Верещагин Олег Николаевич : другие произведения.

От автора. Что было. Часть Первая. Страна Семи Рек. Главы 1-3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.04*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Живёт в имперском городе Петрограде, на берегу Невского пролива, тринадцатилетний пионер Денис Третьяков. С отцом - офицером ОБХСС - и мамой - врачом-эпидемиологом. Живёт и не тужит, с Войко Караджичем дружит... короче, читайте.

  

Олег Верещагин

  

Г О Р Н Ы И М П Е Р И И

   Тяжёлый толчок, и вспышка у глаз,
   И злая капля со лба...
   Он вдруг покачнулся и медленно лёг
   Средь огненной темноты.
   Вперёд укатился и набок упал
   Красный его барабан...

В.П.Крапивин

  

ОТ АВТОРА

   Мне было четырнадцать лет, и я читал "Голубятню на жёлтой поляне" Крапивина.
   В это время я уже и сам "писал книжки", как гордо называл это, но у меня хватало самокритичности не ставить себя в один ряд с "настоящими писателями". Крапивина же, как это ни странно, я для себя открыл только два года как (даже в "Пионере", верным подписчиком которого я был с 1 по 8 класс, я почему-то пролистывал без интереса и пропускал его повести!) и книги его мне очень и очень нравились.
   "Голубятня на жёлтой поляне" была совершенно новой, выданной мне из читального зала, в котором я имел разрешение хозяйничать и брать книги на дом. В те времена я ещё не знал, что "Те, Которые Велят" - печальная реальность, что в наше время можно убивать детей... да и вообще считал, что мир устроен довольно разумно и приятно. Хотя бы потому, что было жаркое лето, и никто не мешал мне валяться на раскладушке в своём личном кильдиме и - читать, читать, читать...
   Надо сказать, что в нашей компании чтение было ОЧЕНЬ распространённым занятием. Но я не только читал больше остальных - я ещё серьёзно любил думать о прочитанном. И иногда додумывался до выводов, которые заставляли моих друзей крутить пальцами у виска... или восхищённо говорить "ух ты ё!"... или просто пожимать плечами - да ну и что?
   Но в тот раз - я это хорошо помню - я - наверное, впервые в жизни! - прочитал между строк.
   Сейчас то самое издание (не та самая книжка, но такая же) лежит передо мной. По нему и цитирую строки, которые вдруг заставили меня напрячься - как будто в зеркале за твоей спиной что-то шевельнулось и мелькнуло лёгкой тенью...
   "Яське нравилось барабанить. Нравилось при­думывать всякие боевые марши. Стучишь в барабан, а за тобой будто встает армия. Качаются султаны на киверах, полощут знамена, блестят вскинутые палаши. Как в старой книжке про Бородино.
   Давно уже порвался и пропал игрушечный барабан. Яська успел закончить четвертый класс, но игру свою не разлюбил. Когда в доме отключали газ и мама посылала Яську за керосином, он выбирал дорогу подлиннее, пе­реулки попустыннее и шагал по ним, выбивая марши на донышке жестяного бидона..."
   И ещё...
   "Мальчишка улыбнулся беззлобно, доверчиво.
   -- Я так... Я слышу, кто-то каждый день барабанит. И вчера, и позавчера...
   -- Потому что керосина третий день в лавке нет. Вот и хожу...-- насупленно объяснил Яська."
   Я отложил книжку и задумался.
   Как же так? Если я правильно понял, Ярослав Родин - а это именно он вспоминает про своё детство - житель БУДУЩЕГО нашей Земли. Далёкого будущего, где есть звездолёты, стерео, разные хитрые технические штуки и даже бесплатные столовые. Будущего определённо СЧАСТЛИВОГО - милиция без оружия (у наших милиционеров только-только начали появляться "макаровы"), развлечения-праздники и вообще... счастливого, в книжке это чувствовалось, а что подросший главный герой ворчит - взрослые всегда ворчат...
   И всё-таки...
   Я взял книжку и перечитал несколько строк.
   "Когда в доме отключали газ и мама посылала Яську за керосином... Потому что керосина третий день в лавке нет..."
   Странно. Я толком не знал, как выглядит керосин и не понимал зачем отключать газ. А в этом будущем, похоже, такие штуки - обычная вещь.
   Именно перечитывая эти строки, я вдруг - как озарение! - понял: ЗА СТРОКАМИ ЛЮБОЙ ХОРОШЕЙ КНИЖКИ МОЖЕТ СТОЯТЬ - НЕТ, ДВИГАТЬСЯ! - КАКАЯ-ТО ВТОРАЯ ЖИЗНЬ. Может быть - даже независимо от автора. Как же добилось человечество этого счастливого будущего? Что оно оставило В ПРОШЛОМ, если главный герой ещё помнит время, когда нужен был керосин и выключали газ?
   Мне стало как-то не по себе. Я был умным и развитым парнишкой и вполне мог составить логическую цепочку...
   Вот он - МОЙ мир. У нас нет бесплатного хлеба и мы не летаем на другие планеты. Но у нас не отключают газ и нам не нужен керосин.
   Раз.
   Вот - мир БУДУЩЕГО. В нём есть всё, что душе угодно. Коммунизм, как я его представлял.
   Два.
   Но - ВНИМАНИЕ! - где-то МЕЖДУ этими мирами лежит промежуток времени, когда СНОВА керосин (как в войну) и человечество экономило газ.
   Три.
   А о чём ещё НЕ НАПИСАЛ Крапивин, осторожно подумал я. Может быть, не было никакого "постоянного движения вперёд, к счастливому будущему"? Может быть, был какой-то обрыв, овраг, яма - из которой человечество выкарабкалось, поумнев?
   Помнится, тогда я так ни до чего не додумался. Смутные мысли так и остались смутными мыслями...
   ...Когда два года назад я начал переделывать роман "Мир вашему дому!" (а я признаюсь, что я его не ПИСАЛ, а именно ПЕРЕДЕЛЫВАЛ - из несколько иной книги о несколько других людях), а затем - полгода назад - отсканировал машинописные листы и выложил рукопись на своей страничке в Интернете, то по завершении работы наполучал кучу оплеух от Интернет-читателей. Судя по статистике, роман пользовался большой популярностью (простите мне нескромность), но от критики это его не избавило.
   Несколько (всего двое или трое) человек откровенно и тупо злобствовало, раздражённые тем, что я посмел живописать тоталитарный мир и осмелился назвать его "счастливым", да ещё и СДЕЛАТЬ его таковым. Я не о них.
   Я так же и не о тех людях, которые прислали мне многочисленные толковые замечания - то-то я пропустил, то-то не учёл, а того-то быть не может В ПРИНЦИПЕ. Этим критикам моя искренняя благодарность, но и только.
   Однако, были люди, указывавшие именно на то, что я - четырнадцатилетний - увидел интуитивно в той книге Крапивина. Тогда я ещё не знал, что это называется "лакуна". А сейчас - вот уже как лет пятнадцать - знаю.
   В самом деле - роман оказался полон таких лакун. На мой взгляд, он от этого не проиграл (как не проиграли, скажем, книги Ефремова от того, что он не описал подробно путь становления коммунистического общества прежде чем засесть за "Туманность Андромеды"), но вот что поле для деятельности и размышлений осталось огромное - это точно.
   Поэтому примерно год назад я набросал целую кучу отрывков к новому - тогда ещё безымянному - роману, который должен был стать как бы предысторией "Мир вашему дому!" и пояснить хотя бы вкратце, что откуда растёт и как всё было "на пути к светлому тоталитарному будущему" из "похабного либерал-демократского настоящего". Потом, как у меня бывает в семи случаях из десяти, запал прошёл, начатый роман переместился сперва в папку "отложенные", потом и вовсе в папку "на сюжетное растаскиванье"... Ну а потом случилась Интернет-публикация и вышеупомянутая критика. Всё это наложилось на пополнение моей фотоколлекции большой серией "пионерских" и "гитлерюгендовских" фоток - и вот как-то, рассматривая счастливые и гордые лица русских и немецких мальчишек и девчонок, я понял, что книгу всё-таки НАДО писать.
   Я сел. И стал писать...
   ...А теперь - и впрямь немного "от автора". Чтобы с самого начала не оставалось неясностей.
   Я действительно считаю, что:
   а.) капитализм с любым "лицом" нежизнеспособен как экономический и социальный строй;
   б.) не умея на самом деле развивать общество, нынешняя политико-финансовая элита завела человечество в тупик, где изо всех сил старается остаться, с пеной на губах убеждая людей, что этот тупик - и есть их родной дом;
   в.) выход из этого тупика терапевтическим путём невозможен - увы, нас может спасти только путь хирургического вмешательства без наркоза, так как наркоз больному давать нельзя;
   г.) человечеству были даны два шанса: Третий Рейх и СССР. Но первый предусматривал

3.

   будущее для германцев и только для них, а второй был сознательно погублен - изнутри и снаружи страны! - теми, кто страшился размаха замыслов строителей будущего для всех;
   д.) или наше будущее окажется похожим на описанное мною в книге - или мы рискуем остаться без будущего вообще. Так пугающего многих мира "Матрицы" не будет, а будет просто полное вырождение - скачком, за каких-то три-четыре поколения - и пустая планета, скорее уж как в финале печального фильма "Искусственный разум";
   е.) спасти нас может лишь героическое мировоззрение и полный отказ от демократии как таковой и "опыта мирового развития". Вокруг нас - НЕ НАШ мир. Жить в нём мы не сможем. МЫ В НЁМ УЖЕ НЕ ЖИВЁМ .

* * *

   КРИТИКАМ:
   Да, перед вами смесь сценариев фильмов "Председатель", "Гитлерюнге Кверкс", "Красный галстук" и "Люди на мосту" с книгами "Каникулы Вершинина-младшего" и "Бей, барабан!". Ну и что? Не нравится - не читайте.
   Да, я люблю барабаны и горны. ОНИ РЕДКО ФАЛЬШИВЯТ.

Автор.

