Аннотация: Денис приезжает в Верный. Это и называется - с головой в омут. Но плавать лучше учиться именно так.
Глава 6.
В Е Р Н Ы Й
Море Балхаш по-прежнему тянулось за окнами слева. Справа - были леса, из которых время от времени, но всё чаще и чаще, высовывали свои бока какие-то посёлки. При той скорости, с которой двигался поезд, рассмотреть ничего толком не удавалось, но вроде бы умирающие от истощения люди нигде не валялись и манифестации не появлялись в пределах видимости. Зелень была намного гуще и как-то ярче привычной Денису, но это он и раньше заметил...
Вообще-то на море, да и на лес, Денис мог смотреть бесконечно. Но надо когда-то и впечатления записывать... Тем более, что купленные им приложения к "Блокноту пионера" требовали заполнения. А писем ждали и Войко и в отрядах.
Устроившись за столиком в купе, Денис почти час добросовестно заполнял жёлто-серые листы при помощи новенькой, заправленной до отказа ручки. Правда, как он честно сказал сам себе, перечитывая написанное, вышел не столько отчёт о четырёх днях пути, сколько какая-то гнилая философия. Ну ладно. Пусть пока так.
Он уже собирался добавить ещё кое-что по поводу капиталистов, когда из коридора позвала мама:
- Дениска, иди скорее, где ты?!
Голос у неё был весёлым и нетерпеливым. Мальчишка, поспешно закрыв ручку колпачком, выскочил наружу.
К окнам высыпали почти все обитатели вагона - так, что Денис даже заопасался: а вот перекинемся?! Тем более... ой мамАААА! Было куда!
В полном восторге, смешанном с опасением, Денис втиснулся между родителями и не запротестовал даже когда мама обняла его за плечи. А Третьяков-старший сказал тихо:
- Большой Каскад. Отсюда вся энергия республики... - и не удержался: - И поэтому они так лихо торгуют редкоземельными.
- Боря, помолчи, - попросила Валерия Вадимовна.
Денис ошалело моргал. Он был в поезде - маленький по сравнению с этим поездом. Но... но и этот огромный поезд казался крохотной гусеницей на стене бетонного дома по сравнению с...
Рейсовик с бешеной скоростью мчался по идущему над пропастью высотой в сотню метров... нет, больше!.. пандусу, который поддерживали ряды колонн. Слева - откуда-то сверху - рушились колоссальные массы белой от пены воды - рушились медленно и (слава звукоизоляции) бесшумно, пропадая внизу. А справа и ниже - в зелени и синей дымке - лежал город.
- Вот он, наш Верный, - сказал кто-то дальше по коридору. Женский голос ответил:
- Какая красота... Но если прорвёт эту плотину?!
Денис усилием воли заставил себя посмотреть вниз, насколько позволяло окно. Там, внизу, был белый пар и шевелящаяся тьма. И вертолёт, летевший ниже поезда, а ещё - несколько белых с алым домиков на каком-то уступе. У мальчишки заперло дух, но в то же время ему захотелось орать от восторга.
- Па, кто построил эту плотину? - спросил он отца, высвобождаясь от маминой руки. Борис Игоревич ответил:
- Когда-то тут был лавиноотбойник, - он кивнул чуть в сторону от трассы движения поезда. - Во-он в той стороне знаменитое Медео... Так вот. А потом, когда появилось море, строили дамбы, кое-как отгораживались... А двадцать семь лет назад отгрохали вот это. Феодальными методами, чуть ли не голыми руками. Если бы мы не помогли - были бы вторые пирамиды по количеству погибших.
- Но впечатляет, - заметил сосед справа, молодой инженер в новенькой форме. - Я еду сюда работать... Лёвшин, Антон... - он чуть замялся, - ...Станиславович.
Третьяковы представились. Мужчины заговорили про энергетику, Валерия Вадимовна то и дело вставляла замечания про заболоченность и эпидемии. Послушать это было интересно, да... но Денис ринулся в купе - записывать впечатления... а лучше сначала скорее достать и наладить фотик.
Однако, сделать ему не позволили ни того, ни другого. Выяснилось, что "уже приехали" и "надо собираться". Правда фотоаппарат Денис всё-таки достал и повесил на сумку, чтобы был под рукой.
Поезд замедлял ход; уже сделали объявление, что прибываем в столицу - так и сказали, "столицу", и Денис про себя хмыкнул. Кто там, на объявлениях, сидит? Какая это столица? Для него столица - Великий Новгород. Конечно, надо честно сказать, Верный намного больше, если вот так глядеть. Зато столица Империи красивей. А уж саму-то Империю сравнивать с Семиречьем... Мальчишка хмыкнул уже вслух, и мама поинтересовалась:
- Ты чего, мыслями подавился?
Денис ничего не ответил. Они как раз начали вытаскивать чемоданы...
...Снаружи давила влажная духотища. Небо скрывали плотные серые облака, бегучие и изменчивые, хотя тут, внизу, царило безветрие. Изогнувшееся буквой С здание венчали огромные алые буквы - ВЕРНЫЙ - и ещё какие-то надписи, плакаты, всякая всячина... Народу было полно уже на перроне, самого разного. Прямо вдоль стены Денис с изумлением увидел каких-то одетых в рваньё людей, в том числе - стариков, детей! - которые попрошайничали. Кто вслух, кто протягивая плакаты с безграмотными надписями. Моргая изумлённо, мальчишка протянул было руку за фотоаппаратом, но потом передумал. Скользнул взглядом по сидящей на корточках невероятно грязной девочке лет восьми-девяти, одетой только в рваные трусики неопределённого цвета. Посмотрел на отца:
- Па...
- Что? - отец осматривался. - Ах, это... Нет, сын. Деньги, которые ты им дашь, всё равно пойдут не им, а их хозяевам. Тут не листики обрывать надо, а под корень рубить...
- Хозяевам?!. - Денис поперхнулся, провожая взглядом нескольких девушек, одетых с вызывающим неприятным шиком - они, громко пересмеиваясь и перебрасываясь каким-то репликами, прошли мимо, тоже явно кого-то высматривая. Но тут внимание мальчишки было отвлечено чьим-то голосом:
- Извините, вы - Третьяковы?..
