Аннотация: О необычной судьбе отца-наркомана и сына
Два Игоря.
В середине 90-ых годов я переехал жить на жилмассив Левобережный. Работал я в коммерческой структуре практически по 12 часов, плюс время в дороге, с рабочей субботой. Времени ходить по магазинам у меня не было, ходил в ближайший гастроном редко. Однажды в магазине я увидел молодого парня высокого роста, точнее, молодого мужчину, не обратить на него внимания и не запомнить было невозможно. У него были большие очки с очень толстыми линзами, высокий лоб, светлые длинные волосы, слегка волнистые, спадали с головы, обрамляя лицо. Он был бы красавцем, если бы не цвет лица: какой-то серого землистого оттенка (хотя, тогда вся жизнь была серая, серого оттенка). "Интеллигент", с такими большими очками - промелькнула мысль-оценка (в скобках хочу заметить, что слова интеллигент, интеллект, образованность - по сути, разные понятия). Внимательный, в чём-то даже доброжелательный взгляд подтверждал эту первую оценку. Учитывая мои редкие походы в гастроном, я довольно часто встречал его там. Он работал в магазине, скорее всего, грузчиком, хотя по его простой не форменной одежде (не в робе, не в халате) это не было очевидным (грузчики обычно одеваются в одежду попроще и более грязную со временем). Для того времени очень даже подходящая, привычная работа для интеллигента. У меня тоже была легко запоминающаяся внешность, борода (на то время моды на бороды не было). Мы стали здороваться, но не знакомились. Я женился, у нас в семье родился один сын, через три года ещё один, а через год мы купили себе большую (с ударением на первом слоге) квартиру в другом доме, но в пределах одного квартала. То ли я меньше стал бывать в магазинах, то ли меньше именно в том гастрономе, он стал более дальним, но я перестал встречать этого мужчину-интеллигента.
Нашему старшему сыну исполнялось 6 лет, и после выпускного в детском саду мы семьёй поехали на море, в санаторий. Июнь месяц - не самое подходящее время для отдыха с детьми на море, погода была прохладной, ветреной. Нашим с женой желаниям покупать детей в море не было суждено сбыться: увы, вода была чересчур холодной. Мы изучали Евпаторию, удивительные деревья в санатории, необычное обилие улиток на аллеях санатория. Но изучать Крым дальше мы побоялись, побоялись дальних поездок: отменным здоровьем наши дети не отличались. Запомнился этот отдых другим. Рядом с нами отдыхала мама с маленьким младенцем, с бабушкой и приезжавшим на собственной машине папой. С каким умилением, с каким восторгом наши сыновья наблюдали за младенцем. Малышу было месяца два-три, основное время он проводил в коляске, кушал, спал. Спасибо его маме, она не была против такого внимания к своему ребёнку. У нашего старшего, конечно же, был опыт общения с маленьким: когда младшего сына привезли домой, мама рассказывала ему о младшем брате, привлекала в меру его сил, по мере его взросления к уходу за младшим братом, что ему можно, что нельзя, как с ним можно играть, чем ему помочь. И наши дети "агукали" малышу, разговаривали с ним, пытались с ним играть, забавляли его погремушками, подавали ему игрушки, пустышку, готовы были качать, катать коляску. Нет, им особо больше ничего и не разрешали, но всё основное время они проводили с маленьким, когда его вывозили из комнат. Все остальные забавы, игры отошли на второе место. Мы с женой умилялись своими сыновьями.
