Венк Тарзи Ю. : другие произведения.

Другая судьба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

ДРУГАЯ СУДЬБА

Киносценарий

(по мотивам романа А. и Б. Стругацких "Хромая судьба")

   Автор благодарен создателям сериала "Мастер и Маргарита", чьи ошибки, недостатки, просчёты и промахи вдохновили его на это произведение.
  
   Действующие лица:
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч, научный сотрудник Института лингвистических исследований.
   М а р г а р и т а Н и к о л а е в н а, его жена.
   И в а н, начинающий писатель.
   А н я, аспирантка.
   Ф е л и к с А л е к с а н д р о в и ч С о р о к и н, писатель.
   К о р з у х и н, член Союза писателей.
   П е т р о в, член Союза писателей.
   Б о й ч е н к о, член Союза писателей.
   К л е т ч а т ы й.
   Н а т а ш а, его подруга.
   Е г о к о т.
   Д ж и н н.
   Г е б и с т.
   М о л о д о й ч е л о в е к в сером пальто.
   Ч е л о в е к, о д е т ы й в р ы б о л о в н у ю с е т ь.
   Ю н о ш а с в е д р о м н а г о л о в е.
   С т а р ы й б и т н и к.
   Ч е л о в е к в ч ё р н о м п л а щ е.
   Д в е п о д р у г и А н и.
   П а р е н ь в т р о л л е й б у с е.
   Б а р м е н п и с а т е л ь с к о г о к л у б а.
  
   Действие происходит в Москве в середине 70-х годов.
  
   Особняк в центре Москвы, сильно испорченный позднейшими перестройками. На фасаде вывеска: "Институт лингвистических исследований Академии Наук СССР". К особняку подходит С о р о к и н с кейсом. Поднимается на третий этаж, видит стрелку: "Писатели - сюда", идёт по коридору в указанном направлении, входит в дверь с таким же плакатом аршинными буквами и маленькой медной табличкой, на которой написано ещё что-то. За дверью оказывается лаборатория, половину которой занимает пульт вычислительной машины (напоминаю, персональных компьютеров тогда ещё не было). На столе - букет роз. За столом сидит М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч, учёный лет сорока пяти с внимательными усталыми глазами, в лабораторном халате поверх дорогого костюма.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч (встаёт навстречу посетителю). Очень рад. Я узнал вас. Вы - Феликс Александрович Сорокин?
   С о р о к и н (явно польщённый). Точно так. Здравствуйте. Вот, откликнулся на призыв споспешествовать науке... (Достаёт из кейса папку с рукописями, отдаёт Михаилу Афанасьевичу).
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Что ж, посмотрим. Присаживайтесь, пожалуйста. (Просматривает папку, всё больше и больше хмурясь). Я так вижу, Феликс Александрович, что вас совершенно не интересует объективная ценность вашего творчества.
   С о р о к и н. Простите, не будете же вы утверждать, что нашли способ измерять эту самую объективную ценность?
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Отчего же нет? Может быть, не саму объективную ценность, но, по крайней мере, нечто, с ней скоррелированное, то есть связанное. К сожалению, по тому, что вы мне принесли, никак нельзя судить о вашем творчестве, но, тем не менее, давайте посмотрим...
  
   Достаёт из папки листок, закладывает его в приёмное устройство машины. Некоторое время ничего не происходит. Потом листок выдвигается обратно, а из принтера (тогда это называлось АЦПУ, но неважно) начинает вылезать распечатка. Михаил Афанасьевич вынимает её и показывает Сорокину.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Это вам вряд ли интересно... А вот здесь, в правом нижнем углу, обратите внимание - напечатано 4.
   С о р о к и н. И что же значит эта цифра?
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Не цифра, а число, Феликс Александрович, хотя в данном случае оно совпадает с цифрой. А значит оно - наивероятнейшее количество читателей этого текста в обозримом времени. Понимаете?
   С о р о к и н (смущён). Ну... это ведь внутренняя рецензия... халтура для заработка... Но всё равно, какое отношение имеет это ваше наивероятнейшее число читателей к объективной ценности произведения? Да оно же зависит больше всего от тиражей, а от чего зависят тиражи, мы-то с вами знаем!
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Так-таки и никакой связи? А что вы скажете по поводу этих строк? Вот здесь, на обложке тетради? "Как ныне сбирается вещий Олег..." и так далее? С о р о к и н. Это же гениальные стихи! Одних школьников сколько... Наверно, миллионов десять-двадцать.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. За миллиард, Феликс Александрович, за миллиард! Итак, что же мы имеем? Рецензия на повесть "Рождение голубки" - что это за повесть, можно судить по её названию, - каковую рецензию вы сами считаете халтурой - четыре. Гениальные стихи - больше миллиарда. А вы говорите - нет связи.
   С о р о к и н (думает вслух). Знаете, вы в чём-то правы... Только не ценность произведения вы тут считаете... а считаете вы её читательскую судьбу. Вот оно что! А сюда всё входит: и везение, и тиражи, и талант писателя... и талант читателя, между прочим...
  
   Входит М а р г а р и т а, тоже в халате. Ей под сорок, но выглядит она безупречно. Возраст выдают только складка выше переносицы да временами возникающее выражение глаз такое, как будто ей не сорок, а все семьдесят.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Феликс Александрович, это моя жена. Марго, познакомься, это Феликс Александрович Сорокин, известный писатель военно-патриотической темы.
   М а р г а р и т а. Очень приятно. Я, к сожалению, ничего не могу сказать про ваши военно-патриотические произведения, но "Современные сказки" прочла с большим удовольствием.
   С о р о к и н (с трудом отводя от неё взгляд). Если бы вы знали, как меня за них били! Впрочем, вам это, наверно, неинтересно.
   М а р г а р и т а. Почему же? Всё, как и прежде... (Михаилу Афанасьевичу). Мы с Аней посидим пока у меня. (Уходит).
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Итак, теперь, после того, как вы узнали, чем в действительности мы тут занимаемся, вы можете принять для себя решение, нести или нет ко мне вашу Синюю Папку, которую вы добровольно обрекли на заточение в недрах вашего письменного стола.
   С о р о к и н. Откуда вам, собственно... Впрочем, если не хотите, можете не отвечать.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. И вы, конечно, полагаете, что машина моя выдаст вам одно из двух: или семизначное признание ваших заслуг перед мировой литературой, или гордую одинокую троечку, показывающую, что не доросла ещё мировая литература до вашей Синей Папки...
   С о р о к и н (глухо). Есть ещё третья возможность...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Нет, Феликс Александрович! О вашей угрозе огнём я догадываюсь. Но позвольте! Не было в истории литературы ещё случая, чтобы автор своими руками сжёг своё ЛЮБИМОЕ детище. Да, жгли. Но жгли то, что вызывало отвращение и стыд у них самих... (Помрачнев). Бывало, жгли то, что приносило несчастье... Но сжечь рукопись, не зная её судьбу - нет, на это вы не способны... Однако, существует ещё четвёртый вариант, его-то вы больше всего и боитесь, притом что для многих ваших коллег вариант этот - единственно желаемый... А состоит он в том, что выдаст вам машина обычные девяносто тысяч, и будет это означать, что Синюю Папку вашу благополучно примут, включат в план, издадут, разойдётся она по полкам районных библиотек и сгинет там навсегда... Простите, но я никак не мог не указать вам на эту возможность, хотя бы из уважения к вам...
  
   Пауза.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Поймите меня правильно, Феликс Александрович! Всё, что мне от вас нужно - это чтобы закончили вы наконец вашу Синюю Папку да и в самом деле ненароком её не сожгли. Вы, конечно, вправе ждать от меня награды, хотя я никоим образом не уполномочен вам её предлагать. Вынужден огорчить вас: нет и не может быть награды за муку творческую. Сама эта мука и есть первая и последняя радость и награда. Так что не ждите вы для себя ни покоя, ни света. Не будет нам с вами никогда ни света, ни покоя...
  
   Пауза.
  
   С о р о к и н (встаёт). Спасибо, Михаил Афанасьевич. Вы мне очень помогли. И ваша супруга тоже. Я обязательно к вам приду ещё раз... когда закончу. (Выходя в коридор). О, брат, и ты здесь?
  
   Входит К о р з у х и н.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. А, это опять вы. Принесли что-нибудь?
   К о р з у х и н. Естественно. Работаем, так сказать, не прикладая рук. (Вручает Михаилу Афанасьевичу рукопись).
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Что ж, посмотрим... (Глядит на распечатку). Итак, получайте очередные ваши девяносто тысяч. Здесь, правда, немного меньше, но это в пределах статистической погрешности.
   К о р з у х и н. Как вы, учёные, любите дурить людям мозги. Погрешность-могрешность... Нет, чтобы сказать по-нашему, по-простому: недотянул ты, брат Корзухин, лучше надо работать над словом.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Я же говорил вам: число это к объективной ценности произведения имеет весьма косвенное отношение. Вот смотрите: берём, к примеру, из сегодняшней "Правды" фельетон о хапугах. Сами понимаете, это отнюдь не образец высокой литературы. Загружаем в машину... и что мы видим? Пожалуйста, пять миллионов.
   К о р з у х и н. Вы мне этот фельетончик-то вырежьте. Правду говорили классики: нам всем надо учиться писать шершавым газетным языком. Вот мне тут анекдотец рассказали...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч (сухо). Извините, у меня сейчас обед.
   К о р з у х и н. О! Понимаю. Обед - это святое. Особенно если по рюмочке. У вас тут, небось, и казённый спиртик имеется? (Подмигивает). Всё, ухожу, ухожу. (Стоя в дверях, продолжает разглагольствовать). Вы, учёные, всё-таки оторвались от реальной действительности, далеки, так сказать, от народа. Ценность-то произведения - она ведь не абстрактное понятие, а конкретное, зависящее от вполне конкретных обстоятельств. Вам бы учесть текущий, так сказать, политический момент, расстановку сил в секретариате Союза, личные взаимоотношения Петра Семёновича с Дмитрием Авдеевичем после того, как один застукал другого с женой Аркадия Павловича, хронический запой у Николая Константиновича, проблемы пищеварения у Мефодия Кирилловича... Вот тогда бы вашей машине цены не было. (Удаляется по коридору).
  
   Его тираду слышит Маргарита, как раз вышедшая из комнаты.
  
   М а р г а р и т а (ему вслед, сквозь зубы). Осёл. (Проводит рукой по воздуху, после чего у Корзухина появляется длинный ослиный хвост, свисающий до полу). Хорошо бы так и оставить. (С сожалением проводит рукой второй раз, хвост исчезает. Корзухин растерянно оглядывается, щупает себе брюки). Нет, вам показалось.
  
   Всё это видит А н я, тоже выглянувшая в коридор. Сперва она озадачена, потом начинает что-то понимать.
  
   Вестибюль Союза писателей. У окна Сорокин беседует с И в а н о м.
  
   С о р о к и н. Знаете, юноша, мне ваша повесть понравилась.
   И в а н (сам не веря своему счастью). Да?
   С о р о к и н. Напечатать её, конечно, будет весьма непросто, но не невозможно... У вас со здоровьем всё в порядке?
   И в а н. Вроде не жалуюсь.
   С о р о к и н. Хорошо, потому что пинать вас за неё будут по полной программе. Мой вам совет: относитесь к этому, как к стае комаров, а если сможете, и вовсе не обращайте внимания. И ни в коем случае не беритесь за рюмку! Пропадёте.
   И в а н. Так вы мне поможете её напечатать?
   С о р о к и н. Я же не отвечаю за издательскую политику и не состою ни в каких советах и редколлегиях! И вообще, после "Современных сказок" на меня смотрят уже почти как на врага... Нет, я вам сейчас дам адресок одного человека, вот он вам поможет.
   И в а н (с надеждой). Он писатель?
   С о р о к и н (с некоторым сомнением). Нет, он учёный... Лингвист. Но он вам сразу и точно скажет, чего стоит ваше произведение и как лучше сделать, чтобы его опубликовали. (Даёт Ивану записку).
   И в а н. Михаил Афанасьевич... Знакомое какое-то имя-отчество.
   С о р о к и н. Вы, юноша, только не делайте поспешных выводов. Действительность может оказаться значительно интереснее.
  
   Нижеследующая сцена почти без изменений позаимствована из произведения Б. Гребенщикова "Роман, который никогда не будет окончен", написанного как раз в это время. Мне это представляется блестящей пародией на тогдашний (только ли тогдашний?) андерграунд, тем более ценной, что она создана "изнутри", одним из самых выдающихся его представителей.
  
   Иван подходит к неприметному типовому зданию - то ли прачечной, то ли фабрике-кухне, входит внутрь, спускается по тёмной сырой лестнице в подвал. На двери подвала - надпись от руки: "Изба-торчальня". За дверью обнаруживается обширное полутёмное помещение, заполненное табачным дымом так, что с трудом можно разобрать, что же здесь происходит. На противоположной стене - огромный, исполненный в три цвета плакат:
  

КУЗНЕЧИКИ ОШИЗЕЛИ

   Надпись эта сопровождается изображением женской ноги с выезжающим из неё мотоциклом. Рядом прибито гнилое бревно, на котором вырезано:
  

ТОП ВСЕГО ПОПА

   Ниже - грифельная доска с этим топом:
  
   1. Кам он, мистер Юкс СЮПРИМ ПСИХОДЕЛИК ЛАЖА
   2. Прикид, прикид НИШТЯКИ
   3. Чаво ты смотришь? ВЕЛИКАЯ ЧУГУННАЯ НАКОВАЛЬНЯ
   4. Бэби, я обторчался в черняк СУПЕРФАК
   5. Ан-А-Кон-Да-По-Видлоо THE КРЕСТЬЯНЕ
  
   К Ивану подбегает ч е л о в е к, о д е т ы й в р ы б о л о в н у ю с е т ь.
  
   Ч е л о в е к в с е т и. Что это за дерево, о молодой леопард, которое я ласкал, возвращаясь?
   И в а н. Советую спросить у Бретона.
   Ч е л о в е к в с е т и. О, Бретон... (Убегает).
  
   Вместо него подходит мрачный худой ю н о ш а с в е д р о м н а г о л о в е.
  
   Ю н о ш а с в е д р о м. Купите набор игл для стереомашины с любым количеством голов!
   И в а н. Сожалею, но у меня нет ни одной.
   Ю н о ш а с в е д р о м. Вот так всю жизнь...
  
   Возвращается на своё место под плакатом: "Самоубийство - это множество оглушающих звонков".
   К Ивану приближается устойчиво-бухой м у ж и к л е т с о р о к а, по бороде которого можно вычислить, что он ел за последнюю неделю.
  
   М у ж и к (пытаясь сфокусировать на Иване взгляд). Вы, молодые, всё хиппари, да моднари. Эт-та хорошо! А я битник. Старый битник. Таких, как я, больше нету. Правильно? Ты меня не облажаешь, чувак? (Хлопает Ивана по плечу). Правильно. (Удаляется).
  
   Иван движется по клубу, с интересом рассматривая посетителей. Вот три голых до пояса молодых человека (на спине одного из них татуировка: "Жди меня и я умру"), сидящие в бочке и спорящие о преимуществах старого ботинка перед настольной лампой. Вот две девушки с зелёными волосами, в зелёных бикини и зелёных же валенках, увлечённо читающие вслух Радхакришнана. Вот существо в белой хламиде в облаке длинных светлых волос с причудливой формы инструментом с неопределённым количеством струн, из которого оно извлекает звуки индийской раги. Вот парочка, занятая объеданием початка кукурузы. Вот несколько молодых людей в рваных фраках, деловито разглядывающие диски и обсуждающие последний хит-сингл "Квартирьеров сломанной берёзы" под названием "Узник жёлтой лужи"...
   На сцену выбегает ч е л о в е к в ч ё р н о м п л а щ е поверх майки и самодельном чёрном цилиндре.
  
   Следующий монолог тоже принадлежит Б. Гребенщикову. На мой взгляд, это один из лучших монологов о любви во всей русской литературе. Можете считать это данью моего глубочайшего уважения Борису Борисовичу, без которого многое в нашем искусстве (и хорошее, и плохое) было бы совсем по-другому.
  
   Ч е л о в е к в п л а щ е. И что бы ни стали говорить тебе, верь до последнего дыхания - нет ничего выше любви. Любви, воплощённой в стихах. Любви, воплощённой в музыке. И выше всего - любви, воплощённой в женщине. Она может быть несчастной, эта любовь. Приносящей муку и смерть. Но только в любви человеческое существо становится человеком. Человек, ещё не любивший - это только глина, ещё не тронутая рукой бога, ещё без жизни. Полюби - и увидишь сущее без масок, без обмана. Увидишь слякоть и небо, а в их единении - жизнь. И что бы тебе не говорили - люби женщину. Люби её, как любишь дорогу в небо, ибо она и есть твоё небо и твоя дорога. Если тебя предаст друг - суди его, как сумеешь, но что бы ни сделала с тобой женщина - люби её. Каждый из нас рождён женщиной, и за этот долг нам не расплатиться самой жизнью. За каждую боль, что принесла нам женщина, отвечаем мы. Ибо мы, мужчины, сделали мир таким. Ведь всё, что мы делаем, мы делаем для себя, во имя себя. Всё, что делает женщина, она делает из любви к нам. И пусть она убьёт тебя и бросит на твоё тело белую розу, как знак смерти - окрась эту розу своей кровью, протяни её, алую, ей, и пусть твоими последними словами будут: "люблю тебя". Чем бы ни стала женщина, запомни: такой её сделали мы. И не более виновна она, чем небо, ставшее чёрным от дыма и несущее смерть нам. Ибо женщина есть земля, которая кормит и растит всё, посаженное нами. И не её вина, если ядовитые цветы мы сажаем, повинуясь желаниям своим. И что бы она ни сделала - благослови её, ибо она есть сама жизнь, где нет добра и зла, а есть боль и счастье, сплетённые воедино нашими руками. Верь ей не больше, чем завтрашнему дню, но столь же преданно, ибо она и есть твоё завтра и вчера, и твоё вечно единственное сегодня, твоя чистейшая мечта и твоя материальнейшая реальность. Без женщины нет ни света, ни любви, ни самого тебя, ибо она есть начало и конец мира, его земля и небо, вечный путь наш и грезящийся на горизонте оазис. Люби её...
  
   Иван проходит мимо столика, за которым сидит Аня с д в у м я п о д р у г а м и. Внезапно останавливается и ошеломлённо глядит на неё.
  
   А н я (после паузы). Чего уставился? Козёл!
   И в а н. Кто козёл? Я?
   А н я. А кто, я, что ли?
   И в а н. Ты не козёл. Ты коза. Дереза.
   А н я (неуверенно). Пшёл вон!
   И в а н. Я уйду. Но ты знай: любовь зла.
  
   Уходит, но по дороге несколько раз оборачивается. Аня неотрывно смотрит ему вслед.
  
   А н я (с трудом вернувшись в реальный мир). Девчонки, что-то мне здесь не в кайф. Поеду я домой.
   П о д р у г а. Анька, брось! Сейчас в общагу поедем к физикам!
   А н я (встаёт). Да ну их, они все дебилы.
   П о д р у г а. Дура.
  
   Аня одна едет в троллейбусе. Настроение у неё испорчено, хочется плакать, она сама не понимает, почему.
   Сзади к ней подходит прилично одетый п а р е н ь.
  
   П а р е н ь. Девушка, можно с вами познакомиться?
  
   Аня оглядывается. Парень ей нравится, но что-то ей мешает.
  
   А н я (неожиданно). Нельзя.
   П а р е н ь. Ну почему же, девушка? Вы такая красивая!
   А н я (едва сдерживая слёзы). Уйди, ....., сейчас получишь!
  
   Троллейбус тем временем подъезжает к остановке, Аня выскакивает из него и убегает.
  
   П а р е н ь (ей вслед). Обдолбалась, что ли?
  
   Иван задумчиво бредёт по ночному городу.
  
   Середина следующего дня. Иван входит в лабораторию Михаила Афанасьевича. Теребит ремень сумки, не знает, с чего начать.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Здравствуйте, молодой человек! С чем пришли?
   И в а н. Я... Иван Рожков...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Это я вижу. Что дальше? Вы ещё что-нибудь сообщите? Неужели я такой страшный?
  
   Иван потрясённо вглядывается в Михаила Афанасьевича и не может ничего сказать.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Хорошо, тогда мне придётся говорить вместо вас. Вы принесли рукопись под названием "Рыцари трухлявого пня" и желаете узнать её читательскую судьбу. Так?
   И в а н (в ещё большем изумлении). Так. (Совершенно сомнамбулически вынимает из сумки рукопись и отдаёт её Михаилу Афанасьевичу).
  
   Пока машина думает, лоб Ивана медленно покрывается испариной. Наконец появляется распечатка. Михаил Афанасьевич отрывает правый нижний угол с итоговым результатом и вручает его Ивану. Тот от внезапной слабости откидывается к стене.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Неплохо, молодой человек. Очень неплохо. Однако результат ваш можно увеличить ещё раза в четыре-пять, если должным образом поработать над текстом. Вот смотрите... (Склоняются над распечаткой).
  
   Прошло полчаса.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Вам всё понятно?
   И в а н. Да. Я попробую сделать, как вы сказали.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Попробуйте, пожалуйста. Понимаете, литература может быть только хорошей, а всю остальную следовало бы назвать макулатурой.
   И в а н (внезапно осмелев, глядя Михаилу Афанасьевичу в глаза). Именно. Свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это значит, что она тухлая!
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Кажется мне, молодой человек, что вы принимаете меня за кого-то другого, и я даже догадываюсь, за кого.
   И в а н. Не будете же вы отрицать...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Именно буду! Да, меня тоже зовут Михаил Афанасьевич, и говорят даже, что я похож на него, но помилуйте - как я могу быть им? Мёртвые, если они действительно умерли, умирают навсегда, и рукописи всё-таки горят, сколько бы ОН не утверждал обратное.
   И в а н (смутившись). Извините.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Ничего. Не вы первый.
  
   Иван выходит в коридор и сталкивается с Аней. Некоторое время оба остолбеневши смотрят друг на друга, не в состоянии произнести ни слова.
  
   А н я (хрипло). Молодой человек, вы меня преследуете?
   И в а н (постепенно приходя в себя). Что вы, сударыня!
   А н я. Не отпирайтесь! Впрочем, если вам так нравится, можете преследовать и дальше. (Берёт его под руку). Я разрешаю.
   И в а н. С удовольствием! Но почему так официально? Вроде вчера мы были на "ты".
   А н я. Согласна. Давай выпьем на брудершафт.
   И в а н. Давай. Но мы ещё не знакомы.
   А н я (удивлённо). Разве? Меня зовут Аня.
   И в а н. А меня - Иван.
   А н я. Аня-Ваня. Хорошая рифма. Ты случайно не поэт?
   И в а н. Нет, я писатель. (Смутившись). Начинающий. В смысле я ещё ничего не напечатал.
   А н я. Ага. А к нам ты пришёл, чтобы узнать, чего стоит твоя писанина? И что тебе выдала машина?
  
   Иван показывает ей кусок распечатки.
  