...Человек, встречавший Третьяковых на вокзальном перроне, Дениса немного удивил.
Во-первых, он сперва показался Денису совсем мальчишкой - ну, не мальчишкой, но очень молодым мужчиной, намного младше отца - высокий, но тонкий, стройный, что особенно подчёркивалось чёрной водолазкой, приталенным чёрным пиджаком и узкими брюками - в такую жару! Кроме того, был он смуглый, черноволосый и неожиданно синеглазый, чем напомнил мальчишке отца Войко. Во-вторых, он возник словно бы из ниоткуда, хотя и одеждой и манерой поведения был очень заметен.
- Очень рад вас видеть, - черноволосый, широко улыбаясь, потряс отцу руку, наклонился к руке матери, выпрямился, тряхнул руку Дениса. - Позвольте представиться, товарищи - Муромцев, Виктор Анатольевич, полномочный представитель Его Величества в Семиреченской Республике... - Денис хлопнул глазами: это значило, что смуглый - дворянин. А тот продолжал: - Ну, пойдёмте к моему экипажу, недельку поживёте у нас, освоитесь, а потом - и на место службы, так сказать. О вещах не беспокойтесь, наши люди их выгрузят, погрузят и доставят. Они знают, куда.
Нет, он был не молодой, постарше Третьякова-старшего. Это становилось видно по глазам. Прежде чем Денис успел поднять мамин чемодан, Виктор Анатольевич сделал это сам и зашагал впереди к выходу в город. Очевидно, отец знал о встречающем, потому что спросил только:
- Едем, как договаривались, Виктор Анатольевич?
- Конечно, - кивнул Муромцев. - Нас ждут уже... Вот сюда, через вокзал.
В самом здании было прохладно и даже, пожалуй, красиво, но тоже многолюдно и очень шумно, на взгляд Дениса. Это был не деловой и не весёлый шум, а какой-то торопливо-истеричный, как будто все разом боялись, что идущий рядом человек займёт какое-то очень важное место, а остальным уже не достанется. Впрочем, Муромцев шёл через этот шум совершенно невозмутимо, и перед ним все расступались. И на большой площади за вокзалом, где почти ко всем приезжающим бросались самые разные люди, к нему и его подопечным никто не сунулся; Денис услышал краем уха, как один загорелый мальчишка с каким-то ящиком на бедре бросил своему младшему напарнику: "Ты чё, это витязь, в приют захотел?!" - и тот, сделав огромные по-настоящему испуганные глаза, растаял в сутолоке.
- Вот такие басни о нас тут и распускают, - неожиданно сказал Муромцев. - "В приют". Можно подумать, я его за руку потащу... Хотя это вопрос, между прочим, где лучше - толкаться по двенадцать часов в сутки тут или жить в нашем приюте... Везёшь - ревут, убегают. А поживут неделю - и всё, не выгонишь. Ну, вот и экипаж. Прошу.
"Экипаж" оказался длинными широкими посольскими "жигулями" с газогенератором. Высокий мужчина с бесстрастным лицом, одетый в форму охранного корпуса дипмиссий, предупредительно распахнул заднюю дверцу перед Третьяковыми, погрузил багаж. Муромцев сел сам - на переднее сиденье справа.
Денис поместился у окна сбоку от отца - и с огромным любопытством огляделся. Он ездил из легковых машин только в отцовском служебном "волке" и отметил, что "жигули" и правда как на картинке - большой мягкий салон, диван, обтянутый чёрной кожей, включившийся кондиционер... ой, оказывается они уже едут. Над капотом автомобиля невесть откуда взялся имперский флажок.
- Везти в сеттельмент или ко мне домой? - Виктор Анатольевич развернулся к пассажирам, небрежно-красиво положив локоть на спинку сиденья. Борис Игоревич с интересом спросил:
- Разве ваш дом не в черте сеттельмента?
- Нет, - покачал головой Муромцев. Усмехнулся и важно добавил: - Так исторически сложилось. Я бы рекомендовал ко мне. Будет с вашей стороны прост оскорблением отвергнуть гостеприимство моей семьи; жена с утра делает манты.
Что такое манты, подумал Денис, глядя, как за окном всё быстрей разгоняются широкие, очень зелёные и на его взгляд слишком многолюдные улицы Верного. Слово противное... Мальчишка представил себе здоровенного морского ската, запечённого в тесте. Бррр... Гадость. Кроме того, ему не очень хотелось жить в чужой семье, пусть даже родители рядом. Это значит - подчиняться чужим и непривычным правилам, ну его... Но мальчишка понимал - его спросят в последнюю очередь... и ошибся. Его совсем не спросили.
- Тогда мы принимаем ваше предложение, Виктор Анатольевич, - согласился Третьяков-старший. Валерия Вадимовна добавила:
- Если это можно, давайте поедем через город, хочется посмотреть.
Муромцев передал Третьякову-старшему большую кипу ярких газет, извлечённую из перчаточника:
- Это сегодняшние утренние, изучайте... А через город - конечно, можно ехать через город... Маршрутом, каким обычно возим туристов... Коля? - обратился он к водителю.
- Сделаем, товарищ лёйб-гвардии полковник, - сказал Коля, и Денис отвлёкся от окна. Лейб-гвардии полковник?! Между Муромцевым и отцом - аж три ступеньки?! Лейб-гвардии полковник - это же генерал по общему счёту! Муромцев засмеялся и извиняющимся тоном сказал:
- Коля так даёт понять, что со мной надо обращаться уважительно...
Денис покосился на отца. Но тот как будто ничего не слышал - разложив газеты не только на своих коленях, но и частично на коленях жены и сына, просматривал их, держа в руке цанговый карандаш и что-то отчёркивая быстрыми движениями.
Денис понял - отец уже работает. Вот именно сейчас и именно так. И стал просто смотреть в окно в то время, как Муромцев действительно тоном экскурсовода (в котором была ка-а-апелька самоиронии) объяснял Валерии Вадимовне, что и как за окнами.
Денис всегда считал экскурсоводов самыми страшными врагами всего интересного. И не слушал, а смотрел.