Приехали домой. Во дворе после дождя стояла большая непроходимая лужа (как у нас часто бывает). Обув детвору в резиновые сапоги, дав напутствие, мы разрешили им походить по луже. И тут к ним в компанию примкнул ещё один мальчик полтора или двух лет. В отличие от наших детей он смело шлёпал по луже босиком. Лето, конечно, но в городе редко встретишь малышей, гуляющих босиком. Наши сыновья тут же взяли шефство над малышом, оберегая его, чтобы он не упал. Было такое впечатление, что наши дети беспокоились за маленького больше, чем его родители. Я окинул взглядом взрослых в поисках родителей мальчика, и увидел интеллигента-очкарика, о котором писал. "Игорь", - окликнул он сына. Я подошёл, поздоровался, сказал, что он молодец, закаляет сына с детства, не то, что мы, чрезмерно опекаем своих детей. Мы познакомились, папу тоже звали Игорем, они жили в нашем же доме, в соседнем подъезде. Наши дети как-то не очень включались в игры с другими детьми во дворе, довольствуясь общением между собой, и с нами, родителями. А маленького Игоря, который только учился разговаривать, и ещё не дорос до их "взрослых" игр, наши сыновья охотно брали в свои игры. На остаток лета у Игоря младшего появились такие добровольные две няньки. В редкие случаи, когда я вместе с детворой был во дворе, и когда оба Игоря тоже гуляли, я наблюдал, как он общается с сыном. У некоторых народов (например, у японцев) маленьким детям позволяют очень много, даже чересчур, на наш (украинцев) взгляд. Так что я не удивился, что младшему Игорю много разрешалось. Или, если быть точнее, для него было мало, очень мало запретов. Иногда забавно смотреть на некоторых мамаш, которые и шагу не дают ступить своему чаду: постоянно одёргивают, постоянно контролируют, по принципу "стой там - иди сюда". Как такое дети только выдерживают? Игорь старший относился к сыну мягко, без строгих табу, без окриков, без одёргиваний. А ещё точнее, Игоря-папу вообще было не заметно, как будто его и не было во дворе.
В соседнем подъезде я толком никого не знал: кого-то знаешь в лицо, здороваешься, а где живёт, как живет - не знаешь. Одни из первых, с кем познакомился, были Владимир и Ирина. Как оказалось, они живут рядом с Игорем, совместный тамбур. Вот от них я узнал, что Игорь воспитывает сына один, без матери. Мы с женой тут же из старых запасов собрали одежды, немного обуви, ещё каких-то мелочей и весьма немаленький пакет отнесли для Игорька. Хоть у нас детские вещи проходили двойную носку, младший сын нормально относился, что он донашивал вещи старшего брата, тем не менее, вещей в хорошем состоянии, а некоторых и вовсе новых, было много - выбросить жалко, а кому-то предложить боязно - вдруг обидятся. Игорь не обиделся, наоборот, был очень благодарен. Что интересно, наши дети самостоятельно решили поделиться с Игорем своими игрушками, иногда отдавая свои самые любимые. Мы стали регулярно помогать Игорям, а ранней весной и поздней осенью готовили большие пакеты с вещами к предстоящему сезону. Отмечу, что мы не были единственными, кто помогал двум Игорям - им помогали многие.
Через какое-то время я познакомился ближе с ещё одной соседкой из второго подъезда, Ольгой Антоновной. Бабушка-пенсионерка, такой "живчик", которой до всего есть дела в хорошем смысле слова. В прошлом она работала парикмахером, к ней по старой памяти приходили клиентки подстричься, нечасто, но своя клиентура у неё была. Хотя у самой Антоновны была причёска как бы в подтверждение поговорки "сапожник без сапог", короткая мужская стрижка, может, ей на старости лет с короткой стрижкой было легче, удобней. Но, при этом, она не была такой старой, чтобы это имело существенное значение. Сошлись мы с ней на обоюдном желании сделать что-то по дому (вообще-то конкретные дела), по его благоустройству. Антоновна была инициатором различных мероприятий, дел в подъезде, в первую очередь, уборке, а, следовательно, сборе денег с жильцов (неблагодарное это дело). Соответственно, жильцов она знала. Однажды она меня огорошила, что у них в подъезде есть "нехорошая квартира": наркотики сбывают, а может быть и производят наркотики. Это легко было определить как раз бабушкам, сидящим у подъезда. В квартиру приходило много посторонних, и, когда они выходили из дома, то по необычному поведению некоторых несложно было определить причину. Простое пьянство исключалось, опять же по поведению. Что интересно, во многих странах люди в подобных случаях сразу бы заявили в полицию: они бы выполнили свой гражданский долг, поступили бы, как настоящие патриоты. А у нас не принято сообщать о таком, у нас это воспринимается, как доносительство, что не приветствуется. Разве что достанут совсем, затронут какой-то личный интерес, кого-то ущемят, заденут за живое. Ясное дело, что жилец этой квартиры не сдавал деньги ни на что, да и за квартиру практически тоже не платил. В другой раз она сказала и за Игоря, он денег на уборку тоже не сдавал. "Да я у него никогда и не прошу, как с него брать", - добавила Антоновна, и рассказала его историю.
