Верещагин Олег Николаевич. Земля теней. Главы 27-28

27. ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ

...Гарью и пеплом

По соли прибоя,

Пламенем светлым

И яростью боя,

Гневом и смехом,

Полетом и камнем,

Криком и эхом -

В грядущее канем.

Vardwende. Feanarioni

Вот он.

Виндэ мог бы этого и не говорить. Не увидеть зверя мог бы разве что самый упёртый в землю гном, которому голову поднять - отречься от Отца Махтана.

Лес был чёрно-бел, и даже вода незамёрзшего ручья, вдоль которого переваливалась туша, казалась чёрной. Только шерсть зверя была цвета запёкшейся крови. Он наклонился к воде и принялся лакать, выдыхая белый пар. Именно в этот момент, услышав отчётливое "плям-плям-плям" длинного алого языка, Сарниэ понял, до какой степени в затаившемся лесу тихо.

И страшно.

Когда-то предки этого существа - до того, как их уловил где-то Моргот - были, наверное, медведями. В нём и сейчас сохранилось много от медведя - во внешности. Но чудовищные клыки, не позволявшие толком закрыться пасти, сторожкие большие уши, а главное - рост медведю никак не подходили. Чтобы достать рукой до носа этой твари, когда она стоит на всех четырёх лапах, Сарниэ пришлось бы тянуться на носочки. Если она встанет на задние - легко заглянет на второй этаж сторожевой башни.

Зверь был голоден. Нехорошо голоден, с рождения - он не знал сытости и жрал всё время. В мутном, искривлённом, совсем не медвежьем мозгу ворочались картины недавнего разорения жилища двуногих, которых он ненавидел с того же момента, как узнал, что такое голод. Тогда он ненадолго наелся, а в теле ещё болели несколько ран, нанесённых двуногими - они не успели опомниться толком, но всё-таки...

Он недавно разорил синдарский хуторок, "сказал" Сарниэ. Виндэ зверовато сверкнул глазами. Мальчишки вообще-то удрали в лес поохотиться на оленей. А вместо этого... Отправимся за помощью в крепость? Он далеко не утопает.

Я его сам хочу убить, отозвался Виндэ. Сарниэ показал жестом, что друг сошёл с ума. Кроме луков и ножей - каменного у Виндэ, стилета Яллумэ у Сарниэ - у них было ещё два охотничьих копья: на коротких древках с поперечной широкой чекой сидели наконечники длиной в фут и шириной в руку гнома. Но мальчишки взяли их "на всякий случай", не больше.

Да он нас обоих перекусит пополам - сразу, вместе!

Я тебя с собой не тащу, упрямо отозвался Виндэ. Сарниэ обречённо вздохнул.

Мальчишки полулежали в кустах на пять ярдов выше и десять ярдов дальше от зверя. Было холодно, хотя полуденное небо между чёрных ветвей пасмурнело и обещало снег. Зверь уже топал внизу мимо них, урча и хрипя - отвратительная вонь накатила одурманивающей волной, Сарниэ почувствовал резкий приступ тошноты. Но как раз в этот миг Виндэ вскочил на ноги и крикнул:

- Ahoy! Mannas-ак weder 'candel! (1.)

1.Эй! Тварь Моргота! (виндан.)

- О Валар... - выдохнул Сарниэ, потому что зверюга мгновенно, невероятно быстро вскинулась на задние лапы - и её башка оказалась выше голов вскочивших на ноги мальчишек. Но почти в тот же миг Виндэ с воплем вонзил - обеими руками, с разбегу - копьё в горло чудища, справа под челюсть и чуть вверх. И отскочил, кувыркнулся, взметнув искристые холодные вихри - прямо из-под взмахнувших лап.

