Верехтина Ирина Георгиевна : другие произведения.

Чужая боль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    До поликлиники Рита добиралась с трудом, и плюхнувшись на жёсткую банкетку в коридоре переводила дыхание: сидеть было не больно. Зато ходить становилось больнее с каждым днём...

  
  ============================Хан Гирей=====
  Рита лежала и слушала боль, которая накатывала медленной, горячей как лава волной. Потом вдруг отпускала, словно её и не было. Но Рита знала, что это не так: боль всегда возвращалась...
  
  До поликлиники Рита добиралась с трудом и, плюхнувшись на жёсткую банкетку в коридоре, переводила дыхание: сидеть было не больно. Зато ходить становилось труднее с каждым днём. Старенькая врач-невролог испробовала на Рите весь свой богатый арсенал: мази, таблетки, уколы и физиотерапию.
  
  Но ничего не помогало. Рите назначили массаж, но она уже не могла на него ходить. Врач колола Ритину ногу иголочкой - сначала тихонько, потом чуть сильней, но Рита не чувствовала боли. Она не ощущала даже прикосновений иглы. И невролог, качая головой, выписала Рите направление в больницу, заверив, что там её непременно вылечат.
  
   Рита ей не поверила, но лечь в больницу всё же пришлось, так как невролог наотрез отказалась продлить больничный лист: "Если Вам не помогает лечение, как же я могу Вас лечить? Нет, милочка, только в больницу!"
  
  Больница была ведомственная, с уютными чистенькими комнатками на двоих, которые именовались палатами, но на больничные палаты походили меньше всего. Кровати здесь были удобные, медперсонал предупредительный и вежливый, телефон - бесплатный (для телефона имелась отдельная комната, садись в кресло и звони, никто не войдёт, если горит свет).
  
  Рите сказали, что лечение будет длительным (двадцать один день в больнице и месяц дома), но когда ей снимут воспаление, она сможет ходить. Рита не верила врачам - они "милосердно" лгали. Ту же ложь она выслушивала в поликлинике, где её "в хвост и в гриву" гоняли по кабинетам и специалистам, назначали то одно, то другое лекарство, делали рентгеновские снимки... и всё равно ничем не смогли помочь.
  
  Ей становилось всё хуже: левая нога "не слушалась" и немного подволакивалась при каждом шаге, левая рука немела, становясь словно резиновой. Рита с тревогой прислушивалась к себе: в голове слегка звенело и левый глаз вёл себя как-то странно. Кажется, голова тоже немела, и тоже с левой стороны!
  
  Рита вспомнила бабушку, мамину маму, у которой тоже отнялась нога - в страшном 1941-м, когда муж ушел воевать, а она осталась совсем одна с семилетней дочкой на руках - в чужой, далёкой Сибири. Бабушку положили в больницу, а о маме никто и не вспомнил, так и жила одна, пока её не забрала к себе бывшая квартирная хозяйка, у которой они раньше снимали комнату. Бабушка горевала по мужу, и на нервной почве у неё отнялась нога. Слава богу, не навсегда.
  
  С Ритой случилась та же беда: Дима отдалялся на глазах, становясь чужим, словно они не прожили душа в душу четыре безоблачных года... Рита молча переживала, копалась в себе, пытаясь понять, в чём её вина (впрочем, она знала - в чём) Дима, напротив, ждал от жены скандала и злился оттого, что Рита терпела и молчала... Брак катился под откос.
  
  Врачи подробно расспрашивали Риту о самочувствии и об ощущениях при ходьбе, записывали Ритины ответы в карточку и - молчали. "Наверное, у меня рак, - тоскливо думала Рита. - А мне только двадцать девять. Никогда не думала, что жизнь закончится в двадцать девять. А то, что у меня сейчас, разве можно назвать жизнью? - Безрадостное, бессобытийное существование, словно я не на земле, а где-то между землёй и небесами. Где-то на пути туда".
  
  На дверях палаты висел "Распорядок дня". К удивлению Риты, больничный день был заполнен почти до отказа: завтрак, приём лекарств, уколы, обход врача, лечебная гимнастика, обед, тихий час, приём лекарств... Свободного времени почти не предусматривалось.
  "Казарма" - с отвращением подумала Рита, прочитав "Распорядок". Но соблюдала его почти свято, как, наверное, несли свою нелёгкую службу монахи-затворники в строгом и аскетичном средневековом монастыре - из опасения прогневить Бога, который - могу поклясться - не имел понятия о том, что ему угодно, а что неугодно.
  
  В монастыре за Бога думали и принимали решения отец-настоятель со товарищи. Да и знал ли Бог о существовании этого монастыря - тоже ещё вопрос... Мнения иноков никто не спрашивал, им оставалось только подчиняться.
  Так же, как Рита подчинялась воле врачей, которые думали и решали за неё. Вместо Бога... Настоящее средневековье, и температуру каждый день заставляют мерить!
  
  Размышляя таким образом, Рита окончательно запуталась в своих отношениях с Богом, которого здесь представлял заведующий неврологическим отделением - круглолицый сорокалетний Амирхан Давлетбаевич, которого все - и медперсонал, и больные - игнорируя непроизносимое отчество, величали между собой Ханом Гиреем. Вспомнив о Хане Гирее, Рита усмехнулась - бахчисарайский фонтан в действии! Только плачет не хан, а его пациенты...
  
  Рита не верила здешним врачам (как и термометру, который каждое утро упрямо показывал тридцать семь и два. Бред какой, у неё же не простуда! У неё - как у Яги из "Морозко": "Ох и плохо мне, ох и худо! Не горячка у меня, не простуда...").
  
  Рита никому не верила, но здешние правила и традиции выполняла с точностью до запятой: в девять часов, подволакивая непослушную ногу, плелась в столовую завтракать (хотя ей совсем не хотелось есть), в десять - сидела в терпеливой очереди в процедурный кабинет, в одиннадцать-тридцать поднималась в лифте на пятый этаж в кабинет лечебной физкультуры, где полчаса занималась под руководством инструктора - розовощёкой девушки в спортивном костюме "от кутюр".
  
  В группе их было десять человек, все с разных этажей. Упражнения выполняли, лёжа на цветастых ковриках. Из-за этих ковриков кабинет ЛФК напоминал игровую комнату детского сада - с брошенными в углу мячиками и скакалками.
  Вот только игры здесь были другие: мяч катали ногой по кругу, скакалку растягивали руками, вытягивали ногу - некрасиво, пяткой вперёд; рисовали пятками круги на коврике - по часовой и против часовой стрелки...
  
  Правая нога послушно катала мяч и уверенно рисовала окружности. Левая - упрямилась и капризничала, и Рите приходилось с ней бороться.
  - Молодец, хорошо! На сегодня достаточно, - хвалила её врач. Рита опускала глаза, чтобы розовощёкая докторша не видела слёз, и мысленно её поправляла: "На сегодня достаточно этого безобразия. Что позволяет себе ваша левая нога! Почему вы за ней не смотрите?"
  
  Потом был обход врача. К Рите врач приходила всегда вдвоём с Ханом Гиреем - словно учитель с ученицей! "Ученица" обычно молчала, а с Ритой разговаривал "учитель".
  - Ну, что сегодня скажете? Что чувствуете? Лучше стало? Отпускает? - бодрым голосом спрашивал зав. отделением - немолодой (но и не старый ещё) улыбчивый татарин. - Вопросы имеются?
  - Не отпускает. Не стало лучше, - отвечала Рита.
  - И правильно! Так и должно быть. Вы у нас всего пять дней, за такой срок ничего не изменится, - убедительно говорил Хан Гирей ("А зачем тогда спрашивал?") - Так, так... - Хан листал Ритину медкарту. - Укольчики мы колем, на гимнастику ходим. Хорошо! - заключал зав. отделением.
  
  - Вы сказали, вопросы, - заторопилась Рита, видя, что он собрался уходить. - У меня вопрос...
  Зав. отделением улыбался Рите, смотрел выжидательно - и она была благодарна ему за эту улыбку, за его готовность отвечать на её никому не нужные вопросы. - "Скажите, мне можно... кататься на лыжах? Не сейчас, конечно... Потом, когда пройдёт - можно будет?
  - На лыжах? - переспросил Хан Гирей. - А скажите-ка мне вот что! Вы сколько можете пройти по коридору - без боли? Сколько шагов?
  
  Рита ожидала этого вопроса, ответ у неё был готов: "Шагов сто- сто двадцать, потом больно, вот здесь" - Рита похлопала себя по бедру.
  - Н-да, сто двадцать шагов. На лыжах. - добил Риту Хан Гирей. Рита чувствовала себя идиоткой. Только полная идиотка могла задать заведующему отделением такой вопрос... Ясно же, что он на него не ответит.
  - Можно! - ответил неожиданно Хан Гирей. - Можно будет кататься, только с трамплина не прыгайте. И разворачиваться прыжком вам тоже нельзя.
  
  - А как же тогда - разворачиваться? - забывшись, спросила Рита, и врач захохотал неожиданно сочным баритоном. - Шагом, милочка, шагом. Прыгать вам нельзя, у вас скорее всего грыжа межпозвонкового диска. Додавите её - и ляжете на операционный стол. И не факт, что встанете с него своими ногами, - отсмеявшись, добавил врач.
  
  Больше Рита ни о чём его не спрашивала. После обхода лежала и смотрела в окно. За окном синело июльское небо, качались под ветром берёзы, вонзались в небесную синь гигантские островерхие ели. Ведомственная больница располагалась в лесной зоне и была скорее санаторием: уютные палаты со всеми удобствами, вышколенный персонал, вкусная домашняя еда.
  В обед полагались фрукты - груша, яблоко или банан, на полдник - шоколадные конфеты, после ужина больные уходили из столовой, унося стаканчики "Чудо-йогурта" или творожка "Данон", чтобы полакомиться на ночь (ужин был в шесть).
  
  ===================== "Из жизни отдыхающих"=====
  Собственно, больных здесь было мало, большинство ложились "на профилактику" и после "тихого часа" дотемна сидели на лавочках под раскидистыми берёзами и прогуливались по тенистым аллеям. Больничный парк переходил в лес - настоящий, дикий и неухоженный. "Больные" набирали там полные кружки земляники, возвращались, пряча за спиной собранные грибы - главврач увидит, выпишет без разговоров!
  
  Главврача боялись все, но всё равно - ходили. Рита уже знала, что за лесом было большое озеро, где любили купаться отдыхающие... то есть, "больные" - прихватив с собой баночку пива из буфета. Да, да! Была в больнице и библиотека, на восьмом этаже, а буфет - внизу, в холле.
  
  В буфете продавали сдобные пирожки и кофе из кофемашины. За красными пластиковыми столиками (как в курортных кафе на набережной!) сидели "больные" с приехавшими к ним родственниками и друзьями. Пили кофе с пирожными и весело болтали, словно и не были больны.
  Да так оно, вероятно, и было! Те, кто здесь лежал, больше напоминали отдыхающих, беззаботно проводя день за днём и наслаждаясь тихим отдыхом.
  
  "Счастливые!" - думала Рита, Ей-то не гулять по лесу, не купаться в озере, "не бродить, не мять в кустах багряных лебеды, и не искать следа...". Она и по аллеям парка не могла ходить, с трудом добиралась до скамейки под ближней берёзой. Пресловутые сто двадцать шагов приходились на длинный коридор, лифтовую площадку и холл первого этажа, а от дверей до лавочки идти было больно. Но Рита шла, закусив губу, и добравшись до лавочки, не вставала с неё до самого ужина.
  
  К радости Риты (как оказалось, она ещё могла чему-то радоваться), в больничной библиотеке был великолепный выбор книг. Без книг она бы умерла, это она знала точно! Рита спасалась книгами, с головой погружаясь в чужую жизнь, чтобы забыть - о своей.
  
  Навещала её только мама. Муж не приезжал: Рита сказала ему по телефону, что не хочет его видеть, любовь в виде милостыни ей не нужна, что она его не осуждает, и просит только - не приезжать. Дима пробовал возражать (фальшиво имитируя сочувствие), но Рита была непреклонна: "Димка, тут такое дело... Меня вряд ли вылечат, наверное, инвалидность дадут. Ты... не заморачивайся, не стоит меня жалеть и жить со мной, наверное, тоже не стоит. Считай, что ты свободен". И долго потом боялась, что он всё-таки приедет...
  
  ============================Будни и праздники=====
  Шли дни, похожие один на другой, как две капли воды. Словно вдруг остановилось время и навсегда воцарился безмятежный жаркий июль, - думала Рита. Ещё она думала, что июль ей теперь ни к чему...
  
