Аннотация: Всем физтеховцам Днепропетровска (Днепра) посвящаю. Это повествование о студенчестве 70-ых годов 20-го века, о молодёжи того времени. В жанре художественная документалистика. Хроники. Часть 2. Студенческий стройотряд.
Физтех 71-77. Студенческий стройотряд. Часть 2.
Вторая часть повествования.
(Все части смотрите: http://samlib.ru/editors/w/wentljand_w_a/fiztex_71-77doc.shtml )
От автора.
Это повествование о студенчестве 70-ых годов 20-го века, о молодёжи того времени. Нет, я не претендую на всеобъемлющее исследование, на какие-то исторические выводы. Я просто хочу рассказать об одном курсе Физтеха, а, точнее, на примере одной группы рассказать о нашем факультете. Сейчас частенько можно услышать, что раньше (в СССР) всё было плохо, что все были против строя, все боролись с коммунистами, комсомолом. Во время чтения может кому-то показаться, что автор ностальгирует по советской власти. Нет, этого чувства у меня нет. Но в нашем времени, в нашей жизни было много хорошего, которое не следует забывать. Автор считает, что не должность красит человека, а конкретный человек может на своей должности сделать много добра, много полезного для людей в любые времена и при любой власти. "Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи" Томас Карлейль.
Я пишу о том, что было, о конкретных людях. Герои узнаваемы. Но кому-то я оставил свою фамилию и имя, а кому-то дал вымышленные имена (секрет Полишинеля). Прошу, не колотить меня палками из-за этого. Это не документальный отчёт, не полицейский (милицейский) протокол, а авторское изложение, с присущей мне позицией, с моей оценкой. Чем-то я мог обидеть реальных участников описываемых событий. И нет абсолютного тождества между реальными моими однокашниками и "литературными образами" в этом повествовании.
Конечно, эти хроники прежде всего интересны моим однокурсникам, моим однокашникам. Увы, многих уже нет. И эти строки - память о них, о наших друзьях.
Ниже список сокращений, понятных и естественных для моего поколения, для физтеховцев, но, возможно, непонятных (не очень понятных) для молодых читателей.
ДГУ - Днепропетровский государственный университет.
ФТФ, физтех - физико-технический факультет ДГУ.
Мехмат - механико-математический факультет ДГУ.
Физфак - физический факультет.
Филфак - филологический факультет.
Биофак - биологический факультет.
Истфак - исторический факультет.
ПО - подготовительное отделение ДГУ.
Южмаш - Южный машиностроительный завод.
КБЮ - конструкторское бюро "Южное".
Комсомол (и ВЛКСМ) - Коммунистический союз молодёжи.
"Комсомолка" - газета "Комсомольская правда".
ГДР - Германская демократическая республика, существовавшая с 1949 года по 1990 год.
ССО - Студенческий строительный отряд.
Рабфак - рабочий факультет - учреждение системы народного образования в СССР (курсы, позже собственно факультеты).
Начало.
Когда я поступил учиться в вуз, то понимал, что мне обязательно нужно будет получать стипендию и, кроме этого, ещё где-то подрабатывать, зарабатывать где-то деньги, чтобы купить одежду, обувь, на какие-то другие нужды. Школьником одни летние каникулы я работал на стройке подсобным рабочим. Другого опыта у меня не было (работу летом на полях колхоза-совхоза в счёт не брал). На лето строил планы (или мечтал) поработать на стройке, возможно, в стройотряде, о которых уже что-то слышал. Слышал также и о бригадах шабашников, которые летом зашибали деньги, а потом кутили на эти деньги до следующего лета. Но с шабашниками поехать мне не очень светило - строительного опыта у меня было мало, знакомых шабашников не было. Вначале второго семестра сразу после каникул появились объявления о наборе кандидатов в стройотряд университета. Наша комната (203, 11 группа) в полном составе написали заявления в стройотряд.
Студенческие строительные отряды (ССО) создавались под эгидой Комсомола, под его шефством, контролем, организующим началом (см. прим. 9). Наш факультет был выбран базовым при создании ССО-72, что не удивительно, так как по количеству студентов в университете наш факультет был явным лидером. По количеству желающих работать в ССО мы тоже опережали все факультеты вместе взятые. Руководил отбором и организацией отряда комитет комсомола университета. Главное было выбрать командира и помощников ему: комиссара, начальника штаба, мастера (руководителя работ). Только мастер был сугубо гражданским в этой военизированной структуре. Командир обязательно должен был иметь опыт работы в стройотряде, знать специфику жизни стройотрядов, обладать организаторским талантом, уметь завоёвывать авторитет у ребят и многими другими качествами. Комиссара старались подобрать с опытом комсомольской работы, с лидерскими качествами, реально - это первый зам командира, с воспитательной функцией в отряде. Начальник штаба должен вести всю документацию штаба отряда, планировать работы, составлять графики, распределять, вести всю "рутину", текучку. Мастер (если хотите, прораб), должен иметь опыт работы в строительстве, читать чертежи, должен уметь поставить задачу конкретным исполнителям, объяснить работу. Командиром выбрали студента 3-го курса физтеха Ткачёва Алексея (фамилию и имя я изменил). Я не знаю, были ли ещё кандидатуры у комитета комсомола. Как минимум, ещё одна была - Мисиюк Костя, физтеховец с 4-го курса. Костю назначили комиссаром отряда. А начальником штаба стал мой брат Николай, первокурсник. Наверное, основной причиной такого назначения было то, что брат входил в состав студсовета общежития, т.е. с опытом организационной работы, а также отслужил в армии. (Вторым кандидатом на начштаба был Скляренко Сергей с 1-го курса физтеха, староста группы.) Мастера определят позднее, среди уже определившегося состава отряда. А сформированный штаб отряда сразу включился в работу, по организации работы, по подбору участников в отряд.
С нами, кандидатами, проводили беседы, рассказывали, что собой представляют ССО. Конечно, предварительно шёл отбор кандидатов, характеристик не требовали, оценок из деканатов не запрашивали, но кандидатов просматривали штаб отряда и представители комитетов комсомола университета и факультетов.
- Зинаида Н., - фамилию по понятным причинам я не привожу, хотя до сих пор её помню, - Учится нормально, отношения в группе отличные, здоровье крепкое.
- Вопросы, дополнения есть?
- Красивая...
- И что?
- Легко устанавливает контакты с парнями...
- Ты что-то не договариваешь? Говори прямо?
- Проблемы могут быть.
- У кого? У неё с кем-то? Или проблемы у тебя? Или она "лёгкого поведения"?
- На счёт последнего утверждать не буду. А проблема может быть в том, что ребята из-за неё могут передраться.
В результате Зинаида отбор так и не прошла. Но каждому же в душу не заглянешь. Окончательный отбор проходил на собеседовании с каждым кандидатом, всех нас собрали у комитета комсомола, и вызывали по одному. Я зашёл, поздоровался.
- С какой целью Вы хотите поехать в стройотряд?
- Денег хочу заработать, - честно признался я. Молодой, 18 лет, наивный, всегда старался говорить правду и, главное, ничего зазорного в желании заработать я не видел. Для меня это было жизненно необходимым.
- Деньги зарабатывают шабашники. Нечего Вам делать в стройотряде. Свободен. Следующий пусть заходит.
В коридоре вспомнил, как батя брал меня, дошкольника, к себе на работу в сельскую кузницу: большое просторное помещение с земляным полом, где господствовали чёрный цвет и копоть. Только в центре горна красным пятном светятся раскалённые угли. Мехами раздувают огонь и прямо в этот жар засовывают металлические заготовки. Когда они накаляются до красного цвета, их вытаскивают и на наковальне молотами формируют нужные детали. Процесс ковки завораживает. Я послушный ребёнок, не кручусь под ногами, а в углах кузницы нахожу среди куч металлического хлама какие-то железяки - дома нет игрушек, и я нахожу себе "игрушки" в кузнице. Когда мы идём домой, я показываю свои "игрушки", батя разрешает взять "это добро" домой: "Бери, это будет твоя шабашка". Я взял одну из "железяк", придя домой, хвастаюсь маме: "Ма, я шабашку принёс"!
На этом моё участие в ССО могло закончиться, так и не начавшись. Выручил брат, как начальник штаба отряда он был членом этой комиссии, проводившей собеседование - ему удалось уговорить членов комиссии дать мне ещё один шанс. Вот после всех я опять зашёл "на ковёр", язык у меня был хорошо подвешен, говорил о воспитании студентов в духе творческого коллективизма, уважительного отношения к труду: "Задача ССО - формирование высоких нравственных качеств, воспитание чувства патриотизма у бойцов стройотряда". Ну, что-то в этом духе. Меня зачислили в списки бойцов ССО. (Здесь и далее я буду использовать термин "боец стройотряда" - и это не приверженность автора военной терминологии, а принятая практика того времени в ССО.)
С этого дня мы начали функционировать как отдельный отряд "Промiнь-72". Структурно мы входили в объединённый ССО Днепропетровской области. Место будущей дислокации - Тюмень, Тюменская область. Штаб объединенного отряда выбирал объекты строительства, распределял их между линейными отрядами, согласовывал вопросы работы с руководителями области, со строительными организациями, определяли населённые пункты, где будут размещены линейные отряды. Для нас, бойцов ССО, организовали курсы по технике безопасности - читали их нам в Строительном институте (мы ходили по аудиториям корпуса ДИСИ, по их лестнице без ступенек). В стройотряде мы будем 2-2,5 месяца, с продуктами в Тюмени хуже, чем на Украине, и дороже. Опытные товарищи советуют закупить продукты здесь. Чтобы закупить, надо заработать деньги. И мы начинаем уже работать здесь: на Шинном заводе на разгрузке стройматериалов. Заработанные деньги - в кассу отряда.
На эти деньги отряд закупит продукты, какие-то инструменты. А ещё барабан, горн, детские игры. Зачем? При отряде на месте дислокации отряда мы должны создать пионерский лагерь для местной детворы.
Побывав на Шинном заводе, наша комната (203) решила поработать там самим уже для себя. Правда, когда мы собрались, семестр подходил к концу - конец апреля или май, было уже тепло. Мы вышли в ночь, на завод приехали к 10 часам вечера (ночи). К нам присоединились ещё двое-трое ребят (мужиков). В эту ночь надо было разгрузить вагон каучука. Каучук - удобный материал для погрузочно-разгрузочных работ, в пакетах (мешках) по размеру как раз ложится на спину, по весу 30-40 кг, и ещё один немаловажный фактор - пакет был чистым, непыльным. Мешок цемента весит 50 кг и больше по размеру, если бы пришлось разгружать цемент - мы бы, наверное, не выдержали (всё-таки подготовки, закалки физической у нас практически не было). Мужчина-распределитель работ привёл к вагону с пакетами каучука, объяснил, где и как укладывать на площадку возле вагона мешки (с перевязью, чтобы надёжно лежали, не рассыпались). Мы разделились на две группы - двое-трое подавали пакеты из вагона, остальные относили их и укладывали. Сама работа была не тяжёлой, посильной, но однообразной, монотонной: мы, как роботы, брали мешок-пакет из вагона на спину, относили к месту складирования, опускали, поправляли и шли за следующим. Тяжело стало посреди ночи в 2-3 часа - организм хотел спать, ритм нашей работы замедлился. Но с работой мы управились даже досрочно, с наступившим рассветом. Немного подождали нашего распорядителя, он пришёл то ли после 6 утра, то ли около 7, посмотрел укладку и выдал деньги - каждому по червонцу (10 рублей) - неплохая прибавка к нашей стипендии. Мы шли к проходной завода, потом на остановку троллейбуса-трамвая, не столько уставшие, сколько желающие поспать. Высоким Жене и Лёше, наверное, больше всего хотелось спать. Я по природе жаворонок - утренняя свежесть окончательно прогнала у меня сон, самый худой и самый низкий в нашей компании, рядом с неспешной поступью своих друзей я шёл быстрым шагом, забегал вперёд, тормозил, поджидал ребят и опять непроизвольно убегал вперёд. Приехав в общежитие, ребята с подачи Лёхи решили устроить отсыпной день. Я был в состоянии пойти на занятия, но отрываться от друзей не стал - так мы всей комнатой прогуляли занятия.
Передовой отряд.
