В пятницу, когда казалось, что еще одна неделя пролетела в безуспешных попытках запустить установку, она вдруг заработала. Все произошло весьма буднично, или может быть, ожидания этого события слишком затянулись, но, когда Илья дал команду на пробный запуск, и стрелки приборов, дрогнув, возвестили, что установка работает, все восприняли это как должное. Лишь спустя несколько минут пришло осознание, что наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки и можно начинать рабочую обкатку, съем параметров и, по существу дела, начинать основную работу. К концу дня в лабораторию заглянул шеф. Сиротин с умным видом посмотрел на радостные лица сотрудников, поздравил с успехом и, подойдя к Пирогову, спросил:
- Илья Сергеевич, не вижу радости на лице? Или вы уже мыслями в новом проекте? - и как всегда, сложил руки на груди и неестественно выпятил живот. Илье эта поза не то чтобы не нравилась, а скорее смешила. Она напоминала ему игру одного актера в роли Наполеона. Именно это сравнение и вызывало смех, который ему с трудом удавалось сдерживать. Справившись с накатившими на него эмоциями, он ответил:
- Это вам только кажется, Михаил Васильевич. Безусловно, я рад. Теперь дело пойдет гораздо быстрее. Полагаю, мы за два месяца обкатаем установку, снимем все необходимые характеристики, составим отчет и можно отправлять в утиль.
- Именно что-то в этом духе я ожидал услышать от вас. Не умеете вы радоваться достижениям. Все работает, все получилось, а вы...
- Это я так шучу, - пытаясь как-то сгладить невольно вырвавшееся перед этим слово, ответил Илья.
- Да ладно, так я вам и поверю. В любом случае, примите мои поздравления. Не зря я доказывал руководству, что необходимо продлить срок испытаний и увеличить финансирование проекта.
- Спасибо, - ответил Илья, и, не дожидаясь продолжения разговора, извинился и пошел к пульту управления, где в полном составе стояли его сотрудники.
Установка, над которой коллектив лаборатории трудился в течение полугода, функционировала в холостом режиме, и Илье хотелось, чтобы шеф как можно скорее удалился, и можно было приступить к настоящим испытаниям. Однако Сиротин не торопился уходить. Стоя в стороне, он как-то загадочно улыбался и внимательно рассматривал то ли установку, то ли сотрудников, стоявших возле неё. Весь его вид говорил, что он доволен достигнутым результатом. Можно было рапортовать руководству о том, что намеченные планы будут выполнены в срок. Поняв, что шефа можно выпроводить лишь чем-то экстраординарным, Илья нажал какой-то тумблер. Сразу же вслед за этим под потолком замигала желтая лампа, наподобие той, что на крышах скорой помощи и милиции, а из динамика раздался голос:
- Внимание всему персоналу лаборатории! Осуществляется запуск системы в режиме обкатки. Всем не занятым в эксперименте, просьба покинуть лабораторию. Участникам эксперимента занять рабочие места. Повторяю...
Подобная фраза, словно холодный душ подействовала на Сиротина, и он лишь кивнул головой и туту же поспешно удалился. Как только за шефом захлопнулась дверь, раздался дружный смех сотрудников, которые отлично поняли маневр руководителя.
- Ну что народ, приступим к нашим играм? - перебил всеобщее веселье, Илья, - Начальство слиняло, так что надо приступать к работе. Время не ждет. Точнее оно столь быстротечно, а работы впереди столько, что успевай только крутиться и вертеться. Поэтому, прошу не расслабляться.
После этих слов все, не сговариваясь, занялись делом, и рабочий процесс пошел в обычном режиме.
Дни летели за днями. Обкатка установки проходила в рабочем режиме. За это время произошло всего два непредвиденных сбоя, которые вынудили искать причины неполадок. Однако это никоим образом не отразилось на сроках испытаний, и к концу квартала отчет о проделанной работе был подготовлен.
Илья поставил точку, и, швырнув ручку в сторону, захлопнул папку с отчетом.
