Аннотация: Монолог - это, возможно, не совсем рассказ, но литература - бесспорно.
БАБИЛОН. ОЖИДАНИЕ СМЕРТИ
- монолог -
Abjiciamus ergo opera lucis
et induamur arma tenebrarum.
(ЛАТ. Отбросим же творения света
и облачимся в латы мрака)
Неминуемо приближается мой последний шаг. Что-то уже было, а что-то ещё будет: последняя женщина, последняя поездка к морю, последний мой рассказ, последняя прочитанная книга. И последняя истина, последний вздох, последнее желание. Неужели это уже близко? Последняя усталость, последняя надежда, последний звук отставшего перрона.
Повторяясь на стыках, вздрагивая, поезд жизни прибывает на конечную станцию. После многих лет раздумья я решил умереть со всеми.
Мне выпало - быстрая жизнь и медленная смерть. Пусть другие умирают в одиночестве. Мною это уже пройдено. Для себя я давно задёрнул занавеску и только претворяюсь живым средь мёртвых.
Движение остановилось. За привокзальной площадью мой город-склеп на окраине цивилизации, мой Бабилон. Я чувствую его каменные объятия.
Внутри меня лишь слова. Слова. Ими как выстрелами я добиваю самого себя. Я должен сказать так, чтоб замерло сердце в печали. Мои откровения - последний крик жизни на взорвавшейся планете, последний мой вопль, последнее предупреждение ещё живым. С колокольни самомнения я расстреливаю словами всё, что любил и ненавидел.
Очередями слов я когда-то осыпал Москву - "нет городов в России кроме Москвы, и Москва - это вся Россия..." Жалко, но никого помимо самого себя даже не ранил. Не дали всходы брошенные мной семена. Я
плакал и смеялся на поминках по себе. Но в те времена город, который я любил, ещё переживал пору рассвета.
Какие же образы настигнут меня в подворотнях окраин, в тисках последнего города, лже-города, города-миража? Сумею ли я вообразить кошмары, пылающие на закате? Найду ли выражения, зримо представляющие говорящего мертвеца, падающую в бездну тень человека, голос, вещающий сам по себе в переполненном морге?
Моё последнее пристанище в скопище стен, окружающих пустоту, приют на каменном кладбище человечества. Из ослепительного взлёта в никуда, из сияющего безмолвия, ничего не приобретя, но познавши тайну пространства и света, я падаю, затихая, в лабиринт мрака, откуда нет возврата. Испытавши возможное, я накликал свою судьбу: не простор мой удел - жребий мой мышеловка.
- Вы никогда не встречались лицом к лицу с самим собой? Не замечали? А это происходит не так уж редко, когда вы влетаете лоб в лоб в своё зеркальное отображение. Сейчас ставят в холлах огромные
зеркальные витражи, они, якобы, расширяют зажатое стенами пространство. Идёт человек, а навстречу ему из похожего, но несколько преображённого мира приближается он сам, собственной персоной. Не сразу в такое поверишь. Удар лицом в холодное стекло возвращает действительность. Многие тут непременно смущаются, озираются вокруг, не увидел
ли кто их конфуз, и быстро ретируются, исчезают, будто их здесь не было. А за стеклянной поверхностью остаётся слишком похожее на реальность пространство, в котором только что промелькнул (но вряд ли так ничего и не оставил?) похожий на Вас рассеянный тип.
Я давно живу в зазеркальном мире, постоянно вижу себя со стороны. Чаще всего сознание наблюдает за мной из окна собственного дома: сейчас с шестого этажа стандартной жилой многоэтажки, раньше - из уютной приземлённости казённого коттеджа. Но я видел себя и с вершины горы, и с неустойчивого поднебесья, когда скользил в скрипучем
"Запорожце" по длинной ленте шоссе.
Из дома напротив я наблюдал своё возвращение. Вот я пересекаю залитый солнцем двор, с засученными рукавами рубашки, с неизменным потёртым портфелем, с красным вспотевшим лицом. Или: по тропинке в снегу, уткнувши нос в воротник полушубка, в лохматой ушанке, стучащий зубами от озноба после езды в нетопленых "скотовозах"-троллейбусах.
Никогда я не видел себя в компании друзей или вместе с женщиной; сознание, отделившись от меня, фиксировало только моё одиночество. Возможно, что сознание - субстанция души персонального пользования, когда она устаёт кровоточить в моём разбитом теле, она покидает его и любопытствует - кому же служит, с кем разделяет эту
грустную жизнь?