  Дни были заполнены привычными процедурами и болью, тоже уже привычной, которую Рита старалась не замечать. У неё появилась приятельница - соседка по палате. Рита познакомилась и с двумя молодыми женщинами, жившими в соседней комнате. Туалет и ванная комната с душевой у них были общие - на блок. Соседки оказались приветливыми и дружелюбными, и каждый день приглашали Риту - то в лес, то в парк, то в поселковый магазин. И каждый раз Рита неизменно отказывалась...
  
  По выходным больничная жизнь замирала: почти все больные, получив разрешение врача, уезжали домой до понедельника. Рита не уезжала: куда ей со своей ногой ехать на другой конец Москвы, из Митино в Бабушкино. И всегда оставалась в больнице. Медсестра так же приносила с утра таблетки, в процедурной ей делали уколы... Только обхода врача по выходным не было, да в столовой было непривычно пусто.
  
  В воскресенье Ритина соседка уговорила её пойти в магазин: "Купим с тобой минералочки, сока пару пакетов возьмём, печенья какого-нибудь прихватим или пряников, - искушала соседка Риту. - Мне одной на двоих не донести! А в буфете цены - сама знаешь какие...".
  
  Рита колебалась, не зная, сможет ли она вытерпеть полкилометра ходьбы до посёлка. Очень хотелось сока, а ещё больше - минералки! Если подержать бутылку под краном с холодной водой, она будет как из холодильника. А просить соседку, с её остеохондрозом, Рита просто не могла.
  
  Соседка обещала идти медленно и часто отдыхать, Рита качала головой... Спор прекратила вошедшая в палату медсестра, объявив с порога строгим голосом: "Веретина - на томографию ("Слава богу, она фамилию свою оставила... Прямо как в школе - Веретина, к доске!"). Кабинет сто второй. Через двадцать минут. С собой носки и полотенце. Ваша медкарта уже там". И добавила железным тоном: "Минералка и сок есть в буфете. Из холодильника. Не разоритесь... А магазин, между прочим, за территорией, а территорию покидать запрещено! Только с разрешения главврача!" (Не разоритесь - это если купить один раз, а пить хочется каждый день, подумала Рита, не любившая кипячёную воду, чайники с которой стояли на подоконнике у столовой. Но вслух ничего не сказала).
  
  Грозно сверкнув глазами на Ритину соседку, которая невозмутимо красила перед зеркалом губы, явно собираясь нарушить "режим" (что, впрочем, делали все), медсестра вышла, так ничего и не сказав потенциальной нарушительнице режима. А Рита отправилась в сто второй кабинет.
  
  ====================Томография и то, что было после=====
  Томография показала две межпозвонковых грыжи - небольших и потому неоперабельных, как объяснили Рите. - "Подберём вам комплекс лекарств, снимем воспаление, и поедете домой. Только тяжёлого не поднимайте и вес не набирайте ни в коем случае... и всё будет хорошо!
  
  Рита врачу не поверила. Слишком бодрым голосом ей всё это было сказано. Словно у неё с позвоночником сущий пустяк, не стоит беспокоиться. Вот только лечат её от этого "пустяка" уже третий месяц... Зубы заговаривают, поняла Рита.
  
  А на следующий день, уже после обхода, дверь в палату распахнулась, и перед удивлённой Ритой предстал симпатичный парень в белом халате. Парень старательно улыбался и сразу чем-то не понравился Рите. Интересно, как он сюда вошёл? Кто его впустил?
  
  - Здравствуйте! - весело поздоровался парень, с интересом глядя на Риту (с профессиональным интересом, надо полагать). Соседка по палате убежала куда-то, и Рита была одна.
  - Вам что здесь надо? Кто вам позволил войти? - строго, как вчерашняя медсестра, спросила Рита.
  - Я вообще-то врач, - не моргнув глазом, соврал парень. - Вот пришёл вас навестить, пообщаться пришёл, скучно ведь одной-то.
  - А ты находчивый. И врать здоров, за словом в карман не полезешь! - похвалила его Рита. - Только ты опоздал чуток, врач у меня был полчаса назад. Пообщались. Так что гуляй, пока погода хорошая...
  
  Парень хрюкнул от смеха и вытер нос белоснежным рукавом халата. - "А я всё-таки вас осмотрю. Я нейрохирург, хоть вы и не верите" - И парень назвал известный на всю Москву госпиталь нейрохирургии ("Господи, неужели так далеко зашло?..")
   - Вот, набираю себе пациентов. У вас ведь грыжа позвоночника, даже две. Это серьёзная штука (врач пощёлкал пальцами, что означало, очевидно, "серьёзность"). Лечится только оперативным путём. Вырезается, в смысле. Иначе когда-нибудь она вам пережмёт нерв - и наступит паралич".
  
  Нейрохирург (и как она могла так проколоться!) размашисто ходил по палате, с удовольствием рассказывая притихшей Рите о своём ремесле: "Ювелирная, можно сказать, операция! Тут главное, не ошибиться: миллиметр влево, миллиметр вправо - и конец. Туши свет" - жизнерадостно закончил врач, и Рита его возненавидела. Ишь, запугивает, рассказывает тут... "сто первую рассказку"! Ищет себе подопытного кролика, - с ненавистью подумала Рита.
  
  Врач молчал, ожидая. Рита сложила из пальцев кукиш и показала нейрохирургу.
  -Да-аа? Вот так вот, значит? - не обиделся врач. - Ну и не надо! Я бы вас всё равно не взял, у вас там всего-то миллиметра два, ухватиться не за что. Только зря ковыряться...
  
  Тут нейрохирург сделал пальцами красноречивый жест, изображая, как он будет "ковыряться". Рита содрогнулась.
  - Зачем тогда - пришёл? Ты же карту мою видел, и снимок. Видел, что - два миллиметра! Зачем же пришёл? - зло сказала Рита хирургу, игнорируя его вежливое "вы".
  - Да так просто! Для общего развития, - ухмыльнулся не любивший проигрывать нейрохирург. - Я может, человек такой - общительный, люблю поговорить... О грыжах, например.
  - Садист ты! И я тебе не дамся, даже не мечтай! И вообще, ты что-то загостился, по-моему тебе уже пора, - сказала Рита.
  - Пациент всегда прав, - съехидничал "садист" и тихо прикрыл за собой дверь. Рита перевела дух. И тут... дверь снова открылась, в неё просунулась лохматая голова нейрохирурга и, улыбнувшись Рите, сказала примиряющее: "Да я, собственно, не хотел тебя брать, так просто зашёл. Я снимки твои посмотрел, там у тебя ерунда... почти, так что не очень расстраивайся. Ну, пока!"
  Оставшись наконец одна, Рита заплакала...
  
  ========================== Прощание с прошлым=====
  Через двадцать три дня (больше в больнице лежать не полагалось) её выписали "с улучшением", хотя никакого улучшения она не чувствовала, и до дома добралась с трудом, волоча сумку с вещами и больничными "Мишками" и "Грильяжем" - гостинцы любят все.
  
   Мать встретила её, отводя глаза. Из шкафа исчезли Димкины вещи, со стены - гитара, из ванной - бритвенный станок и полотенце... "Муж объелся груш. Разведусь я с ним, не хочу держать его на привязи, ведь я его люблю...", - грустно думала Рита.
  
  Выписанные врачом таблетки она покупать не стала - дорогие, а пить надо три раза в день, вся зарплата на лекарства уйдёт, желудок испортишь, а толку от них никакого. "Лучше упражнения делать буду, которые в больнице показывали", - решила практичная Рита.
  
   После месяца упорных занятий боль наконец отступила. Значит, правду говорили врачи! А она им не верила... Боль - не позволяла верить, не оставляла надежды... А теперь - её нет!
  - Стоп, стоп! Это только на время, - напомнила себе Рита. - Пока она будет соблюдать прописанный врачами режим, боли не будет. Не прыгать с трамплина, не носить больше двух килограммов в одной руке (а кто же ей будет носить?), не лопать всё подряд... И тогда боли не будет. Но как только...
  
  Рита помотала головой. Нет, к прежней жизни она не вернётся, теперь у неё будет новая: без горок с трамплинами, без любимого волейбола, без друзей из их волейбольной команды, с которыми, кажется, ей даже не придётся прощаться - никто из них, узнав о её несчастье, больше не звонил. А могли бы! Хоть бы просто пригласили - посмотреть на игру.
  
  Но друзья не звонили и не приглашали, следуя мудрому правилу: умерла так умерла. Для волейбола она умерла... Что ж, попробуем начать жизнь заново.
  
  ===============================Новая жизнь=====
  
  На работе Риту встретили так, словно она отсутствовала не два с лишним месяца, а два дня - без особых эмоций и сантиментов: "Выздоровела, ну и хорошо! Давай, включайся в работу... И в кадры зайди, тебя там насчёт отпуска приглашали".
  
  В отделе кадров Рита с удивлением узнала, что у неё остались две недели отпуска, которые надо использовать до конца года. - "Так что пиши, Веретина, заявление на две недели. Всё равно от тебя толку никакого, всё забыла, наверное, - пошутила кадровичка. - Отдыхай!"
  
  "Отдыхай!" - невесело думала Рита. Октябрь выдался дождливый, холодный и неуютный. Просидеть две недели дома? - Ну уж нет! Тем же вечером Рита отправилась на Курский вокзал и купила билет на утренний поезд "Москва - Симферополь". Полночи собирала чемодан, бестолково суетясь и хватая нужные и ненужные вещи...
  
  Проводница вагона, в котором Рита ехала в "новую жизнь", сочувственно покачала головой: Куда ж ты, девка, едешь? В Крыму холодина, народ в куртках ходит, а ты купаться собралась! Вещи-то тёплые взяла?"
  
  В Симферополе, действительно, все были тепло одеты: в куртках и даже в сапогах, хотя термометр показывал плюс пятнадцать. - "Южане такие неженки! Днём, наверное, будет плюс восемнадцать, а они чуть не в шубах... Их бы к нам в Москву, там октябрь - настоящий. А здесь - будто август не кончился... Лето!"
  Рита решительно убрала куртку в чемодан. Выйдя на перрон, с наслаждением вдохнула симферопольский воздух - тёплый, мягкий, пахнущий цветами, так разительно непохожий на московский! Здравствуй, Симферополис! Я хара!(греч.разговорн.)
  
  Жмурясь от слепяще-яркого, совсем не октябрьского солнца, Рита шла по обсаженной цветами дорожке, потом - по привокзальной площади с буйно цветущими клумбами, изумрудными газонами и золотыми от солнца фонтанами. И никак не могла перестать - улыбаться.
  
  "Трам-там, тррам-трам" - щелкали по узорчатым плиткам колёсики Ритиного чемодана, и ей тоже хотелось запеть: "Тарам-парам, парам-тарам, ходите в гости по утрам!". Рите было - хорошо. Она шла, подставив лицо тёплому ветру, и её не покидало ощущение нереальности происходящего. Ещё вчера была осень с пронизывающим ветром и унылым дождём, и у Риты замёрзли пальцы, когда она ехала на вокзал. А здесь - зеленеют деревья, благоухают невиданные цветы, синеет высокое небо и солнце припекает всё сильней! Здесь, как в волшебной стране, никогда не наступит осень...
  
  В размышлениях о вчерашней осени, которая неожиданно обернулась летом, Рита миновала привокзальную площадь и оказалась у троллейбусных касс. И не раздумывая купила билет до Алушты.
  В Алушту они с Димкой поехали в первое лето их жизни вдвоём. Сняли комнату у автовокзала: жильё здесь сдавали недорого. Правда, до моря нужно было ехать на троллейбусе. Но они предпочитали ходить пешком, и шли полчаса, опьянённые крымским воздухом, пахнущим морем, спелой черешней и цветущим жасмином, который тут рос везде.
  
  Алушта утопала в цвету - вслед за каштанами зацвела акация, распространяя аромат дорогого французского парфюма. Японская сакура окуталась розовым облаком - цветы, словно яркие бабочки, облепили ветки и росли даже из ствола! Ни одного листочка, только цветы! (Листья на этих удивительных деревьях появлялись, когда с них облетал последний лепесток, и сакуры становились изумрудно-зелёными).
  
  Они с Димкой бродили по улицам этого необыкновенного города, по-детски радуясь - всему. И казалось, город был счастлив, как были счастливы они с Димкой. Четыре года назад она была счастлива... Димка очень хотел ребёнка, просто бредил сыном или дочкой ("А давай сразу двоих?") Но им не повезло: ребёнка у них не было. А теперь у неё не стало и Димки...
  
  Ей не хотелось думать о том, что - "теперь". Хотелось вдыхать этот душистый воздух. Хотелось бродить по знакомым улицам, снова принадлежащим ей - на целых две недели! Рита шла по городу, и город проникал в её сердце, завладевал безраздельно, обещая нечто восхитительно-неизведанное.
  