У него оставалось странное впечатление. Машин почти нет; вдали мелькнула линия струнника, недостроенная. Много верховых и колясок, хорошо... но вот проехал красивый автомобиль, Денис даже не знал, какой, видно только, что с бензиновым двигателем (!), а на перекрёстке промчались через улицу двое пацанов и одна девчонка, лет по 10-12 - все босые. Причём видно, что не для удовольствия, а и одеты так, что прямо снять всё и на переработку сразу, а самих - в душ. Среди яркой, умелой рекламы было много "чёрной" - то есть такой, цель которой не оповещать о новинках, а заставить людей покупать ненужные им вещи, Денис знал о таком. И дети в рекламе! Разные малыши в колясках, подростки с конфетами... Как это разрешают?! А вон даже реклама сигарет!!! Шваброй заколоться... И нищие, сколько настоящих нищих! Убиться о косяк, как же так можно?!
- Ничего город, красивый и зелёный, - сказала Валерия Вадимовна. - И зелень ярче, чем наша.
Денис сердито покосился на мать. Но не мог не признать про себя, что сказала она правду. Верный и правда тонул в густой, сочной зелени. Денис пытался себя убедить, что она слишком пёстрая, но не получалось. Как и всякий нормальный мальчишка, он любил деревья и кусты. Он уже почти совсем собрался сказать - просто из вредности - что в городе много лишнего, но... что это такое?! Да нет, правда!!!
Он закрутил головой, вызвав недовольный взгляд матери (она свела брови и шевельнула губами сердито: "Дениссс!") . Но Денис не обратил внимания. Сквозь мягкое урчание мотора неслось явная мелодия - её вели горны и поддерживали рассыпистым треском барабаны - "Бей, барабан, не умолкай... в ногу, дружище, бодрей шагай..."
Колонна пионеров - человек сорок, мальчишки, в подогнанной форме, не хуже, чем у самого Третьякова-младшего, с музыкантами впереди, знамённой группой и двумя вожатыми по флангу - прошла навстречу. Быстро. Нет, не прошла быстро, а мелькнула быстро - из-за того, что машина ехала. Денис вертанулся на сиденье - но знаменитая зелень уже скрыла всё от жадного взгляд мальчишки. Денис вздохнул печально и повернувшись, наткнулся на взгляд Муромцева:
- Ну давай, спрашивай, - улыбнулся Виктор Анатольевич Денису. Тот смутился:
- А как вы...
- Трудно не догадаться, - продолжал улыбаться Муромцев. - Ты хотел просить про пионеров?
- Да... Этот отряд, который мы встретили. Он что, местный?
- Местный, - кивнул Виктор Анатольевич. - В Верном семь отрядов. И два в сеттельменте.
- Семь - это же капля в море, - пробормотал Денис. - Сколько у вас ребят и девчонок подходящего возраста?
- Детей много, - Муромцев погрустнел. - Но половина из них и в школу-то не ходит.
- Кстати, - вмешался вдруг Третьяков-старший, - а сколько всего в Верном населения?
- Почти восемьсот тысяч, - ответил Виктор Анатольевич. Денис хлопнул глазами изумлённо, Валерия Вадимовна сказала что-то не очень приличное, кажется, а Третьяков-старший пробормотал:
- Пятая часть населения республики. В два раза больше психомаксимума. Так, кажется? - он покосился на жену, та сердито кивнула. - И что люди делают?
- В основном перебиваются случайными заработками. Очень высока преступность.
- Надо думать... - буркнул отец и снова вернулся к газетам.
"Жигули" вдруг свернули на какую-то совершенно негородскую улицу, даже травой подзаросшую. Посреди улицы мальчишки играли в лапту - человек двадцать, все тоже плоховато одетые, они раздались перед машиной, и Денис запомнил прочно взгляд крепкого паренька со спутанной гривой каштановых волос - ловко подбрасывая мячик концом биты, он неотрывно смотрел на машину со смесью зависти и неприязни. Потом кто-то резко свистнул - и сразу за проехавшими "жигулями" игра возобновилась. Пожилые люди с лавочек тоже провожали машину взглядами, но скорей равнодушными. Маленькие домики тоже тонули в зелени, как будто маскируя за ней свою непритязательность. Если не сказать нищету...
- Это ещё ничего, - сказал Муромцев, когда машина проехала по красивому мостику через узкую речку. - Это не трущобы. Тут живут люди, у которых есть работа. Худо-бедно, но постоянная...
- Дерьмо, - неожиданно высказалась Валерия Вадимовна. Денис вытаращил глаза. Мать выглядела не просто сердитой - злой, даже ноздри у неё то и дело раздувались и твердели.
- Дерьмо, - подтвердил Муромцев. "Жигули", плавно кренясь, выехали на широкий проспект, разделённый полосой лип. Тут был довольно много машин. - А вот и ещё одно дерьмо - здание Совета директоров знаменитой "Энергии", нашего главного оппонента. Кстати, примечательно, - Муромцев засмеялся, - оно построено на месте так называемого ханского дворца. Одно время часть Верного была столицей уйгурского каганата. Есть довольно примечательные фотографии этого величавого сарая... - на взгляд Дениса, десятиэтажная сверкающая башня, украшенная знаменитым символом атома, тоже походила на сарай, только для элитных свиней. Такое - в минуте езды от кочковатой улицы с плохо одетыми пацанами! - А теперь вот... - Виктор Анатольевич указал в окно, но там уже возникла, медленно наплывая, высокая бело-голубая церковь с вознесённым в высоту тонким золотым крестом.
- Простите, это церковь Тридцати Тысяч? - теперь уже сам вмешался в разговор Денис, глядя на здание - стройное, не столько широкое, сколько высокое, совсем не похожее на виденные им сохранившиеся древние храмы.
- Да, - немного удивлённо сказал Виктор Анатольевич. - Ты читал о ней?
- Я только знаю, что это самая знаменитая церковь города, - немного смущённо отозвался мальчишка. - Я не успел больше...
- Самая знаменитая, да... - с непонятной интонацией ответил Муромцев. - В самом начале Серых Войн на её месте уйгуры похоронили заживо более тридцати тысяч русских детей. Был огромный котлован, туда сбрасывали живых и засыпали глиной, потом - следующий ряд... И так всех. Потом разожгли на этом месте огромный костёр.
