Однажды на новогодние праздники я хотела поехать в Нижний Новгород - и непременно чтобы в программу входило посещение Городца. Однако родные отговорили меня от этой затеи, объяснив, что туда лучше ехать летом. Поэтому зимой решила посетить другой Новгород - Великий, колыбель российской демократии. В последнее время, не в последнюю очередь благодаря лихим 90-м, а также официальным СМИ, демократия в сознании российских граждан прочно ассоциируется с чем-то чуждым, привезённым с Запада, а точнее из Вашингтона. Хотя, по-моему, если уж рассматривать данную форму общественно-политической жизни как западное изобретение, куда логичнее было бы "обвинять" в этом Грецию и Италию, которые практиковали гражданскую активность ещё во времена Античности. И лишь немногие помнят, что был островок демократии и в России, и этот островок - Новгородское княжество. Важные вопросы общественной жизни: с кем воевать, кого на княжение приглашать и т.п. - народ решал, собираясь на вече. Хотя новгородское вече, конечно, проходило менее цивилизованно, нежели современные митинги оппозиции - бывало, что и ругались, и кричали, и лбы друг другу разбивали. Однако же народ сам решал, как ему жить, и кого слушаться. Могли, кстати, и взашей князя вытурить, ежели он, по мнению новгородцев, вёл себя неправильно. Александра Невского, кстати говоря, не миновала сия участь. Хотя впоследствии новгородцы его обратно позвали.
Мой путь на родину российской демократии был не слишком долгим - вечером села на поезд, а утром в полшестого уже была на месте. Там меня и других туристов встретила на вокзале с табличкой "Волхва" наш гид Ирина Ильина. Я хорошо запомнила имя и фамилии, поскольку точно так же зовут одного автора Самиздата. Я ещё спрашивала, не Игоревна ли она по батюшке. Но нет - отчество у неё оказалось другое.
После этого нас посадили в автобус и стали развозить по гостиницам. Моя была "Садко". По пути я заметила, что Новгород Великий едва ли можно сравнить с Москвой. Свободные узкие дороги, большей частью пустынные, с редкими автобусами, малоэтажные домики, чёрно-белые деревья с обеих сторон. И ни следа от суеты, маеты - неизменной спутницы больших городов.
Завтрак начинался в восемь, а первая экскурсия - в девять. Так что по приезду я ещё успела немного поспать.
Первым делом мы поехали в Юрьев монастырь. Он был построен в честь победы над суздальцами, которые под руководством князя Андрея Боголюбского пытались захватить Новгород. Но потерпели поражение - свет от иконы Богоматери, которую новгородцы вынесли, ослепил суздальских воинов, и те вынуждены были повернуть назад. А назвали монастырь в честь сына князя Всеволода Новгородского - Георгия. Кстати, самого князя Всеволода новгородцы впоследствии прогнали, посчитав, что он в бою проявил трусость (в том самом или в каком другом - я не уточнила).
После Юрьева монастыря поехали в "чудесную деревню" Витославцы. Собственно, она представляет собой скорее не деревню в полном смысле этого слова, а памятник деревянного зодчества под открытым небом. Деревянные избы располагаются по прямой лицом друг к другу. Собственно, от этого, как сказала Ирина, и появилось название "улица" - от того, что проходит "у лица" домов. Кроме изб, там есть две маленькие церквушки. Одна - с трёхъярусной крышей, другая - с мозаично-серебристым куполом, встретила нас перезвоном нежных колокольчиков.
После концерта отправились в "чёрную" избу - "чёрную" потому, что её топили по-чёрному. В доказательство этого сохранилась копоть, скопившаяся на потолке и на стенах. Может, благодаря этому в таких избах не водились тараканы.
Центром этой избы была большая светлая комната с русской печью. Это была и кухня, и столовая, и спальня, и детская. На печи хозяйка готовила еду, на ней же и спали. А рядом с печью, наверху, деревянная плоскость также служила кроватью.
Стол находился в левом дальнем углу - "красном углу", где обязательно висела накрытая рушником икона. Стол был на Руси священным предметом. Считалось, что сесть на стол - это повернуться задним местом к самому Богу. В иных местах, впрочем, стол считался лицом самого хозяина. Поэтому хозяин, который сам себя уважал, вряд ли позволил бы сидеть на столе.