   А н я. Оооооо! Дай почитать.
   И в а н. Сейчас. (Тянется к сумке).
   А н я. Нет, сначала на брудершафт! Здесь рядом есть чудная мороженица. (Открывает дверь). Маргарита Николаевна, я в библиотеку! (Ивану). Всё равно сегодня работать уже не получится.
  
   Они спускаются вниз. Иван садится на мопед.
  
   А н я. Класс! Это твой?
   И в а н. Я похож на угонщика?
   А н я (внимательно в него вглядывается). Не похож. (Садится сзади него). А у моих родителей 21-я "Волга". Только они мне её не дают. Говорят, с моим характером нельзя садиться за руль. А сейчас вообще умотали в Прибалтику. Так что до августа я одна в квартире. (Строго). Попрошу не понять это неправильно!
   И в а н. Что ты. Только правильно.
  
   К л е т ч а т ы й сидит в летнем кафе и со снисходительным интересом рассматривает прохожих. На нём клетчатый костюм, такая же кепка и старомодные очки.
   По противоположной стороне улицы как-то неуверенно бредёт м о л о д о й ч е л о в е к в поношенном сером пальто, явно не по сезону, с папкой. Взгляд Клетчатого оживляется; словно почувствовав его, человек в пальто резко поворачивает и не глядя идёт через дорогу. Он наверняка бы попал под автомобиль, если бы Клетчатый чуть уловимым движением брови не остановил его в нужный момент.
  
   Ч е л о в е к в п а л ь т о (подходит к Клетчатому, запинаясь). Простите, можно к вам обратиться?
   К л е т ч а т ы й. Вы уже обратились. Присаживайтесь.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Спасибо... Видите ли... у меня совершенно нет денег... меня уволили с работы, я два дня ничего не ел...
   К л е т ч а т ы й. Короче.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Вы не могли бы купить у меня рукопись? Я понимаю, её нигде не напечатают, но, может быть...
   К л е т ч а т ы й. Сколько вы за неё хотите?
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Пять рублей.
   К л е т ч а т ы й (берёт папку, не открывая её). Вы слишком дёшево цените ваш талант. Я понимаю ваши обстоятельства, но так демпинговать нельзя. Вот вам четвертной.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. У меня нет сдачи.
   К л е т ч а т ы й. Не надо. Придёт время, эта рукопись принесёт вам миллионы.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о (раскланивается, пятясь задом). Спасибо. (Исчезает в толпе).
  
   Клетчатый подходит к телефонной будке, снимает трубку.
  
   К л е т ч а т ы й (не опуская монету и не набирая номер). Михаил Афанасьевич, можно я к вам зайду сегодня вечером?
  
   Иван и Аня, оба сильно навеселе, гоняют на мопеде по городу.
  
   Гостиная в квартире Михаила Афанасьевича. Из платяного шкафа выходит Клетчатый, за ним Н а т а ш а. Она изумительно молода и красива, но какой-то замороженной красотой, а если посмотреть в её глаза, то поневоле задумаешься: сколько же ей на самом деле лет? Одета она каждый раз по-разному, но всегда вызывающе. Третий в компании - огромный чёрный к о т, который тут же включает телевизор и, развалившись, устраивается в кресле.
  
   К л е т ч а т ы й. Зачем?
   К о т. Сейчас мультики будут.
   К л е т ч а т ы й. Совсем от рук отбился. Почему я тебя до сих пор не утопил?
   К о т. Не имеешь права! Я древнее неприкосновенное животное!
   К л е т ч а т ы й. Это я уже где-то слышал.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Так чем же я могу быть вам полезен?
   К л е т ч а т ы й. Вы знаете, я, хотя и в отставке, но по делам иногда бываю в Москве. Сегодня ко мне обратился некий несостоятельный гражданин и предложил купить у него вот это (Кладёт на стол рукопись).
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч (листает). Очень интересно. Да, но как теперь его найти? Он не оставил каких-нибудь координат?
   К л е т ч а т ы й. Нет, но это просто. (Смотрит куда-то поверх голов). Авраамов Семён Матвеевич, Балашиха, Волгоградский проспект, 140, квартира 52. Телефона, к сожалению, нет, но если понадобится, я с ним свяжусь в любой момент.
  
   Утро. Кухня в Аниной квартире. Иван пьёт кофе, Аня читает его рукопись.
  
   А н я. Слушай, вчера наша машина была не в настроении. Она должна была тебе дать минимум в десять раз больше!
   И в а н. Мне Михаил Афанасьевич сказал почти то же самое. При условии, что я буду работать над текстом.
   А н я. Так работай! Прямо после завтрака садись и работай! Ты ещё не знаешь, в какие ежовые рукавицы ты попал. (Садится к нему на колени, обнимает). Я из тебя сделаю гения. У нас весь факультет будет изучать твои сочинения.
   И в а н. А ты будешь научным руководителем.
   А н я. Ага. Я стану старой вредной профессоршей, буду мучить студентов. (Шепелявит). Пока не прочитаете двенадцатый том сочинений Ивана Рожкова, ко мне за зачётом не приходите. (Целует его).
   И в а н. Хорошо. Я буду вкалывать, как д'Артаньян. Только мне к четырём в зоопарк.
   А н я. В зоопарк? Зачем?
   И в а н. Я там работаю.
   А н я. Крокодилом?
   И в а н. Почти. Служителем.
   А н я. Ты биолог?
   И в а н. Нет, я химик. Просто мне надоело переливать из пустого в порожнее.
  
   Иван снова у Михаила Афанасьевича. Тот рассматривает распечатку.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Вот это совсем другое дело! Чувствуется чьё-то благотоворное влияние, причём я догадываюсь, чьё. Это уже можно попробовать напечатать. Предупреждаю сразу: легко не будет.
   И в а н. Мне Феликс Александрович то же самое говорил.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Могу вам посоветовать: чем в большее количество редакций вы попробуете отдать вашу рукопись, тем больше шансов, что где-нибудь она пройдёт.
   И в а н. Скажите... а как писатели относятся к вашей машине? Наверно, не всем нравится то, что она выдаёт?
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Сейчас уже лучше. Срабатывает авторитет академической науки. Но если вспомнить судьбу первой версии этой машины, а также её изобретателя... Весной пятьдесят второго года один молодой гений привёз на мотоцикле в Дом Творчества некий агрегат, который он назвал "Измеритель писательского таланта", сокращённо "Изпитал". Последующие семь дней в этом Доме происходили события совершенно необычайные. Так, Семён Порфирьевич тайком подбросил в машину рукопись Романа Никитича, а потом с удовольствием прочёл в столовой заключение машины, никого, впрочем, не удивившее; Соломон Исаакович устроил непосредственно у машины безобразную драку с Ашотом Гургеновичем; был безнадёжно испорчен юбилей Голконды Сигизмундовны; Константин Станиславович тщетно пытался подкупить изобретателя, чтобы он подкрутил что-нибудь в своём аппарате, предлагая ему (изобретателю, понятно, а не аппарату) сначала ящик водки, потом деньги, и, наконец, жилплощадь в одном из высотных зданий... Кончилось всё тем, что машину разнесли вдребезги, а на следующий день ныне здравствующий Мефодий Кириллович, с которым вы, возможно, ещё повстречаетесь, поступил с изобретателем так, как в то время было принято разрешать конфликты и как, я надеюсь, они уже не будут разрешаться никогда...
   И в а н. Этим молодым изобретателем были вы?
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Молодой человек, вы уже второй раз принимаете меня не за того, кто я есть на самом деле. Возможно, с третьего раза вы наконец попадёте. Увы, судьба изобретателя была гораздо более печальной. Я же узнал об этом от одного старого моего знакомого.
  
   Комната, оформленная в средневековом стиле, с витражами. За большим дубовым столом сидит Михаил Афанасьевич, лет на десять моложе, и что-то рассматривает в микроскоп. Входит Клетчатый. Он точно такой же и даже одет так же, только вместо очков у него пенсне.
  
   К л е т ч а т ы й. Не помешал?
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Что вы, я всегда вам рад.
   К л е т ч а т ы й. Я вам принёс один очень интересный материал. К сожалению, не могу познакомить вас с автором, он проходит не по нашему ведомству, но вещь весьма любопытная. (Кладёт на стол папку).
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. "Измеритель писательского таланта"... Странно. Сколько я вас знаю, вы никогда не проявляли интереса к шарлатанам.
   К л е т ч а т ы й. Вы полистайте, полистайте.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч (углубляется в чтение). Действительно любопытно. Так вы полагаете, это серьёзно?
   К л е т ч а т ы й. Вы же меня знаете. Разве я стал бы беспокоить вас по пустякам? Более того, мне представляется, что это именно то, что вам нужно.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Возможно, вы правы. Да, но я же здесь половины не понимаю! Хорошо, в языкознании я ещё как-то разбираюсь, но математика...
   К л е т ч а т ы й. А вы займитесь математикой. Времени у вас много, литературу я вам подберу. У нас есть все книги, которые когда-либо были изданы, плюс те, которые изданы не были.
  
   Снова лаборатория Михаила Афанасьевича, но теперь перед ним нерешительно переминается с ноги на ногу Человек в пальто.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч (кладя распечатку на стол). Что ж, прекрасный результат! Но... есть "но". В данный момент вещь эта совершенно непроходная. Я подчёркиваю: в данный момент, потому что машина моя, в отличие от редакторов, не врёт.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Я не сомневался... Вот только... Понимаете, мне сейчас совершенно не на что жить...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. За субсидиями, пожалуйста, обращайтесь к вашему знакомому в клетчатом костюме. Это по его части. Меня же интересует другое... Скажите честно: вы писали это самостоятельно? Я имею в виду: никто вас не консультировал?
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Нет... Никто... Честно...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Может быть, вы пользовались какими-либо неизвестными мне эзотерическими источниками?
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Нет... Что вы... Откуда у меня...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Дело в том, что в рукописи вашей говорится о вещах, знать о которых вы не можете. Почему я и спрашиваю: откуда это у вас?
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Я понимаю, о чём вы... Не знаю... Это как-то само пришло...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Верю. Верю, потому что знаю, как это бывает. Но хочу предупредить вас: написав это и выпустив рукопись из рук, вы берёте на себя очень большую ответственность за возможные результаты её обнародования. Я, например, результаты эти предсказать не могу. Но, глядя на вас, я сомневаюсь, что вы выдержите эту ответственность.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Нет... Но...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Я так понимаю, что вы не готовы сейчас обсуждать эту тему. Подумайте над тем, что я сказал вам, время у вас есть. И ещё: я мог бы вам посоветовать, как можно было бы доработать вашу рукопись.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о (в ужасе). Нет! Только не это!
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Хорошо, идите.
  
   Аня сидит за рабочим столом в Институте и что-то пишет. Входит Иван.
  
   И в а н. Привет.
   А н я. Привет. (Обнимаются). Рассказывай.
   И в а н. Что рассказывать? Плохо всё. Корзухин мне шьёт политику. (Даёт Ане рецензию Корзухина).
   А н я (пробегает её глазами). Сволочь!!! (Рвёт рецензию в мелкие клочья).
   И в а н. Сорокин говорит, что он теперь настучит в органы.
   А н я (у неё нет слов).
   И в а н. Дальше... В другом месте пообещали дать рукопись ещё двоим рецензентам. В третьем сказали, что могут напечатать фрагмент, но предупредили, что после этого у меня, скорей всего, вообще не будет никаких шансов... Всё повторяется один к одному.
   А н я. Ну не расстраивайся так. (Целует его). Слушай, мы сейчас будем отмечать Петин день рождения, оставайся.
   И в а н. С удовольствием! Напьюсь и пойду бить морду Корзухину.
   А н я. Вместе пойдём.
  
   Маргарита расставляет на столе в лаборатории тарелки и бокалы к празднику.
  
   М а р г а р и т а. Никто не видит? (Делает жест рукой, после чего посуда начинает сама разлетаться по своим местам).
  
   За этой сценой с интересом наблюдает стоящая в дверях Аня. Маргарита её не замечает, а когда оборачивается, Ани уже нет.
  
   Несколько часов спустя. Веселье в самом разгаре. Михаила Афанасьевича нет, Маргарита тоже ушла. Виновник торжества в компании восторженных девиц рассказывает скабрезные анекдоты. В соседней комнате, сдвинув столы к стене, народ танцует под магнитофон. Иван, уже порядком пьяный, сидит перед полупустой бутылкой.
  
   А н я (подходит, садится к нему на колени). Пошли потанцуем.
   И в а н. Не хочу.
   А н я. А чего ты вообще хочешь?
   И в а н (мрачно). Славы.
   А н я. Тоже мне гений недоделанный! Вот Михаил Афанасьевич на днях принёс рукопись, так ей машина сразу знаешь сколько дала? И без моих советов.
   И в а н. А что твои советы? Может, без тебя бы меня Корзухин и напечатал.
   А н я (задохнувшись от обиды и возмущения). Как ты... (Со всего размаха бьёт его по лицу).
   И в а н. Ты что, охренела?
   А н я (встаёт). Всё, я пошла к Пете! Он хоть и дурак, а в сто раз умнее тебя.
   И в а н. Да иди ты куда хочешь! Надоела. (Залпом выпивает стакан водки).
  
   Иван сидит в гостях у Михаила Афанасьевича, взвинченный до последней степени.
  
   И в а н (раздражённо). Что вы опять всё советуете? Неужели не видите, что это всё без толку? Зря я тогда вообще послушался Сорокина, пошёл к вам.
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Молодой человек, да что с вами сегодня? С девушкой поругались?
   И в а н (с вызовом). А вы откуда знаете?
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Не Корзухин же на вас так подействовал. Хотя он может... Знаете, я боюсь, как бы вы не наделали каких-нибудь глупостей. Один хорошо известный вам человек вот так же выгнал вон свою даму, а потом сжёг рукопись.
   И в а н. Но это же...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Нет, к сожалению, так оно и было.
   И в а н (почти кричит). Да откуда вам-то всё это известно? (Осенённый внезапной догадкой). Вы - Мастер?!
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Да, к вашим услугам.
   И в а н (сразу смягчив тон). Не может быть!
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Странный вы человек. Булгаковым, значит, я могу быть, а Мастером - нет.
   К о т (до сих молчавший). Он это, он, подтверждаю.
  
   Иван ошалело смотрит на кота, потом на Михаила Афанасьевича, пятится к двери, но тут входит Маргарита и взглядом пододвигает под него стул. Иван грохается на него; в голове его идёт тяжёлый процесс осмысления происходящего.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Молодой человек, что вас так потрясло? По сравнению с тем, что происходит в вашем произведении, это всё - детские шалости.
   И в а н. Это же литература...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Если вы действительно хотите стать писателем, запомните: никогда не относитесь к созданным вами героям без уважения. Они могут очень серьёзно вмешаться в вашу жизнь.
   И в а н. Простите, пожалуйста, за всё, что я вам тут наговорил, но я, право, не знал...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. То есть пока вы не знали, вы считали себя вправе мне хамить?
   И в а н (совершенно уничтоженный). Нет... я не то хотел сказать... (Встаёт). Я лучше пойду...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Сядьте. (Иван с облечением садится). Никуда вы сейчас не пойдёте, поскольку вас нельзя выпускать на улицу в таком состоянии. Марго, оставь нас, пожалуйста.
  
   Маргарита выходит. Кот - за ней.
  
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Вас, наверно, интересует, почему, собственно, я нахожусь здесь, а не там, где, как считается, я должен находиться?
   И в а н. Да, конечно... Но я никогда бы не осмелился спросить...
   М и х а и л А ф а н а с ь е в и ч. Вот это зря. Есть вопросы, задавать которые можно и нужно, конечно, в подходящее время и в подходящем месте. Я расскажу вам эту историю. Я её никому ещё не рассказывал, не Корзухину же её рассказывать, в самом деле, и не Сорокину, хотя он, по-моему, и так обо всём догадывается... Вам расскажу. Во-первых, потому, что вы мне поверите, во-вторых, потому, что вы не будете трепаться, и в-третьих, потому, что она для вас может оказаться поучительной. Слушайте...
  
   Та же самая средневековая комната. За тем же дубовым столом сидит Мастер (будем теперь его так называть) и читает старинную рукопись. Входит Коровьев (уже ясно, что он и Клетчатый - одно и то же лицо).
  
   К о р о в ь е в. Здравствуйте! А я теперь ваш сосед, вышел, можно сказать, в отставку.
   М а с т е р. Мне казалось, что вы ещё тогда вышли.
   К о р о в ь е в. Знаете, бюрократия, оформление документов... Когда в запасе вечность, никто не торопится.
  
   Входит Маргарита. Ей чуть за двадцать.
  
   К о р о в ь е в. Низкий поклон вам, королева!
   М а р г а р и т а. Я уже давно не королева.
   К о р о в ь е в. Для меня вы всегда останетесь королевой. Поверьте, мне довелось присутствовать на многих балах, и редко когда я видел столько достоинства и обаяния!
   М а р г а р и т а. Вы мне льстите.
   К о р о в ь е в. Если бы я хотел вам польстить, я бы сказал: "ни разу не видел". Но я всегда говорю только чистую правду. При случае спросите Бегемота, он подтвердит. А вот и моя, так сказать, пассия. Впрочем, вы, кажется, знакомы.
  
   Не утруждая себя открыванием двери, в комнате появляется Наташа. Она совершенно такая же, как и в первый раз, только одета почти символически.
  
   М а р г а р и т а. Наташка! А как же месье Жак?
   Н а т а ш а. Что вы такое говорите, Маргарита Николаевна! Он же висельник! От него мертвечиной пахнет.
   К о р о в ь е в. Совершенно справедливо.
   М а с т е р (ему). А вы, я вижу, в прежнем облике.
   К о р о в ь е в. Наташе так больше нравится, не знаю уж почему.
   Н а т а ш а. Как-то мрачно тут у вас. Сад зарос. Вы бы поменяли пейзажик.
   М а р г а р и т а. А разве это можно?
   Н а т а ш а. Маргарита Николаевна! Вы меня удивляете. Вы же всё можете, я ещё тогда поняла. Пойдёмте попробуем. Вы, главное, представьте получше, что вам хочется.
  
   Дальний конец сада. Заросший пруд, кругом непролазные заросли. Сквозь траву пробираются Маргарита и Наташа. Маргарита останавливается, закрывает глаза. И сразу же пейзаж начинает меняться. Исчезают осока, камыши, прибрежные кусты, вместо них, сколько хватает глаз, расстилаются поля с редкими рощицами, полого спускающиеся к широкой спокойной реке, на другом берегу тёмный, но не мрачный сосновый лес, дальше поднимается гряда холмов. Маргарита открывает глаза.
  
   М а р г а р и т а (смеётся). Получилось! Наташка, получилось! Всё, как я задумала!
   Н а т а ш а. Что я говорила!
   М а р г а р и т а (тревожно). А это настоящее?
   Н а т а ш а. Не верите? Идёмте поплаваем!
  
   Бегут вниз к реке.
  
   Маргарита и Наташа с криком вонзаются в воду. Камера отъезжает, и видно, что они ныряют со скалы, а дело происходит на морском берегу, часть которого занимает парк в духе Сочи или Пицунды. У воды сидят Мастер в белой рубашке и белых брюках и Коровьев в своём обычном костюме.
  
   К о р о в ь е в. Хорошо вы тут устроились.
   М а с т е р. Это Марго. Мне-то всё равно.
   К о р о в ь е в. Да, королеву видно по всему... А у Наташи всё какие-то фантазии на тему средневековых замков. Напридумывает невесть чего, потом бежит к вам. А вы почему не купаетесь?
   М а с т е р. Ненавижу воду.
   К о р о в ь е в. Представьте, я тоже. (Смотрит из-под ладони на Маргариту и Наташу, плавающих далеко в море). Да, нынешние девушки стали совсем другие. В моё время они, чуть что, бежали топиться. А эти сами кого хошь утопят.
   М а с т е р. Марго мне рассказывала, что когда она просидела всю ночь у вас и ничего не получила, она тоже уже собиралась утопиться.
   К о р о в ь е в. Да знаю я это! Смею вас заверить, что для неё эта затея совершенно невыполнима, тем более в том состоянии. Я уже хотел устроить ей реку прямо в прихожей, чтобы она поплавала немного, пришла в себя. А мы бы пока побеседовали с вами.
   М а с т е р. Если вы рассчитывали убедить меня продолжить борьбу за напечатание моего романа, вынужден вас огорчить: ничего бы из этого не вышло. Я тогда был никакой. Теперь жалею.
   К о р о в ь е в (с внезапным интересом). Да, и о чём же?
   М а с т е р. Понимаете... Марго, здесь, конечно, хорошо.
   К о р о в ь е в (в сторону). Знал бы ты, что она мне говорила...
   М а с т е р. Она скачет на лошади, летает на метле чёрт знает с кем... Я не Наталью Прокофьевну имею в виду.
   К о р о в ь е в (вежливо). Почему же? Наташа вполне подходит под данное вами определение.
   М а с т е р. ...Ныряет с головокружительной высоты, часами плавает в море, сутками сидит под водой...
   К о р о в ь е в. Ай-яй-яй! Без акваланга?
   М а с т е р. Простите?
   К о р о в ь е в. Ну да, его ещё не изобрели.
   М а с т е р. А что касается меня... Знаете, тогда ведь я хотел только покоя. Его и получил, спору нет. Но прошло время...
   К о р о в ь е в. И заметьте, по сравнению с вечностью совсем немного!
   М а с т е р. Именно. Итак, прошло время, и стал я понимать, что это не то, что мне нужно. Что не будет никогда мне ни света, ни покоя. Понимаете, конечно же, я виноват в том, что не стал бороться ни за свой роман, ни за свою любовь. Если б не Марго, так бы я и погиб в сумасшедшем доме... А я ещё её пытался прогнать... дурак... И почему, спрашивается, я должен рассчитывать, что делом моим будет заниматься кто-то другой? Тем более, что рукописи всё-таки горят.
   К о р о в ь е в. Вы уверены?
   М а с т е р. Знаете, этот трюк я мог бы разгадать ещё тогда, не будь я в таком состоянии. Копия вполне могла остаться у машинистки. В редакции наверное сделали копии для Латунского и Аримана, чтобы они не задерживались с рецензией, а может быть, и ещё для кого-то, мне неизвестного. Наконец, копия должна была сохраниться во второй редакции, там, где напечатали отрывок. То есть найти экземпляр романа и сделать нужное число копий для вас не составляло никакого труда. Кстати, роман же по объему очень невелик, и раз все экземпляры с трудом вошли в тот чемодан, значит, их было не пять, а гораздо больше. Я, конечно, тогда их не пересчитывал...
   К о р о в ь е в. Допустим. Заметьте, я ничего не подтверждаю и не опровергаю. Так о чём вы говорили?
   М а с т е р. Да... И вот, когда утром просыпаешься и видишь всё одно и то же, что бы там не придумывала Марго, а фантазия у неё богатая... и понимаешь, что, как вы правильно говорите, впереди вечность... Извините, я плохо понял, что вы когда-то натворили, но ведь в конце концов и вы получили отставку... При том, что вы, как мне показалось, занимались именно тем, что вам нравится...
   К о р о в ь е в. Я, конечно, люблю хорошую шутку, но валять дурака пятьсот лет - это, знаете, несколько утомляет... Бегемоту вот ещё не надоело. Так что вы предлагаете?
   М а с т е р. Я хочу сказать... наверно, есть много начинающих литераторов, таких, каким был я... у которых, так скажем, есть трудности с тем, что они пишут... вот как этот несчастный поэт... Бездомный. И я бы мог, используя мой опыт и возможности Марго... и сам я здесь кое-чему научился... давать направление, что ли... помогать им, подсказывать, о чём и как писать, как лучше решать вопросы с напечатанием... я, наверно, непонятно выражаю свою мысль...
   К о р о в ь е в. Отнюдь. Я вас вполне понимаю. Но, для того, чтобы решать проблемы других, сначала всё-таки нужно решить вашу. Мы с вами упустили время, сейчас ваш роман никак не может быть опубликован. Тем не менее я обещаю, что вашим делом займутся. Не рассчитывайте, что вопрос решится скоро, хотя, конечно, по сравнению с вечностью...
  
