С Валей она познакомилась случайно, отправившись в очередной поход. Сидели рядом в электричке, ехать было далеко, и разговор завязался сам собой. Нонна с ходу выболтала новой знакомой оглушительную новость.
- Слышала? Кестель женился! . В походы вместе ходили. Говорят, классная девчонка. Представляешь, она с ним зимой - в походы с ночлегом ходит! На снегу палатку ставят и спят. С ума они оба сошли! - закончила Нонна.
- Почему же сошли? - возразила её новая знакомая. - Когда сходят с ума, то об стену головой бьются, - объяснила она Нонне. Нонна потрясённо молчала: аргумент бил без промаха, как кирпич.
- А что ещё говорят? Ну, о Кестеле?
- Да говорят... А что им ещё остаётся? - прыснула Нонна. - Такой был завидный жених, мировой мужик! Ведь каждая надеялась... А теперь не на что надеяться: женился! И сам себе завидует, аж светится весь. Девчат вот только жалко! Но не мог же он на всех сразу жениться, это ж просто гарем получился бы, - размышляла Нонна вслух. - И всё равно передрались бы все...
- Это почему?
- Ну, понимаешь, если бы он на всех женился, то каждая хотела бы стать любимой женой султана ("Ха-ха-ха..." - не выдержала её собеседница). Ничего, поплачут и успокоятся, - оптимистически закончила Нонна. - Кестель им всё равно не по зубам. А та, которую он выбрал, вот такая Илье в самый раз! Говорят, он год за ней бегал, аж с лица спал, пока замуж уговорил...
- А ты её видела? - Нонна огорчённо покачала головой: "Нет, ни разу. А интересно было бы взглянуть! Знаю только, что Валей зовут, Валентиной. У меня в детстве, знаешь, все куклы были - Валентины...
- Ну,смотри. Я и есть Валя. Любимая жена султана. - И они, не сговариваясь, расхохотались.
От Вали Нонна узнала много туристских хитростей, которым её, в свою очередь, научил Илья. Например, как ночевать на снегу и не замёрзнуть. Секрет оказался простым: ведь всё гениальное просто! Разжигали большой костёр, щедро нарубив сухостоя, и он жарко горел до вечера. Вечером костёр сдвигали в сторону - и он шипел сердито и стрелялся горячими искрами. Но его ублажали новой порцией сухостоя, и он затихал, с треском вгрызаясь в поленья красными клыками огня - обживал новое место жительства.
На месте, где был костёр, разгребали горячие угли и, застелив кострище еловым лапником, ставили палатку. Всю ночь земля отдавала накопленное тепло, пахло новогодней ёлкой, пуховый сальник обнимал невесомо и мягко, и спать было тепло.
- К утру, конечно, холодно уже, - честно призналась Валя. - Но костёр ведь рядом, у огня сразу согреешься. Главное, сухостоя нарубить на всю ночь.
- Ага, и каждый час из палатки выскакивать, как кукушка из часов - греться! - "соглашалась" с Валей смешливая Нонна.
- Ну, не каждый час, - защищалась Валентина. - И "ку-ку" кричать не надо. А у тебя язык подвешен, за словом в карман не полезешь!
- Да, не жалуюсь. Я журфак заканчиваю, у нас там все такие. На кафедре говорят - трепологический факультет.
- Представляю, какие у вас там преподаватели, - смеялась Валя.
- Не представлешь. У нас на втором курсе логика была, так преподаватель Кальтенбруннера цитировал...
С того дня Нонна и Валя часто ходили в походы вместе, и обе были довольны друг другом: скучать не приходилось.
Нонна радостно тарахтела, рассказывая Марине о новой подруге и не удивляясь отсутствию у Марины каких-либо эмоций: она уже знала эту её манеру "активного слушания".
А Марина, из последних сил сдерживая близкие слёзы и стараясь казаться спокойной, внимательно слушала Нонну, которая теперь говорила об Илье. (И в конце концов у Марины не выдержали нервы и с ней произошло то, что произошло. И за всё это ей следовало "благодарить" болтушку Нонну).
- Только чур, никому! Поклянись, что никому не скажешь! Мне Валюшка по секрету... а я только тебе, вот клянусь - только тебе! (Нонна и в самом деле никому не рассказывала эту историю, - только Марине, умеющей хранить тайны).
- Ну, вот. У Ильи родители умерли и дом в наследство оставили, в Саратове. Он и поехал - продавать, зачем ему дом? А Валюшка за ним увязалась... Ну, Кестель по городу бегал, вступал в права наследства, документы оформлял - кучу целую! А Валентина в доме порядок наводила. И нашла пакет, липкой лентой склеенный. В кладовке валялся. А там... Поклянись, что никому не скажешь!!
