Аннотация: Я увидела его на мосту -паренька-узбека с табличкой в руках "Куплю швейную машинку". И подумала: "Его послал мне бог"
Понаехали! Житья не стало... Куда ни глянь - везде они! Улицы метут, во дворах убираются (а ведь чище стало!), асфальт кладут (а ведь лучше стало!), деревья сажают (а ведь зеленее стало!). Понаехали. И без них неплохо жили.
Одолеваемая этими невесёлыми мыслями, я шла по железнодорожному мосту и увидела паренька-узбека, стоящего с табличкой в руках: "Куплю швейную машину "Чайка", "Веритас", "Зингер" в любом состоянии".
Ну прямо бог его послал! Стоит ведь новенькая "Чайка" с электроприводом, место зря занимает. Капризная очень, то ей нитки не те, то ей материя не нравится, каждый раз подлаживать-подкручивать приходится.
Так что шью на ручной, Подольского завода. Да и не шью почти. Сейчас готовое можно купить, те же узбеки - шьют очень даже прилично, красивые и модные вещи... Я подошла к пареньку...
... Войдя в квартиру, он снял ботинки, повесил на вешалку куртку, аккуратно пристроил шапчонку и робко спросил: "Идти - куда?" (с ударением на втором слове). Я посмотрела на него. Замёрз, наверное, на мосту. Там ветер дует как в трубе, а на дворе зима... А он там с самого утра стоит! И проголодался, наверное. Сколько ему, интересно? Лет шестнадцать, наверное. Совсем мальчишка. И как его одного в такую даль на заработки отправили... Что за мать у него?
- Мой руки и марш на кухню. "Чайка" не улетит.
Через полчаса Умар, смолотив тарелку бараньего супа, две котлеты с жареной картошкой и напившись чаю со свежими ватрушками, потрошил мою бедную "Чайку" (впрочем, уже не мою: рассчитался он сразу). Паренёк оказался разговорчивым и неплохо говорил по-русски.
На мой вопрос, где он так хорошо выучил язык, Умар широко улыбнулся: "Я к брату приехал. Брат на стройке работает, а меня не берут , восемнадцати нет. Вот - машинки покупаю, брату помогаю, у него семья, трое детей, а работу не найдёшь"
- А учиться не хочешь?
- Хочу. Очень! Программистом хочу стать. Только сначала поработаю, матери помогу, сестренка у меня... Брат нам помогает, но у него семья. А отца у нас нет. Умер.
- И что, берут машинки? Они же б/ у, неужели у вас там новых нет?
- Нет. У нас ничего нет, - подтвердил Умар, сноровисто разбирая "Чайку". - Их хорошо берут: шить можно, заработать можно!
- Подожди, я пакет принесу, под винтики... А разбираешь - зачем?
- Перевозить удобнее: меньше места занимают, больше войдёт. Машиной перевозим, за машину платим, за бензин... На! Красивая! - Умар протянул мне брошку с янтарём, давно и безнадёжно утерянную. Надо же, в машинку провалилась! И ведь - не взял себе, вернул.
Мы провожали Умара как провожают гостя, которого не хочется отпускать, но - ничего не поделаешь, приходится. Испытывая то самое необъяснимо горькое чувство, которое психологи называют "синдромом потери" и которое в данном конкретном случает мы испытывать были не должны.
Однако же - испытывали. Сейчас он уедет - и я его больше не увижу. Помогая пареньку сесть в автобус с громоздкой тяжёлой "Чайкой", я спросила:
- Тебе хоть близко ехать? Довезёшь? Электропривод не потеряешь?
- Близко! В Медведково живём с братом, как раз у дома остановка, - улыбнулся Умар. Я помахала ему рукой, он махнул в ответ...
Через несколько дней я снова шла через мост. На мосту со знакомой табличкой в руках стоял молодой мужчина, поразительно похожий на Умара. Я улыбнулась ему: "Хасан? Брату привет передай, был у нас недавно..."
Он улыбнулся в ответ. Что-то шевельнулось в душе. Я испытывала странные, противоречивые чувства: с одной стороны, оба были из тех, которые "понаехали". С другой - не хотелось обижать этих двоих привычным, расхожим словом.
Больше я никогда не встречала Умара и его брата. "Чайку" мою иногда вспоминаю. Кто-то сейчас шьёт на ней, добродушно ворча по-узбекски: "Капризная, ой капризная! То ей нитки не по нраву, то ей материал не тот... Ой, капризная!.."