   Маргарита и Наташа подплывают к берегу.
  
   М а р г а р и т а (брызгает на них водой, Коровьев с отвращением отодвигается подальше). Ну что вы тут всё сидите, как на привязи! Такая вода чудесная! Давайте мы вас плавать научим!
   М а с т е р. Марго, перестань.
   Н а т а ш а. Вот дураки-то. (Опрокинувшись на спину, плывут прочь от берега).
   М а с т е р. Кстати, я всё забываю спросить вас: а куда тогда делась Гелла?
   К о р о в ь е в. Понятия не имею. Знаете, она каждый раз куда-то девается. Попробуйте поинтересоваться у Бегемота, может, он знает.
  
   И в а н. А дальше?
   М а с т е р. Дальше вы знаете. Коровьев подсунул мне описание "Изпитала", и я взялся за математику. Знаете, неожиданно она оказалась очень интересной наукой, и особенно математическая лингвистика! Прошло немного времени (по сравнению с вечностью, разумеется), и вот однажды Коровьев явился к нам с сюрпризом.
  
   К о р о в ь е в. Друзья мои, с вас причитается. (Достаёт журнал "Москва" с заложенной страницей).
   М а с т е р. Что это?
   К о р о в ь е в. Откройте, откройте.
   М а р г а р и т а. Ой! (Несколько секунд ничего не может сказать, потом вдруг начинает одновременно плакать и смеяться, потом бросается Коровьеву на шею). Спасибо! Просите что хотите, всё для вас сделаю.
   К о р о в ь е в. Что вы, госпожа, это бесплатно.
   М а с т е р. Я что-то не понимаю. Может быть, у меня опять начались галлюцинации?
   К о р о в ь е в. Позвольте, какие галлюцинации? Я же вам обещал, что ваш вопрос будет решен, а я, как вы знаете, никогда не даю пустых обещаний. И заметьте, никто не будет брызгаться по этому поводу ядовитой слюной и вешать на вас всевозможных собак. Вместо этого появится множество глубокомысленных исследований, авторы которых найдут в вашем романе и лично в вас много такого, о существовании чего вы никогда и не подозревали... Будет защищено множество диссертаций, большая часть которых из зала учёного совета отправится прямиком на склад утиля... Конечно, если бы это напечатал кто-то из начинающих да ещё если бы он поставил под угрозу положение маститых, об него, разумеется, поломали бы копья, но, поверьте мне, это не шло бы ни в какое сравнение с тем, что пришлось вынести вам...
   М а с т е р (листает журнал). А это что?
   К о р о в ь е в. Это история ваших похождений. Моих, разумеется, тоже.
   М а р г а р и т а. Здесь же всё наврано!
   К о р о в ь е в. Совершенно с вами согласен, королева. Именно наврано и именно всё. А вы рассчитывали на что-нибудь иное? Более того, я не смею предположить, что автор этого сочинения получил взятку от Бегемота, но его роль здесь очень сильно преувеличена... Так что можете возвращаться в Москву, если, конечно, хотите.
   М а р г а р и т а (всплёскивает руками). Наконец-то! (Мастер ошеломлённо не неё смотрит).
   К о р о в ь е в. Только учтите, что вы будете жить, как все, и как все, стареть. То есть, госпожа, как только вы вернётесь, вам опять будет тридцать, через десять лет - сорок, через двадцать - пятьдесят...
   М а р г а р и т а. Что ж. Это жизнь.
   К о р о в ь е в. Да. Недаром Бегемот при любой возможности старается ошиваться на Земле. Ему, правда, срок выйдет ещё не скоро... Итак, выбор сделан. Вы будете работать в Институте лингвистических исследований, заниматься "Изпиталом" - советую, кстати, подобрать для него более наукообразное название - общаться с писателями и делать именно то, о чём вы и просили. Скоро получите квартиру от института... Что вы так на меня смотрите? Сейчас в этом уже нет ничего особенного, большая часть Москвы живёт в отдельных квартирах. Не такие, конечно, хоромы, как у вас были в особняке...
   М а р г а р и т а. Плевать.
   К о р о в ь е в. Только я хочу посоветовать вам, мастер, стать немного пожёстче. У вас от природы очень мягкий характер, а среди писателей, в том числе и очень талантливых, и нуждающихся в вашей помощи, иной раз встречаются такие фрукты... Впрочем, не вам мне это объяснять. Все ваши способности остаются при вас, но убедительно прошу пользоваться ими с величайшей острожностью. И умоляю, Ваше Величество, не ныряйте в незнакомых местах!
   М а р г а р и т а. Что вы, я же всегда знаю, где какая глубина. По крайней мере, до километра.
   К о р о в ь е в. Кажется, всё. Да, если я вам понадоблюсь, в любое время года, дня и ночи меня можно вызвать так... (Пишет что-то на бумажке).
  
   М а с т е р. И вот снова мы живём в городе, с которым когда-то я попрощался навсегда... И правильно сделал, потому что теперь это совсем другой город и другая страна, как бы вы, молодёжь, не убеждали меня в обратном... По существу, нам дали дожить то, что мы не дожили тогда, не даром, конечно, но я сам хотел этого, и делаю я именно то, что хотел... Можно считать, что нас просто перенесли на тридцать лет вперёд, в то время, где мы могли бы жить, хотя опыт и знание, полученные ТАМ, разумеется, никуда не деть... Я уже, конечно, ничего сам не напишу...
   И в а н. Почему же?
   М а с т е р. Это нелегко объяснить... Видимо, время моё прошло. Впрочем, мне вполне подходит нынешнее моё положение учёного. Я общаюсь с писателями, вхож в их среду, больше того, они сами ко мне ходят толпами, правда, в основном, к сожалению, такие, как Корзухин... Я же гляжу на них как бы со стороны. Я не претендую на их пайки, гонорары, путёвки, мне дела нет до их внутренней грызни, поэтому у меня со всеми или почти со всеми приличные отношения. И кроме того, как я уже сказал, это действительно оказалось очень интересно! Я защитил кандидатскую, пишу докторскую... хотя временами бывает чего-то жаль, но что поделаешь... сам виноват... Кстати, вы где работаете?
   И в а н (потупившись). Нигде. Из зоопарка меня выгнали.
   М а с т е р. Из зоопарка? За что, интересно, могут выгнать из зоопарка?
   И в а н (краснея). По пьянке катался на пони.
   М а с т е р. Молодой человек, вы сначала вступите в Союз, а потом уже ведите богемный образ жизни. Вы понимаете, что вас могут привлечь за тунеядство? Вы по образованию кто?
   И в а н. Химик...
   М а с т е р. Да, устроить вас ко мне будет непросто. Попробую, конечно, но...
   И в а н. Спасибо... Можно ещё вопрос? А зачем вы взяли такое имя и отчество? Как у Булгакова?
   М а с т е р. Можете смеяться, но это действительно настоящие мои имя и отчество. Фамилия, конечно, другая, но табличку на моей двери почему-то никто не удосуживается прочитать...
   И в а н. Извините... Спасибо вам. Я всё понял. Я буду бороться.
   М а с т е р. Только, пожалуйста, не боритесь в том состоянии, в котором вы сегодня ко мне пришли. Это может очень плохо для вас кончиться.
  
   Вечер того же дня. Кот смотрит эротический фильм, явно не из тех, что показывали по советскому телевидению.
  
   К о р о в ь е в. Ты где взял эту порнуху?
   К о т. Не твоё дело.
   К о р о в ь е в. Как это не моё? Ты хочешь, чтобы нас всех замели?
   К о т. Тебя - с удовольствием.
   М а р г а р и т а (входит вместе с Мастером). Прекратите наконец ругаться в моём доме! (Смотрит на экран). Непрофессионально сделано. Посмотрите лучше, что у меня есть. (Ставит на стол тёмную бутылку необычной формы с красивой, но непонятной этикеткой).
   К о т. Вот это я люблю!
   К о р о в ь е в. Много ты понимаешь.
  
   Откупоривает бутылку. Раздаётся дикий грохот, треск, и в комнате появляется д ж и н н. Он с бородой, заплетённой в косичку, с вплетённым в неё перстнем, и в тёмных очках. Вид у него совершенно отрешённый. В руке он держит потрёпанный саквояж с серебряными надписями арабской вязью. От саквояжа исходит мягкое мерцающее сияние, всё время меняющее свой цвет.
  
   К о р о в ь е в (он ошарашен не меньше других, но пытается это скрыть). Вы джинн?
   Д ж и н н. Да. Моё имя - Омар Гасан ибн-Рашид-ад-Абдрахман аль-Петергофи-и-Темяшк. (Делает поклон, прижав руку к груди).
   К о т. Трах-тиби-дох!
   М а р г а р и т а. Вы исполняете желания?
   Д ж и н н. Никаких желаний я не исполняю. Всё, что мне нужно - это немного пространства для медитаций.
   М а р г а р и т а (Мастеру). Открой, пожалуйста, кладовку.
  
   Джинн делает ещё один поклон и удаляется вслед за Мастером. Саквояж он по дороге оставляет в углу прихожей.
  
   К о р о в ь е в. Королева, где вы взяли эту бутылку?
   М а р г а р и т а. В шкафчике у нас в лаборатории. Я думала, от Петиного дня рождения осталась.
   К о р о в ь е в. Всё равно ничего не понимаю.
  
   Аня у двери квартиры Мастера и Маргариты. Долго собирается с духом, наконец звонит. Дверь медленно открывается.
  
   А н я (входит, заглядывает за дверь, убеждается, что в прихожей никого нет. Со смешанным чувством изумления и удовлетворения). Та-ак. (Замечает саквояж, подходит к нему, присаживается возле него на корточки. Ей очень хочется посмотреть, что там).
   К о т (выходит из гостиной). Не советую.
   А н я (обернувшись, скорей задумчиво, чем удивлённо). Значит, я была права...
   К о т. Конечно, сударыня! Я, правда, не знаю, о чём идёт речь, но не могу себе представить, чтобы такая красавица, как вы, была бы в чём-то неправа...
   А н я (неожиданно для самой себя). Всё вы знаете. Это вы открыли дверь?
   К о т. Нет. Это, наверно, джинн.
   А н я (услышанное не очень вписывается в её картину мира). У вас тут и джинн есть?
   К о т. Да, принцесса. Сам не понимаю, откуда он взялся. Знаете, я на своём веку видел много джиннов, но такого - первый раз. (Понизив голос). По-моему, он буддист.
   А н я. Это его чемоданчик?
   К о т. Да. Не открывайте его, умоляю вас! Может быть, там бомба.
   А н я. Буддист - с бомбой? Хорошо, не буду. Маргарита Николаевна дома?
   К о т. Скоро придёт. Подождите её, пожалуйста.
  
   Аня сидит в гостиной и нервно стучит пальцами по столу. Входит Маргарита.
  
   А н я (поднимаясь ей навстречу). Здравствуйте, Маргарита Николаевна! Простите, что без приглашения, но мне очень нужно с вами поговорить. (Решившись). Я ведь знаю, кто вы.
   М а р г а р и т а. Откуда? Иван рассказал?
   А н я (помрачнев). Нет, я сама догадалась. Я видела, как вы поступили с этим... Корзухиным.
   М а р г а р и т а. Мне он показался похожим на осла.
   А н я. Он не просто осёл, он мерзавец, мерзавец! Его надо было в жабу превратить! (Смутившись). Извините.
   М а р г а р и т а. Ничего, я тебя очень хорошо понимаю. Так о чём ты хотела меня спросить?
   А н я. Понимаете... Я тогда на дне рождения поссорилась с Ванечкой. По-глупому так всё вышло... Короче, я ушла оттуда с Петей. Сама не знаю, зачем я это сделала. Он дурак, пошляк...
   М а р г а р и т а. Да уж.
   А н я. У меня с ним почти ничего и не было... А Ванечка обиделся. Не звонит, не появляется. Вроде бы, что такого? Не он первый, не он последний. А я не могу. Сама не знаю, что со мной происходит. У меня первый раз так.
   М а р г а р и т а. Просто, девочка, ты его любишь.
   А н я (обречённо). Да. Люблю. И что мне теперь делать?
   М а р г а р и т а. Ничего. Это твоя судьба. Возвращайся к нему.
   А н я. Он же меня выгонит!
   М а р г а р и т а. А ты не уходи. Да не выгонит он тебя, он же тоже тебя любит, я-то знаю.
   А н я. Правда?
   М а р г а р и т а. Правда. Ужинать будешь? У нас сегодня гости.
  
   В комнате возникают Коровьев с Наташей. Похоже, они слышали разговор. Аня от удивления садится в кресло прямо на кота.
  
   К о т. Осторожно! (Тут же устраивается у неё на коленях).
   М а р г а р и т а (не давая ей опомниться). Познакомьтесь, это Анна Семёновна, аспирантка Михаила Афанасьевича.
   К о р о в ь е в. Очень приятно.
   А н я (ему). Вас я знаю. А вы - Наталья...
   Н а т а ш а. Прокофьевна.
   А н я. Точно. Как я могла забыть!
   К о р о в ь е в. Правду говорят - самая читающая страна. Скоро автографы просить будут.
  
   Комната в секретариате Союза писателей. Корзухин и П е т р о в сидят за столом и обсуждают охотничье-рыболовные проблемы. В помещение врывается Иван.
  
   И в а н (кладя на стол рецензию Корзухина). Потрудитесь объяснить, что вы имели в виду!
   К о р з у х и н. Вы кто такой?
   И в а н. Вы прекрасно знаете, кто я такой!
   К о р з у х и н. Вы член Союза?
   И в а н. Пока нет.
   К о р з у х и н. Тогда как вообще вы сюда попали?
   П е т р о в. Коля, погоди. Если уж молодой человек каким-то образом сюда проник, пусть он объяснит свои претензии к нам.
   И в а н. Нет, пусть это он объяснит свои претензии ко мне!
   П е т р о в. Какие претензии? (Читает рецензию). Извините, молодой человек, это серьёзно. Вам бы надо извлечь уроки из критики, а не упорствовать в своих заблуждениях. Вы комсомолец?
   И в а н. При чём тут это?
   П е т р о в. Как - при чём? Вы меня удивляете. С такой политической незрелостью вам вообще рано думать о публикациях.
   И в а н (Корзухину). Вы меня обвиняете в упаднических настроениях. Объясните, пожалуйста, где в моей повести упаднические настроения?
   К о р з у х и н. По-моему, товарищ не понимает.
   П е т р о в. Увы, это так. Молодой человек, вы отнимаете у нас время.
   И в а н (теряя терпение, бьёт кулаком по столу. От удара падает стакан с карандашами и ручками, его содержимое рассыпается по полу). Я требую, чтобы вы дали мне ответ по существу! В противном случае я буду обращаться в ЦК!
   К о р з у х и н. Вася, тебе не кажется, что товарищ не в себе?
   П е т р о в. Кажется. (Выходит в соседнюю комнату, плотно закрывает за собой дверь, снимает трубку). Алла Павловна? Это Петров. Тут у нас ваш клиент... Типичный реактивный психоз. Возможно, на почве алкогольного синдрома... (Понизив голос). Политически неверные заявления... Да, готовы подтвердить... Да вы сами всё увидите... Санитары будут через пятнадцать минут? Постараемся задержать. (Кладёт трубку, выходит обратно, Ивану). Давайте сделаем так. Вы сейчас возьмёте лист бумаги и письменно изложите всё, что вас не устраивает. И лично в нас, и вообще в издательской политике.
   И в а н. С удовольствием! (Хватает лист, садится, начинает строчить).
  
   К зданию Союза подъезжает санитарная машина.
  
   Буфет Союза писателей. За столиком - Аня и Сорокин, между ними - полупустая бутылка коньяка.
  
   А н я (всхлипывая). Ну почему он, дурак, мне не сказал, что его выгнали из зоопарка? Я бы не стала тратить время, я бы сразу побежала сюда, я бы его перехватила, я бы на колени перед ним стала, умоляла простить, я бы его увела отсюда... (Плачет).
   С о р о к и н. Аня, Аня, успокойтесь. Выпейте ещё. (Наливает ей до половины стакан коньяку).
   А н я (выпивает залпом, с трудом восстанавливает дыхание). Ладно. Я знаю, что мне делать.
   С о р о к и н. Только дайте мне слово, что вы не натворите ничего из того, о чём вы мне тут кричали. Не пойдёте убивать Корзухина, поджигать его машину, взрывать Дом Писателя... Поймите, от этого будет только хуже.
   А н я. Я понимаю... Не беспокойтесь, ваш Корзухин будет жить. Я другое сделаю. Спасибо вам. (Целует его в щёку и убегает).
   С о р о к и н. Как же повезло Ивану... и как не повезло мне лет тридцать назад... Аня, Анечка, где ж ты была в сорок пятом? Тебя ещё и на свете не было... (Задумчиво вертит в руке стакан).
  
   Аня снова на лестничной площадке. Выскакивает из лифта, подбегает к двери, отчаянно жмёт на кнопку. На этот раз дверь становится прозрачной и пропускает её внутрь.
  
   А н я (уже ничему не удивляясь). Значит, здесь кто-то есть...
  
   Быстрым шагом входит в прихожую, открывает все двери подряд. Никого из хозяев дома нет, но в кладовке обнаруживается джинн, сидящий в позе лотоса. Как ему это удаётся в помещении размером 1,5 x 1 x 2,5, к тому же занятом верстаком, шкафом и многочисленными полками и полочками - совершенно непонятно.
  
   А н я. Вот вы-то мне и нужны. Понимаете, Ванечку забрали в психушку!
   Д ж и н н. Вы мне мешаете сосредоточиться.
   А н я (грохается перед ним на колени). Я вас умоляю, сделайте хоть что-нибудь!
   Д ж и н н. Встаньте немедленно. Вы помните, что ОН сказал?
   А н я. Конечно. Никогда и ни о чём не просите, сами предложат и сами всё дадут. Но скажите хотя бы, где мне хоть что-нибудь дадут? Куда я должна пойти на бал, с кем поговорить, кому отдаться, в конце концов? (Кокетливо). Может, вам?
   Д ж и н н (без всяких эмоций). Вы невнимательно читали первоисточник. ОН ещё сказал: каждое ведомство должно заниматься своими делами. Я это делать не буду, а вы это сделаете сами.
   А н я (совершенно обалдев). Как это?
   Д ж и н н. Я вам всё сказал. А теперь уйдите. Дверь в кладовку заприте на ключ, ключ спрячьте.
   А н я (растерянно озирается по сторонам). Сама. Сама, значит. Что я сама сделаю-то? (Подходит к саквояжу, без колебаний его открывает). Должна же здесь быть какая-нибудь книга заклинаний или этот... умклайдет. (Достаёт книгу, книга оказывается на арабском языке). И что мне с этого? (Роется дальше, вытаскивает логарифмическую линейку, задумчиво выдвигает движок. Там, куда он указывает, на противоположной стене появляется отверстие с видом на Швейцарские Альпы, но Аня этого не замечает. Возвращает движок на место, отверстие закрывается. Вынимает огромный гаечный ключ, непонимающе вертит его в руках). Странная магия какая-то. (Находит зеркало, в котором, впрочем, ничего не видно, одна рябь, как в неисправном телевизоре). Да что у него всё не то, что надо! (Обнаруживает золотую баночку с кремом, открывает, понимает, что это. Безуспешно пытается скрыть свой восторг, наконец хохочет в голос). Ладно. Теперь я им всем покажу! (Находит в саквояже бутыль с вином). А это что? (Хочет попробовать, но в последний момент передумывает). Я это тоже возьму на всякий случай. (Отливает немного вина во фляжку, прячет баночку и фляжку себе в сумочку, быстро собирает саквояж, ставит его на место и на цыпочках выходит из квартиры).
  
   Аня у себя в комнате, разбросав одежду, мажется кремом. Некоторое время прислушивается к своим ощущениям, потом осторожно приподнимается и зависает над полом.
  
   А н я. И р-раз! (Делает сальто в воздухе, задевая ногами за потолок). Что за квартиры стали делать, не повернуться. (Смеясь, пару раз переворачивается, медленно опускается и, почти не касаясь пола, несколько минут бегает по квартире в поисках подходящего орудия для полёта, но ничего, кроме швабры, так и не находит). Знать, доля наша такая - летать на швабрах. Невидима! (Седлает швабру и вылетает в окно).
  
   Ресторан писательского клуба. В зале полно народа. За одним из столиков сидят Корзухин, Петров и ещё один писатель - Б о й ч е н к о. Все трое заметно пьяны.
   В зал входит невидимая Аня. Несколько секунд она с ненавистью смотрит на Корзухина и Петрова, потом со всего размаха опрокидывает в морду Корзухину тарелку с салатом.
   К о р з у х и н. Ты что?! (Бьёт Петрова кулаком в лицо. Тот, не долго думая, отвечает тем же).
   Б о й ч е н к о. Прекратите! (Пытается их разнять, но тут Аня выливает ему на пиджак чашку кофе). Ах, так?! (Разбивает тарелку об голову Корзухина).
  
   Аня таким же образом провоцирует драку за соседними столиками. Через минуту половина зала с энтузиазмом колотит друг друга, вторая половина шумно болеет за участников побоища. Женщины кричат. Аня летает по залу, разбивая люстры и круша бутылки в баре, причём постепенно начинает это делать одной силой взгляда, без помощи рук.
  
   Б а р м е н. Милиция! (Тут же получает бутылкой по голове и падает под стойку).
  
   В наступившей суматохе самообладание сохраняет один Сорокин. Какое-то время он внимательно наблюдает за перемещением предметов, затем подходит к стойке, протягивает руку и что-то хватает в воздухе. Раздаётся вскрик и звук пощёчины. Сорокин качает головой и возвращается на место с довольным видом исследователя, поставившего удачный эксперимент.
   Под конец Аня высаживает оконную раму (не прикасаясь к ней) и улетает.
  
   С о р о к и н (задумчиво глядя вслед). Хотел бы я знать, кто следующий...
  
   Высоко над городом Аня встречает Наташу.
  
   А н я (смеясь). Добрый вечер, Наталья Прокофьевна!
  
   Наташа меняется в лице и резко уходит вниз.
  
   Гостиная в квартире Мастера. Мастер, Маргарита, Наташа сидят за столом, Коровьев нервно ходит из угла в угол, он первый раз в таком состоянии. Кот, как всегда, смотрит телевизор.
  