Заканчивалась весна. На носу была вторая наша сессия. От стройотряда в Тюмень выезжал передовой отряд - подготовить условия для всего отряда. Бориса включили в состав передового отряда: он перед армией отработал полноценный год на стройке, реально освоил несколько строительных специальностей. Мы, комната, даже ожидали, что Борю назначат мастером в отряде. Но мастером назначили Сашу Канивца, первокурсника с филфака (возможно, у него строительный стаж был больше Бориного). Передовому отряду надо было досрочно сдать сессию, Боря агитировал меня сдавать экзамены и ехать вместе. Но мой стаж и мои умения были недостаточны, чтобы меня включили в передовой отряд. В начале июня передовой отряд через Москву выехал в Тюмень, состав отряда: комиссар отряда Костя Мисиюк, Лариса Матюшева, Нина Нахимова, Борис Вишневецкий (все физтех, Борис 1 курс, остальные - 4-ый), Саша Нейман и Женя Федулов (физфак). А мы, оставшиеся, сдавали сессию: все экзамены надо было сдать с первого захода, времени для пересдачи не было, если бы кто-то не сдал экзамен, то он автоматически пролетал бы мимо стройотряда.
Надо было собрать свои личные вещи в стройотряд. Первым делом я купил рюкзак, объёмный, вместительный (он и сейчас, спустя 46 лет, ещё "живой"). Съездил к родителям: взял свои сапоги-кирзачи и фуфайку родителей (ватная куртка, ватник). Стройотрядовцы, которые недавно служили в армии, брали с собой армейскую форму в качестве робы и воинский бушлат, кто демобилизовался в прохладное время. Ещё купил синий трикотажный свитер без ворота: вряд ли согреет, а для работы подойдёт. Когда начал складывать, оказалось, что половину рюкзака заняли сапоги и ватник. Из обуви я взял ещё кеды (не в расчёте на спортивные игры, а как сменная обувь сапогам - ноги должны отдыхать от сапог) и лёгкие открытые босоножки в дорогу (да и кеды могли не "дожить" до обратной дороги). Все свои ситцевые клетчатые рубашки, одежду для работы (две пары неновых брюк, куртка), бельё, полотенца, туалетные принадлежности, электробритву "Москва" (уже студентом купил техническую новинку с плавающими ножами и сеточкой с дырочками-сотами). Ещё взял две кепки: лёгкая хлопчатобумажная по форме бейсболки (но не бейсболка) с пластмассовым козырьком и кепка-немка (из возможных названий выбрал это - напоминала форменную кепку немецких солдат). Первая с символом Таллина Старым Томасом - для жары, вторая глубокая кепка - для холодной или дождливой погоды. Наверное, у нас были хорошие консультанты - все вещи пригодились, а без каких-то вещей было бы очень туго.
Сессия сдана. Вещи собраны. Накануне отъезда нам выдали форму бойца ССО: куртка в виде кителя (в другие года были и короткие куртки) и брюки из ткани диагональ зелёного цвета, с наклейками на рукаве и на груди. Форма несколько не дотягивала до парадной формы, или, скажем так, была скромной, простоватой, но дешёвой. В качестве рабочей одежды она тоже не совсем подходила - длительного срока работы она бы не выдержала. Носили её по-разному: кто-то куртку на выпуск поверх брюк, кто-то заправлял куртку в брюки. В последнем варианте к месту был широкий пояс, солдатский. Незадолго до отъезда мы втроём, Борис, Женя и я, в знак дружбы обменялись поясами, мне достался шикарный офицерский пояс от Жени. Вот он как раз и пригодился. Выдали значки "Студенческие строительные отряды 1972". Значок вешали на куртку, если кто-то ехал во второй раз - вешал два значка. Вешали значок физтеха "ФТФ" и комсомольский значок. Мы гордились, что мы - стройотрядовцы. Мы гордились, что мы - физтеховцы. Мы гордились, что мы - комсомольцы.
В день отъезда было торжественное построение объединённого отряда области на центральной площади города - нам говорили слова напутствия, желали удачи, затем торжественным маршем отряд прошёл по площади. Я не был на этом мероприятии: с несколькими ребятами мы грузили вещи отряда в вагон (багаж был весьма объёмным) - брат удружил, но я не в обиде на него - кому-то же надо было погрузить. Нас с братом провожали наши сёстры (трое), а также Люба Василько, её брат тоже ехал в стройотряд.
Один эпизод при отъезде запал в память. В составе отряда была однофамилица Жени Голубя - Люся Голубь. Женька сразу в шутку стал обращаться к ней "сестрёнка", а она тут же назвала его "братишкой". Вслед за Женькой тоже стал называть её "сестрёнкой" - так у Люси появилась сразу целая комната братишек. Я как-то так проникся братским отношением к новой знакомой, что её красота стала не объектом возможной влюблённости, а предметом гордости красотой названной сестры. Люся была красивой девушкой: высокая, длинноногая, с прямыми распущенными волосами ниже лопаток. Красивые губы с приятной обворожительной улыбкой и по-детски ангельскими глазами, взгляд с выражением детской невинности. Люся, студентка филфака, ехала в Тюмень в качестве вожатой в будущий пионерский лагерь при отряде. На торжественном построении она была в пионерском галстуке - обязательный атрибут вожатой. И на перроне при отъезде сверху стройотрядовской формы у неё был повязан пионерский галстук. Люсю пришёл провожать парень с шикарным букетом роз: он что-то живо говорил, словно наделся в последний момент отговорить её от поездки. Пионервожатой Люся могла бы поехать в какой-нибудь лагерь на берегу моря, а она почему-то выбрала далёкую Тюмень. Что особенного в проводах молодой девушки молодым парнем? Ничего. Но... пришёл ещё один влюблённый с букетом поскромнее. И они чуть не подрались. Впрочем, Люся в этом не виновата: ей, пожалуй, самой были неприятными разговоры с обоими, никаких надежд она им не давала, а их навязчивость вызывала досаду. Но и это ещё не всё. Наш поезд ехал не стандартным маршрутом по известному расписанию, а каким-то эксклюзивным (как сказали бы сейчас) уникальным маршрутом с непонятным графиком. Если Москву посчитать одной вершиной треугольника, то мы ехали по кривой гипотенузе Днепропетровск - Тюмень. Поезд практически нигде не останавливался и не стоял, разве в тех случаях, когда надо было пропустить то ли встречный, то ли попутный поезд. Отследить маршрут, города, через которые мы проезжали, было нереально. Сделаю маленькое пояснение: мобильных телефонов в то время и в помине не было, да и стационарные телефоны были признаком хорошо развитой инфраструктуры. На одной из станций, где-то, наверное, перед Волгой, к стоящему вагону подошёл парень (правда, без букета). И Люся к нему вышла! Обнялись. Короткая встреча (3-5минут) и поезд увозит её в Тюмень. А парнишка остался стоять на перроне. Как? Откуда он узнал? Сколько он ждал на станции? Или, может быть, у Люси в каждом городе был влюблённый в неё парень?
Отряду университета был выделен отдельный плацкартный вагон. Багажом отряда мы загрузили его под завязку, все грузовые места и более того. Бойцов отряда тоже было не мало. (Сейчас, спустя десятилетия, я думаю, возможно, с нами ехал ещё один неофициальный отряд, который по приезду просто отделился от нас на свой объект, хотя "чужаков" я не заметил.) Некоторым ребятам (автору, в том числе) пришлось спать на третьей полке под самым потолком вагона (впрочем, это такая несущественная мелочь). В поезде мы ускоренными тепами знакомились друг с другом, кто, где учится, узнавали характеры, "слабые места" кого-то. Конечно, в составе отряда изначально было несколько групп, в составе которых ребята хорошо знали друг друга, например, команда третьего курса физтеха. Сразу хочу пояснить, номер курса я считаю на момент подачи заявления в стройотряд: мы учились на первом курсе и потому своих однокашников я отношу к первому курсу. Хотя мы все и сдали сессию и были переведены на 2-ой курс, но второкурсниками мы станем 1-го сентября. За время дороги, пожалуй, больше других запомнилась Лиза с филфака, круглолицая девушка с объёмными формами, бойкая и звонкая, "в карман за словом не полезет". Она несколько болезненно реагировала на шутки в свою сторону, что только увеличивало количество шуток, впрочем, шуток без злобы. А ещё у нас состоялся импровизированный чемпионат отряда по настольному хоккею - комплекты игр везли для детей пионерлагеря (до Тюмени игры доехали целыми). Игра была новой (и в продаже тоже), вызывала интерес у всех, и молодых, и не очень. Чемпионом стал аспирант Толя Дзюба: побеждал он не столько скоростью рук, сколько скоростью мысли, быстротой взгляда (видения) и слаженностью рук.
Наш поезд проехал Волгу, перевалил через Урал с вершинами, покрытыми лесами, выехал на равнинные поля. Тюмень - край озёр и болот. Сейчас известный на весь мир регион добычи нефти и газа на севере области: Сургут, Югра, Ямал. Открытие залежей "чёрного золота" приходится на 1959-60 года. И в 70-ые года регион развивался, обустраивался - страна вкладывала большие деньги в Тюмень. Но работа нашего стройотряда никак не была связана с "чёрным золотом", с нефтью и газом. Поезд приехал на конечную станцию Ишим на реке Ишим. Нас встречало руководство местного стройуправления. Принимающая сторона интересуется, сколько всего людей. Задержка ответа командира отряда и я, тут как тут, спешу помочь командиру - с гордостью называю количество бойцов стройотряда, брат вёл списки отряда, я их видел и запомнил. На Украине говорят "вилiз поперед батька в пекло". Встревать в разговор старших некорректно и просто невежливо, я подставил брата, я подвёл командира. Откуда мне было знать, что в списках отряда значатся люди, которые будут работать совсем в другом месте, и никак не связаны с нами. Что численность отряда завышена, никто подушно проверять не будет, а под большее количество будет и больше оснований на фонд оплаты труда, то есть оплата будет не только по объёму фактически выполненных работ, но и с учётом количества отработанных человеко-часов. Всей этой "кухни" даже брат не знал (у него был реальный список отряда), но он соблюдал субординацию. Короче, брат меня оттащил подальше от глаз командира и принимающей стороны.
Тюмень нас встретила солнцем и теплом. Мы выгружаемся на перрон: фото на память. Грузимся в две грузовые машины (ГАЗ-51). Местом нашей дислокации было село Бердюжье - райцентр на самом юге Тюменской области, практически на границе с Казахстаном. К селу примыкают два озера Большое Бердюжье (южнее) и Малое Бердюжье. От Ишима до Бердюжьего по грунтовой дороге мы добрались за два часа, расстояние - 90км. Проехали всё село и за селом на немалом расстоянии от жилых домов остановились у озера. Ещё дальше от места, где мы остановились, будет строиться производственное здание, цех, а на этом месте в прошлом году уже начали строительство двух жилых двухэтажных домов для рабочих этого производства. Возвели первый этаж, частично второй - и на этом работы прервали. Заканчивать придется нам: часть помещений на 2-ом этаже перекрыта плитами, часть ещё под открытым небом. Во дворе для будущих жильцов на каждую квартиру будет сарай - такой симбиоз городской и сельской жизни. Длинный сдвоенный ряд сараев с входами с двух сторон, планировали построить сараи к нашему приезду и разместить всех людей в этих сараях, но передовой отряд не успел. Физически по времени не мог построить сараи.
На перроне Ишима.
По приезде при встрече с ребятами передового отряда выясняется, что нет Бориса Вишневецкого - он в больнице: работал на пилораме, распиливали доски, и ему в глаз попал осколок доски. Можно считать, что всё хорошо обошлось - глаз остался целым, но в больнице его оставили на несколько дней. Ещё замечаю хмурое встревоженное лицо Нины Нахимовой. Две подруги Нина и Лариса Матюшева, обе входили в бюро комсомола факультета, уже закончили 4-ый курс - считай, элита студенчества, без пяти минут дипломированные специалисты, правда, на физтехе им ещё учиться полтора года. Смуглая брюнетка Лариса и Нина с русыми волосами и открытым лицом, серьёзная, строгая Лариса и Нина с прямым взглядом, в уголках глаз у неё иногда проскальзывают весёлые искорки. Наверное, невозможно, глядя в глаза Нины говорить неправду. Компания в передовом отряде попалась примерно одного возраста, они ехали через Москву три дня и все успели подружиться. А Борис и Нина за эти три дня полюбили друг друга.
Лёгкий ужин и отряд размещается на первую ночь в комнатах недостроенного жилого здания: выбираем второй этаж в тех комнатах, где есть плиты перекрытия - ночью может пойти дождь. Спать укладываемся прямо на бетонном полу, как раз пригодится ватник, кто его взял. Условия спартанские, но все мы нормально воспринимаем, мы же не на море отдыхать ехали. Брат нашёл одну небольшую комнату, и мы с ним укладываемся спать в ней. Получается, что мы отделились от всего отряда, как-то это неправильно. У меня с детства есть одна особенность: при переезде на новом месте у меня повышается температура - такая акклиматизация. Может, брат просто беспокоился о моём здоровье? И утром температура поднялась, но я решаю никому ничего не говорить.