Наскоро позавтракав бутербродами, Илья уехал по делам. Оставшись одна, Валя бродила по дому, открывая двери комнат, которых оказалось неожиданно много. В доме пахло сыростью, полы потемнели от пыли, обои на стенах поблёкли. "Странно, - удивилась Валя, - Илья жил здесь больше месяца, а дом выглядит нежилым, кругом пыль и грязь".
...Когда из Саратова пришла телеграмма, Илья коротко сказал жене: "Родственница у меня... умирает". И, сорвавшись, уехал в тот же день, ничего не объяснив - и пропал на целый месяц. Даже не звонил. Валя тогда обиделась, но поразмыслив, решила, что Илья просто не хочет впутывать её в свои неприятности.
Да и что она могла? Бросить работу и ехать в Саратов - ухаживать за его умирающей родственницей? Вот он и уехал один. И хорошо, что уехал! Вот вернётся, и Валя откроет ему свой секрет. Расскажет, что скоро их будет - трое.
Илья вернулся через месяц - похудевший и несчастный. Глядя в его расстроенное лицо, Валя решила ничего ему не говорить: ему сейчас не до неё. Прошла неделя, за ней другая, а Илья даже в поход не сходил ни разу.
Домой возвращался поздно, улаживая какие-то свои дела, съедал приготовленный Валей ужин, бухался в постель и, чмокнув Валю в нос и извинительно погладив по плечу, отворачивался к стене - и через минуту уже спал каменным сном. С "новостями" Валя решила повременить: пусть в себя придёт, с похорон ведь приехал.
Но когда Илья опять собрался в Саратов, Валя уложила рюкзак и объявила мужу: "Я с тобой". На этот раз Илья не возражал. Сказал только: "Я там буду занят очень. Наследство оформить надо.". "Я не буду тебе мешать" - пообещала Валя мужу.
На вопрос жены - чей это дом? - Илья коротко ответил: "Здесь жили мои родители. Давно. Мама последние несколько лет в больнице лежала, там и умерла. А отец ещё раньше умер".
- Как в больнице? - не поняла Валя. - Она что, болела? Так почему же ты не навещал её никогда, она бы обрадовалась. Почему ты мне ничего не рассказывал?.. А чем она болела?
- Тебя это не касается, - отрезал Илья. - Не навещал, потому что не нужно было. Я деньги туда перечислял. Там о ней заботились. Медперсонал. Им за это зарплату платят. - И увидев неверящие Валины глаза, пояснил: "Она давно там лежала... собственно, она там жила. Память совсем потеряла, так что всё равно меня не узнала бы. И - не обрадовалась. И всё! На этом разговор закончен".
Валя бродила по пустому дому, и ей было его жалко. Одинокий и заброшенный, он словно ждал заботливых рук, которые смахнут тряпкой пыль, начистят до блеска деревянные скрипучие полы, оклеят стены яркими обоями... На окнах за пышными занавесками заалеют герани в нарядных горшках. Дом был - живой, он скучал без хозяев, и Валя разговаривала с ним, как со старым одиноким человеком.
- Ты не думай, я никому тебя не продам, - сказала Валя дому, и словно в ответ явственно услышала шелестящий вздох. - Обещаю! Мы с Ильёй каждое лето будем сюда приезжать, а ты нас будешь ждать... А может, мы приедем втроём, только чур, пока молчи, это наша с тобой тайна! Ну давай, показывай, где у тебя вёдра-тряпки! Будем тебя в порядок приводить... - И отыскав в кладовке всё требуемое, Валя взялась за уборку.
Весь день она мыла, скребла и чистила, и к вечеру дом стал неузнаваемым - правда, пока только первый этаж. Ну, до второго она тоже доберётся! Валя вымыла окна, натерев их до блеска старыми газетами. Накрыла стол нарядной скатертью, которую привезла с собой. Перемыла в кухне всю посуду.
Вычистила во дворе старенькие тканые дорожки и бросила на чистые полы. И наконец сладко рухнула на диван, ощущая навалившуюся на неё каменную усталость и лениво думая, как хорошо и уютно стало в доме. В их с Ильёй доме.
Через отмытые до блеска стёкла лился солнечный свет, пахло полынью (полынь Валя обнаружила во дворе, и нарвав целую охапку, долго хлестала по скобленым половицам пахучим полынным веником). Даже тишина в доме стала другой - мягкой и уютной. Валя спала, и ей снился ветер в полях. Ветер пах полынью...