   К о р о в ь е в. Доигрались. Расслабились, чёрт вас возьми! И я тоже хорош. (Коту). Да выключи ты наконец эту говорильню!
   К о т. Отстань.
   К о р о в ь е в. Что ты будешь делать, когда изобретут компьютер?
   К о т (радостно). Буду играть в DOOM!
   К о р о в ь е в. Хоть бы для приличия сказал - в преферанс. Ну что ты смотришь? Лучше не мог ничего найти?
  
   Камера приближается к экрану, и видно, что по телевизору передают речь Брежнева.
  
   К о т. Ты ничего не понимаешь в искусстве.
   К о р о в ь е в. Тоже мне эстет выискался... Маргарита Николаевна, так я прошу вашей помощи, чтобы немедленно прекратить это безобразие.
   М а р г а р и т а. И не подумаю.
   К о р о в ь е в. Почему же, позвольте узнать?
   М а р г а р и т а. Она всё правильно делает. Я и сама бы так поступила.
   М а с т е р. Ты уже поступила.
   М а р г а р и т а. И что, скажешь, была неправа? Надо будет - ещё раз поступлю.
   К о р о в ь е в. Я смею напомнить, королева, что вы не крали крем из чужого саквояжа. Кстати, где этот разгильдяй? Пусть сам теперь расхлёбывает.
   Н а т а ш а (подходит к книжной полке, достаёт злополучную бутылку, внимательно её рассматривает). Спрятался.
   К о р о в ь е в (берёт бутылку, стучит по горлышку, сначала чуть-чуть, потом всё сильней и сильней). Можно вас побеспокоить?
   К о т. Выходи, подлый трус!
  
   Никакого эффекта.
  
   К о р о в ь е в. Значит, так. Если вы немедленно отсюда не выйдете, я... (в голову ему приходит внезапная идея) заброшу бутылку на Марс! (Открывает окно, замахивается).
   К о т. Дай я орбиту посчитаю!
  
   Пробка медленно выползает из бутылки, и в комнате неторопливо возникает джинн.
  
   Д ж и н н. Мне когда-нибудь дадут упражняться? Безумная квартира.
   К о р о в ь е в. Успеете, у вас вечность впереди. Вы понимаете, что вы наделали?
   Д ж и н н. Как я мог что-то наделать? Я вообще никогда ничего не делаю. Если вы имеете в виду эту безумно влюблённую особу, то с ней всё в порядке. Сейчас сами увидите. Где мои инструменты?
  
   Кот подаёт ему саквояж. Джинн достаёт оттуда зеркало, в котором по-прежнему ничего нельзя разобрать.
  
   К о р о в ь е в. Пока что мы здесь видим только некий абстракционизм.
   К о т. Я бы даже сказал - сюрреализм.
   Д ж и н н. Сейчас отрегулирую. (Запускает в зеркало руку, долго что-то в нём крутит, наконец бьёт по зеркалу кулаком. В зеркале что-то щёлкает, и наконец появляется изображение).
  
   Аня перед сумасшедшим домом. Поднимается до третьего этажа, находит окно палаты, где после лошадиной дозы успокоительного спит Иван. Выставив перед собой руки и полузакрыв глаза, что-то шепчет. В стене, захватив и часть оконного проёма, медленно расширяется идеальной формы круглое отверстие. Когда оно становится таким, что сквозь него можно свободно пройти, Аня, осторожно ступая прямо по воздуху, подходит к Ивану и кладёт руку ему на голову.
  
   И в а н (открывает глаза). Аня... Какая ты красивая... Как хорошо, что ты мне снишься...
   А н я. Это не сон... Это я, я. Я теперь всегда буду с тобой. Пойдём отсюда.
   И в а н. Пойдём. С тобой - куда угодно.
  
   Обхватив за пояс, она увлекает его за собой по лунному лучу прочь из больницы. Отверстие за ними так же медленно затягивается. Оказавшись на свободе, они круто взмывают вверх и через минуту уже влетают в открытое окно Аниной квартиры.
  
   М а р г а р и т а (сквозь слёзы). И не сметь их трогать! Кто тронет, будет иметь дело со мной.
   К о т. Ой, я боюсь! (Лезет под диван).
   Д ж и н н. Могу я наконец вернуться к моим занятиям? Зеркало, королева, оставьте себе. Оно только вас будет слушаться.
  
   Утро. Комната Ани, в комнате - полный беспорядок. Иван в больничной пижаме полулежит в постели, Аня в одном халатике на голое тело пытается хоть как-то прибраться.
  
   И в а н (он ещё не вполне отошёл от пережитого). И вот эта баночка даёт такой результат?
   А н я. Конечно! Ты что, не читал?
   И в а н. Да нет, я ведь уже знаю, с кем имею дело... Я и сам о таком пишу... Всё равно это как-то неожиданно... А можно мне намазаться этим кремом?
   А н я. Ой, Ванечка, лучше не надо. Ещё козликом станешь. Я тебя и так буду любить. (Целует его).
   И в а н. С ума сойти. Моя жена - ведьма.
  
   Аня вдруг падает лицом к нему на колени и начинает рыдать.
  
   И в а н. Прости, Анечка, дорогая, я что-то не то сказал...
   А н я. Нет... Нет... Всё то... Как же долго я ждала этих слов... (Внезапно). Надеюсь, ты её не сжёг?
   И в а н. Кого?
   А н я. Нет, тебе точно нельзя давать крем! Рукопись, конечно!
   И в а н. Какой смысл её жечь - она по всей Москве ходит. Да и как я её сожгу - печей-то теперь нет, кругом центральное отопление. Иной раз и хочешь сжечь какую-нибудь муру, а негде. Только что к тебе на дачу отвезти.
   А н я. Вот и славно. Слушай, мне сейчас ещё надо сделать пару дел, а потом мы улетим отсюда. К морю. Хочешь к морю?
   И в а н. Хочу. Только у меня денег нет на самолёт.
   А н я. Какой самолёт, ты о чём? Только никуда не выходи отсюда! Здесь тебя никто не найдёт, я квартиру заколдовала.
   И в а н. Это как?
   А н я. Много будешь знать - попадёшь в бутылку. (Целует его). Ну, я полетела. Окно не закрывай, а впрочем, не важно. (Сбрасывает халат, садится на швабру и улетает).
  
   Иван стоит у открытого окна и с тревогой вглядывается в пустое небо. Вдруг прямо над его головой раздаётся треск, потом крик: "Отойди!" Иван едва успевает отскочить, и в окно влетает Аня на его мопеде.
  
   А н я. Ну, вот и всё. Завтра кому-то будет большой сюрприз. Давай собираться.
   И в а н. Мы что, на этом полетим?
   А н я. А ты предпочитаешь на швабре? Знаешь, это и правда неудобно.
  
   Лаборатория Мастера. Как всегда нерешительно входит Человек в пальто.
  
   М а с т е р. А, с чем пожаловали? Опять хотите денег или написали что-нибудь?
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Нет... Я тут выиграл в карты... Сто рублей... Давайте я заберу рукопись обратно... Вы правы, так будет лучше...
   М а с т е р. Извините, но рукопись ваша вам уже не принадлежит. Может быть, писать её и было преступлением с вашей стороны, но ещё большим преступлением с моей стороны будет отдать её вам. Даже если я сделаю это, я всё равно оставлю себе копию.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Наверно, вы правы... Вы не представляете, каким проклятьем может быть талант!
   М а с т е р. Отчего же? Очень хорошо представляю.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о (не слушая его). Вы думаете, я не знаю, что об этом нельзя писать? Если бы я мог... Ведь идёт такой накат, что только успевай записывать... ни о чём больше не думаешь, даже не можешь остановиться, жжёт... остальное - работа, дом - где-то далеко... понимаешь, что, пока не закончишь, это тебя не отпустит... всё время кажется, что пишешь полную чушь... каждый день отчаяние... хочется всё бросить, и не можешь... А самое страшное, если накат вдруг кончается... боишься, что всё, что никогда уже не закончишь... а написанного уже жалко... мучаешься, не спишь, ищешь нужную тему, всё не то... потому что гнать халтуру нельзя... и когда наконец она приходит, уже не чувствуешь ничего, кроме усталости... потом не можешь перечитывать написанное, потому что больно... Хорошо Корзухину, он пишет что ни попадя на голой технике, издаёт без проблем... и я бы так мог...
   М а с т е р (тихо). Не могли бы.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Да, не мог... Вы опять правы... Простите, что я вам тут наговорил, но мне надо было кому-то всё это сказать...
   М а с т е р. Вы об этом напишите.
   Ч е л о в е к в п а л ь т о. Вы что, я сейчас к столу не могу подойти... а может, и правда написать... (Уходит, что-то бормоча себе под нос).
  
   Утро следующего дня. Мастер у себя в лаборатории разбирает какие-то бумаги.
  
   М а с т е р (снимает телефонную трубку). Марго, можно тебя на минутку?
  
   Появляется Маргарита.
  
   М а с т е р. Вот, полюбуйся.
   М а р г а р и т а. Что это?
   М а с т е р. Это приказ о зачислении Рожкова Ивана Петровича инженером ко мне в лабораторию. Моя подпись: ознакомлен. Уверяю тебя, бумагу эту я вижу первый раз. Директор, полагаю, тоже её не видел.
   М а р г а р и т а. Великолепно! (Хлопает в ладоши)
   М а с т е р. Ты меня, конечно, извини, но придётся вызывать Фагота. Это уже чересчур.
   К о р о в ь е в (выходит из задней двери, за ним Наташа. Оба тоже в халатах, но у Наташи он каким-то немыслимым образом заколот на плече). Я давно уже здесь. Я сегодня с утра был в сумасшедшем доме, меня там заверили, что больной Рожков И.П. вчера выписан в связи с неподтвердившимся диагнозом. Бумажку показывали.
   М а р г а р и т а. Класс! Я бы так не смогла.
   Н а т а ш а. Маргарита Николаевна, я вам сто раз говорила - вы всё можете.
   К о р о в ь е в. Как хотите, но её надо немедленно остановить.
   М а с т е р. Как вы собираетесь это сделать?
   К о р о в ь е в. Средство давно известно. (Достаёт из нагрудного кармана невесть как там помещавшийся кувшин с вином). Узнаёте?
   М а р г а р и т а (с ненавистью). Отравитель!
   К о р о в ь е в. Да поймите же наконец, королева, что нельзя из-за одной бешеной бабы ставить под угрозу всю нашу миссию.
   М а р г а р и т а. А любовь можно ставить под угрозу?!
   К о р о в ь е в. Оставьте, Ваше Величество, с любовью там как раз всё в порядке. Да посмотрите же на них сами, где ваше зеркальце?
  
   На экране видна небольшая бухта где-то на крымском берегу. Недалеко от воды стоит оранжевая палатка, у палатки - мопед.
  
   Н а т а ш а. А я этого снадобья так и не попробовала.
   М а р г а р и т а. И не пробуй. Зачем оно тебе? Будешь старая, скучная, как баба-яга. (Внезапно). Наташка, а давай сами туда слетаем и попробуем с ней поговорить!
   Н а т а ш а (с готовностью). Давайте!
  
   Обе в мгновение освобождаются от одежды, Маргарита садится на швабру, Наташа - вообще на какой-то плинтус, - и собираются лететь.
  
   М а с т е р. Марго, осторожней, ты же давно не летала!
   М а р г а р и т а. Не беспокойся! (С криком "Невидима!" вылетают в окно).
   К о р о в ь е в (им вслед). Вы хоть купальники изобразите на подлёте! (Напевает). А в небе бабы голые летят...
   М а с т е р. Как-как?
   К о р о в ь е в. Да нет, это ещё не написано... С ним-то что делать будем?
   М а с т е р. Что ж? Пусть работает. Поручу ему общаться с писателями.
   К о р о в ь е в. Стоило ли ради этого убегать из сумасшедшего дома?
  
   Крымское побережье. На берегу Иван, сдвинув на лоб маску и отложив в сторону подводное ружьё, разбирает улов. Аня кайфует в море метрах в тридцати от берега. Внезапно слева и справа от неё выныривают две головы.
  
   А н я (чуть не захлебнувшись от неожиданности). Вы кто?
   М а р г а р и т а. Мы русалки.
   А н я (уже взяв себя в руки). А где же ваши рыбьи хвосты?
   М а р г а р и т а. Сейчас сделаем.
   Н а т а ш а. Может, не надо? Я с хвостом что-то быстро устаю.
   М а р г а р и т а. Ты плаваешь неправильно.
   Н а т а ш а (бьёт кулаком по воде). Маргарита Николаевна, ну перестаньте уже! Вы мне сорок лет говорите одно и то же!
   А н я. Ой, только не ссорьтесь! Вы за мной, да? Сейчас поедем в Москву, я же всё понимаю... Спасибо, что хоть два дня дали пожить.
   М а р г а р и т а. Аня, ну зачем ты так? Хорошо, останешься ты ведьмой, а что с Иваном будет?
  
   Аня сажёнками яростно рубит воду, вырываясь вперёд. Вылезает из воды и бежит к палатке.
  
   М а р г а р и т а (выбираясь на берег). Ненавижу купальники, плывёшь, как в веригах.
   А н я. Минутку погодите! (Быстро достаёт из палатки фляжку с вином, отливает из неё в стаканчик, плотно завинчивает крышку, судорожно делает пару глотков и падает замертво).
   И в а н (подбегает к ней). Аня!!!
  
   Маргарита тоже подходит к ней и внимательно вглядывается в её лицо. Видно, как смягчаются его черты, как уходят бесшабашность и весёлая злость, взамен появляется спокойствие и какая-то древняя мудрость.
  
   М а р г а р и т а (с досадой). Она сама так решила... Всё нормально, сейчас надо дать ей ещё немного этой дряни.
   А н я. Не надо... Я сама... (Нашаривает рукой фляжку, подносит её ко рту, отвинчивает, глотает. Медленно открывает глаза, обводит всех взглядом, приподнимается). Удивительно мерзкая процедура. (С трудом встаёт). Вот и кончился мой отпуск. Теперь буду тихая, спокойная, никому не опасная. Буду жить, как все, будем с Ванечкой стареть потихоньку, буду работать. Летать буду только по большим праздникам... Как вы, Маргарита Николаевна.
   И в а н (оправившись от шока). Так мы обратно поедем поездом?
  
   Ведьмы дико смотрят друг на друга и начинают безудержно хохотать.
  
   Кабинет в управлении КГБ. Поздний вечер, но электричество не горит. Друг против друга сидят двое: сотрудник КГБ и Коровьев.
  
   Г е б и с т. Опять из-за вас у нас выбило пробки.
   К о р о в ь е в. Позвольте, почему именно из-за меня?
   Г е б и с т. Сами же знаете. Чтобы не осталось записи нашего с вами разговора. Давайте ближе к делу.
   К о р о в ь е в. Давайте. По-моему, всё разрешилось в лучшем виде.
   Г е б и с т. Я хочу вам сказать, что если будет приказ, вас это не спасёт.
   К о р о в ь е в. Возможно. Только ваше руководство никогда не издаст такого приказа, потому что никогда официально не признает, что имеет с нами дело.
   Г е б и с т. А ваше руководство никогда не издаст такого приказа, потому что без нас ему не обойтись.
   К о р о в ь е в. Справедливо. Поэтому будем работать дальше.
   Г е б и с т. Будем. Поздравляю вас с блестяще проведённой вербовкой.
   К о р о в ь е в. Что вы. Моей заслуги здесь нет. Я даже сейчас не знаю всех деталей операции... Однако же вас мне поздравить не с чем, разве что с тем, что несколько дураков и негодяев получили телесные повреждения.
   Г е б и с т. Не только. Против Корзухина и Петрова возбуждено уголовное дело по обвинению в злостном хулиганстве и причинении материального ущерба.
   К о р о в ь е в. Выручать будете?
   Г е б и с т. Нам они не нужны... Что будем делать с этим? (Берёт со стола рукопись Ивана).
   К о р о в ь е в. Полагаю, что это надо немедленно опубликовать, пока оно не попало на Запад.
   Г е б и с т. Разумное решение. Думаю, это сделает ленинградский журнал "Аврора".
   К о р о в ь е в. После чего в нём снимут главного редактора.
   Г е б и с т. Нет. Главного редактора там снимут через два года вот за эту публикацию. (Достаёт из воздуха журнал, открывает, показывает Коровьеву).
   К о р о в ь е в. Нет вопросов.

9-31 января 2006

  
   Сергею Переслегину
   с благодарностью
   за безумные идеи
  

СОВСЕМ ДРУГАЯ СУДЬБА

Киносценарий

  
   Теперь нас может спасти только сердце,
   Потому что нас уже не спас ум.
   Б.Гребенщиков
  
   Действующие лица:
  
   С е р г е й, программист.
   С в е т а, его жена, студентка.
   Т ё т я А н я, двоюродная бабушка Светы.
   К о р о в ь е в.
   К о т.
   Д а м а с п у д е л е м.
   Г о л о с з а д в е р ь ю.
  
   Действие происходит в недалёком будущем.
  
   Комната в коммуналке, которую снимают Сергей со Светой. С е р г е й сидит за компьютером. Врывается радостная С в е т а, подбегает к нему, обнимает, чуть не уронив вместе со стулом.
  
   С в е т а. Серёжка, мы наконец уедем отсюда!
   С е р г е й. Куда?
   С в е т а. В квартиру дяди Ивана!
   С е р г е й. Дядя Иван - это...
   С в е т а. Это муж тёти Ани, которая умерла два года назад. Помнишь, я тебе говорила? То есть на самом деле она мне двоюродная бабушка, но я её всегда называла тётей, потому что на бабушку она совсем была не похожа. Представляешь, она до конца оставалась молодой! А потом в полгода сгорела от рака... В общем, дяде Ивану тяжело там оставаться, и он куда-то съезжает, а квартиру отдаёт нам.
   С е р г е й. Бесплатно?
   С в е т а. Он же писатель, у него полно денег! И вообще он мировой дядька. Ты его хоть что-нибудь читал?
   С е р г е й. Он, кажется, фантаст? Не люблю фантастику.
  
   Комната в бывшей квартире тёти Ани. Света роется на книжной полке.
  
   С е р г е й. Ты что ищешь?
   С в е т а. Пока не знаю... Понимаешь, тётя Аня была ведьмой.
   С е р г е й. В каком смысле?
   С в е т а. В самом прямом! Я ещё когда маленькая была, заметила. Представляешь, когда она роняла чашку, то чашка всегда повисала в воздухе, пока тётя Аня её не подхватывала. Когда она меня учила кататься с гор на лыжах, сама никогда не падала. Когда мы с ней садились в троллейбус, перед ней народ всегда расступался. Я тогда боялась её спросить, думала, что она рассердится и в кого-нибудь меня превратит... А потом, я уже, наверно, была в восьмом классе, мне дядя Андрей - это друг дяди Ивана, тоже фантаст - рассказал под большим секретом. Оказывается, он всё знал с самого начала и даже изобразил её в своей повести, забыла, как называется... Ты его, конечно, тоже не читал?
   С е р г е й. Я же тебе сказал - не люблю фантастику.
   С в е т а. Какой ты у меня всё-таки... Так вот, дядя Андрей взял тогда с меня слово, что я никому не проболтаюсь. Иначе, говорит, нам всем будет очень плохо. Я всё хотела поговорить с тётей Аней, да так и не решилась. Но теперь, когда её нет, наверно, можно...
   С е р г е й. А разве ведьмы умирают? Тем более от рака.
   С в е т а. Ну я не знаю... Может быть, она на самом деле не умерла, а улетела. (Испуганно). Ой, а вдруг она сейчас нас слышит? Тётя Аня! Вы нас слышите? Отзовитесь! (Молчание). Значит, не слышит. (Продолжает перебирать предметы на полке). Вот я и думаю: может быть, после неё остались какие-нибудь талисманы или колдовские прибамбасы. (Обнаруживает баночку, открывает). Супер! Ты знаешь, что это? Это крем!
   С е р г е й. Какой крем?
   С в е т а. Ты "Мастера и Маргариту" вообще читал?
   С е р г е й. Читал, мне не понравилось. Вот фильм нормальный.
   С в е т а. По-моему, как раз наоборот. Ну раз читал, то должен знать, что если раздеться догола и намазаться кремом, то станешь ведьмой. Давай попробуем! Только вместе.
   С е р г е й. Хорошо, ты будешь ведьмой, а я кем буду?
   С в е т а. Ну не знаю. Ведьмаком, наверно. Или чёртом! (Хлопает в ладоши). У тебя вырастут рога, копыта и хвост!
   С е р г е й. Не хочу.
   С в е т а. Почему? Это так сексуально! (Прижимается к нему). Давай.
   С е р г е й. Ладно, уговорила. Только если что случится, я не виноват!
   С в е т а. Конечно. У тебя всегда я во всём виновата.
  
   Раздеваются, намазываются кремом. Вопреки опасениям, внешне с ними почти ничего не происходит, разве что природная красота Светы становится чуть ярче, а фигура Сергея - немного спортивней. Смотрят друг на друга, потом Света отталкивается от пола и взмывает вверх.
  
   С в е т а. Ура-а! (Проводит рукой по потолку и начинает кружить по комнате, ловко обходя мебель). Супер!!! Лети ко мне.
  
   Сергей тоже пытается летать, но всё время натыкается на какие-нибудь предметы. Со шкафа сыпется разная утварь и хрустальная ваза, которую Света едва успевает поймать.
  
   С в е т а (смеётся). Слон!
   С е р г е й. Слушай, здесь тесно. Давай на улицу.
   С в е т а. Давай. Только надо сказать "Невидимы!", а то могут не так понять. (Вылетают в окно).
  
   Вечер. Кухня в той же квартире. Света хлопочет у плиты, Сергей сидит за столом. Он пристально смотрит на чайник, тот поднимается в воздух, подлетает к Сергею, аккуратно наливает ему в чашку кипяток и возвращается на место.
  
   С в е т а (изумлённо). Постой. Ты как это делаешь?
   С е р г е й. Попробуй, у тебя тоже получится.
  
   Света выпускает из рук нож, и он начинает сам собой резать колбасу и делать бутерброды.
  
   С в е т а. Супер! Больше ничего сама не буду делать. Зря мы с тобой покупали кухонный комбайн. Всё, после ужина наконец передвинем шкаф. Теперь не отвертишься!
   С е р г е й. У нас лимон есть?
   С в е т а. Сейчас будет. (Проводит рукой по воздуху, и на столе появляется лимон, за ним ещё пять). Выбирай.
   С е р г е й. По-моему, они одинаковые.
   С в е т а. Это мы исправим. (Делает несколько замысловатых жестов, после чего один лимон становится чуть длиннее, второй чуть толще, третий чуть желтее и так далее). Какой тебе больше нравится?
   С е р г е й. А они съедобные?
   С в е т а. Обижаешь. (Ей в голову приходит неожиданная идея). Давай заработаем!
   С е р г е й. Как?
   С в е т а. Пустим крем в продажу. Пусть другие тоже порадуются.
   С е р г е й. Там же почти ничего не осталось.
   С в е т а. Ты ещё не понял? Смотри. (Ставит баночку на стол. Через секунду их становится две, через две секунды - четыре, через десять секунд они уже сыплются со стола на пол).
   С е р г е й. И как мы его будем продавать?
   С в е т а. Как обычно. Пойдём на рынок.
   С е р г е й. Там у бандитов всё схвачено.
   С в е т а. Если к нам пристанет какой-нибудь бандит или мент, я его помажу кремом, и он превратится в свинью! Как Николай Иванович у Булгакова. Или в козла.
   С е р г е й. А если он просто купит крем, он тоже превратится в козла?
   С в е т а. Конечно. Сделаем доброе дело, избавим Москву от бандитов. Заодно обеспечим народ козлятиной.
  
