На первое заседание по делу Олега Орлова, 8 июня, я приехала к Головинскому суду буквально в последний момент. В зал уже не попала, повезло ещё, что в само здание пустили. Поэтому Олега Петровича мне удалось увидеть только после заседания. Сначала я опасалась, что благородный граф Орлов будет подавлен. Однако лишь только увидела его, сразу поняла: скорее подавленными будут те, кто сейчас так страстно желают его посадить. И будут, когда им самим наступит время ответить за свои действия. Олег Петрович держался мужественно и бодро, был даже весел. "Я рассматриваю этот процесс как продолжение правозащитной работы", - сказал этот бесстрашный орёл в интервью, которое журналисты брали у него прямо у зала суда.
А какие достойные люди его защищали! Катерина Тертухина, которая, кстати, защищала благородного рыцаря-миротворца Алексея Горинова, Дмитрий Муратов как общественный защитник. Если я когда-нибудь попаду под уголовное преследование по политическим мотивам, то желала бы, чтобы и меня защищали такие замечательные люди! И Олег Петрович вместе с ними, что он мне, кстати, и пообещал в случае чего.
Зато на втором заседании, которое состоялось 3 июля, я смогла попасть в зал. На допрос были вызвали свидетели обвинения: Мироненко и Бохонько, что написала на него донос, а также эксперт Крюкова. За всё время заседания я старалась не спускать глаз с Олега Петровича, чтобы, окружённый недругами, чувствовал, что он не один, что мы с ним и за него, как бы эти "прекрасные люди" на него не рычали в попытке загрызть. Мироненко на первый взгляд производил впечатление вполне приличного человека. Я бы, пожалуй, и приняла его за приличного, если бы не знала, что именно он писал донос на благородного графа Орлова. И если бы он не заговорил, ибо в каждом его слове, в каждом жесте чувствовалась какая-то озлобленность на весь свет. Это моё личное впечатление, если что. Однако после того, как защита и сам Олег Петрович начали задавать ему вопросы, я поняла, что беспокоиться скорее впору за самого Мироненко, который подчас не мог объяснить собственных показаний и противоречил сам себе. В частности, каким образом получилось так, что доносы его и его товарища Бохонько, написанные независимо и самостоятельно, вдруг оказались почти совсем одинаковыми.
Следом вызвали и самого Бохонько. Может, на какую-то экзальтированную барышню его военная форма и произвела бы неизгладимое впечатление, однако мне бросилось в глаза другое - свобода от интеллекта, которую я увидела как в выражении лица, так и в речи. Оставалось непонятным, как он умудрился написать донос с такими сложными филологическими конструкциями, если в разговоре подчас двух слов связать не мог?
А уж допрос Крюковой и вовсе напоминал мучения двоечницы, которая и урок прогуляла, и домашнего задания не сделала, а теперь именно её, как назло, вызвали к доске. Притом и Тертухина, и Муратов, и Орлов задавали ей вопросы вполне вежливо и спокойно и даже с доброжелательными интонациями - проявляли живой интерес к её заключению: какие методы она использовала в своём исследовании, из чего она сделала тот или иной вывод, который описывала в нём, к чему она упомянула то-то и то-то, как она может объяснить ту или иную фразу. Мне подумалось о том, что если бы на литературном семинаре критики-эксперты так же разбирали какой-то из моих рассказов, счастливее меня не было бы на свете. Но Крюкова явно не была счастлива - она путалась, запиналась, что-то мямлила в ответ. Казалось, она вот-вот разрыдается. Приставам даже пришлось принести несчастной стакан воды. В довершение всего Муратов сообщил, что провёл независимую экспертизу её заключения, и там обнаружилось множество грамматических ошибок, а ещё куча заимствований без цитат, что вообще-то на плагиат смахивает, и опечатка, которая меняет смысл на прямо противоположный - из-за опечатки получается, будто Орлов в своей статье про фашизм (которую, собственно, Крюкова и анализировала) назвал СВО не угрозой безопасности для России и Европы, а, наоборот, источником таковой. "Не ожидал от Вас, Олег Петрович!" - шутил по этому поводу Муратов.
Как только допрос подошёл к концу, Крюкова чуть ли не бегом бросилась прочь из зала, хотя ей предложили, если хочет, остаться. Бохонько, кстати, после своего допроса тоже задержаться не пожелал - убежал, как шутили некоторые присутствующие, на фронт. Один Мироненко остался сидеть на скамейке среди людей, которые сочувствовали вовсе не ему. Что он чувствовал, мне неведомо, однако я бы ни за что не желала оказаться на его месте. Впрочем, на месте Крюковой ещё меньше. Случившееся с ней, кстати говоря, лишний раз убедило меня в том, что даже за большие деньги, премии и прочие радости не нужно даже начинать писать в своих рассказах и стихах угодное кому-то. Конечно, моё творчество едва ли приведёт к тому, что кого-то посадят в тюрьму, но так позориться...
Зато Олег Петрович выглядел вполне спокойным, словно не его судили и могли дать реальный срок. Когда он вышел из здания суда, и журналисты, окружившие его, чтобы взять интервью, спросили о его ощущениях, он с улыбкой сказал: "Как видите, стою и плачу", но слова его звучали, мягко говоря, не слишком убедительно. Зато плакал в этот день, видимо, кое-кто другой - чья ссылка в официальной экспертизе на "Звёздные войны" и перепутанные с ди-джеями джедаи стали просто-таки притчей во языцех.
На третьем заседании по делу Орлова - 21 июня - я вовсе не была, на тот день у меня как раз выпала рабочая смена. Поэтому уже из новостей узнала, что был допрошен другой эксперт - Тарасов, который писал экспертное заключение вместе с Крюковой и который дал понять, что про заимствования в экспертизе ему неизвестно, однако компиляция из разных источников является его интеллектуальной собственностью. Зато другие эксперты, допрошенные вслед за ним - Левонтина и Новожилова - отметили, что, во-первых, уровень экспертизы Крюковой и Тарасова крайне низкий, и во-вторых, физически невозможно было подготовить её за шесть часов, как было заявлено. Однако несмотря на ни что, суд отказался признать такую экспертизу недопустимым доказательством.
По видео мне удалось после заседания увидеть и услышать самого графа Орлова. Даже в такой сложной жизненной ситуации этот благороднейший человек думал не только о себе. В своём интервью он назвал имена нескольких людей, которые преследуются по статьям за "фейки" или "дискредитацию армии". "Давайте помнить об этих людях!" - сказал Олег Петрович.
А я о них и так помню. Каждый день. На днях как раз от Горинова письмо получила...