Справа от печи "бабий куток" - что-то вроде личного уголка хозяйки. Мужчинам туда заходить было не принято. Если же мужчина сделает это, а тем более при посторонних, его могли запросто окрестить "подъюбником". Так что если хозяин приходил пьяным и начинал бушевать, жена пряталась в этот "бабий куток", и он её не трогал. Правда, никто не ответил мне на вопрос, могла ли мать затащить туда мальчишек, чтобы пьяный папаши их не поколотил. И мог ли муж без вреда для своей репутацией войти в "бабий кут", чтобы помочь жене, если у той, скажем, случился сердечный приступ? Или пусть себе помирает?
Следующими мы смотрели хозяйственные постройки в той же избе, а после нам дали полчаса свободного времени, чтобы погулять посмотреть всё самим, зайти в другие избы, купить сувениры.
Первым делом я пошла в "белая" избу. Она, однако же, мало чем отличалась от "чёрной". Разве что дымок шёл не в избу, а на улицу. А так планировка почти такая же.
На сувенирных лотках было много разных диковинок, от которых глаза разбегаются: и магниты в виде берестяных грамот, и ларцы из той же бересты, и плетёные ручки, и блокноты с видом на Великий Новгород и Витославцы. Были также и деревянные ложки, подставки под горячее, расчёски, зеркала. Словом, нужно иметь громадную силу воли, чтобы устоять перед соблазном и не накупить много чего ненужного.
После мы поехали назад, в город. Остановились на широкой Сенной площади с избами, с сувенирными лавками. В центе города - кремлёвская стена из красного камня, отделённая неглубоким рвом. В зимнее время этот ровно, усилиями многочисленной малышни быстро превращается в крутую горку, откуда можно скатываться на санках или на дощечках. Через ров проходит широкий мост, который ведёт на территорию "детинца" - так называют местный кремль.
Первым делом мы пошли в Золотую кладовую Великого Новгорода. Это аналог Исторического музея Московского Кремля. Там можно увидеть разные диковинки, сделанные из золота и серебра с драгоценными камнями: посуду, оклады икон, книги, кресты. Гид рассказывал даже, по каким технологиям это всё было сделано.
На этом экскурсия закончилась, и далее каждый изучал город самостоятельно. Была у меня мысль увидеть своими глазами скульптуру, построенную в честь Великой Победы: русский воин на коне, в доспехах и каске поражает копьём фашиста со свастикой. Но Ирина говорила, она где-то на выезде из города. А города я толком не знаю, поэтому побоялась заблудиться и ограничилась прогулкой по центральной части.
На следующий день мы также гуляли по Новгороду, но уже с гидом. Начало всё с той же Сенной, а вернее, со стоящей там "красной избы" - маленького одноэтажного домика из красных брёвен. Оттуда вышли двое - мужчина с бородой и молодая женщина. Оба одетые по-старинному. По древнерусскому обычаю, они поклонились дорогим гостям, поприветствовали их, представились. Он оказался новгородским посадником, она - целительницей Агафьей. Свой дар Агафья показала на наших туристах. Одного мужчину из группы лечила от "утина" - к его пояснице прикладывала разделочную доску и била по ней ножом. Мы ей, по обычаям: "Что делаешь, Агафья". Она: "Утин секу". "Ну, секи, секи дуже". Одну женщину заговаривала от неудач на кухне - налила в миску с крупой воды, заставляла исцеляемую вращать миску, говорить слова волшебные, а потом эту воду выплеснуть.
Распрощавшись с нею, последовали за "посадником". Тот повёл нас к кремлю, по ходу рассказывая на древнерусском наречии, как он строился, как ров, через который мы шли, заполнялся водой от случая к случаю.
Потом повёл нас вовнутрь и поведал про самую известную достопримечательность Новгорода - Софийский собор да про голубя на кресте. По преданию, когда царь Иван Грозный совершил набег на Новгород, стал разорять город и убивать людей, на крест Софийского собора сел голубь и с ужасом взирал на происходящее. С тех пор пошло поверье, что пока голубь сидит на куполе, а купол целый, Новгород никто не сможет разрушить.
Но всё же во время Великой Отечественной это случилось, когда испанская "голубая дивизия" бомбили город с самолётов, и территория оказалась оккупирована фашистами. Тогда купол раскололся надвое. Крест с голубем вывезли в Испанию, и только недавно его удалось вернуть в Россию. За это время город и храм отстроили, и купол сделали новый. Так что теперь оригинал хранится в соборе.
Показал "посадник" и парадный вход, разрисованный библейскими сюжетами вперемежку с древнерусскими летописями. Водил нас вовнутрь храма, показывал Анну Новгородскую - жену одного из князей, в девичестве принцессу Ингегерд, которая в православном крещении звалась Ириной. Анной она стала уже после того, как ушла в монастырь.