   Вечер следующего дня. Света и Сергей подсчитывают выручку.
  
   С в е т а. Мало. Хочу больше.
   С е р г е й. На этом много не заработаешь. Как только кто-нибудь догадается скопировать крем, можно будет закрывать лавку.
  
   В окно влетает разъярённая д а м а верхом на швабре, волоча за собой на поводке истошно лающего пуделя.
  
   Д а м а. Вы что сделали с моим мужем?!
   С е р г е й. Извините, маленькая техническая неувязка.
   Д а м а. Какая на ... неувязка? Я сейчас с тобой сделаю то же самое!
   С в е т а. Ну попробуй!
  
   Некоторое время между ними идёт безмолвный поединок, но силы оказываются равны.
  
   С е р г е й. Вы бы превратили его обратно. Вы же можете.
   Д а м а. Я это должна делать?!
   С е р г е й. Хорошо, это сделаю я. Бесплатно.
   Д а м а (поспешно). Нет, погодите! Я вам не доверяю. (Пуделю). Домой! (Уже улетая). Учтите, я буду жаловаться в прокуратуру!
   С е р г е й. По-моему, пора сваливать.
   С в е т а. Точно. Летим на Канары.
   С е р г е й. На какие, извини меня, шиши?
   С в е т а. А сколько тебе надо? Самолёт нам не нужен, всё, что потребуется, сделаем сами. Только номер в гостинице.
   С е р г е й. А пожрать?
   С в е т а. Я тебе любое тамошнее блюдо устрою. На выбор.
   С е р г е й. Ты знаешь, как их готовят?
   С в е т а. Зачем мне знать? Зайду в ресторан и скопирую.
   С е р г е й. Подожди. Мы же так можем скопировать всё, что угодно. Мобильник, телевизор, компьютер...
   С в е т а. Главное - скопировать начинку. Дизайн сами организуем по своему вкусу.
   С е р г е й. Автомобиль... Нет, на автомобиль нужны документы.
   С в е т а. Я тебе любой документ сотворю. Причём настоящий.
   С е р г е й. А я залезу в базу данных ГИБДД. Без компьютера. А ещё можно яхту, как у Абрамовича.
   С в е т а. Матросов для неё ты тоже скопируешь?
   С е р г е й. Нет, матросов не скопирую. Да ну её, эту яхту! Лучше маленький парусник на двоих.
   С в е т а. Ладно, хватит мечтать! Сейчас сюда прилетит какая-нибудь мафия.
   С е р г е й. Она уже прилетала.
   С в е т а. Это была не мафия, а фурия. С мафией я не справлюсь. Всё, летим. Берём только деньги и документы, остальное соорудим на месте. И карту, а то заблудимся. Вместо Канар попадём на Багамы.
   С е р г е й. Тебе не всё равно?
   С в е т а. Нет! Канары - это моя голубая мечта. С детства.
   С е р г е й. На чём полетим? Путь неблизкий.
   С в е т а. Ну я не знаю... (Оглядывает комнату). Давай на ковре.
   С е р г е й. Правильно.
  
   Они вместе поднимают в воздух мебель и освобождают ковёр. Тот послушно взлетает и зависает в полуметре от пола. Тем временем шкаф со страшным грохотом падает на место.
  
   С в е т а. Ты что делаешь?! Сейчас соседи прибегут! Аккуратней надо.
   С е р г е й. Извини, расслабился. Тяжёлый он, гад.
  
   Канарские острова. Сергей и Света сидят в баре и потягивают напиток, подозрительно напоминающий черноплодную настойку.
  
   С в е т а. Я не понимаю, откуда здесь столько народу! Причём в основном русских.
   С е р г е й. Да всё ясно. Крем пошёл в массы, и все рванули сюда. Фантазии у людей нету.
   С в е т а. Я так больше не могу! Полетели на Багамы. Или в Таиланд.
   С е р г е й. Думаешь, там лучше? Ты назови мне какое-нибудь место, которое нормальному человеку никогда не придёт в голову.
   С в е т а. Северный полюс!
   С е р г е й. Там сейчас, я полагаю, тысяч пять экстремалов.
   С в е т а. Тогда Монголия.
   С е р г е й. Что там делать? На верблюдах кататься? Нет, давай махнём на Селигер.
   С в е т а. Точно! Только там, наверно, ещё вода холодная.
   С е р г е й. Ты не умеешь отключать чувство холода?
   С в е т а. Умею. Летим. А если и там толпа, найдём ещё какое-нибудь озеро. У нас их много.
  
   Огромное прозрачное озеро с красивейшими берегами. На берегу стоит палатка. Сергей со Светой плавают в озере.
  
   С е р г е й. Слушай, что-то со мной сегодня не то. Плыву-плыву, и всё не устаю.
   С в е т а (смеётся). Заметил наконец! Это я тебя первый раз вытащила как следует поплавать.
   С е р г е й. Так и должно быть?
   С в е т а. Конечно! Во-первых, эта штука раз в десять увеличивает выносливость. Во-вторых, ты больше не боишься утонуть, поскольку в любой момент можешь взлететь. Так что можем хоть до того берега, если не торопиться.
   С е р г е й. Нет, до того берега мне лениво. Давай назад.
   С в е т а. Вот же лодырь мне достался! Посмотри на себя, ты же скоро будешь как депутат. Ни в одну дверь не пройдёшь.
   С е р г е й. Красота должна быть широкой.
   С в е т а. За что я только тебя люблю?
   С е р г е й. За внутреннюю гармонию.
   С в е т а. Не смеши, а то захлебнусь. Ладно, поплыли обратно. Кстати, я вчера попробовала дышать под водой.
   С е р г е й. И как?
   С в е т а. Знаешь, получается. Только нельзя дышать смесью воды и воздуха. Надо выдохнуть весь воздух и уже потом переходить на водное дыхание. И наоборот, перед тем, как снова начать дышать воздухом, надо быстро вылить всю воду из лёгких. На плаву это не выходит, нужно или вылезти на берег, или, ещё лучше, взлететь и перевернуться вниз головой.
   С е р г е й. Бр-р... Я уж лучше акваланг сделаю. Только здесь под водой всё равно нет ничего интересного.
   С в е т а. Точно, в этом озере чего-то не хватает. Давай заведём акул.
   С е р г е й. Они в пресной воде не живут.
   С в е т а. Тогда крокодилов.
   С е р г е й. Они зимой замёрзнут.
   С в е т а. Ну я не знаю. Почему здесь нет никаких чудовищ?
   С е р г е й. Одно есть.
   С в е т а. Ты кого имеешь в виду?! Я тебя сейчас утоплю! (Пытается влезть к нему на шею).
   С е р г е й. Не утопишь. (Поднимается в воздух и летит на берег).
   С в е т а. Ну и лети. А я ещё поплаваю. (Переворачивается на спину).
  
   Осень. То же самое место, но вместо палатки на берегу расположился деревянный дом в псевдорусском стиле, похожий сразу на все старомосковские постройки. Сергей сидит на берегу с удочкой.
  
   С в е т а (подходит к нему, обнимает). Серёжа, давай улетим в Москву.
   С е р г е й. Зачем? Здесь так хорошо.
   С в е т а. Мне надоело плавать в холодной воде. Что я, моржиха, в конце концов?
   С е р г е й. Так не плавай.
   С в е т а. Ну да! Ты знаешь, какой кайф? Включаешь чувство холода, выключаешь. Включаешь, выключаешь. Лучше всякого контрастного душа.
   С е р г е й. Тогда плавай.
   С в е т а. Кончай издеваться. Я не могу больше в этом медвежьем углу! Хочу к цивилизации.
   С е р г е й. Чего тебе не хватает для цивилизации? У тебя всё есть.
   С в е т а. Ну да - всё. Телевизор показывает только то, что я сама захочу, радио - то же самое, Интернет вообще пропал...
   С е р г е й. Выйди в эфир.
   С в е т а. Я сегодня полдня просидела в эфире. Серёжа, я не понимаю, что происходит. Я не по-ни-ма-ю! Сперва меня попросили поучаствовать в сносе Нового Арбата. Потом какой-то псих потребовал немедленно растопить льды Арктики, но его быстро заткнули. Потом влезли две мафии из Питера, одна хотела вернуть улицу Гоголя, вторая - оставить Большую Морскую, и обе вербовали сторонников. Наконец кто-то предложил присоединиться к желающим вынести Ленина из Мавзолея, поскольку им не хватает голосов...
   С е р г е й. И что ты?
   С в е т а. Я их всех послала.
   С е р г е й. Правильно.
   С в е т а. А главное, я почти ни с кем не могу связаться. Я наконец поняла, как выйти на системного администратора или как он там называется, он мне сообщил, что никого нет на Земле. Я нашла только Машку и Ленку. Машка, оказывается, в Атлантическом океане катается на дельфинах. Представляешь? Это Машка, которая вообще не умела плавать!
   С е р г е й. Врёт, наверно.
   С в е т а. Нет, я бы поняла. Я спросила про её хахаля, она сказала, что он превратился в волка, она его вернула обратно, он так на неё зарычал, что она опять сделала его волком, и больше они не виделись... А Ленка знаешь где? В Тибете! Залезла в какую-то пещеру и просит ближайшие тридцать лет её не беспокоить. Да, я ещё вышла на Фёдора.
   С е р г е й. Это твой знакомый писатель-алкоголик?
   С в е т а. Точно. Вместо него ответила какая-то девка, которая заявила, что (старается говорить как можно более жеманно) с Федечкой через эфир связаться нельзя, только по телефону, но к телефону он тоже подойти не может, потому что очень занят. Он заканчивает второй том своей опупеи. Понимаешь? Он же за раз больше двадцати страниц не мог написать! Получал гонорар и уходил в запой.
   С е р г е й. Значит, завязал.
   С в е т а. Я попросила телевизор показать мне Москву, я её не узнала. Там половина домов не те! Нашего дома, по-моему, тоже нет.
   С е р г е й. Не жалко.
   С в е т а (жалобно). Серёженька, я ничего не понимаю! Давай слетаем в Москву.
   С е р г е й. Слетай.
   С в е т а. Мне одной страшно. Давай вместе.
   С е р г е й (встаёт, сматывает удочку). Чёрт с тобой, полетели! Всё равно зима скоро. Рыбу ловить неинтересно, чуть войдёшь в азарт, она сама к тебе приплывает.
   С в е т а. Грибы к тебе тоже сами сбегаются?
   С е р г е й. Грибы не сбегаются. Но я их всё равно вижу за пятьдесят метров. (Оглядывается по сторонам). Жалко улетать, давно не было такой погоды, как в этом году. Ладно, ещё вернёмся. Где наша метла?
   С в е т а. Там, куда ты её позавчера поставил.
  
   Сергей и Света бредут по Москве, волоча за собой метлу. Город действительно узнать непросто. Кремль (кроме Дворца Съездов), старая Москва, высотки, даже большая часть сталинских домов никуда не делись, но на месте почти всех более поздних построек или что-то совсем другое, весьма, впрочем, красивое и интересное, или пустырь, или, наконец, сад, в котором собраны, кажется, все растения, которые только способны выжить в среднерусском климате. Прохожих почти нет, зато много животных, от обычных собак и кошек до самых экзотических, встречаются даже макаки, панды и верблюды. Ведут они себя достаточно агрессивно, но людей обходят стороной. Автомобилей нет вовсе, правда, пару раз проезжает трамвай, без рельс и без водителя. Время от времени мимо кто-нибудь пролетает, используя для этого самые разнообразные предметы: мётлы, ступы, ковры, велосипеды, кресла, деревянных лошадок (живых лошадей тоже) и даже модель баллистической ракеты в одну десятую натуральной величины.
   Когда они проходят мимо очередной парадной (нет, всё-таки подъезда, это Москва), дверь приоткрывается и наружу высовывается рука.
  
   Г о л о с з а д в е р ь ю. Подайте убогому на пропитание!
  
   Света мгновенно изготовляет двойной чизбургер и протягивает просящему.
  
   Г о л о с з а д в е р ь ю. Спасибо! (Дверь захлопывается).
  
   Чуть дальше перед пустырём на раскладном стульчике сидит архитектор и что-то чертит на планшете. Рядом стоит очаровательная ведьмочка (судя по одежде, ей не холодно) и лёгким движением руки тут же претворяет нарисованное в жизнь.
  
   С в е т а. Ты что-нибудь понимаешь?
   С е р г е й. Я и не пытаюсь. Зря мы сюда прилетели.
  
   От стены отделяется т ё т я А н я. Очень трудно определить, сколько ей лет. Выглядит она молодо, но в её движениях и в глазах сквозит безмерная усталость.
  
   С в е т а (бросается к ней). Тётя Аня! Как же я рада вас видеть! Так вы не умерли или вы воскресли?
   Т ё т я А н я. Поразительное невежество. Вы где были всё это время? Не отвечайте, сама знаю. Уже полюбовались на дело ваших рук?
  
   Сергей и Света молчат. Ответить им, в общем-то, нечего.
  
   Т ё т я А н я. Конечно, это я во всём виновата. Давно надо было вернуть крем кому следует или хотя бы заколдовать, чтобы никто не мог им воспользоваться. По правде говоря, за всё время я им пару раз кое-кого снабдила. Тоже рисковала, между прочим... Но я представить не могла, что мои внуки окажутся такими идиотами! Поймите же наконец, что крем всего-навсего освобождает то, что в человеке уже заложено! И если одним он даёт колоссальные способности, то других превращает в животных, а порой и в растения. И я не знаю, кого больше. Хорошо, вам, дуракам, повезло, но нельзя же было давать крем всем подряд!
   С в е т а. Наверно, их можно превратить обратно...
   Т ё т я А н я. Вас бы заставить этим заниматься. Сейчас это право родственников, но не у всех есть родственники и не каждый захочет возвращать своему родственнику человеческий облик. Откровенно говоря, многим и не стоило бы его возвращать. Взять, к примеру, того мента, которого вы превратили в барана...
   С в е т а. Вы и это знаете?
   Т ё т я А н я. Я всё про вас знаю. Это ведь я посоветовала Ванечке отдать вам квартиру. Как я не подумала...
   С е р г е й. И вы нас не остановили?
   Т ё т я А н я. Вы полагаете, я всё время оттуда за вами следила? Когда хватилась, поздно было... Наконец, есть те, на которых крем вообще не действует, и вот им-то сейчас хуже всего. Если у них никого нет, то они вынуждены жить подаянием, потому что сами себе они ничего сделать не могут. Причём они даже не в состоянии без сопровождения выйти на улицу, потому что некоторые их бывшие сограждане в животном облике начинают на них нападать. Да и сами они подчас ведут себя неадекватно.
   С е р г е й. Я думаю, это можно как-то решить...
   Т ё т я А н я. Кто будет решать? Правительства никакого больше нет, есть эфир, но об этом позже. А самое страшное, что крем начисто отбивает способность к творчеству. То есть можно оставаться учёным, писать диссертации, учить студентов, даже заниматься изобретательством, комбинируя детали уже сделанного... Вы про ТРИЗ что-нибудь слышали?
   С е р г е й. Нет.
   Т ё т я А н я. Так я и думала. Но ничего принципиально нового создать уже не получится. Ещё хуже дело обстоит с писателями - я не детективщиков имею в виду - художниками, композиторами и так далее. То есть любой сохранивший творческие способности автоматически становится нищим. А между тем сейчас, когда материальных проблем больше нет, люди нуждаются в духовной пище гораздо сильнее, чем раньше. По счастью, этот вопрос как раз решён - к каждому творцу, которого некому обслуживать, приставлена секретарша, обычно из числа его поклонниц, чтобы удовлетворять все его потребности...
   С е р г е й. В каком смысле?
   Т ё т я А н я. Во всех смыслах. Не ловите меня на слове. Теперь о мире живых и мире мёртвых. Сейчас каждый обладающий способностями может беспрепятственно проникнуть к нам, в виртуал, как это теперь называется. Дурацкое, конечно, слово, но так уж повелось. Конечно, у нас нет жизни, у нас ничего не происходит, но нет и смерти. Человек, находящийся в виртуале, не стареет, он может создать себе мир по своему вкусу, может принять любой облик, может, наконец, в любой момент вернуться обратно. И, как оказалось, большинство это вполне устраивает. Заметили, как мало народу осталось на Земле?
   С е р г е й. Я тоже туда хочу.
   С в е т а. Пожалуйста. Только без меня.
   С е р г е й. Без тебя не согласен.
   С в е т а. Тогда молчи.
   Т ё т я А н я. Первый раз слышу от тебя что-то умное!
   С в е т а. Тётя Аня, скажите, а вы... я имею в виду тех, кто уже умер... тоже ведь можете возвращаться на Землю?
   Т ё т я А н я. Не все. Только те, кто при жизни обладал соответствующими способностями или получил их после смерти, сами понимаете, от кого. Причём мы не имеем права постоянно жить на Земле, можем лишь её посещать. Правда, мне до сих пор никто не смог объяснить, где кончается одно и начинается другое. Я лично знаю отдельных товарищей, которые ошиваются здесь годами. Вот, кстати, один из них.
  
   К ним неторопливо приближается огромный чёрный к о т.
  
   К о т. Здрасьте.
   Т ё т я А н я. Вы один?
   К о т. Увы, нет.
  
   Из-за угла выходит К о р о в ь е в, как всегда, в клетчатом костюме.
  
   К о р о в ь е в. Приветствую! Я надеюсь, вы нас узнали?
   С в е т а. Я-то узнала. Вот он - не уверена.
   С е р г е й. Зачем ты так? Я же смотрел фильм.
   К о р о в ь е в. Не напоминайте мне об этом фильме! Давайте присядем. Разговор предстоит непростой.
  
   Они заходят в сквер, Коровьев сооружает себе кресло в елизаветинском стиле, остальные (не исключая и кота) - стулья по своему вкусу.
  
   К о р о в ь е в. Конечно, вас всех троих следовало бы примерно наказать. И меня за то, что недосмотрел. (Коту). И тебя за компанию. К сожалению, это, во-первых, уже бесполезно, а во-вторых, невозможно.
   С е р г е й. Почему?
   К о р о в ь е в. Вы знаете, что такое эфир?
   С в е т а. Я там была, но мало что поняла.
   Т ё т я А н я. Объясните им, пожалуйста, поподробнее, они же совсем дикие. Они до сих пор сидели на озере Вялье.
   К о т. Эх, бросить бы всё и умотать на озеро Вялье!
   К о р о в ь е в. Тебя здесь никто не держит. Объясняю. Эфир - это в некотором роде объединённое сознание всех, кто остался на Земле и может и хочет в него выходить. Благодаря эфиру каждый, не исключая и меня, может сделать что-либо только, если число сторонников этого мероприятия в несколько раз (по моим оценкам, не меньше числа e) превышает число его противников. Так вот, вас, друзья мои, эфир в обиду не даст, потому что большинство вам всё-таки благодарно. Если вас ещё не объявили национальными героями, то исключительно по причине всеобщего глубочайшего отвращения к разного рода церемониям. Хотя я вполне допускаю, что где-нибудь вам уже поставлен памятник... Зато если какое-нибудь действие набирает достаточное число сторонников, то оно совершается незамедлительно. Поэтому вы сейчас в Москве не найдёте ни одной хрущёвки, и даже из зданий последующих эпох сохранились считанные единицы... По тем же причинам невозможны никакие преступления против личности, если только упомянутая личность не достала слишком уж много народа...
   С в е т а. Представляю, что было с депутатами!
   К о р о в ь е в. Не только с депутатами, но и с чиновниками, и с рекламщиками, и с олигархами... Хотя какие теперь могут быть олигархи? Промышленности больше нет, каждый всё необходимое делает себе сам. Осталось сельское хозяйство для любителей натуральных продуктов - никак не могу понять, в чём разница - но с ним вполне управляется сотня квалифицированных колдунов. Притом что сейчас отбоя нет от желающих что-нибудь выращивать, особенно когда не надо самому копаться в земле...
   С в е т а. Хочу разводить розы!
   К о р о в ь е в. Да сколько угодно. Берите любой свободный участок прямо в черте Москвы и растите хоть кактусы... Хуже всего приходится, конечно, некоторым эстрадным звёздам, которые совершенно не знают, что будет с ними завтра, поскольку соотношение сил их поклонников и противников всё время меняется. Они, правда, почти все сейчас в виртуале, но их и там находят...
   К о т. Вот она, настоящая демократия!
   К о р о в ь е в. Чёрт бы вас всех побрал вместе с ней...
   С е р г е й. Это только у нас в России или во всём мире?
   К о р о в ь е в. Везде, конечно. Вам известно такое слово - "глобализация"? Только на сей раз волна пошла не из Вашингтона, а из Москвы. Не вижу национальной гордости на лицах!
  
   Пауза.
  
   К о р о в ь е в. Короче, мы удаляемся обратно в виртуал. Здесь нам делать больше нечего. Разбирайтесь теперь сами.
   К о т. Я остаюсь.
   К о р о в ь е в. Твоё право. От тебя всё равно никакого толку. (Растворяется в воздухе вместе с тётей Аней).
   К о т. Нахамил и смылся. Вы ему не верьте, он ещё появится. (Удаляется, гордо задрав хвост).
   С е р г е й. И что мы теперь будем делать?
   С в е т а. Ну не знаю. Давай заведём ребёночка.
   С е р г е й. Ты что! Вдруг родится вампирчик. Или ведьмочка.
   С в е т а. А разве это плохо? Хочу ведьмочку! Помнишь, мы видели девушку, которая помогала архитектору? Я её узнала. Это же дочка дяди Андрея!
   С е р г е й. Да?
   С в е т а. Знаешь, он когда-то был влюблён в тётю Аню. Без взаимности. И когда она вышла замуж за дядю Ивана, он поклялся, что или вообще не женится, или тоже женится на ведьме. Перекопает всю страну, а найдёт. И нашёл! Где-то под Хабаровском. Ей тоже предлагали не рожать, говорили, что ребёнок унаследует её способности, и у него будут проблемы. А она не испугалась! Вот тётя Аня испугалась...
   С е р г е й. И ты не боишься?
   С в е т а. Теперь-то чего бояться? Теперь все такие.
   С е р г е й. Наверно, не все. Наверно, где-то есть общины фанатиков, живущих прежней жизнью.
   С в е т а. Тебе туда хочется?
   С е р г е й (смеётся). Нет. (Поднимается в воздух, и они начинают кружить над городом, пытаясь поймать друг друга). Хорошо-то как! Какой ты всё-таки у меня молодец, Светка!
   С в е т а. Понял наконец. Долго же до тебя доходит. (Внезапно останавливается и зависает на одном месте). Знаешь, давай возьмём того беднягу, которому я сделала чизбургер.
   С е р г е й. Ты что?
   С в е т а. Ну я так не могу! Получается, он из-за меня стал нищим.
   С е р г е й. Всем убогим всё равно не поможешь.
   С в е т а. Не надо всем! Давай поможем одному. Нам же это ничего не стоит. Он будет нянчить нашу дочку...
   С е р г е й. Вечно ты меня впутываешь во всякие авантюры. Ну что с тобой сделаешь? Люблю я тебя, вот и всё. (Обнявшись, летят обратно).