Утром подъём, завтрак, построение, распределение на работы. Нашей группе задача спланировать участок между недостроенным домом, рядом сараев и будущей нашей столовой (кухней и столами под навесом) - будущее место построения отряда. Где-то землю убрать, где-то подсыпать. С напарником на носилках мы носим землю. Напарник - Саша Сокол, физтеховец второго курса, высокий, на голову выше меня, худощавый, но с широкими прямыми плечами, светлые волосы и прямой взгляд. У Саши красивая фамилия, приятная внешность, а росту можно и вовсе позавидовать (мне всегда хотелось ещё немного подрасти). Через пару часов мышцы рук устают, чувствую, что скоро я не удержу и выпущу ручки носилок. Первым не выдержал идущий впереди Саша - одна ручка выскользнула из руки. Вообще-то, наши коллеги перестарались - слишком много земли накладывали на носилки - просим меньше насыпать грунта. У остальных рабочих групп организован целый конвейер: кто-то пилит доски, кто-то сколачивает двери, девчонки краской на дверях пишут N будущей квартиры, кто-то вешает на петлях дверь к сараю. "Отличился" Дима Кривега (физтех, 2-ой курс, простой смуглявый сельский парень): он прикрутил петли и поставил двери так, что N получился верх ногами внизу, скорее всего, он вообще номера на двери не заметил. Когда Диме указали на оплошность, он ещё раз посмотрел на двери и выдал фразу, которая станет оправданием и призывом к целесообразности до конца работ стройотряда: "Та що з нього стрiляти, чи що"? Дверь так и оставили висеть верх ногами, сарай был с тыльного ряда (не выходил на площадку построения). Только Дмитрия в назидание поселили в эту комнату-сарай. Не помню (да и времени не было смотреть), все сараи построил передовой отряд, или парочку делали в этот день. Командир отряда Лёша Ткачёв сам сложил печь для кухни. Построили кухню, помещение столовой, сколотили навес, столы и скамейки, расставили их. Главное: за один день все работы по обустройству были выполнены. В сараи разнесли кровати, матрацы, постельное бельё, на улице повесили ряд умывальников (передовому отряду хватало двух) с общим сливом, обустроены уборные (опять же, возможно их сделал передовой отряд). Площадь сарая такая, что в нём становились две кровати, то есть весь отряд разместили в сараях по двое. (Замечание: жилых домов должны были построить два, и сараи мы строили, возможно, на два дома.) Штаб отряда разместился в отдельном сарае. Также была отдельная кладовая (или два сарая под кладовые).
По окончании работ, расселения, обеда (на десерт хлеб с повидлом) состоялось построение отряда и посвящение новобранцев (подавляющее большинство отряда) в бойцы ССО. В центре построения были командир, комиссар отряда, кто-то из девчат и Миша Джураев (от имени Джура - в переводе с тюркского "друг"). Особенно запомнилась колоритная фигура последнего. Джураев - сотрудник лаборатории университета, не знаю, ездил ли он раньше в стройотряды, и был в "президиуме" на правах ветерана, или был просто активистом сего действия. Смолянисто-чёрные волосы с залысинами, глаза с прищуром (узбек, вероятно) и усы, которые по бокам рта узкими полосками спускались вниз. Миша надел жилет на голое тело, повязал какой-то красный пояс, за пояс заткнул половник - "козак-запорожець тай годi". Каждого новобранца вызывали в центр, и в честь посвящения Миша предлагал "причаститься" из ложки каким-то снадобьем, совсем немного, так как почти все "причащающиеся" удержать его во рту не могли - отскакивали в сторону и выплёвывали. Я задумал фокус и боялся, что кто-нибудь сделает его до того, как придёт мой черёд: я проглотил обжигающую смесь и попросил добавки. Смеха ради. В качестве снадобья использовалась или закупленная ещё дома аджика, или наши повара сами приготовили сильно перчёный соус а-ля аджика. Аджику я до этого ни разу не пробовал.
В первый же день (а может и раньше, до нашего приезда) к лагерю "прибилась" небольшая собачонка, белая, беспородная. Кто-то из ребят, глядя на неё, возможно из-за её звонкого лая, сказал: "Да это же Лизка"! Лиза, студентка, тут же среагировала: "Убью!" и погналась за обидчиком. Обидчика она не догнала, а кличка к собаке "прилипла". Впрочем, с Елизаветой они не конкурировали: девушка всё время работала на выездных объектах и в лагере находилась мало.
Вечером напротив нашего жилья зажгли костёр, пели песни. У костра мы будем сидеть каждый вечер, за исключением дней, когда шёл дождь. Иногда читали полюбившиеся стихи, Саша Харызин (филфак, невысокий парнишка с залысинами, острый небольшой нос, маленькие тёмные яркие глаза - о таких говорят острый взгляд) читал свои. Делились какими-то своими впечатлениями, мыслями. Но чаще просто пели песни. Конечно, кто-то часто заглядывал на огонёк, кто-то редко там бывал. Заводилой была Валя, высокая девушка с длинными волосами, человек, всегда готовый придти на помощь, поддержать, когда надо. Завсегдатаем посиделок у костра был и автор. Петь я особо не умел, поэтому просто слушал, иногда негромко подпевал, когда пели коллективом. Хочу сразу назвать песни, которые мы пели. Ведь песни - это тоже характеристика людей и коллективов, характеристика времени. Конечно, этот список будет субъективен, что-то я запомнил лучше, что-то вообще упустил. Авторы песен указаны в примечаниях (см. прим.10). И очерёдность в списке чисто моя (как вспоминалось):
"Мой адрес не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз".
"Гренада".
"Песня о друге" ("Если друг оказался вдруг").
"За туманом" ("Понимаешь, - это странно, очень странно").
(Я на этом остановлюсь, потому что список можно писать очень длинным. Кому-то этот список может показаться чересчур патриотическим, чересчур советским. Но мы на самом деле были такими, преданными Родине, Советскому Союзу, и песню "Мой адрес..." пели с гордостью. А песню "О друге" пел весь Советский Союз. И одно пояснение: в 1972 году бардовская песня, клуб самодеятельной песни уже были, но они ещё не захватили периферию, каким был Днепропетровск. Какие-то бардовские песни к нам ещё не дошли, кроме "За туманом".)
Будни.
На следующий день (возможно, это было 03.07.1972) начались наши стройотрядовские будни. Бригада Чурсина (3 курс физтеха) работала на стройке производственного здания (цеха) в центре села. Фундамент и начало стен до установки лесов были выведены. Высокое здание с рядом высоких окон, как витражи, между окнами надо продолжить уже с лесов прямоугольные колонны (пилястры). Вот на этих пилястрах и продолжили кладку четверо друзей с 3 курса: Анциферов, Ларионов, Чурсин и Шаповаленко - каждому по пилястре. Гриша Ларионов, невысокий, круглолицый, слегка полный, положил пару кирпичей с одного угла:
- Рыба, - зовёт он Сашу Анциферова с соседней пилястры, - посмотри, как кирпич лежит? Нормально?
Он переходит на другую сторону пилястры, выводит угол на 3-4 кирпича, и уже с этой стороны кричит:
- Шпон, - это Сергею Шаповаленко, - глянь, я не "завалил" угол, - И так повторилось несколько раз в течение дня.
Бригадир Володя Чурсин ("Чурс") - серьёзный строгий парень, требовательный, много знающий (в смысле не только в строительстве). У него выражение лица, как будто он чем-то недоволен, хотя, это, конечно, не так. Ходил он в светлой короткой куртке, выделяясь на фоне других. Коренастый плотный основательный Сергей Шаповаленко ("Шпон") - излучает уверенность. На построении в Днепре он куртку заправил в брюки с широким кожаным ремнём, многие поступили также, но на нём форма сидела по-особенному хорошо. Незадолго до стройотряда на экраны вышел фильм о молодёжи, среди героев был молодой парень, честный, немного наивный, справедливый, начитанный - у него была кличка "Букварь" (роль исполнял непрофессиональный актёр). Саша Анциферов ("Рыба") и внешне и характером - вылитый "Букварь". Есть в выражении его лица что-то детское, чувство доброты, даже какая-то "детская" незащищённость (может, только кажущаяся). За Гришу Ларионова я уже написал, благодаря ему мы знали клички ребят (а клички его самого я не знаю). С третьего курса физтеха был и командир отряда. И ещё Сергей Остапенко ("Грузин"), может, он тоже вначале входил в бригаду Чурсина - но о нём позже.
Ещё в Днепропетровске при отборе нас, кандидатов, спрашивали, есть ли какая-то строительная специальность. Ещё раз уточнили наличие строительных специальностей уже на месте. Наверное, при опросе Гриша назвался каменщиком, не хотелось отставать от друзей. Но, похоже, мастерок (или кельма - рабочий инструмент каменщика) он первый раз в руки взял на пилястре. (Прости, меня, Гриша, если это не так. Но диалоги с "Рыбой" и "Шпоном" мною не выдуманы.) Я при опросе назвал специальность "подсобник" (подсобный рабочий), указал, что есть опыт работы. У меня было два месяца работы подсобником, я знал, что такое цемент марки 400 и в какой пропорции готовить раствор для кладки с этим цементом. Не в моих правилах было говорить то, чего не было, говорить, что умею, если на самом деле не умел, или делал недостаточно хорошо. В свои 18 лет я ещё немного умел. Женя Голубь сказал, что он каменщик. "И ты умеешь класть кирпич", - с недоверием спросил Женю. "Да", - не колеблясь, ответил друг. Каждый указывал наличие специальности в меру своего апломба и своей честности. Честно сказал об отсутствии профессии Толя Дзюба (худощавый быстрый аспирант с мехмата). Большинство ребят не имели строительных специальностей. Обучить их в Днепропетровске было нереально - слишком мало времени.
Несколько специальностей было у Бориса Вишневецкого: каменщик, сварщик, бетонщик, плотник, казалось, нет такой работы, которой он не знал. К профессионалам отнесу нашего мастера Сашу Канивца (филфак, высокий, худощавый, с продолговатым лицом и острым небольшим подбородком), правда, основная задача мастера была организовать весь строительный процесс, наладить работу всего отряда. Назову ещё несколько ребят с профессиями (конечно, за всех я не знаю): каменщик Володя Рубан, штукатур Нина Гридунова, электрики (для электриков обязательным было наличие удостоверения) Володя Сотниченко и Лёша Майский, плотник Виталий Левченко. Наличие специальности не означало, что эти ребята, девчата работали только по своей специальности: специфика работы в стройотряде была такой, что каждый человек занимался той работой, которая была нужна в данный момент, т.е. выполняли любую работу. Не было столько объёмов работ для электриков, чтобы загрузить их на все два месяца. И Володя Сотниченко осваивал другие профессии. Весь отряд осваивал строительные профессии, кто-то первые, кто-то следующие (смежные).
(Один эпизод, который я не запомнил - друзья напомнили - и который я сомневался включить. Вот с окончанием написания хроник всё же решился добавить.)
Прошло два-три дня работы. Среди нас оказался один боец, который или не выдержал тяжёлой работой, или просто ему с нами было не по пути. Была линейка - его отчислили, дали денег на проезд и отправили домой. Стройотряд - не для слабых. Сильные оставались.
Строительные объекты. О первом объекте я уже написал: строительство жилых домов, возле которого располагался лагерь нашего отряда. Практически всё время я проработал на нём. И ещё на строительстве цеха будущего завода недалеко от лагеря. Строить его мы начнём позже. Ещё были цеха в селе Бердюжьем, школа в деревне Прохорово. Наверное, были ещё объекты (о которых автору, увы, неизвестно). Иными словами, объектов было несколько, и они были разбросаны территориально.
Очень важной проблемой в Тюмени оказалось обеспечение стройматериалами. Большой наплыв рабочей силы, стройотряды, временные коллективы сезонных рабочих (работающих по вахтовому методу), многочисленные бригады шабашников, большие объёмы работ требовали большого количества строительных материалов. С этими запросами местная промышленность не справлялась, и с "материка" завозить материалы в необходимом количестве тоже не успевали.
Техника. Техники было мало, было много ручной работы. Но всё же она была. Растворомешалка (бетономешалка), использовались на строительстве жилого дома и на других объектах. На строительстве ближнего цеха вначале растворомешалки не было (электричество не подвели), т.е. раствор я мешал вручную.
На фото стрела крана-подъёмника.