Похожий на меня человек не идёт, а крадётся под тенью домов в сплетении улиц, как ночной вор в собственной квартире. Немножко в стороне и выше плывёт над ним выморочный шар-глаз, мерцающий призрак, невидимый другим наблюдатель, неотвязный, равнодушный, загадочный. Если человек создание Господа, возможно, следит за мной Око Божие. Про Дьявола не забываю - тогда преследует меня Сатанинская десница, выбирающая момент утащить к Лукавому. А, может, наблюдатель - посланник космического разума, биологического организма галактик, которому мир наш, планета людей, всего лишь пылинка малая, которую и
в микроскоп рассмотреть затруднительно? И Богу, и Космосу приходится изобретать для нас необычное, чтобы быть и ближе, и непонятнее - на манер, парящей в воздухе души, параллельных пространств, НЛО, полтергейста и даже волновых форм разума.
Волнует меня возможность, что холодный надзор за моей никчемностью ведёт не внешняя потусторонняя сила, а моё собственное порождение, спрессованная в клубок прошлая и будущая жизнь. Я, нынешний, как марионетка на ниточках разматываю витки предназначенного пути, а незваный свидетель лишь бесстрастно отмечает на маршрутном листе
трепыхания моего слабого тела, мои страхи и унижения, раздавленность пространством и беспричинный апломб самоутверждения. Для Страшного Суда коллекционируется энциклопедия моих пороков. Порождённый страстями, воспитанный и ведомый ими, я должен отразиться в прозрачном зеркале и по частям, и весь сразу, чтобы, в конце концов, враз быть зачёркнутым как очередная ошибка человечества, и хуже того - быть выброшенным не дозрев, как нераскрывшийся цветок, послед неудачного зачатья.
- Вы спрашиваете, зачем возник мой настырный соглядатай? Я сам это хотел узнать и догадался о его сущности и назначении лишь при попытках дать ему имя. Я назвал его ЛИК! Не подумайте, что это случайно, в пограничном с земным миром случайностей не бывает. Лик -
это лицо. Отделившееся от человека лицо утверждает безликость. ЛИК преследует меня, чтобы доказать будто бы меня нет. Войдя в город, перебежав в ночи пустынную привокзальную площадь, я перестал быть личностью. ЛИК, лишённый права самостоятельных действий, тем не менее, вобрал в себя мои останки, обрёк и меня, безликого, на грустный никчемный путь.
ЛИК не защитит меня от опасности. Он никого не защитит, не спасёт. Скользит себе оптической дыней где-то на уровне третьего этажа мёртвых в этот час зданий, следит за моей головой и мотает на плёнку мои сумбурные мысли, примитивные чувства, похожие на животные инстинкты. Мне кажется, что он только того и ждёт, чтоб окружили меня
ночные вампиры, вурдалаки, чудовища, кровососы с клювами вместо рта, хулиганы и демоны зла, которыми кишат ночные подворотни. Тогда этот ЛИК, потерянная моя душа, быть может, запнётся, вздрогнет, забьётся как пойманный паутиной, и последний раз вскрикнет, прощаясь.
Сегодня схватка моя с ночными тенями не состоится. Она не состоится до конца моей земной дороги, поскольку, исчезни я - некому будет рассказать о постигших меня видениях.
ЛИК плывёт луной надо мною и улицей.
Я понимаю, что угрозы тысячи острых клыков для меня чисто мнимые, как мнимая величина я сам, безликая тень. Не могу поверить, лишь с трудом представляю стаю жестоких крыс, выпрыгивающих из зловонного подъезда и набрасывающихся на моё отражение на тротуаре.
(Лишь Сальваторе Дали и Хичкок могли бы изобразить эту битву теней, сопровождаемую невыносимыми звуками разрываемой бумаги). Длинные сгустки мрака с хвостами-арканами пытаются оторвать мятущуюся голову, мелькающие руки и ноги, прогрызть насквозь плоское изображение
на асфальте человеческого туловища. Под скрежет крысиных резцов, как скрип железа по стеклу, мерзкие силуэты, каждый наполовину из алчной пасти, разламывают хрупкое покрытие, откалывают куски бетонных плит под ним, перемалывают жерновами челюстей песок и цемент. Усилия
злобной массы превозмогают сопротивление нарисованного гиганта. Бумажная фигура человека уже перестаёт дёргаться, сминается, расправляется перед падением и, под небесный грохот, лопается, покрываясь сетью трещин. Мелкие обломки под яростным напором начинают раздви-
гаться друг от друга, всё больше разводья трещин - фигура начинает терять красивые очертания человека. И вот тёмная двухмерная картина озаряется как закатом солнца растекающейся лужей крови.
- Вы знаете, достаточно подумать, что подобный фильм ужасов возможно поставить, как меня бросает в дрожь. Разве тень может быть действующим лицом прежде самого лица, от которого тень?