  Здесь было намного теплей, чем в Симферополе, по набережной гуляли загорелые отдыхающие в широкополых солнечных шляпах. Многие направлялись к пляжам, ведя за руку полуголых детишек. Школьников давно увезли, им с сентября в школу, а эти, счастливые, будут плескаться в тёплом море (Рита уже не сомневалась, что оно тёплое) и нежиться на южном солнышке. И она, Рита, - будет! Она больше не чужая в этом городе, она стала - его частью.
  
  Навстречу Рите спешили к троллейбусной станции люди, волоча за собой чемоданы. "Все уже разъезжаются", - думала Рита. - Они здесь давно, их время истекает, а она только что приехала и всё у неё впереди: и море, и набережная, и эта маленькая уютная кофейня - она обязательно выпьет здесь кофе! У неё всё впереди...как у малыша, который делает первые в своей жизни шаги.
  
  =============================Первые шаги=====
  Рита была права: сезон закончился, пансионаты и санатории опустели (и снизили цены!). Рита купила путёвку на четырнадцать дней в недорогом пансионате в ста шагах от моря. Улыбчивая женщина средних лет оформила ей путёвку, выписала направление в столовую и вручила санаторную книжку: "Без неё на пляж не пройдёте Пляж у нас чистый, оборудованный - тенты, лежаки прокат... Вам понравится! - заверила Риту главбух. - Десять минут ходьбы. А хотите - можете на городской пляж ходить, там песочек. А наш галечный, зато вода прозрачная!"
  
  - А что, купаются ещё? - изумилась Рита.
  - Вода не остыла ещё, вчера была плюс двадцать два.
  - Народ хоть есть у вас, - спросила Рита. - Или я одна?
  - Восемнадцать человек! - с гордостью сообщила Рите главбух, и Рита не поняла, шутит она или это правда: восемнадцать отдыхающих на два длинных четырехэтажных корпуса!
  
  - Правда, шестеро завтра уезжают, но послезавтра приедут четверо... Правда, только на три дня... Да вы не бойтесь, одна не останетесь, а если и останетесь, столовая весь октябрь работать будет, обслуживающий персонал кормить. Отдыхайте! Погоду обещают тёплую, - заверила Риту главбух и вручила ключ от номера. Ключ болтался на деревянной бобошке в форме маленькой груши. Бобошка удобно легла в ладонь.
  Рита улыбнулась главбухше и пошла искать свой номер. Её "новая жизнь" будет длиться всего две недели, но всё равно - жизнь!
  
  Пансионат был какой-то... нарядный! На белых длинных лоджиях висели яркие полотенца и купальники. На газонах цвели цветы (которым в октябре цвести не полагалось, но они всё равно - цвели!) У ворот, рядом с домиком охранника, лениво гавкала большая вислоухая собака, щуря глаза от яркого солнышка.
  Исполнив свою работу, собака помахала Рите хвостом и убралась в тень раскидистой оливы, на которой там и сям висели мелкие оливки.
  
  - Потерпи до обеда, котлета за мной! - пообещала собаке Рита и, громыхая чемоданом по плиткам дорожки, вприпрыжку побежала "домой". Номер оказался на последнем, четвёртом этаже.
  К удивлению Риты, он был в точности таким, как её палата в Митинской больнице: блок из двух комнат с общей прихожей, душевой и туалетной, и огромной - на две комнаты - лоджией, с которой открывался великолепный вид.
  Слева синело море с белыми барашками волн, прямо перед Ритой - открывалась панорама города, утопающего в пышных акациях, высоченных софорах и платанах, а справа - втыкалась прямо в небо гора Демержди - Кузнец-гора. Может быть, именно здесь жил когда-то легендарный Гефест, а потом выдумщики-греки переселили его к себе (переманили - халявным нектаром и амврозией).
  
  Рита восторженно выдохнула и побежала в душ. Стоя под тугими колючими струями, она что-то напевала тихонько. Как здорово, что она здесь!
  
  ===========================Первые радости=====
  В Ритиной комнате стояли две кровати, но здесь никто не жил. Соседняя дверь оказалась запертой. Выйдя на лоджию, Рита осторожно заглянула в соседнее окно: в комнате кто-то жил! Этот "кто-то" лежал на кровати, не подавая признаков жизни. Спит, наверное. Стоило ехать на море, чтобы спать до обеда! - фыркнула Рита.
  
  В столовую она явилась, что называется, во всеоружии - в цветастом сарафане и солнечных зеркальных очках. Ритин столик был накрыт на двоих, но обедала она в одиночестве: сосед (или соседка) так и не пришёл. Угостив "сторожевого" пса обещанным шницелем (и приобретя в его лице... то есть, морде, преданного и надёжного друга), Рита отправилась гулять.
  
  Алушта привела её в немыслимый восторг. Рита покаталась на катере, посидела в понравившейся ей кофейне (кофе оказался выше всех похвал), полюбовалась красивыми рыбками в круглом бассейне с фонтаном и отправила маме восторженную телеграмму: "Приехала тчк устроилась тчк плюс двадцать девять зпт хожу в сарафане тчк целую Рита".
  
  Всё оставшееся время Рита провела на пляже. Ужинала она в одиночестве. Из шести столиков, занятых в обед, сервированы были только три, за которыми никто не сидел. Рите было неуютно ужинать одной в большом зале столовой, но ужин оказался вкусным и обильным.
  Полагающуюся на полдник ватрушку и стаканчик йогурта Рита отнесла к будке охранника. Собака обнюхала ватрушку и шумно вздохнула.
  - Да ты чего? Ватрушка тёплая ещё и творог сладкий! - сказала ей Рита. Собака послушно разинула пасть, куда Рита положила угощение. Старательно жуя, собака умильно смотрела на Риту. Затем наступила очередь йогурта. Стаканчик был дочиста вылизан и унесён в будку - играть. Из будки доносился треск раздираемого пластика...
  
  - Эх, зря я в охрану пошёл, надо было собакой оформляться - лежи себе в тенёчке да гавкай, - признался Рите охранник. - Я не ужинал ещё, а ему несут и несут... В него не лезет уже, а вы всё тащите! Ему, между прочим, тоже ужин полагается, вечером целый таз приносят, и всё помещается!
  
  Пожалев в душе охранника и потрепав по холке пса, Рита поднялась к себе в номер, отметив, что на улице заметно потемнело. Хорошо бы, конечно, по набережной пройтись, но идти одной через тёмный парк не хотелось. Рита решила посидеть в лоджии.
  Как любили они с Димкой сидеть ночью на балконе, и под стрёкот неутомимых цикад наслаждаться одиночеством вдвоём. Только звёзды, космос и - они! Димка любил песню "Маргарита, Маргаро" и пел её Рите - она ведь тоже Маргарита. А Димка, Димитис, - сухумский грек. Получил, наконец, свою Маргариту... Целый год её добивался, четыре года любил ...Пять лет счастья!
  
  Рита вспомнила, как Димка повёз её в Сухуми - "предъявить" родне. Родне Рита не понравилась, "не мог на своей жениться, у нас тоже красивые девушки, а с этой... нахлебаешься" - сказали Димке, не думая о том, что Рита поймёт сказанное.
  Рита отвернулась и справилась с собой, состроив на лице улыбку. Дима покосился на жену и ухмыльнулся. В Сухуми они больше не ездили. Права была родня: нахлебался. Всё у неё вроде бы в порядке, и у Димки тоже, а детей почему-то нет!
  
  Вечера Рита проводила наедине с собой - Димки с ней больше нет, а другой ей не нужен. На четвертом этаже, кроме Ритиного, были заняты всего два номера, да и те - в противоположном конце коридора. В остальных номерах никто не жил (октябрь - это даже не конец сезона, это - его прошлое). В корпусе царила тишина - бесконечная и бездонная, как пропасть.
  
  Рита даже в коридор боялась выйти: коридор был точь-в-точь из "Сияния" Стивена Кинга, потолочные лампы лили мёртвый, безжизненный свет на зелёные ковровые дорожки, по которым никто не пройдёт, и Рите казалось, что в безлюдном коридоре, словно в фильме ужасов, вот-вот появится маньяк-психопат. Мягкая дорожка глушит его шаги, но он - уже близко, уже рядом.
  
  Воображения ей было не занимать. Рита пулей влетала в номер, поворачивала в замке ключ и дёргала дверную ручку, проверяя. Убедившись, что дверь надёжно заперта, Рита переводила дух, закрывалась в комнате на ключ и, погасив свет, выходила в лоджию. "Разлука смотрит на меня твоими серыми глазами, вспорхнула птица между нами, вскочило сердце на коня..." - вполголоса пропела Рита "Поезд отходит в восемь" (прим: название песни в оригинале). Счастья тебе, Димка...
  
  ===========================Вид с четвертого этажа=====
  ...С четвертого этажа открывался чудесный вид на парк, а вдали видны были покрытые густым лесом горы. И территория пансионата - как на ладони. На клумбах распускались ночные цветы, источая аромат дорогих духов. Днём цветы спали, крепко сомкнув лепестки, а вечером оживали и цвели, цвели... Никто не прогуливался по пустынным дорожкам, не сидел на скамьях у фонтана - немногочисленные отдыхающие по вечерам уходили гулять на набережную.
  
  Идти надо было через парк, скупо освещаемый редкими фонарями. Фонари были разноцветными - красными, зелёными, голубыми и жёлтыми. Они словно заманивали в парк доверчивых отдыхающих. Люди с улыбкой ступали на пустынные аллеи - и навсегда исчезали в калейдоскопе весёлых огоньков... "Стоп! - остановила себя Рита. - Так можно додуматься бог знает до чего, а ей и так страшно. А чтобы дойти до парка, надо пройти через коридор с выдуманным Ритой от скуки маньяком...
  
  Брр! Лучше она в лоджии посидит. Если закрыть глаза, можно представить, что рядом сидит её Димка и обнимает тёплыми руками. Одуряюще пахнет цветами, громко стрекочут невидимые цикады, шумит за оградой невидимая речка...
  
  Рита оставила дверь в лоджию открытой и, засыпая, слушала речку, песни цикад и запах цветов. Она почти счастлива - наедине с тёплой звёздной ночью и бегущей по камням речкой. Счастлива. Почти.
  
  =============================Первое знакомство=====
  Утром она проснулась чуть свет и побежала к морю. Пляж открывался в семь, до завтрака целых два часа. Вода с утра была прохладной, но Рита плавала, пока не замёрзла окончательно. В столовую она явилась с мокрыми волосами и в тёплом свитере. За Ритиным столиком сидела девушка - темноволосая симпатичная украиночка, коротко стриженая "под мальчика" (впрочем, мальчишеская стрижка ей шла), одетая, как Рита, в шерстяной свитер. Она вяло копалась ложкой в тарелке с кашей.
   Рита весело поздоровалась ("Смачного!"), проглотила свой завтрак и, завернув в салфетку сдобную булочку для пса, отправилась гулять.
  
   За обедом история повторилась: все с аппетитом ели и просили добавки, а Ритина соседка сидела, сложив на коленях руки и невидящим взглядом уставясь в тарелку. Рита тоже посмотрела - борщ как борщ, с укропом и сметаной, чем он ей не нравится?
  Запах борща щекотал ноздри, настроение было "на ура", спина почти не болела - так, самую малость, а ведь Рита полдня бегала по городу как щенок без привязи: и по рынку прошлась, и в книжный магазин заглянула, и в церковь зашла, купив по дороге парео и прикрыв голые плечи) и мечеть посмотрела... словом, где только не была!
  
  - Наверное, она просто не любит борщ, - сочувственно думала Рита. Она не могла представить, что на свете есть люди, которым не нравится украинский борщ. Девушку было жалко: сидит голодная, щеки впалые... Ну, попросила бы, чтобы ей принесли бульон или суп...
  
  Дальнейшее повергло Риту в шок, равно как и сидящих за соседними столиками. - Девушка достала из сумки баночку, аккуратно слила в неё свой борщ и закрыла крышкой. Затем наступила очередь другой баночки, в которую поместились тефтели с рисом. После чего она убрала обе банки в сумку и как ни в чём не бывало принялась за салат.
  
  Встретив Ритин вопросительный взгляд, девушка пояснила: "У меня горло болит от горячего. Я потом съем, когда остынет". И кивком попрощавшись с Ритой, вышла из столовой.
  
  На пляже она не появлялась, на ужин не пришла. - "Загуляла соседка ваша!" - сказали Рите. Рита не ответила - ей стало неприятно от этих слов - и побежала к воротам (пожалуй, с собакой общаться приятнее, она не позволит себе такой фамильярности)
  
  Кивнув охраннику, она скормила собаке два пряника и клубничный йогурт. Пёс унёс пустой стаканчик в конуру и с упоением его грыз, взлаивая от восторга. - "Молодец, настоящий сторож! - похвалила его Рита. - Пусть хоть весь пансионат вынесут, стаканчик рвать интересней!"
  