13-24 февраля 2006

  

ПОЛЁТ НОРМАЛЬНЫЙ

Киносценарий

  
   Господа! Если к правде святой Мир дороги найти не сумеет,
   Честь безумцу, который навеет
   Человечеству сон золотой!
   П.Ж. Беранже
  
   Действующие лица:
  
   А н д р е й, сотрудник Института Чародейства и Волшебства.
   Н и к о л а й, его друг, сотрудник Института.
   М а р ы с я, подруга Андрея.
   С е р г е й, внештатный сотрудник Института.
   С в е т а, его жена.
   Г е н и й.
   Д о к л а д ч и к на семинаре Отдела Мировых Проблем.
   К о р о в ь е в.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а.
   Н а ч а л ь н и к С е к ц и и И з м е н е н и я К л и м а т а.
   Б у ф е т ч и ц а.
   Т ё т я М а ш а, соседка Андрея.
   Г о л о с а с м е с т а на семинаре.
  
   Действие происходит в Петербурге через несколько лет после Прорыва.
  
   Утро. Участок Невского проспекта между Фонтанкой и Литейным. Ни одного автомобиля, да и людей очень немного. Воздух над городом удивительно прозрачный, нигде нет ни малейшего дымка.
   По середине Невского бредёт нищий, то есть человек, не обладающий колдовскими способностями. Сейчас им уже совершенно не обязательно нищенствовать, но некоторым, видимо, это нравится. Нищий оживлённо беседует с кем-то по мобильному. Над пересечением с Владимирским вывалившаяся из "Сайгона" молодёжь с утра пораньше устроила воздушные танцы.
   Из окна пятого этажа серого дома, что стоит напротив улицы Рубинштейна, не торопясь вылетает А н д р е й. Окно за ним закрывается. Андрей спускается двумя этажами ниже, стучит в окно. Распахивается одна створка, и оттуда высовывается недовольная рожа Н и к о л а я.
  
   А н д р е й. Ты на работу собираешься?
   Н и к о л а й. Может, сходим искупаемся на Фонтанку?
   А н д р е й. Вы обалдели все? Май на дворе!
   Н и к о л а й. Ну и что, что май? Жарко.
   А н д р е й. Это тебе жарко, а я совсем недавно был на Кипре.
   Н и к о л а й. С Марысей? И как у тебя с ней?
   А н д р е й (садится на подоконник). Как обычно. В прошлый четверг в очередной раз разлетелись навсегда.
   Н и к о л а й. И что теперь?
   А н д р е й. Теперь у нас начинается период коротких сообщений. Так что я ближайший месяц буду работать.
   Н и к о л а й. А потом?
   А н д р е й. А потом мы с ней опять куда-нибудь улетим.
   Н и к о л а й. Тебе не надоело так жить?
   А н д р е й. Конечно, надоело. А что мне делать? Я не могу без неё! И с ней тоже не могу... Главное, ей совершенно неинтересна моя работа.
   Н и к о л а й. А её работа тебе интересна?
   А н д р е й. Я даже не знаю, кем она работает... (Пауза). Погоди. Так ты думаешь...
   Н и к о л а й. Ничего я не думаю. Но, по-моему, ты неправ.
   А н д р е й (с сомнением). Может быть... Надо будет поинтересоваться. Так ты летишь или как?
   Н и к о л а й. Пять минут.
  
   Андрей и Николай заходят в подворотню.
  
   Н и к о л а й. Может, лучше на трамвайчике прокатимся?
   А н д р е й. Некогда мне сегодня на трамвайчике. Если хотя бы 49-й ходил от Перекупного... А 25-го не дождёшься.
   Н и к о л а й. Так в чём же дело? Давай запустим!
   А н д р е й. Желающих мало. Не перебить эту шоблу со Второй Рождественской, которой, видите ли, шумно.
   Н и к о л а й. Зато благодаря им восстановили трамвай на Греческом.
   А н д р е й. Восстановили бы и без них, там никто не был против.
  
   Проходят через двор. Навстречу им из подвала выдвигается ярко-красная ракета метров пять в длину с двумя сиденьями и стремительным дизайном. Они садятся на неё, ракета взмывает вверх и берёт курс на юго-восток.
  
   А н д р е й. Нет, ты посмотри, какое безобразие!
  
   Навстречу им на швабре летит т ё т я М а ш а.
  
   А н д р е й (со страданием в голосе). Тётя Маша, на чём вы летаете? Это же каменный век!
   Т ё т я М а ш а. Ты мне мозги не вкручивай. Я в окно влетела, швабру в угол поставила, и готово. А твоему драндулёту гараж нужен. (Улетает).
   А н д р е й. Ну что у нас за народ, я не знаю!
   Н и к о л а й. Это тебе обидно за свою продукцию.
   А н д р е й. Конечно, обидно! Вот я был в Германии, там эфир запрещает летать в городах на чём попало.
   Н и к о л а й. Это уже перебор. Кому какое дело, на чём я летаю? Я вчера видел одного алкаша, он вообще летел на садовой скамейке.
   А н д р е й (в отчаянии). Ты мне объясни, какой в этом смысл? Она же совершенно не держит направление!
   Н и к о л а й. А ему было всё равно.
   А н д р е й. Вот потому у нас всё так и происходит! До сих пор не можем избавиться от нищих. Вроде бы дали им защиту от животных, выдали каждому по ноутбуку с умклайдетом - заказывай чего хочешь, в разумных пределах, конечно. А они всё равно ходят, побираются.
   Н и к о л а й. Ты не понимаешь, это образ жизни.
   А н д р е й. Одна надежда, что они на дармовой водке скоро сопьются.
   Н и к о л а й. Зря надеешься, я эту публику знаю - у меня первая жена была такая. Там есть ещё те эстеты, которые пьют исключительно молдавское сухое или, скажем, только сакэ и по чуть-чуть...
  
   Сразу за Обводным начинается лес и тянется на юг до самого Колпина. У Хрустальной улицы с одной стороны и у Днепропетровской - с другой он плавно переходит в жилые кварталы. В лесу находятся кладбище, несколько памятников архитектуры на месте бывшей Волковой деревни, пяток трамвайных линий и редкие частные домики (район непрестижный, селятся здесь мало).
   Они подлетают к зданию Института, представляющему собой шедевр сюрреалистической архитектуры (Эрик Мосс отдыхает) и занимающему северную часть квартала между улицей Фучика, Бухарестской и бывшей Пражской (бывшей, потому что сразу за Институтом она переходит в просеку, начавшую уже зарастать молодым кустарником).
  
   Н и к о л а й. Ты здесь работаешь с самого начала, объясни, почему выбрали именно это место?
   А н д р е й. Точно не знаю. Там какая-то тёмная история, почти криминальная.
  
   На здании всеми цветами радуги переливается огромная вывеска: "Научно-Исследовательский Институт Чародейства и Волшебства".
  
   Н и к о л а й. Всё-таки это беспардонный плагиат. Могли бы придумать другое название. Как вам только эфир разрешил?
   А н д р е й. Ты знаешь, тогда это прошло на ура. А потом все привыкли.
  
   Андрей ставит ракету на стоянку, и они проходят во двор. В центре двора разбит четырёхугольный сквер, по углам которого стоят памятники Булгакову, Стругацким, Мастеру и Маргарите и, наконец, Сергею и Свете - инициаторам Прорыва. Памятники, впрочем, очень похожи друг на друга, так что без подписей на пьедестале, пожалуй, и не разберёшь, кто есть кто.
   Андрей и Николай входят внутрь. В вестибюле прямо напротив входа - огромная дубовая дверь с надписью "Отдел Мировых Проблем".
  
   Н и к о л а й. Это бывший Отдел Смысла Жизни?
   А н д р е й. Это три отдела: Смысла Жизни, Линейного Счастья и Предсказаний и Пророчеств плюс Группа Конструирования Будущего из Отдела Абсолютного Знания. Мы ведь сдуру один к одному повторили структуру, описанную у Стругацких. И что получилось в итоге? Девяносто процентов занимает наш Отдел Универсальных Превращений, а остальные, кто ещё существует, ютятся по углам. (Поворачивают направо, идут по параболической формы коридору с зеркальной внешней стеной). Самое смешное - это, конечно, Отдел Оборонной Магии, в котором отродясь никто не работал.
   Н и к о л а й. У Стругацких там тоже никто не работал.
   А н д р е й. В том-то всё и дело! Главное, я смотрел план, у них же огромная площадь, и что там - совершенно непонятно. Туда даже сквозь стену не пройти, всё заколдовано.
   Н и к о л а й. Может, там лежат какие-нибудь секреты?
   А н д р е й. Главный наш секрет - это отсутствие всяких секретов. (Спотыкается). Да уберёт когда-нибудь Фима с прохода свои сапоги-скороходы?!
   Н и к о л а й. Он всё надеется, что их кто-нибудь заберёт.
   А н д р е й. Кому они нужны? Сколько же мы поначалу сделали совершенно бесполезных вещей! Книга-перевёртыш, самонадевающиеся ботинки, Абсолютно Чёрный Ящик...
   Н и к о л а й. Ты ещё брюки-невидимки вспомни.
   А н д р е й. Это вообще анекдот. Чтобы стать видимым, нужно их снять. (Проходят мимо двери с вывеской "Отдел Заклинаний и Заговоров"). Тебе не кажется, что вчера здесь было что-то совсем другое?
   Н и к о л а й. Значит, Ярослава с утра посетила очередная идея.
   А н д р е й. Интересно, он хоть одну свою идею довёл до конца?
   Н и к о л а й. Не знаю. Но у него полно студенток, может, они что-нибудь подхватили...
   А н д р е й. Сказал бы я, что от него можно подхватить, да теперь это не актуально.
   Н и к о л а й. Кстати, куда делся Константин с его ребятами? Я их что-то давно не видел.
   А н д р е й. Не поладили с директором и отделились. Сидят теперь в Лесном, клепают самодвижущиеся шахматы, карты-перевёртыши, мячи-невидимки и прочую муру.
  
   Навстречу двое охранников волокут на невидимой привязи фанатика с бомбой на поясе. Фанатик мерзко ругается, упирается, но вынужден идти, куда ведут.
  
   А н д р е й. Ещё один. Как они не могут понять, что это бесполезно?
   Н и к о л а й. Не совсем. Если никто не видит, а эфир перегружен, то защита может не сработать. В любом случае он всегда может взорвать сам себя.
   А н д р е й. Не жалко.
   Н и к о л а й. И что с ним теперь будет?
   А н д р е й. Как обычно. Намажут кремом, а дальше - как получится. Или он станет одним из наших, или превратится в какого-нибудь верблюда без права на возвращение в человеческий облик.
   Н и к о л а й. Может статься, что ничего не произойдёт.
   А н д р е й. Может. Тогда его заколдуют.
   Н и к о л а й. Жестоко.
   А н д р е й. Что делать. Мы их не трогаем, пока они не трогают нас. Если кто-нибудь из них становится нашим, то он, как правило, уходит в виртуал и там влезает в какую-нибудь войну. Психи.
  
   Они подходят к двери с надписью "Секция Полётов".
  
   Н и к о л а й. Я к вам зайду. Нужно поговорить с вашими математиками.
  
   Входят внутрь. В лаборатории ещё никого нет; всюду стоят, лежат и даже висят в воздух макеты летательных аппаратов самых разнообразных форм и расцветок. Один из них, похожий на гигантского шмеля, вдруг срывается с места и начинает кружить под потолком. Андрей видимым усилием воли его останавливает, водворяет на полку и задвигает за ним стекло.
  
   Н и к о л а й. Что это?
   А н д р е й. Да была у нас такая идея - аппараты с искусственным интеллектом. Но это быстро пришлось прекратить, поскольку они оказались совершенно неуправляемыми. Летишь в Москву, а он везёт тебя в Киев...
   Н и к о л а й. Почему именно в Киев?
   А н д р е й. Потому что ему так хочется! Или потому что у программиста там дядька... Есть, правда, ещё ненормальные, которые до сих пор ими пользуются. Особенно теми, которые были сделаны в виде лошадок или осликов...
   Н и к о л а й. А, знаю. У меня шестилетний племянник где-то скопировал такого ослика и научился с ним управляться. Больше в семье никто не умеет.
   А н д р е й. В шесть лет - скопировал? Да он вундеркинд!
   Н и к о л а й. Знаешь, у нынешних детей всё это идёт очень легко. Мне в своё время понадобилось два месяца, чтобы понять, что я теперь могу и чего не могу. А они в пять лет уже шастают в виртуал.
   А н д р е й. И что в этом хорошего?
   Н и к о л а й. Ничего страшного. Чем раньше поймут, что к чему, тем лучше. Потом, каждый ребёнок хочет вырасти, а вырасти можно только здесь.
   А н д р е й (вынимает из шкафа прибор). А вот ещё одна погибшая идея - система спутниковой навигации.
   Н и к о л а й. Спутниковую группировку же разорили!
   А н д р е й. Да, потому что ориентироваться по эфиру оказалось проще и надёжнее. Запеленговал какое-нибудь Рио-де-Жанейро и лети. Конечно, в джунглях Амазонки или где-нибудь в Вологодской губернии есть сотни километров, где пеленговать некого и нечего, но желающих попасть туда настолько мало, что заморачиваться ради них никто не станет...
  
   Пройдя сквозь стену, в лаборатории появляются Сергей со Светой. Они всё ещё очень молоды, хотя Сергей заметно располнел.
  
   Н и к о л а й. Какие люди! Как ваша Наташка?
   С в е т а. Уже летает. Скоро поплывёт. (С тоской смотрит в окно). Уберите вы наконец этот дурацкий памятник!
   А н д р е й. Нельзя. Народ требует.
   Н и к о л а й. Нам и так не дают его выставлять на улицу.
   А н д р е й. Халтура, потому и не дают.
   Н и к о л а й. Где ты сейчас найдёшь хорошего скульптора? Те, что остались, ваяют что-то сугубо концептуальное.
   А н д р е й. Кстати, ты не помнишь, сколько всего существует копий этого памятника?
   Н и к о л а й. Если не ошибаюсь, семьдесят две. Не считая тех, которые кто-нибудь втихую поставил у себя на огороде.
   С в е т а (чуть не плачет). За что вы нас так, а?
   А н д р е й. Устроили всё это, теперь терпите.
   Н и к о л а й. На что вы жалуетесь? В средние века за такое сжигали на костре.
   А н д р е й. Сжигали, между прочим, шарлатанов. Настоящую ведьму так просто не сожжёшь.
   С в е т а. Это точно. (Поджигает взглядом траву вокруг памятника).
   С е р г е й. Не хулигань.
   С в е т а. Почему? Смотри, никто же не против!
   С е р г е й. Никто и не за. (Гасит огонь).
   С в е т а. Противный. Ребята, вам ничего не надо поджечь? Кабинет директора, например.
   А н д р е й. Сами справимся.
   С в е т а. Какие вы все скучные. (Надувшись, отворачивается к стене).
   С е р г е й. Подожди. (Делает чуть заметный жест рукой, и в центре сквера возникает на высоком постаменте рука с чашей). Зажигай.
   С в е т а. Ура-а! (Долго регулирует цвет пламени). Один ты меня понимаешь... Вот теперь можно и поработать. Бегемот тут у вас не ожидается?
   А н д р е й. Как всегда - на День Города. Нажрётся "Ахтамара" и будет бегать по потолку... Так что вы нам принесли?
  
   Света щёлкает пальцами, и прямо в воздухе появляется макет аппарата, более всего похожего на роторную подводную лодку.
  
   Н и к о л а й. Это для тех, кто сам не умеет летать?
   С е р г е й. Точно так. Как видите, здесь решены все проблемы безопасности, кроме одной, правда, кардинальной - если эфир вдруг окажется перегружен, он упадёт.
   А н д р е й. Значит, надо завершать полёт, когда нагрузка достигнет, скажем, пятидесяти процентов.
   С е р г е й. Можно не успеть, нагрузка часто возрастает скачком.
   Н и к о л а й. А если считать производную?
   С е р г е й. Тогда он вообще не полетит, потому что скачки происходят всё время. Вот вам типичная картинка за прошедшую ночь. (Рисует в воздухе кривую, остальные озадаченно на неё смотрят).
   А н д р е й. Так мы ни к чему не придём. Где эти ребята из Секции Сглаживания Эфира, они собираются работать или как?
   Н и к о л а й (мысленно просматривает соответствующий этаж). У них опять дверь заколдована. Уже третью неделю.
   С в е т а. Давайте я попробую расколдую. Там наверняка что-нибудь стандартное.
   А н д р е й. Не надо. Потом скандал будет на весь Институт.
   Н и к о л а й. Нам всё равно нужна не их дверь, а они сами. В эфире их, конечно, нет?
   А н д р е й. Спрашиваешь.
   Н и к о л а й. Попробую связаться с Секцией Командировок... Ленка, привет. Что значит - не захожу? А в понедельник кто у тебя был, призрак?.. Ах, это было давно... Извини, заработался... Ну, не злись... Тебя директор достал? Он всех достаёт, у него график... Сегодня твоя очередь... Меня он тоже достанет, не беспокойся... Ну, ладно, ладно. Ты мне вот что скажи: где у нас Михалыч со своей командой?.. Нужен позарез. Ах, вот оно что... (Андрею). Плохо дело.
   А н д р е й. Что случилось?
   Н и к о л а й. Они на полевых испытаниях в Новой Зеландии. Связь заблокировали ради чистоты эксперимента.
   А н д р е й. Почему у нас никого нельзя уволить?
   Н и к о л а й. Потому что это ничего не меняет... Ленка, извини, я не от себя... Я тебе тортик принесу... Такой ты не сделаешь, я слово знаю... Ничего с твоей фигурой не случится, полетаешь пару часиков, и порядок... Ну, пока. (Отключившись от эфира). Может, и правда податься в кондитеры?
   С е р г е й. Лучше в виноделы.
   С в е т а. Алкоголик.
  
   Входит г е н и й. Он немолод, лыс, носит очки с толстыми стёклами и постоянно чем-то недоволен. Как положено гению, он не обладает колдовскими способностями и ходит на работу пешком, благо живёт в избушке на Бассейной улице совсем рядом с Институтом.
  
   Г е н и й (садится за компьютер). Что у нас сегодня?
   Н и к о л а й. Герман Сигизмундович, у меня к вам есть вопрос...
   Г е н и й. А у меня к вам есть ответ.
   Н и к о л а й. Видите ли...
   Г е н и й. Пока не вижу.
   Н и к о л а й. Мы занимаемся увеличением и уменьшением предметов. Об органике пока речь не идёт, только простые кристаллические структуры, с нарушениями, конечно... Нам нужно после уменьшения и последующего увеличения как можно точнее восстановить исходное строение...
   Г е н и й. А, это просто. (Встаёт, подходит к доске). Нужно рассмотреть группу симметрий кристалла с двенадцатью основными преобразованиями...
  
   Начинает рисовать на доске многоэтажные формулы и графики, сопровождая всё это трудновоспринимаемыми пояснениями. Присутствующие постепенно обалдевают.
  
   Г е н и й (исписав всю доску). Я надеюсь, вам всё понятно?
   Н и к о л а й. Герман Сигизмундович, а нельзя ли это изложить в письменной форме?
   Г е н и й. Если вы не в состоянии воспринимать элементарные вещи, я не понимаю, зачем вы вообще здесь работаете!
   А н д р е й. Может быть, для начала сократить число преобразований хотя бы до шести?
   Г е н и й. Вон из Института! Чтобы я вас больше здесь не видел!
  
   Андрей и Николай мгновенно улетучиваются сквозь стену в коридор.
  
   А н д р е й. Пошли в буфет. Теперь ему минут двадцать нельзя показываться на глаза.
  
   Поднимаются сквозь потолок двумя этажами выше, заходят в буфет и обнаруживают там сидящую за столиком М а р ы с ю.
   Длинная пауза. Николай беззвучно хохочет.
  
   А н д р е й (всё ещё не веря своим глазам). Ты что здесь делаешь?
   М а р ы с я (говорит с лёгким польским акцентом). Прилетела в командировку.
   А н д р е й. Откуда?
   М а р ы с я. Из вашего краковского филиала.
   А н д р е й. Ты что, там работаешь?
   М а р ы с я (смеётся). Да.
   А н д р е й. И ты мне ничего не говорила?!
   М а р ы с я. Я ждала, когда ты спросишь.
   Н и к о л а й. Друзья мои, сколько времени вы знакомы?
   А н д р е й. Восемь месяцев.
   Н и к о л а й. Потрясающе. Мадемуазель, разрешите поинтересоваться: чем именно вы занимаетесь?
   М а р ы с я. Дизайном летательных аппаратов.
   Н и к о л а й (Андрею). Позволь тебе представить: твоя главная конкурентка.
   А н д р е й (вскипая). Так это ты устроила?!
   М а р ы с я (встаёт). Что ты имеешь в виду?
  
   Столик между ними начинает медленно плавиться.
  
   Н и к о л а й. Ребята, ребята, выяснять отношения идите, пожалуйста, в лес. С вашим темпераментом здесь это небезопасно.
   М а р ы с я. Мы так и поступим. (Схватив Андрея за шиворот, утаскивает его сквозь стену. Он, впрочем, не сопротивляется).
   Н и к о л а й (им вслед). Природу берегите! Я пока свяжусь с метеослужбой, скажу, чтобы они были готовы устроить дождик... Совсем забыл с вами, для чего я сюда пришёл. (Подходит к стойке, изучает меню). Это я и сам могу сделать... А это мы попробуем. (Нажимает несколько кнопок, и на подносе перед ним возникает салат, пирожное и чашечка кофе. Садится за столик, начинает есть). Феклуша, жизнь моя, открой секрет: как ты делаешь такой чудный кофе? Никак не могу повторить.
   Б у ф е т ч и ц а (страшно довольная собой). Чего захотел! Такого кофе, как у меня, нигде нет, даже в "Сайгоне". (Кому-то из посетителей). Эй, эй, кончайте разливать у меня коньяк! Сейчас превращу в "Агдам", будете знать!
  
   К Николаю подходит ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Он в длинном тёмном плаще, с чашечкой кофе в одной руке и со старинным саквояжем - в другой.
  