Кран-подъёмник "Пионер". (Мы с Борисом, уже в наши дни, заспорили, как правильно называется: подъёмник или кран, "Google" подсказал: кран-подъёмник.) Простота конструкции: поворотная опорная рама, стрела (раз есть стрела - уже кран, Борис оказался прав), лебёдка. Простота в управлении. Очень помог на строительстве жилого дома. На моё удивление эти подъёмники широко используются и поныне, и под тем же названием.
Автомобиль. У наших работодателей в автопарке был почти убитый (или почти на ходу) автомобиль ЗИС-157 (или его предшественник ЗИС-151, ещё или ЗИС-150 - это гражданский вариант военного ЗИС-151 - см. прим.11). У них он стоял без использования. Но чтобы им пользоваться, надо было приложить руки: руки умельцев-автослесарей, или водителей-умельцев. Автомобиль каким-то макаром доставили к нам в лагерь. В составе отряда был водитель с опытом вождения - Лёша Майский. Леонид попросил себе в помощники меня (ровно год назад я закончил курсы водителей, опыта у меня не было никакого, но Лёха рассудил, что названия ключей и узлов автомобиля я знаю, а помощник ему действительно был нужен). Да, советские шофера отличались от заграничных тем, что были не только водителями, но ещё и каждый автослесарем по совместительству. Но откуда у 22-летнего Лёхи взялся опыт, умение разобраться в почти убитом автомобиле, как ему удалось оживить машину - я не знаю, но за полдня машина ожила. Лёша для проверки сделал круг от лагеря до будущего цеха и назад: машина вела себя нормально, не глохла. Как раз вернулся Борис из больницы: мы оба, я и Лёня, были рады его возвращению. В честь успешной работы Лёха разрешает и мне, точнее, нам с Борисом, самостоятельно сделать круг на машине. Я сажусь за руль, Борис пассажиром, завожу машину, включаю скорость, медленно отпускаю педаль сцепления - и машина глохнет. Боря: "Дай я", и мы меняемся местами - Боря служил танкистом, танк и трактор водить умеет, опыта вождения у него больше, чем у меня. Но у него тот же результат: машина глохнет при отпускании педали сцепления. Мы опять меняемся местами, но вторая попытка у обоих даёт тот же результат. Лёша сидит и курит после удачно проделанной работы, и только посмеивается - мол, догадайтесь сами. Опытный водитель сразу скажет, что "сцепление" слишком жёсткое, хорошо бы отрегулировать педаль сцепления: сцепление включается слишком рано до окончания хода педали. Но это опытные водители - а опыта-то у нас и не было. На 3-ей или 4-ой попытке (или какой-то ещё) я даю больше газа при ещё не полностью отпущенной педали сцепления, и - о чудо! - машина не заглохла и проехала круг. Следом и Борис совершает круг почёта. Автомобиль был очень даже кстати: утром развезти ребят по объектам, вечером привезти, днём за стройматериалами, на дальние объекты, где работали как в командировке наши девчата. Ребята сразу же назвали автомобиль "Антилопа Гну" по имени персонажа столь любимого произведения студентов. Боец Майский стал штатным водителем, но когда у "Антилопы Гну" не было работы, Лёша включался в работу наравне со всеми.
Ещё одна единица техники. Трактор. Колёсный скромный трактор "Беларусь". Но не просто убитый, а узлы с которого шустрые местные трактористы растащили - всё равно же стоит, чего добру ржаветь. На тракторе не было стартёра, не было аккумулятора, не было даже сиденья, Собственно говоря, трактор даже завести было не как. Но всё же нашёлся человек, который решил его использовать. Бывший танкист, упрямый Борис Вишневецкий. Трактор заводили с помощью другого трактора - надо было "дёрнуть". Или с горки. Садился Боря прямо на бак с соляркой - жёстко, но ехать можно, если не долго. Уже пришёл черёд Бориса дать мне порулить - на тракторе, на кирпичном заводе. (Честно говоря, я плохо помню этот эпизод, но не доверять Борису не могу - у него всегда была отличная память.) Мы сидим вдвоём на баке, Боря даёт мне руль (на тракторе я в первый раз и учить меня до этого никто не учил), я управляю трактором, но сзади ещё прицеп, который шире самого трактора - амплитуда его шатания гораздо больше - прицепом я чуть не сбил опору навеса, под которым сох кирпич-сырец.
На жилом доме мы продолжаем начатое до нас строительство: в квартирах выкладываются стены, перегородки. Я работаю внизу у растворомешалки. Электрик Володя Сотниченко (физфак) работает невдалеке, копошится в коробке с рубильниками и массивными предохранителями на стоячем щите. У Володи ладно сложенная спортивная фигура, короткая стрижка, большой лоб, который визуально увеличивают залысины. Но главное, Володя - добрый парень, он часто улыбается, причём, не только губами, глаза у него искрятся смехом. С такими людьми приятно разговаривать - они излучают добро. С такими, как Володя, хочется дружить. Володя попутно рассказывает о технике безопасности в работе электрика, подчёркивает: "Главное - не лезть в щиток двумя руками". Мы оба продолжаем каждый свою работу. Вдруг слышу что-то похожее на щелчок и вижу мгновенное сальто назад в исполнении Володи. Нет, Володя не лез двумя руками в щиток, у него не было возможности отключить подводящее напряжение (он или менял предохранитель, или уже пытался включить рубильник). При том высоком напряжении, наверное, нужны были резиновые перчатки, а их у нас, у Сотниченко не было. Надо признать, у него была мгновенная реакция, а с помощью сальто он оторвал ноги от земли, тем самым разорвал электрическую цепь и затем уже оторвал руку. Если бы не его сальто, то не знаю, смог бы я ему помочь - мне надо было понять, что произошло, потом преодолеть метров 6-8, и, главное, сделал бы я то, что надо было: разорвать цепь, например, ударить по руке. А так у Володи получилось по принципу "помоги себе сам".
Вместе с нами работал и однокурсник Сотниченко - Коля Профатило. Серьёзный и красивый парень - такие девушкам нравятся. Коля проявлял инициативу (он и на фотографиях был чаще других, получилось так) и не скрывал своих амбиций. Может, потому его и назначили бригадиром.
Борис позвал меня на второй этаж, с гордостью показывает свою работу: перегородки ванной и туалета в четверть кирпича. Стена ровная и... ажурная, швы между кирпичами не полностью заполнены раствором и светятся на просвет.
- Как, - удивляюсь я, - а как же штукатурка будет держаться?
- Так для штукатурки это же лучше, крепче держаться будет.
Действительно, крепче держаться будет, понимаю я. В соседней квартире мы слышим грохот, бегом туда. Там Женя Голубь сложил такие же перегородки, оступился, упал на стенку и она завалилась. Ничего страшного с Женей не случилось, цел. Чего не скажешь о перегородке. Если бы стенка была в полкирпича, может и выстояла бы. А Женьке для высоты его роста, может, просто пространства не хватило. Вообще-то, Женя не был неудачником по жизни, просто, может быть, профессия каменщика была не его. Его определили к крану-подъёмнику - подымать грузы. Но и тут его ждала неприятность. Управление подъёмником простое: две кнопки на подвесном пульте, нажимаешь одну - груз поднимается, отпустил кнопку - груз остановился, нажимаешь вторую кнопку - груз опускается (тормоз отключается - груз или просто крюк под собственным весом опускается). Какое-то время Женя нормально справлялся с работой. Но однажды включил кнопку подъёма с пустым крюком - надо было опустить пустую бадью для раствора. Отвлёкся на что-то, отвернулся. Крюк дошёл до начала стрелы, но лебёдка продолжала наматывать трос - в результате стрела крана-подъёмника завалилась. Женю от "Пионера" отстранили.
Анатолий Дзюба (аспирант мехмата) несколько дней отработал подсобником на жилом доме, присматривался, как работает каменщик. Каменщика куда-то забрали на час. И Дзюба попробовал класть кирпич, да так попробовал, что у него за час вышло больше, чем у каменщика за три. Толик не только быстро играл в хоккей, но любую работу делал споро, очень быстро. Больше подсобником он не работал.
Битва за стройматериалы.
Почему битва? Потому, что добывали их с боем. В Бердюжьем был, если не дореволюционный, так в лучшем случае довоенный небольшой кирпичный заводик. Кирпич, свой оплаченный кирпич надо было вырывать с боем у других строителей, тоже жаждущих получить свой кирпич.
Я позволю себе вкратце остановиться на технологии изготовления кирпича (для заводика в Бердюжьем). Вначале из глины формируется кирпич-сырец, который проходит естественную сушку (до 8-12% влаги остаётся). Затем кирпич-сырец закладывался в так называемые полевые печи. Сложенная из сырца печь снаружи обкладывается бракованным обожженным кирпичом (половняком) так, что между сырцом и обкладкой остается промежуток, засыпаемый шлаком или песком (теплоизолятор). Ряды кирпича-сырца по высоте пересыпаются слоем дробленого низкокачественного угля. Основное топливо (уголь, дрова и всё прочее, что горит) сгорает в топках, идущие под всей печью. Сам процесс обжига состоит из следующих стадий: досушка сырца или обкур на малом огне 180-200®, при котором удаляются остатки влаги из сырца. Большой огонь или взвар при температуре 800-950®, при котором пластическая глина превращается в камнеподобное вещество, водостойкое и морозоустойчивое.Закалка - уже без огня, но сохраняется высокая температура.Завершающий процесс - охлаждение. Продолжительность обжига кирпича в такой печи 10 - 12 суток, при устройстве вертикальных топливных каналов в печи 8 - 10 суток.
Бригада бойцов Саши Дорохова работала на заводе: разбирала печи, готовила кирпич к погрузке. Мы с Борей на тракторе едем по территории. Обращаю внимание на древний цепной конвейер, который из формовочной кирпичи-сырцы перемещает под навес для сушки. Этот навес я чуть не снёс прицепом трактора. Уже Борис за рулём - подъезжаем к бывшей уже разобранной печи (полевой печи), шлак, зола удалены. По техпроцессу кирпичи должны остыть. Но никто не ждёт конца охлаждения - все строители забирают кирпич прямо из печи, горячим. Есть ленточный транспортёр для подачи кирпича в транспортное средство, которое может далеко стоять. Но он не работает. Иду смотреть, в чём причина: нашёл щиток с рубильником и предохранителями. Решаю проверить, на руке сухая (не влажная) обычная строительная рукавица, пробую включить рубильник. И получаю удар током, 380 вольт, хорошо, что не больше. Сухой рукавицы недостаточно, понимаю, что нечего лезть туда без резиновых перчаток. Да, транспортёром воспользоваться не сможем. Борис подъезжает как можно ближе прицепом к печи. Тем временем подходят остальные ребята бригады. Мы выстраиваемся в две цепочки конвейера: по два кирпича из печи на стол и дальше следующий кладёт кирпичи на следующий стол, а затем уже в кузов трактора. Мы работаем в одном ритме, как роботы-автоматы. Кирпич в печи уже заканчивается. Я ставлю очередную пару кирпичей на стол, и Женя их тут же перехватывает, вместе с кирпичами он захватил мою рукавицу, а я на автомате поворачиваюсь и хватаю следующую пару. И получаю ожог на пальцах - на подушечках сразу вскочили волдыри. Сразу хочу подчеркнуть, что вины Жени в этом не было, это я должен был остановиться и забрать рукавицу. Я выбыл из работы, хорошо, что это случилось, когда кирпич уже заканчивался. Погрузив весь кирпич, мы вернулись в лагерь к обеду. А после обеда я уже продолжал работать, да, было неприятно, пальцы побаливали, но из-за ожога прекращать работу, по-моему, было неуместным.
Цемент.