- Не игра и не забава - страх жизни и ожидание смерти. Поверьте, описанное видение - модель жизни, в отчаянной надежде отвергнуть или подтвердить безжалостный прогноз грядущего прощания. Лишь неуверенность в себе и в мире вывела меня на тёмные улицы Последнего Города. Как безумный колдун я угрожаю самому себе неутешительными про-
рочествами. Предсказатели - не все лжецы. Кто-то на самом деле умеет проигрывать будущие шаги с собственной тенью, кто-то достоин примерить на себя одежду мрака. И я утверждаю: тень человека и сам человек могут действовать не связанные друг с другом.
Уже не спорят о материальности мысли. Мысль может присутствовать в пространстве и времени отделённой от самого мыслителя, может вмешиваться в события за спиной человека, она - его реальный двойник, и покушения на неё также правдоподобны как и на хрупкого безликого её создателя.
Пожертвовав тенью во мнимом сражении, помимо собственной воли и понимания, я становлюсь сумрачным призраком ночного города.
Призраком стать очень просто и благородно, нужно только представить себе, что находишь при этом больше, чем теряешь. Первое, что я приобрёл - смелость, а потерял - липкий пот страха за свою единственность и неповторимость в подлунном мире. Теперь я - рядовой домовой проклятого города, обыкновенный образ воображения. Чего мне
бояться призрачной ночью? Пусть боятся меня. Пусть клубок маразма и пороков, порождённый загнивающим городом, чего-то боится больше, чем самого себя.
В катакомбах заблудших так мало укромных мест для людей - зато простор для подонков. Они шарятся во тьме - трусливые грабители и одичавшие алкаши, дегенераты-насильники и наркоманы-извращенцы, заразные проститутки и их сутенёры. Издали похожие на людей, они с крикливостью идиотов и осмысленностью прорвавшейся канализации бормочут, переговариваются на грязных помойках, у загаженных углов, среди хлама и мусора, которые оставил городу ДЕНЬ.
День - это творенье света, вся живая природа расцветает на свету. Только ГОРОДУ, условно живому созданию, день приносит убыток. Армия дворников в предутренние часы едва успевает слегка замести
следы пиршества буйного дня. Восход солнца, отбросив покрывало ночи, превращает город в человеческий муравейник. Городская толпа - не сумма отдельных людей, это особый суетливый организм, неуправляемый,
разрушительный, утопающий в собственных отходах.
Я ли вижу толпу, городского монстра, с высоты птичьего полёта или мой настырный ЛИК ? Из поднебесья пёстрые краски молекул организма толпы кажутся серыми. Народ - пыль города, замешанная на собственных испражнениях. Липкими грязными потоками растекается по ули-
цам живая масса, которую неизвестно почему расхожее мнение обзывает во множественном числе - "массами". Но сверху чётко видно: население города - не массы, это одна большая бесформенная масса, многоголовая гидра, болезненная плесень уличных артерий.
Разлив массы начинается с вокзалов. Выплескивается она и из подъездов домов за пороги многоэтажек, ползёт-бурлит по направлению
торговых рядов, универмагов, универсамов, рынков, где хрустя пожирает заготовленную подкормку, пухнет на глазах пакетами, сумками, баулами, отрыгивает обёртки, окурки, кожуру фруктов и овощей, и вновь течёт, нескончаемая, ненасытная, шумная.
Призрачную одежду ночи ГОРОД меняет днём на серую рубашку толпы. Он одевает людям смирительную рубашку. В толпе, прежде всего, исчезают у личности индивидуальные чувства, и хорошие, и дурные.
Толпа как лента конвейера с человеческим материалом, система уничтожения личностей. Свобода здесь лишь в выборе направлений потока, телодвижение в водовороте тел. Но вне всех - нет тебя! Поток - то, что суждено, ему невозможно противиться. Если поток низвергается в пропасть, падающие капли летят, не задумываясь, ничего не ощущая, ни
ужаса, ни стыда.
Ярче всего свойства толпы проявляются в обнажении привычно запрятанного. Одежда одного ничего не значит, когда вся масса - бесчувственная, безликая, голая! В куче улиток незаметны особи, потерявшие панцирь, - в липкой массе не обратят внимание на особу, задравшую подол. Примерные домохозяйки в этом анклаве могут поучить ци-
ничности выражений профессиональных гетер. Здесь, отбросив моральные загородки, всё называют своими подлинными именами. Познав толпу начинаешь поражаться как грязен и беспардонен наш мир!
Толпа не знает тайны, потому что белым днём призраки не являются. Их же просто растопчут, пройдут через них, не заметив, как через пустое место. Призраки такого обращения не вынесут, им оскорбительно, когда их не замечают. Ведь призрак создан не зря, призрак - вол-
на из мыслей, чувств, желаний и воли того, кого он повторяет. Призрак мечтает о поступках, правда, мистических, мысленных. Но может такие поступки как раз и меняют мир?
