Верещагин Олег Николаевич. Исповедь

ИСПОВЕДЬ

Книге С.Садова "Князь Вольдемар Старинов" посвящается.

Читать рассказ, не прочитав её - бессмысленно.

0x01 graphic

- Ну вот и ты.

Флейта в твоих ладонях.

Запах травы, отблеск зари, мелодия медленных звёзд

Я шепчу твоё имя,

Зная, что завтрашний день

Начинать будешь ты...

...Тюремная камера была не очень похожа на тюремную камеру. В любой уважающей себя тюрьме есть такие - больше смахивающие на комнаты постоялого двора, недешёвые комнаты. И даже то, что единственное окно забрано толстой решёткой, глубоко вделанной в камень, ещё ничего "такого" не доказывает - обычная предосторожность от воров.

Каменные стены - задрапированы гобеленами. Яркий огонь в камине - за коваными в виде виноградных лоз прутьями. Небольшой стол с подсвечником на пять свечей, графином вина и двумя бокалами, стул, обтянутый материей с волосяной набивкой. Кровать - не топчан, кровать с подушкой, с матрасом, с бельём и хорошим одеялом. Запрятанный за её изголовье ночной горшок.

Тем не менее, это была именно тюрьма. Володя знал это лучше, чем кто бы то ни было - кроме, разве что, обитателя роскошной по здешним меркам "камеры". Многие настаивали на том, что неудачливому "покусителю" (впрочем - почему неудачливому? Он сумел пролезть через охрану и, если бы не княжеские умения - реформатора князя Вольдемара сейчас бы уже торжественно хоронили по факту смерти от ножа в почку; убийца выбрал длинный тонкий стилет, оружие не мужское и не военное, но отлично прячущееся в рукаве, даже обтягивающем) место в обычной подземной камере. Особенно если учесть, что он - сын графа Сонтрей, участника недавнего мятежа, и что он не оценил милосердия власти, которая не стала преследовать родичей мятежников.

Всё бы так. Но всё не так, подумал Володя, стоя на верхней ступеньке и слушая, как Радвер поёт, сидя у окна - поёт, сам себе подыгрывая на хорошей гитаре, одной из тех семиструнок, что в последнее время часто делали мастера по его, Володиным, чертежам...

- Флейта дождя в твоих невесомых ладонях.

Нежность цветка, трепет ресниц, прикосновение губ...

Я не усну, пока это будет возможно...

Ну вот и ты.

Вечер в твоих ладонях.

В сумерках грёзы скользят

Как туман, как листья в холодной воде

Вдоль беспределья...

Ну вот и ты... - выдохнул мальчишеский голос последний раз. Радвер Сонтрей отложил гитару и, поворачиваясь, сказал со смешком в голосе:

- Ну вот и ты. Хотя пел я не о тебе, надо сказать.

Не сводя с него глаз, князь Старинов подошёл к столу и сел. Последний из Сонтреев тоже устроился удобней - звякнула на запястьях цепь. Тонкая, достаточно длинная, но прочная цепь. Предосторожность. Нелишняя - четырнадцатилетний Радвер Сонтрей был выше Володи, плечистей и по меркам здешнего мира был уже умелым воином с достаточным опытом. Рыжие волосы графа падали на плечи в совершеннейшем беспорядке, и Володя подумал, что, наверное, обычно их расчёсывала Радверу мать - погибшая при штурме родового замка, насколько ему было известно. Серая рубашка, чёрные поддоспешные штаны и лёгкие сапоги - в чём его схватили, в том он и оставался, только плащ забрали...

- Никаких жалоб на условия содержания нет? - вежливо осведомился Володя. Глаза Радвера стали изумлёнными, он тряхнул головой и так же вежливо ответил:

- Ни малейших. Я бы хотел поблагодарить того, кто присылает мне еду - смешно признаться, но так хорошо я не ел уже очень давно.

- Еда с моего стола, - пояснил Володя. - Просто на этом столе мне не съесть и трети, вот я и подумал - почему бы не поделиться?

Господи, какой тупой разговор, мелькнула мысль. Радвер между тем кивнул как ни в чём не бывало, непринуждённо поставил ногу на край подоконника, сплёл пальцы на колене.

- Щедрость князя заслуживает уважения; спешу привести в исполнение своё намерение - спасибо за очень вкусные блюда. Если мне позволено будет высказать ещё просьбу... я бы хотел вымыться.

- Это можно легко устроить... - начал Володя и сам себя оборвал: - Зачем? - резко спросил он. - Ты хотел отомстить за отца?

Радвер откинулся назад, отчётливо прижался спиной к решётке, меряя взглядом посетителя. Пальцы на колене напряглись и побелели, он явно стиснул зубы и с трудом переводил дыхание. Не дождавшись ответа, Володя продолжал:

- Разве мятеж против короны - достойное дело? Разве во все времена за такое не полагалась смерть? И разве граф Сонтрей не знал всего этого? Проигравший платит.