Вначале у штаба отряда было много организационных вопросов: определиться с важностью объектов, с распределением людей, обеспечением стройматериалами, обеспечить необходимую технику, наладить быт отряда. Большая часть этих вопросов была в компетенции командира Ткачёва Алексея, мастера Канивца Александра и комиссара Мисиюка Константина, как более знакомого с инфраструктурой района и области. В то же время штаб решил, что-то должен быть дежурный в штабе. Вот и пришлось первые дни дежурить моему брату начштаба Николаю. Ребята уже косо на него посматривали, да и он сам чувствовал себя "не в своей тарелке". Современному человеку сложно представить, как люди раньше обходились без телефонов, совсем без телефонов. Нет, телефоны - стационарные - были в органах власти, в районном центре, в Ишиме, можно было из центра Бердюжьего позвонить в Ишим, позвонить в штаб объединённого ССО. Но не все деревни были телефонизированы. (Когда-то давно я заинтересовался, чем отличается село от деревни: в сёлах была церковь, в деревнях не было. В нашей атеистической стране в деревнях телефонов могло и не быть.) На стройобъектах не было телефонов, и передать информацию можно было только с нарочным. Только ближайшие объекты возле лагеря и в селе Бердюжье были в зоне доступной информации. То есть большого смысла в постоянном дежурном в штабе, наверное, и не было (на мой взгляд). Позже, в штабе почти всегда будет командир - у нас командир был освобождённым. И комиссар, и мастер работали наравне с рядовыми бойцами, учитывая, что я их практически не видел в лагере, вероятно, они возглавляли дальние объекты нашего отряда. Брат рвался на работу. И вот его послали на машине с бригадой привезти цемент из Ишима, с железнодорожного вокзала. (Уже в наше время я спросил у брата, что он помнит об этом. Но у некоторых людей есть защитная реакция: не вспоминать, забыть, то, что было неприятным. Брат ничего не добавил к тому, что он рассказал тогда в Тюмени.) Мы уже привыкли, что сейчас всё удобно упаковано, что цемент покупаем в мешках по 10-25-50 кг. Но так было не всегда. Цемент в вагоне был насыпью, под брезентовым, или каким-то другим, покрытием (эра целлофана ещё не наступила у нас). Цемент надо было грузить то ли в бумажные мешки (лучший вариант), то ли в какие-то ёмкости. Осталось фото - брат "упакованный" для работы с цементом: кепка на голову, одежда, укрывающая всё тело без щелей, и полотенце на нос и рот, только очков не хватало. Лучше бы иметь респиратор, но его не было, от полотенца толку было мало, но хоть что-то. Как не старайся, а цемент поднимается в воздух, проникая во всё, в том числе и в лёгкие. Такой ценой доставался цемент.
Блоки.
Для строительства цехов по ремонту сельхозтехники надо было выложить фундамент из бетонных блоков. Блоки на площадку завезли ещё в прошлом году, но они странным образом расползлись не только по стройплощадке, но и по всему селу. Вот Борис Вишнивецкий на тракторе ездил по селу, цеплял тросом найденный блок и тащил его на стройплощадку. Собрал почти все. Остался один блок, загрязший в грунте: как ни старался Борис, но силёнок у "Беларуси" не хватало, чтобы вытащить. Он обратился за помощью к местному бульдозеристу, но тот почему-то отказал (вообще-то редкий случай - обычно помогали). Так и остался этот блок в грунте.
Наш быт.
Я - жаворонок, встаю рано, около 6 часов утра. Иду умываться и чистить зубы. Саша Анциферов и Володя Чурсин тоже встают рано и моются по пояс холодной водой. Я вслед за ними тоже начинаю мыться по пояс холодной водой. Ночи в Тюмени холодные, не то, что у нас на Украине, и вода здесь значительно холоднее. Завтрак в 7, после завтрака ребята, которые работают в Бердюжьем, выезжают, чтобы в 8 начать работу. Мы, на месте начинаем работать раньше. Перерыв на обед - 1 час, ребята с объектов в Бердюжьем сразу после обеда выезжают. Наши повара: высокая худощавая Нина и пониже ростом Люда, простые девчонки, обе с филфака. Встают они часов в 5, готовят завтрак, затем без перерывов обед, ужин, мытьё посуды после каждого приёма пищи. Нашу бригаду, работающую рядом с лагерем, девчата балуют - приносят полдники, компот с бутербродами, другое, что придумают. Мы перекусываем прямо на рабочем месте. Интересно с гигиеной: если работаешь в рукавицах и руки чистые, не в растворе, то руки не моем: протёрли и поели, время на мытьё жалко терять. Работаем до 6, то есть рабочий день 9 часов. В 7 часов вечера ужин, когда ребята с объектов приехали, умылись, переоделись. В 8 часов - посиделки у костра, кто один часок посидит, а кто и два, кто не так спать хочет. И полтора месяца без выходных, только в воскресенье рабочий день короче на 2 часа. Самое тяжёлое в этой ситуации было то, что мы толком не мылись, не было душа или бани. Рядом озеро, я пробовал в нём купаться - удовольствия мало, это не тёплый Днепр, вода холодная. Конечно, тяжелее было нашим девчатам.
Тюмень нас встретила солнцем и теплом. Но тепло продержалось несколько дней, потом пошли дожди и существенно похолодало. Несколько раз я работал на объектах в Бердюжьем, причём ходили туда и обратно пешком. Утром было прохладно, я оделся соответствующе: сапоги (я всё время работал в сапогах), фуфайка и тёплая кепка. К обеду мы возвращались в лагерь, солнце вышло из-за туч и стало теплее. В конце улицы возле двора играла детвора, самому младшему было меньше двух лет: сверху была рубашечка, а ниже пояса ничего не было, ни обуви, ни одежды (родители экономили на стирке трусиков и штанишек). Я на фоне малышей выглядел очень контрастно. С дождями сильно повысилась влажность. В наших деревянных комнатах-сараях, продуваемых сквозняками, вся одежда страдала от сырости. От повышенной влажности и от того, что мы толком не мылись, у многих ребят появились фурункулы (по-простому чири). Досаждали комары с мошкой, а ещё оводы: на Украине оводы тоже есть, но даже коровам досаждали не столько оводы, а просто мухи. А в Тюмени оводы приставали к людям, и в жаркую погоду ещё больше.
Но всё это было мелочами, на которые мы старались не обращать внимание. Хуже было с "пищей" для ума и для души, то бишь с отсутствием этой "пищи". Посиделки вечерами, песни у костра - это было здорово, но, наверное, недостаточно. Не хватало музыки, не хватало радио хотя бы в виде динамика на столбе. В отряде не было своего гитариста. Уже после окончания нашей "эпопеи" я узнал, что ребята, особенно с тыльной стороны наших сараев, бегали по вечерам в клуб в селе. Мы жили в условиях информационного голода. В это время в Рейкьявике как раз проходил матч за звание чемпиона мира по шахматам между Борисом Спасским и Робертом Фишером. Меня, как болельщика, очень интересовал этот матч, но информации у нас не было никакой. (На "большой земле" я и партии разбирал бы.)
"Антилопа Гну".
Дороги в Бердюжском районе были грунтовыми, ни асфальта, ни шлака на них и в помине не было. Все дороги представляли собой грунтовую насыпь с кюветами (канавами) по бокам, а в качестве насыпи использовалась глина. И если в сухую погоду это было хорошим покрытием, то после дождя глина размокала и таила в себе опасность, о которой мы даже не подозревали. Ночью был дождь, но к утру, он давно закончился. Ребята сели в деревянный кузов "Антилопы Гну", и Леонид Майский, как всегда, повёз ребят на объекты. Немного опаздывали. На поверхности дорожного покрытия воды не было - она стекла в придорожные канавы. При въезде в село на повороте Лёша недостаточно сбросил скорость, машина на скользкой глине не удержалась на дороге, сползла в кювет и завалилась набок. Пострадавших не было - обошлось.
Меня не было в машине и мне сложно передать атмосферу происшедшего. Слово очевидцу.
"Лёша мало, что мог сделать в той ситуации. Тем более, что машина была набита до отказа, даже некоторые девочки сидели на коленях у ребят, в том числе и я (естественно, у Бориса). Мы сидели с правой стороны у самого борта. А машина стала сползать в левый кювет. Не знаю, как другие, но я даже не успела испугаться. По сути, нас спасло то, что левый борт то ли открылся, то ли просто сломался, и все, по скамейкам ссыпались в канаву. Сейчас, когда я вспоминаю ту ситуацию, я думаю, что, если бы борт не сломался, машина просто-напросто перевернулась бы, и последствия были бы весьма плачевными. А так больше всех досталось тем, кто сидел возле левого борта, поскольку они с одной стороны упали на землю, а, с другой стороны, остальные падали уже на них. И это, действительно, везение, что отделались только ушибами и ссадинами. Но страха у нас не было, ни сразу после аварии, ни потом".
Маленькое дополнение к словам выше: при левом крене сколоченные скамейки посунулись в кузове, и получился удар, от которого левый борт открылся.
Один из первых пришёл в себя Саша Харызин, наверное, сказалась журналистская жилка. Увидев, что все целы, Саша достал фотоаппарат (всегда с ним был в боевой готовности) и начал фотографировать. Дотошный Саша Дорохов (первый курс физтеха, уже отслужил в армии) проверял состояние каждого. Это был первый дождь для нас. Леонид, наверное, больше всех переживал о случившемся. Он учёл специфику глиняного покрытия местных дорог, ничего подобного с ним и с машиной больше не случилось. Не могу сказать за всех ребят, так как я не ездил с ними на машине, но ребята в дальнейшем ездили на машине, доверяя водителю "антилопы" Лёше. Наши парни были не робкого десятка.
О технике безопасности.
В приведенных мною рассказах, как-то так получилось, что неоднократно нарушалась техника безопасности. Но это не было повсеместным. Хочу отметить, что мы не были "злостными" нарушителями: нередко эти нарушения были из-за отсутствия соответствующего обеспечения (отсутствие резиновых перчаток, защитных очков и т.п.), из-за незнания бойцами элементарных правил, основ ТБ, всё-таки мы не были профессионалами. Да, у нас не проводились вводные инструктажи, которые, наверное, положено было проводить - некому их было проводить. Да и в практике стройотрядов этого не было. С другой стороны, мы не были "ангелами", стремящимися соблюдать все строгие требования ТБ. Иногда мы осознано их нарушали. Пример. Не помню почему, не работал наш кран-подъёмник на жилом доме (может, его забрали на время). А надо было поднести кирпичи на второй этаж. Вот мы с Виталькой Васылько решили кирпичи просто перебросать: Виталий бросал, а я ловил на втором этаже. Виталик - крепкий парень, сильный, ему досталась более тяжёлая работа, но бросал их он хорошо, кучно (не веером) - мне легко было их ловить. Нам казалось, что так быстрее. Вот основа нарушений - стремление быстрее сделать работу.
Персоналии.
Я не смогу рассказать о каждом бойце нашего отряда, так как некоторых не знал, с некоторыми мало пересекался по работе. Поэтому короткие рассказы, штрихи только о некоторых.
Володя Кузьменко.
Наш врач, студент старших курсов Медицинского института (возможно, интерн). Высокого роста в больших очках с роговой оправой, Володя выглядел флегматичным, спокойным, уверенным. И абсолютно своим, не "чужаком", а своим парнем. По приезде в Тюмень он оформился на полставки в больницу в селе Бердюжье, полдня вёл приём больных. А затем приходил в лагерь и полдня работал на стройке жилого дома у растворомешалки, как обычный стройотрядовец (мы работали вместе - когда он приходил из больницы, я переходил на работу на 2-ой этаж). Даже не знаю, какая медицинская специализация была у Владимира: терапевт или хирург, или какая-то другая. Казалось, что как медик, он умеет многое (не всё, но многое) и разное. Конечно, Владимиру хватало работы как врачу и в нашем отряде. Хотя просто больных, с простудой практически не было: это как на фронте - на передовой бойцы не болели, болеть начинали при отводе с передовой.
Гриша Романенко.
2-ой курс физтеха. Григорий выглядел уверенным опытным даже не парнем, а мужиком. Возможно, уже был семейным. Высокий, сильный, серьёзный, практичный. Кто ещё из студентов-второкурсников мог похвастать постоянной подработкой в ночное время, да ещё какой: дежурство в кабинете директора какого-то предприятия, дежурство на телефоне. Главное на такой работе - уметь проснуться по звонку телефона. При этом добавлю, что Гриша не выглядел парнем, который может приврать ради "красного словца". Мы немного работали вместе, первый раз он просто присматривался. А в следующий раз выдал монолог:
- Вот вас два брата. Ты вкалываешь, как все, выкладываешься. А брат? Как будто у вас родители разные. Чего это он в штабе отсиживался? А мы с хлопцами ему проверочку утроили, специально ему работу подкидывали. Честно признаюсь - погонять хотели. Справился. Работать он умеет. Вопрос, хочет ли. (Беседа была вначале работы ССО.)
Володя Рубан.
Лучший каменщик отряда. 4-ый курс физтеха. Среднего роста, худощавый, короткая стрижка редких волос (полысеет рано). Он одет, как и я: сапоги, фуфайка, шапочка. Но выглядит иначе, чем я. Даже не мог понять чем? Сапоги у него выглядят иначе: уже голенище и выше, видать не кирзовые. Вначале Рубан работал на других объектах, а когда был сделан фундамент для цеха возле лагеря, его перевели на цех, это начало августа. И меня к нему подсобником. Начинали мы вдвоём с нуля. Владимир наше близкое знакомство начал с инструкции:
- Подсобник должен поднести кирпич по всей длине кладки, замешать раствор. Пропорции знаешь?
