Про это не говорят и даже не молчат, очень трудно подобному верить... Мысли о звёздах приходят ко мне по ночам. Они рождаются в такой области сознания, трансцендентной по своей сущности, куда не ступал ещё тяжёлой ногой аналитик с порочным стремлением всё познать и измерить, но, признаюсь, мою робкую душу заумные раздумья, мысли по другую сторону разума, выворачивают наизнанку. Зачем они и куда ведут?
Я смотрю на себя и на людей, как бы со стороны, как бы со звёзд. Несмотря на свою несмываемую глупость, болтливость, браваду и пошлость, вопреки инстинкту стадности и неосознанному стремлению к коллективному счастью, в противовес главенствующим идеям и тому, что мы сами о себе думаем, все мы живём в тесных нескладных раковинах, под панцирем толстой непроницаемой кожи - улитки мы, жалкие беззубки, и во все времена, лениво плывя по течению, лучше всего воспринимаем собственные соковыделения и знакомый с рождения скрип симфонии одиночества. Один на один выходит человек против жизни и, познав лишь цену никчемности, большей частью так и уходит, ничего не сказав, не развеяв скуки. Но всё же иные попадают на пути в забвение в поджидающий в стороне омут, бассейн испытания на человечность. Кишмя кишат в бурном потоке соблазны, крутятся смываются лики похожих страдальцев людского рода. Одних выталкивает водоворот в вышину над всеми, другие падают, смирясь, на дно, третьи находят силы миновать и радость, и боль; но есть такие, которых смута окутывает как кипяток, лопается, не выдержав, их скорлупа отчуждения, обнажённая плоть беззащитно предстаёт пред миром, с сутью наружу, легко ранимые и чувственные, они испытывают такое, трудно выразимое в словах, обыденное и неожиданно новое, о чём мне и хочется вам рассказать.
Моя задача на пределе возможностей, и, если бы я исходил только из собственного опыта, я бы ничего не сказал. Но есть вечная сила искусства. Короткая случайная жизнь всего лишь крупинка в незакатном зареве всемирного творчества, обобщающего прошлое и будущее, со мной и без меня, освещающего мрак неизвестного одновременно со всех сторон - объективно и субъективно, реалистически и мистически, органическим синтезом содержания и форм. Искусство для меня - средство постичь и превозмочь жизнь, крик в ночи, пытающийся поднять спящих в перинах пороков и добродетелей.
Искусство - молчаливый друг тех, кто страдает в пустынных полях. Размышляя и ошибаясь, опираясь больше на мечту, чем на знания, оно, если и не подводит к истине, то зовёт к ней.
На то я молюсь, и, если у вас хватит терпения, вы узнаете, приемлема ли вам вера моя и можно ли прожить в замках, которые я построю...
В людской жизни не так уж мало чувств и ещё больше образов, изящных символичных бабочек, меж которыми в затяжном прыжке бытия порхает каждый помимо воли. Но лишь ЛЮБОВЬ и СМЕРТЬ как стрелы пронзают человека, не претыкаясь ни на рубежах времени, ни пространства, равняют рыцарей, чиновников и милиционеров, разнообразят жизнь однообразным по сути исполнением. Или блистающий символ мечты и поэзии, названный броским и ёмким словом "ЗВЕЗДА".
Нет на земле поэтов, не призывавших с волнением звёзды в свидетели своих чувств. К звёздам воздели руки известные певцы и даже самозванцы, ленивые неудачники, возомнившие себя "поэтами в душе". Кто бы там ни был, но заметная часть человечества выбрала в космосе своего идола, прекрасную мишень для возвышенных чувств, отдушину в бренной никчемности, не мало не смущаясь, что никто не держал ещё звёзды в руках, даже не приближался к ним на достаточную дистанцию, чтобы однозначно сказать о физической сущности реальной звезды.