В машине стало очень тихо. Денис чуть опустил голову. Потом поднял её.
- Что, страшно? - тихо спросил Муромцев, глядя в окаменевшее лицо мальчишки - со сведёнными бровями и выступившими желваками на скулах.
- Нет, - отрезал Денис. И, помедлив, признался: - Непонятно. Непонятно, зачем?
- И хорошо, что непонятно, - сказал Муромцев. - Слышал старую пословицу: "Понять - значит простить!"? Тебе хочется это простить?
- И всё-таки, - тихо и упрямо сказал Денис, провожая взглядом в заднее стекло тонкую башенку храма. - Я хочу понять, какова цель. Цель, понимаете? Зачем?
- М? - брови Муромцева поднялись. - Вот какие вопросы возникают?
- Конечно, - кивнул Денис. - Ведь у всего на свете есть своя цель. Даже у жестокости.
- У жестокости человека - да, - Виктору Анатольевичу явно доставлял удовольствие разговор. - А у жестокости муравья? Человек не может и не должен стараться понять ядовитого гада. Человек должен сделать так, чтобы гад никогда больше не жалил... - он оглянулся на оставшуюся сзади церковь и негромко прочитал:
- Нет, что ты, Денис. Я даже не знаю - чьи. Просто прочёл когда-то обрывки одной старой книги... и запомнил. Наверное, это было всегда. Вот такие несчастья...
- Ну и... - Денис хотел добавить слово, очень популярное среди мальчишек Петрограда, но смягчил реплику, - ...плохо, что всегда было. Было, а быть не должно.
- Не должно, - подтвердил Виктор Анатольевич. И добавил: - Кстати, ты и сам-то деле будь осторожней, когда приедете на место. Буржуи буржуями, уйгуры уйгурами, но в наших местах немало сектантов. Хасиды например.
Димке слово ничего не говорило. Но Валерия Вадимовна посмотрела на сына тревожно, а Третьяков-старший, оторвавшись от газет, перекосился:
- Откуда эта плесень?!
- Щуку съели, зубы остались, - брезгливо ответил Муромцев. - Где-то кучкуются, как говорится. Не открыто, конечно, открыто никто не потерпел бы даже при здешнем бардаке. Но вот этой весной перед старинным Пейсахом по республике от их рук погибло по меньшей мере восемнадцать детей. Мерзкое дело, даже здешние органы рыли землю всем конечностями... Каких-то исполнителей нашли, но ничего не добились - фанатики, полоумные. Рады были "пострадать за веру".
- Кто это такие? - недоумённо спросил Денис. Муромцев объяснил:
- Древняя секта. Весной, во время старинного праздника, приносят в жертву мальчишек. Пытают, потом обескровливают, кровь используют для приготовления ритуальных блюд.
- Правда, что ли? - Денис, если честно, не поверил.
- Иногда даже по нескольку человек крадут, - угрюмо сказал Муромцев, явно начиная думать о своём.
- Мальчишек? - Денис улыбнулся. Это в сказочке про вампиров было самым смешным. Он представил себе, что кто-то попытался украсть хотя бы двух ребят из их школы. Хотя бы первоклашек. Ну вот получилось так. Да они бы любого загрызли до смерти, а голову принесли на палке в родной класс и сделали бы из неё пособие в подарок для старшаков... Что-то путают взрослые. Как всегда. Он решил не продолжать эту тему, удивляясь, что отец-то с мамой на него тревожно поглядывают. Тем более, что впереди вдруг появилось - именно "вдруг", выросло из-за высоченных тополей - приземистое, похожее на старинный форт, здание, над которым развевался большой государственный флаг. Это было первое, что заметил Денис. Второе - виселицы.
Мальчишка онемел и распахнул глаза. Нет, самые настоящие виселицы, только каменные. Восемь штук стояли на площади перед зданием. И пять не пустовали.
Правда, как-то страшно это не выглядело. Трупы напоминали длинные тёмные мешки. И Денис сразу отвлёкся, потому что "жигули" резко остановились, и Муромцев неприятным голосом сказал:
- Ну вот и ещё одна... достопримечательность. Смотрите на бульвар.
Денис не верил своим глазам. Он не представлял себе, что такое можно увидеть наяву!
Со стороны бульвара - справа от дворца, за деревьями - надвигалась огромная толпа. Над нею мотались лозунги, какие-то портреты, флаги - государственные Семиречья (голубые с золотыми солнцем, лопатой и плугом), ещё какие-то - белые с зелёной полосой поверху и с большим красным персиком в середине... Стало слышно, как люди слитно кричат: "От-став-ка! От-став-ка!"
От площади тоже шли люди. В центре - уступом - двигался клин пеших в чёрной форме и золотых глухих шлемах. Они шли медленно и тяжело, сдвинув, как древние воины в кино или учебнике истории, большие щиты с тем же гербом, что и на знамёнах впереди. Сходство усиливали просунутые между щитами длинные палки, на концах которых то и дело вспыхивали сиреневые искры. На флангах пешего строя тоже неспешно двигались конные. Справа - казаки, все уже в возрасте, усатые, пригнувшиеся в сёдлах и покручивающие нагайки, с азартно-охотничьими лицами. Слева - в неправдоподобно ровном даже для пеших строю, на огромных лошадях - ехали кавалеристы в чёрно-алых мундирах и чёрных с золотым султаном каскетах, державшие на плече длинные палаши.
- Антипрезидентская демонстрация? - с интересом спросил Третьяков-старший, откладывая газеты. - Ого, всё серьёзно. Сто лет такого не видел.
- Она самая, - Муромцев подался вперёд. - Организована, судя по всему, партией "Плоды Азии". Зачуханная партейка, хотел бы я знать, откуда у неё деньги на такое...
- А можно выйти посмотреть? - Денис приготовил фотоаппарат, у него даже пятки зазудели от азарта. Взрослые - все четверо, включая водителя - уставились на мальчишку недоумённо. - Ну а чего... - сбавил тон Денис.
- Это не спектакль, - покачал головой Муромцев. - О небо, началось.
