Аннотация: В Латвии живут не только латыши. Странно, да?
Глава 3.
Кто же знал, что случай представится неожиданно быстро? К концу обеда появился приехавший из Риги Зойкин отец, увел её к себе. А вот Пашкин мог освободиться только к вечеру, но стеснять Перегудовых ему очень не хотелось, поэтому мальчишка отправился прогуляться. По военному городку можно было ходить вполне спокойно, вот он и бродил, поглядывал по сторонам, привыкая к новому месту жительства.
Городок выглядел пустынным, редко когда появлялся навстречу спешащий по делам красноармеец или командир. Понятное дело: днем все заняты. Пашка больше всего рассчитывал встретить своих ровесников, но что-то никто не попадался. Наконец, его настойчивость была вознаграждена: возле спортплощадки какой-то мальчишка, перевернув велосипед, что-то подтягивал гаечным ключом. Парнишка, похоже, был слегка помладше Пашки, точнее разглядеть было трудно: он совсем согнулся над своим железным конем. Так, что видно было только загорелую спину с выпирающей цепочкой позвонков, да мелькание острых локтей.
Пашка подошел поближе и понял, что мальчишка и вправду мельче. Лет, наверное, двенадцати, а то и одиннадцати.
- Что, авария приключилась? Помочь? - с легким, почти незаметным чувством превосходства поинтересовался Пашка.
- Не, я уже всё, справился, - весело ответил малыш, повернулся, и Пашка совершенно неожиданно увидел перед собой физиономию "Раймондса". Тот тоже не ожидал такой встречи, удивленно моргнул большими серыми глазищами, тихо произнес:
- Ой...
- Вот тебе и "ой", - строго произнес Пашка. Сурово сощурился, покачал головой: дескать, меня не обманешь, и всё тем же строгим голосом начал воспитывать малыша: - Нехорошо обманывать! Очень нехорошо.
На лице малыша проступило искреннее удивление.
- Вы что, обиделись? - спросил он настолько изумленно, что у Пашки вдруг пропало всякое желание читать мораль. В самом деле, на что тут обижаться-то? Но и отступать просто так было уже нельзя, пришлось хитро выворачиваться:
- Скажешь тоже. Ничего мы не обиделись. Просто непонятно: зачем?
- Да низачем, - чистосердечно признался Серый. - Просто Зойка сказала "латыш", мне смешно стало. Вот я и...
- Да уж... - Пашка не смог сдержать улыбки. - Сейчас бы она про тебя точно так не сказала. В таком-то виде...
Босой, в одних только подвернутых до колен штанах-трико, с красным кумачовым галстуком на тонкой шее, лохматый и перемазанный, мальчишка сейчас на латыша ничуть не походил. В ответ на Пашкина замечание он только плечами передёрнул, дескать, а чего такого? Вид как вид, вполне нормальный.
- Ладно, - улыбнулся Пашка. - Проехали.
- Угу, - довольно улыбнулся Серый. - И куда поедем?
- На речку, купаться, - шутливо сформулировал свое желание Пашка. Не то, чтобы заветное, но окунуться в такую жару было бы ой как здорово.
- Понимаешь, я еще и дома-то не был: отец только вечером вернется.
- Угу, - Серый кивнул, по серьёзному выражению лица было понятно, что он действительно понимает. Но тут же на мордашку малыша накатила новая волна веселой дурашливости. Он перевернул велосипед в походное положение и предложил:
- Можно на моём, только тогда тебе придется меня везти.
Противостоять такому искушению Пашка оказался не в силах.
- Давай. Падай на багажник.
- Ещё чего. Я на раме поеду - дорогу показывать.
- А, ну точно... Молодец, Серёга!
- Почему - Серёга? - удивленно вскинул брови малёк.
- То есть как - почему? У тебя же прозвище - Серый. Значит - Серёжка.
- Прозвище у меня от фамилии - Серов. А вообще-то меня Ромкой зовут, - пояснил Серый и хитро улыбнулся.
Теперь пришел Пашкин черед удивленно хлопать глазами. Шутка ли - Серов!
- Ух... Слушай, а ты просто однофамилец, или родственник? (11.)
- Конечно - родственник, как же иначе? - кивнул тот с серьёзным видом. - Настоящий Черемыш - брат героя. (12.)
- Слушай, - спросил Пашка, усаживаясь на седло, - а чего ты ехидный-то такой?