  Рита поднялась к себе в номер. Она привыкла проводить вечера в лоджии, что доставляло ей странное, неизведанное ранее удовольствие. "Может быть, я просто устала от людей? - думала Рита, не находя объяснения этому наслаждению - одиночеством.
  
  ============================== В сумерках=====
  На город опускались тёплые сумерки. Благоухали цветы на клумбах, шумела невидимая река, перекатывая гальку. Вспыхивали и гасли разноцветные огни фонарей в парке (что там она придумала про парк, надо бы записать, пока не забыла....)
  
  В густой кроне огромной софоры пронзительно вскрикивала какая-то птица, устраиваясь на ночлег. Здесь даже птицы кричат по-другому - не так, как в Москве. И ночь здесь другая - волшебная просто! Рита вглядывалась в ночь, всей грудью вдыхая сладкий аромат ночных цветов, и у неё замирало сердце в предчувствии чего-то, что вот-вот должно произойти.
  
  Неожиданно в лоджии стало светло: в соседней комнате зажгли свет. Пришла её соседка по номеру, с которой Рита так до сих пор и не познакомилась: не заглядывать же в окно? От яркого света очарование южной ночи исчезло, и Рита с сожалением вернулась в комнату.
  Ничего, у неё впереди вся ночь! Можно любоваться на звёзды в бинокль, который она привезла с собой - именно для этих целей - любоваться на звёзды, горы и море.
  
  Так что у нас там с соседкой? Прошло уже два дня, как они живут бок о бок, а Рита до сих пор её не видела. Соседка уходила, когда Рита ещё спала, а когда возвращалась в номер, Рита слышала только негромкий поворот ключа в замке и щелчок запираемой двери. И больше ни звука: за соседней дверью всегда было тихо, там даже телевизор не включали.
  
  Рита глянула на часы: почти двенадцать! Самое подходящее время для гадания! А карты у неё всегда с собой. Сейчас она узнает о соседке - всё... О том, что это был не сосед, а соседка, и притом молодая, Рита знала наверняка: на вешалке в общей прихожей висел кокетливый розовый плащик с изящными накладными карманчиками и перламутровыми пуговицами. Плащ словно сошёл со страниц супермодного журнала, поражая оригинальностью фасона и эксклюзивной отделкой.
  
  В вещах Рита разбиралась и понимала, что плащик стоил баснословно дорого. Картину завершал бледно-розовый невесомый шарфик. Судя по фасону и цвету, обладательнице плаща было не больше тридцати, у неё был неплохой вкус и неплохие средства. Значит, гадать надо на даму бубен.
  
  ========================Ночь - время для гадания=====
  Карты у Риты были самые обыкновенные, тридцать шесть штук в колоде. Впрочем, всё-таки не совсем обыкновенные: ими никогда не играли (колода для гадания должна быть неигранной). И ещё - о картах никто не знал. Рита никому о них не рассказывала, как и о том, что она умеет гадать.
  
  Рита не верила в приметы, магнитные бури и предсказания о конце света, но картам - верила свято!
  Карты говорили правду, вот только понять их удавалось не всегда: наверное, у Риты было маловато опыта. Да и сами карты не стремились к прямым ответам: они ложились то в головах, то впереди, то позади главной фигуры, сплетаясь в причудливые комбинации. Каждая комбинация имела несколько значений и трактовалась по-разному, смотря какие карты выходили в гадании.
  
  Гадать Риту никто не учил, в теории она "плохо плавала" и частенько заглядывала в гадальную книгу - старое факсимильное издание, купленное когда-то в "Букинисте" и служившее ей верой и правдой. Рита могла поклясться: карты не лгали! Она гадала поздно вечером, как предписывалось в книге. Днём карты могли обманывать, но ночью говорили правду - Рита не раз и не два убедилась в этом.
  
  Здесь, на южном берегу Крыма, уже в восемь вечера на город опускалась непроглядная тьма. Здесь не было длинных как день вечеров и светлых, похожих на вечера ночей. Всё здесь было иначе! Под вечер жара отступала, ветер приносил с гор желанную прохладу, а небо окрашивалось в удивительные цвета: зелено-жёлтый, голубовато-сиреневый, жёлто-розовый...
  
  Солнце красным шаром висело над горами, окрашивая их в розовый цвет. А потом резко падало вниз, в считанные минуты скрываясь за горами. И наступала ночь - чёрная, непроглядная... и тёплая!
  
  На набережной рассыпалось огненное ожерелье фонарей, вспыхивали разноцветными гирляндами аттракционы, рестораны, варьете, танцевальные площадки с "живой" музыкой (...но как она пойдёт одна, без мужа?!). Над всем этим великолепием висело бархатно-чёрное небо, усыпанное звёздами - неправдоподобно яркими, и близкими. Но до них было - далеко... Как до Ритиного пансионата!
  
  На самом деле, пансионат был в десяти минутах ходьбы от набережной, но эти десять минут надо было идти через парк, парк утопал в темноте, а темноты Рита боялась с самого детства...
  
  Рита вышла на лоджию. С набережной доносились звуки скрипки. В темноте угадывались парковые аллеи, подсвеченные голубыми, зелёными и розовыми фонариками. Красиво! Она ни за что на свете не пошла бы вечером в парк. Ни за что! И уж тем более на набережную, где собирался по вечерам курортный "бомонд". Чего она там не видела? Кто её там ждёт? Ещё один такой Дима? - спасибо, она по горло сыта первым.
  
  Она никуда не пойдёт. Сварит себе кофе - две чашки, чтобы хватило на весь вечер. Розетка в её комнате работала исправно, а кофеварку она привезла с собой. Кто же ездит в отпуск без кофеварки? - Да все, - усмехнулась Рита. Все нормальные люди пьют кофе в кофейнях, к тому же днём, а не ночью, как Рита.
  
  =========================Раскладка карт=====
  Господи! Всё у неё не как у людей, всё наоборот: напьётся крепкого кофе - и будет спать как сурок всю ночь. И кто придумал, что после кофе не заснёшь? Очень даже заснёшь... С наслаждением отхлебнув из чашки, Рита раскинула карты на свою соседку - даму бубен.
  
  Выпало семь карт пиковой масти... Вот не везёт! При семи пиках гадать было нельзя: семь пик предвещали... лучше и не говорить, что они предвещали. Рита смешала колоду.
   Ничего! У неё с собой ещё одна, как раз на такой случай!
  
  Строптивая колода была отправлена в сумку, вместо неё появилась другая. Рита раскинула карты на себя - для проверки. Выпадала ей серенькая, бедная на события жизнь, безденежье и неуспех в любви - мелкие карты, фигур почти нет. Можно было и не гадать, она и так знает...
  
  Вздохнув, Рита перетасовала колоду и разложила снова - на соседку. И снова выпало семь пик, все остриями вверх. - Карты снова предвещали скорую смерть.
  Гадать было нельзя, и Рита отложила карты. - Судьбу не обманешь.
  
  На следующий вечер она снова взялась за карты. Отрешившись от всяких мыслей, долго тасовала колоду. Сняла к левой руке, думая о таинственной соседке, которая заперлась в комнате (Рита слышала, как щёлкнул замок!) и не подавала признаков жизни.
  Пиковых карт сегодня выпало шесть: гадание не сулило ничего хорошего. На сердце розовощёкой бубновой даме легла десятка пик - болезнь. Девятка пик с пиковым же тузом лежали под ногами, "гарантируя" болезнь и преходящие неприятности. Валет бубен выпал с дамой треф, что тоже было - нехорошо... Бубновой даме определённо не везло!
  
  Рита смешала карты и повторила гадание с другой колодой, но карты словно сговорились: над головой бубновой дамы легла бубновая шестерка с девяткой пик. У Риты похолодело в груди: карты означали смерть, причём скорую и неотвратимую, так как лежали над головой, обозначая близкое будущее!
  Кроме того, в гадании выпали все девять пик, предвещая горе. Хлопоты крестового короля получались - бесполезными.
  
  Выходило так, что до следующего лета Ритина соседка не доживёт. Бросив карты на стол, Рита не помня себя выбежала в прихожую и забарабанила в соседнюю дверь...
  
  Ей открыли не сразу - скорее всего, соседка уже легла и какое-то время испуганно соображала - открывать или нет.
  -Это я, Рита. Я в соседней комнате живу, - сказала Рита.
  
  Дверь наконец открылась - и Рита изумлённо уставилась на девушку, с которой обедала за одним столом. Верхний свет не горел, включена была только настольная лампа под зелёным колпаком. В тусклом зеленоватом свете её лицо казалось призрачным, ненастоящим. Короткая (слишком короткая) стрижка, тонкая (пожалуй, чересчур тонкая) шейка, торчащая из ворота роскошного шёлкового японского халата с драконами, огромные - как два голубовато-серых озера - глаза на худом лице (пожалуй, слишком худом!).
  
  Рита с трудом узнавала в этой бледной, трогательно беззащитной девушке свою соседку по столовой! Без косметики и румян она была почти неузнаваема, и всё-таки это была она!
  
  - И всё-таки это ты! - выпалила Рита. - Как здорово, что мы соседи, а то мне страшно здесь! В корпусе почти никого, только на первом и на втором ... человек десять. А на четвёртом - только мы с тобой. Ничего, что я на ты? Ты на сколько дней приехала?
  
  Девушка улыбнулась Рите и, сделав приглашающий жест, отступила от двери. От улыбки на её щеках выступили ямочки, кожа слегка порозовела, а глаза, казалось, стали ещё больше - хотя больше было уже некуда...
  
  Девушку звали Алиной. В Алушту она приехала на две недели. - "Собиралась на месяц - полтора... Коттедж забронировала, с бассейном и садиком. И вот..." - глаза у Алины налились слезами, голос прервался.
  - Ты чего? - испугалась Рита. Алина справилась с собой:
  - Да не обращай внимания. Просто неприятности...
  - А чего ж ты - сюда? Коттедж не понравился? Не думаю, что здесь лучше.
  
  Ритиных денег хватило бы, наверное, на пару дней проживания в таком коттедже, она на пансионат-то еле наскребла. (Те, что оставил Димка, она отложила на чёрный день, хотя "чернее" было уже некуда). А Алина собиралась жить там полтора месяца! И чего её занесло в дешёвый третьесортный пансионат? "Экзотики" захотелось? Наскучили Сейшелы и Канары?
  
  Словно угадав Ритины мысли, Алина ответила: "Я с Баськой поехать хотела, потому и коттедж сняла, чтобы ей в садике гулять можно было... Я уже договорилась с хозяевами. В пансионат с собакой нельзя, да и неудобно очень, а в коттежде - можно.
  
  Алина вдруг заплакала, прижимая к глазам платочек.
  - Я пойду, а ты отдыхай... Извини, что я к тебе вломилась, - заторопилась Рита, но Алина взяла её за руку и сквозь слёзы пробормотала: "Не уходи. Останься. Мне больше некому рассказать..."
  
  ==========================Фотографии=====
  
  Отец Алины умер полтора года назад. Мамы не стало ещё раньше. И вот теперь - от неё ушла Бася. Перед самым уже отъездом, за два дня, Алина вывела собаку гулять. Бася рванулась, ошейник расстегнулся - и... проезжавшая мимо машина переехала собаку пополам.
  
  - Она ж под самые колёса... я не видел! Я не мог уже остановиться, - оправдывался шофёр. Алина сидела на асфальте и гладила ещё тёплое тельце, из которого уходила жизнь. Бася умерла по дороге в ветклинику. И Алина осталась одна.
  
  На тумбочке у кровати стояло несколько фотографий. - "Это Бася. А это - я".
  Рита ей не поверила: сходства не было.
  - Это ещё до больницы, три года назад. Тогда я была - такой. А когда заболела, всё пришлось продать, чтобы оплатить лечение: и ресторан, и дом в Киеве... Я на даче живу, под Киевом. Там красиво... А ресторан мне теперь ни к чему. Вряд ли я смогу... У меня опухоль мозга".
  
  Значит, карты говорили правду! Рите вдруг самой захотелось плакать - так было жаль сероглазую девушку, которой не суждено дожить до следующего лета. Рите отчаянно хотелось помочь, но что она может? В замешательстве Рита взяла в руки фотографию в деревянной рамке. С фотографии улыбалась молодая женщина - глаза словно лучились светом.
  
  - Это мама. Мне было шестнадцать, когда она умерла. Я без этой фотографии никуда не езжу, мы всегда вместе. Мне кажется, маме так хочется - быть со мной...
  
