Аннотация: Милые девушки, будьте разборчивее в половых связях. Ибо последствия могут быть самые неприятные. Текст написан по заголовкам произведений участников конкурса "Минифест-2018".
Вердикт врача был неутешителен:
- У Вас, Мельпомена Игоревна, неправильная опалесценция. Это могут быть издержки шелководства (известны случаи, когда разносчиками заболевания выступали тутовые шелкопряды) или же беспорядочные половые связи. Именно по этой причине у Вас так болезненно проходят критические дни.
Неправильная опалесценция... Это приговор! Конец жизни! Это значит, что через месяц у меня начнут расти рога и хвост. Последний, кстати, уже пробивается. И кому я буду нужна, такая уродина?
За что же мне это, Господи, за что? Издержки шелководства? Нет, этого не может быть - я к этому промыслу вообще не имею никакого отношения. А вот половые связи...
Вся в слезах, я вышла из кабинета врача и вдруг мне показалось, что я увидела Вия. Да ну, бред! Откуда здесь взяться Вию?
Он был моим первым мужчиной и единственным, кого я по-настоящему любила. Виталий Валевский. Красивый, умный, он всегда казался мне идеальным существом. Казалось, что по обе стороны от рая (именно раем виделся мне мир, который озаряла его обаятельная улыбка) не найти мужчину, который бы хотя бы в подмётки ему годился.
'Люби меня, как я тебя! Дыши мной, как я тобой!' - говорила я Вию в счастливые минуты близости.
Он клялся, что любит. Кто ж мог знать, что я была лишь его случайной добычей? Однажды я увидела Вия с Лийкой. Он обнимал её, как обнимал меня, говорил ей слова любви, которые, я думала, предназначались мне одной. Лийку я убила быстро - тем же топором, который только что купила в хозяйственном. Вия же мучила подольше. Тела я, едва дотащив до реки, бросила в воду.
После этой истории что-то во мне сломалось. Я не могла больше верить мужчинам, не могла любить. И всякий раз, когда я оказывалась в постели с очередным поклонником, у меня наступало раздвоение: телом я была с ним, но душой... Душа моя всецело принадлежала Вию.
Сколько в моей жизни было этих 'тел сердечных'? Признаться, я уже и со счёта сбилась. И помню далеко не всех. Кирилл Бальчин (я называла его Кибальчишом не только за фамилию, но и за бескорыстное благородство) был так молод и так наивен! Он бы, наверное, мог тронуть моё сердце, если бы оно не было мёртвым для любви. А как он плакал, видя меня уходящей навсегда! Но мне, признаться, не было его жаль, ибо через час я уже была в объятиях Алекто - в миру Алексея Тополева. Вот с ним у меня была высшая параллельность. То есть, близость у нас была исключительно плотская, души не пересекались никак. И это нас обоих вполне устраивало. Поэтому расстались мы легко.
Ещё помню Урана, то бишь Юрика Раневского. Серьёзный был мужчина, осторожный, жил по принципу: семь раз отмерь. Он вряд ли мог меня заразить, потому как, опасаясь случайного залёта с моей стороны, тщательно следил за предохранением.
Кто же тогда? Этого я уже, наверное, и не узнаю. Слишком много у меня было случайных романов.
Всё кончено. Неправильная опалесценция не лечится. Скоро я умру, всеми оставленная. Единственная моя мечта - пусть это случится на закате. Может, я ещё успею снять на камеру, как красное солнце заходит за горизонт, и, прежде чем глаза мои навсегда закроются, успею выложить видео в Фейсбук с комментарием: 'Последний закат Мены'. Надеюсь, мои бывшие друзья будут рады.