Человек толпы ни на что созидательное не способен. Запрограммированный на движения дня, обречённый на уничтожение, распад и беззвучие, он ловит последний шанс, ускользая из откровенной толпы в
персональные клетки, спасительные камеры заключения собственных квартир. Здесь он попытается возродить беспочвенную надежду, запятнанную веру, оскопленную любовь.
Я смотрю с высоты как распадается на атомы живая масса, серая одежда улиц. Пыль тротуаров затекает в подъезды, засасывается и выплёвывается отверстиями подземной дороги - метро. Трамваи, троллейбусы, авто развозят гаснущие крупинки света. Долой искалеченный суе-
той, беспокойный, разрушительный день! Да здравствует ночь подлинных истин, ненадуманных таинств, мрака и сновидений!
Над городом сгущается и разрежается тёмное небо. Кто-то помимо людей и одинокого меня, быть может, сама Земля общается с мирозданием. Я слышу шорохи мыслей. Ночь - ведь не только мрак, возможно, она - невидимый человеческим глазом свет. Ночь ниже крыш высоких домов
приближает Вселенную. Днём люди общаются с подобными самим себе, ночью они ведут разговор с Богом и Мирозданием; неведомо для себя принимают советы и наставления, даже приказы, с большей долей принуждения, чем отпущенная им Днём свобода.
Я думаю, что ночью одинокие мысли, взявшись за руки, объединяются, поддерживают не только друг друга, но и несчастный город от окончательного падения и распада.
Ночь захлопнула жизнь мегаполиса как стеклянная банка дневную бабочку. Ночь расправила крылья над моим разумом, но мой разум не спит. Мой разум, тень души, растерзанная недавно моя тень. В порядке
исключения превратившись в бесплотский призрак, бесстрашно шастая по тёмным улицам, я должен сегодня увидеть воочию отбросы дневной массы, не спрятанные за крепостные стены домов. Я должен познать страшное будущее разрушения личностей, предсказанное городу и толпе.
Я не найду и намёка на утешение, блуждая в столь поздний час по грязным проулкам. Моё задание Свыше - "Иди и смотри: и я взглянул..."
Гигантская масса, рассредоточиваясь по домам и этажам на ночь, чтобы с утра возвратиться вновь в бессмысленность своего движения, по пути к остановке небрежно теряет случайные капли, подтверждая их
незначительность и никчемность перед ликом вечности.
Вот, алкаш вылез из подворотни, стряхнул пелену забвения в чуть теплящемся мозгу, припомнил свой долг и дом, где ожидают его, волнуясь, замызганная жена и запуганные дети, и зигзагом, преодолевая
земное притяжение, передвигается в сторону безрадостного своего приюта.
Чиновник, засидевшись с сослуживцами за азартным преферансом и добытой по случаю бутылкой коньяка, урвав из постного быта кусочек масляной радости, трусливо прокрадывается к своей зашторенной квартире-крепости.
Деловые люди, рассчитав очередные варианты афер, привычно и скотски для куража и ощущения власти помасливши щели услужливых девок, секретарш и продавщиц, нагрузив дефицитами удобные импортные сумки для подкормки холёной и престижной своей семьи, разъезжаются из офисов и частных лавок на стремительных заморских лимузинах.
Вечно ненасытная на половой акт распутница-шлюха возвращается от очередного любовника к собственному жалкому полу-импотенту мужу. Ей повезло, в добавок к её бесчисленному перечню соитий сегодня хулиганы-мальчишки подловили её в подворотне и насилуют глумливой очередью на куче мусора в неосвещённом углу двора. Шлюха вяло поощряет
неопытных щенков-дебилов, воображая, что это её новая месть своим недостойным её сожителям и супругу.
Отбросы душного Дня непременно угрожают насилием неудачно отставшим осколкам серой толпы. Запоздалых прохожих могут ограбить, унизить и даже убить. У алкаша более трезвые подонки снимут не совсем изношенную одежду и отнимут завалящиеся копейки. Деловых людей
поджидают наёмные килеры и не менее деловые рэкетёры. Предстоит автоматная перестрелка в ночи с неизвестным исходом. Распутницу-шлюху ждёт худшее: дебилы не натешатся её доступным и захотят узнать нео бычное - в несколько ножей они располосуют её половую щель до самого
горла, попробуют получить удовольствие с её окровавленным мёртвым телом...
На каждый миллион жителей моего мегаполиса приходится в сутки по статистике десяток убийств, два десятка изнасилований, четыре десятка грабежей и до сотни обычных жестоких драк с рядовым повреждением членов. Это характерная черта бытия-распада доживающих послед-
ний срок людских сообществ, моего последнего города.
- Вас не смогут успокоить бесстрастные цифры, что из 100 тысяч человек убивают только одного, но рождается двое. И у крыс растёт приплод. Доказано, что загрязнённость среды, радиоактивность, нарушенное равновесие в природе как раз и вызывает увеличение рождаемости. Только вот рождаются люди-мутанты: они и живут недолго, и убивать они станут вдвое больше.