Радвер быстро сел прямо, уперся руками в подоконник - по сторонам. Расслабился. Пожал плечами. Покачал головой. Спросил:

- Ты пришёл услышать, почему и за что я хотел тебя убить? Если я скажу, что просто мстил за отца и больше ни о чём не думал - ты удовлетворишься ответом и уйдёшь, князь?

- Нет, - отрезал Володя. - Потому что я вижу, что это неправда. И потому что я знаю, что твой отец запретил тебе месть в случае неудачи. Он старался сохранить тебя в стороне, незапятнанным - как будущее рода. И мне интересно, почему ты нарушил запрет отца.

- Значит, ты не уйдёшь, потому что хочешь услышать правду... - Радвер словно бы о чём-то думал и просто тянул время этими словами. - Я умею писать и читать, - неожиданно сказал он. Володя, чуть удивлённый, ничем не подал виду - молча ждал. - Мне всегда нравилась история. Отцу - тоже... И да, сперва я тебя ненавидел - за гибель отца. Но это было обычно, понятно это было. Отец всю жизнь сражался за власть, за землю, он был готов к тому, что однажды его могут убить и... - Радвер вдруг умолк, внимательно вглядываясь в лицо князя - и засмеялся - невесело, но искренне. - А, вижу, что тебе это знакомо. Что, твой отец был таким же?

- Может быть, - сдержанно ответил Вольдемар. Радвер кивнул уверенно:

- Таким же. Значит, есть и похожее в наших мирах... Но это не важно, потому что было то, что было потом... Так вот, я уже сказал, что тебя ненавидел. Я собирался мстить, как это положено делать, и был зол на отца за его запрет. Но и моя ненависть, и моё желание мести были самыми обычными. Даже запрет отца не был чем-то таким уж странным... Если бы я не умел читать и не любил думать - всё было бы проще. Видишь, сколько бед от грамотности и мозгов... - Володя хмыкнул в ответ. - Я не знал, что делать. И я стал изучать тебя, князь Вольдемар Из Ниоткуда.

- Изучать? - Володя чуть прищурился. Радвер кивнул:

- Это было несложно. Ты слишком публичный человек и слишком странный человек. Просто, наверное, никому не приходило в голову тебя рассматривать так, как рассматривал я. Может быть, потому что взрослые не любят думать о необычном... - мальчишка тронул гитару. - Тебя ведь считали шпионом? И ещё пёс знает кем. И терялись в догадках, чего ты хочешь. Уж не трон ли? А если да - то чей трон? И что делать? А ты не хотел трона и ни для кого не шпионил... - Радвер вздохнул. - Я не знаю, откуда ты пришёл, но, должно быть, это очень страшный мир. Но это твой мир, ты не знаешь другого и не умеешь жить в другом. И, попав сюда, ты начал строить свой мир - здесь. У нас. Разве не так? Это просто никому не пришло в голову. Ты не власти хочешь, не короны, не богатства - ты хочешь жить спокойно, но в привычном тебе мире. Это как рисунок. Если смотреть вблизи - какая-то мешанина линий и цветов, ничего не поймёшь А отстранись... я и отстранился.

Володя сел удобнее, изучая побледневшее лицо Радвера. Тот ненадолго замолчал, справляясь с собой - и Володя ощутил вдруг, какая ненависть живёт в мальчике. А Радвер продолжал:

- Беспроигрышные пути ведут к несомненным победам... а самый короткий путь между двумя точками - прямая, и плевать, если логикой суждено провести её через красивую рощу, через построенный с любовью дом, через смешной старинный обычай... Если можно не бить ноги, а пролететь через пол-мира на драконе - почему нет, князь? А куда потом полетит отпущенный тобой дракон - это ведь не важно, ты же достиг своей цели... - мальчик сбивался, кривил лицо и говорил, говорил... - Я слышал, ты жалеешь тех, кого тебе приходится убивать. Что ж, я в это верю. Мне было девять лет, и я проплакал от жалости и ужаса всю ночь, и отец не мешал мне плакать, хотя уже года три как наказывал меня за любые слёзы... А что ты скажешь о других убитых тобой? О тех, кого не видел в лицо, кого убил не твой меч, а твои слова, приказы, стремления? Твой отпущенный дракон? Их многократно больше уже сейчас, а будут, наверное, сотни тысяч... Или их не жаль, потому что ты не видишь, как они умирают? - без наигрыша, страшным недетским жестом Радвер разорвал на себе рубашку и, сжимая в кулаках её треснувшие борта, спросил: - Какое будущее уготовал ты мне, князь, в грядущем мире купчишек, менял и лавочников? Ведь это ты показал им, что нет силы сильнее денег, что можно купить всё - от герба до меча, от земли до чести! - Радвер задохнулся, и, глядя на сидящего неподвижно князя полными ужаса глазами, прошептал - очень отчётливо в тишине камеры: - Я спустился первым... чтобы придержать лестницу... и тут рухнула крыша в комнате, и лестница упала ко мне... - он закусил губу, и на подбородок поползла кровь... Разжав алые губы, Радвер снова прошептал: - Я был у них один... больше никого не дала судьба... Отец на стене... мама в шаге от спасения... Прилетел дракон, и стены, которые я знал с детства, ни разу никем не взятые стены никого не защитили... - он вытер губы рукой, посмотрел на кровавые полоски, поморщился. - Знаешь... я уже не помню лицо мамы. Каждый раз, когда хочу вспомнить, вижу падающую лестницу и огонь из окна...