ЧТО БЫЛО . . .

   Ядерная война ...-х годов ХХI века фактически уничтожила земную цивилизацию, изменив не только природу и погоду, но во многом и саму географию Земли. Все прежние силы - государства, церкви, корпорации, преступные синдикаты - исчезли. Под покровом атомной зимы воцарился мрачный холодный хаос, в котором остатки людей, не выкошенные радиацией, болезнями, голодом, сцепились в бесконечных междуусобных войнах, больше похожих то ли на феодальные схватки, то ли на стычки бандитских группировок. Наступили времена Безвременья...
   В этих условиях центрами притяжения тех, кто не поддался всеобщему одичанию, стали две организации: контролировавшая значительную часть Сибири и Севера бывшей России славянская "РА" и действовавшая на берегах Гудзонова Залива англосаксонская "Фирд". Тоталитарные и глубоко военизированные, они начали "умиротворение" окружающих земель, действуя во имя благой цели возрождения цивилизации с не меньшей жестокостью, чем их противники - банды людоедов и работорговцев. Серые Войны - так позднее назвали историки этот период в развитии Земли из-за того, что ожесточённые бои шли в мире, скрытом пологами бушующих туч. Во главе обоих организаций стояли кланы (или классы) воинского дворянства, возродившегося на благодатной почве бесконечного конфликта.
   Это продолжалось несколько десятков лет.
   Ушла в прошлое зима. Снова светило солнце. Земля с трудом возрождалась из пепла. Но это было уже совершенно новое общество. После долгих лет битв Планета оказалась полюбовно поделена между двумя этносами, к которым присоединились остатки некоторых существовавших ранее других наций (большинство их погибло). Русская и Англо-Саксонская Империи, сотрудничая и соперничая, сумели построить мир, в котором при минимуме законов и очень суровом управлении люди обладали огромным чувством собственного достоинства и действительно доверяли своим властям, где в конце концов за счёт нравственного и физического совершенствования и воспитания человека были побеждены болезни, голод, преступность, эгоизм и многое другое - именно то, что и привело к краху предыдущей цивилизации. Отброшены были догмы демократии, причинившие человечеству так много бед. Две расы воинов и тружеников решительно вышли в космос и раздвинули границы обитаемого мира человека до пределов Солнечной Системы, освоив практически все мало-мальски пригодные для жизни планеты.
   На довольно долго время порыв экспансии был погашен отсутствием средств передвижения, которые могли бы позволить людям достичь звёзд. Человечество обустраивало свой новый мир. Но вызов, брошенный Вселенной, не умолкал...
   Выдержка из предисловия к научно-популярной
   электронной книге для детей
   П.С. Охтина "Первая Галактическая Война".
   Издание 40 года Реконкисты.
   Земля. Русская Империя.
   Великий Новгород.
  
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Страна Семи Рек

Глава 1.

СНЕГ НАД ПЕТРОГРАДОМ

   Всю ночь над городом валил снег.
   Он падал с хмурого низкого неба медленно, в полном безветрии, плавно, но в то же время увесисто опускаясь на крыши, улицы, летнюю зелень и тротуары. На фонарных колпаках выросли белые папахи. Отовсюду капало - немолчными длинными струйками - в дренажных желобах сперва журчали, а потом начали взрёвывать и бурлить потоки, но снег словно не желал верить в своё бессилие и упорно падал, падал, падал...
   Снег разбудил Дениса почти в три. Мальчишка спал, как обычно, с открытым окном и долго не желал просыпаться, хотя на подоконнике и вырос уже целый сугроб, часть которого в конце концов обвалилась на голову Дениса. Во сне на него рухнула лавина в горах; мальчишка проснулся со сдавленным воплем и сел.
   В небольшой комнате царил загадочный "снеговой" полусвет. Предметы казались то излишне чёткими, то наоборот - теряли свои очертания. Плакат над кроватью обрёл реальную глубину и выглядел окном в увлекательный нездешний мир. Но снег, таявший на полу, подушке и подоконнике, быстро вернул Дениса к реальности.
  -- Ой ч-ч-чёрт... - процедил он, откидывая простыню и садясь. Сгрёб ладонью мокрые комья с
   подушки, выкинул в окно, перевернул подушку и, подумав, встал. Скинул снег с подоконника и, опершись о него локтем, начал смотреть на улицу, приобрётшую не менее загадочный вид, чем плакат.
   Вообще-то вчера, когда город с полудня прихлопнула тяжёлая непроницаемая духота, а небо задёрнулось сизыми тучами, уже было ясно, что случится нечто подобное. Снега летом не выпадало уже года три, не меньше. В детстве - Денис помнил это, хотя и смутно - такое было почти каждый год по несколько раз. И солнце то и дело пряталось за тучи - иногда на несколько месяцев. А как-то раз солнца не было целый год... Денису тогда было просто тоскливо, а многие взрослые ходили прямо пришибленные и то и дело смотрели на небо почти с ужасом. Денис сам видел, как на углу Невского стоял и плакал генерал имперской авиации. Просто смотрел в небо и шептал: "Опять, опять, опять... нет, не надо, не надо..." - а по щекам прямо текло... Денис тогда поспешил скорее уйти, убежать. Невыносимо и страшно было это видеть даже такому мелкому и несоображалистому сопляку, каким он тогда был.
   Дед, к которому Денис часто ездил, рассказывал, что первый раз увидел солнце, когда ему было десять лет. Увидел и заплакал тогда - тоже впервые. Не от страха или там чего-то, а почему-
   то очень стало больно в груди. Не физически больно, а... просто больно. И взрослые плакали, но от радости... Это было ещё в Безвременье, даже до Серых Войн. Тогда во всём Петрограде жило не больше десяти тысяч человек. Не то что сейчас - почти триста тысяч! Больше только в Великом Новгороде, да и то ненамного...
   Денис иногда пытался представить себе этих людей всех сразу. И не мог, но каждый раз захватывало дух от грандиозности этой картины. Как на праздничных демонстрациях, когда видишь, как идут колонны, а ещё лучше - сам шагаешь в них и ощущаешь себя... Снова не получалось - но уже сказать, как ощущаешь. Или когда его принимали в пионеры - запели фанфары, внутри что-то оборвалось, но не больно, а сладко и жутко. Свой (и чужой) звонкий высокий голос: "Я, Денис Третьяков, вступая в ряды пионеров Империи..."
   Снег падал. Но сейчас это было не страшно. Потому что - Денис знал - утром снова будет лето. Что погода налаживается. Потихоньку, но налаживается. Утихают чудовищные штормы, из-за которых надводное океанское сообщение было почти невозможным. Отступает к северу ледяная болотистая тундра, а на её месте встают леса (и люди им помогают...). Всё реже приходят с юга ураганы. В кинотеатре "Солярис" за два квартала от дома, куда Денис обожал ходить, перед фильмами часто показывали в журналах, как работают метеорологи, лесничие - иногда эти журналы смотреть было интереснее, чем сами фильмы. Даже если фильмы были про космос, войну или про Безвременье.
   Хотя... Мальчишка оглянулся на плакат. На фоне дороги между мрачных развалин под угловатой надписью:

ЛЮДИ ДОЛГОЙ ЗИМЫ

   стояли плечом к плечу два человека, два молодых парня - с оружием, в старой полувоенной форме. Это были офицер РА по прозвищу Генерал и казачий хорунжий Лёвка. Лёвка сначала был просто бандит, пока не познакомился с Генералом, которого сперва хотел даже убить. И они стали вместе сражаться за будущее - освобождать рабов, истреблять бандитов и людоедов, собирать людей, готовых тоже биться за справедливость... Когда в конце фильма Генерал сам подорвал себя с фугасом, спасая беженцев, захваченных бандой, в зале стояла такая тишина, что аж звенело. А Денис только потом с трудом разжал кулаки. А как сжал - и не заметил... И как было здорово, когда Лёвка с остальными бойцами привёл беженцев в какую-то долину - и оказалось, что там уже наша власть, что всё не так безнадёжно, как иногда казалось на заснеженных мёртвых равнинах, когда звучала негромкая и страшная песня про то, что никаких на небе звёзд нет, что это просто миллион дыр... Но потом - в момент гибели Генерала - песня вдруг менялась. И звучали слова, что "там, далёко, за стеной тьмы - несказанной красоты сад, где и встретимся с тобой мы, если вдруг не попадём в ад..." Эти слова были полны упрямой надеждой.
   Конечно, смешно было бы даже думать, что тринадцатилетний пионер Денис Третьяков верит в бога. Но он знал, что в те далёкие и страшные времена многие ещё верили, и верили крепко. И так же крепко верил, что, будь на самом деле разные там рай и ад - Генерал, конечно, попал прямиком в рай. Туда, в "несказанной красоты сад". И это было справедливо. Так справедливо, что сжималось горло. Как-то раз Денис рассказал об этих своих мыслях Войко, своему лучшему другу. Они были на рыбалке, у вечернего костра, когда говорится легко. И Войко, подумав, сказал: "Да, я тоже так думаю..."
   С таким фильмом ничего не сравнится, это точно! Даже кино про космос. И ведь это правда, настоящая правда, так было... Там в начале и было написано, что фильм основан на реальных событиях.
   Хотя космос - тоже страшно интересно. В классе Дениса учились двое мальчишек, родившихся на Марсе, в Краснограде, и ещё один, который совсем недавно перебрался с родителями с лун Юпитера, почти совсем ещё не освоенных. А Кобрин, Пауэлл, Артамонов, Пащенко?!(1.) Да такими фамилиями любой мальчишка (и многие из девчонок!) будут сыпать час и не запнутся, и не повторятся! Раньше Денис хотел стать лётчиком - именно потому, что это первый шаг на пути в космофлот, что в военный, что в гражданский, что в исследовательский! Да, хотел стать лётчиком, хотел. До одного разговора с отцом...
  