Рассказывал "посадник" и про фреску с Иисусом Христом, где, вопреки всем канонам, Его ладонь не раскрыта, а сжата. По легенде, в ладони этой Он удерживает все бедствия и горести, которые, разожми Он ладонь, посыплются на Новгород.
Следом за собором нас повели к бронзовому колоколу - памятнику героям земли русской. Вернее, даже не героям, а известным личностям - царям, князьям. Хотя были среди них и героические - Дмитрий Донской, Минин с Пожарским. Но одного царя там всё-таки не было - это Ивана Грозного. Да и за что, спрашивается, увековечивать его память, если он ничего, кроме зла, Великому Новгороду не сделал? Тогда мне сразу подумалось, что новгородские, разумнее наших, московских, будут. Оттого, что злодеям окаянным памятников не ставят да извергов не чтут. А то давеча у нас, в Московии, в избе Курской, что по кольцу, с дорогами подземными, надпись высекли, что якобы не матушки да батюшки нас растили, а Иосиф, Виссарионов сын. Люду перебил не меряно, а его за батюшку народного почитают. Защитники убиенных да сосланных уже грамоту голове городскому слали, чтоб убрали кощунство сие, а проку - ничуть. Добро - хоть памятник ему не поставили. Оказывается, можно на древнерусском наречии рассказать о страстях московских про пропаганду сталинизма на станции метро "Курская", и жалобу правозащитников мэру Москвы.
После этого посадник привёл нас к колокольне Ивана Великого. Из-за него, Ивана Третьего, Новгород перестал быть вечевой республикой - после его победы над Марфой-посадницей (которая, к слову сказать, была достаточно стервозной особой), вечевой колокол вывезли в Москву, и Новгородское княжество стало частью Руси. Но один из колоколов на этой звоннице очень рассердил Ивана, упав с колокольни под ноги его коню. Конь испугался и чуть не сбросил всадника с моста в Волхов. После этого Иван Третий снял "бунтаря" и повёз в Москву с целью устроить ему там публичную порку. Но тот сделал ему ещё одну гадость, затерявшись на Валдае, где местное население сделало из его частей маленькие колокольчики - символ свободы.
После всей группой пошли к келье епископа Новгородского. По легенде, бесы, чтобы досадить епископу, подбрасывали ему разные женские штучки как доказательство его распутства. В конце концов, разгневанный народ, собравшись на вече, решил, что раз их епископ не может сдержать зова плоти и соблюсти обет целомудрия, пусть убирается на все четыре стороны. Сделали плот, посадили несчастного и оттолкнули от берега. И тут случилось чудо - Волхов изменил своё течение, и плот прибило обратно к берегу. После этого новгородцы поверили в его невиновность - раз сам Бог за него заступился - и оставили его.
Распрощался с нами посадник у Софийского собора, мотивировав тем, что у него в повестке дня вечевое собрание, на котором его присутствие крайне необходимо, а мы отправилась обедать в ресторан.
Помимо салата, первого и второго нас потчевали пышным караваем с солью и новгородскими наливками и настойками: "клюковкой", вишнёвой с черносливом, называемой "спотыкач", "чародейкой" с четырьмя видами ягод. Были также песни-пляски.
После обеда поехали на другой берег Волхова - туда, где соборы и Ярославов дворище. А соборов в Новгороде и впрямь много. И почти у каждого своя интересная история. Один был построен князем в честь своего исцеления от тяжёлой болезни, другой принадлежал жуликоватым купцам, третий, из красного камня, был построен по типично смоленскому проекту, четвёртый связан с интригой между Всеволодом Новгородским и его московским дядей, которого он на пару с кузеном вздумал ограбить. Пятый после революции был превращён в обсерваторию. Хорошо ещё, не в клуб или не разрушен вовсе.
За соборами торговые ряды. Вернее, таковыми они были в древности. Сейчас же на их месте широкая площадь с арками и колоннами, которую можно увидеть с того берега. Здесь же, на площади, находится монумент в честь погибших в Великую Отечественную новгородцев.
В мастерской народных промыслов, куда нас привезли после Ярославова дворища, музейная работница рассказывала о моде древних времён. Жестока она была к женщинам, неоправданно жестока!
Надевая сарафан поверх рубашки, девочка уже считалась помощницей по дому, а ещё должна была до пятнадцати лет готовить себе приданое. Тогда она ещё могла ходить с непокрытой головой, но после того, как её выдавали замуж, должна была скрывать свои волосы под "сорокой" или кокошником, поверх которого опять же надевала платок.
