Аннотация: Тем, кто непосредственно присутствует на судебном процессе по делу супругов Агеевых, известно, что обвинение не только разваливается, но и слишком очевидно свидетельствует о заказном деле.
Суд над Агеевыми - СМИ переворачивают факты
с ног на голову
Тем, кто непосредственно присутствует на судебном процессе по делу супругов Агеевых, известно, что обвинение не только разваливается, но и слишком очевидно свидетельствует о заказном деле. В то же время в тех немногих публикациях о судебном процессе над Агеевыми, которые появляются в СМИ, излагается совершенно другая картина. Например, статья от 29 апреля на сайте NEWSmsk.comhttp://www.newsmsk.com/article/29Apr2010/gleb_inet.html
- пример того, как можно перевернуть все с ног на голову.
Поскольку я непосредственно слышала показания всех свидетелей, то могу прокомментировать некоторые моменты, которые журналист намеренно исказил и откровенно насочинял.
"Показания свидетелей со стороны защиты, заслушанные в начале апреля, неожиданно обернулись против Агеевых. Так, соседка подсудимых Татьяна Артамонова рассказала, что именно она настояла на вызове скорой помощи. Таким образом, Артамонова опровергла слова бывшего приемного отца Глеба о том, что тот сам вызвал медиков".
Что касается обвинения к Агеевым, то одним из главных пунктов является "оставление в опасности и неоказание помощи". Для этого следствием была выдвинута версия о том, что Агеевы оставили тяжело травмированного ребенка без помощи, а соседка, каким-то образом оказавшаяся у них дома поздним вечером, "заставила" их отвезти ребенка в больницу.
А вот что рассказала сама соседка.
В суде она заявила, что Агеевы позвонили ей вечером в связи с травмой ребенка, поскольку ее ныне покойный муж, в свое время злоупотреблявший спиртными напитками, уже обращался в травмпункт, и она знала, где он находится, и как туда лучше проехать. Точный адрес соседка не могла сообщить по телефону, ее объяснения были слишком приблизительными, и тогда Агеевы попросили ее зайти к ним в дом и нарисовать, как туда проехать. Она зашла к ним (то есть в дом напротив) в домашней одежде, но и там толком ничего не могла объяснить. Тогда Агеев попросил ее сопровождать их и показать на месте. Мама во время разговора отца с соседкой была на втором этаже и укладывала младшую дочь Полину. Глебу была оказана первая помощь, на столе лежали тампоны с дезинфицирующим средством, лицо было умыто. Глеб Агеев лежал на диване на первом этаже, его завернули в плед, потому что боялись, что травмы от падения могут причинить ему боль при одевании одежды, он был в полном сознании, только хотел спать и похныкивал. Соседка сказала, что, в таком случае, ей надо одеть куртку, и пошла домой одеваться. Одевшись, она вернулась к дому Агеевых, затем подошла к машине Агеева и ждала там. В это время она видела, как мама передала ребенка на руки уже выходившему из дома отцу.
Обвинение строит свое заключение на том факте, что вместо мамы поехала соседка. Мама якобы даже не спустилась, чтобы поговорить с соседкой, что с их точки зрения доказывает неприязненное отношение мамы к Глебу. Но дело в том, что в доме оставался еще один маленький ребенок, которого нельзя было оставить одного, и взять поздно вечером с собой тоже было невозможно. Оставить соседку с девочкой, а маме поехать с Глебом тоже было не разумно, поскольку именно соседка знала о расположении травмпункта, а не мама.
"По пути в больницу женщина сидела рядом с мальчиком и слышала, как он сказал врачу: "Меня мама убила. Она меня дрессировала"".
В дороге Агеев сидел за рулем машины, а соседка сзади с ребенком на руках, который тут же заснул. Они приехали в травмпункт за 15 минут до окончания работы этого травмпункта и им отказали в помощи, так как травмпункт закрывался, и посоветовали показать ребенка в больницу, которая работает круглосуточно. Они толком не знали куда ехать, и согласились на то, что подъедет "скорая помощь", и в приемном отделении ребенка сразу посмотрят врачи- специалисты. В "скорой" ехала соседка с Глебом, а папа за ними на машине. В скорой ребенок проснулся, развеселился, при виде незнакомых людей, и как обычно (о чем говорили многие свидетели), начал играть на публику, чтобы привлечь к себе внимание. На вопрос "что случилось?" Глеб ответил, что его убила, дрессировала мама, когда врач спросил его, что у него тогда плохая мама, ребенок крикнул несколько раз - хорошая, хорошая. Врач спросил у соседки, что случилось, она ответила, что быть такого не может, что родители очень хорошие люди. (Надо учитывать, что ребенок недавно был детдомовский, и у него в жизни была не одна мама, не считая воспитателей). В приемном отделении на вопрос к ребенку, что с ним случилось, он уже спокойно рассказывал, как упал с лестницы.
"Свидетельница также сообщила, что за месяц до трагедии она видела на теле мальчика синяки. Родители объяснили их тем, что Глеб, якобы, упал с будки".