- Если ты читал историю, то знаешь, что это было не в первый раз, - ровным голосом ответил Володя. Радвер покачал головой:

- Я знаю, да. И я уже говорил, что ЭТО я бы понял и смог забыть. Но вот равенства меча и мошны я не пойму и не забуду тебе, князь... - он подумал и продолжал: - Сперва я собирался всё-таки вызвать тебя. Но потом вспомнил, как ты заколол Игранда - да, я был на том поединке... изучал тебя. Он умел драться не хуже моего, мы как-то мерились силой. И он был старше и сильней меня. Если бы я отстаивал только свою честь и честь рода - я бы всё равно тебя вызвал. Но сражаться за весь мир с демоном - это нечто иное, согласись? И тут не может быть неблагородных приёмов...

- С демоном?! - впервые в голосе Володи послышалось потрясение. - Ты считаешь меня демоном?!

- Да, - просто и обыденно ответил Радвер. - Мне надо было пробираться к Эриху и объяснить ему всё. Но я всё-таки не смог переступить через верность своей земле; Эрих чужак. Как и ты. Звать на помощь чужака против чужака - не лучший способ, если схватка всяко пойдёт на твоей земле... И я решил просто убить тебя. Этим не исправишь всего, что ты успел исказить, но кто знает, о чём ты думаешь ещё в надежде построить здесь копию твоего мира? Ты пришёл из него, не умея смеяться и радоваться - да, я и это знаю, и это о многом говорит... Но я плохой убийца. Насмешка - я хороший воин, но ты лучше, и я не могу убить убийцу. Я плохой убийца - и снова не могу убить убийцу... И я слишком глуп всё-таки, чтобы открыть тебе глаза и заставить тебя понять: нельзя делать то, что делал ты. Нельзя прийти в чужой город и начать строить там свой, даже не поинтересовавшись, кто, как и чем тут живёт... Нельзя рубить вишнёвые саженцы, потому что они корявы и не плодоносят на первый же год...

В камине с треском развалилось прогоревшее полено. Оба мальчика посмотрели туда - за кованное плетение винограда.

- Поэтому лучше тебе приказать меня казнить, - Радвер снова звякнул цепочкой. - Если ты не сделаешь этого, я всю жизнь положу на попытки тебя остановить. Не убить - остановить, потому что убивают людей, а ты не человек. Ты злым чудом ожившая осадная башня, одержимая мыслью разрушать города. И можешь быть уверен - одна из попыток мне удастся. Рано или поздно. Я научусь делать подлости, травить ядом, подкупать и лгать. И непременно достану тебя, князь. И ты должен поблагодарить меня.

- За что? - вздохнул Володя.

- За то, что тогда ты не увидишь первых всходов на твоём поле, - отрезал Радвер. - Того, как однажды кто-то скажет, что оценить в деньгах можно всё - даже любовь к родителям и любовь к детям. И если ты не видишь этого будущего урожая - значит, ты не только демон, ты слепой демон, князь Вольдемар... А теперь - прикажи меня казнить скорее. Потому что мне... - лицо Радвера дрогнуло и стало на миг испуганным, плечи невольно передёрнулись вслед за лицом, - ...мне страшно ждать смерти. Я боюсь. Считай это моей просьбой - не тянуть со мной. И не бойся сам, - Радвер улыбнулся - невесело и широко, - это только сначала страшно. Когда не убиваешь, а приказываешь убить. Ты привыкнешь.

Он отвернулся к окну, ощупью нашёл гитару и, устроившись удобней, щипнул струны...

- В глазах твоих - свет.

В словах твоих - боль.

Нам по двенадцать лет,

И Вечность - со всех сторон.

Нас крылья несут - вверх.

Обратной дороги нет.

Полет лишь вперёд - в свет,

И смерть - возвращение - вниз.

Нас ветер учил петь,

Нас Вечность учила жить,

Нас Солнце учило любить.

Зачем же нужна наша смерть?!

_______________

0x01 graphic

*В рассказе использованы стихи С.Петренко и иллюстрации Пьера Жубера.

Комментарии: 127, последний от 02/05/2017. © Copyright Верещагин Олег Николаевич (tambwolf.73@yandex.ru) Размещен: 15/11/2011, изменен: 15/11/2011. 14k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Иллюстрации/приложения: 2 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Рассказ-фанфик по неоконченному роману Сергея Садова.

Верещагин Олег Николаевич : другие произведения.

Исповедь