Последний город обречёно ждёт неслыханных прежде катастроф. Придут катаклизмы, буйство стихий и разгул эпидемий. Новые беспощадные болезни под гром чумных барабанов очистят от беспокойных толп
улицы городов. Настанет время великой жатвы в неоправдавшем себя человечестве.
Меня сотрясает мысль, что грязные демоны ночи, ломающие, убивающие, насильничающие, могут быть признаны необходимыми санитарами города, как стая волков подле стада баранов, для ускорения естественного отбора.
Не знаю, не знаю... Нельзя вмешиваться в помыслы Вышнего, но и быть равнодушным к творящимся преступлениям недостойно даже призрака. Я же могу кого-то наказать и спасти! И я выбираю акселератов, замысливших зверство над безнадёжной шлюхой.
Я резво приближаюсь к подонкам.
- Неужели вы уже не люди? - спрашиваю я их.
- Ха-ха... - оборачиваются ко мне расхристанные дети пороков. - К нам на запах мёда сам пришёл кретин на заклание. Мы узнаем ещё одно удовольствие, мы сделаем из тебя, дядя, хорошую женщину! Ха-ха...
Они бросаются на меня как недавние крысы, атаковавшие мою тень. Горят глаза, никогда не затуманенные мыслью, изломаны, искажены тела и органы, похожие на клыки ножи поблескивают в руках-щупальцах.
Но я бесстрашен и бесплотен. Я не могу вмешиваться силой в эту ненужную жизнь, могу лишь подвергнуть её сомнению. Пусть глупый ЛИК запишет за мной ещё одну, на этот раз победную, битву во мраке.
Эти испорченные молодцы сегодня впервые встретились с поистине необычным. Бросившись на мой силуэт, они прошли через меня насквозь, попадали в кучу друг на друга, размахивая ножами, только исцарапали
своих сообщников в общей стае. Я, не пошатнувшись, сделал шаг в сторону, возвысился над глупостью жестокой возни, заговорил как пророк, и голос мой потрясал подонков.
- Нет вам прощения, поскольку вы уже не люди. Вас породили не матери, а сгустки тьмы распадающегося мира. Когда вам не хватит остатков сил, чтобы грызть людей, вы, подыхая, перегрызёте самих себя. Вы - отрицание человечества, засасывающая пустота... Никакая казнь
над вами не будет излишне жестокой...
Ещё кто-то пролетел навылет через моё мерцающее тело. И дикий ужас объял остатки физических чувств дебилов. Разрываемые изнутри незнакомой болью, они бросились врассыпную, завывая и дрожа, оставив
живой распластанную на земле шлюху. Я пришёл к ней как Спаситель.
А та, даже не оправила подол, не сдвинула ноги. Пресыщенную всем падшую плоть невозможно удивить. Она спросила:
- Ты Бог что-ли, дядя, или Дьявол? Но мне всё равно! Коли земное тебе не чуждо, иди ко мне, потехи ради. Здесь места хватит всем.
Не будь я призраком, я бы признал, что видел бездну, в которую катится грешный мир.
Не найдя ни слов, ни действий в её осуждение, как задумывавшийся ангел, я отлетел к горним вершинам.
Иногда по нескольким недостойным представителям ошибочно судят про всё сообщество, а у людей во все времена по неясным законам каждый десятый рождался калекой или уродом. Постепенно уродство физическое уступало место нездоровой психике, вот уже в каждом доме, в
каждом подъезде появился ненормальный человек, сам себя таким не признающий. На очереди обвал деградации, когда норма, того гляди, станет исключением.
Моё сознание ночной птицей мечется во мраке последнего города.
Ещё глыбы домов не превратились в трущобы, земля ещё не вздрогнула в гневе, стряхивая со своей спины губительную для всего живого человеческую плесень.
В организованном для прозябания пространстве люди доживают свой грустный век. Они упаковали себя в коллективном морге пирамид, в переполненном ковчеге на волнах отравленного океана. Разве Бог создавал это стадо, заблудившееся среди бела дня и находящее выход лишь в
самоуничтожении? Что за кощунственная шутка Вселенной создать мир, который, развиваясь, оставляет всё меньше и меньше надежд на собственное оправдание?
В Великой Книге уже две тысячи лет тому назад описаны конвульсии гибнущего человечества. Я лишь вспоминаю пророчества, слышу назначенный слышащим зов: "Иди и смотри: и я взглянул..."
"В те дни люди будут искать смерти, но не найдут её, пожелают умереть, но смерть убежит от них..." "Солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звёзды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые свои
плоды; и небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих... Сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава
зелёная сгорела. Произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала." "Упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезды полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей
умерли от вод, потому что они стали горьки." "Отворилась кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. От огня дыма и серы умерла
третья часть людей... И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям..." "Второе горе пошло, идёт скоро третье горе.