Так уж повелось, в романтичных порывах люди обхаживают со всех сторон только мистический смысл неземного видения. Как дикарь в девственных джунглях, так и супермен в модерновых громадах небоскрёбов, воздев очи горе, томно вздыхают в небо: "Где же ты звезда моя?.." Пусть думают при этом каждый о своём, далеко не похожем, общая у звёздных вздыхателей надежда заполучить неведомым путём лучшее, чем у них есть, причём, без особых усилий. Может быть, призрачную планету счастья, может, рай на грешной земле, прекрасную "госпожу удачу" или звёздную женщину, прилетающую в объятья? Таинственной силой звезда позволяет любой бред и любую забаву. Только сумасшедший или великий поэт мог увидеть "звезды, замученной в аду, кровавые лучи", услышать, как "звезда с звездою говорит", в отчаянии назваться "межзвёздным скитальцем".
Продираясь в лабиринте принципов и взглядов, заблудший путник в поисках огня, знает: поддержит его на нелёгком пути, не оставит его СВОЯ ЗВЕЗДА. Изведав возможные потери, и поздно, и рано убедившись в отчаянии, что собственная жизнь не удалась, человек, отвлекаясь от личного, воспаряется: "горит звезда моя." И что эта боль? - если всё повторимо, и правда не одна, и ложь ещё ржавчиной оседает на сердце - за пропащей стеной недоверия холодная как мысль горит ЗВЕЗДА.
Все говорят одно и тоже - любовь и счастье, радость и жизнь, тоска и смерть. Не определив ничего до конца, не успев, как слепые мы ползём в гору к одной звезде с разных сторон.
Часто повторяют, что хорошая мысль стоит хорошего дела. Мысль обнимает необъятное для опыта и раздвигает границы досягаемого, мысль продолжает жизнь и противостоит ей.
Быть может, это мысль сияет как звезда во мраке? Мысль без названия, озаряющая души, мысль - символ человеческого и доброго? Или слово, впитавшее жизненный смысл и одно открывающее всем глаза? Или то не встреченное, потерянное, важное, к чему многие идут всю жизнь, так и не узнав, куда идут? Или стихи бесчисленных поэтов рассыпаны нетленными букетами по тёмному небу? А, может, пылающие сердца влюблённых? Ведь всё равно, никто не знает, что там, над головами!
Заветная единственная звезда не открывает своей тайны и от этого не светит более тускло. Она продирается сквозь туман, неизменная и приветливая. Волшебство создало её на заре, в минувшие дни, волшебство продолжается и сейчас, до исчерпания смысла.
Беспокойство преследует меня с тех пор, как я себя помню; неосознанное чувство вины и потери, томленья и страха. Теперь я догадался, что всё содержание моё связано с магическим светом затерявшейся в небе звезды. В мириадном скопище не то созвездий, не то судеб найдена моя звезда неповторимости, значимости и цели: она не оставляет меня в равнодушии к себе и к миру, она, я надеюсь, не исчезнет с небосклона вместе со мной, она наставляет меня в борьбе и смирении. Только с ней я верую во что-то вечное и значимое, что затмевает неустойчивый перестук моего сердца.
Ночь разбудила меня ото сна, ночь открыла мне глаза во вселенную. Я подошёл к расшторенному окну и замер перед звёздным шатром от ощущения бесконечности мироздания и собственной возможности её осознать. Разве без смысла и значения дано человеку чувство пространства, возможность узнать под ногами чуть тёплую маленькую планету, шагать по её раскрашенным просторам, засорять её своим присутствием, своими мыслями и делами, наконец, искать в беспределье собственную надежду? Разве не праздник и не награда данная мне жизнь, возникшая по сложной цепи случайностей, неповторимых никогда для меня вновь и утвердившая мою загадочность неотвратимостью моего окончания? И если суждено где-то укрыться истине, то почему ей не спрятаться за звёздной красотой и безбрежностью, в недосягаемости и одновременно у каждого перед глазами?
В сиреневой ночи, как звёздный перезвон, пришли ко мне нежданные слова-стихи из вечной на земле книги: "да светится имя твоё..." Так кратко и исчерпывающе сказано сразу о любви, о звёздах, обо всём, что вмещается между звёздами и человеком. Неизвестный поэт крупинками слов объяснил: не думайте, что любят звёзды, любовь превращает в звёздное земное, звёзды не в небе, а в нас - мы зажигаем звёзды своими чувствами, верой, надеждой. "Да светится..." - и звёзды осветят душу. Найди имя, которому нужно молиться, и звёзды рассеют мрак.