Проснулась она, когда уже смеркалось. Ильи дома не было. И хорошо! Она успеет приготовить ужин. Вот. удивится Илья, когда вернётся в чистый, пахнущий уютом дом! Такой дом он и продавать не станет. Летом здесь, наверное, настоящий рай... Волгу из окон видно! Купались бы, рыбу ловили... Илья обожает уху. Лодку бы купили, с мотором. А занавески непременно - розовые! Валя любила яркие, радостные тона, наполнявшие дом теплом и светом. У неё будет свой дом. Валя о таком и не мечтала...
Валины мечты были прерваны с приходом Ильи. От предложения оставить дом себе Илья отказался наотрез: "Зря ты с уборкой затеялась... Устала, наверное, вон глаза какие измученные! Зря это всё. Всё равно - продавать.
И тогда Валя, не любившая проигрывать (а кто любит-то?), объявила мужу радостную новость: у них будет ребенок, девочка. "Правда, ещё не скоро... И мы с ней ждесь будем жить всё лето, а ты к нам будешь приезжать, и в отпуск тоже..." - радовалась Валя, не замечая, как изменилось лицо мужа.
Добродушный, невозмутимый, никогда не повышающий голоса Илья неожиданно вскипел. Валя никогда не видела его таким. И испугалась. С побелевшим от гнева лицом и судорожно стиснутыми кулаками Илья обрушился на жену - как снежная неумолимая лавина: "Ноги моей не будет в этом проклятом доме! Не будет никакого ремонта, не будет никакого ребёнка, и не смей меня уговаривать! Слышишь? Не смей!!"
И словно под лавиной, Вале стало трудно дышать, и где-то у неё внутри ворочался обжигающий ледяной ком. Остановить мужа она даже не пыталась. А Илья бушевал, выкрикивая Вале в лицо, что он хозяин в этом доме, и решать будет он, а она, Валя, будет делать то, что говорит муж...
Он кричал на неё, а глаза - умоляли о чём-то, и столько отчаяния и боли было в его глазах, что Валя, проглотив обиду, крепко обняла его судорожно сведенные плечи.
Илья замолчал, тяжело дыша.
- Ну, что ты? Что с тобой, мой хороший... Всё у нас будет хорошо, будет так, как ты хочешь! - шептала Валя в ухо Илье и чувствовала, как его понемногу отпускает, как расслабляются под её руками напряжённые плечи. - Ты, может, не понял? У нас будет дочка... Или ты хочешь сына?
Сейчас главное, чтобы Илья успокоился. Он совсем не жалеет себя, вымотался до предела с этим наследством, устал как собака - и вот не выдержал, взбесился ни с того ни с сего...
Напуганная этим приступом беспричинной ярости, Валя, не придумав ничего лучшего, уложила мужа на диван. Илья покорно дал себя раздеть, послушно отправился умываться и чистить зубы. Валя сливала ему из ковшика воду, гладя его по спине, - и Илья в который раз удивился, какие сильные у неё руки. Вытерся поданным Валей полотенцем и молча лёг на диван.
Валя погасила свет и с минуту постояла у окна. Когда она подошла к дивану, Илья уже спал. Валя легла рядом и долго лежала без сна, глядя в темноту - словно могла увидеть ответ. Почему он назвал дом проклятым? Почему сказал, что у них не будет ребёнка? Пусть выспится, отдохнёт, успокоится. А утром они спокойно поговорят и всё выяснят. Утром. Дождаться бы утра...
Но утром никакого разговора не получилось. Илья ушёл, когда Валя ещё спала. Со стола исчезли остатки вчерашнего ужина, посуда была аккуратно сложена в мойку, а на столе Валю ждала записка: "Уехал по делам. Прости за вчерашнее , я идиот! Ужин был просто великолепный, ты у меня мастерица, как же мне, дураку, повезло! Не скучай, постараюсь вернуться пораньше. Илья"
Записку Валя читала, улыбаясь - Илья не любил писать письма, и уж если столько накатал, старательно расставив запятые и жирные восклицательные знаки, значит - вину свою признал и теперь подлизывается, хитрый лис! Даже посуду убрал, - улыбнулась Валя.
Но что-то не давало ей расслабиться. - Побелевшее от ярости лицо мужа, судорожно сведенные плечи и затравленные, полные отчаяния глаза... Спокойный и всегда уверенный в себе Илья смертельно чего-то испугался, - поняла вдруг Валя. Что же произошло? Она ничего такого не сказала, а он с порога стал орать - зачем уборку затеяла.