- Да, для марки 400 четыре ведра песка и ведро цемента.
- Правильно. Когда замешаешь, - он говорил медленно, с расстановкой, - лопатой равномерно на стену набрасываешь раствор. Поверху раствора выкладываешь кирпичи. Понятно?
- Да, - я подумал, что он шутит, - А ты что будешь делать?
- А я буду ровнять кирпичи, - спокойно ответил каменщик.
И я понял, что он не шутит. Советский рекордсмен-новатор шахтёрского труда Алексей Стаханов в 1935 году предложил новую организацию работы. До него шахтёр рубил уголёк и сам ставил крепь. Стаханов взял в помощники двух шахтёров, он молотом рубил уголь, а помощники работали крепильщиками (кроме того было организовано освещение забоя и вывоз угля). Стаханов перевыполнил норму в 14,5 раза. Но у Ствханова было два помощника, а у Рубана один подсобник, да и растворомешалку использовать пока не было возможности - электричество ещё не подвели. Ради спортивного интереса мне захотелось сработать так, как ставил задачу Владимир. Пока он выводил углы, я разносил кирпичи по длине будущей стены, мешал очередную бадью раствора, и потом действовал по его инструкции: набрасывал раствор равномерным слоем, выкладывал на раствор кирпичи. Посередине стены он вывел ещё маяки, так как по всей длине нитка уровня провисала. Володя натягивал нитку и очень быстро поправлял кирпичи, пристукивал, убирал мастерком лишний раствор, тут же распределяя его сверху кирпичей. Кроме того, он использовал длинную ровную рейку - правило, прикладывая её к выложенному ряду кирпичей, поправляя кирпичи под рейку. Такое правило я впервые увидел у Владимира Рубана. Я давно снял фуфайку, куртку и свитер. Солнце поднялось уже выше и приятно пригревает. От заданного темпа работы я весь "в мыле" - мокрый от пота. Но с поставленной задачей вроде справился: мастер-каменщик не простаивал. Почему "вроде" - потому, что лучше бы сам каменщик ответил на этот вопрос. Володя и сам работал напряжённо, споро, вероятно, и он был "в мыле". Он не относился ко мне свысока, несмотря на продекларированную инструкцию перед работой, помогал мне, когда видел, что нужна помощь. Для каменщика важно иметь хороший глазомер, чтобы и без отвеса видеть вертикаль, "уходит" ли твоя стена, "заваливается" ли угол. И отвес, и уровень и другие приспособления всего лишь средства для контроля, для проверки. А без хорошего глазомера каменщик будет каждый ряд, каждый кирпич на углу проверять. Я не могу похвастаться хорошим глазомером, и в таком случае лучше быть хорошим подсобником, чем неважнецким каменщиком. У Владимира Рубана, у Бориса Вишневецкого был отличный глазомер. Я уважаю людей, которые умеют хорошо работать и делают много. С такими людьми приятно работать. Ещё и потому, что реально видишь результаты совместного труда, и потому усталость при такой работе даёт ощущение радости. После часов трёх работы Володя присаживается покурить. А мне он дал "расшивку" (инструмент в виде трубки, заточенной с одной стороны) и поручил сделать "расшивку" (уже работа) швов между рядами кирпичей, показав, как это делается. Я осваиваю новую для себя операцию. Вначале мы с Рубаном работали вдвоём. Потом подведут электролинию, подвезут растворомешалку, завезут ещё материалы, придут другие бойцы стройотряда, и на объекте будет работать полноценная бригада. И стены будущего цеха будут расти с каждым днём на глазах. Я написал "подведут электролинию", но все работы мы делали сами: "бурили" ямы под столбы (при помощи устройства "бур 3 студента"), устанавливали столбы, подключали провода. (Остались фотографии на память о студенческой смекалке.)
Я не могу написать о каждом. С некоторыми ребятами, кого я уже хорошо знал, мне не довелось вместе работать в стройотряде: трудолюбивый Коля Бочин (кличка "Эдик"), спокойный и немногословный Илья Лукашов, дотошный по жизни, дотошный в принципах Саша Дорохов (все физтех 1-ый курс). Кого-то из ребят я лучше узнаю уже после стройотряда: атлетичный Володя Паламарчук, с хитрецой в улыбке Женя Овчинников (оба физтех 1-ый курс), Лариса Матюшева, Нина Нахимова, Костя Мисиюк (все 4-ый курс физтеха). С кем-то и работаешь, но общаешься не так много, кого-то хорошо узнаёшь и без совместной работы: добродушный Женя Федулов (иногда кажется, что добродушие - это качество, присущее всем полным людям) и его однокашник похожий на персонажа "Всезнайка" Саша Нейман (оба физфак). Самый молодой в отряде высокий (длинный) и худой 17-летний Витя Колинько (физтех) работал наравне со всеми, колоритный простой "парубок" Дима Кривега (физтех 2-ой курс). Ещё один колоритный товарищ - Миша Джураев (я писал, что он аспирант, но, точнее, он уже не был студентом, то ли преподавал, то ли работал в лаборатории) с внешностью, которая сразу запоминается. Кого-то помню и лицо, и фигуру, но фамилия и имя напрочь вылетели из головы: аспирант, коллега решительного Толи Дзюбы. Двое высоких крепких ребят с биофака, серьёзный Коля Волков (его потенциал раскроется после стройотряда), а фамилию его однокашника не помню.
Но об одном человеке я расскажу подробнее (хотя уже писал о нём).
Люся Голубь.
Наша пионервожатая детского лагеря. Конечно, полноценного пионерского лагеря мы не могли организовать. Планировался дневной: дети утром приходят, пионервожатая с ними занимается до обеда (вариант - до 5 часов) и дети расходятся по домам. По приезде Люся вместе с комиссаром Костей пошли в школу, разыскали завуча (директора не было), договорились, что выделят место в школе, попросили списки детей 5-7 классов с адресами. Далее надо было обойти по адресам, найти детей, договориться с родителями и детьми. В первый день оргвопросы помогал решать комиссар Костя Мисиюк, они даже прошли по некоторым адресам детей. На следующий день пионервожатой выделили двух бойцов Сергея Остапенко и Виталия Васылько: они помогли убрать в выделенном классе, вынести ненужную мебель, расставить мебель для занятий и игр, разложили комплекты игр (о хоккее я уже писал), мячи, книги, карандаши, краски, альбомы и всё прочее, что мы привезли из Днепропетровска. А дальше Люся уже всем занималась сама. Трудно было сагитировать детей, точнее, родителей. Помогла завуч. И вот лагерь заработал: детей было немного, человек 5-7, но Люся с энтузиазмом занималась с детьми. Я думаю, что Людмила Голубь была хорошей вожатой, есть люди с даром убеждения, люди, которым верят, за которым могут пойти. Такой дар у Люси был, на мой взгляд. Но лагерь был в селе Бердюжье, большое село, с частным подворьем, с огородами, домашним скотом. У сельских ребят всегда много работы: присмотреть за своими младшими братьями-сёстрами, уход за домашним скотом, всегда есть работа в огороде, скупиться в магазине, принести воды, убрать в доме. У детей, живущих в городах, даже небольших, личного времени больше. Прошло совсем немного времени, и детей приходить стало меньше, а потом и вовсе перестали ходить. Можно было впасть в отчаяние, но завуч объяснила Люсе, что её вины в этом нет, что детям и нравилось, но вот "такая она жизнь". В штабе отряда ей предложили поработать в бригаде штукатуров-маляров, и она согласилась. (Люся ехала с отрядом для работы с детьми. Она не была хрупкой слабой девушкой, но всё же она была нежным созданьем, и мне сложно её представить штукатуром, набрасывающем ковшом раствор на стену. Ещё куда ни шло с малярной кистью в руках. Вот так пионервожатой пришлось осваивать строительные специальности.)
И ещё один эпизод, который случился ближе к концу нашего пребывания в Тюмени. Сергей Остапенко, 3-ий курс физтеха, кличка "Грузин", кличка "говорящая": высокого роста, худощавый, широкие плечи, смолянисто-чёрные волосы, брови, глаза и большой нос с горбинкой. Было в его внешности что-то грузинское (а может турецкое). Серёга работал в брезентовой робе сварщика - я не знаю, был ли он сварщиком, или "одолжил" у кого-то робу для стройотряда, но работать сварщиком в такой робе - нормально, хорошо защищает от искр и жара. Но работы сварщика у нас не было, а работать в такой робе по другим работам - это неудобно, она тяжёлая, становишься в ней неповоротливым, если промокла, то долго сохнет. В какой-то день "Грузин" исчез, утром был, завтракал, со всеми поехал на объект, а потом обнаружили, что его нигде нет. На строительном объекте его не было, поблизости тоже нигде не было. По возвращению в лагерь его тоже нигде не нашли, перед этим никому ничего он не говорил. Пропажа человека - это серьёзное ЧП. Ещё раз подчеркну, что телефонов тогда не было, и стационарных тоже. Поднимать тревогу - когда, сразу, или немного выждать? Ждали недолго: из Прохорово приехал бригадир вместе с Остапенко. Бригада штукатуров-маляров работала на объекте школа в деревне Прохорово, туда они уехали пару недель назад. Причина - банальная: Сергей влюбился в Люсю Голубь. Несколько недель он её не видел, и ему потребовалось хоть глазком взглянуть на неё, а там - хоть потоп. Вот он, никому ничего не говоря, отправился в Прохорово (порядка 90 км). Увидел. Увы, любовь была безответной. Остапенко наказали. Но как могли наказать? Перевели работать на строительство цеха возле лагеря отряда, чтобы был на виду. Так "Грузин" очутился в нашей бригаде.
Любит - не любит.
О любви в отряде. Когда молодые люди оказываются в такой сплочённой обстановке, как работа в стройотряде, то, естественно, у кого-то может возникнуть влюблённость. А влюблённость может перерасти в большое чувство - любовь. А может вспыхнуть и погаснуть. А может случиться так, что кто-то любит безответно. Как в случае Сергея с Люсей.
В нашем стройотряде два человека нашли друг друга: Борис Вишневецкий и Нина Нахимова. Чувства вспыхнули в дороге, а когда Боря попал в больницу, им обоим стало ясно, что они не могут быть друг без друга.
Ещё один случай. Назову их Виталий и Люда. Виталий - женат, у него есть дети. А Люда - одинокая студентка, влюбилась без оглядки, хотя уже не школьница. Он ничего ей не обещает, а она ничего и не просит. У них всё было: поздно вечером, когда народ расходился от костра, она проскальзывает в его комнату-сарай. И сосед рядом не помеха. А рано утром она также незаметно выходит из его сарая и идёт к себе. Любовь без будущего.
Лёша Майский и Валя Власенко. Перед отъездом в стройотряд Леонид вскружил голову семнадцатилетней Вале из нашей группы. А здесь обратил внимание на Валентину Власенко (везёт же ему на Валентин). Валя не просто красивая девушка: посмотришь на неё, и сразу видишь уверенность, чувство собственного достоинства, какая-то не просто гордость, а осознание собственной значимости. Такие девушки не будут вешаться на шею, и, если парень, на которого они обратили своё внимание, не ответит взаимностью, они не будут плакать - они его просто вычеркнут из своей жизни. Леонид Валю тоже заинтересовал. Ещё одна пара, нашедших друг друга? Перейдут ли они от взаимной заинтересованности к серьёзным отношениям? Вопрос в том, кто нужен парню: влюблённая девушка, для которой он будет центром вселенной, или девушка, которая сама вселенная? Останется ли их встреча (для них) маленьким эпизодом в стройотряде, или они будут вдвоём по возвращении домой?
Командир.
(Страница, которую я бы предпочёл не писать - плохо знаю; но не писать - какой-то пробел во всей истории получится.)
Алексей Ткачёв (3-ий курс физтеха): яркий, красивый, уверенный. Он, казалось, родился, чтобы командовать, руководить. Решительный, с непоколебимым авторитетом. Можно было бы радоваться, что у нас такой командир. Ткачёв у нас был освобождённым, то есть не работал вместе с бойцами на объектах (но это нормальная практика).
На первых порах у командира, у всего штаба было работы "выше крыши". Но потом, когда работу на объектах организовали, бригады работали, работа по управлению процессами сводилась к своевременному обеспечению стройматериалами, необходимой техникой, перераспределению людей. Реально управление вошло в русло, занимало меньше времени. И, если остальные члены штаба были "пристроены" на объектах, вместе с бойцами работали, то у командира появилось незанятое время.