   _____________________________________________________________________________
   1. Мирослав Александрович Кобрин в конце Серых Войн стал первым человеком, высадившимся на Луну на корабле "Прыжок". Джефри Рэнсом Пауэлл во 2-м году Реконкисты командовал кораблём Англосаксонской Империи "Воден", высадившим на Марс первых людей. Олег Сергеевич Артамонов в 7-м году Реконкисты командовал кораблём "Святогор", высадившим первых людей на Венеру; экспедиция трагически погибла при взлёте. Экипаж Юрия Тимофеевича Пащенко в 11-м году Реконкисты за пять месяцев совершил облёт Солнечной Системы на первом фотонном корабле "Хиус".
  
  
   Раньше Денис часто огорчался, что его отец не дворянин. Не потому, что это дало бы что-то ему лично (не жить дома - это что, хорошо?! А ведь дети дворян все воспитываются в интернатах), а именно за отца. Но потом однажды он увидел, как эти самые дворяне - и не один, а несколько! - внимательно слушали его отца, кивали, а потом каждый пожал штабс-капитану ОБХСС руку.
   ОБХСС. Денис рассеянно улыбнулся в окно. Он долго не знал, что означает эта аббревиатура. И строил самые разные предположения. Конечно, самые таинственные, вроде Организация Борцов Хитрого Союза Спасения. (Очень мешала "неудобная" буква "Х"). Самыми удачными вариантами он делился с одноклассниками и не раз дрался, отстаивая свою правоту. А как же иначе? Таинственная ОБХСС отца подчинялась МВД, а это - Денис знал точно - Министерство Внутренних Дел. Там же, где милиция и КГБ (2.)!
  
   _____________________________________________________________________________
   2. В указанный период Русская Империя имела следующие спецслужбы:
   - Военное Министерство - разведка ОВИ (Отдел Внешней Информации) и контрразведка ОВБ (Отдел Внутренней
   Безопасности);
   - Министерство Внутренних Дел - внутренняя служба безопасности КГБ (Комитет Государственной Безопасности),
   экономическая служба безопасности ОБХСС (Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности) и службу безопасности колоний и поселений вне пределов Земли ОКБ (Отдел Колониальной Безопасности);
   - Министерство Иностранных Дел - разведка ДРУ (Дипломатическое Разведывательное Управление);
   - Собственная Его Императорского Величества Канцелярия - личная служба Императора ООСЕИВК (Особый Отдел
   Собственной Его Императорского Величества Канцелярии)
   Координировал действия всех этих спецслужб (за исключением, как это ни смешно, ООСЕИВК) Второй Секретарь СЕИВК.
   Но вот три года назад (как раз когда Денис познакомился с Войко) отец, узнав об этом, не стал смеяться, а почти час говорил с сыном. Оказалось, что отец не ловит англосаксонских или там бандитских шпионов. А ОБХСС - это Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. Но это не просто важная работа - это очень важная работа. Потому что есть (в это Денис так тогда и не поверил до конца) люди, иногда не рядовые люди, которым не нравится, что в Империи недра, леса, вода, воздух, большие заводы, школы принадлежат всем. Народу. То есть - они хотят, чтобы было как тогда, до Третьей мировой и из-за чего она и началась, если подумать: им - всё, остальным - ничего. Власти у них нет. Они не могут всё это отнять. Для этого как раз и есть КГБ, например. Но они могут воровать. Не в карман залезть, как в исторической книжке, а воровать много и не у людей, а у страны - сразу у всех и помногу. Воспользоваться наворованным они тоже толком не могут, их сразу арестуют. Но всё равно воруют и иногда убегают на границу или даже в экваториальную зону, где ещё есть бандитские "государства". Вот с ними отец и воюет. И ОБХСС боятся все, кто нечестный. Потому что вот шпионы англосаксов, например - они враги, но они честные враги, они хотят принести пользу своим. А тех, с кем борется Борис Игоревич, даже людьми-то назвать трудно. Многие из них и есть сумасшедшие. От жадности.
   Денис тогда долго размышлял над сказанным. Нет, он понял, как важна работа отца. Но думал о тех людях, с которыми воюет отец. Какие-то они и правда странные. Зачем тебе вещь, которую даже показать никому не можешь? И вообще - это ведь так здорово: делиться! Когда у тебя что-то есть, чего нет у других - это приятно. Но когда ты можешь сделать, чтобы это было и у других - это... Денис не мог тогда найти слово, но твёрдо знал: это здорово. И ещё. Как можно хотеть, чтобы лес или вода были у кого-то одного?! Даже смешно. А остальным что - не пить, в лес не ходить или правда покупать всё это? Ведь даже Император не может сказать про землю: она моя. Потому что она - всех. И его, Дениса, тоже. А как иначе-то?!
   В его сознании не укладывалось, что могут быть люди - не в истории, а сейчас! - которые этого не понимают. А раз понимают, но всё равно хотят по-другому - значит, они и правда сумасшедшие.
   Именно тогда он расхотел быть лётчиком. Потому что смутно ощутил, что есть вещи, с которыми нужно бороться немедленно и беспощадно.
   Иначе - не будет космоса ни для кого. И получится, что правда никаких на небе звёзд нет...
   ...Снег шёл и шёл. Денис замер у окна, бездумно следя за падением больших медленных хлопьев. Красиво. Он не боялся снега, как многие из старших. Просто - красиво, и всё тут.
   За воротами плавно скользнули лучи фар, послышалось урчание мотора. Денис насторожился - он мог поклясться, что это был отцовский служебный "волк"... точно! Угловатый силуэт легковушки проплыл за оградой и остановился около калитки. Хлопнула дверца, отец что-то сказал - и через несколько секунд уже входил во двор по заснеженной дорожке.
   А Денис был уверен, что отец давно дома и спит.
   Борис Игоревич шёл неспешно, чуть покачивая так не идущим к его форме возмутительно гражданским портфелем. Портфель злил Дениса. В школу даже первоклашки бегали с ранцами - копиями армейских рюкзаков или рейдовых рюкзаков космической разведки. Конечно, отец не будет ходить с рюкзаком. Но мог бы хотя бы взять "дипломат".
   Правда когда-то именно с этим портфелем дед вошёл в бандитский штаб на берегу Московского моря и сказал: "Складывайте оружие, тут десять килограмм тротила - и палец у меня на кнопке."
   И штаб последней в Центральной России бандитской армии сдался одному-единственному "витязю" с портфелем, в котором был речной песок. Так что отец, может, и прав...
   Отец на ходу снял фуражку. Посмотрел в небо. И, опуская взгляд, увидел сына, глядящего на него из окна.
   - Ну и как это понимать? - негромко осведомился Борис Игоревич, подходя ближе. Денис пожал плечами и спросил:
   - Ты где был?
   - Мать спит? - штабс-капитан Третьяков оперся локтем о подоконник небольшого окна.
   - Все спят. Весь город спит. Один мой отец где-то...
   - Я не где-то, - возразил Борис Игоревич. - Ну-к...
   Повинуясь его жесту, Денис чуть отступил в сторону - и отец ловким движением проник в окно. Выпрямился и закрыл его, не глядя. Денис покачал головой:
   - Ну и ну.
   - То-то и оно, - Третьяков-старший поставил портфель на пол и увенчал его фуражкой. Расстегнул китель и подмигнул сыну: - Снег над всем северо-западом.
   И какое-то предчувствие шевельнулось в Денисе. Не то чтобы нехорошее, недоброе. Нет. Но отчётливое предчувствие перемен - не просто перемен, а перемен абсолютных.
   - Что случилось, па? - тихо спросил он, садясь на кровать.
   - Сейчас поговорим, - рассеянно ответил Борис Игоревич. - Раз уж ты не спишь, то чего утра-то ждать?. Как думаешь, маму будить?
   - Что случилось? - повторил Денис. - Па, ну не тяни пожалуйста.
   - Ну что ж, - штабс-капитан Третьяков сел на кровать рядом с сыном. - Поговорим.
  

Глава 2.