Денис жадно уставился вперёд. Конные лавы, гарцуя, потекли с боков пешего строя вперёд. Кто-то истошно орал через мегофон:
- Уберите фрицев! Фрицев уберите, вы что, очумели?!
- Идиоты, и правда, что они делают... - пробормотал Муромцев, вытаскивая откуда-то трубку рации. - Муромцев!!! Да! Почему...
Дальше Денис не слушал. Он приоткрыл дверь и боком бесшумно выскользнул из машины, наводя фотоаппарат.
На площади творилось невообразимое. Чем-то это напоминало, как ни странно, "стенку" - кулачный бой на 20 июля, например. Денис уже несколько лет ходил на них. Может быть, поэтому у мальчишки преобладал интерес - ему всё ещё казалось, что люди просто разминаются.
Пешие щитами и разрядниками теснили толпу обратно. Конные обтекали её - точнее, только казаки, чёрно-алый строй замер и остался на месте. До Дениса только сейчас дошло, какой гул и шум стоит над площадью. И что кругом ещё довольно много людей - в основном жавшихся к кустам и стенам домов.
Он успел сделать несколько снимков, когда сообразил, что прямо к нему скачут рысью двое всадников в чёрно-алом. Мальчишка щёлкнул и их - и отшатнулся, его чудом не задело колено кавалериста. Совсем рядом захрапел конь, Денис поднял руку, отстраняясь; колено снова его толкнуло, молодое - загорелое, синеглазое - лицо склонилось ближе. Окованный бронзовой чешуёй подбородочный ремень проходил под нижней губой.
- Пайонир! - выкрикнул молодой всадник, удерживая руку своего напарника, который... Денис изумлённо приоткрыл рот; всадник собирался ударить его палашом плашмя!!! Но почти тут же прогремел голос Муромцева:
- Stehen bleiben! Es ist der Bub aus dem Imperium, es ist der Gast des Landes! Stehen bleiben, Soldat! (1.)
1. Стоять! Это мальчишка из Империи, это гость страны! Стоять, солдат! (немецк.)
А ещё через секунду Денис оказался в руках матери - Валерия Вадимовна обняла сына и рявкнула:
- Убери металлом, козёл!!!
Сам же Денис уже в следующую секунду был буквально заброшен на сиденье и сопровождён толчком отцовского колена под зад.
- Должен сказать, Денис, это было редкостно глупо, - заметил как ни в чём не бывало Муромцев, садясь вперёд и закрывая дверь. - Это Чёрные Гусары, немецкие гвардейцы президента. Не знаю, какой кретин выпустил их для разгона демонстрации... впрочем, я позвонил вовремя. А вот ты рисковал как минимум переломами. Если бы не галстук, мы могли бы и не успеть.
- На месте поговорим, - сказал Третьяков-старший, сбрасывая газеты на пол. - Мы можем ехать, Виктор Анатольевич, а тот этот юный следопыт ещё чего-нибудь натворит... Кстати, чем вызвано это буйное помешательство около президентского дворца?
- А всё тем же, - охотно ответил Муромцев. "Жигули" тронулись с места через площадь, и Денис мельком увидел за стёклами вестибюля дворца стоящих людей - они смотрели наружу напряжённо, замерли неподвижно. Ха, подумал мальчишка, а что ни говори, кадры-то получились наверняка! Жаль, он растерялся и не снял скачущих на него гусар! - Всё тем же. Политикой Бахурева, в данном конкретном случае - тем, что три дня назад он национализировал "Фрукты-овощи", крупнейшую в республике компанию сельхозпродуктов, а генерального директора... - Муромцев выразительно провёл рукой вокруг шеи. - Было за что, он содержал гарем на двадцать мест из несовершеннолетних девочек, отчислял в "фонд развития" по десять процентов заработной платы персонала и привлекал к уборке семи-восьмилетних детей, выплачивая им... не буду даже говорить. В общем, Функа повесили, компанию передали в госуправление - и тут же поползли слухи, что собираются сократить половину рабочих мест как только закупят машины в Империи.
- Это и есть самая сложная сторона нашей работы. Если у людей есть копейки, то они в горло вцепятся любому, кто попробует их отнять. И ни за что не поверят сразу, если сказать - я тебе копейки твои на рубли поменяю. Трудней всего не отмыть, одеть, обуть, накормить, это всё можно прямо сейчас сделать, даже без нашей помощи, пожалуй, Бахурев справится. Трудней всего людям дать понять: ты - хозяин. Ты сам. Ты - человек, а не раб. как же тяжело эта вера прорастает... а её ещё и топчут изо всех сил те, кому без рабов - крышка... Ты им всё дашь - а они побегут себе властелина выискивать, который этим всем помог бы распорядиться. И найдут, будьте уверены, найду-у-ут...
Муромцев тяжело вздохнул. И горько сказал:
- Такой красивый город, такая щедрая страна... И так несчастны люди. А главное - не верят они, что можно жить иначе. Почти никто не верит. Боятся верить... Просто боятся.
Денис слушал Муромцева внимательно, как будто впитывал слова. Новые ощущения переполняли его - и это после короткой в общем-то поездки! А что будет дальше?! Как тут жить? Что делать? Как быть? Справится ли отец? Впервые в жизни Денис усомнился в возможностях Третьякова-старшего. Чужая страна. Тут нет его помощников, тут нет телефона, который связывает с управлением ОБХСС по Петрограду... Есть непонятные люди с непонятными взглядами и непонятными желаниями. И даже те, кто, вроде бы "хороший", кто защищает закон - даже они готовы без раздумий ударить человека только за то, что тот фотографировал...
Всю жизнь мальчишка твёрдо знал: за его спиной - Империя. От него нужно лишь быть честным и верным. Империя не бросит, Империя не покинет в беде даже самого маленького и слабого, даже самого старого и вроде бы бесполезного человека. Так не бывает. Но разве бывают девочки, попрошайничающие на вокзале? Виселицы на площади? Роскошный домина - и рядом хибары? Нет. В мире Дениса - нет. Но...
Это и правда командировка в прошлое, подумал Денис. Не только для отца. Для нас всех. Вот оно, прошлое - за окнами, а скоро оно станет ещё ближе и встанет и перед тобой, пионер. Глаза в глаза.