  Рита молча разглядывала снимки. Забавная лохматая собачка с черными бусинами глаз - это Бася, мальтийская болонка. Круглолицая девушка с ямочками на щеках и разлетающимися волосами (не Алина, ничего похожего) держит Басю на руках - с забавно висящими лапами и высунутым розовым язычком. По фотографии было понятно, что обе души не чают друг в друге: это читалось в собачьих глазах и в смеющихся глазах девушки. - А это кто? Сестра?
  - Это я...
  
  ============================Чужая жизнь=====
  О такой жизни Рита не могла даже мечтать: в восемнадцать лет - хозяйка ресторана на Крещатике! Ресторан, судя по фотографии, был фешенебельный, под старину. И занимал старинный же особняк с полукруглыми залами и лепными потолками.
  Выше располагались комфортабельные люксы, ещё выше - столь же комфортабельные мансардные номера, каждый в своём стиле: "Голубой", "Лазурный", "Розовый", "Золотой", "Серебряный" и "Янтарный". Ни на что не похожие интерьеры номеров оформлял известный дизайнер, и стоило это баснословно дорого, но - оно того стоило!
  
  Всё это досталось Алине по наследству. До революции особняк принадлежал её прабабушке, и ресторан был одним из самых почитаемых в Киеве. Гостиница появилась позже - и тоже приобрела известность. Бизнес неуклонно шёл в гору, ресторан процветал, огромные прибыли владельцы почти целиком вкладывали в дело: особняк отреставрировали, в ресторане полностью заменили оборудование.
  
  Морепродукты заказывали в Италии, вина и фрукты - в Греции, сыры - в Литве. Держали целый штат поваров всех национальностей, и кухня здесь была на все вкусы: традиционная украинская, забытая старорусская, классическая французская, неповторимая прибалтийская (продукты доставлялись из Литвы самолётом).
  Готовили здесь и итальянскую пиццу, и пасту с разнообразными заправками (повар-итальянец имел богатую фантазию (и фантастическую же зарплату).
  
  Беда пришла внезапно: Алинины родители попали в аварию, столкнувшись со встречной машиной: за рулём новенького "Вольво" оказался безмозглый мальчишка, которому папа подарил на совершеннолетие дорогое авто (и права, видимо, тоже). Мальчик выехал на встречку на полной скорости. Удар был такой, что родителей пришлось извлекать, разрезав автогеном то, что было машиной. Мама умерла по дороге в больницу. Отец выжил, но на всю жизнь остался инвалидом. - "Не подведи, дочка, вся надежда теперь на тебя!" - сказал Алине отец.
  
  И Алина не подвела, хотя управлять рестораном оказалось непростым делом. Сказалось наличие образованного (и хорошо оплачиваемого) персонала и надёжного, опытного бухгалтера. Штат справлялся с работой шутя, и так же - полушутя-полусерьёзно - обучал семнадцатилетнюю неулыбчивую девочку премудростям работы управляющего. Через год она уже понимала, что к чему, через два - полученные знания и опыт держали Алину "на плаву", а семейный бизнес - на высоте.
  
  Алина с блеском окончила институт по специальности "гостиничное хозяйство и бизнес" и параллельно - языковые курсы (с индивидуальными преподавателями). Ресторан имел высокий рейтинг и пользовался популярностью у приезжающих в Киев знаменитостей - сервис был на недосягаемой высоте, а о кухне ходили легенды...
  
  =================== "Когда здесь кормят ужином?"=====
  С особой гордостью Алина рассказывала о том, как у неё целую неделю жил... Николай Баргин. Знаменитый оперный баритон приехал в Киев неожиданно для всех - и был очарован утопающим в цветущих каштанах городом и горделивой красой Днепра. Баргин был в Киеве проездом - и неожиданно для себя самого решил остаться на пару дней.
  
  Ему сразу пришёлся по душе уютный особняк в центре города (умница Алина по совету отца всегда держала свободными пару номеров, включая люксы)...
  Пока повара готовили подобающий для звезды ужин, Баргин спустился в холл и с интересом разглядывал интерьер этой необычной гостиницы. А посмотреть здесь было на что: среди зелёных джунглей, растущих словно из ниоткуда (кадки с землёй, были декорированы так искусно, что разглядеть их было трудно), среди ярких цветов и узорчатых листьев щебетали в просторных клетках (больше похожих на вольеры) певуньи-канарейки. Яркие длиннохвостые попугаи покачивались на бамбуковых качелях и гляделась в маленькие зеркальца, издавая восторженные крики.
  
   Любопытная белочка, распушив рыжий хвост, уставилась на Николая чёрными весёлыми глазами, и он дружески ей улыбнулся. Белка вежливо пикнула в ответ: "Ум, ум!" и, схватив из кормушки грецкий орех, принялась точить его острыми зубками. Николай непроизвольно сглотнул слюну. Алина не удержалась и фыркнула.
  
  - А ужином у вас когда кормят? Я, видите ли, сегодня ещё не ужинал...и не обедал толком! А вообще, я поклонник украинской кухни. Борща бы с пампушками съел... Пахнет просто восхитительно! - признался певец.
  - А это ребят ваших кормят, - улыбнулась ему Алина. - А для вас шеф-повар лично готовит. Чуть-чуть подождёте? Он сказал, ужин будет такой, что вы наш ресторан долго помнить будете. Не знаю, что он там придумал, но скажу по секрету: он во Франции стажировался, а там поесть умеют. Так что вас ждёт украинская кухня "с французским прононсом"! И с греческим мускатом! У нас прямые поставки, - сказала Алина удивлённому Баргину... - А борщик с пампушками - завтра...
  
  Певец гостил у них целую неделю ( а собирался остановиться на два дня). - "Не мог уехать от вашего Василя и его кухни! - сказал на прощанье Баргин. - Я очарован! - и прижал руку к сердцу.
  
  В Киеве долго не утихали разговоры об этом визите, и никто не удивлялся выбору звезды: к двадцати пяти годам за плечами у Алины был факультет гостиничного хозяйства, Академия бизнеса и торговли, курсы психологии, английский и французский языки. В её распоряжении были квалифицированные менеджеры и администраторы, шеф-повар (которого безуспешно пытались переманить к себе самые крутые рестораторы), шеф-кондитер (который готовил эксклюзивно оформленные пирожные и прочие кулинарные чудеса), бармены, баристы, сомелье, бригада поваров и кулинаров, курьеры, агенты по рекламе, горничные со знанием иностранных языков, собственная прачечная, целый штат уборщиков... И волшебник-дизайнер, создающий неповторимые, невообразимые интерьеры номеров и фойе...
  
   У Алины было всё. И как дирижёр управляет оркестром, она умело дирижировала, стараясь не допускать ни одной фальшивой ноты и держать заданный темп.
  
  ===========================Как в кино=====
  ...Рита слушала, затаив дыхание. То, о чём рассказывала Алина, не поддавалось пониманию. Такая "невзаправдашняя" жизнь бывает только в кино: у каждого героя (героини), как правило, отдельная квартира или даже особняк. И абсолютно никакой родни! Зато полно друзей - надёжных и преданных, и как правило, богатых. - Или, как они говорят, "состоявшихся". Денежные мешки, фирмачи, олигархи... У каждого своя фирма, свой бизнес, своё дело. Картинная галерея, например. (А у Алины - ресторан в центре Киева. Тоже неплохо).
  
  Всё это достаётся киношным героям от родственников. Последние, по сюжету фильма, либо умирают, либо их вообще нет, а есть только наследство. И правильно! Зачем же под ногами путаться... Вот и с Алиной та же история.
  
  Надёжные друзья "поворачиваются кормой", так что все проблемы героям приходится решать самим, что они и делают - с блеском. Как Алина. А она, Рита, "из семьи служащих". А у Коли и у Веры папа с мамой инженеры... Как сейчас говорят, средний класс.
  
  Хотя - какое там... Не дотягивает она до среднего класса! Предел мечтаний - путёвка в Турцию (Греция - Италия - Канарские острова - это уже за пределами). Идеал обеспеченной жизни - участок в десять соток за сто километров от Москвы, так и оставшийся идеалом (домик на Оке - это уже за пределами, это - помечтать...).
  
  Рита вовсе не чувствовала себя несчастной оттого, что не имела своего бизнеса. Ей даже в голову такое не приходило. Рита считала себя вполне обеспеченной. И теперь увидела бездонную пропасть, разделявшую их жизни - её, Ритину, и Алинину. Но пропасть осталась в прошлом, а в настоящем - их ничто не разделяет, они равны и даже, кажется, испытывают симпатию друг к другу. Как здорово, что они встретились!
  
  - А здорово, что мы встретились! - сказала Алина.
  - Я только что думала то же самое. Теми же словами! - рассмеялась Рита. - А как тебя угораздило попасть в дешёвый пансионат?
  - Да я не знала, что дешёвый, мне уже всё равно было, в какой. Я квартиру хотела снять или дом.Менеджера наняла, мы с ним целый день по всему побережью колесили... Куда только он меня не возил, каких только квартир не показывал! Одна так просто шикарная была...Только я как представила, что я в ней одна буду, без Баськи, без папы, без Артёма...Это муж мой бывший. И такая тоска меня взяла! Нет, говорю, не подходит.
  Под конец он чуть не плакал. Сколько можно выбирать, говорит. А я ему: это твоя работа, дорогой, - возить меня, показывать, уговаривать. Я тебе за это заплатила. А если не можешь, так и скажи, говорю, я устала - от тебя и от твоих квартир. А он мне - "А я от Вас устал!" Расстроился, психанул, трясётся весь - боится, что я в фирму пожалуюсь. Я ему говорю, не трясись, будь ты мужиком. Отвези меня в пансионат какой-нибудь, поближе к морю. Раз квартиру нормальную найти не можешь. Он и отвёз - в самый дешёвый. Отомстил! - засмеялась Алина. - Знаешь, я с тобой первый раз смеюсь, думала, разучилась уже...
  
  - Отомстил, говоришь? - хохотала Рита. - А я на этот "дешёвый" еле наскребла.
  - Ну, наскребла же! Значит, жизнь продолжается! - задорно тряхнула головой Алина. И, охнув, полезла в тумбочку за таблетками.
  
  ============================Чужое горе=====
  Алинина жизнь рухнула в один миг: болезнь лавиной смела всё, чем она жила и чем дорожила. Головные боли, ставшие уже невыносимыми, частые обмороки, непонятная слабость... И страшный диагноз: "рак".
  - Знаешь, я и в Москве лечилась, и в Киеве. Говорят, ничего нельзя сделать. А в Германии я в клинике лежала, там сказали, что всё ещё можно поправить. Операцию предложили сделать. А у нас - только блокаду делали и таблетки давали. Раньше я их редко пила, только когда прихватит, а теперь не могу без них. Вся надежда на операцию!
  
  Рита не понимала одного: если Алину можно вылечить, почему ей не сделали операцию сразу, почему - предложили подождать. Опухоль ведь не ждёт! Алина бормотала что-то насчёт очереди, и что операция очень дорогая, но Рита всё равно её не понимала: деньги у неё есть, зачем же ждать?
  
   Алина уже не может обходиться без таблеток, не может есть горячую пищу (значит, и горло уже поражено). А операцию назначили на следующий год! - "Отдохните, - сказали Алине в немецкой клинике. - Попейте витамины. А боли снимайте таблетками" - и отправили домой. Это могло означать только одно: операция бесполезна. Бессмысленна.
  
  Алине предложили приехать через год. Обнадёжили, чтобы легче было умирать, - поняла Рита. Алина, к счастью, не понимала и ждала лета, чтобы поехать в Германию...
  - Знаешь, я привыкла уже к таблеткам, только они не сразу действуют, - рассказывала Алина. - А боль не ждёт, как схватит - всё лицо ломит!
  - Знаю. У меня спина болела полгода, никакие обезболивающие не помогали...
  - Что ты знаешь о боли? Если лежишь - и не больно, это не настоящая боль. Я знаю настоящую. Иногда мне хочется умереть, только чтобы она ушла.
  
  Рита ей поверила. И с тревогой глядя в глаза подруги, спросила: "Таблеток-то много взяла? Хватит?"
  - Хватит, - улыбнулась Алина. - А не хватит, здесь куплю, у меня рецепт с собой.
  
  Рита слушала Алину и думала о другом. Она никогда не расскажет ей о своём ночном гадании. Сердце у Риты сжималось от того неведомого и страшного, что стояло перед Алиной. А она щебетала о чём-то, на губах появилась улыбка, на щеках - ямочки... Рита ни за что ей не расскажет!
  Они делились друг с другом самым сокровенным: живут в разных странах(!), скоро расстанутся навсегда, общих знакомых у них нет, и никто ничего не узнает.
  
  В них было много похожего. Обе любили классическую музыку, запоем читали фантастику и отдавали предпочтение активному отдыху. Обе потеряли любимых (Алинин муж, узнав о её болезни, испарился, словно его и не было), которых до сих пор продолжали любить...
  