КОМАНДИРОВКА В ПРОШЛОЕ

   Нельзя сказать, что отец заговорил сразу. Он довольно долго просто сидел, думая о чём-то своём - и, похоже, то ли сложном, то ли неприятном. Денис тоже молчал. Предчувствие перемен нарастало и становилось непереносимым, как физический позыв, но он молчал. Ждал. Отец должен был заговорить, как обещал.
   Штабс-капитан ОБХСС Третьяков повернулся к сыну и посмотрел ему в глаза:
  -- Сын, ты слышал, что такое Семиреченская республика?
   Денис на секунду задумался - и перед глазами словно сама собой встала карта из учебника
   географии:
  -- Семиреченская республика? - переспросил он. - Ну, это такое государство у западных
   берегов моря Балхаш. Между Балхашем и хребтом Голодный. Главный город - Верный. Три четверти территории - субтропический лес. Миллиона три населения, кажется. Ну... - он ещё честно подумал и пожал плечами: - Всё, больше ничего не знаю... У нас политическая география только на будущий год начнётся.
  -- Четыре, - дополнил Борис Игоревич. - Четыре миллиона населения, и ещё ты забыл добавить,
   что оно возникло в самом конце Безвременья и в период Серых Войн было нашим союзником. Раньше такие государства были полезны. Как крепостная стена... Их было штук десять - Желтороссия, Крымское княжество... ну, ты учил. Но сейчас многое изменилось. Осталось всего несколько; Семиречье - одно из них. Начать с того, что туда свалила всякая шушера, которую здесь прижали. От обычных жуликов до рыбки покрупнее. Мы, соответственно, постепенно присоединяем эти земли. Но стараемся делать это осторожно. Всё-таки там живут наши сородичи, пусть и немного с другими взглядами на мир, - Борис Игоревич над чем-то задумался и тяжело вздохнул. - Вот и с Семиречьем та же история. Живут те же самые русские. А в головах... В общей сложности в Семиречье насчитывается восемь партий. На мой взгляд - это на восемь больше, чем нужно. Далее. В этих партиях состоит около пяти миллионов человек...
  -- Погоди, - Денис захлопал глазами. - Как - пяти? Ты же говорил, что там всего четыре...
  -- Ну, это, сын, и есть одна из главных загадок демократии, - невозмутимо ответил Борис
   Игоревич. - Это ещё не всё. На последних выборах эти партии в сумме набрали пятьсот шестьдесят процентов голосов избирателей, что составило порядка семи миллионов голосов...
   Денис ошалело помотал головой. Отец засмеялся:
  -- Что, дикая арифметика? То-то... Идём дальше. Три партии из восьми к нам настроены
   абсолютно враждебно...
  -- Па, но там же тоже русские! - возмутился Денис.
  -- Во-первых - не только. Там есть восемь автономных немецких деревень, но немцы политикой
   не занимаются. А во-вторых - а ты что думаешь? Есть русские и есть русские. И кое-какие русские не очень-то хотят, чтобы там наступила наша власть. Потому что тогда очень многое уплывёт в руки государства, а значит - всей нации. Добывающие комбинаты, например. И ещё до фига всега, как вы выражаетесь.
   Денис распахнул глаза так, что они стали вдвое больше:
  -- Там частная собственность на природные ресурсы?!
  -- Молодец, - похвалил Борис Игоревич, - хорошо знаешь историю. Самая настоящая частная
   собственность. Как в учебнике.
   Денис молча открывал и закрывал рот, пытаясь осмыслить сказанное. Партии, выборы правительства, частная собственность на полезные ископаемые - всё это было действительно как будто из истории, из времён до Безвременья. Как из смешной и нелепой сказки. Может, там и капиталисты есть?! Настоящие... Но спрашивать об этом было как-то даже неудобно. Да и стыдно - получалось, что он никогда не задумывался о том, что рядом существует совершенно другой мир! Отец же продолжал:
  -- И есть там, конечно, РА. Но наших "витязей" мало. И всё-таки за прошлый год из них
   убили двадцать семь человек. Это радует. А почему радует? - Борис Игоревич испытующе посмотрел на сына.
  -- Значит - боятся... - медленно сказал Денис. - Да?
  -- Да, - удовлетворённо кивнул отец. - Боятся, потому что знают: их проигрыш
   неизбежен. А смириться с этим не могут - жадность мешает. И пугающая мысль, что потеряют то, что имеют сейчас.
   Денис сел удобнее. Поставил подбородок на кулаки. И спросил:
  -- Так. Ладно. А к чему вообще этот разговор? - хотя уже, кажется, начал догадываться
   - к чему. И очень не хотел, чтобы его догадка сбылась, оказалась верной...
  -- А к тому, - Борис Игоревич обнял Дениса за плечи, - что ближайшие два года как
   минимум мы все трое проведём именно в Семиречье.
   Денис поперхнулся воздухом.
   Он угадал.
   Отец и раньше ездил в командировки, в том числе - довольно длительные и явно небезопасные. Но такое... И Денис задал первый вопрос, который пришёл ему в голову, чтобы успеть собраться с духом для дальнейшего разговора:
  -- Ну а ты что там собираешься делать? ОБХСС - это же не спецслужба...
  -- Да понимаешь... - отец довольно долго смотрел в окно, потом покривился: - Семь
   месяцев назад президентом Семиречья стал наш человек. Он собирается издать указ о национализации добывающей промышленности. Реакция местных воротил предсказуема. А своя налоговая полиция в Семиречье во-первых очень слабая, а во-вторых - довольно продажная. Тебе это, конечно, трудно представить... но вот такая командировка в прошлое...
   Он ещё что-то говорил. Но у Дениса уже появился - а точнее, оформился - второй вопрос, и вопрос этот был тяжёлым. Таким тяжёлым, что глаза защипало, как ни смешно это звучит и выглядит по отношению к тринадцатилетнему пионеру.
   - А как же Войко? - спросил Денис, перебив отца. - Па-а?
   Борис Игоревич замолчал. И молчал довольно долго. Денис глотал эти дурацкие неожиданные слёзы и ждал.
   - Да, - отец вздохнул. - Войко... Я понимаю.
   Денис промолчал сперва. Казалось бы - что на это было сказать?.. Но потом молчание прорвалось:
   - Па... - выдохнул Денис. - Но друг - это же не просто слово...
   - Мы уезжаем через три дня, - ответил Борис Игоревич. - И тут ничего не поделать. Но с Войко вы успеете попрощаться по-настоящему.
   Меньше всего Денису хотелось прощаться. Потому что его слова "друг - это же не просто слово" - тоже не были просто словами.
   Он не очень-то любил бросаться словами, Денис Третьяков. И от этого сейчас было только хуже. И, чтобы как-то справиться с собой, он встал и сказал, глядя в окно:
   - Па, я пойду в отряд. Может, Войко там. Я хочу... поскорее.
   - Иди, - негромко ответил отец и тоже поднялся. - А я немного посплю.

* * *

   Пятая городская школа, в которой учился Денис, располагалась в трёх кварталах от дома Третьяковых. Сунув руки в карманы форменной куртки, мальчишка медленно шагал по улице, слушая, как хлюпают под ногами лужи стремительно тающего снега. Поднялся тёплый ветер с Ладожского залива, и высокие сосны размахивали кронами в покрытом стремительно уносящимися на север клочковатыми облаками ночном небе.
   Сосны по рассказам вымахали за несколько лет. Ещё полвека назад тут, на месте этих кварталов, был настоящий лес, выросший в годы Безвременья и поглотивший руины. Когда людей стало больше и они принялись вновь расселяться по городу, то лес не стали рубить совсем, а лишь проложили в нём просеки, превратившиеся в улицы - такие, как Бассейная, родная улица Дениса. Он раньше часто думал - почему Бассейная? Даже узнать пытался, но узнал лишь, что так улица называлась век назад, до войны. Почему?
   Редкие дежурные фонари горели цепочкой посреди проезжей части. Город был пустынен и спал, только далеко-далеко, над Парголовским лунадромом, стояло вечное синеватое зарево. Денис прошагал мимо "Соляриса" - и остановился. Отсюда было видно его школу и чудовищное колесо ветряка-генератора, неутомимо вращающееся над нею. Ветроэнергетика была широко распространена на Земле, но не слишком надёжна из-за непредсказуемости вихрей - поэтому везде вместе с ветряками стояли мощные аккумуляторы. Ну и, конечно, все очень надеялись на космическую разведку и на учёных - первые неустанно искали по всей системе трансураниты, вторые - так же неустанно изыскивали новые способы сделать более компактными и доступными пока что очень громоздкие генераторы искусственного вихря. Денис не раз представлял себе, как это будет - электростанция в каждом доме...
   Но не сейчас. Мальчишка ссутулился. И необычайно тяжёлым шагом, медленно, пошёл к школе. Пока я иду, думал он, Войко ничего не знает. Он думает, что у нас впереди - много-много дней. Ну и пусть - пока буду знать о плохом только я. Пока иду... пока иду...
   Он протянул руку и повёл пальцами по начавшейся школьной ограде - живой изгороди из можжевельника, за которой ухаживали всей школой, у каждого класса был свой участок. Ободрал пальцы и, неожиданно улыбнувшись, вспомнил, как познакомился с Войко.
   Вон там, наискось от школьных ворот, есть магазинчик "Находка".
   Этот магазинчик Денис знал хорошо с первого класса. Тут торговали всякой всячиной, которую находили в ещё заброшенных кварталах и вообще в окрестностях города. Принимали всё, кроме исправного оружия, взрывчатки и всего такого. Магазин был непритязательный - так, длинное помещение, столы поперёк, а на них небрежно лежали вороха чего угодно с наклеенными ценниками. Цены были смешные; кроме того, хозяин магазинчика почти никогда не был против, если мальчишки не покупали, а меняли. Денис с друзьями не чурался обшарить окрестности, чтобы совершить мену - и даже когда многие из них стали пионерами, то не оставляли промысла. Да и, если честно, не ради покупки-размена они этим занимались. Просто... просто это было интересно: копаться где-то, поднять своими руками вещь, которая... в общем, кто делал, тот поймёт. Правда, бывало, находили такие вещи, что от поисковиков оставались куски по округе. Мальчишки обмирали, родители сатанели, власти и общественность усиливали контроль... но только на время. Желание ощутить дыхание тайны прошлого оказывалось сильнее "мер" и собственного страха.
   У Дениса дома стоял проигрыватель для найденных или выменянных лазерных дисков - почти таких же, как современные у отца на работе, только больше. Вот только слушать или смотреть их удавалось нечасто. Свет с центральной электростанции в жилые дома давали централизованно пока только с семи утра до четырёх вечера...
   ...Он остановился в воротах школы, глядя, как развевается на флагштоке чёрно-жёлто-белый флаг Империи - знак того, что в школе есть люди. И среди них Войко.
   Магазинчик "Находка". Да, с него всё и началось... Точнее...
  
  

Глава 3.

НЕ ПРОСТО СЛОВО

   Ни один нормальный мальчишка не может дожить до десяти лет без друзей. Это совершенно противоестественно, да и просто невозможно. Денис Третьяков не был исключением. Он вполне искренне считал, что у него "друзей - полный класс". Ещё друзья были везде, куда Денис приезжал хотя бы на неделю. В "Блокноте пионера" на специально отведённых страницах были записаны полтора десятка адресов мальчишек из Владивостока, Магадана, Варшау, Тегерана и ещё чёрт-те-откуда - следы летнего пребывания в "Орлёнке", "Таёжном" и "Киваче".
   Но встретив Войко, Денис понял, что немного ошибался.
   Можно знать человека с рождения и даже искренне считать его своим другом - но не испытывать особых сожалений, если он, например, уезжает на лето или даже переезжает в другой го-род. А можно узнать человека три года назад - и ощущать его даже недолгое отсутствие, как отсутствие воздуха.
   Так было у Войко и Дениса. Практически всё время мальчишки проводили вместе. Денис не мог сказать о Войко, но сам он буквально обомлевал при мысли, что мог не познакомиться с сербом - трудно было представить, как бы он тогда вообще жил?! Конечно, эту дружбу то и дело омрачали споры, ссоры, а то и драки по самым разным поводам (если Войко не удавалось навалять Денису сразу, с ходу, то победителем как правило оказывался именно Денис), но поссориться по-настоящему им не удалось ни разу. Кстати, курить Войко всё-таки бросил, когда они с Денисом вступили в пионеры. Как-то так получалось, что совпали их интересы, желания, взгляды на жизнь и своё место в ней... По мнению обоих девчонки "не стоили внимания", а что до места в жизни - ни тот, ни другой не сомневались, что займут хотя бы по паре строчек в учебниках истории.
   Ну и конечно, не подвергалось сомнению, что расставаться им не придётся.
   До сегодняшней ночи.
   А тогда - три года назад - было утро...