- Пустая трата времени, - мысленно произнес он, хотя внутренне его обуревали смешанные чувства. С одной стороны, работа, которую он сам же предложил год назад, была успешно завершена. Установка собрана, обкатана, и можно с чистой совестью передавать её на промышленный запуск, точнее попытаться применить для совместного использования в смежных физических процессах по исследованию термоядерных процессов. С другой стороны, он прекрасно понимал, что сделать это будет крайне сложно, ибо в связи со скудностью финансирования, говорить о строительстве серьезной установки, вряд ли стоит. Да, прототип, который он вместе с сотрудниками сделал и запустил и тем самым подтвердил, что идея была верна, в лучшем случае может быть отмечен, как очередное достижение научной мысли отдела и института в целом. Это огорчало, но не так сильно. Больше волновало то, что новая идея, которая будоражила его мозг, вот уже полгода как повисла в воздухе. Вместо того, чтобы начать над ней работу, он никак не мог добиться от шефа хоть какого-то понимания, не говоря уж о том, чтобы её вставили в план лаборатории. Вместо этого, Сиротин зачем-то продлил сроки испытаний, и пробил финансирование на уже практически бессмысленную, по мнению Ильи, работу.
- Пустая трата времени, - произнес Илья, - что можно выжать из установки за три месяца? Снять повторно все показания, но какой в этом смысл? Они что, изменятся? Нет. Все что необходимо было проверить, мы достигли в ходе экспериментов. Ума не приложу, как он сумел обосновать необходимость продлить испытания на три месяца? Ему бы в цирке работать, фокусником-иллюзионистом. А главное, как он сумел Мархудова, зам по науке, убедить в целесообразности? Вот уж действительно загадка.
В дверь кабинета, как гордо именовалось крошечное помещение лаборатории, отгороженное фанерной стенкой, постучали.
- Войдите, - произнес Илья.
Дверь отворилась, и на пороге возник Сиротин.
- И принесла же нелегкая под конец рабочего дня шефа! Блин, к чему бы это? - мысленно подумал Илья, но, поднявшись со стула и стараясь быть любезным, произнес:
- Добрый вечер.
- Добрый, добрый. Что-то вы засиделись на работе, и домой не спешите?
- Вот, заканчивал отчет, - и Илья взял папку и зачем-то передал её Сиротину. Тот посмотрел на неё, но брать не стал, а вместо этого присел на стул возле стола и, взглянув на Илью, произнес:
- То, что вы подготовили отчет, это замечательно. Я бы даже сказал, чудесно. Но... - он запнулся и, отведя взгляд в сторону, добавил, - но фондов на новую тему всё равно не было и нет.
Илья плюхнулся на свой стул, понимая, что лелеемая им надежда начать новый проект останется лишь в планах на перспективу.
- Но почему? Я же веско обосновал перспективность новой установки, возможность того, что она может быть через три, максимум пять лет использована в промышленности?
- Это мы с вами понимаем, а там наверху, - Сиротин демонстративно посмотрел на потолок, - так не считают.
- И чем же займется сектор?
- Действующей установкой.
- Тупизм!
- Не понял, что?
- Так, ничего. Потеряем год, а то и больше, и как в совковые времена выпустим дополнительно кучу отчетов, вместо того, чтобы реально отвоевать место под солнцем, захватив на рынке передовых технологий перспективное направление.
- Амбиции - это похвально, но убедить руководство в том, что предлагаемое вами новшество может реально принести успех, мне оказалось не под силу. И в этом отчасти виноваты вы сами.
- Я!?
- А кто же? В записке, которую вы написали, много воды, нет конкретики, а голые цифры, лишь косвенное подтверждение предположений.
- Это вы так высказались, или там наверху, - и Илья, подобно шефу, взглянул на потолок.
- И я в том числе.
Наступила пауза. Илья хотел было сказать что-то в защиту своего нового проекта, но промолчал.
- Но вы не расстраивайтесь. Подготовьте на мое имя дополнительные, более расширенные обоснования предложения, я попытаюсь с ними выйти еще раз к руководству. Сами знаете, вода камень точит. К тому же, сегодня финансов нет, а завтра кинут бюджетных деньжат, и сразу встанет вопрос - куда их потратить. Вот тогда надо ловить момент. Вы меня поняли?