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Простите, у вас свободно?
   Н и к о л а й. Да, присаживайтесь, пожалуйста.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Спасибо. (Садится, делает себе пирожок с грибами).
   Н и к о л а й. Я вижу, вы приезжий?
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Из Кемерова.
   Н и к о л а й. И как вам у нас?
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Я в Петербурге не первый раз, и всегда удивляюсь... Так, как у вас, нет нигде... Трамваи ходят, станции метро стоят как памятники архитектуры...
   Н и к о л а й. Не все.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Все и не надо было сохранять... Я даже где-то видел кусок железной дороги со всем хозяйством...
   Н и к о л а й. На Варшавском вокзале.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Кажется, да... Музеи работают, их даже больше стало... В библиотеках полно народу, ходят, копируют... Поверьте, я много летаю по России, мне есть с чем сравнивать... Вы, наверно, знаете, какой до сих пор бардак в Москве?
   Н и к о л а й. По мне, никакого особого бардака там нет. Просто осталось очень мало народа, им эту территорию не осилить... Мы там открыли филиал, вроде всё нормально...
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Не знаю... Был я в заповеднике хрущёвок на улице Седова, вы молодцы, что их сохранили, а то народ уже стал забывать...
   Н и к о л а й. У нас сразу дело взяла в свои руки Инспекция по охране памятников. Заметили, наверно, что в центре восстановили всё, что только можно было восстановить?
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Конечно! А деревянные дачи в Лесном! И рядом сталинские дома на проспекте Энгельса... Кстати, Энгельса вы так и не переименовали?
   Н и к о л а й. Не смогли договориться, что с ним делать. Да и ладно, человек в общем-то был неплохой, не его вина, что так всё вышло...
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Ещё я обнаружил у вас бульварный листок, тоже большая редкость...
   Н и к о л а й. Вы же понимаете, что теперь распространять про кого-то сплетни можно только, если этот кто-то сам того пожелает. Все это знают, но тем не менее некоторые читают. Ну, пускай читают, если интересно...
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Вот-вот... Ваш Петербург - вообще очень толерантный город... У вас эфир позволяет практически всё... Можно рисовать себе на майке страшные рожи, можно купаться в Лебяжьей канавке, можно просить милостыню, можно ходить по городу в купальных костюмах...
   Н и к о л а й. Если вам не восемьдесят лет.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Нет, но извращенцев поощрять нельзя... Летать можно вообще в чём и на чём угодно, никто даже не смотрит...
   Н и к о л а й. Небо большое. На всех хватит.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Вот это ваша психология. Потому у вас всё и разрешено...
   Н и к о л а й. Не совсем. Попробуйте заняться любовью на Невском.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. На Невском нельзя, а на Красного Текстильщика я сам видел... У нас, к сожалению, всё гораздо сложнее...
   Н и к о л а й. Мы бы могли вместе с Москвой и Екатеринбургом набрать нужное количество голосов и установить у вас свои порядки, но мы не станем. Не хочется уподобляться американцам.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Да, штатники всё никак не успокоятся... Их теперь все посылают, они злятся... Не могут взять в толк, что без доллара они никто... Нет, мы у себя, конечно, можем выступать, агитировать... Кое-чего мы уже добились... К тому же наиболее тупые по понятным причинам не имеют выхода в эфир... У нас ведь многие до сих пор так и живут в виде барсуков или медведей. Амнистию им не дают, боятся...
   Н и к о л а й. У меня брат такой, бывший наркоман. Я его два раза возвращал в человеческий облик, он тут же ввязывался в какую-нибудь историю. Не хочет быть человеком, хоть тресни.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Да... Обидно, что молодёжь улетает. В Новосибирск, в Томск, к вам в Питер...
   Н и к о л а й. Так всегда было.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Раньше уезжали из-за материальных проблем, а теперь из-за глупости...
   Н и к о л а й. Увы, это неизлечимо. Дураки всегда останутся дураками, только на более высоком уровне. Думаете, у нас мало дураков? Взять хотя бы нашего директора.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Ваш директор - несчастный человек. Вы же от него совсем не зависите... Вы должны в ноги ему кланяться, что он согласился на эту должность...
   Н и к о л а й. Да, вы правы. Мы бы его давно переизбрали, да желающих нет. (Прислушивается к эфиру). Кстати, он меня вызывает. Приятно было с вами с вами побеседовать. (Уходит).
  
   Андрей и Марыся, обнявшись, выходят из леса. Чувствуется, что они исчерпали все имевшиеся у них аргументы.
  
   А н д р е й (нежно). Кикимора.
   М а р ы с я. Олух.
   А н д р е й. Стерва.
   М а р ы с я. Остолоп.
   А н д р е й. Сдаюсь.
   М а р ы с я. У меня был хороший учитель русского языка.
   А н д р е й. Кто это?
   М а р ы с я. Не ревнуй, это было на третьем курсе.
  
   Николай идёт мимо двери с вывеской "Секция Эликсиров и Зелий". У двери стоит Света и пытается её расколдовать. Рядом Сергей лихорадочно листает книгу заклинаний.
  
   Н и к о л а й. Что стряслось?
   С е р г е й. Да эти придурки вчера заколдовались изнутри, нажрались, а выйти не могут. Слово забыли.
   Н и к о л а й. Я не понял, они весь периметр заколдовали? Окна, стены, потолок?
   С е р г е й. Я же говорю - придурки. Утром долго пытались вспомнить, пили какие-то свои снадобья для улучшения памяти, наконец позвали на помощь...
   С в е т а. Готово.
  
   Дверь распахивается, и оттуда с виноватым видом выбираются трое химиков с опухшими лицами. Похоже, в ожидании помощи они интенсивно испытывали свою продукцию.
  
   С е р г е й. Умница ты моя!
   С в е т а. Ты это только сейчас заметил?
  
   Николай идёт дальше. Навстречу, чуть не попав ему в лоб, летит табличка "Секция Изменения Климата". За ней едет огромный стол, на котором сидят сотрудники этой секции. Дальше летят столы поменьше, стулья, компьютеры и устрашающего вида установки непонятного назначения. Сзади шагает н а ч а л ь н и к, следя за тем, чтобы вверенное ему оборудование не сбилось с пути.
  
   Н и к о л а й. Вы куда?
   Н а ч а л ь н и к. Мы объединяемся с Секцией Азартных Игр!
   Н и к о л а й. Кто это придумал?
   Н а ч а л ь н и к (гордо). Я.
   Н и к о л а й. Директор в курсе?
   Н а ч а л ь н и к. Это не его вопрос.
   Н и к о л а й. М-да... А вообще как дела?
   Н а ч а л ь н и к. Да нормально, эфир только не даёт добро на широкомасштабные эксперименты.
   Н и к о л а й (про себя). И то хорошо...
  
   Андрей и Марыся стоят в коридоре и опять спорят между собой.
  
   М а р ы с я. Анджей...
   А н д р е й. Если ты будешь звать меня Анджеем, я тебя буду звать Марусей!
   М а р ы с я. Зови, я не против. Анджей, ты ужасный эгоист. Ты ничего не видишь вокруг, кроме себя и своей работы. Помнишь, зимой мы с тобой долго разговаривали по эфиру?
   А н д р е й. Конечно, помню!
   М а р ы с я. Ты два часа говорил мне слова любви, но ни разу не посмотрел в окно и не поинтересовался, где я нахожусь. А я стояла напротив твоего дома на углу улицы Рубинштейна. Я ужасно замёрзла! Я специально не выключала чувство холода, чтобы ты понял по голосу, как мне плохо. Но ты не понял ничего...
   А н д р е й (потрясённо). Прости.
   М а р ы с я. Я с тех пор простила тебя уже три раза. И сегодня четвёртый раз. Анджей, я так больше не могу! Почему мы всё время ссоримся?
   А н д р е й. Ты сама во всём виновата.
   М а р ы с я. Я виновата?!
   А н д р е й. А кто же? Кто постоянно начинает скандалы?
   М а р ы с я. Это невозможно! Прощай, я ухожу.
   А н д р е й. Навсегда?
   М а р ы с я (сквозь слёзы). Навсегда.
   А н д р е й. Хорошо, тогда встречаемся в пять на стоянке. Покажешь, как летает твоё корыто.
   М а р ы с я. Так, значит, корыто?! (Берёт его за куртку, трясёт, и в итоге всё заканчивается поцелуем). Непременно покажу! (Уносится прочь по коридору).
   А н д р е й. Уф-ф! (Вытирает лоб так, как будто он перед этим два часа перетаскивал кирпичи). Надо хоть немножко поработать.
  
   Входит в лабораторию. Там никого нет, кроме гения, который строчит что-то на компьютере, время от времени ругаясь непечатными словами. На Андрея он не обращает никакого внимания. Андрей подходит к очередному макету, начинает взглядом его править, иногда поглядывая на экран, где высвечиваются числовые параметры.
  
   Конференц-зал Отдела Мировых Проблем, заполненный примерно на две трети. Среди присутствующих - Николай, Сергей и Света. На трибуне стоит д о к л а д ч и к. Он тоже гений, но, в отличие от предыдущего, говорит тихим голосом и не ругается.
   В зал осторожно влетает Марыся, присаживается с краю.
  
   Д о к л а д ч и к. Итак, что же мы имеем? С одной стороны, магические способности - это абсолютно доминантный признак в том смысле, что если хотя бы один из родителей ими обладает, то все дети со стопроцентной вероятностью также будут ими обладать. С другой стороны, эти способности абсолютно несовместимы с гениальностью, которую я понимаю в широком смысле, как возможность распаковывать смыслы Тоннелей Реальности (шум в зале), иначе говоря, создавать что-либо принципиально новое в науке, искусстве или метафизике. Таким образом, нетрудно подсчитать, что при нынешнем уровне смешанных браков через два поколения число гениев окажется статистически неотличимым от нуля, что, в свою очередь, приведёт к остановке развития человечества и, как следствие, к неизбежной деградации.
   Каковы возможные пути решения указанной проблемы? Можно было бы искусственно поддерживать замкнутую популяцию людей, не обладающих магическими способностями, но это неприемлемо с этической точки зрения и к тому же приведёт к росту напряжённости между двумя частями человеческой популяции, каковая напряжённость и так достаточно велика. То же самое можно сказать и о различных предлагаемых сейчас вариантах искусственного осеменения либо клонирования. (Шум в зале). Если бы существовал способ убирать магические способности, мы могли бы делать это на ранних стадиях развития у детей с задатками гениальности (с согласия родителей, разумеется), однако есть серьёзные основания считать, что это принципиально невозможно.
   Для того, чтобы найти правильное решение, необходимо осознать, что же в действительности произошло несколько лет назад. А произошла массовая спонтанная инсталляция, или, что то же самое, активация пятого и шестого контуров сознания методом цепной реакции. (Движение в зале). Вопреки расхожему мнению, это событие вовсе не было статистически неожидаемым - согласно моему исследованию десятилетней давности, тогда, к сожалению, опубликованному только в Интернете, вероятность его в ближайшие сто лет составляла 0,87. (Шум в зале). Поэтому я бы предостерёг от излишних славословий или, наоборот, проклятий в адрес присутствующих здесь инициаторов указанного события. Если бы это не сделали они, это или нечто подобное почти наверное сделал бы кто-нибудь другой.
  
   Сергею и Свете очень хочется стать невидимыми, но теперь это считается верхом неприличия.
  
   Д о к л а д ч и к. Разумеется, происшедшее следует оценивать как катастрофу, и остаётся лишь удивляться, что кризис удалось преодолеть сравнительно недорогой ценой. Мне известно по меньшей мере три альтернативных сценария развития событий, не считая зеркально симметричных, приводивших к гораздо более тяжёлым последствиям, в одном случае даже к тотальному разрушению цивилизации. В связи с этим я хотел бы выразить глубокую признательность присутствующему здесь господину Коровьеву, который в тот момент, когда дальнейший ход событий зависел от него, не стал форсировать конфронтацию с неясными результатами, а вместо этого направился в Москву под защиту нарождавшегося эфира и сделал всё от него зависевшее для его скорейшего укрепления и объединения локальных эфиров в общепланетное информационное пространство.
  
   Аплодисменты. К о р о в ь е в встаёт и раскланивается, очень довольный оказанным ему вниманием.
  
   С е р г е й (толкает Свету в бок). Бегемот был прав, он опять здесь!
   С в е т а. А Бегемот опять пропускает самое интересное!
   Д о к л а д ч и к. Отсюда виден дальнейший план действий: переход на ещё более высокий уровень, то есть массовая активация седьмого, а в перспективе и восьмого контуров, ответственных за связь с Космосом. Тем самым, помимо всего прочего, снимается проблема, связанная с происшедшим сейчас полным закрытием окна космической экспансии. (Движение в зале). По очевидным причинам такая активация должна произойти при жизни нынешнего поколения, то есть в ближайшие тридцать-сорок лет. Разумеется, мы не вправе более допускать катастрофических сценариев развития событий, слишком велики риски, процесс должен быть управляемым, начинать его подготовку следует уже сейчас, и именно с этой целью, как я считаю, мы здесь собрались. Есть ли ко мне какие-нибудь вопросы?
  
   Длинная пауза. Физически ощущается, как зал пытается переварить услышанное.
  
   Н и к о л а й. Скажите... а каков, по вашему мнению, процент людей с активированным шестым контуром, у которых возможно активировать седьмой?
   Д о к л а д ч и к. Это очень непростой вопрос, требующий более углублённого исследования. Я понимаю, что какие-либо аналогии здесь неуместны, тем не менее прошу заметить, что из тех индивидуумов, у которых был активирован пятый контур, активировать шестой удалось более чем в девяноста процентах случаев. Оставшиеся восемь-девять процентов - это как раз те, на которых, говоря обиходным языком, не действует крем, в том числе и ваш покорный слуга. Кроме того, наши исследования показывают, что возможность активации седьмого контура в среднем значительно выше у оставшихся на Земле, нежели у находящихся в виртуале. (Движение в зале). Наконец, возможность активации всех контуров, начиная с четвёртого, в большей степени определяется воспитанием и, шире, влиянием среды, нежели врождёнными способностями, недаром у детей до двенадцати лет шестой контур активируется в огромном большинстве случаев. Так что при правильной постановке образовательной работы мы сможем осуществить следующий Прорыв максимально безболезненным образом, новое же поколение, возможно, удастся охватить целиком, и именно такая работа должна стать одной из важных составляющих нашей деятельности.
   С м е с т а. А почему вы решили, что активируя седьмой и восьмой контуры вы восстановите гениальность?
   Д о к л а д ч и к. Дело в том, что в этом случае понятие гениальности исчезает как самостоятельный феномен, поскольку каждый получает возможность распаковывать смыслы непосредственно, иначе говоря, скачивать информацию прямо из Космоса.
   С е р г е й (Свете). Ты что-нибудь понимаешь?
   С в е т а. Нет, но это круто!
   М а р ы с я. Скажите, пожалуйста, известно ли уже средство для активации седьмого контура, такое, каким стал крем для активации предыдущих контуров?
   К о р о в ь е в. Прошу меня извинить, но это закрытая информация.
   С м е с т а. Значит, есть.
   Д о к л а д ч и к. Вы задали очень хороший вопрос. Именно публикация в конце 1966 - начале 1967 годов известного произведения, рассекретившего сведения о креме, положила начало последовательности информационных объектов, приведшей в итоге к недавним событиям. (Шум в зале). В мою задачу не входит полемика с теми, кто ставит в начало этой последовательности "Понедельник начинается в субботу" Стругацких, "Заповедник гоблинов" Саймака или "Операцию "Хаос"" Андерсона, хочу только заметить, что так легко можно дойти до русских народных сказок или, по крайней мере, до "Туманности Андромеды"...
   С м е с т а. Вы ещё про Кирилла и Мефодия вспомните!
   Д о к л а д ч и к. Справедливое замечание. Так вот, избранный нами метод решения проблемы как раз и состоит в построении такой последовательности информационных объектов, которая приведёт нас к поставленной цели с минимальными социальными издержками, и первый элемент этой последовательности строится здесь и сейчас в вашем присутствии и с вашим участием. Всю последующую информацию можно будет получать на наших семинарах каждый третий четверг месяца и, разумеется, через эфир. Мы приглашаем к сотрудничеству всех, кто готов в нём участвовать; пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить отсутствующего здесь, к сожалению, Германа Сигизмундовича Цвиркина, получившего важные результаты, связанные с хаотическими информационными структурами...
  
   Николай входит в лабораторию Андрея. Андрей по-прежнему занят своим делом, гений сидит, откинувшись на спинку стула, и наблюдает за происходящим на экране компьютера.
  
   Н и к о л а й. Герман Сигизмундович, зря вы не были на семинаре.
   Г е н и й. Я и так знаю всё, о чём там говорили.
   Н и к о л а й. И что вы об этом думаете?
   Г е н и й. Почему бы и нет? (Вручает Николаю пачку листов, отпечатанных на принтере). Вот решение вашей задачи. Вторая часть - это обобщение на белковые структуры, но вы её пока не запускайте. Здесь ещё остались открытые проблемы.
   Н и к о л а й. Большое спасибо.
   Г е н и й. Не за что. (Смотрит на монитор, затем бьёт кулаком по столу так, что компьютер подпрыгивает). Гадина!
   Н и к о л а й (поспешно выходя в коридор). Надеюсь, что дня за три наши ребята в этом разберутся...
  
   В коридоре он вновь встречает человека из Кемерова.
  
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Как поговорили с директором?
   Н и к о л а й (в сердцах). А ну его! Опять добивался, чтобы я писал диссертацию.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. А вы не хотите?
   Н и к о л а й. Мне оно надо? Потом повесить диплом на стенку и радоваться? Мне всё равно не стать гением, а будь я гением, плевал бы я на все эти звания... У нас есть четыре гения плюс ребята из Группы Математической Магии, с которыми только ГСЦ может общаться... а мы все - так, иногда занимаемся любимым делом в промежутках между пьянками и полётами на Лазурный Берег...
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Зачем же так? Если бы не все вы, нищие так бы и остались нищими, и остальным было бы намного сложнее...
   Н и к о л а й. Согласен. Но какое всё это имеет отношение к диссертациям? Если у меня будет степень, кому-нибудь, кроме директора, станет от этого лучше? А он не понимает. Он до сих пор живёт старыми представлениями. Ему важнее всего отчётность, цифры, статистика, целевые программы... Засадил целую ораву девиц всё это составлять... Где он только нашёл таких мазохисток?
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Скучно летать целыми днями, в виртуале противно, вот и прибились к вам. И кофе у вас хороший.
   Н и к о л а й. Да, что есть, то есть... Раньше бы он всё это посылал в министерство, а теперь посылать некуда, так он вывешивает в эфир. Будет это читать кто-нибудь, не будет - ему всё равно.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Поймите и вы его. Он же не человек, он функция. Он мучительно ищет, чем бы ему заняться. Конечно, на самом-то деле он должен координировать научные исследования, но для этого надо быть гением, а какой гений пойдёт на эту должность? Я, правда, одного знаю - директора новосибирского Института, но это редчайшее исключение...
   Н и к о л а й. Ещё спрашивал, что за чаша с огнём появилась во дворе и что она символизирует. Я ему что-то наплёл, он успокоился.
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а (с интересом). И что же вы ему наплели?
   Н и к о л а й. Если бы я это запоминал, я давно бы сошёл с ума... Понимаете, он же, как все мы, прекрасно чувствует ложь, но ему важно иметь приемлемое объяснение... Знали бы вы, как он меня достал!
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Странные мы существа - люди. Чего нам всё время не хватает? Войн нет, границ нет, преступности нет, голода нет, болезней нет, пробок - и тех нет... Свобода почти что полная, делай что хочешь, хочешь - ничего не делай... Экологическая обстановка идеальная... Полёты - плёвое дело, телепатия, телекинез - даже слова забыли, настолько это привычно... Коммунизм... При коммунизме ведь живём, слово только такое не произносим, потому что пришли к нему не методом классовой борьбы, а благодаря двум раздолбаям, которые, сами того не понимая, что творят, разнесли крем по округе... Есть даже личное бессмертие для желающих... А вас директор достал.
   Н и к о л а й (тихо). По-моему, вы не тот, за кого себя выдаёте...
   Ч е л о в е к и з К е м е р о в а. Я уже очень давно ни за кого себя не выдаю. Это вы все принимаете меня за того, за кого вам удобно.
  
   Дожидается, пока Николай уйдёт, и затем исчезает, чтобы через мгновение возникнуть, уже в облике джинна, в комнате, где за коньяком сидят докладчик и Коровьев.
  
   Д ж и н н. Поздравляю, Борис Сергеевич, прекрасный доклад! (Коровьеву). Это вам от меня на память. (Ставит на стол ту самую бутылку).
   К о р о в ь е в. До сих пор не могу понять: зачем вы тогда это сделали? Только не говорите мне разные слова о вербовке, сохранении тайны и прочую чушь.
   Д ж и н н. Это было необходимо, чтобы избежать тех самых негативных сценариев. Борис Сергеевич совершенно прав: после того, как крем оказался рассекречен, кстати, не без вашего участия, дальшейшее было лишь делом времени... Вот вы любите говорить, что у нас впереди вечность. Отнюдь.
   К о р о в ь е в. А если бы мы забрали крем обратно?
   Д ж и н н. Я вам гарантирую, что не забрали бы.
   К о р о в ь е в. Вынужден вам поверить... Присоединяйтесь.
   Д ж и н н. Благодарю, но я пью только спирт. К тому же мне пора назад, в Кемерово.
   К о р о в ь е в. Что вы делаете в этакой глуши?
   Д ж и н н. Во-первых, там мне не задают лишних вопросов, во-вторых, это далеко не глушь. Когда-нибудь сами убедитесь. До встречи. (Исчезает).
   К о р о в ь е в. Не люблю теории заговоров. И заговорщиков не люблю, даром, что сам этим занимаюсь.
   Д о к л а д ч и к. Я тоже не люблю теории заговоров. К сожалению, это реальность, точнее, одна из реальностей.
   К о р о в ь е в (поперхнувшись). Тогда выпьем за науку!
  
   Конец рабочего дня. Николай выходит из Секции Командировок, на ходу застёгивает пиджак, убирает с лица следы торта (без помощи рук, естественно) и быстрым шагом направляется в вестибюль. Там его встречает Андрей, они вместе проходят через двор и оказываются на стоянке, где уже стоит Марыся, нервно затягиваясь сигаретой. Вообще-то она бросила курить, но в минуты волнения себе позволяет.
  
   М а р ы с я (сердито). Я жду тебя уже полчаса.
   А н д р е й. Сейчас шесть минут шестого.
   М а р ы с я. Всё равно ты опоздал!
   А н д р е й. Хорошо, я виноват. Я ужасный эгоист, я олух, остолоп, дебил, имбецил и ещё какие-то слова, которых я даже не знаю...
   М а р ы с я. А как ты назвал меня? Дурой широкого профиля? Ты был прав, только такая дура, как я, могла полюбить тебя.
   Н и к о л а й. Просто у вас один и тот же разъём.
   А н д р е й. Чего?
   М а р ы с я (хлопает в ладоши). Я знаю, это сказал ваш классик! (Андрею). А ты не знаешь.
   А н д р е й. Так мы летим?
   М а р ы с я. Сейчас же.
   А н д р е й (Николаю). Ты с нами?
   Н и к о л а й. Я уж лучше на трамвайчике. Давно хотел посмотреть, как отреставрировали Лиговку. А от Кузнечного на чём-нибудь подлечу.
   А н д р е й (безнадёжным голосом). И ты, Брут!
  