* * *

   ...С Войко Денис познакомился три года назад, когда ещё не был пионером. И произошло это при весьма приключенческих обстоятельствах, связанных именно с самовольными поисками-раскопками, которые Денис учинил на восточной окраине Петрограда, среди руин Кольцевой Зоны...
   ...В самом начале Третьей мировой враг хотел бомбить Санкт-Петербург - так тогда назывался Петроград. Но наши лётчики отбили атаку. И тогда по городу выпустили ракеты.
   Не все долетели. Но одна боеголовка упала именно сюда. И в какую-то минуту разом сгорели больше миллиона человек... Так и появились эти развалины, к которым ещё только-только подбирались даже не строители - команды очистки, потому что в руинах было наверняка много такого, что лучше сначала вытащить и отвезти подальше. Рук не хватало.
   Именно поэтому мальчишки обожали бывать среди развалин, про которые ходили самые разные слухи. Говорили, что тут можно увидеть кусочки тогдашней жизни - какой она была до той войны. Но это было просто интересно. А были слухи жуткие. Что погибшие там люди ходят, например. Глупости, конечно... когда слушаешь это на школьном подоконнике. А когда пробираешься среди этих самых руин, то порой накатывает такое...
   Поэтому Денис предпочитал бывать там с приятелями. Когда все вместе - то как-то спокойнее. Говорили, что кое-кто - из самых отчаянных - рисковал в Кольцевой ночевать. Денис не очень-то верил. И вышло так, что в тот день пошёл на поиск один.
   Планы Кольцевой Зоны если и имелись, то во всяком случае не у десятилетнего мальчишки. А старые планы города не годились. Он привычно обошёл вдоль Невы кордоны и оказался в царстве развалин и перепутанных улиц-переулков, полагаясь лишь на своё чутьё. Впрочем, Денис не очень боялся. Потому что понимал: как ни крути, а те сотни тысяч давно погибли. Да и не осталось от них ничего, даже костей... Вот это было грустно - не страх, а грусть ощущалась. Как будто вся их боль насквозь пропитала развалины и застыла в них навсегда. Денис, может, даже повернул бы. Но совершенно неожиданно проехали несколько грузовиков с весёлыми парнями и девчонками, они рассыпались, попрыгав наземь, среди развалин и принялись, перекликаясь, за разборку. От этой картины стало поспокойнее. Но встречаться с ними в планы мальчишки не входило - и он уже повеселее полез дальше.
   Вскоре кончилась та территория, которую он более-менее знал. За площадью, окаймлённой развалинами, с остатком какого-то памятника в середине, виднелись деревья - то ли сквер был и уцелел, то ли позже проросли. Прямо из-под стены одного из домов пробивался ручеёк. Вода в нём была холодной и чистой, Денис напился и наполнил прихваченную с собой фляжку. На стене виднелась табличка с предупреждением об опасности обстрела. Такие таблички были даже не с Третьей, а со смутной Второй мировой, почти сказочной, когда воевали русские и немцы - непонятно даже, из-за чего. Из-за сквера доносился мерный шум - там начинался Невский пролив, протока в Ладожский залив Балтики.
   Там Денис ещё никогда не был и, посидев минутку у ручья, решительно направился через сквер.
   Решительность была вознаграждена почти тут же. За крайними деревьями Денис буквально наткнулся на самолёт.
   Это была машина времён войны, а точнее - её остатки. Время слизало с металла краску, он тускло блестел окислившимся сплавом. Фонарь кабины был вырван - лётчик катапультировался.
   - F/А-18, палубный истребитель-штурмовик ВМС США, - шёпотом сказал Денис, касаясь сломанного крыла рукой. Любой мальчишка в школе мог с ходу перечислить с десяток марок самолётов той войны - наших и вражеских. Но Денис, мечтавший тогда стать лётчиком, считал себя обязанным знать больше остальных. Он стукнул по крылу кулаком и добавил: - Так тебе и надо!
   На всякий случай мальчишка вскарабкался в кабину. Внутри она была почти цела. Но сидеть там и играть в лётчика было противно, потому что самолёт - вражеский. Денис спрыгнул наземь и уже уверенно зашагал дальше.
   Несколько домов за парком, на берегу хмурого пролива, были почти целыми. На нижних этажах сохранились кое-какие вывески, почему-то через одну на английском. Они звучали, как магические заклинания, но не переводились, хотя в свои десять Денис знал английский совсем неплохо. Правда, он знал и то, что это названия торговых корпораций того времени - огромных промышленных империй, более могучих, чем правительства большинства стран. Но это тоже звучало, как сказка, причём сказка глупая - как могут торговцы быть сильнее воинов; ведь правитель - всегда воин! В это почти не верилось, хотя Денис знал, что это правда и так было. Он рассеянно почитал вывески. В таких магазинах сохранилось немало аппаратуры, но смысла в её использовании не было. Ну притащишь ты домой телевизор. И что будешь принимать, а главное - как, если он работает совсем не так, как немногочисленные нынешние аппараты видеосвязи? В журналах Денис читал, что со временем у каждого дома будут похожие и даже лучше, но пока только видел их несколько раз.
   Иногда Денис удивлялся: люди того времени жили в окружении необычной и зачастую, по мнению мальчишки, ненужной техники (унитаз на фотоэлементах!!!), но не могли летать в космос, или, например, сконструировать универсального робота, который заменил бы две трети всей той ерундистики, которой они напичкали свои дома. Вот оружие бы найти - это да! Но в те времена оружие имели только бандиты, военные и милиционеры, а обычный человек должен был исписать гору бумаг, чтобы купить его. И это тоже было смешно: мужчина - без оружия! Да и редко попадалось оно среди руин - оружейные магазины вымели ещё в начала Безвременья. Конечно, среди мальчишек ходили слухи, что "такой-то нашёл там-то то-то..." но на поверку почти всё это оказывалось выдумкой, а реальные случаи почти всегда заканчивались двумя вещами:
   а.) изъятие;
   б.) порка.
   Он заглянул в один из подъездов - осторожно, вполне реальной опасностью тут были не призраки, а падение балки или стены. Тут оказался уже рухнувший потолок - здание виделось целым только снаружи. На полу среди штукатурки и проросшей травы и деревьев лежали полуистлевшие листы порнографических журналов. Порнографических - это когда женщин фотографировали голыми. Иногда эти журналы было интересно посмотреть, но чаще всего они вызывали брезгливость - женщины были некрасивые и какие-то неестественные, как надписи английскими буквами в русском городе, которые даже по-английски не читались.
   Денис без интереса попинал журналы и опять вышел наружу...
   ...Минут через десять он добрался до берега. Когда-то пролив был рекой Невой, но с тех пор превратился в часть моря. На берегу лежали несколько кораблей - на боку. Подальше проходили остатки моста. В те давние времена он был разводным - делился на две половинки, которые поднимали на ночь. В этом было что-то романтичное. Да и сейчас мост выглядел солидно. Старшие мальчишки иногда забирались на мощные взметнувшиеся в небо фермы и ныряли с них. Или загорали на второй половинке - поднимавшейся подальше над водой примерно на высоту одноэтажного дома.
   А что если... Денис покусал губу, пострелял глазами из-под пушистых коротких ресниц, как будто кто-то мог оказаться рядом и запретить ему. Ну, подумал он, я же просто так... я просто думаю, а делать, конечно, не буду. Но пойти-то посмотреть можно? Можно, разрешил мальчишка сам себе и стал спускаться на древнюю набережную.
   Тут он никогда ещё не был. Скользя кедами по густой, яркой, хотя и короткой траве, которой порос склон между вставших дыбом, налезших друг на друга и съехавших к воде плит облицовки, мальчишка почти поехал вниз, тормозя рукой.
   И, доехав до низа, вскрикнул, не удержался на ногах и сел, замерев в ужасе.
   Вдоль высоких бетонных блоков - ими когда-то, в годы Безвременья, уцелевшие люди пытались укрепить берега, но потом бросили - лежали груды костей.
   Человеческих костей...
   ...Несмотря на свой тогдашний возраст, Денис уже знал страшную статистику. Во время Третьей мировой - за какие-то полгода - погибла треть из стасорокамиллионного населения Российской Федерации. В последующий год погибло ещё шестьдесят миллионов, и за следующие четыре года до нового появления Солнца - двадцать миллионов. Был момент, когда всё население на территории бывшей РФ составляло едва три миллиона человек.
   Впрочем, русским ещё повезло. Их спасли сразу несколько факторов - невероятная неприхотливость, почти полное отсутствие крупных поселений по берегам взбесившихся океанов (тогда как в большинстве других стран люди селились гуще всего именно там), огромная территория... Се-верная Америка, например, практически начисто вымерла южнее 50-й параллели - континент стал кладбищем почти трёхсот миллионов человек. В первый же год полностью обезлюдел почти полуторамиллиардный Китай. Сохранившиеся от тех времён немногочисленные хроники не показывали даже старшеклассникам на уроках истории - не из соображений какой-то секретности, а просто в силу их непереносимости. Операторы - частные лица и офицеры РА - бесстрастно фиксировали кошмарные пандемии тифа, мутировавшего гриппа-огневика и чумы, массовое людоедство и суициды целых населённых пунктов, безжалостные бойни по серьёзным и несерьёзным причинам и вообще без причин, замёрзшие города-"миллионеры", невероятных масштабов голод...
   Но одно дело читать или даже смотреть отрывки хроник. А другое...
   Поёживаясь, Денис рассматривал скелеты. Их было непредставимо много. Сотни. Или тысячи. Кости перепутались, скалились черепа, белесый острый забор рёбер не имел конца. Денис различил, что среди скелетов много детских.
   Земля была усыпана проеденными временем гильзами - шелестящим ковром. Людей привозили или приводили сюда и резали из пулемётов. Потом - новых... И это была не бандитская расправа. Наоборот. Денис знал, что это, потому что не скрывалось: такое было.
   Тут "витязи" РА расстреливали пленных бандитов и людоедов, смертельно больных, сумасшедших, неполноценных по каким-либо причинам людей. Именно так - приводили и привозили со всего Северо-Запада - и...
   Дед рассказывал, как это было. Что у пулемётов плавились стволы. Их меняли и стреляли снова. Деду было двенадцать лет, и он, кадет школы РА, как раз и менял стволы одному из расчётов. Не здесь, но в таком же месте.
   Но благодаря вот таким бойням, в которых погибли десятки тысяч, уцелели сотни людей. Сотни - зато здоровых, нормальных, целеустремленных, которые в противном случае потонули бы в диком потоке больных, сумасшедших, "идейных" преступников.
   Уцелели - и дали начало новой цивилизации. Ему, Денису, дали начало.
   Но представлять себе то, что тут происходило, всё-таки было страшно. Так страшно, что внутри всё сжималось и в рот текла кислая слюна. И он знал: увиденная картина будет сниться. Долго.
   Денис заставил себя пройти мимо этого жуткого вала - не глядя в ту сторону. И с облегчением, не оглядываясь, припустил вдоль набережной, едва скелеты кончились. Страх отставал - он не мог бегать так же быстро, как мальчишка - и к тому месту, где начинался мост, Денис подбежал уже почти спокойный. Призраки прошлого остались позади...
   Правда, теперь рядом был ещё один призрак. Но не страшный, а угрюмо-величественный.
   Мост поднимался в высоту с берега. Рыжий от ржавчины, он отбрасывал холодную тень.
   - Ого, - сказал мальчишка и шлёпнул по основанию - балке толщиной в десять таких, как он, десятилетних пацанов. Внезапно ему стало жалко мост. Что с ним будет? Разберут на металл, наверное... Здорово было бы, если б восстановили, но зачем? Давно превратился в море другой берег древней Невы...