В отряде действовал "сухой закон". Конечно, я не могу утверждать на все 100%, что никто не пил. Но у нас на это просто не оставалось времени - полтора месяца без выходных и рабочий день длился до 6-7 часов вечера, а с дорогой в лагерь, ужином выходило все 8 вечера. А при такой физической нагрузке элементарно надо было выспаться. "Сухой закон" действовал для всех, кроме одного человека. Кроме командира. Наверное, он, как многие из лидеров, считал, что ему позволено больше, чем остальным. Вероятно, на исходе первого месяца Ткачёв начал выпивать. Нет, для большинства это было незаметно. Но шила в мешке не утаишь, что-то стали понимать члены штаба. Однокурсники Алексея, бригада Чурсина, с кем он был в дружеских отношениях, а может, просто больше общался с ними, наверное, догадывались. Скорее всего, знал Миша Джураев, с которым Ткачёв был в дружеских отношениях. Не мог не знать водитель отряда Леонид Майский. Кто-то из знавших ребят не видел в этом ничего страшного. У командира был непререкаемый авторитет. Я думаю, кто мог повлиять на Ткачёва? Реально, только комиссар отряда Костя Мисюк, но его, наверное, не было в лагере. А со временем положение только усугублялось.
(Дополнение в скобках. Через два года после нас в этом же районе работал ССО-74 ДГУ. После месяца работы штаб отряда прикинул, какие заработки можно ожидать. Прогноз был неутешительным. И тогда командир, штаб решили и осуществили: подыскали и взяли дополнительные объекты - в Тюмени это было несложно. Да, нагрузка увеличилась существенно. Но в итоге все ребята заработали больше.)
День строителя.
Мы отработали полтора месяца, и в отряде на второе воскресение августа - День строителя - устроили выходной. Завтрак. И баня в Бердюжьем. Даже без праздника баня бы стала для нас праздником, праздником тела и души. Выдался тёплый солнечный день (перед этим 2-го августа пошёл снег - он мгновенно растаял, но сам факт поразил). После бани мы даже сыграли в футбол (единственная игра в Тюмени). Володя Чурсин собирает компанию, и мы идём в лес собирать грибы. Лесов в Тюмени много, но ближайший был довольно далеко от лагеря. Грибник с меня никакой, и мы в компании с Борей собираем грибы - конечно, у него больше. Возвращаемся в лагерь, Чурсин берёт у девчат-поваров сковородку, и мы сами жарим грибы: вот ещё и деликатесы себе на обед приготовили. Хорошо посидеть в компании ребят - что может быть лучше? Даже и без спиртного - "сухой закон" для нас никто не отменял. А вечером мы, кто хотел, впервые пошли в сельский клуб на танцы (легально впервые, я не исключаю, что кто-то из ребят бегал в клуб и раньше). Девчонки и не только они пошли смотреть фильм. На сцене стоял рояль. Лариса Матюшева сыграла "Полонез" Огинского. Но пришёл кто-то из местных руководителей и запретил играть, хотя всем очень понравилось. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не идут.
По прихоти автора я включаю рассказ, который написал задолго до написания данной хроники стройотряда. Рассказ тоже об отряде, о нашем настроении.
Люди встречаются, люди влюбляются.
После сдачи сессии первого курса мы с братом поехали в стройотряд в Тюмень, в село Бердюжье. Нас с братом провожали сёстры, мы стояли в толпе провожающих возле вокзала, сёстры давали нам напутствия, играла музыка. "Люди встречаются, люди влюбляются, женятся" - прозвучала популярная в то лето песня в исполнении ансамбля "Веселые ребята".
По прибытии в Тюмень мы разместились на окраине села, на берегу озера. Штаб отряда предупредил стройотрядовцев, что мы приехали сюда работать, строить, с местным населением поддерживать нормальные, желательно дружеские отношения, в конфликты не вступать и, во избежание непредвиденных ситуаций, в свободное время лагерь не покидать. Что-то в этом духе, короче, в драки не ввязываться, а лучше их вообще не допускать, не провоцировать. Ну и, конечно, сухой закон (правда, с исключениями для командира отряда - ну что поделаешь, не повезло нам с командиром).
Первый выходной у нас был на день строителя, это середина августа. Баня, праздничный завтрак и обед. А вечером мы пошли в сельский клуб на танцы. В Тюмени много дождей, а в тот год вначале августа даже пошёл маленький снежок, который тут же растаял. Сапоги и стройотрядовская хлопчатобумажная форма не самая подходящая одежда для танцев, но лучшего у меня не было: форма больше походила на рабочую робу, а кроме сапог у меня были босоножки и кеды, которые точно не подходили из-за луж на дороге после постоянных тюменских дождей.
Незадолго до стройотряда я посмотрел фильм "Грек Зорба", в котором немолодой грек рассказывает, учит жизни путешественника-англичанина (или американца). Обычный крестьянский быт, односельчане выращивают виноград, вместе работают, вместе отдыхают, вместе пьют молодое вино. Мужчины, большинство из них уже в возрасте, танцуют сиртаки, групповой танец. В конце фильма Зорба учит путешественника танцевать сиртаки. Не знаю, то ли это слова героя фильма, то ли это мои собственные мысли от впечатлений этого простого незамысловатого фильма. Не важно, умеешь ли ты танцевать, умеешь ли чувствовать мелодию и ритм танца, знаешь ли ты па и фигуры танца, важно понимать, что танец - это состояние души. И если душа просит, если душа хочет, то ты станцуешь, тело само найдёт форму выражения твоих чувств. И пусть это будет не так, как принято, но это будет твоим танцем, порывом твоей души. А мелодия, музыка - это лишь средства разбудить душу, привести её в состояние танца. Ещё один культовый фильм конца 60-ых годов "Влюблённые". Герой актёра Родиона Нахапетова (в фильме герой частично повторяет судьбу самого актёра) узнаёт, что его девушка, с которой они давно встречаются, любит другого, оказывается, что любит он один. И состояние героя такое, что только кулаком в стенд с фотографией, состояние - дальше некуда. В таком состоянии главное не дать злости охватить себя. Родин, герой, приходит в кафе-ресторан, в соседней компании девчушка лет 14, а может и вовсе 12. Он приглашает её на танец. Они начинают танцевать, девчушка говорит с улыбкой: "Вы неправильно танцуете", и забавно смеётся. "Да?" - переспрашивает герой, но просит барабанщика "Жги, жги!" И своим неправильным танцем заводит всю публику, всеобщее веселье, восторг. А герой незаметно уходит.
Танцы были в разгаре. Подошёл брат: "Есть две девчонки. Класс. Сестрички. Пойдём вдвоём". Я соглашаюсь и не успеваю разобрать, хочет ли он танцевать с какой-то одной из сестричек, или просто приглашает меня в компанию. Мы подходим, приглашаем, звучит песня:
"Люди встречаются, люди влюбляются, женятся.
Мне не везет в этом так, что просто беда.
Вот, наконец, вчера вечером встретил я девушку,
Там где тревожно гудят, стучат поезда".
Под эту мелодию танцуют шейк. Вообще-то, шейк - это старинный английский бальный танец, быстрый танец. Благодаря "Битлз" этот танец стал любимым на всей планете. Не знаю, как его танцевали англичане в старину, а во время моей молодости его танцевали и парами раздельно, и небольшими группками, и большой компанией в значительный круг. Танцевали, кто во что горазд, кто-то топтался на месте, но большинство прыгали, выделывая различные коленца, выплёскивая всю свою энергию и силу в танец.
Я сразу обратил внимание на одну из сестёр, а когда зазвучал второй куплет песни, так и вовсе перестал замечать что-либо вокруг.
"Волосы светлые в косы вплетенные, а глаза,
Неба бездонного синь, в улыбке весна.
Стройная, милая, очень красивая девушка.
Может быть где-то, где-то рядом она".
Казалось, что автор текста (Олег Жуков) писал слова песни, глядя на мою девушку (уже мою?). Светлые волосы длиной ниже плеч были заплетены не в тугую косу, а как бы лишь слегка в пушистую небольшую косу. Синие-синие глаза, глядя в которые невозможно было оторваться и, казалось, можно было в них утонуть. И улыбка! Впрочем, все описания излишни, сама песня была её портретом. В песне всего лишь два куплета, поэтому в конце несколько раз проигрывается припев. Когда началась строка "может быть где-то, где-то рядом она", я подошёл ближе, обнял её и мы продолжали танцевать парой. После этого танца я её уже не отпускал: мы танцевали и быстрые танцы вместе в группе, и, если позволяла мелодия, танцевали парой. Оказывается, и в сапогах (обычных кирзовых сапогах для стройки) можно замечательно танцевать. И неважно, во что ты одет. Танец (парный) - это своего рода тест, а может ли у пары что-либо получиться. "Да. У нас всё получится", - говорили нам (или мне) наши танцы. Отпора, отказа у девушки не было. Нам вместе было хорошо. И не нужны были слова: иногда молчание говорит больше слов. Я узнал только, что её зовут Лида, да назвал своё имя. В конце танцев вновь звучал хит того вечера "Люди встречаются", и я как будто ещё раз пережил чувство влюблённости, словно песня говорила, если ты ещё не влюбился, так влюбляйся, чёрт возьми! После танца они с сестрой быстро ушли, и я так и не успел ей ничего сказать.
Где её теперь искать? И как? Наш отряд через две недели уезжал, у меня оставалось одно воскресение, чтобы что-то предпринять. На (наше) удивление для отряда опять был выходной. Обычно в последние недели идёт штурмовая работа, но у нашего отряда дела складывались не так, как хотелось, у кого-то опустились руки. Вечером в компании ребят я отправился в сельский клуб. Брат и ребята пошли танцевать. А я томительно ждал, придут - не придут.
Они пришли. Втроём. С ними был парень-крепыш. Я подошёл, поздоровался. Начался танец. Мы танцевали вчетвером, и я мучительно думал, кто же лишний? Может, он с сестрой пришёл? "Пойдём, покурим", - предложил крепыш. "Пойдём", - согласился я. Чего ожидать от крепыша, я не знал, на всякий случай окинул взглядом ближних танцующих: ни брата, ни наших ребят не было видно.
Мы вышли, немного отошли от выхода. Парень сказал:
- Вообще-то я не курю.
- Я тоже не курю.
- Виктор, можно Витя, - крепыш взял инициативу на себя и протянул руку - я пожал, дуэли-мордобоя у нас уже не будет. А он продолжил:
- Мы с Лидой с десятого класса встречаемся. Я поступил в училище в Севастополе, а она здесь в Тюмени учится. У меня всё лето практика в море была. Вот только на две недели удалось вырваться. К сентябрю уже надо в Севастополь прибыть. Мы практически год не виделись.
Он ещё что-то говорил, я не очень слушал. Мы вернулись. "Моя" (или уже не моя) девушка отвела меня в сторонку:
- Ты хороший парень. Но... Может, ты с моей сестрой... потанцуешь? Она - хорошая.
- Не-э-э... Счастья вам... с Витей!
На площадке зазвучал хит этого года "Люди встречаются":
"В свой вагон вошла она.
Улыбнулась из окна.
Поезд тронул, а я вслед
Лишь рукой помахал ей в ответ".
Венгерский композитор Гаваша (или Хаваша) написал песню "Чёрный поезд", которая сразу стала хитом в Венгрии. Венгерский певец-красавчик Янош Коош исполнил её на концерте у нас. Юрий Антонов с Олегом Жуковым прямо на концерте попросили ноты песни у венгерских коллег, Жуков написал слова, Антонов сделал аранжировку. А появилась песня "Люди встречаются" в 1971 году (за год до нашей работы в Тюмени) в исполнении ВИА "Весёлые ребята", солировал Владимир Фазылов (с поразительным свистом).
Я шёл к себе в лагерь и думал. Странно, Лида вообще могла ничего не говорить своему крепышу обо мне, ведь практически ничего не было. Ничего не было, кроме нескольких танцев. Рука на спине, рука на талии, мы даже ни разу не коснулись телами в танце - выдержали "пионерское" расстояние. Да, могло бы быть (танец-тест подтверждал), если бы не было крепыша. Может, мои влюблённые глаза видели больше, и я сам чувствовал больше, чем было на самом деле? И как надо доверять друг другу, быть уверенным друг в друге, чтобы рассказать всё без утайки, без умалчивания, чтобы правильно понять другого и не напридумывать того, чего не было. Можно было только порадоваться за них. Я встретил замечательную девушку Лиду, но кто-то её встретил раньше меня, "мне ж не везет в этом так, что просто беда". Что ж, любви вам, девушка Лида и будущий капитан-подводник Витя. И на долгие годы запомнился её песенный портрет "волосы светлые в косы вплетенные, а глаза, неба бездонного синь, в улыбке весна".