Словно голубой луч осветил во тьме мою тень, поманил из бездны ввысь. Мой организм, как чувствительную камеру, заставляют трепетать неведомые следы, отпечатки озарений, голос ушедших людей, умевших вещать и пророчествовать. Часть их весомых слов прорвала блокаду тысячелетий, и я восхищаюсь мудростью, далёкой как звёзды.
Несопоставима поэзия с трескотнёй пустых фраз. Слепые или претворяющиеся в слепых, проходят мимо зияющих бездн человеческой души. Кровоточит - прижмите тампонами, ноет - займитесь аутогенной тренировкой и спортом, мечется между землёй и звёздами - утешьтесь начавшимся освоением внеземного пространства. И мухи летают в космос в космический век...
Тайной и одиночеством повеяло на меня из ночи. Словно хрустальный свод небес сузился вдруг, сжался и захлопнулся надо мной как банка над малой мошкой, и я забился в отчаянии, и руки мои тщетно отталкивали слетающихся стервятников - приближающиеся ко мне сквозь мрак холодные пустые звёзды. Надежда, ломая крылья, жалостно страдала рядом с болью; испуганное сознание, как не раз, повторяло настойчивый однозвучный мотив: всё, всё напрасно, ночь и день... любовь и смерть похожи на распятье, и бытиё с небытиём родные сёстры, живущие в одной душе...
Только смирив сердцебиение и приземлив надломанный свой угол зрения, я заключил: смятенье не в окружающем мире, а во мне самом. Осколок звезды, как льдинка, попал мне в глаз, расстроил сердце, и всё с того, что слишком часто, как нарцисс, заглядывал я в себя; наедине с собой воображал застывающее в пространстве время. Но это не время останавливалось - я стоял, голый среди чужих, и не видел вокруг ни красоты, ни бесстыдства.
Даже зажмурившись, нелепо лепетать об одиночестве - мир пересыщен людьми, которые похожи друг на друга больше, чем могут себе представить. Ничего не стоит найти себе компанию - проблема побыть одному, не спутать себя самого с теми, кем ты не являешься. Когда, размежив веки, я уставился в эту ночь на блистающие звёзды, возможно, целый миллион других мечтателей занимался тем же самым - в бесконечной неопределённости выбирал свою судьбу.
Не может небо свалиться на меня одного, не раздавив соседей, живущих со мной под одной крышей. Прямо за моей ограниченной оболочкой разместилось целое человечество: пока я есть - я с ним, именно человечество поддерживает на своих плечах неустойчивый небосвод.
Нужно отменить сомненья и признать навсегда - никогда, никогда я не буду один: и печаль - не мой личный удел, и радость - широкое облако, задевающее меня крылом наравне со всеми. Даже на самом моём сокровенном лежит отметка всеобщего: чувства мои неминуемо кто-то уже переживал, переживает сейчас, а главное, в паутине масштабных связей нельзя представить себе, что дёргаясь на одной из нитей мы не тревожим другие, опутывающие иногда очень далёких от нас, чужих, незнакомых людей.
"Мы одной крови - ты и я!.. Мы все - одна семья..." - должен сказать я в затирающую меня толпу, завистникам, толкающим меня к обрыву, воришкам, облегчающим мой карман, нахальному молодому племени, плюющему на мои идеалы, авантюристам-безбожникам, распинающим мою жену в бывшей моей постели.
Но язык мой прилипает ко рту, заклинание кляпом застревает в горле: позиция Христа не для меня, как не мне - завтра сеять, а послезавтра жать. Уж лучше я, как другие, стану на голову самому себе, растревожу ночной покой, но отомщу обидчикам. "Зло за зло!" - девиз и толпы, и стаи; люди предпочитают оставаться во мнении окружающих плохими, но не смешными. Недостижимые примеры, святость - приходят лишь после смерти, когда душа освобождена от плоти, и плоть не мешает духу.