Пал Бабилон великий, мать блудницам и мерзостям земным, жилище бесов и пристанище всякому нечистому духу... Напоила жена сия яростным вином блудодеяния своего все народы. И цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши её. Ибо грехи её
дошли до неба, и Бог воспомянул неправды её. Горе, горе тебе, великий город Бабилон, город крепкий! Ибо в один час пришёл суд твой, и уже не будет его, который был и которого нет, и пойдёт в погибель..." "И вот, конь бледный, и на нём всадник, имя которому
смерть; и ад следовал за ним..."
Безжалостна яркость нарисованной жатвы созреваемых плодов, что вот-вот настанет, и "уж ничто не мешает нам перестать существовать."
Во времена, когда записаны эти строки, ещё был не воздвигнут названный Бабилон, магаполис ХХ века, мой последний город. Но было ясно Всевышнему, что новый мир, развившись и расстроившись, будет казнён предсказанным Страшным Судом, не будет ему прощения ни на
этом свете, ни на том.
Как жил он целых двадцать столетий, если бы верил, что будет как назначено, что падут звёзды и погаснет солнце? Неверие спасало человечество много веков подряд, давало силы жить и строить. Неужели теперь, поверив, оно обречено сгинуть в бездну мрака?
Вглядываясь в бесцветную пустоту, завороженный навеянными картинами Апокалипсиса, я не рассмотрел пока на улицах пустынного города колонны живых мертвецов, не узрел шеренги гробов, крематории не заполнили страшным чадом весь мирно спящий город. Сомнение в себе
самом настигает меня. И уже кажется, что не истина чёрными чернилами неуклонно и ярко заполняет горизонт, а рождённая крамольными мыслями ТЬМА МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ БОЛЬНОЙ ДУШИ.
Прежде, чем разобраться с миром, я думаю, что не лишним было бы понять самого себя. Разве не одно и тоже - мир внешний и мир внутренний, познаваемый и непостижимый, созданные по единым законам соответствия, единства и отражения?
Не найдя ответов в ночном городе, в шорохе кружащих во мраке мыслей я добираюсь до одиночества своего жилища, открываю дверь квартиры, и, не спрашивая меня, следом за мной, призрачным, прошмыгнула мимо где-то собранная и организованная для мучений неразрешимы-
ми вопросами меня самого моя тень. Проплыл, не таясь, ещё один гость, сияющий диким светом, неотвязный сегодня мой спутник - ЛИК.
Настала пора подводить итоги. Мы собрались для этого втроём: я, недавний Призрак, отраженье моей души, моя Тень - отражение разума, и ЛИК - вселенский наблюдатель. Призрак по праву хозяина прилёг на широкий диван, пользуясь бесплотием так, что он и не скрипнул. В
единственное кресло тихо уместилась Тень, а ЛИК, экономя мне электричество, скромно завис в углу как лампада, освещая полупустую, полуживую обстановку.
И потекла беседа. Разум спорил с Душой, Тень с Призраком. Даже затаённый Лик выдавал какие-то сигналы, и они понимали их, отвечали ему на том же беззвучном языке. Переплелись воедино мысли, образы и их логическое воплощение, на многое воображаемое в сознании не нахо-
дилось слов - его подменяло абстрактное видение, музыкальные дивертисменты. За пределами выразительности осталась возможность изложения существа рассуждений, но СЛОВО висело в воздухе, и смелые режиссёры не в первый раз решились на попытку расшифровать бесконечную
постановку одной и той же драмы человеческой любознательности.
- Новая мысль озадачила в последнее время ищущих истину: отпало сомнение в жизни на земле - она вокруг, реальная и печальная, прекрасная и безобразная, дающую и надежду, и страх, и отчаянье. Но всё
больше недоверия к однозначности смерти. Если душа человека живая и вечная, то смерть - всего лишь, нерядовой переход из одного состояния сознания в другое.
Бренно только человеческое тело. Выражение - "отдал Богу душу" - возможно понимать буквально. Когда душе невмочь в усталом теле, она уходит в иные сферы бытия. Но дух, душа бывают порождением как светлых, так и тёмных начал мироздания. Светлая, очищенная от
скверн, душа взлетает в небеса, в межзвездье; мрачные души затягивает канализация. Но души подземного мира тоже общаются со Вселенной.
Вопреки очевидному, я думаю, что во мраке видно не меньше, чем в сиянии света: свет ослепляет - мрак обостряет чувственность, свет обнажает видимость - мрак раскрывает сущность...