Ненормальный! Он никогда на неё не кричал. Да и вчера - кричал не на неё...Здесь что-то другое. Какая-то тайна.
============ТАЙНА СТАРОГО ДОМА=====================
Вытирая вымытые тарелки, Валя обнаружила забытую Ильёй папку - с ней он ездил вчера оформлять документы на дом. Значит, вернётся. Любопытная Валя сунула в папку нос: паспорт Ильи, свидетельства о смерти родителей... А это что?
Ещё одно, и ещё... и ещё! Ещё три свидетельства о смерти! Кестель Рита Святославовна, родилась в 1960-м, умерла в 1979-м; Кестель Аудрона Святославовна, родилась в 1962-м, умерла в 1978-м; Кестель Эмма Святославовна, 1967-й - 1986-й...
Оказывается, у Ильи было три сестры, о которых он ей ничего не рассказывал. Он вообще о себе не рассказывал, и о своих родителях тоже. У Ильи было три сестры, и все они умерли, не дожив до двадцати лет. Случайность? Нет, таких случайностей не бывает.
Валя лихорадочно соображала. Три свидетельства о смерти. Значит, где-то есть три свидетельства о рождении. А ещё - фотографии, письма, дневники... Надо искать!
Пакет с фотографиями Валя нашла в кладовке. Тот самый, стянутый липкой лентой пакет... Фотографии, аккуратно надписанные на обороте, рассказали ей всё.
Фотографий было много. Вот родители Ильи - молодые, красивые , улыбающиеся. Вот две белокурые малышки на руках у отца. А здесь им лет по десять... А вот и третья девочка - светлый маленький ангел в пышных бантах. А вот - молоденькие девушки, хорошенькие, неуловимо похожие на Илью.
На всех фотографиях были аккуратно проставлены даты. Девочки подрастали, вот только лица... Лица на фотографиях оставались детскими. Слабоумие, или олигофрения, вот как это называется.
Валя была дочерью врача, и вместо сказок любила листать толстые тома медицинской энциклопедии - там было много забавных и страшных картинок... И когда научилась читать, взялась за энциклопедию всерьёз: ей было интересно. И годам к двенадцати стала самым молодым в истории "профессором-костоправом" , как уверял её отец. И хоть Валя не связала свою жизнь с медициной, знаний у неё было достаточно.
Вот почему кричал вчера Илья. Вот чего боялся. Илья был единственным ребёнком в этой семье, который родился здоровым. Единственный из четырёх! А если их с Ильёй ребёнок родится таким? - дошло наконец до Вали. Вот почему Илья был против, он не хотел для своей дочери такой судьбы. А она, Валя, разве хочет?!!
- Господи, ну почему? Почему это случилось именно с ней? Почему, почему! - сквозь слёзы шептала Валя. Но самое страшное ждало её впереди. В пакете с фотографиями лежала медицинская карта с пожелтевшими от времени страницами. "Кестель Люция Генриховна. Диагноз - олигофрения, шизофрения с параноидальным синдромом. Недееспособна" - с ужасом прочитала Валя.
"Она последние несколько лет в интернате жила. Там и умерла. Она бы всё равно меня не узнала. И не обрадовалась бы." - вспомнились слова Ильи. Он единственный из детей родился здоровым. Но ведь это неизлечимо, это передаётся из поколения в поколение... А Илья здоров! Причуда судьбы. Он виноват перед ней, во многом виноват. Но в одном Илья прав: ребёнка у них не будет. Валя так его ждала, так радовалась - ещё вчера... Не будет у них ребёнка. И дома не будет. У них вообще ничего больше - не будет.
Валя сунула пакет поглубже в шкаф. Торопливо вытерла слёзы. Через пять минут, спустившись в последний раз по ступеням вымытого ею крыльца, она вышла на шоссе и остановила машину. "На вокзал отвезёте?" - сказала Валя шофёру. Записки она не оставила.
Нону разбудил телефонный звонок. С усилием разлепив веки, она глянула на часы - половина двенадцатого! Кого ж так разнимает - по ночам звонить? Валюшка в Саратов уехала, Пашка на сборах, тренируется. Может, не подходить? Но телефон звонил и звонил, и Нонна, прошлёпав босиком в коридор, сняла трубку. В трубке плакали и пытались говорить, но получалось плохо.
- Кто это? Что стряслось? Да кто там?! - не на шутку испугалась Нонна. И сквозь судорожные всхлипы услышала: "Это я...."
- Да кто - я-то? - Это я, Валя.