  Здесь, в полупустом, забытом богом и людьми пансионате, они обрели - пусть временный, но всё же - покой. С того вечера, когда Рита постучалась в Алинину дверь, они больше не разлучались. Взяв напрокат велосипеды, объездили весь город. Распили в знак дружбы бутылку десертного вина "Легенды Алушты", купленную в магазине Алуштинского винзавода (куда они тоже отправились на велосипедах). Съездили на катере в Ялту и Ласточкино Гнездо, и на автобусную экскурсию в Севастополь.
  
  Кормили хлебом чаек. Угощали купленными на рынке орехами алтайских белок (крымских истребили ещё в прошлом веке, и завезли алтайских, и они прижились!). Ритиному лохматому другу теперь перепадали две ватрушки вместо одной.
  
  По утрам отправлялись на пляж, хотя купалась только Рита. Алина сидела в шезлонге и зябко поёживалась, глядя на Риту. Сидели рядышком - Рита в купальнике, Алина - в тёплом свитере, и говорили, говорили... Обе знали друг друга так, словно были знакомы с самого детства. И расставались со слезами на глазах, клятвенно обещая встретиться здесь через год.
  
  За две недели Рита только один раз взяла в руки гадальные карты -не выдержала, раскинула снова, и снова карты предсказали Алине скорую смерть. Рита убрала колоду на самое дно чемодана... Кто в здравом уме поверит раскрашенным кусочкам картона?
  
  Алина чувствовала себя хорошо, они много гуляли, ездили на экскурсии, пили кофе, сваренный в медных турках, по самые горлышки закопанных в раскалённый песок, вечерами сидели на пляже, слушая шорох волн и глядя на звёзды. И возвращались через тёмный парк домой, не боясь уже ничего.
  
  Октябрь был восхитительным! Осень осталась за горами, не смея войти в этот рай. Время остановилось - и нежилось в медовом аромате цветов, в золотом солнечном свете, в ласковых тёплых волнах... За две недели не было ни одного дождя и ни одного шторма! Казалось, Алушту накрыла божественная длань, оберегая от тревог и невзгод. В Симферополе шли проливные дожди, в Севастополе и Ялте температура воды опустилась до плюс шестнадцати, а здесь она была - плюс двадцать, и солнце жарило, словно сковородка-блинница...
  
  =============================Покачнувшийся мир=====
  В Москву Рита приехала совсем другим человеком: она чувствовала в себе какую-то неведомую силу, потребность сделать что-то неординарное. Например, пойти на курсы итальянского языка. Или обзвонить старых походных друзей и организовать встречу - на речке Клубиш, где родник. Явка гитаристов строго обязательна.
  
  А что? Спина почти не болит, сейчас вот - вообще не болит. Что для неё - тридцать километров? В корсете, который ей прописал врач (и она купила его в салоне "Медтехника" и собираясь в Крым, благополучно оставила дома), - в корсете она все сорок пройдёт! В волейбол, конечно, в нём не поиграешь, а в поход - запросто!
  
  Тем более, что мужа у неё теперь нет, и не нужно "отпрашиваться" (Ну, Дииим! Ну, отпусти, а? Я торжественно клянусь: за мной никто ухаживать не будет, на такой скорости это...ммм, весьма проблематично. - Ладно, иди. Не канючь. Горбатого могила исправит!). Как странно: Димки нет, а она счастлива. Неужели она снова... счастлива?
  
  Размышления о счастье прервала мама:
  - Тебе тут Дима твой звонил! Я ему сказала, что ты отдыхать уехала, так он, представляешь, не поверил! Каждый вечер звонит, проверяет. Очень хочет с тобой поговорить.
  - Да-а-а? - усмехнулась Рита. - А вот мне совсем не хочется с ним разговаривать. Не о чем.
  
  Вечером Дима снова позвонил. Рита взяла себя в руки и ответила - как могла весело и беспечно:
  - А, это ты? Хроньа ке заманьа! Сколько лет, сколько зим! ("Разлука смотрит на меня твоими серыми глазами. Вспорхнула птица между нами" - прозвучало в голове. Птиц нельзя держать в клетке...).
  - Калиспэра! Как ты? Голос у тебя... радостный (Дима запнулся). Сразу видно, отдохнула на все сто! ("На пятнадцать тысяч" - про себя поправила его Рита). - Ты где была-то?
  
  - Тебя это ещё интересует? - со смехом ответила ему Рита. - Забыл, что я тебе больше не жена, а ты мне не муж...
  - Да ладно тебе! Наломали дров, надурили - и хватит! Я был не прав ("Прав ты был, и родня твоя права"). Ну, что там ещё говорят в таких случаях? Хочу, чтобы всё у нас было как раньше. Наигрался уже - в холостяка...
  - А я не хочу. Я ещё не наигралась. Мне понравилось играть! - жизнерадостно сообщила ему Рита. - А как же дети, ты ж хотел... Или не хочешь больше?
  
  Дима что-то там бормотал про своих сухумских племянников, которых они с Ритой непременно навестят, "вот увидишь, вы друг другу понравитесь". ("Ты кого привёз, посмотри на неё - не нашим, не вашим" - вспомнилось Рите...
  - А знаешь, Дима, я счастлива. Мне хорошо без тебя. Надеюсь, что и у тебя всё образуется. Племянникам привет!
  
  Положив трубку, Рита крепко зажмурилась и несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. Кажется, у неё получилось. Димка поверил. Она не испортит ему жизнь... А Димка найдёт себе другую и будет счастлив. И родит она ему... Он, кажется, троих хотел? - Значит, тройню родит. А с Ритой ничего не случится, переживёт. Так даже лучше.
  
  Рита испытывала странное чувство - не радости, не печали - а словно бы возвращения в некую исходную точку, с которой можно попытаться начать жизнь сначала, и кто знает - а вдруг у неё получится? Качнувшийся было мир вновь обрёл равновесие ("И если даже мир качнётся, твоя любовь не обернётся!" - прозвучало в голове. Нет, пожалуй, она всё-таки пойдёт на курсы итальянского, клин клином вышибают...).
  
  Мир обрёл равновесие, всё встало на свои места, всё теперь было, как раньше. И в центре этого вновь обретённого ею мира была она, Рита. Были друзья, была любимая работа и любимое времяпровождение. Она словно бабочка - вылупилась из душного кокона и расправила крылья. Настроение (вопреки погоде и обстоятельствам) было праздничным.
  
  Ну и что ж, что за окнами холод и дождь. Зато есть возможность обновить купленную в Крыму стильную куртку и новенький зонтик, желтый, как осенний лист! Ну и что ж, что синоптики обещают похолодание и заморозки? Значит, дождя не будет, ну, в крайнем случае - будет снег. Здорово!
  Просто здорово! - Потому что в субботу она со своей старой походной компанией едет в Мещору. Там полон лес грибов и красота необыкновенная! Они разведут костёр, натянут тент - и никакое похолодание их не остановит!
  
  Рита счастливо улыбнулась. Она снова пойдёт в поход (а думала, что никогда уже не пойдёт!), увидит полузабытые лица друзей (а она была уверена, что друзей у неё больше нет!). Думала, что о ней забыли - она ведь не ходила почти, за четыре года была раз десять! А они не забыли, они обрадовались. То есть сначала обрадовалась Маша, которой Рита позвонила с целью "разведать обстановку".
  
  Маша без лишних слов продиктовала Рите место сбора и время отправления электрички, после чего обзвонила всех и сообщила радостную весть: "прогульщица" Ритка вернулась из отпуска, на море была, в Крыму.
  
  - На море? А мать её сказала - в больнице лежит, видеть никого не хочет...
  - Да какая больница, говорю же, она вчера с юга приехала! А в субботу с нами в Мещору идёт! - тараторила Маша.
  - Да ты что! И муж не против? Вот это новость! Маргаритка объявилась...
  
  До поздней ночи Ритин телефон разрывался от звонков. И счастливая Рита терпеливо повторяла, что Машка не врёт, что муж "претензий не имеет" и против Мещоры не возражает, и что она тоже - соскучилась...
  - Ты приходи, - говорили Рите, а то совсем завралась, матери про больницу наплела, а сама на ют подалась, на песочке греться. Тренировки пропускать - не полезно! ("Тренировками" у них называли все походы, потому что 30-40 км в день прогулкой назвать - язык не поворачивался).
  
  - А грибы-то есть ещё? - спохватилась вдруг Рита.
  - Ну, ты точно на солнышке перегрелась! Без тебя собрали все, пока ты на курорте прохлаждалась... Ты погоду слышала? Какие грибы, заморозки на почве уже... Слушай, Марго, наши тебе сюрприз приготовили, возвращение отметить. Будет выпечка и торт! Я скажу Илье, он маслят баночку принесёт, в маринаде.
  
  - Да я не маслят, я мухоморов хотела... - не подумав, брякнула Рита.
  - Маринованных?! Мухоморов?! Да ты чего, Ритка, на мухоморы подсела? Это ж наркота! Я тут недавно фильм смотрел - "Тайга. Курс выживания", они там мухоморчиков поели - и такие глюки начались... Ну, ты, Ритка, даёшь! Кому рассказать, не поверят!
  - Да не надо никому рассказывать! - испугалась Рита. - Я так просто, для смеха. Значит, и мухоморы уже сошли?
  - Собрали их все! Такие как ты, любители. И вообще, завтра снег обещали, а ты за грибами собралась. Ты как с другой планеты...
  
  =========================Старинный рецепт=====
  ...Значит, с настойкой придётся подождать - до следующего лета. А она-то надеялась, что успеет собрать. Нужно-то всего полкилограмма, на литр водки.
  О старинном рецепте чудодейственной мухоморной настойки она знала от матери и рассказала как-то Алине. Алина очень надеялась, что настойка ей поможет, и просила Риту помочь: "Мне грибы собирать негде, у нас они не растут" - сказала Алина.
  
  По мнению Риты, мухоморы росли везде. Это подберёзовик найдёшь не вдруг, а поганки сами под ноги лезут - вот мы, вот мы! А уж мухоморы - во весь рост стоят, красуются.
  - Ты же говорила, у тебя тётка в Туле, вот с ней и пойдёшь - по грибы. Надо всего полкило.
  - Да я даже не знаю, как он выглядит, мухомор этот, я в книжке только читала...
  - Ну, хочешь, летом приезжай, вместе пойдём собирать. Только знаешь, эту настойку по каплям пить надо, в молоке. В первый день одну каплю на стакане, на второй день две, на третий три, и так - до двадцати пяти, а потом по капле убавлять. Цикл - пятьдесят дней. Потом снова начать с одной капли. Так пить год. В книжке написано. Это народное средство, в аптеках его не продают.
  
  Рассказ произвёл на Алину впечатление: она порозовела, глаза широко распахнулись.
  - А как её готовить, как настаивать?
  - Да я не помню. Ты мне адрес дай, я напишу. Только она не всем помогает: надо весь цикл выдержать, пятьдесят дней. И весь год потом пить.
  - Я выдержу. Даже если очень противно будет.
  - Противно... Это ж страшный яд! До трёх капель все могут, а от четырёх - рвота начинается.
  - Но помогает же! Помогает! - как молитву, повторяла Алина.
  - Помогает. Но не всем, - ответила Рита. А так хотелось солгать, сказать, что - всем, на сто процентов! Хотелось спасти из рачьих клешней опухоли эту тоненькую девушку с глазами испуганной газели, в которых светилась надежда.
  
  - Помогает не всем, - повторила Рита. - Только если выдержишь весь цикл. Пишут, что эта настойка даже четвёртую стадию излечивает, которую врачи уже не лечат. Опухоль убивает насмерть, и никакая операция не нужна, - весело заключила Рита, с удовольствием глядя на порозовевшее лицо подруги.
  - Я выдержу! Выдержу полный цикл, - взволнованно повторяла Алина.- Мне ведь... уже не предлагают операцию, значит, у меня четвертая стадия. Правда, в Германии берутся меня прооперировать, но там очередь, надо ждать. А у нас - не предлагают.
  
  - А раньше предлагали?
  - И раньше не предлагали...
  - Ну, вот видишь! Значит, вовсе у тебя не рак, у тебя доброкачественная опухоль, просто она давит на мозг, оттого и боли. А от настойки она рассосётся и всё пройдёт! - убеждала подругу Рита, которая хотела только одного: чтобы Алина смогла выдержать пятидесятидневный цикл и выздоровела.
  В сравнении с Алининой бедой Ритины горести и потери казались мелкими неприятностями...
  