- Безжалостны картины запредельного миросозерцания... Представляю, как над перенаселёнными материками носятся ещё серебристыми
волнами одинокие души, а другие - истошно стонут внизу, сдавленные жёсткой земной корой, и нет им утешения, нет смысла в их присутствии, поскольку некого им одухотворять. Мы упорно пытаемся отыскать
начало и конец там, где его никогда не было. Все жизненные понятия разделены полюсами; две противоположности и между ними - ничего:
жизнь и смерть, добро и зло, истина и ложь. Мы добровольно отказались от полутонов: или "да", или "нет", или чёрное, или белое, потеряв по пути все богатства радужного спектра.
К несчастью, всё человечество обладает единой реакцией на одно и тоже информационное воздействие, усвоило только один способ мышления, одну массовую логику. Жестокость и зависть бездумно устраняли в прошлом все отклонения от всеобщего понимания, все особые способнос-
ти, заклеймённые как сверхъестественные. Ясновидцев и провидцев сжигали на кострах. Цивилизация не отменила, а продолжила "охоту на ведьм". В результате, мы имеем то, что имеем: 95% содержания человеческого разума не вовлечено в познание мира, и ещё удивляемся, наблюдая примитивную, плоскую, малоподвижную картину мироздания.
Человечество освоило самый несовершенный способ мышления. Главная его черта - дискретность, случайность оценок реальности, которая сводится или к признанию, или к отрицанию. Сейчас, осознав свою ограниченность, беспомощность, логика человека не нашла другого выхо-
да, чем отказать себе самому в праве на существование.
- Небытиё материального, возможно, не сложнее бытия. Себя, как рядовую случайность, потерять не жалко, согласен, что это даже необходимо для очищения мира. Истинная печаль наступает от предчувствия
гибели всего живого на Земле. Неужели наш мир - ошибка? И как дефектная логика может привести к концу света?
- Сознание ведь не только реальность, но и действие. Созданный в массовом сознании образ, будь это Господь Бог, явление Страшного Суда, неопознанные объекты, включая нашего молчаливого наблюдателя
ЛИКа, начинают существование сами по себе, независящее от воли отдельных лиц. Страшный Суд может наступить так, как его вообразили многие люди, отдельные пророки, и, самое пока что непонятное, но вполне допустимое, независимое внеземное сознание...
- Это старый софизм, утверждающий, что мир является таким, каким мы его представляем. Получается, что НЛО - изобретение нашего больного сознания, а вовсе не посланец других цивилизаций или иных параллельных пространств?
- Да, да... Только не обязательно - человеческого сознания, НЛО мог создать и Космический Разум. Но вот изучение космическим разумом нашей планеты можно сопоставить с вниманием всей нашей науки к одно-
му единственному атому. Пусть, атому не рядовому, предположим возбуждённому внешней энергией. Вообрази, две тысячи лет учёные Земли как заворожённые следят в микроскопы за этим атомом, фиксируют как
исторические события необъяснимые перескоки отдельных электронов с орбиты на орбиту, удивляются, обнаружив что электроны в одно и то же время могут быть в разных местах, разбирают на составляющие какие-то излучения, волны, частицы и прочие "невидимки". По-моему, это чело-
веческое самомнение, что мы "венец творения" - кого же изучать, как не нас? Если есть Высший Разум, ему-то про нас давно уже всё известно - наше прошлое, настоящее, будущее. НЛО для Космического Сверхсознания не является самоценным. Это люди всегда нуждаются в чуде.
Особенно, в смутные времена, подвергнув сомнению всё вокруг и, прежде всего, самих себя. Несовершенные люди выдумывают, а значит создают, несовершенных свидетелей своей растерянности перед бытиём.
Наш ЛИК - создание иного плана, ЛИК - ЛОКАТОР ИНДИВИДУАЛЬНОГО КОСМОСА. Он не постижим человеческим разумом. Человеку из массы он не нужен - ни для страха, ни для сомнения. А Высшему Разуму? Не исключено, что бессмертные души были рассеяны только на нашей Земле.
Наблюдение за трансгрессией душ, за их совершенствованием и падением, взлётом и гибелью - это задача Искусства, Науки, даже Бога. Потому пошёл Космический Разум на малые, но необходимые затраты -
приставил к душам в человеческом теле бесстрастного, всё видящего наблюдателя. Пройдёт срок - про ЛИКа узнают, его тоже будут изучать, как он нас, появятся диссертации, монографии, возможно, возникнет
новая наука - ЛИКОЛОГИЯ. ЛИК станет не менее известен и реален, чем любые НЛО.
- Забавно: ЛИК - инструмент постижения Бессмертной Души во имя Великого Искусства. Что же? "Все мы смешные актёры в театре Господа Бога!" ЛИК - такая же иллюзия, искажённая реальность, как мы, как образы сна и вневременные миражи. Он будет тем и оттуда, как мы его
в этот миг представим.
- А что я говорил? Нам не о чем спорить! В бесконечной Вселенной, из-за её свойств бесконечности, возможна реализация любых идей, даже бредовых, однажды пришедших кому-то в голову.