Зажмуриться и отступить?! Закричать, что ты ничего не можешь и бежать?! Так оно этого и ждёт, оно бросится следом, как зверь бросается на бегущего. Следом - это значит в Петроград...
Ну нет...
...Глядя в окно, Денис ощупал в сумочке пистолет. И стал тихонько насвистывать "Взвейтесь кострами"...
Глава 7.
РОДОВОЕ ГНЕЗДО
Дом Муромцевых оказался большим двухэтажным зданием, построенным в виде креста посредине аккуратного маленького парка. Над всем нависали лесистые горы хребта Голодный, взбиравшиеся по склонам леса тонули в синеватой дымке испарений. У въезда рядом с чёрно-жёлто-белым имперским знаменем развевался узкий чёрный флаг с белым силуэтом корабля времён Третьей Мировой - и, глядя на него, Денис неожиданно вспомнил наконец, какой это Муромцев - да тот самый, дед которого защищал Владивосток от банд и отстоял и его и остатки флота!!! Вот это да! Денис, чуть выгнувшись, осторожно заглянул сбоку в лицо хозяина дома. Тот сразу повернулся и с улыбкой подмигнул мальчишке, страшно его смутив.
Прохаживались несколько человек в такой же, как у шофёра Коли, форме охранного корпуса - и в чёрно-белой форме, явно дружинники самого Муромцева, все - с компактными автоматами "гепард". Справа от дорожки лежал большой, в пол-парка, пруд. Денис почему-то ожидал увидеть лебедей, но увидел только одинокого рыбака на причале. Рядом с рыбаком сидел огромный чёрно-белый (родовых цветов!) кот. При виде кота Денис неожиданно оробел. Кот выглядел тут хозяином.
"Жигули" подкатывали к главному входу в здание.
По широкой лестнице, опережая высокого мужчину в чёрно-белом - явно слугу - сбегал, торопясь, мальчишка, одетый в зелёный с жёлтым мундир Селенжинского Императорского Лицея. Он махал рукой и улыбался.
- Мой старший, - сказал Виктор Анатольевич. Машина затормозила точно у лестницы. - Приехал как раз... Даже переодеться не успел.
- Пап! - мальчишка безо всякого стеснения повис у отца на шее, едва тот вылез из "жигулей". - У-ухх, па-а-ап!!!
- Славян, погоди, - Виктор Анатольевич деликатно освободился. - Это наши гости. Третьяковы - Борис Игоревич. Валерия Вадимовна. И Денис, их сын.
Третьяковы тем временем уже успели выбраться наружу. И Денис видел, что и мама с отцом чувствуют себя немного неловко. Он же сам с трудом заставлял себя не начать ковырять ботинком дорожку.
А мальчишка тем временем преобразился. Он стал прямым и чуть окостеневшим, слился с мундиром, отцовские глаза похолодели, смуглое лицо построжало:
- Очень рад, - послышался отчётливый щелчок каблуками форменных туфель, мальчишка кивнул, как хорошо отлаженный автомат. - Вячеслав Муромцев, - он тоже ловко нагнулся к маминой руке. - Надеюсь, вы почтите своим присутствием ужин - всё почти готово.
Денис заметил, что чемоданы Третьяковых уже шествуют в дом - не сами, конечно, в руках двух слуг.
- Благодарю, - Борис Игоревич ответил кивком. - Очень рад видеть такого воспитанного юношу.
- Славян, - кивнул Муромцев сыну, - проводи Дениса, покажи ему гостевую. Борис Игоревич, Валерия Вадимовна, ну а вы - со мной.
- Конечно, - Славка опять кивнул и повысил голос: - Максим Фёдорович, чемодан Дениса в комнату рядом с моей!
- Хорошо, Вячеслав, - ответил один из слуг.
Славка посмотрел на Дениса. Взрослые уже поднимались по лестнице. Муромцев-младший показал рукой:
- Пошли?
- Пошли, - согласился Денис. За всю свою жизнь мальчишку-дворянина он видел так близко первый раз... если не считать спортивных соревнований с пацанами из Минского Императорского Лицея. Славка был выше Дениса, тоньше - и двигался сейчас со странной пластикой. На Дениса смотрел открыто и тоже с любопытством, обычным любопытством дружелюбного пацана, который просто не знает, как отреагирует новый знакомый, а сам готов дружить хоть сейчас... а если не хочешь - ладно, я не обижусь. - А кот там, на пруду, ваш? - вдруг спросил Денис. Славка кивнул:
- Это Найд.
- Собачье имя какое-то.
- Ну... так вышло. Просто он НАЙДенный. Я его пять лет назад из помойной ямы вытащил... - Славка поморщился, придержал дверь, давая Денису пройти в полукруглый прохладный зальчик, где журчал фонтан и откуда наверх уводили изгибами две лестницы, а вправо-влево - две двери. - Тут, на окраине. Я гулял, а тамошние пацаны котят топили. Одного я спас.
- Сильно досталось? - понимающе спросил Денис. Славка кивнул:
- Порядком... Рёбра переломали и копчик отстучали здорово. Ну и сотрясение было... Сперва просто отталкивали, смехом. А потом я в драку полез. Их пятеро было, всем лет по десять, двенадцать. Ну, одному я нос сломал, ещё одному руку, другому болталки отбил... Но всё равно, что - запинали и давай ногами месить, хорошо, что босиком были... Потом я вырубился, они испугались, наверное, убежали. Я в себя пришёл, кое-как встал, глянул - а один котёнок ещё барахтается. Я его и принёс... И получилось - Найд... Нам сюда.
Денис оказался - предупредительно пропущенный вперёд - в совершенно безликой, удобной гостевой комнате. Небольшой, но с красивой мебелью. Рядом с дверью был аккуратно - к стенке - поставлен его чемодан.
- Тебе отрубят пальцы, - совершенно серьёзно ответил Славка. И, когда Денис уставился на него, предложил: - Пошли ко мне. Я в прошлом году стол сжёг, когда опыт ставил по химии. Так что моя территория под моей властью, а мне твои пальцы не нужны. На раскладушке спишь?