- Я не ехидный, я смешливый, - поправил Ромка, забираясь на раму. - Отец говорит, что никогда не нужно терять присутствия духа, даже если вокруг все плохо, даже если кругом враги.
- Угу, - Пашка побалансировал в воздухе, оттолкнувшись ногой. Велик был незнакомый. А Серый-Ромка явно ждал, как поедет его новый приятель... и старший товарищ, поправил себя Пашка гордо, усевшись на скрипнувшее кожаное сиденье и уверенно набирая скорость. А вот как поедет.
Но вообще, конечно, думал он, разгоняя велик (тяжеловато что-то идёт) это плохо. У Серого велик есть, а его остался в Ленинграде. Вот бы добыть хоть на каникулы. Не катать же всё это время младшего на рамке?
А чего это вообще он решил его катать? Пашка посмотрел в затылок Серому, который явно ощущал себя вперёдсмотрящим на исследовательском корабле. Конечно, что Ромка пионер, да ещё звеньевой, прибавляло веса даже такому лёгкому грузу. Шутка с "Раймондасом" сейчас больше казалась и правда смешной - и правда, совсем пацан водит за собой троих здоровых лбов и изображает перед ними местного, а они верят и снисходительно рассказывают ему, как хорошо быть пионером... Пашка хмыкнул и спросил, сообразив, что не знает, куда ехать:
- А мы туда? Дорогу же я не знаю...
Ромка посмотрел через плечо:
- Туда и налево вон там.
Он явно ощущал себя тут хозяином. Пашка, сворачивая и крепко удерживая руль - дорога превратилась в кочковатую тропинку между подступивших совсем близко сосен - неожиданно подумал, что не относится к новому знакомому, как к младшему, с которыми не умел и всячески отказывался работать. Ехидный он или смешливый - не знаю, решил Пашка, но весёлый - это точно. И сказал здорово... как это... "никогда не нужно терять присутствия духа, даже если вокруг все плохо, даже если кругом враги". Правда, это его отец сказал, но ясно же, что Ромка тоже так думает.
Речка оказалась рядом. Она была узкая, тихая, с песчаным дном, просматривавшимся почти до середины - а там сразу резко темнело.
- Глубоко? - спросил Пашка деловито, укладывая велик. Ромка, который уже успел соскочить с рамы и вылезти из своих штанов, а теперь развязывал галстук, мотнул головой:
- Не. Только во-он там, где видишь, вода тёмная - мне два раза с головкой и ручками, - заключил он. И, держа галстук на руках, вдруг поднял голову и застыл: - Смотри, самолёт.
Пашка, стаскивавший сандалеты, тоже поднял голову.
В абсолютно прозрачном, чуть голубоватом летнем небе плыл - высоко-высоко - маленький серебряный крестик...
...Ни Пашке, ни Ромке ничего не говорили слова "Эскадра Ровеля". А экипаж возвращавшегося после короткого (но важного) нарушения советской границы разведчика Люфтваффе, конечно, не видел мальчишек. Может быть потом, на базе, когда будет проявлена мощнейшая шведская плёнка, на одной из отпечатанных фотографий возникнут ребята на берегу речки около велосипеда. Может быть... И почти наверняка фотография будет выброшена в корзину с пометкой "Не представляет интереса. На уничтожение."...
... - До того берега? - предложил Ромка, оглядываясь и улыбаясь.
- Угу, - Пашка зубами помогал себе развязывать галстук. Но на секунду оторвался и ответил Ромке улыбкой.
Дружим, что ли, подумал Пашка немного удивлённо. Но не стал задерживаться на этой мысли - галстук наконец поддался, а Ромка нетерпеливо переминался у кромки воды.
На мальчишек смотрело улыбающееся лето - лето тысяча девятьсот сорок первого года.
11. СЕРОВ Анатолий Константинович (1910-39), российский летчик истребительной авиации, Герой Советского Союза (1938), комбриг (1939). Участвовал добровольцем в 1937-38 в гражданской войне в Испании, командир эскадрильи, сбил 8 самолетов. Погиб в авиационной катастрофе.
12. Ромка имеет в виду книгу и одноимённый фильм, в которых мальчишка - воспитанник интерната - выдавал себя за брата знаменитого полярного лётчика Черемыша, пользуясь тем, что у них совпадали фамилии.