- Искусство - и есть аккумулятор бредовых идей. Настоящая мысль - никогда не пропадает. Мысли - и будешь бессмертен! Будет ли лучше человечеству, если оно узнает своё будущее? Умные люди мучительно изобретают, что можно сделать для продления агонии цивилизации. Но
вычислив, что через 30 лет все их усилия пойдут прахом и Земля растворится в пустоте, облегчат ли они назначенную участь живущим? Вряд ли! До срока прекратится движение мысли и начнётся оргия прощания.
Стаи НЛО, последнее время стервятниками кружащиеся над планетой, не улетающие ли это человеческие души? Самые безнадёжные уже махнули на всё рукой и открыли свой карнавал смерти.
- Распад души приходит словно ветер. Души покидают недостойные тела и переселяются в астральные пояса Земли. Астрологи взирают на перенаселённое душами небо и... пророчат. Пророчат пришествие новой
шестой расы пепельных людей, приход Спасителя рядом с одичанием оставшегося человечества.
- Каждый играет в эту жизнь по-своему. Нынешние Нострадамусы - представители своего рода искусства, воздействуют на чувства людей и в этом находят удовлетворение. Ушли времена поэтов - пришли времена
астрологов. Обрати внимание, чисто чёрных предсказаний практически нет, большинство прогнозов оставляют людям какой-то шанс. Будет ли он использован? Успеет ли человечество уцепиться за край обрыва над пропастью?
- Не нравится мне летать лучиком света над пустой планетой. Маленькая надежда или спасительный обман, если не дадут реального пути выхода из кривого зазеркалья, то хотя бы сохранят достойную человека нравственную позу, позволят уйти гордо...
И Тень Разума и Мыслящий Призрак обратили взоры свои на висящий в углу шар. ЛИК не вынес мучительности вопросов, замерцал, налился вдруг ярким светом. Был ли это Космический Звёздный свет или выдумка фантазёров? Но свет столкнул с удобного кресла приютившуюся на нём
Тень, она слилась с расположившимся напротив силуэтом Призрака, и остался в комнате одинокий человек, один в ночи на всю Вселенную.
ЛИК погас и стал почти не виден. Но я знал, что он продолжает положенные свои наблюдения за моими мятущимися думами...
За окном в глубокой дрёме пребывал, как "вещь во тьме приходящая", мой последний город. Устал я от него и себя в нём. Как можно представить себе конец великого Бабилона, приютившего и гениев, и подонков? Бездумье, не по праву заполнившее пространство? Рой, вырастивший пчёл-убийц?
Быть может, мы сбились с пути, когда вместо нравственности начали изучать технологию? Когда вместо естественного деревянного зодчества использовали бездушный камень? И построили Бабилонскую башню!
Воздвигли стены - между людьми, между собой и Богом.
Он, того гляди, рухнет, гигант на глиняных ногах. Рухнет от взрыва пустоты - не может мир так долго переносить отсутствие смысла.
Неотвратимой безнадёжностью я прикован в этом городе как заложник. Мне нечего ждать, кроме смерти. Подружка с косой - моя последняя подружка. А чем она хуже других, пахнущих мертвечиной? Чем она не достойна меня, с разложившимся мозгом?
Я не переношу других, ещё хуже переношу себя. Тяжелее всего мне быть один на один с собой. Скоро зверем я брошусь на своё отражение в зеркале. Я выцарапаю себе глаза, я перегрызу себе горло. Так долго я терпел эту потерянную личность в себе. Моё терпение кончилось.
Что осталось мне в этой жизни? Ожидание смерти. Прощание с тем, что любил и ненавидел. Последняя мысль, что выпорхнет сквозь стены и сольётся с непостижимым могучим Космическим Разумом.
Я, малый муравей в земном муравейнике, шепчу привычную молитву:
- Господи, спаси и помилуй!.. Мя - грешного...
Я знаю - не будет мне ни спасения, ни пощады. Что заслужил, то и придёт. Нельзя начать сначала прожитую жизнь. Время не течёт обратно. Моя музыка отзвенела.
- Прости меня, Господи, что я такой, как есть. Не смог я стать другим. И самого себя мне позволь оплакать!
Я не молю другую смерть, чем та, что суждена. Я не прошу отсрочки.
- Господи, позволь мне умереть в смирении с собой!
Устал я будоражить душу. Всё суета сует, мир ни на йоту не стал другим от моих стараний. Я тихо встречу Смерть и скажу, что ждал её.
- Господи, избавь меня от юдоли, от лишних слёз и мук!..
Нельзя исправить ошибку рождения, нельзя зачеркнуть свершённое. И моя ли вина, Господи, что попал я в жестокую пору агонии Человечества?
- Но благодарю тебя, Господи, что ты дал мне то, что я имел...