Нет, кокошник с платком были отнюдь не самым страшным, что могло ожидать древнюю женщину. Если замужняя жена по каким-то причинам становилась вдовой, она приговаривалась к вечному безбрачию. Не судом, как можно было подумать, а чёрным сарафаном и "вдовьей сорокой", которые она должна была носить до конца своих дней. Типа, чтобы мужчины видели - мол, я вдова, не подходите ко мне. И появление вдовы на свадьбах или каких-то ещё праздниках не приветствовалось (чтобы не портила людям настроения своим видом). Но даже не им приходилось хуже всего, а тем девушкам, что до двадцати лет не успели выйти замуж. Таких общество объявляло старыми девами и ставило клеймо в виде неприметного серого сарафана, который несчастная тоже носила пожизненно.
А вот мужчина, в отличие от женщины, мог, овдовев, жениться ещё, и клеймо "старого парня" ему не грозило. После этого я сделала вывод, что "Домострой" - это неприкрытая пропаганда дискриминации по гендерному признаку.
Впрочем, если старая дева не будет носить серое, или вдова сбросит траур, смертная казнь или ещё какое-то наказание в рамках закона ей не грозило. Бывало, кстати, что вдова жила с мужчиной, однако это не благословлялось и осуждалось обществом.
Потом группа перешла в ткацкую, где первым делом в глаза бросились плетёные пояса - длинные и короткие, тёмные и светлые - все с кисточками. Они в древности имели большое, чуть ли не сакральное значение. Считалось, что пояс отпугивает нечистую силу. Недаром кисточки по форме напоминают колокол. Оттого и появилось слово "распоясался" - вышел из дому без пояса человек, вселилась в него нечисть - вот он и буянит и безобразничает. Девушки плели пояса своим избранникам со словами любовного признания.
Вообще мужчины и женщины находили друг друга двумя способами. Частенько их судьбу устраивали родители. Бывало, что до свадьбы молодые не видели друг друга. А могли устроить смотрины. Тогда девушка, кстати, могла отказать. Жених становился в круг. Если невеста становилась рядом с ним, значит, она согласна. А если нет - жених уходил, опозоренный.
Также молодые могли присмотреть друг друга на посиделках. Парень, присматриваясь к девушке, отмечал, во-первых, придёт ли она на следующий день (ведь если девушка не спрядёт там то, что мать велела, та могла её не пустить, а зачем жена-лентяйка нужна?), во-вторых, как она стихи и песни слагает (а то как она будет ребёнку колыбельную петь?), ну, и чтобы не слишком худая была, чтоб вообще детей могла рожать и кормить. Не менее придирчивыми были и девушки. Смотрели, во-первых, как парень с ней заговорит: ласково или не очень (зачем грубиян нужен?), с гостинцем он или без (жадный муж - это плохо), сделал ли он этот гостинец сам или купил (от безрукого мужика какой прок?).
И вот, наконец, парень и девушка друг другу приглянулись, она сплела и подарила ему пояс, и они уже для всех считаются парой. Но тут могли вмешаться родители. Скажут: поторопился ты, сынок, не пара она тебе - верни ей пояс - и парень должен был вернуть его девушке. А если ослушается, его могли из дома выгнать.
Потом мы смотрели на дальнюю стенку, где висели тканые ковры, и слушали про то, как древние девушки ткали. Ох и непростое это было занятие! Я, например, не могу вышить и цветка без схемы. А тогда схем не было - всё выдумывали из головы. Видимо, тогдашнее поколение, не привыкшее к телевизору, обладало фантазией получше нашего.
Рассказывали нам и про полотенца-обманки. Хотя древние девушки делали полотенца с разными краями не просто так, а чтобы произвести впечатление на будущую свекровь, когда та будет считать их количество по краям. Права, по обычаям, можно было сделать только одно.
На этом экскурсионная программа завершилась, и туристы отправились кто в гостиницу, кто приобрести сувениры, а кто погулять по вечернему Новгороду.
С утра - последний завтрак в этом городе и экскурсия в Старую Руссу. П дороге Елена рассказывала, что Рюриковичи пришли не совсем с земель варяжских - не чужие они нам, а потомки новгородского старейшины Гостомысла, чья любимая дочь Умила была замужем за варяжским князем - отцом Рюрика. Именно его, родного внука Гостомысла, пригласили на княжение в землю русскую. Порядку в наших землях после смерти мудрого старейшины действительно не стало - его приближенные рьяно боролись за власть. Наконец, устав от междоусобиц, решили выполнить волю покойного.