- Да, - кисло произнес Илья.
- Очень хорошо. Так что буду ждать дополнительных обоснований. А сейчас советую все же отправиться домой, - Сиротин взглянул на часы, - Бог мой, девятый час. Пора, пора, - и поднявшись, не прощаясь, вышел.
Дни складывались в недели, а те в свою очередь, в месяцы. Рабочие будни были насыщены до предела, но Илья то и дело ловил себя на мысли, что всё, чем он занимается, пустая трата времени и сил. Словно зверь, зажатый пространством клетки, он крутился на работе внутри какого-то пространства, из которого не было выхода. От понимания этого он стал злым на себя, и порой, не сдерживал порыв нахлынувших чувств и эмоций, кричал на подчиненных.
Спустя три месяца Ольга сказала, что попадает под сокращение, и это окончательно вывело Илью из равновесия. Нет, внешне он оставался прежним, пытался ободрить жену и даже пообещал поговорить с Сиротиным о возможности её трудоустройства в свой институт. Однако разговора так и не получилось, в последний момент он почему-то передумал. Странно, то ли ему показалось, то ли так совпало, но когда после очередного совещания у шефа Илья задержался, тот спросил:
- Как супруга? Я слышал у них в институте дела из рук вон плохо, большие сокращения, трудности с зарплатой?
Казалось бы, более удачного предлога поговорить относительно трудоустройства жены не найти, но Илья неожиданно ответил:
- А кому сейчас легко? Заниматься наукой - значит вечно жить от зарплаты до зарплаты, без надежды на лучшее.
Он невольно ушел от темы. Почему, Илья и сам не знал. Может быть, ему послышалось что-то в интонации, с которой был задан вопрос, то ли чувство собственного достоинства не позволили обратиться за помощью. Вот если бы речь шла о любом из его сотрудников, другой вопрос, а жена? По сути, это значило просить за себя, а это было выше его сил.
Сиротин посмотрел на Илью, многозначительно хмыкнул и произнес:
- Действительно, кому сейчас легко, но каждый сам творец своей судьбы, и обижаться надо на себя, а не на Бога. Я прав?
Илья с удивлением посмотрел на шефа. Ему показалось, что за то время, что он его знает, тот впервые высказался искренне и столь верно.
- Да, да. Это точно, - поспешно ответил Илья, - ну я пойду?
- Всех благ, и привет супруге.
- Спасибо, передам.
Илья вышел из кабинета и, шагая длинным коридором в сторону лаборатории, мысленно прокручивал разговор с шефом.
Вечером, вернувшись домой, он застал Ольгу сидящей на кухне. Заплаканное и грустное выражение лица сразу же бросилось в глаза. Илья подошел, обнял её за плечи и тихо, но решительным голосом произнес:
- Каждый сам творец своей судьбы. Если простому человеку, занимающемуся любимым, нужным и полезным для общества делом, коим именуется наука, нет места в этой стране, значит надо уехать туда, где его мозги и руки нужны.
Ольга подняла голову и посмотрела на мужа.
- Страшно и боязно уезжать. Я сама об этом не раз думала, но боялась тебе сказать. А главное, кому мы там нужны, на чужбине?
- Кому? Тем, кто понимает, что мозги гораздо ценнее, чем умение торговать...
- Не продолжай. Я понимаю, что сейчас не самый подходящий случай для дискуссий, но если куда-то ехать, надо все основательно продумать. Легче всего всё бросить и бежать. Но эмоции не самое подходящее средство для принятия решений.
- Так в чем вопрос? Если всё складывается против нас, стало быть, пришло время подумать, как жить дальше.
Ольга прижалась к мужу. Он продолжал стоять рядом, и каждый думал о том, что в их жизни грядут большие перемены. Рушился привычный уклад жизни, в которой оставалось незыблемым только одно, любовь друг к другу.
Спустя четыре месяца самолет уносил чету Пироговых в Штаты, где их ждала новая, неведомая жизнь...