Послесловие к рассказу. Когда я дал почитать рассказ брату (лето 2018), он, прочитав, сказал: "Надо же, а я ничего не знал, - конечно, не знал, потому что я никому и не рассказывал, - А ко мне в тот вечер чеченцы (строители-чеченцы) прицепились. Подрался. Досталось мне тогда". (Может, там и не чеченцы были, точнее, кавказцы.) Я об этом тоже впервые услышал, там в Тюмени я ничего не заметил.
Последние две недели.
Со слов ребят, работавших в ССО (не нашего), 80% своей зарплаты они зарабатывали в последние две недели. В последние две недели идёт штурм, бойцы стараются завершить те объёмы, которые можно закрыть. Естественно, что для такого штурма требуется настрой и единодушие всего отряда. А этого у нас как раз и не было. Это я по своей молодости ничего не знал о ситуации с командиром, узнал уже после возвращения. А ребята постарше кто-то знал, кто-то догадывался, энтузиазма эта ситуация не добавляла. У нас у всех (у многих) просто "опустились руки". К тому же штаб вслед за первым выходным устроил выходной и на следующее воскресение 20 августа.
Эти две недели наша бригада строила цех. Шебуршной Серёга-Грузин заводил всех, приставал с идей дать бригаде имя. И предложил назвать бригаду имени Хсуейна, Саддама Хусейна (в 1972 году он был зятем лидера Ирака и был на слуху в прессе, его повесят в 21 веке). Игра слов (которую я переводить не буду), и бригада получила название "имени Хусима". Так бригада и сфотографировалась в пасмурный дождливый день августа, один из последних в Тюмени. На фото я в босоножках и прячу правую руку. Я уже писал о фурункулёзе у ребят в отряде. Вот под конец работы Тюмень решила и меня достать: на внешней стороне большого пальца правой руки выскочил фурункул - обычно фурункулы сами проходят (гной выходит наружу). А у меня рука опухла до размеров боксёрской перчатки (гнойный сердечник пошёл внутрь, фурункул перешёл в абсцесс или флегмону), работать с такой рукой было не как, было больно. Володя Кузьменко взял меня с собой в больницу и там сделал операцию по удалению, наложил швы. До этого я думал, что Владимир терапевт, после операции решил, что он хирург, или врач-универсал. На три-четыре дня он освободил меня от работы, как раз до окончания нашей работы в Тюмени. Но рука к отъезду зажила, как раз кстати. Вот так получилось, что последние дни я не работал.
На стене цеха.
Лиц толком не видно, но хорошо видно, на какую высоту мы вывели стены. Наша работа видна, но до окончания строительства цеха ещё очень далеко.
Дорога домой.
Глядя сейчас на календарь августа 1972, вычисляю дату отъезда, получается 26. Не столь важно, конечно, точное число. Накануне приехали ребята с объектов. Вечером последний ужин, а на утро после лёгкого завтрака назначена погрузка и отъезд в Ишим. Комиссар отряда Костя Мисиюк предложил сыграть комсомольскую свадьбу Бориса и Нины. Но времени на неё уже не было.
Настроение, как перед отъездом, более радостное, чем грустное - мы едем домой.
Накануне отъезда брат в стройотряде взял аванс ("использовал служебное положение" - это шутка, конечно, просто он узнал, что можно взять аванс). И купил себе в Бердюжьем приёмник "Спидола" (немаленький переносной транзисторный радиоприёмник, а Спидола - имя ведьмы из латышского эпоса): на Украине это был большой дефицит, а здесь его свободно можно было купить. "Хочешь себе?" - спросил брат. Но я, хоть и "несмышлёныш", предпочёл тратить уже полученные деньги, а если вся наша зарплата будет размером в стоимость "Спидолы", - и отказался. Вечером сложили вещи в дорогу, и отбой - последняя ночь в Тюмени. Последняя ли?
А утром нас ждал сюрприз: ночью прошёл сильный дождь и сплошной молочный туман укутал весь лагерь вместе с дорогой из него. Из Ишима в Бердюжье мы приехали на двух бортовых грузовиках ГАЗ-51, приехали за два часа, 89 км. Наверное, отвезти нас были запланированы эти же две машины ГАЗ-51. Они должны были приехать к 7 утра, чтобы погрузиться и выехать в пол восьмого, самое позднее в 8, и довезти нас в Ишим к 10 часам. На 11 дня было запланировано отправление нашего поезда объединённого областного ССО. Но машины не приехали, ни в 7, ни в 8, ни в 10. Вспомнилось, как наша "Антилопа Гну" (ЗИЛ-157) после небольшого дождика сползла в кювет и завалилась набок. Местные водители знали, что они на своих ГАЗ-51 просто не доедут по грунтовой дороге в Ишим. С самого утра, когда не приехали машины, командир с комиссаром пошли в Бердюжье звонить в штаб областного отряда. Областной штаб сразу включился в работу: надо было найти замену машинам (требовались более мощные), найти водителей, отправить машины к нам. Ситуация с нашим отрядом не была единственной, скорее всего, в таком же положении оказались ещё и другие отряды. Обратились к местным органам власти, а без них ничего бы и не смогли сделать. Мы, стройотрядовцы, пребывали в неведении - оставалось просто ждать. Где-то к обеду приехали две бортовые машины ГАЗ-53 (см. примечание 12), как раз немного расселся туман. Начинаем грузиться. Достаю из рюкзака сапоги, ватную фуфайку, переобуваюсь. И тут ещё один сюрприз (для части ребят, включая меня): оказывается, уезжают не все - часть ребят остаётся ещё работать, заканчивать какие-то объекты. В их числе Борис Вишневецкий, Леонид Майский. Командир отряда тоже остаётся. Из штаба областного отряда передали, что нас будут ждать. Выезжаем после обеда. Опять густой туман - видимость несколько метров, единственное, что успокаивает, при такой погоде вряд ли будут встречные машины. Мы проехали небольшое расстояние от Бердюжьего, подъехали к перекрёстку, от которого дороги расходились веером. Водители, мужики явно неместные, не знали, по какой дороге ехать, да и в этом тумане сложно было рассмотреть направление этих дорог. Увы, мы, наш комиссар Мисиюк, помочь им с правильным направлением не могли (сами неместные). Выбрали - едем дальше. Да, возможно, шофера ошиблись с выбором, не по той дороге поехали. Но все дороги были грунтовыми, и на любой из них нас ожидало одно и то же. Коварная раскисшая глина привела к неизбежному результату: машина съехала в кювет. Нет, не упала, как "Антилопа Гну", просто сползла в кювет, и уже вернуться обратно на дорогу у неё не хватало мощности. Мы, мужская часть отряда, слезаем с машин, решаем попробовать вытолкать машину. Володя Паламарчук, высокий крепкий парень (самый сильный из нас) первым становится к машине. За ним Гриша Романенко и все остальные, кому хватило места у машины. Мы дружно упираемся, толкаем, но всё без толку: наших силёнок мало. (Замечание в скобках: мощности ГАЗ-53 не хватило бы вытащить вторую машину - она могла сама сползти в кювет.)
Костя Мисиюк вместе с водителем идут в надежде найти какую-то подмогу. Где мы находимся - неизвестно, где ближайший населённый пункт - тоже неизвестно. Они пошли по дороге в поисках ближайшего села. Там надо было найти адекватного человека, найти трактор, найти тракториста, и это среди ночи. Удивительно, но они нашли: кромешную тьму пробили лучи мощных фар, затем проявились очертания какого-то исполина необычной формы с огромными колёсами. На фоне равнинной поверхности Тюмени трактор выглядел великаном: ленинградский "Кировец" К-700 (см. примечание 13). Я (да и не только я) впервые видел трактор-великан - наш спаситель. "Кировец" справился со своей задачей, вытащил нашу машину, спасибо трактористу (это всё бесплатно). Мы едем дальше. Но через километров 10, или больше, ситуация повторилась: одна из машин сползла в кювет. Теперь мы уже не пытаемся вытолкать машину сами. Комиссар Костя с водителем идут в поисках очередного села, очередного трактора и очередного тракториста. Тюмень упрямо не желала нас отпускать.
И в третий раз в предрассветных сумерках очередной исполин "Кировец" вытащил нашу машину на дорогу. С наступлением дня выглянуло солнце, рассеяло туман, а мы выехали на дорогу, опять грунтовую, но уже не пустую, а с машинами. Нам на встречу с севера на юг (т.е. мы точно ехали не той дорогой, какой приехали два месяца назад) несколькими колоннами ехали армейские части на уборку пшеницы в Казахстан. В составе их колон были машины с лебёдками. Когда в очередной раз (кажется, это был последний раз для нас) наша машина сползла в кювет, никуда никому не надо было идти. Подъехала машина с лебёдкой и вытащила нашу машину. Работы им на трассе хватало - пока мы ехали, видели не раз их в работе.
В Ишим мы приехали после обеда, 23 часа ехали. Областной отряд нас не дождался - уехали: семеро одного не ждут. Но самое трудное было уже позади. Вагон для нашего отряда прицепили к поезду, который ехал в Москву. Сложнее было в Москве: в самом конце августа посадить в поезд 40 человек - это сложно. (Возможно, подключали штаб Всесоюзного ССО.) Основная тяжесть по переезду Тюмень-Днепропетровск легла на плечи комиссара Кости Мисиюка. Я не знал Костю лично и не контачил с ним в стройотряде, но с этой миссией (задачей) он справился, как никто другой. Нас, бойцов стройотряда, разместили по всему поезду, в плацкартных и даже общем вагоне, на дополнительные места, на третьи полки - да какая разница. Главное, что мы будем ехать все вместе, ближайшим рейсом на "родном" поезде Москва-Днепропетровск N16. Мы приехали в Москву утром, перебрались на Курский вокзал, был решён вопрос с билетами, и у нас осталось время погулять по Москве - такой подарок после последних испытаний.
ССО "Промiнь-72". Вместо эпилога.
Наш отряд прошёл огонь (жар печей кирпичного завода), воду (дожди и грязевую распутицу Тюмени) и ... не прошёл медные трубы. Под "медными трубами" в этой пословице понимается самое трудное испытание - испытание фанфарами, испытание Славой. Слава наша была со знаком "минус". В Тюмени осталась часть нашего отряда с целью закончить какие-то объекты (в первую очередь сдать школу в Прохорово), чтобы закрыть по ним наряды. Оставили самых квалифицированных, самых опытных (и у кого не было бы проблем с задержкой возвращения): Вишневецкий Борис, Гридунова Нина, Джураев Михаил, Майский Леонид, Профатило Николай, Рубан Владимир, Сотниченко Владимир. Остался командир Ткачёв Алексей (Не знаю, оставался ли мастер Канивец Александр). Они отработали две недели и вернулись в Днепропетровск. Наряды по нашим объектам не все были закрыты. Косте Мисиюку (и Канивцу Саше) пришлось несколько раз выезжать в Тюмень и решать вопросы закрытия нарядов. Более того, разбирать махинации с нарядами. Вопрос стоял, возбуждать ли уголовное дело (дела)? Расследование могло "зацепить" и командира, как участника махинаций. По одной из версий под "крышей" отряда в Тюмень поехал отдельный небольшой отряд, который работал самостоятельно (эдакая бригада "шабашников") и о существовании которого практически никто не знал (начштаба не знал), кроме командира. И если эти моменты были под вопросом (было или не было), то управление отрядом командир завалил без всяких вопросов, нарушив все нормы и правила (этики, комсомольского устава). Наши заработанные деньги "зависли" в Тюмени. А в Днепропетровске проводили собрания отряда (в 5-ом корпусе, Мехмат), очень бурные. Была избрана ревизионная комиссия, информировали о состоянии дел, отчитывались, что сделано. Я не помню, чтобы на собраниях присутствовал командир: наверное, ему было стыдно посмотреть нам в глаза. Прозвучало прямое обвинение, что командир использовал отряд, чтобы подготовить объекты для бригады, которая завершала строительство и которая смогла заработать значительно больше, чем остальной отряд. Это обвинение уже было не только командиру, но и ребятам, которые оставались в Тюмени ещё на две недели. К счастью все эти споры и разбирательства не привели к расколу отряда, и рядовые бойцы останутся верными стройотрядовской дружбе на десятилетия. Мы с Женькой Голубем не изменили своего отношения к Борису и Лёше, наоборот, наша дружба стала ещё крепче. Ведь вместе мы прожили ещё два месяца (всего два месяца, или, наоборот,