Мне тяжко от жёстких утешений обыденности. Или время сейчас не моё, или я не вовремя. С чего это, звёзды не спускаются с неба ко мне в ночи, чтоб успокоить, а только терзают меня несбывшимися надеждами? По заслугам ли путь мой обречён на судьбу ординарности? Звёзды мои снимают с небосклона нелицемерные воры и лицемерные антихристы.
Борцы за народное счастье выступают под флагом жестокости, уничтожая жестокость своих идейных врагов, они сеют жестокость свою. Улицы и площади заполняют мясники человеческих душ, рыцари меча и нагана, защитники правды, самих себя, но никогда не защитившие человека. Прислушайтесь, их речи и даже песни похожи на лай.
На базарном скопище масс процветают люди-травы, люди, живущие с закрытыми глазами. Для них звезда не рассеет мрак. Лишь преданные и смешные выходят сквозь ночь к этому свету. Сегодня я вместе с ними прохожу в нестройной шеренге по потерянным сумеркам. Это наш отряд, отряд звезды, ведёт проводником неизвестный поэт, нештатный барабанщик. Мы идём, стиснув зубы, отринув мелочи, наклонив упрямые головы навстречу попутному ветру, который почему-то дует в лицо. Мы жалобны и строги, приподняты и унижены; мы идём, раздирая молчание.
Через барьеры безвестности мы говорим не с читателями и издателями, - мы их не имеем, мы взываем сквозь мрак к другой пустоте, имеющей название "человечество". Оно не определимо как то, что любят, но именно за его спиной существует возможная и для нас вечная жизнь. И вечная память, и вечный огонь у могилы неизвестного поэта.
Я узнаю тех, кто понимает меня и кого могу понять я. Кричащая боль похоже породила наш творческий стресс, разорвала суждённую нам немоту. Раздвинув зашторенные лица, я нахожу светящиеся глаза: может, это видимый блеск ума, может, отсвет далёких звёзд. Потому, как согревается моё сердце, я догадываюсь: в глазах моих друзей тепло человечества. Не звериный пожар страстей, не настырное пламя порочности - безвредным свечением открывается душевная мысль, обласканная любовью, начертанная искусством. Тёплая мысль человечества! Не важно о чём! Мы объединены не содержанием, а стилем, походкой, которой мы подходим к вершинам вечных вопросов, и настроением, в котором скатываемся с этих недосягаемых круч.
Поклонники неизвестного поэта, "отряд звезды", не имеют и не могут иметь врагов. Мы те, кто объединяет, а не разделяет и властвует. Мы не умеем ни подчиняться, ни приказывать. Мы придерживаемся права каждого на собственную мысль и на собственную ошибку. А наше право - грустить, любить, затихать. Мы - атомы человечества, звёзды, сгорающие во мраке. Мы знаем: звезда не осветит ночь, прогоняет сумерки великое солнце.
Нас не пугает, что звёзды мерцают и блекнут, вспыхивают сверхновые и скрываются за горизонт уставшие; звёзды свергают и насмехаются над ними. Но только звёзды проявляют мрак. У звёздных огней греют души. Незнакомые созвездия оправдывают существование даже тех, кто смотрит только себе под ноги. Благодаря звёздам крохотным людишкам даётся звёздная цель. На крайний случай, болван может себе позволить плюнуть в небо...
До неба и до звёзд далеко, но не дальше, чем до признания. Ежели в земном царстве случайностей и несовершенств мне так и не удастся открыть рот, сказать миру собственное слово, ежели дорогу к моей звезде мне перекроет занавес и в этой жизни я так и не увижу как зажигаются звёзды, у меня уже есть свидетели, друзья мои - пилигримы, которые подскажут будущему, что моя судьба вела меня к звёздам. Друзья моих друзей подтвердят, что и во мраке тихо сгорали звёзды. Составители ненаписанного Евангелие, ищущие, пусть найдут в моих рукописях хотя бы одну строчку для своей вещей книги.