По поводу синяка при падении с будки было три или четыре свидетельских показания. Честно говоря, всем уже надоело слушать про этот синяк, даже судье, потому что такое может случиться в любым ребенком в любое время. Все соседи уверены, что это не могло быть результатом избиения. У Агеевых на участке будке живут две собаки овчарки, очень добрые, которые с удовольствием играют с детьми, и ребенок заигравшись, залез на будку и свалился оттуда. Есть показания соседа, который слышал, как сам Глеб объяснял его пятилетнему сыну, что туда, на будку лазить не надо, а то можно удариться. Есть видеоматериалы по этому делу из архива Агеевых, которые отказались приобщить к делу. Но именно этот синяк глава ленинской опеки представила как основание для лишения родительских прав, поскольку доверчивые родители сами ей рассказали об этом случае, чтобы объяснить, что ребенок, видимо, с рождения плохо скоординирован и при падении не может сгруппироваться.
"Другая свидетельница - работница Дома культуры, куда Агеевы водили ребенка, тоже рассказала, что видела следы ожогов на теле мальчика задолго до разразившегося скандала. Тогда Лариса Агеева объяснила это тем, что ребенок случайно подвернулся ей под ноги, когда она варила яйца, и на него попал кипяток".
Вот это очень интересный момент. Этот кружковод, милая обаятельная девушка, заявила о том, что дети посещают ее занятия длительное время, что никаких синяков за все это время она не наблюдала. Отношения между детьми и родителями всегда были очень теплыми, мама привозила их в Детский развивающий центр в Москву 4 раза в неделю, два раза на ритмику на ее занятия и 2 раза к другим кружководам. Мама всегда очень интересовалась ее мнением, как развиваются дети, какие методики лучше применить, чтобы дети развивались полноценно. В этом смысле она чаще проявляла инициативу сама. На новогодние и другие праздники родители готовили костюмы детям. Агеева многое сама придумывала, что-то добавляла к купленным костюмам, выглядело это всегда красиво, сделано было со вкусом и видно было, что с любовью. Никакого страха или подавленности в детях она никогда не наблюдала, наоборот, особенно Глеб всегда был очень активен и подвижен, любил общаться и привлекать внимание.
А дальше милая девушка, которая находилась от меня на расстоянии протянутой руки, начинает говорить очень тихо, еле слышно, вдруг сильно стесняясь, о том, что однажды, когда дети пропустили занятие, мама позвонила ей и предупредила, что Глеб случайно обжегся, когда она несла сваренные яйца, и они не смогут прийти на занятие. И что после, через полторы-две недели она видела остаточные следы от этого ожога. На что адвокаты Агеевых ей заметили, что в ее предыдущих показаниях в ходе следствия ни о каких следах от ожогов она не упоминает. На вопрос суда о противоречиях в ее показаниях она ничего не смогла ответить. Что произошло с милой девушкой и почему изменились ее показания, остается только догадываться.
"В свою очередь, показания в пользу версии Агеевых дала врач-педиатр, которая выезжала осматривать Глеба после того, как отец выкрал его из больницы".
"Кража" ребенка родителями из больницы в тот момент, когда их на протяжении недели к ребенку не допускали, а вся ситуация была под пристальным вниманием прессы, выглядела бы очень забавно, если бы эта чудовищная ложь не являлась зеркальным отражением реальной ситуации, когда ребенка действительно украли у собственных родителей полтора дня спустя.
По поводу выписки Глеба Агеева свидетельствовали врачи и опека. Зав. отделением 9 больницы сообщил в суде, что в их ожоговое отделение попадают дети с гораздо более тяжелыми травмами, и, поскольку ребенок чувствовал себя нормально, а отец его хотел забрать из больницы, то они дали выписку в пятницу 27 марта, хотя, добавил он, он бы подержал еще ребенка до понедельника, на всякий случай. О добровольной выписке говорила и лечащий врач.
Опека района Гольяново, где фактически был прописан Глеб, после известных статей в прессе, направила письмо главному врачу больницу, чтобы ребенка не выдавали родителям из больницы. Однако главный врач 9 больницы 27 марта лично позвонил главе Гольяновской опеки и сообщил, что ребенок здоров, родители являются его законными представителями, и у них нет никаких оснований не отдавать ребенка родителям. Ребенка выписали и его забрал отец.
"На волне сочувствия к Глебу и Полине объявлялось много желающих их усыновить, однако до этого так и не дошло. После того, как кадры избитого ребенка обошли всю страну, в СМИ появились фотографии Глеба, на которых он запечатлен якобы с родной матерью. Женщина утверждала, что сына, настоящее имя которого Алексей, у нее отняли незаконно, и обещала вернуть его. Однако потом она исчезла так же внезапно, как и появилась. Органы опеки в свою очередь сообщили, что Глеб не встречался с посторонними лицами, "тем более с женщиной, лишенной родительских прав".
В судебных заседаниях про родную мать, естественно, не упоминалось, поскольку это не является предметом судебного разбирательства. Однако есть сведения от самих Агеевых о том, что родная мать сыном никогда не интересовалась. Её разыскали журналисты, чтобы устроить шоу с ее участием. Но вот шоу закончилось, и она, как совершенно справедливо было сказано, опять куда-то пропала.
29.04.2010
Лола Игоревна Скопина, член правления Некоммерческого Партнерства "Родительский комитет".