
- Ты ж не полноценный технарь, сопроматом вас не терзают?
- Да уж, неполноценный... сопромата нет.
- Тогда вообще чепуха. А если что-то забудешь - я тебе сейчас покажу, где искать. Только там, как везде: чтоб узнать ответ, надо правильно задать вопрос, а для этого нужно знать большую часть ответа. Закрывай глаза.
Прикрыл глаза, расслабил плечи - а ведь даже не заметил, как они одеревенели во время разговора. Сабыр зашел со спины, прошелся по газону, гад, хорошо, если консьерж на мониторе нас не видит. Положил большие пальцы мне на виски, остальными придержал веки, чтоб не дергались. Под веками стало совсем темно.
- Видишь небо. Темное ночное небо, иссиня-черное, с яркими звездами...
Как по заказу - увидел. Наверно, я очень внушаемый: что Ленке, что Сабыру передать мне картинку или ощущение - как два пальца об асфальт...
- На звездном небе черной тенью выделяется башня. В окне горит свет. Теплый желтый свет... Приближай к себе эту картинку, загляни в окно.
Скомандовал "зууум!" - и окно резко придвинулось ко мне. За ним смутно проступили контуры помещения, точнее, одна стена (голая, каменная), угол стола с подсвечником, в котором горела единственная свеча, совсем оплывшая, кстати.
- Приближайся дальше, осмотри комнату.
Я пригляделся к стене, сделал еще один "зууум!" и почувствовал щекой и грудью холод и жесткость каменной стены, словно ткнулся в нее с размаху. Отступил, развернулся. Подсвечник на столе у окна, а ближе к краю лежит открытая книга, но пустая, без единой буквы или картинки. Правее - подставка с птичьими перьями и коническая банка-чернильница.
- Пиши свой вопрос.
Я замялся. Не умею я этими средневековыми приборами пользоваться, ну их... карандаша тут какого-нибудь не найдется? А, вот, как по заказу... не карандаш, так хоть что-то: кусок древесного угля, даже с прожилками волокон и маленьким сучком. Взял его, карябаю: "Язык С++. Массив переменных m. Как обратиться ко второму элементу массива?" Кладу уголек на стол. На чистом листе начинает проявляться, теми самыми лиловыми чернилами, которыми был нарисован план улиц во сне, который снился в машине. "m[1]". Молодец, книжечка! Не такая уж ты средневековая, как я погляжу. А если чуть посложнее? "Напиши простой прокси сервер на java". Мгновение задумчивости, и сверху вниз начали проявляться строки.
import java.net.InetSocketAddress;
import java.util.concurrent.*;
import org.jboss.netty.bootstrap.ServerBootstrap;...
Строчки кода бодро побежали по "сонному" аналогу монитора. Похоже, книжка просто копирует чье-то "оригинальное творчество", блоком, не вычленяя суть решения. Ну, вот, наконец нарисовалось что-то похожее, а уж баги за ней по ходу ловить... мне и в нормальном состоянии не под силу так быстро шевелить мозгами. Ход решения ясен.
Стало темнее, или мне так показалось? Строчки перебрались на другую страницу, потом мне пришлось ее перевернуть.
... public void messageReceived(ChannelHandlerContext ctx, MessageEvent e) throws Exception {