Урал. Посёлок Чёрный Яр. В 1945 году посёлок принял большую партию ссыльных немцев, не военнопленных, а граждан Советского Союза немецкой национальности. Они родились и выросли в СССР, во время войны попали под оккупацию. Для Германии они были фольксдойче, этнические германцы. Оккупационные администрации собирали семьи советских немцев и отправляли на историческую родину: Германии требовались рабочие руки. Эшелонами вывозили на работу в Рейх советских девушек и юношей, русских, украинцев, белорусов, но в отличие от них фольксдойче не надо было учить немецкому языку, он для них был родным. После мая 1945 года уже советские оккупационные администрации отправляли эшелоны с фольксдойче в обратном направлении на восток, нет, не в родные места, а в ссылку, всем впаяли стандартный срок 10 лет. За что? В чём их вина? За то, что родились немцами, за то, что были на оккупированной территории, за то, что оказались на территории Германии. Не бывает невиновных, кто-то должен был понести наказание.
Ольга вместе с четырьмя детьми и больной мамой попала в Чёрный Яр вначале осени. В Германии мужа призвали в армию, но медкомиссия обнаружила, что у него меньше половины лёгкого, на фронт его не послали, определили в трудармию. Он работал в хозяйстве у бауэра на западе Германии. Где он, что с ним? Линии фронтов превратились в границы, надеяться на него было нельзя. Надо было как-то выживать, подымать детей. Она работала на лесоразработках. А больше было негде. Её мама умерла в 46-ом, какое-то время дети жили сами. Ольга с детьми пережила почти два тяжёлых, два суровых, два голодных года. Путешествие мужа Адама по Германии с запада (американская зона) на восток и в Советский Союз растянулось почти на год. Он получил своих 10 лет ссылки. То, что он разыскал семью, добился перевода в Чёрный Яр, было чудом. Семья воссоединилась. Адам сменил Ольгу на лесоповале, и она вернулась к детям в посёлок. Через год у них родился сын.
Война внесла свои коррективы в демографию страны. Много мужиков погибло на фронтах. Много баб остались одинокими, без семьи и детей. И эта статистика была повсеместной, включая далёкий оторванный от других городов посёлок Чёрный Яр. Основная работа в посёлке была заготовка леса: мужики валили лес, а бабы на вспомогательных работах. Лесоразработки перемещались с места на место с каждым разом дальше от посёлка. На каждом новом месте строили деревянный барак для отдыха и ночлега, месяцами работали вдали от посёлка, вдали от семей. Мужики-лесорубы и бабы жили в одном бараке, разделённом тканевой занавеской на мужскую и женскую части. Вечером и утром работал дизель-генератор, на ночь его выключали. Послевоенные годы. Сама природа боролась с демографическим перекосом в стране. Когда в 10 часов выключался свет, в бараке в темноте начиналось движение в обе стороны, занавеска была слабой преградой. Население страны пополнялось новыми ребятишками.
У Адама, родился ещё один сын, на стороне.
Ольга сидела за швейной машинкой, шила на заказ. Конечно, зарплата лесоруба Адама была выше той, что Ольга получала на очистке стволов от веток. Но денег в семье не хватало. Она начинала с пошива очень нужных на Урале ватных штанов и фуфаек, а потом стала шить и другую одежду. В дверь постучались: "Открыто". Вошла женщина, моложе её, раньше она её не видела. Незамысловатая, но всё же причёска, а не просто заплетённые косы, собранные в тугой кружок на затылке. Как в пословице "сапожник без сапог, портной без портков", на портнихе было простое чёрно-серое платье. На вошедшей одежда выглядела веселее. Но главное отличие, в том, что в облике хозяйки ощущалась печать прошедшей молодости да груз тяжёлых последних лет. Машинка стояла у окна, Ольга сидела лицом к окну, спиной к двери. Она повернулась в пол-оборота к гостье:
- Здравствуйте, - первой поздоровалась с нерешительной незнакомкой. - Проходите, - и опять повернулась к машинке.
- У меня сын. От Адама, - наконец-то промолвила гостья главные слова. Она дома готовилась к этому разговору, и, если жена Адама будет ругаться, обзывать её всякими словами, кричать, она тоже будет кричать в ответ, тоже будет ругаться. Она готова даже подраться, вот только она не ожидала, что её соперница будет сидеть к ней спиной. Она не видела её глаз, её лица, не видела, какая у неё реакция. На одном дыхании произнесла, как будто выдавила слова, - Я хочу, чтобы у моего ребёнка был отец.
Портниха остановила машинку, слегка повернулась, даже меньше пол-оборота, чтобы краем глаза видеть соперницу:
- А ты, когда залезала к нему в постель, не знала, что он женат, что у него семья? Что у него есть дети?
- Адаму будет лучше со мной. Отпусти его, - это уже было не требование, а просьба, обращённая к спине.
Ольга впервые полностью повернулась к молодухе. Большие её глаза смотрели на гостью:
- Лучше... Да, пожалуй, Адаму будет лучше, А знаешь, забирай его! Только с детьми в придачу! Четверо в школе, да пятый там, - она махнула рукой в направлении глубины комнаты, - спит. Им тоже нужен отец.
Ольга повернулась к машинке, продолжила строчить. Через какое-то время дверь открылась и тихо закрылась. Адаму о визите матери его сына она ничего не сказала.
{ Шила в мешке не утаишь, ей рассказали об ещё одном ребёнке.} ощущалось просматривалось
{ Урал. Посёлок Чёрный Яр. Вначале 30-ых годов прошлого века в посёлок ссылали раскулаченных крестьян, позже "шпионов", "расхитителей" и прочих жертв непрекращающейся классовой борьбы. В 1945 году посёлок принял большую партию ссыльных немцев, не военнопленных, а граждан Советского Союза немецкой национальности, попавших под оккупацию во время войны. Для Германии они были фольксдойче, этнические германцы. Задолго до движения линии фронта в западном направлении оккупационные администрации собирали семьи советских немцев и отправляли на историческую родину: Германии требовались рабочие руки. Эшелонами вывозили на запад советских девушек и юношей, но в отличие от них фольксдойче не надо было учить немецкому языку, он для них был родным. После мая 1945 года эшелоны с фольксдойче повезли их в обратном направлении на восток, нет, не в родные места, а в ссылку, всем впаяли стандартный срок 10 лет. За что? В чём их вина? За то, что родились немцами, за то, что оказались на оккупированной территории, что позволили себя вывезти. Как будто у них был выбор: за отказ могли просто расстрелять. }