  И теперь, собираясь в Мещору, Рита вспомнила о грибах. Как кстати! Только бы их найти, а настойку она сделает, рецепт простой: зрелые мухоморы мелко покрошить ножом и залить водкой, настоять тридцать дней в тёмном месте, потом отцедить. Настойку сделать просто. А вот переправить её через границу... Это же яд! А если Алине от него станет хуже?
  
  Двадцать пять капель выдерживают единицы, девяносто процентов "сходят с дистанции" уже после четвёртой (Рита читала об этом в журнале). Алина упрямая, она будет пить, даже если ей будет совсем плохо. Всё равно будет пить. А если она отравится и умрёт?!
  
  И тогда к Рите приедет её тётка из Орла. И отца её привезёт. Что она, Рита, им скажет? -Попытка не пытка, умерла так умерла? Рита представила Алининого отца в инвалидном кресле, руки стиснуты в кулаки, глаза смотрят с осуждением и немым вопросом: "За что ты отравила мою Алинку? Ей и так недолго оставалось жить, зачем же ты...". В этих выцветших от горя глазах - недоумение и боль. Только прощения в этих глазах Рита не увидит: он никогда её не простит.
  
  Если бы настойка всем помогала, её продавали бы в аптеках. А где вы видели в аптеке настойку мухоморов? Значит, посылать придётся с проводником, а Алине отправить телеграмму: номер поезда, номер вагона и как зовут проводника. Алина встретит поезд и заберёт настойку.
  
  Проводнику надо сказать, чтобы вёз осторожно, не разбил, и пробку чтобы не вытаскивал - а вдруг ему вздумается попробовать, настойка-то на спирту!
  
  От этой мысли Риту бросило в жар. Значит, придётся объяснять проводнику, ЧТО он везёт. Проводник её непременно запомнит, и на почте тоже запомнят... Но если - нельзя иначе? Если - нельзя медлить, если - некогда думать, если - счёт идёт на минуты...
  
  - Не вздумай! - сказала Рите мать. Пригласи её к нам будущим летом, пусть сама собирает и сама настаивает, а с проводником отправлять не смей! Случись с ней чего - эти бандиты с тобой разбираться приедут. Куда тогда побежишь? В милицию? Расскажешь там, что сделала аконитовую настойку, отравила ею твою Алину, а теперь пусть они тебя защищают - от её бандитской родни.
  - Почему бандитской?
  - А где ты видела, чтобы честные люди на честные заработки рестораны покупали, и гостиницы...
  
  Рита не стала возражать. Настойку она всё равно сделает! Наберёт грибов и сделает! А вдруг поможет? (А если не поможет, её, Риту, приедут убивать. И маму заодно. Бред! Или не бред?). Ну и пусть. Она соберёт для Алины эти проклятые мухоморы, чего бы ей это ни стоило... С этой мыслью Рита заснула. А утром, водрузив на плечи собранный с вечера рюкзак и надев под футболку корсет, поехала на вокзал.
  
  Но мухоморов в Мещоре она не нашла, хотя свинушек было целое море - больших, с блюдце величиной, ни одной червивой! Грибы не прятались и стояли во весь рост: вот я, бери! Рита и набрала - полный рюкзак. Она любила эти мясистые, с нежной мякотью грибы и умела их отваривать - трижды, сменяя воду через пять минут кипения. Дома нажарит с картошкой, будет праздник...
  
  Жаль только, что мухоморов не нашла - ни одного! Сошли, наверное, мухоморы... Как же она напишет Алине о том, что ей придётся ждать, пока наступит лето, да пока они созреют... Они ведь не везде растут, мухоморы. Да и в лес одна не пойдёшь, в лесу всякое может случиться. А в походе - мало что соберёшь, идти почти бегом приходится, на такой скорости - только грибы искать! Мигом отстанешь от группы.
  
  И чего бегут, как на пожар? - неприязненно подумала Рита. Делать нечего -придётся ждать лета.
  
  ===========================Письма=====
  30 октября. Зелинской Алине
  Село Староверовка Дорожненского района
  Киевской обл., ул. Красноармейская, дом 210
  
  "Добрый день или вечер, Алинка! В Москве сейчас неприветливо, мокро и холодно. Октябрь "порадовал" мокрым снегом, так что у нас почти зима!
  Я вспоминаю другой октябрь - ласковый и тёплый. Наши с тобой прогулки. Как болтали до полночи обо всём на свете. Неужели мы больше не встретимся? Может, приедешь летом? От Курского вокзала до меня минут сорок, позвони, я тебя встречу. Извини, машины нет, на такси дорого, так что поедем на метро, потом на электричке.
  
  Я рада, что судьба свела меня с тобой. Напиши мне, расскажи, как твои дела, как складывается с Германией. У меня - тьфу-тьфу-тьфу, спина почти не болит. Только если много хожу. От тридцати восьми километров просто разламывается, целый день потом лежу. Но я хитрая, никому не говорю. Кому интересна чужая боль?
  
  Мне мой Димка звонил, то есть уже не мой. Просил его простить. Он меня предал, и даже не понял этого. Сделал вид, будто мы поссорились, и теперь предлагает заключить мир. Но мы ведь не ссорились! Я сказала ему, что мне без него замечательно, а он, дурак, поверил. Ну, хватит о нём.
  
  Давай лучше о хорошем. Знаешь, что я придумала? Вот вылечишься, и мы с тобой махнём в круиз по Волге. Увидишь Северный речной вокзал, он красивый очень, и набережная - длинная-длинная, и белоснежные красавцы теплоходы... Отдохнут, заправятся - и в путь! Кто в Пермь, кто в Санкт-Петербург, а мы с тобой - в Астрахань!
  
  Там, в дельте Волги, цветут настоящие лотосы, и мы их увидим - на экскурсию поедем, на яликах. Ты не представляешь, сколько тебя всего ждёт: Жигулёвские горы, Утёс Стеньки Разина, в каждом городе экскурсии... А базары какие! Накупим с тобой всего, завалим каюту бухарскими дынями и лиманскими арбузами, они длинные такие, а мякоть малиновая. И будем есть, пока не треснем. Если согласишься, я куплю самую лучшую каюту! Прорвёмся, как говорится, с боями! Наши победят! (Рита писала и вытирала слёзы. Она с трудом верила в эту поездку, но так хотелось порадовать Алину и написать что-то хорошее. Так хотелось... А вдруг?) Чмокаю тебя в нос и жду ответа. Твоя Рита"
  
  Вместе с письмом Рита вложила в конверт рецепт лечебной настойки и нарисовала мухомор, старательно раскрасив красным карандащом шляпку с россыпью белых пятнышек и отретушировав толстую мухоморную ножку с юбочкой (срисовала из справочника "Грибы СССР".
  
  
  10 ноября. Веретиной Маргарите
  Москва, ул. Челюскинская, 18, кв. 32
  
  "Милая Рита! Спасибо за тёплое письмо. Твоя идея с путешествием по Волге мне нравится, и мы обязательно её осуществим! Только в следующем году вряд ли получится: я жду вызова из Германии. Скорей бы лечь в клинику. В позапрошлом году, когда я в Москве лечилась, мне не было так плохо, только ухо стало глохнуть, а голова почти не болела, не то что теперь!
  
  Риточка, ты приглашаешь меня собирать грибы. Но как же я их увижу, если у меня правый глаз уже почти не видит, а левый пока видит, но иногда мутно. Если только с левой стороны собирать..."
  
  (Господи, неужели всё так плохо?! За два года - настолько стало хуже! Но у неё же Тётка в Туле, это недалеко от Москвы, и лес там, наверное, есть. Не откажет племяннице, соберёт...)
  
  Но Алина писала, что тётка не любительница ходить за грибами, да и лес там далеко, пешком не дойти, а машины у тётки нет.
  (Рите до ближайшего леса - часа полтора на электричке, и народу в лесу больше, чем грибов)
  
   Но Алина настойчиво просила её сделать настойку. Деньги за водку она обещала выслать. Да разве в деньгах дело? Где они, мухоморы? В лесу уже заморозки, скоро снег ляжет, какие тут грибы...
  
  А может, и к лучшему? - думала Рита. - В Германии хорошие врачи, Алине там наверняка помогут. Правда, лечение за границей баснословно дорогое, но для владелицы ресторана и хозяйки гостиницы - это разве деньги?
  
  Но успокоиться не получалось: Рита в тревогой читала последние строки Алининого письма, выведенные красивым чётким почерком: "Больше не могу писать, очень болит лицо, и трудно сосредоточиться. Но я не унываю, очень надеюсь на немецкую клинику, где меня обещали вылечить. Мы обязательно увидимся. Твоя Алина".
  
  Господи! Я никогда в тебя не верила, но если ты есть - помоги ей, дай ей немного времени, хотя бы до лета. А там сами справимся!
  
  ==========================Телеграмма=====
  Вечером Рите позвонили с почты. - "Вам телеграмму прислали, из Украины. Зелинская Алина, знаете такую?" - осведомился почтальон.
  - Знаю, конечно, а почему вы спрашиваете? Что в телеграмме? - закричала в трубку перепуганная Рита. Телеграммы она не ждала...
  - Да тут всего четыре слова, непонятно о чём! - сообщил Рите почтальон.(Странный какой-то почтальон: звонит, вместо того чтобы принести телеграмму...)
  - Так я к вам приду - за телеграммой?
  - Да вы в окно гляньте! Дождь со снегом и поздно уже... Тьма кромешная. Куда вы пойдёте? - проявил неожиданную заботу почтальон.
  - Так вы сами принесёте?
  - Да вы в окно гляньте!! В такую погоду хозяин собаку не выгонит! - вомутились на том конце провода.
  - А с телеграммой как же? - Не поняла Рита. - Значит, завтра с утра?
  - Зачем с утра, я вам сейчас могу прочитать. В ней всего четыре слова. Читать?..
  Телеграмма была короткой "Делай настойку подробности письмом Алина".
  - Прочтите, пожалуйста ещё раз, повнимательней! "Делай" или "делаю"?
  - Что я, читать не умею? - обиделся почтальон. "Делай настойку" - написано. Так мне завтра идти к вам?
  - Зачем?
  - Телеграмму вручить. Или можно не приходить?
  - Зачем же, если вы мне её прочитали? Только посмотрите ещё раз, может там "делаю" напечатано?
  - Что напечатано, я вам два раза прочитал, а если вы не поняли, так ждите письма! Здесь так и написано: подробности письмом... Так я распишусь за вас, что вы получили?..
  
  Рита недоумевала. Ведь только вчера пришло письмо, а сегодня - телеграмма! Из четырёх слов: она, Рита, должна сделать настойку. Но у неё нет мухоморов, да и в лес одной идти страшно, а с кем ей идти? А может, Алина сама делает настойку, у них ведь там тепло, грибы ещё растут, может, набрали? - осенило Риту. - А подробности сообщит в письме.
  
  ============================Рита=====
  Рита ждала письма, изнемогая от неопределённости и тревоги. Письмо пришло через неделю. Рита торопливо надорвала конверт... и обомлела: Алина уже не могла ходить - кружилась голова и земля убегала из-под ног, телеграмму отправлял её отец - ездил в посёлок (на инвалидной коляске!), чтобы Рита прочитала эти четыре слова!
  
  В письме были плохие новости: все надежды Алины на Германию рухнули: операцию ей делать отказались, сказали: "Операция Вам не нужна, нужно длительное лечение". Но лечение не помогало: Алина ослепла на левый глаз и оглохла на левое ухо. Головные боли стали сильней, болело лицо и с трудом поворачивалась шея.
  
  Но самое страшное заключалось в том, что Алине была уверена, что мухоморная настойка вот-вот будет готова, и предлагала Рите отправить её поездом, с проводником. Единственный поезд, проходящий через посёлок, в двух километрах от которого была Алинина деревня, отправлялся из Москвы в два часа ночи. Но ничего не поделаешь, другого нет! Другие поезда в посёлке не останавливались, а до Киева папа не доедет. "Так что извини, - писала Алина, - придётся тебе ночь не спать. Помоги мне, Рита! Может, настойка меня спасёт?".
  
  У Алины был готов план действий: настойку Рита должна отдать проводнику, после чего отправить с вокзала телеграмму с именем проводника, номером поезда и датой отправления из Москвы ("Больше ничего не пиши, если что-нибудь пойдёт не так, чтобы о тебе никто не узнал, а телеграмму я сожгу"). Алинин папа приедет, заберёт у проводника настойку и заплатит за услугу. Деньги за водку и за телеграмму Алина вышлет.
  Больше в письме ничего не было. Не было даже подписи.
  
  Неужели всё так плохо? А она, Рита, собралась ждать лета... Но как объяснить это Алине? И надо ли - объяснять, что настойка мухоморов - смертельный яд и неизвестно, поможет ли она Алине. Рита не знала, какие виды опухолей лечат мухоморами.
  