Игорь пристрастился к наркотикам. (Уточню, что по её рассказу не следовало, что наркотики были из этой "нехорошей квартиры", вероятно, доставал он их где-то в другом месте, или тогда квартира ещё не была "нехорошей".) Лечился. Достаточно долго. Пройдя курс лечения, Игорь возвращался к нормальной жизни. Но через некоторое время срывался, "друзья помогали". Жизнь в угаре. Опять больница. Таких циклов у него было несколько. Жили они с женой. Антоновна ничего не говорила о жене, была ли она наркоманкой тоже, какой образ жизни вела, я не знаю. При отсутствующем муже, наркомане, ей, очевидно, тоже было не сладко. Жена родила мальчика. Не от Игоря. Наверное, потому и зарегистрировала сына под именем мужа. Вернувшийся после очередного лечения Игорь принял малыша без скандалов, без упрёков и обвинений. Когда Игорёк младший немного подрос, у жены "случился" очередной роман, и она укатила с новым мужчиной неведомо куда. Вот так и остались два Игоря: одного бросила жена, второго - родная мать. Старший Игорь не был биологическим отцом маленькому Игорьку, но он оказался ближайшим человеком, отказаться от маленького человечка, сдать его куда-либо (да у него, скорее всего, и мысли такой не возникало), он не мог. Они остались вдвоём вместе, старший был опорой для младшего с первых его шагов, а маленький Игорь, пожалуй, вытащил большого из наркотического омута.
Умерла Антоновна (рано как-то, ей бы ещё жить и жить). Опустела "нехорошая квартира", владелец отбывает где-то срок.
Даже не представляю, как первое время, когда они остались вдвоём, Игорь старший умудрился выжить, обеспечить младшего самым простым, самым необходимым. Работы нормальной (чтобы обеспечить двоих) у него не было. В детский сад таких маленьких сейчас не берут, а чтобы работать где-либо, или хоть как-то добывать деньги, нужно было сына оставлять с кем-то. Когда Игорёк подрос, у него выявили какие-то проблемы в развитии, поэтому его определили в специализированную школу-интернат. На каникулы он приезжал домой, к Игорю большому.
Два Игоря остаются вдвоём: не было на "горизонте" ни бабушек, ни дедушек. Не появилось в их квартире и женщины, ни матери младшему, ни жены старшему. Игорь младший подрос до получения паспорта (точнее, как сейчас называют, ID-карты), ходит в ближайшую школу. Пожалуй, сейчас я его не узнаю, если увижу: в памяти остался малыш, шлёпающий по луже. Так они и живут вдвоём, два Игоря.
(Честно говоря, я не знал, чем закончить этот рассказ. Получалась какая-то незаконченная история. Но иногда жизнь подбрасывает такие выверты, что придумать что-то подобное было невозможно.)
Неожиданно объявилась мать младшего Игоря. В очередном гражданском браке у неё родился ещё один сын. С мужем они расстались. Женщина осталась одна с малышом, которого надо кормить, надо работать. Живёт сейчас она поблизости. Игорь старший работает охранником (сутками). Она попросила, а Игорь дал согласие: своего младшего сына она приводит двум Игорям, днём приводит - вечером забирает. Когда Игорь старший работает, с младшим братом остаётся Игорь-младший. Теперь они уже не вдвоём.