Зверь взревел - так, что рухнули с деревьев снежные уборы и заметались чёрные ветви. Три стрелы Сарниэ - одна за другой - выросли в раззявленной жаркой пасти, разящей тухлым мясом, ещё по одной - в глазах. Виндэ, молча проскочив под взметнувшимися от новой боли к морде лапами - с копьём друга в руках, и когда успел схватить?! - вогнал оружие с другой стороны - точно так же, как первое. Рёв зверя перешёл в клокочущее бульканье, он полез, выдирая комья промороженной земли, обрывая, как гнилые нитки, толстые корни, на склон - но сорвался, тяжко грохнулся вниз, под обрыв. Захрипел свирепо, заурчал, заклокотал - и затих.

Эльфята, тяжело дыша, посмотрели друг на друга. Виндэ наложил стрелу на свой лук, кивнул в сторону обрыва:

- Посмотрим?

Сарниэ кивнул. На цыпочках, осторожно, держа наготове луки, они подкрались к краю развороченного чудовищем откоса.

И Виндэ издал улюлюкающий дикий вопль.

Зверь лежал внизу. Жёсткая шерсть-проволока на холке у него опала. Из раскрытой пасти и ноздрей всё ещё вытекала, пузырясь, кровь, а копья, прогнанные весом зверюги через всю шею, торчали над загривком, как диковинные рога.

- Убили... - поражённо выдохнул Сарниэ и, помедлив, пустил стрелу. Она вонзилась в тушу, но та даже не дрогнула. А Виндэ тут же просто махнул вниз и затанцевал на добыче, подкидывая лук и восторженно голося. Наконец он запрокинул к небу голову и взвыл - ликующе и громко:

- Уво-во-во-во-вооооооООООО!!!

- Ууууууууу!!!! - отозвался ему со склона Сарниэ и прыгнул вниз тоже. Удержал равновесие, хлопнул друга по плечам ладонями, получил хлопок в ответ - и эльфята застыли друг против друга, возбуждённо выдыхая клубы пара.

- Сдохла морготовская зверюга! - Виндэ топнул ногой. - Есть её, конечно, нельзя, но копья надо вырезать, и башку забрать. В крепости все попадают от зависти!

- Хорошо, что мы его убили, - кивнул Сарниэ. Виндэ прищурился:

- А ты не хотел...

- А я боялся, - спокойно признался Сарниэ, и Виндэ обезоруженно стих. Потом, сердито зыркнув на друга - ну как можно так открыто признаваться в своём страхе?! - съехал по длинному меху на снег, задрал голову и спросил:

- А оттуда спрыгнуть ты тоже боишься?

Сарниэ вместо ответа присел.....и молнией метнулся на ветку дерева над мёртвой тушей. С ветки перелетел наземь - за спину Виндэ. И вывернул ему руку прежде, чем ошарашенный авари опомнился. Но Виндэ крутнулся в захвате и подсечкой опрокинул Сарниэ в снег - и вместо того, чтобы продолжать схватку, плюхнулся рядом на спину. С дерева на них падала тонкая белая пыль. Притихнув, эльфята наблюдали её медленный плавный полёт.

- Если так лежать - то в снегопад нас засыплет совсем, - таинственно сказал Виндэ. - И мы будем жить в берлоге, как медведи.

- Угу, два таких тощих медвежонка, - хмыкнул Сарниэ, не шевелясь, тем не менее. - Медведь в берлоге питается тем, что сосёт свою лапу. Так вот, я твои и даже свои лапы сосать отказываюсь наотрез.

- Глупости это - насчёт лапы, - Виндэ сел, потом встал, подал другу руку. - Он как-то использует жир, который наедает за лето и осень. Синдар говорят, что медведь ложится толстый, как домашний кабан. А встаёт тощий, как... как эльфёнок. Я спрашивал, но никто толком не знает...

- Пошли-как и правда позаботимся о берлоге, - предложил Сарниэ, вставая и отряхиваясь. - Засветло мы назад не вернёмся, а в темноте идти по лесу мне не хочется совершенно - скучно это.