   Ещё минуту назад Денис уверял себя, что идёт "просто посмотреть". А теперь, глядя в облачное небо, которое поддерживал мост, мальчишка уже примеривался - а вот туда вполне можно... и туда... и будет даже не очень и высоко...
   Он огляделся. Щёлкнул пальцами на левой и на правой руке - так полагалось делать "на удачу", если что задумал. Сдёрнул нога об ногу незашнурованные кеды. Подпрыгнул, ухватившись за балку - и, коротко качнув гибкое тело, забросил себя на неё.
   Металл был холодный, почти жёг пятки. Зато на балке, оказывается, можно было удобно стоять - она была намного шире, чем казалась снизу, целый стол, а не балка. Денис, ободрённый этим, легко поднялся до того места, которое наметил снизу - на высоту примерно трёхэтажного дома. Физически очень крепкий, не страдавший никакими древними "фобиями", упрямый мальчишка встал на балке, придерживаясь одной рукой за несущую. Посмотрел вверх. А ведь и дальше совсем не трудно... Можно будет залезть во-он туда. И там нацарапать на ржавчине что-нибудь... такое. Такое, вроде "Денис Третьяков. Я люблю свой город!" Конечно, сто раз можно сказать, что этой надписи никто не увидит - разве что рабочие на заводе, когда будут плавить металл... Ну и что? Они-то увидят! И, может, будут гадать, кто был Денис Третьяков, расписавшийся... во-о-он там, на высоте примерно девятого этажа.
   И он, полюбовавшись на пролив, полез дальше.
   Лезть было по-прежнему легко, хотя немного начало саднить пальцы рук. Добравшись до загаданного места, Денис постоял, удивляясь тому, какая панорама открывается - к тому, что он видел, подходило только это громоздко-величественное "взрослое" слово. А потом решил пройти по перпендикулярной балке до фермы, которая когда-то была нижней опорной, если мосты сводили.
   Она была толстенная, в пятерых Денисов. И со всех сторон шли другие, на которые можно было опереться и за которые можно было ухватиться. И что с того, что внизу - тридцатиметровая пропасть?
   Правда, когда мальчишка наступил на неё, стало чуть-чуть не по себе. Самую капельку. Ветер какой-то начался - несильный, но холодный, неласковый. И вообще казалось, что мост немного шатается... Но всё это было мелочами, на которые не стоило обращать внимания.
   Денис и не обращал. Пока на середине балки вся конструкция разом не поехала куда-то в сторону. От скрежета заложило уши... мальчишка не успел испугаться, когда схватился за первое, что попалось под пальцы...
   Испугался он потом. Когда, подтянувшись, сел на балку... и понял, что выбраться отсюда не сможет.
   Он сидел на похожем на трапецию дрожащем куске, от которого до основной массы моста было метра три в сторону. Три метра Денис мог перепрыгнуть запросто... с разбега.
   А там, где он сидел, и шагнуть-то просто было негде.
   Когда до Дениса дошёл весь ужас его положения, он первым делом пустил слезу. В первый раз за два года. Но ревел он недолго, потому что это не имело смысла, да и ветер, раскачивавший его на трапеции, сушил слёзы быстро.
   Прыгнуть? Мальчишка посмотрел вниз, и пустота злорадно загудела и стала раскачивать мост. Денис плавал хорошо, и нырял хорошо... вот только с такой высоты о воду хрястнешься - и скорее всего гроб.
   Со своего места Денис хорошо видел не только панораму разрушений. Он видел и то, как среди развалин тут и там движутся люди и техника, слышал шум работ... Оставалось одно - орать.
   И Денис угрюмо понял, что орать не будет, даже если полетит вниз. Потому что, когда его спасут... что его выпорют - это ладно. Но как над ним будут смеяться в школе!!! Потом!!! Полез за приключениями - и его снимали спасатели!!! Смотрите, ха-ха, герой-поисковик! А в кого ты играл? А кто тебе стирал трусишки? Девчонки, смотрите, вон тот сопляк, которого...
   Нет уж.
   Лучше вниз головой.
   Хмурая решимость умереть, но не сдаться была вознаграждена тут же.
   Денис услышал свист - и, судорожно клюнув головой, увидел внизу, на набережной, маленькую фигурку.
   - Э-эй! - донеслось снизу приглушённое, но явно невзрослое. - Ты что там де-ла-е-е-ешь?!
   Мальчишка!!! От облегчения Денис чуть не спикировал с насеста на автопилоте. Но тут же подумал - ещё какой мальчишка. скажешь ему, что к чему, а он запаникует - и рванёт за взрослыми... Поэтому Денис ответил тонким спокойным голосом:
   - Пейзажем любую-у-усь!
   Мальчишка внизу потоптался. Потом крикнул:
   - А к тебе можно-о-о-о?!
   Денис возликовал.
   - Залеза-а-а!.. - он подавился воздухом и икнул: - Й!..
   ...Наверное, ни за одним спортивным соревнованием, ни за одним фильмом в своей десятилетней жизни (а если подумать, то и меньшей - уберите годы младенческой несознанки...) Денис не следил так напряжённо и заинтересованно. И с удивлением и даже завистью какой-то понял, что мальчишка лезет ловчей, быстрей и уверенней его самого.
   Вскоре Денис уже различал своего спа... нового знакомого. И, грешным делом, как говорил дед, подумал: мальчишка не настоящий. В смысле - не нынешний. А из того, прошлого времени...
   Армейскую куртку перетягивали ремни - широкий поясной с ножом и лопаткой, узкий плечевой с фляжкой и большой сумкой. Драные джинсы подкатаны под колено, тоже босиком - но, судя по цвету его ног, он не разулся где-то тут, как Денис, а и шастал тут босой. Малчьишка был повыше Дениса, но ещё тоньше, смуглый, черноволосый, а глаза - когда он посмотрел на Дениса с соседней уже балки и подмигнул - оказались большущие и синющие.
   - Ну и как пейзаж? - спросил мальчишка, усаживаясь на балку верхом и болтая ногами.
   - Нормально, - улыбнулся Денис. Улыбка получилась кривой и дрожащей, и он это понял. Но мальчишка не стал смеяться.
   - Может, назад полезем? - поинтересовался он, быстро и ловко разматывая с пояса репшнур - потёртый, как и его хозяин.
   - Я согласен, только б не полететь... - ответил Денис, и голос всё-таки сорвался.
   - Да нормально всё будет, - спокойно сказал мальчишка, умело крепя верёвку за балку сбоку от себя булинем. Денис только теперь сообразил, что его спаситель (ох, хоть бы!..) говорит с каким-то акцентом - лёгким и приятным. - Ты же высоты не боишься, иначе как тут оказался?
   - Лучше бы боялся, - отозвался Денис. - Не полез бы.
   - А, никуда не лазить неинтересно, - легко ответил мальчишка, делая из второго шнура "беседку" и завязывая свободный конец за ту же балку. - На, под мышки пропусти... и это держи, крепи у себя. - Киповым, знаешь?
   - Знаю, - кивнул Денис. Он усердно готовился к сдаче пионерминимума и узлы уже знал.
   - Вот и крепи, а то шнур жалко терять. Там длинно, хватит с запасом.
   От его спокойствия и даже какой-то весёлости Денис тоже успокоился. Совсем как-то. Как будто ничего и не происходило особенного - так, школьный скалодром...
   Он ловко завязал узлы, держась ногами. Мальчишка напротив что-то насвистывал - весёлое и безалаберное. Потом, увидев, что Денис пропустил под мышками "беседку", придвинулся ближе и протянул руку:
   - Ну давай.
   Денис хотел гордо сказать: "Я сам!" - но духу не хватило. Он кивнул, прополз до края висящей конструкции, зажал в зубах свободный конец кипового узла и, помедлив всего миг, переполз на верёвку.
   Ух, вот когда стало страшно!!! Повиснув спиной к пропасти, мальчишка, стиснув зубы и почти жуя шнур, перебирал руками. "А если я киповый неправильно завязал... он сейчас..." - бессвязно подумал Денис, но вокруг запястья уже сомкнулись твёрдые, сухие, горячие пальцы - и пацан неожиданно сильно почти втащил Дениса на балку.
   Они сидели друг против друга. Денис тяжело дышал, потом подёргал, выплюнув, шнур - киповый послушно распустился. Мальчишка помог Денису вылезти из "беседки", они отвязали шнуры от балки, смотали их и полезли вниз.
   Когда они спустись, Денис сразу сел и спрятал голову в коленках, накрыл сверху руками. От страха всё тело дрожало, как студень. Мысли были ленивые и противные. Потом внутри всё туго сжалось; быстро выпрямившись, мальчишка вытошнил в сторону завтрак и опять спрятал голову, надеясь, что его спаситель уйдёт. Чтобы не смотреть на труса... и чтобы самому Денису не пришлось смотреть на него - трусу на смельчака...
   Но, когда Денис поднял голову, мальчишка не ушёл. Он сидел рядом и смотрел на клубы облаков. Потом перевёл взгляд на Дениса - и во взгляде не было ни насмешки, ни даже превосходства.
   - Пить хочешь? - мальчишка отстегнул от ремня фляжку. Денис мотнул головой, снял свою, прополоскал рот и напился. Встал, подобрал кеды. Хмуро сказал:
   - Я... пойду...
   Даже не сказал, а спросил, как будто мальчишка был тут полным хозяином и мог разрешать и запрещать что-то делать.
   Тот поднялся тоже. Кивнул:
   - Ага, пойдём... - и вдруг, задрав голову, признался: - Я туда не лазил никогда. Поднимался так, - он чиркнул в воздухе ладонью, - на один этаж, на два. А дальше гляну - страшно лезть.
   - Врёшь, - недоверчиво сказал Денис. Мальчишка пожал плечами:
   - Зачем мне врать? А сегодня иду, глянул - а там ты сидишь. Ну, думаю, вот это смельчак...
   - Ага, - горько сказал Денис. - Смельчак. Повис, как попугай на жёрдочке...
   - Ха, - ухмыльнулся мальчишка. - Можно подумать, ты виноват, что ферма лопнула. Это, если хочешь знать, форс-мажор. Непреодолимые обстоятельства.
   - Я боялся, что ты за взрослыми рванёшь, - сказал Денис по-прежнему хмуро. Мальчишка изумился:
   - Я что, контуженный?! Мне мой зад дорог, я на нём сижу часто. Меня отсюда и так гоняют, а дома вообще... Сказали бы: "Ах, слов не понимаешь?" - ну и... - и он звонко шлёпнул себя ладонью по мягкому месту. Поморщился: - Ой, больно...
   Денис хихикнул. Посмотрел на мальчишку уже внимательно. Спросил с заминкой:
   - А у тебя... ты... в общем, у тебя дом есть?
   - А как же? - удивился мальчишка. и засмеялся: - А! Ты думал, что я как в книжке - этот, беспризорник?!
   - Ну, - признался Денис. - Вернее... я сперва подумал, что ты... призрак, что ли.
   - Не, я не призрак, - мальчишка опять засмеялся. - Я Войко. Войко Караджич, мы сюда в начале лета переехали. А так я хожу, - он потоптался на месте, - потому что так удобнее... и вообще, я всё равно изгваздаюсь весь. Я эту одежду и домой-то не ношу...
   - А, вот почему я тебя не знаю! - обрадовался Денис. - Денис... Третьяков, - он протянул руку, перепачканную ржавчиной. - Ой, вот это я... - он оглядел себя с головы до ног. - Мне тоже будет по попе... Пошли искупаемся?
   - Пошли, - охотно согласился Войко.
   - Погоди, а почему у тебя такое имя странное? - заинтересовался Денис. - Войко. Да ещё Караджич...
  -- А я серб, - просто сказал мальчишка.
  -- Се-е-ерб?!.
   ...Денис никогда в жизни не видел сербов. И всё, что он знал о них буквально до позавчерашнего дня - это что на юге, на Балконском полуострове (так он тогда называл Балканский полуостров), живёт такой народ. Несколько маленьких княжеств. Какие-то собираются присоединяться к Империи, какие-то чего-то медлят (хотя чего тут медлить?!). Но... бывают же в жизни такие совпадения! Как раз позавчера он пробрался на "взрослый" сеанс в "Солярис". На фильм "Люди из Чёрных Гор". Одноклассники, которым уже повезло, округляя глаза, рассказывали, что фильм "прямо страшный, но такой!.." - и малосвязно пересказывали содержание, захлёбываясь словами.
   Да, фильм был такой. Денис понял, что он будет такой, ещё в самом начале, когда на фоне горящего дома стоял, стиснув кулаки, молодой мужчина и глядел остановившимися глазами на то, как у самого порога горят два лежащих в обнимку тела - женщины и ребёнка. И сквозь треск огня прорывалась рычащая песня про ненависть... Денис запомнил строчки:

Ненависть - юным уродует лица!

Ненависть - просится из берегов!

Ненависть жаждет и хочет напиться

Чёрною кровью врагов!

   И страшным фильм был тоже. Конечно, там были объятья-поцелуи, но его сделали "для взрослых" точно не из-за этого. Денис, сидя в углу за верхним рядом с ещё несколькими такими же "зайцами", иногда зажмуривал глаза, не выдерживал. Всё равно никто не видит в темноте... Раньше он ни разу не попадал на такой фильм.
   Фильм был про сербов. Как на них - тоже тогда, в начале войны, напали те, кому враг заплатил деньги. И начали жечь деревни и городки. Вот тут смотреть было почти нельзя. Зато потом!!! Денис захлебнулся от гневного ощущения справедливости, когда те, кто выжил, объединились вокруг главного героя - бывшего молодого инженера. Ух они дали бандитам! И потом ещё дали - когда высадились морские пехотинцы врага, понявшего, что наёмники сами не справятся. И пусть у тех была техника разная, и было их больше - сербы и их били. И про Россию там тоже было. Сербы иногда говорили про неё - как про старшего брата. И погибли за неё... Взорвали авианосец, который шёл вдоль их берегов в Крым. Могли не делать этого, потому что осталось мало людей и все очень устали и измучились воевать (такого тоже Денис не видел раньше в кино). Но, когда серая громадина поползла мимо их берегов - не выдержали. Разбили авианосец катерами со взрывчаткой и почти все погибли. А оставшиеся в живых ещё долго оборонялись на прибрежных скалах. И последняя картина врезалась в память - разрушенные позиции, лезущие со всех сторон вражеские солдаты, флаг на кривой палке и голос последнего оставшегося в живых - пацана-пулемётчика, немногим старше самого Дениса. Как он сидит около разбитого пулемёта, держит в руках по гранате с вырванными кольцами, улыбается и поёт - громко так, сильно:
  -- Марш! Марш,

Генерал наш...

   Изображение смещается, враги с ликующими воплями прыгают в окоп сразу с нескольких сторон.
   Двойной взрыв.
   Флаг стоит.
   На его фоне - всплывает надпись:

СЕРБСКИМ

БРАТЬЯМ,

В ГОДЫ

ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ

СТОЯВШИМ ПЛЕЧОМ К ПЛЕЧУ

С НАМИ

   Всё. Экран чернеет. Надпись: КОНЕЦ. И почему-то нет обиды за погибших героев...
   ... - Серб?! - повторил Денис и недоверчиво оглядел мальчишку. Войко был совсем обычный. Не киношный. Хотя... и там люди тоже были обычными и часто совсем не героическими на вид. Вот и Войко - какой бы ни был, а залез-то на мост он. - А как же ты здесь?
   - А мы в начале лета приехали, - ответил Войко. Мальчишки как-то незаметно уже шагали вдоль реки, выискивая место для того, чтобы окунуться. - Ойце... отец приехал учиться.
   - Учиться? - захлопал глазами Денис. - Это как это учиться, он же...
   - Ну да, он у меня уже старый, - подтвердил Войко, хлопая ладонью по фляжке. - Ему сорок почти. Да, учиться. У нас инженеры нужны, гидроинженеры, которые с водой работают, - неуверенно пояснил Войко. - Отца сам князь Лазар попросил, они друзья, с детства. Поезжай на Россию и учись сам, заодно за молодыми присмотришь. Человек двадцать наших приехало, но семья у одного отца - я и майка... мама... - видно было, что, несмотря на правильный русский, эти слова - отец и мать - Войко привык произносить на родном языке. - Есть ещё две сестры, но они уже взрослые совсем, замужем, в Београде живут... А твой ойце кто?
   - Он... - Денис понял, что не знает толком, как объяснить. - В общем, он жуликов ловит.
   - А, милиционер, - кивнул Войко. - Я тоже хотел милиционером стать. Смотрел "Рысёнок"?
   - Конечно! - фыркнул Денис, запнулся о какой-то камень и, сказав "уй-а!", пару шагов пропрыгал на одной ноге. Кто же не смотрел многосерийку про весёлого и бесшабашного подпоручика милиции Яроша Таркириана по прозвищу "Рысёнок"? Денис, ступая на пятку и шевеля рыжими от ржавчины пальцами, совсем хотел уже начать разговор про фильмы вообще, но заинтересовался: - А сейчас кем хочешь быть?
   - Косморазведчиком, - сказал Войко. - Ты думаешь, чего я тут брожу? Готовлюсь... А ты?
   - Кем стать хочу или что тут делаю? - уточнил Денис. - Вон место хорошее... Стать хочу как папка. А тут я так. Разное ищу. На продажу, на обмен или просто... так. Для интереса.
   - А кому ты продаёшь? - удивился Войко.
   - А ты не знаешь?! - удивился в ответ Денис. - Есть магазинчик такой, так покупают. Хочешь, потом покажу?
   - Конечно... - Войко осмотрелся. - А тут можно купаться, дно какое?
   - А тут сразу обрыв, - со знанием дела пояснил Денис, уже вылезая из маскировочных штанов. - Бух, и двадцать этажей. Ты как плаваешь?
   - Нормально, - Войко положил на землю свою сбрую. Гремнул ножом о лопатку. Он был такой же коричневый от загара, как и Денис, только Денис - белокожий от природы - был золотисто-коричневый, а Войко - смуглый - оказался именно ореховый.
   Мальчишки с внезапным смущением поглядели друг на друга. Денис не знал, что думает Войко, а он сам подумал: "Ну вот, и что теперь-то? Мы кто? просто пацаны встретились - или уже что-то больше?" Ну, может он и не так думал - в десять-то лет. Но суть быстрых мыслей была именно такова. И так продолжалось не меньше полуминуты. А потом Войко вдруг крикнул:
   - Смотри, вот как! - разбежался, прыгнул, собрался в тугой комок и уже перед самой водой резко выпрямился и ушёл в воду стрелой, без брызг, только бухнуло утробно. И тогда Олег тоже коротко разбежался и прыгнул следом, выкинув впереди сложенные "лодочкой" руки и ощущая в мгновения полёта, как мгновенно и сладко захватывает дух - у-у-у... рраЗ!..
   ...Они никуда не пошли, когда накупались и вылезли на берег. Если честно, Денис почему-то очень-очень боялся - вылезут, и Войко оденется, кивнёт дружелюбно - и пошагает куда-то домой и... и всё кончится. Как будто надломится что-то тоненькое, только-только появившееся. Поэтому Денис дурачился, плескался, бултыхался, пока не заломило плечи и дрожь от холодной водички не проникла уже до самого сердца.
   А Войко никуда не ушёл.
   Они сели на каменные плиты и долго весело тряслись, косясь друг на друга и сдувая с губ и носов капли, пока мелькающее в быстрых тучах солнце не заставило их обоих распрямиться и растянуться в рост, блаженно щурясь в небо. Войко подтащил свою сумку. Денис посмотрел с интересом. Спросил:
   - А там у тебя что?
   - Находки, - значительно ответил Войко, ложась на живот. - Вот, смотри...
   ...Находки оказались и правда значительными. Небольшими, но ценными по мальчишеским понятиям Петрограда. Металлическая тяжёлая зажигалка, совсем не потемневшая, с выпуклым рисунком-рельефом - распростёрший крылья орёл. Браслет с чеканными стеблями трав и цветов, пара серёжек - серебряных, с алыми камешками (я маме подарю, без смущения признался Войко). Набор солдатиков - пластмассовых, довольно аляповатых, но интересных незнакомой формой. Две модельки машинок (это "волга", я знаю, ткнул Денис в одну пальцем, и Войко уважительно спросил: "Да?"). Совсем целый набор цветных открыток с видами того, старинного Петрограда-Петербурга, только было написано даже "Ленинград" - так город назывался совсем-совсем давно. Ещё разное, много - мелкие, но ценные находки, некоторые из которых вызвали у Дениса лёгкую зависть.
   - Слушай, - Денис вытянулся на животе нос к носу с Войко. - Давай зажигалку менять? У меня есть солдатики, только не такие, а оловянные, там всё прямо точно-точно, как скульптуры маленькие. Как сейчас делают, но они правда-правда тогдашние, я нашёл прошлой осенью... Выберешь, какого хочешь. Будешь?
   - Она не работает, - предупредил Войко, но в глазах серба зажёгся интерес.
   - Ну и что? - Денис провёл пальцем по орлу. - Вон какая... Будешь?
   - А когда? - Войко явно заинтересовался.
   - А завтра заходи, я тебе покажу, где живу... - казал Денис и смутился. Но Войко кивнул легко:
   - Ладно, я приду... - и подтянул к себе открытки. Разложил их веером. Перебрал. - Жалко, - неожиданно сказал Войко, срывая проросшую в щели плит травинку и закусывая её. Денис понял, о чём он говорит и ответил негромко:
  -- Ну... они сразу сгорели. Раз - и всё... Это ведь не больно...
  -- Я не про это, - Войко поморщился. - Это... понимаешь... это нечестно! - он
   посмотрел на Дениса потемневшими глазами. - Это подлая война. Вот какой бы ты не был сильный, смелый, как бы ты ни готовился - раз - и всё, как ты говоришь. Огонь - и никого нет. Нечестно... По-моему, честней десять миллионов человек убить в бою, чем миллион вот так... подло сжечь.
   Денис задумался. И неожиданно понял, что Войко прав. Да, прав. Было что-то в такой войне... что было хуже любых убийств.
  -- А наши? - осторожно спросил Денис. - Ведь это наши... первыми...
  -- Наши, - согласился Войко. - Но они, во-первых, не по городам сначала
   стреляли, ты же знаешь. А во-вторых, их же вынудили. У них хотели отобрать Родину и честь. А они просто защищались. Не сделай они так, сейчас на планете жило бы не триста миллионов, а семь миллиардов человек. Но что это была бы за жизнь? Тюрьма...
   И опять Денис подумал с уважением, что Войко говорит правильно. И у него это получилось так просто и естественно, про Родину и честь... Денис и сам про это думал, но вслух говорить не осмеливался - боялся, что прозвучит смешно. Скажут: сопляк десятилетний расфилософствовался! А у Войко - ничего смешного.
   "Родина и честь. За это не страшно..." - отрывисто не додумал Денис и отвернулся в сторону воды, чтобы не показывать новому знакомому глаз.
   Войко лениво дотянулся до своих штанов и достал пачку сигарет - синюю, с белой надписью:

ГЕРЦЕГОВИНА ФЛОР

   и зажигалку. Денис с интересом и недоумением наблюдал, как его новый знакомый, ловко выбросив из пачки коричневую палочку - неуловимым движением кисти - поймал её зубами, запалил и с явным удовольствием затянулся. Выдохнул струйку дыма - сладковато пахнущего, синеватого. Покосился на Дениса и протянул пачку:
  -- Хочешь?
  -- Не, спасибо... - Денис опасливо отодвинулся. - Ты куришь?
  -- У нас почти все курят, - Войко снова выцедил из ноздрей уже две струйки.
  -- А у нас почти никто, - Денис продолжал наблюдать за этим процессом, испытывая
   острейшее желание попробовать.
   Мальчишки долго сидели молча. Войко курил, потом сунул в трещину плиты окурок. Денис смотрел, как с запада над проливом идёт туча, потом поднялся:
   - Давай одеваться, и пошли, сейчас будет дождь...
   ...Дождь их всё-таки достал - тёплый и бурный, с ветром. Улица, по которой они мчались, за секунду превратилась в бурлящую белую реку, и мальчишки, чувствуя, как у них из-под ног вырывает землю, с хохотом влетели в какой-то полуразрушенный дом, где, в подвале, Войко, оказывается, содержал "базу".
   Пока Войко переодевался, превращаясь во вполне обычного мальчишку, а Денис выжимал одежду, дождь кончился и стало душно, жарко и туманно - от земли, как от мокрой тряпки под утюгом, пёрли вверх испарения.
   Войко как-то притих и поскучнел и, когда Денис показал ему свой дом и повторил приглашение заходить завтра, серб только кивнул, бросил: "Ну, пока," - и зашагал по улице...
   ...На следующий день Денис мучился с самого утра. А вдруг Войко не придёт?! Он, Денис, даже не спросил его адрес, постеснялся. Поди найди в четвертьмиллионном городе одного-единственного мальчишку! Нет, конечно, найти можно, тем более такого необычного - серба. Но найдёшь, а дальше что? Вдруг Войко и не хочет больше знаться с Денисом. Глупо получится и... и стыдно.
   Он так и метался. С утра и до полудня. Поминутно бегал к окнам, выскакивал на улицу. Перебирал всё, что хотел показать Войко. И уже совсем отчаялся, когда мама вдруг сказала, заглядывая в комнату:
   - Дениска, а к тебе какой-то мальчик. Я такого не знаю.
   - Мам! - Денис метнулся мимо неё - наружу. Но Войко, оказывается, уже вошёл в коридор и стоял там, оглядываясь. Денис затормозил и смущённо улыбнулся.
   А Войко улыбнулся тоже и сказал, поправив на плече сумку:
   - Вот, я пришёл...
   Сумка - это всё, что осталось в нём от вчерашнего. Войко совсем не был похож на себя. в чёрной жилетке на белую рубашку, в чёрных брючках, в чёрных туфлях... И Денис, ещё больше смутившись, сказал:
   - Ну это... проходи...
   ...Когда через полчаса Валерия Вадимовна, мучившаяся удивлением и любопытством - уж больно не похож был на приятелей сына этот аккуратный тоненький мальчик, говоривший с приятным акцентом - уже совсем собралась "невзначай" заглянуть в комнату Дениса, там ахнуло, бухнуло - и женщина, быстро вошедшая на шум, увидела, что аккуратный гость сыночка, пробравшись ползком за двумя опрокинутыми креслами, как раз размахивается, чтобы метнуть в Дениса, сидящего за письменным столом, муляж гранаты. По столу были разбросаны разные мальчишеские сокровища, а на постели явно проходил чемпионат по вольной борьбе (вообще-то это была борьба "рванье за надлакитцу", как позже объяснил Войко, и именно ей он учил нового русского друга).
   В общем, всё было нормально.
   Валерия Вадимовна кашлянула и сказала строго:
   - Ну вот что, юноши...
   ... - А ты завтра придёшь? - спросил Денис, когда они - уже в сумерках - шли по улице.
   - Приходи ты ко мне, - предложил Войко. И Денис просиял:
   - Ага, я приду!
  
  
Оценка: 7.04*9  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"