- Валюшка, ты? Ты же в Саратове... Ты из Саратова звонишь? - заорала в трубку Нонна, забыв о спящих в соседней комнате родителях. - Что там у вас стряслось? Он что, обидел тебя? Что он тебе сделал?!
- Ну ты, Нонка, скажешь! Меня обидеть...сложно. У меня разряд по каратэ, я сама кого хочешь - обижу! - всхлипнула Валя.
- Ой, а я и не знала... Ты не говорила никогда!
- Ну, не говорила. Зачем людей пугать?
- А чего тогда ревёшь? Ты его... покалечила? - севшим голосом пролепетала Нонна. На другом конце трубки хрюкнули. Потом трубка высморкалась и нервно рассмеялась.
- Нонка! С тобой мёртвый в гробу оборжётся! Никто никого не калечил. И не из Саратова я, я с вокзала звоню. Можно, я у тебя переночую? Пустишь?
... Через полчаса обе сидели на кухне. Нонна наделала на скорую руку бутербродов, но Валя не могла проглотить ни кусочка. В кухне было тепло, Валя держала в руках кружку с горячим чаем, но это мало помогало - её трясло, как в лихорадке. Сбивчивый Валин рассказ показался Нонне бредом сумасшедшего, но увы, это был не бред.
- Понимаешь, там, на снимках, девочки - синеглазые, на Илью похожи... Понимаешь, они умерли, все трое умерли! - всхлипывая, рассказывала Валя.
- Ну и что же, что умерли? Илья ведь не умер, он живой-здоровый... бугай! Ты пей, тебе сейчас обязательно - чаю надо попить. Он сладкий, горячий...
- Даа-а, живой! А как я с ним буду... Я домой идти боюсь, - плакала Валя. - Илья приедет, что я ему скажу?
- Ну, до утра не приедет, а завтра мы с тобой съездим, заберём твои вещи. Поживёшь пока у меня, у нас места хватит. А твоим родителям я сама позвоню, чтобы не волновались. Здесь Илья тебя - точно не найдёт!
- Да что мы с ним, в прятки играем, что ли? Не найдёт... Как же теперь жить? - плакала Валя.
- А зачем тебе с ним жить? Больше не с кем, что ли? Кто бы отказался! - утешала подругу Нонна.
- А ребёнок? Я ребёнка жду... от него. Как же мне теперь? Я так боюсь! Вдруг он тоже...
-Ну, значит, с утра поедем к тебе за вещами, а потом в женскую консультацию. Наркоз дадут - и не заметишь, как... А я тебя, - хочешь, в коридоре подожду?
- А ребёнок?
- А зачем тебе от него ребёнок? Больше не от кого, что ли? Кто бы - отказался?
Валя ошарашенно уставилась на подругу. Кто бы отказался... Умеет Нонна утешать, что и говорить! Все проблемы решила. А ведь и правда, решила!
- Тебе надо психоаналитиком работать! У тебя бы получилось. Это ж просто талант! - сквозь слёзы улыбнулась Валя.
- А Илье не звони, я с ним сама поговорю, - авторитетно заявила подруге Нонна. - Обойдёмся без семейных разборок. Да ты пей чай-то, пей, пока горячий. Ты же дрожишь вся...
Глотнув из кружки, Валя поморщилась. - Ты чего мне налила-то? Горький как чифирь! И сахару - зачем столько? Ты же знаешь, я сладкий никогда не пью.
- Ты пей, пей...
Валя послушно глотнула - и взвилась:
-Да не могу я это пить! Что ты ко мне привязалась со своим чаем! Заваривать сначала научись.
- Я специально такой заварила. Я в книжке собачьей прочла, первая помощь при травмах, укусах... и вообще. Если, например, шок. Там прямо так и написано: напоите собаку крепким сладким чаем и обеспечьте покой. А у тебя точно - шок! - наступала на Валю Нонна.
- А при чём тут собака? - не поняла Валя.
- Да книжка... Не веришь, сама почитай! - И сунула в руки опешившей Вале книжку. "Оказание доврачебной помощи четвероногому другу" - прочитала Валя на обложке. Нонна с удовлетворением наблюдала, как на лице подруги высохли слёзы, и вся она подобралась, как пантера перед прыжком. - Чай действовал!
- Вот видишь, помогло! Я ж говорю, там такие рецепты - всем подходят, - возбужденно тарахтела Нонна. А Валя уже хохотала, в изнеможении положив голову на стол и вытирая выступившие (теперь уже от смеха) слёзы.
- Это у тебя шок, - убеждённо сказала Нонна. - Допивай и ложись спать! - скомандовала она подруге.