- Сплю! - обрадовано ответил Денис, цепляя чемодан. - Стоп. А что твой отец скажет?
- Чтобы спать ложились не позже полуночи, - сказал Славка...
...В комнате Славки Денис перевёл дух. Это была совершенно обычная комната мальчишки. Ну... нет. Намного более аккуратная, чем у всех Денисовых знакомых. Видно было, что её обитателя с пяти лет муштруют хорошие специалисты. Но под потолком болтался самодельный мобиль, в шкафу торчала модель трансплутонника "Вектор", на стене висели портреты Кобрина, Арсеньева (1.) и Бауэрли (2.), а на кровати разинулся неразобранный чемодан. Над кроватью крест-накрест висели фехтовальный палаш и две "сайги" - мелкокалиберная под 5,6х39 и под охотничий патрон 12-го калибра, с прикладом и ложей красного дерева. Над ними скалился лесной тигр - огромная башка с шерстью зеленоватого отлива, жемчужные клыки в пол-ладони...
1. Арсеньев, Рош Арсеньевич - исследователь Марса, офицер гражданского геокорпуса. Именно им были составлены первые подробные карты Большого Сырта и найдена там же нефть. Пропал без вести за семнадцать лет до описываемых событий во время экспедиции на Южный Полюс Марса. 2. Артур П. Бауэрли - исследователь Меркурия, основатель постоянного поселения Купол, блестящий физик и энергетик.
- Ого! - Денис опустил чемодан. - Твоё?!
- Моё, - Славка аккуратно вешал форму на плечики. - Вот, - он показал левый бицепс - у плеча и до локтя кожу бороздил белый широкий шрам. - В прошлом году, на Голодном... Папка сказал - вон твой, иди и бери... Я бах, бах - обе ему в грудак. А он всё-таки прыгнул и меня подмял. Пришлось ножом докалывать, ну и он меня рванул. Хорошо, что только так. Если бы не издыхал, лежал бы я сейчас на кладбище...
Славка рассказал всё это без намёка даже на обычное мальчишеское хвастовство. Просто - рассказал, и всё. И, между прочим, переоделся в такую же, как у Дениса, пионерскую форму (только вместо ботинок оказался в форменных кедах), ловко повязал галстук и отсалютовал:
- Будь готов!
- Всегда готов! - ответил Денис, отметив, что у Славки на рукаве значок командира звена, а не члена совета отряда, как у него самого. Это слегка примирило Дениса с головой тигра и двумя стволами.
- Три года стаж? - с лёгкой завистью уточнил Славка, тоже оглядывая форму Дениса.
- Три, - признался Денис, снимая сумку и кладя на чемодан. - А у тебя?
- Два... - вздохнул Славка. - Принимать не хотели.
- За что? - нарушил Денис правила мальчишеской этики: не спрашивать, почему было плохо. Славка снова вздохнул:
- Младшего избил... ну, не хочу вспоминать. Со зла избил. Самому потом стыдно стало... Вообще из лицея выгнать хотели, но я сам всё рассказал и на порку с карцером напросился. Оставили, но с пионерами год мурыжили. Я из кожи вон лез... Пошли за раскладушкой тебе, а то уже через пять минут ужин...
...За большим столом - почти чёрным, из морёного дуба - собралось человек тридцать. Денис до такой степени перепугался чопорной обстановки, серебряных приборов, слуг и общей атмосферы, что начисто расхотел есть и тут же забыл не только всех, кого гостям представили, но и все правила приличия. Но, поглядев на то, как непринуждённо ведут себя отец с мамой, оттаял. Тем более, что блюда были самые обычные и немногочисленные - вкусный салат с колбасой, яичница с ветчиной, свежий хлеб (вот только серый, не чёрный, к которому привык и который любил Денис), апельсиновый сок, чай, горячие белые булочки с маслом и какое-то вино. Денис удивился, что и Славка, и ещё несколько детей и подростков - Славкины младшие брат с сестрой, двоюродные сёстры и братья - находившихся в нижнем конце стола, преспокойно подставляли фужеры под разливаемое слугами вино и привычно пили его. Сам Денис, покосившись на родителей, не осмелился последовать этому примеру, хотя и очень было любопытно.
Во главе стола сидела пара, которую дед Дениса назвал бы "калорийной" - так он принципиально извращал слово "колоритная". Совершенно белый, серебряно-седой, худой старик в сером с искрой костюме-тройке возвышался рядом с потрясающе красивой старой женщиной (слово "старуха" в её отношении казалось оскорбительным) в простом платье, но с тяжёлым, нарочито грубым колье из изумрудов, бриллиантов и серебра на высокой шее. У старика была только одна рука - правый рукав был приколот к груди пиджака крестом ордена Олега Русского.
- Это дед, - тихо сказал Славка, ловко прикрыв рукой рот и наклонившись к Денису. - Он потерял руку сорок лет назад, в бою с уйгурской ордой. Тогда дед был военным комендантом Верного...
Денис только кивнул.
Из-за стола вставали все - кто когда хотел, только громко благодарили и кланялись в пояс сперва "старшим", а потом стоящему в дверях усатому человеку в белом - повару, как понял потом Денис. Когда он сам выбрался из-за стола, уже за дверью его поймал отец. Мальчишка приуныл, думая, что сейчас будет проведено краткое и болезненное разбирательство по поводу его поведения у дворца президента, но вместо этого отец отсчитал из бумажника солидную стопу ассигнаций и сказал как ни в чём не бывало:
- Это тебе до конца года. До ночи с тридцать первого на первое. На что потратишь - твоё дело, но больше карманных денег не получишь. Так. Дальше. Тут мы пробудем дней пять. Можешь делать, что хочешь и влипать, куда желаешь, но - от Славы ни на шаг. Считай, что я тебя ему отдал в пажи. За все твои художества будет отвечать в первую очередь он. Понял?
- Понял, - немного ошарашено ответил Денис. И проводил взглядом отца - и маму - которых у крыльца ждала какая-то машина...
- Папка сказал, - ответил Славка спокойно. - Глупости - навязали. Ты пионер, я пионер. В чём дело-то?
- Покажешь мне город? - спросил Денис по-прежнему смущённо. - Я мало посмотреть успел, из окна-то...