   Андрей и Марыся летят в направлении центра города. Андрей - на своей ракете, Марыся - на маленькой изящной лодочке тёмно-серого цвета не больше двух метров в длину. Каждому из них хочется доказать, что именно его транспортное средство - лучшее, поэтому они закладывают самые немыслимые пируэты, а временами увлекаются настолько, что начинают летать сами по себе, отдельно от своих аппаратов. Над Разъезжей две девушки, отбросив мётлы, копируют себе лодочку Марыси, что вызывает у Андрея крайне противоречивые чувства.
   Наконец они подлетают к дому Андрея. Андрей загоняет ракету в подвал, Марыся влетает к нему в окно прямо сквозь стекло, не оставив на нём ни малейшего следа.
  
   А н д р е й (открывает окно, влетает следом). Как ты это сделала? Оно же заколдовано!
   М а р ы с я (смеётся). Я знаю все твои заклинания. (Ставит лодочку в прихожую к входной двери, которой, судя по всему, никто никогда не пользуется).
   А н д р е й. Эх, Марыська! Красивую ты штуку сделала, даже завидно.
   М а р ы с я (опешив от неожиданности). Андрюшенька! (Подбегает к нему, начинает осыпать поцелуями). Что нужно бабе? Чтобы её приласкали. Пойдём купаться на Фонтанку?
   А н д р е й. Вы что, сговорились? Конечно, пойдём!

9-27 марта 2006

  
   Авторам и издателям серий
   "Абсолютное оружие", "Меч магии",
   "Чёрный дракон" и проч. и проч. и проч.

ВИРТУАЛЬНЫЕ ИГРЫ

  
   Хотят ли русские войны?
   Спросите вы у тишины
   Над ширью пашен и полей
   И у берёз и тополей,
   Спросите вы у тех солдат,
   Что под берёзами лежат,
   И вам ответят их сыны,
   Хотят ли русские войны...
   Е. Евтушенко
  
   Граф Ардагайл ехал на коне по лесной дороге. Кругом было тихо, только меч Гидроприбор в ножнах на поясе негромко бормотал теоремы из теории вероятностей, что выдавало в нём крайне нехорошие предчувствия.
   Меч достался Ардагайлу в качестве трофея после того, как тот закидал шапками заезжего колдуна, пытавшегося наслать на его владения парниковый эффект. Гидроприбор служил верно, однако же оказался чрезвычайно болтлив, временами просто доводя графа до белого каления, особенно когда среди ночи вдруг начинал цитировать длинные куски из "Махарабхаты", причём Ардагайл готов был поклясться, что меч сам же их и сочинял.
   Там и сям можно было видеть напоминания о прежней жизни, развешанные по деревьям каким-то маньяком, страдающим, видимо, злокачественной ностальгией. На них читалось: "МТС" (это не машинно-тракторная станция, а сами знаете что), "Сам Самыч", "Нескафе"... дальше я продолжать не буду, не то меня обвинят в недобросовестной рекламе. На повороте стоял огромный щит с надписью "9 Рота"; из прорехи в цифре "9" сплошным потоком вылетала разная нечисть, жующая на ходу то ли сникерсы, то ли памперсы.
   Граф лениво потянулся за кисетом и не торопясь стал набивать трубку. Убирать всё это безобразие не было уже ни сил, ни желания. "Найду клад, тогда найму дворника",- в десятый раз подумал он. Мечта была почти несбыточной - найти желающего поработать дворником было во много раз труднее, чем отыскать в лесу сундук с драгоценностями и победить чудовище, которое его охраняло.
   С ближайшего дерева спикировала зелёная с фиолетовым отливом птица с очевидным стремлением пообедать. Ардагайл привычно взмахнул мечом, но не тут-то было: разрубленная надвое птица рассыпалась на множество шмелей, принявшихся с отвратительным скрежещущим звуком летать вокруг в поисках места, куда бы вонзить своё жало.
   Стало ясно, что мечом тут не обойтись. Граф достал оберег против мелкой нечисти, купленный им за четверть годового дохода и сильно напоминавший ультразвуковой фумигатор от тараканов, и выразительно покрутил им в воздухе. Шмели бросились врассыпную; не успевшие увернуться от волны падали наземь и превращались в бледные поганки, при помощи которых граф не раз уже избавлялся от конкурентов.
   Из-за кактуса (какой дурак поставил здесь кактус?) высунулся некто в ковбойской шляпе, вскинул кольт, но выстрелить не успел - пущенная Ардагайлом стрела точно вонзилась ему в грудь, и он упал замертво. Убитый мерзко выругался, встал и отправился в кусты - перевоплощаться.
   - Стрелу верни!- крикнул Ардагайл ему вслед. Ноль внимания.
   Граф чертыхнулся. Заговорённых стрел в колчане оставалось всего семь, и пополнить их запас в ближайшее время не предвиделось, поскольку кочевники, снабжавшие ими всю округу, позавчера зачем-то обратились в волков и ушли за пределы досягаемости.
   В небе со страшным рёвом возник самолёт. Судя по его манёврам, он явно искал, на кого бы упасть, но, не найдя ничего достойного, нехотя выпрямился и полетел прочь, оставляя за собой характерный бело-сине-красный след.
   - Почему у меня нет "Стингера"?- вздохнул граф.
   - По правилам не положено,- отозвался меч.
   - А летать над моими владениями, значит, положено?- возмутился Ардагайл,- Вот стану Королём, наведу здесь порядок...
   До Короля оставалось ещё три уровня и восемь миссий. Пройти их все никому до сих пор не удавалось; не то, чтобы это было так сложно, а просто не хватало терпения - увлекало что-нибудь другое, очень уж широк был выбор. Ардагайлу и самому подчас хотелось стать то самураем, то волхвом, то вампиром, то рок-звездой (впрочем, это, кажется, почти одно и то же), но он пока держался.
   Невдалеке от дороги обнаружился грубо сколоченный стол, за которым два, по-видимому, ремесленника из города и две крестьянки играли в марьяж на раздевание. Азартные игры граф не терпел, считая их занятием, недостойным настоящего мужчины (и настоящей женщины тоже), поэтому с теми, кто на его территории незаконно устанавливал игровые порталы, расправлялся беспощадно. Игроки, вероятно, об этом знали, ибо при виде сюзерена мгновенно свернулись и улетучились в соседнее герцогство.
   Поперёк дороги неожиданно появился жёлтый грузовик с надписью "Горсвет". Однако же Ардагайл был начеку; привычным движением он поднял коня в воздух, сделал сальто и приземлился в нескольких метрах за грузовиком. Оттуда послышалась непечатная ругань монтёров, которым теперь предстояло торчать в обличии телеграфных столбов до тех пор, пока кто-то (и мы все знаем его имя) не увидит в них деревья.
   Мимо промаршировал эскадрон Боевых Подруг. Одежда их состояла по большей части из ремней, на которых было навешано всевозможное оружие. Служило оно в основном рекламным целям; сами Подруги им почти не пользовались, предпочитая поражать врагов руками в шипастых перчатках и ногами в кованых сапогах.
   Другой бы на месте графа спешился и попытался соблазнить одну из них, тем более, что это было не так уж и сложно, но Ардагайлу было не до того. Он с трудом подавил в себе острое, но трудновыполнимое желание пнуть их всех ногой и поехал дальше к одной ему ведомой цели. Уехать, однако, далеко не удалось.
   - Берегись!- крикнул меч.
   Ардагайл едва успел соскочить с коня, который на глазах рассыпался на мелкие квадратики, тут же начавшие беспорядочно тасоваться между собой. Дело было ясное - в коня вселился вирус, засланный коварными искусственными интеллектами (сокращённо ИскИнами), обитавшими в Сети. Никто никогда их не видел, равно как не видел и саму Сеть, но результаты их злодейств были налицо.
   Помочь здесь могла бы только антивирусная программа, но у Ардагайла её не было. Предстояло вызывать мастера церемоний и слушать его пьяный бред, пытаясь выловить оттуда хоть какую-то полезную информацию.
   Вызов мастера Ардагайл получил Гидроприбору, взявшемуся за дело с большим удовольствием. За те полчаса, пока меч бубнил необходимые заклинания, граф успел задушить голыми руками трёх гоблинов и одного Семецкого, оказаться свидетелем перестрелки между крепкими парнями в малиновых пиджаках (в живых не остался никто) и спровадить в болото бородатого субъекта в чалме, настойчиво искавшего дорогу в аэропорт.
   Наконец появился мастер, по своему обычаю босой и в шёлковом плаще.
   - From ghoulies and ghosties and long-leggety beasties and things that go bump in the night, Good Lord, deliver us!- произнёс он древнюю корнуолльскую молитву, вычитанную им когда-то в книжке по программированию.
   - Sker hlanoe keledrim lasto mxa,- пробормотал граф в ответ. (Кто бы помнил, откуда я взял эту фразу?)
   Мастера это, видимо, удовлетворило; он кликнул на Ардагайла левым глазом и начал читать открывшееся ему сообщение:
   - Ты несёшь в себе семя великих магов Гипербореи. Много лет ты скрывался в пещере, не зная дневного света, но наступила Эра Водолея, и ты вышел вперёд, будучи избранным, дабы возродить их славу,- кликнул правым глазом и продолжил,- Знай, рыцарь, что только трое из тех, кто видел город, смогли устоять перед хаосом, ибо истинный хаос - это тот, что у нас внутри. И когда пришла та, перед лицом которой все забыли свои имена...
   Лицо мастера исказилось.
   - ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО!- в ужасе воскликнул он и пропал, оставив после себя запах горелой проводки.
   - Что я сделал?- недоумевающе произнёс Ардагайл и обратился к мечу,- Ты не знаешь, что он имел в виду?
   - У старика иногда заходит прошлое за будущее,- хмыкнул тот,- Должно быть, речь шла о подвиге, который тебе ещё предстоит совершить...
   - И что же теперь? - спросил граф, глядя на то, во что превратился его верный конь.
   - Ты помнишь первое правило твоего рода?- осведомился Гидроприбор.
   - Да, конечно. "Не знаешь, как поступить - победи дракона",- процитировал Ардагайл надпись, вырезанную у него над постелью,- Осталась самая малость - найти подходящего дракона.
   - В чём же дело? - удивился меч,- Существует по меньшей мере 448 способов поиска вероятностных драконов и 67 - невероятностных, не говоря уже о флуктуирующих, мерцающих, мнимо-определённых и прочих. Лично я предпочитаю метод стохастической аппроксимации с одновременными возмущениями. Если ты готов, можем приступить немедленно. Сделай, пожалуйста, четыре шага на северо-восток... Так. А теперь восемь шагов на северо-запад...
   Путь оказался довольно замысловатым. Дважды они забирались в болото, один раз пришлось карабкаться по почти отвесной стене, но в итоге выбранный мечом алгоритм вывел их из леса и привёл к подножию холма, поросшего мягкой густой травой с многочисленными полевыми цветами.
   - Здесь!- объявил Гидроприбор,- Теперь нужно только ждать.
   Пока продолжалось ожидание, мимо пробежала группа людей в противогазах, за которыми гналось жёлто-зелёное облако с явным намерением их всех сожрать. На Ардагайла оно не обратило ни малейшего внимания, видимо потому, что он был без противогаза. Затем прошмыгнул мальчонка лет восьми, волоча за собой украденную где-то пулемётную ленту. Наконец появился тот, кто был им нужен.
   Дракон был хорош! Шесть его голов изрыгали разноцветное пламя, другие шесть дышали густым перегаром, рассчитывая таким образом сделать врага недееспособным, причём шестёрки время от времени менялись между собой. Туловище и хвост дракона были покрыты противотанковой бронёй, и единственным уязвимым местом оставались шеи, вернее, небольшие их участки, обозначенные люминесцентной краской в соответствии с правилами fair play. Хвост к тому же был снабжён четырьмя лезвиями, способными рубить метровые стволы и крушить кирпичные стены.
   Делать было нечего. Ардагайл выхватил меч, тут же начавший бормотать ведические заклинания, дабы уничтожить врага на месте (что, естественно, не удалось), и ринулся в бой. Ему помогало то, что дракон был крайне неповоротлив, совсем как вымершие из-за этого динозавры, а его головы (вскоре их осталось десять) никак не могли скоординировать свои усилия и в азарте борьбы иногда даже начинали перегрызать шеи друг другу. На стороне же дракона был фактор времени - человек в тяжёлых доспехах не мог долго выдерживать необходимый темп, даже несмотря на полагавшиеся по правилам шесть малых и два больших перерыва.
   Неподалёку тем временем опустилась чёрная с ржавыми подтёками ракета, из которой вылез инопланетянин в боевом скафандре с двумя антеннами на голове.
   - Хамар-да хамбуну-ку ахме-не хепендар-ди!- провозгласил он и взмахнул плазменным резаком.
   Неизвестно, был ли это вызов, но он был принят. Из леса выкатился танк PzVI (более известный как "тигр") с крестами на броне, развернул орудие в сторону инопланетянина и выстрелил. Тот сделал быстрое движение резаком и без особого труда обратил снаряд в пыль.
   За дальнейшим ходом поединка Ардагайлу следить было недосуг - дракон наседал, Гидроприбор перешёл уже на папуасский язык, действовало это слабо,- но грохот в ушах графа стоял неимоверный. "Да кончится у него когда-нибудь боекомплект или нет?!"- в отчаянии думал Ардагайл, с трудом отражая выпады дракона и тщетно пытясь сосредоточиться на своей собственной битве.
  
   В этот момент посреди поля боя возникла тонкая черноволосая девушка в нежно-голубой футболочке и в потёртых джинсах, выглядевшая здесь существом из какого-то другого мира, как оно, собственно, и было.
   - Мужики,- позвала она,- Я вам поесть принесла.
   И сразу всё стихло. Ардагайл убрал меч в ножны, инопланетянин свернул своё оружие в спираль, танкист в эсэсовской форме выбрался из танка, и даже дракон уселся на землю, аккуратно убрав под себя хвост.
   Девушка расстелила на траве скатерть, чуть изогнула бровь, и перед ней появилась кастрюля с дымящимся бульоном и несколько штук пирожков. Пирожков тут же стало вдвое больше, потом вчетверо, дальше они копировать не стали, а то на сытый желудок не захочется воевать.
   - Слушай, какие пирожки, совсем как у моей мамы,- произнёс инопланетянин на чистом русском языке с армянским акцентом.
   - Молодец, Ленка!- воскликнул Ардагайл и попытался обнять девушку.
   - Не здесь,- она резко сбросила его руку.
   - Ну почему же, милая?- удивился он.
   - Потому что не здесь!- сказала она сердито,- Вернёшься в Токсово, тогда можешь делать со мной что хочешь. Только не воображай, пожалуйста, что я буду век тебе верна,- и с этими словами она растворилась в воздухе.
   - Вот стерва!- с чувством произнёс Ардагайл,- И ведь что обидно, люблю я её, дуру.
   - Любовь зла,- философски заметил танкист, доедая бульон из алюминиевой миски.
   - Почему - зла?- удивился дракон,- Да за такие пирожки полюбишь кого угодно!
   - Всё-таки я тебе сегодня головы-то поотрубаю!- с энтузиазмом откликнулся Ардагайл,- Разве же дело в пирожках?
   - Так сбегай к ней,- предложил танкист, и дракон согласно закивал уцелевшими головами,- Мы подождём.
   - Что вы, ребята,- вздохнул Ардагайл,- Если я туда завалюсь, я раньше чем через неделю не выберусь, она уж постарается. А у меня подданные, эльфы, гномы, налоги собирать надо... Вот закончу миссию, тогда...- он махнул рукой.
   - А скажите мне, друзья,- заговорил инопланетянин,- правду говорят, что на Земле скоро все будут джиннами?
   - Не так скоро,- ответил танкист,- Сколько я слышал, лет через тридцать.
   - И что это будет значить?- поинтересовался Ардагайл.
   - Вы так спрашиваете, будто я много об этом знаю,- отозвался танкист,- Ну, во-первых, каждый сможет принимать любой облик, в том числе и такой, который мы даже здесь принимать не можем, мышей, скажем, или каких-нибудь вирусов, во-вторых, перемещаться со скоростью света, в-третьих, получать энергию прямо из Космоса, то есть не зависеть ни от еды, ни от воздуха, и, значит, жить хоть на Луне, хоть на Марсе, хоть на Тау Ките, дальше, конечно, личное бессмертие, а главное, можно будет напрямую узнавать из Космоса обо всём, что было, что есть и что может быть...
   - Серьёзно,- протянул Ардагайл,- А мы так и будем бегать с мечами?
   - Не хочешь - не бегай, никто тебя не заставляет,- ответил танкист,- Меня б такая девка ждала...
   - Ладно, кончаем базар,- Ардагайл решительно поднялся, быстрым движением руки убрал скатерть вместе с остатками обеда,- Продолжим.
   Но продолжить не получилось.
   Из-за холма появилась женщина лет тридцати с небольшим в лёгкой куртке и болотных сапогах, с корзинкой в руке, ни дать ни взять - вышла за грибами. Она устало опустила корзинку на землю и обратилась к дракону:
   - Вот ты где.
   - Как ты меня нашла?- удивился дракон.
   - Стуком земля полнится,- она усмехнулась,- Опять ты кого-то из себя изображаешь. Все кругом люди как люди, даже этот, с рогами, один ты вырядился...
   - Перестань,- недовольно пробурчал дракон,- Расскажи лучше, как дела.
   - Что рассказывать?- вздохнула женщина,- Весна у нас. Петька научился обращаться с парусом, гоняет теперь от Троицкого моста до Дворцового и обратно. Катя в своей группе взяла третье место в воздушных танцах и второе - в танцах на воде. Братец твой вернулся из Ирландии, сидит дома, пьёт, жалуется, что его музыку никто не понимает... Заходит Николай из 32-й квартиры, и мне с каждым разом всё труднее ему отказывать...
   - Неужели же он лучше меня?- осведомился дракон.
   - Нет, Федя,- ответила женщина,- Лучше тебя всё равно никого нет и не будет, но ты здесь, а он рядом. А детям нужен отец... И потом, я скоро буду стара для тебя, ты уже года на три меня моложе. А здесь такие девицы ходят... Или ты теперь предпочитаешь гидр с шестью головами?
   - Как ты могла подумать!- возмутился дракон и в гневе срубил хвостом два дерева.
   - Молчи, я тебя знаю. Короче, выбирай: или ты завязываешь со всем этим, или... Не можешь завязать, скажи - я тебя заговорю. И твоих друзей заодно,- Инопланетянин быстро очертил на траве магический круг, танкист полез обратно в танк, и только Ардагайл остался сидеть на месте, задумчиво вертя в руках цветок,- Надо только, чтобы вы сами захотели.
   - А я помогу,- раздался знакомый голос. Ардагайл встрепенулся, но обладательница голоса так и не проявилась.
   Вместо этого сверху опустился броневик, на котором в умопомрачительной позе восседала сурового вида особа в кожанке и с маузером.
   - Документы,- потребовала она голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
   - Я народное достояние!- завопил Гидроприбор,- Вот мой инвентарный номер.
   - Всегда знал, что ты подонок,- Ардагайл сплюнул,- Служишь тому, кто сильнее.
   - Как же иначе-то,- пробормотал тот,- Иначе перекуют.
   Тем временем женщина с корзинкой отважно выступила вперёд, загораживая собой дракона:
   - Я беру его на поруки.
   - Учтите, гражданка, что вы будете отвечать за него перед рабоче-крестьянским трибуналом,- заявила революционерка и обратилась к танкисту, который трясущимися руками протягивал ей какую-то жёваную бумажку,- Ваше транспортное средство я конфискую на нужды борьбы с бандитизмом. Расписку получите в комендатуре,- Танкист забормотал слова благодарности и задом стал отступать к лесу, на ходу меняя форму на красноармейскую,- Вы, товарищ,- инопланетянин вытянулся по стойке "смирно",- берите мандат и отправляйтесь немедленно. Дело всегалактической революции не ждёт.
   - Есть!- воскликнул инопланетянин, приложил руку к антенне (отчего она принялась усиленно фонить) и сгинул вместе со своей ракетой.
   - Теперь с тобой разберёмся, контрик,- она повернулась к Ардагайлу, глядевшему на неё с нескрываемым восхищением.
   - Ты меня расстреляешь?- спросил он и впервые за много месяцев почувствовал себя Васей.
   - Не воображай, что ты отделаешься так легко,- ответила Ленка, возвращаясь в привычный облик,- Тебя ждёт долгий процесс перековки. Шаг вправо, шаг влево будет считаться побегом,- Она наконец не выдержала и расхохоталась,- Как я вас! А ты думал, я только пирожки умею? Подожди, мы с тобой ещё полетаем на сверхзвуке. Хочешь от Токсова до Майами за полтора часа?
   - Ну, не заливай,- протянул Вася, уже в клетчатой рубашке и в джинсах.
   - Не веришь? Зря,- она прижалась к любимому... и через мгновение их здесь не было. Ещё через минуту так и не сданный в музей Гидроприбор поднялся и заковылял прочь в поисках нового хозяина.
  
   Автор выражает благодарность: Т. Бекмамбетову за фильмы "Ночной дозор" и "Дневной дозор"; А. Фомичёву за повесть "След Отражения"; Е. Малинину за повесть "Извержонок"; Э. Раткевич за повесть "Там, где будет мой дом"; Д. Воронину за повесть "Атлантида. Падение границ"; В. Васильеву за рассказ "Сильные дыхом"; Л. Каганову за рассказ "Глеб Альтшифтер"; Д. Симмонсу за тетралогию "Гиперион"; Р. Шекли за рассказ "Абсолютное оружие"; С. Лему за повесть "Непобедимый" и рассказ "Вероятностные драконы"; Дж.Р.Р. Толкиену за трилогию "Властелин колец"; О. Григорьеву за стихотворение "Девочка красивая в кустах лежит нагой", Б. Гребенщикову за песни "Иван Бодхихарма", "Электричество", "Партизаны полной Луны" и "Бессмертная сестра Хо"; А.С. Пушкину за роман "Евгений Онегин"; неизвестному автору за анекдот о сникерсах и памперсах; А. ван Вейнгаардену со товарищи за "Пересмотренное сообщение об Алголе 68"; О.Н. Граничину и Дж. Спаллу за метод стохастической аппроксимации с одновременными возмущениями; В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому за Октябрьскую революцию; Кириллу и Мефодию за изобретение славянской письменности; и всем остальным, кто тем или иным образом внёс свой вклад в это произведение.

12-25 апреля 2006

5-10 января 2007

  
   Теория рационализаторства и изобретательства, разработанная Г.Альтшуллером (он же писатель-фантаст Г.Альтов) с целью автоматизировать процесс создания изобретений.
   Основание натуральных логарифмов, равное 2,7182...
   Волшебная палочка.
   Из повести А. и Б. Стругацких "Понедельник начинается в субботу".
   Желающих понять, что это такое, отсылаю к послесловию С. Переслегина к книге С. Лема "Сумма технологии". Предупреждаю: всё равно ничего не поймёте.
   От упырей и призраков, от длинноногих бестий и тварей, налетающих по ночам, Господи, избави нас! (староангл.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"