  А Алине врачи сказали, что у неё полипы. Полипы, которые не смогли удалить ни в Украине, ни в Москве, ни даже в Германии! Два года тянули с операцией (и тянули из неё деньги, обещая взамен - жизнь!). И вот - отступились, не обещают уже - ничего. Мухоморы - последняя надежда. Рита непременно должна их собрать, больше Алине просить некого.
  
  А если она отравится? Если ей станет хуже? Если случится непоправимое, начнут разбираться, и тогда Рите не отвертеться: свидетелей больше чем достаточно - отец Алины, и проводник, и этот, с почты, который телеграмму читал... Ещё немного, и у неё начнётся мани преследования. Паранойя. Или уже - началась?
  Что же будет с Алиной? Она ведь умирает и до лета, наверное, не доживёт. Значит, карты предсказали правду?
  
  Пришла с работы мать - и застала рыдающую над письмом Риту...
  - Завтра суббота, я поеду. Может быть, по южному направлению мухоморы ещё не сошли? Надо было раньше, надо было раньше! - сквозь слёзы бормотала Рита, собирая рюкзак.
  - Никуда я тебя не пущу! - заявила мать. - Ишь чего надумала, в лес она поедет! Одна! Отцовская кровь, горячая, дурная... А ты знаешь, сколько там людей пропадает, сколько объявлений кругом: "Помогите найти человека! Ушла за грибами и не вернулась". В лесах одичавшие собаки стаями собираются, нападают на людей. Они же как гиены... Не поедешь никуда!
  
  - Мама, ну как ты не понимаешь, она же умрёт! - рыдала Рита, запихивая в кармин рюкзака подаренную мужем финку - от собак, да и от людей... Спасибо Димке, научил - с ножом управляться... Спасибо, - маме не рассказал!
  - А ты её вылечишь! Врачи не смогли, а ты сможешь. Ты хоть знаешь, что мухоморы только от желудочных опухолей помогают, и от щитовидки... А у неё - опухоль мозга! Ты хоть знаешь, что грибы нужны свежие, а осенью они уже старые, перезрелые, и в плесени... Что из них получится, лекарство или яд? В лес она собралась, ненормальная! Тётка-то её поумнее оказалась... А если с тобой чего случится, что тогда со мной будет? Ты обо мне подумала? Или тебе твоя Алина - свет в окошке? - кричала мать.
  
  Рита сквозь зубы пробормотала ругательство - на греческом, чтобы мать не поняла, попутно порадовавшись, что её не слышит Димка (господи, он бы её убил! когда же она перестанет вспоминать, больно же...). Мать покачала головой и замолчала. Молчала и Рита - весь вечер. А утром, сказав матери, что пойдёт в поход (она и рюкзак взяла большой, "походный", чтобы мать ей поверила), отправилась на Казанский вокзал и купила билет до Егорьевска...
  
  Мухоморы она всё-таки нашла, и сделала настойку. И в декабре, просидев на вокзале полночи, отправила бутылку с тёмной, похожей на коньяк жидкостью, - тем самым ночным поездом, известив Алину телеграммой.
  
  Ответа на телеграмму она так и не получила. И - ни одного письма. Ну и пусть! Рите очень хотелось верить в то, что настойка помогла, Алина выздоровела и вернулась "на круги своя", в свой мир (она ведь из другого мира!), и забыла о Рите... Ну и пусть! Лишь бы она - жила.
  
  ==========================Алина====
  Алина выпила настойку залпом, когда узнала, что её болезнь смертельна и не имеет ничего общего с полипами. Она пыталась пить настойку, как предписано, с одной капли. Пить получилось три дня. А на четвёртый - после приёма "лекарства" началась рвота. Тогда Алина налила настойку в хрустальный бокал и выпила залпом, закусив долькой лимона. И стиснув зубы, осторожно легла на спину, удерживая в себе "лекарство" и откусывая кусочки лимона...
  
  - А всё-таки настойка помогла! - думала Алина. - Так будет лучше для всех. Спасибо, Ритуля, подружка моя...
  
  Она плыла на корабле по облакам, которые были - волны, а впереди сияли волшебным светом невиданные цветы... Лотосы! - догадалась Алина и набрала большой букет - необыкновенно красивых, дивно пахнущих лотосов. Их волшебный свет был уже со всех сторон, и так хотелось раствориться в этом тёплом свете...И она стала - светом.
  
  ========================== Год спустя=====
  К удивлению сотрудников, Рита взяла отпуск в октябре - и поехала в Алушту. На сей раз крымский октябрь был таким, как ему положено - ветреным, знобким. В тёплой куртке - в самый раз! Рита застегнула молнию до подбородка, надвинула капюшон. - Здесь, в ротонде, полукругом вдающейся в море, будто нос корабля, ветер пронизывал насквозь - словно она и в самом деле плыла на корабле!
  
  Облака вдруг разошлись (наверное, их разогнал ветер) - и солнце, как тогда, год назад, сияло нестерпимым блеском в голубом крымском небе. Рита зажмурилась и ощутила нежное прикосновение, словно чьи-то тёплые руки гладили её по щекам. Солнце щекотало ресницы, заставляя открыть глаза. Но Рита не поддалась, стояла с закрытыми глазами и улыбалась - солнцу.
  
  Она приходила сюда каждый день и ждала Алину, которая - Рита знала - никогда не придёт. Не прищурит глаза от слепящего солнца, не почувствует на щеках его живительное тепло...
  Рита зажмурилась ещё сильнее, но слёзы просочились сквозь плотно сомкнутые ресницы и побежали по щекам, оставляя мокрые дорожки. Ветер обдувал Ритины щёки, слизывая слёзы влажным собачьим языком, а они всё бежали...
  
  Может, это вовсе не ветер, - это Алинина любимица Бася хочет её утешить? На плечи внезапно легли чьи-то руки, и она, вздрогнув от невероятной, невозможной догадки, открыла глаза.
  
  Рядом стоял незнакомый мужчина Ритиных лет с серыми внимательными глазами ("И этот - сероглазый! Что ж ей так "везёт", у Димки тоже были серые глаза..."). Впрочем, на Димку он походил только глазами - этакий украинский парубок, красивый какой-то картинной красотой, словно сошел с книжной иллюстрации. Не убирая рук с Ритиных плеч, улыбнулся: "Здравствуйте. Вы, наверное, - Рита? А я - муж Алины, Василий Зелинский, можно просто Василь.
  
  Рита хотела что-то сказать и не смогла. Молчала, словно у неё отнялся язык, и смотрела на морскую синь, в которой вспыхивали золотые солнечные блики. Молчал и Василь.
  Наверное, надо повернуться и уйти. Вот сейчас. Прямо сейчас. Не прощаясь. Просто уйти, - думала Рита. И - не уходила.
  
  Она ещё не знала, что именно Василь, запутавшись в безнадёжных долгах, кредитах и заёмах, выкупил Алинин ресторан... Оплатил длительное и баснословно дорогое лечение в Германии. И готов был оплатить операцию, которой так ждала Алина и которую ей так и не сделали, потому что Алине уже нельзя было помочь.
  
  День, когда Алине сказали, что операции ей не нужна, и что её опухоль рассосётся от таблеток, - этот день Василь помнил до мельчайших подробностей. Алину в клинике подлечили, она выглядела вполне здоровой, даже румянец появился на похудевших щеках (а ведь были - пухлые, с ямочками!). Он не мог на неё смотреть без слёз, хотя плакать было нельзя, нельзя показать ей... Алина сказала ему: "Уходи".
  
  Вечер подкрался неслышной кошачьей поступью. Солнце утратило свой платиновый блеск и алым шаром повисло над горами, окутав город розовым шлейфом заката. Они сидели в маленьком кафе, на столике перед Ритой стояла чашка с остывшим кофе, к которому она так и не притронулась. Рита смотрела на Василя не отрывая глаз, и вспоминала того, другого Василя, о котором ей рассказывала Алина. Тот был - чужим, расчётливым и жестким. А у этого - в серых глазах блестели слёзы и лицо страдальчески морщилось от переживаемой вновь боли. Чужой боли, которая бывает больнее своей!
  
  - Я не мог на неё смотреть, понимаешь, не мог! - выкрикнул Василь в Ритино застывшее лицо. - Не мог смотреть, как она... меняется. С каждым днём - меняется! Как из неё уходит жизнь. Я просто не мог! Я так хотел её спасти, хотел, чтобы она жила...
  - Я тоже хотела, - выдохнула Рита. И почувствовала в своей руке его руку.
  
  - Она сама прогнала меня, когда поняла, что неизлечимо больна. Поняла, что умрёт. Просто сказала: "Уходи, я не хочу тебя больше видеть". Сама оформила развод. Не хотела, чтобы я вместе с ней мучился. Любила...
  - А мне она сказала, что ты её бросил. Я тебя ненавидела, - призналась Рита.
  - Ну, получается, что бросил. Понимаешь, наверное, ей так легче было - уходить. Чтобы никто о ней не плакал. Она сильная... была. - Голос Василя дрогнул. Помолчав, он продолжил.
  - Она когда ресторан на торги выставила, не знала, кто его купил. Я до сих пор по кредиту расплачиваюсь, дом продать пришлось, а там мои родители... жили, - выдавил Василь сквозь стиснутые зубы, и Рита поняла, как трудно ему говорить. - Я когда его продавал, предателем себя чувствовал. Зато на лечение в Германии на два года хватило, у нас-то её никто не брался лечить, а там... два года жизни подарили.
  
  Василь прикрыл глаза ладонью и замолчал. Повинуясь внезапному желанию, Рита запустила пальцы в его густой светлый чуб, разгладила сошедшиеся к переносице брови и осторожно положила ладони на его лицо, передавая ему, своё тепло, понимание и - согласие...
  
  - Гляди, гляди! Два часа толковали, друг дружке чего-то доказывали, аж кричали. А теперь, гляди - целуются! - переглядывались официантки. - На улицу идите целоваться, голубята, кафе закрывать пора.
  
  Выйдя из кафе, они не сговариваясь дошли до конца набережной - и оказались там, где встретились. Выступающая в море ротонда, казалось, качалась на волнах, словно корабль. Ветер свистел как соловей-разбойник, срывал с волн пенистые гребешки, трепал лохматые пальмы, шумел в кронах высоченных платанов. Но они не замечали - ветра.
  
  - А как ты меня узнал? Ты же не видел меня никогда! И не знал что я приеду...
  - Ты на неё похожа. Не лицом, а... ну, я не знаю! Просто похожа - и всё! Она вот так же стояла бы на самом ветру и смотрела. Я специально в октябре приехал, чтобы... с ней побыть. Мне кажется, она здесь, только увидеть нельзя.
  - А может, так и есть? - улыбнулась Рита.
  
  Они стояли не разнимая рук, а рядом - шумело невидимое в темноте море. Пахло водорослями и солью. Море ворочалось и бухало волнами в берег. Его не видно, но оно есть, - думали оба. И оба знали, что рядом с ними, так же незримо, стоит Алина.
  
  - Я... пойду? - То ли сказала, то ли спросила Рита, и Василь согласно кивнул.
  - Ты приходи завтра. Я ждать буду, - Василь с надеждой смотрел в её глаза. - Придёшь?
  
  Рита не ответила. Да и что она могла ответить? Как могла остаться - с человеком, который любил Алину больше жизни - и теперь отчаянно цеплялся за осколки былой любви и стоял перед ней, потерянный и несчастный, согласный принять от судьбы - даже осколки. Она, Рита, была для него - осколком.
  
  Обрывком, клочком, лоскутком, обломком... И счастье будет таким - обрывочно-неполным, старательно склеенным из обломков чужого, которое - не сбылось и никогда уже не сбудется.
  
  Она не позволит сотворить с собой такое, жизнь на задворках чужого счастья - не для неё. И не для Василя. Василь достоин большего. Его душа заживёт, не будет кровоточить и болеть, и сможет полюбить - по-настоящему, а не так, как её. Не за то...
  
  Рита открыла шкаф, сняла с плечиков платья. Собрала чемодан и вышла на балкон - посмотреть в последний раз на гору Демерджи, которую ещё называют Кузнец-гора, а они с Алиной прозвали носорожьей - за то, что "в профиль" гора напоминала носорожью добродушную морду с задранным кверху тупым рогом и толстыми губами.
  Алушта, Алина, носорожья гора, бегущая вдоль дороги звонкая речка, пушистые акации и платаны-великаны. Прощайте! Мы больше не увидимся, я никогда не приеду сюда, где всё напоминает об Алинином последнем октябре, последней в её жизни осени, по-летнему тёплой и безмятежной.
  
  Рита заперла дверь, сдала ключи дежурному администратору ключи на смешной бобошке, которая так удобно ложилась в ладонь, и зашагала через парк к троллейбусной станции.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"