Старая Русса представляет собой провинциальный городок с малоэтажными домиками и огородами. Перво-наперво мы заглянули к Достоевскому, а точнее сказать, в его дом-музей. Оказывается, великий писатель страдал тягой к азартным играм, которую ему, по счастью, удалось преодолеть. После Достоевского нас к храму с иконой Троицкой Божьей матери. Сама церквушка маленькая почти неприметная, но зато в ней хранится самая большая в России икона - метра в два. По пути нам встретился монастырь со стенами с ажурной окантовкой. Названия я не запомнила, из его истории тоже не могу вспомнить ничего примечательного, но дизайн показался мне интересным.
После монастыря нам показывали ещё один собор - Воскресенский. Зайти в него у нас, правда, не получилось, потому как мы видели его с противоположного берега реки.
Всего через Старую Руссу протекает две реки и там же соединяются. Другая, судя по сказанию о двух братьях, устремляется прямо в Великий Новгород. Братьям этим принадлежало два города, которые были разрушены врагами. После этого один брат, согласно легенде, отстроил свой город на старом месте и назвал Старой Руссой, а другой пошёл на другое место и построил "новый город" - Новгород.
Следующей достопримечательностью был санаторий с минеральными водами. Там нам дали возможность самим погулять по парку и попробовать минеральной воды. Правда, предупредили о возможных проблемах, поэтому пробовать оную я не рискнула. Всё-таки впереди долгий путь на автобусе.
Пообедали в городе, после чего группа должна была разделиться. У одних, согласно путёвки, значилось возвращение в Новгород с последующем трансфером на вокзал. Другие ехали в Псков и возвращались в Москву уже оттуда. Я относилась к первым. В Псков, кстати, я поехала уже через год - в мае-месяце.
Но прежде нас ждала задержка. На трассе сломался автобус (не наш, другой), и наш водитель из товарищеской солидарности помогал коллеге его чинить. Кстати, остановились мы недалеко от Грузина - имения графа Аракчеева. Жестокий он был человек, и жизнь в ответ обошлась с ним жестоко. Была у него любовница - экономка Настасья - ещё более жестокая, чем он. Хотя сама она была из крепостных, а своих крестьян частенько забивала до смерти. За это он её, в конце концов, и убили. Сам Аракчеев, кажется, умер своей смертью, но его могилу разорили мародёры, и прах его до сих пор не могут найти.
Ну, и как водится, закончилась эта история тем, что автобус починили, поехали дальше - до развилки, разделившей "новгородцев" и "псковичей", как феодальная раздробленность разделила Русь-матушку. "Новгородцы" коварно выгнали последних из автобуса, вместе с вещами, претендуя на его монопольное использование до самой отправки в Москву. Кстати, до того, как эта самая отправка состоялась, у туристов ещё осталась уйма времени на самостоятельный осмотр городских достопримечательностей.
Однако прежде чем поезд доехал до стольного града, я стала свидетелем одной сцены. К соседям, занимающим четыре места напротив, пришёл какой-то мужчина с бородой и начал с восхищением говорить о том, какой великой была Россия до революции, и как её изгадили "проклятые коммуняки", о царе-мученике Николае Втором, о православной церкви, о Боге, о белом движении. Какие же это были замечательные люди, эти белые! Все, как один, набожные, православные, глубоко верующие - не чета этим красным бандюкам-атеистам. Уже за то, что они искренне старались спасти Россию, каждого из них впору причислить к лику святых. Правда, насчёт тех из них, кто стреляли мирных людей целыми деревнями и отбирали у крестьян последнее, рассказчик как-то не уточнил, планируется ли их канонизация или всё-таки им будет в ней отказано. А когда одна девушка спросила, как он относится к либералам, бородатый и поистине христианской терпимостью ответил, что будь его воля, посадил бы их на хлеб и воду, и выразил уверенность, что через неделю-другую такого вынужденного поста они все как один сделаются убеждёнными монархистами.
Однако меня не оставляет надежда, что когда-нибудь такие недалёкие люди останутся в меньшинстве; народ, наконец, вспомнит о том, что в русских традициях есть место такому явлению как демократия. И услышав про очередной митинг оппозиции, вместо того, чтобы слепо верить и повторять, что этим людям за выход на улицы щедро заплатил Госдеп США, задастся вопросом: как же этот самый Госдеп США умудрялся платить древним новгородцам за участие в вечевых собраниях?
А Нижний Новгород с Городцом впридачу я увидела в летнее время. Но это уже совсем другая история.
О путешествии в Великий Новгород