Славка пожал плечами:
- Да пожалуйста, только тут ничего интересного, по-моему. Слушай, - он внезапно загорелся, - поехали на Медео! Вот там есть что посмотреть! Ты на коньках катаешься?
- Конечно! - воспрянул и Денис.
- Ну вот завтра и поедем, сегодня уже поздно, - заключил Славка. Денис уточнил:
- А на чём поедем-то?
- А завтра увидишь, - сообщил Славка.
* * *
Стемнело мгновенно. Солнце на минуту выглянуло из ватных туч и бухнулось за хребет Голодный. На аллее зажглись фонари; где-то в глубинах дома играла музыка и одновременно - на пределе слуха - приятно урчал вихревой генератор.
Славка - по крайней мере этим вечером - оказался плохим собеседником. Наверное, очень устал за день, великодушно подумал Денис, услышав, как после пары реплик с кровати донеслось ровное сопение, довольно громкое.
У Дениса тоже день выдался насыщенным, грех жаловаться. Может быть, именно поэтому никак и не засыпалось. Мальчишка рассматривал клыки тигра, серебристо светящиеся в темноте и думал обо всём, что сегодня видел. Потом тигр плавно зевнул и подставил Денису спину, на которую тот сел... и поскакал над хребтом Голодный - всё выше и выше, держа упёртым в бедро серебряный горн - играть сигнал побудки там, где за тучами всходит солнце...
Глава 8.
ПАСТОРАЛЬНЫЕ НРАВЫ-1
Мальчишки проснулись одновременно. Именно - совершенно одновременно и даже одинаково. Денис за собой знал такое: как только проснулся - садишься в постели. И совершенно не ожидал (просто не понял спросонья, где он находится, почему не в поезде?), что на него уставится точно так же севший в кровати у другой стены мальчишка, чем-то похожий на Войко.
- Вой-ко-о? - пробормотал Денис, усиленно и совсем по-малышовому протирая кулаками глаза. Славка пришёл в себя раньше:
- Доброе утро! - он сел уже не в, а на кровати, потянулся изо всех сил и широко зевнул. - Уф. Дома. Мне снилось, что опять экзамены. Мне всегда всю первую неделю дома экзамены, экзамены, экзамены снятся... - он передёрнулся и вывесил язык: - Фэ! Пошли умываться. Есть хочешь?
- Угу, - кивнул Денис. - А куда...
- Тут рядом по коридору моя умывалка. Личная... оюшки, сколько времени! И как это отец... а! - Славка весело уставился на Дениса. - Это из-за тебя. Решил, наверное, что ты должен выспаться, ну и меня будить не стал.
- Мы завтрак проспали? - уныло спросил Денис, обратив внимание, что на часах - уже начало десятого.
- Да, ерунда! - Славка легко кувыркнулся, сделал стойку на руках и пошёл к двери. - На кухне дадут всегда. Ну ты идёшь?
- Погоди... - Денис совершил тот же кувырок.
- Ничего, - одобрил Славка, оставаясь на одной руке и другой открывая дверь. Мальчишки на руках вышли в коридор. Проходивший мимо молодой мужчина в офицерской форме поприветствовал их совершенно обычным: "Доброе утро!" - Гимнастикой занимаешься?
- Не специально, просто гоняют... - Денис, если честно, уже ощущал, что руки подрагивают, но не подавал виду. Славка толчком пятки открыл дверь умывалки:
- Рукопашкой занимался?
- А как же, обычный комплекс, - Денис с облегчением принял нормальную позицию. Славка встал рядом и предложил:
- СБС, самбо-бокс-саватта? Поспаррингуемся? До первой крови?
- Давай, - кивнул Денис, открывая воду в большой белой раковине - одной из трёх. В дверь просунулась голова девчонки - лет 8-9, Денис её вчера видел за столом, но, конечно, не запомнил.
- Слава... - робка начала она.
- Брысь! - цыкнул Славка. - Пошшшла, кыш!
- Хорошо, я подожду, - пискнула девчонка, исчезая.
- Во как надо, - Славка сжал кулак и набрал полный рот пасты.
- Мы же на Медео собирались, - напомнил Денис, беря полотенце, на которое указал булькающий пастой Славка. Тот пожал плечами, плюнул в раковну шипящую струю и кивнул:
- И поедем, чего нам? Позавтракаем, я тебя пару раз кину и поедем. Туалет следующая дверь, - сообщил Славка напоследок...
...На кухне никого не было, и мальчишки деловито утащили в Славкину комнату полбулки белого хлеба, брусок желтоватого масла, кипящий чайник, две кружки и пакетик чая. Усевшись к столу, заварили чай, по очереди макая пакетик то в одну кружку, то в другую, потом каждый намазал себе по большущему бутерброду - и начался завтрак.
Денис продолжал вертеть головой, рассматривая то, что не успел разглядеть вчера. На глаза ему попался старый проигрыватель лазерных дисков, стоявший на выдвижной полочке.
--
О, у меня дома такая же штука осталась! - обрадовался Денис и провёл пальцем по надписи
на круглой крышке, под которую вставлялись диски. - Я её в брошенном магазине нашёл. Только включаю редко - свет...
--
Я тоже, - Славка оседлал стул, выдвинул из-под стола длинный ящичек с радужными
кругляшами в пакетах. - Вот, мне это очень нравится.
Он ловко достал из одного пакета диск, положил в "вертушку". И Денис дёрнулся, изумлённо приоткрыв рот, когда услышал:
--
Никаких на небе звёзд нет...
Но ничего не сказал, дослушал песню молча. Славка тоже молчал - сидел, широко расставив ноги, руки - одна на другой на спинке стула, подбородок - на руках. И только когда песня закончилась, а Славка словно бы нехотя ткнул пальцем кнопку паузы, Денис нерешительно сказал:
--
Но это... это же из кино?
--
А, ты тоже смотрел? - Славка поглядел в окно. - Да, из кино... Но это не для кино написано,
это песня из тех времён. Певца звали Виктор Третьяков. Вот ещё, послушай... - и спохватился: - Хочешь?
--
Конечно! - тихо завопил Денис. Славка улыбнулся и снова ткнул кнопку.