* * *

Короткий снегопад закончился ещё до темноты, небо пронзительно разъяснело и рассыпалось большущими острыми звёздами разных цветов. В лес пришла стужа - такая стужа, что стонали деревья, и волки вдали завели дружную унылую Песнь Холода.

Эльфята, не проваливаясь даже по свежему снежку, уже засветло натаскали огромную кучу сушняка и развели костёр в снежной яме. Пусть не вышло с оленьей охотой, пусть там, снаружи, давит лес зимища - в их укрытии танцевали красные гибкие струи огня, потрескивали дрова, пахло разогретым копчёным мясом и квениласом. Они только что поужинали и теперь сидели на одном расстеленном меховом плаще, укрывшись вторым - плечом к плечу, задрав носы и глядя поверх огня в звёздное небо - в небо, где, казалось, искры костра становятся всё новыми и новыми звёздами.

- Винди, - подал голос Сарниэ.

- М? - откликнулся тот, чуть сощурив глаза.

- Мы теперь долго будем вместе, да?

- М-угу-м... Послушай, Сарнито, а что если звёзды - это такие же солнца, как наш Анор, только очень далёкие?

Сарниэ хихикнул. Виндэ был в своём репертуаре. Но потом задумался:

- Я не знаю, - признался он. - Вот разве что в Валиноре я видел Ариен - ну, ту майа, которая сейчас водит по небу Анор.

- За поводок, что ли, водит? - хмыкнул Виндэ. Сарниэ пожал плечами:

- Да почему за поводок? Ну тебя... Это только так говорится, что водит...

- Вон Хеллуин (1.), - Виндэ употребил синдарское название. - Что если где-то далеко-далеко под его лучами тоже есть жизнь?

1.Сириус.

Сарниэ присмотрелся.

- Я бы не отказался посмотреть, - признался он наконец. - Но как? Такого корабля, чтобы проплыть по небесным морям, ещё не придумал никто...

- Если никто не придумал - это всего лишь значит, что надо придумать... - задумчиво сказал Виндэ. - Если никто не делал - надо сделать. А если кто-то придумал, сделал - и не получилось, то это всего лишь означает, что надо думать снова - больше - и делать ещё раз - лучше. Вот и всё... - он хмыкнул задумчиво и прочёл:

- Мы бы не были живыми -

Если нас ничто не гонит

К неположенным местам,

За пределы, за пределы...

Если можешь - сделай сам:

Наш Творец - не слишком смелый.

Все, что можешь - сделай сам...

Может, в этом все и дело?!

- Ничего себе, - пробормотал Сарниэ даже с некоторой робостью, чуть отстранился от друга, рассматривая его сбоку. Виндэ положил в костёр, придержав на плечах съехавший было плащ, затейливо изогнутую коряжку - и она красиво оделась пламенем.

- Знаешь, - сказал он, - я хочу иногда опять стать маленьким.

Сегодня была ночь удивлений... Сарниэ даже ничего не стал говорить сперва. Однако потом осторожно сказал:

- Винди... но мы и так не очень-то большие. Если говорить по всей правде...

Виндэ грустно улыбнулся:

- Большие. Намного больше, чем мы же два года назад. А я хочу стать маленьким не по счёту лет... Чтобы проснуться и видеть, как мама у входа чистит корешки... Или вот такой зимой ночью открыть глаза и послушать, как дождь снаружи идёт. А внутри тепло, сухо. И ни о чём не надо особо печься.

- Разве тебе плохо у лорда Атаринкэ? - насторожился Сарниэ. - Что-то случилось? Скажи...

Виндэ вздохнул:

- Нет, что ты. Очень хорошо. И не случилось ничего. Больше я тебе скажу - я бы ни за что не согласился вернуться в прежнюю жизнь на самом деле. В жизнь... нет. А вот в шалаш, у входа в который сидит мама и куда поэтому нет хода никакой беде - я бы вернулся. Хотя бы ненадолго. Но как раз это совсем невозможно. Понимаешь, к себе-то домой я могу вернуться. Это не так уж трудно и даже не очень долго. И шалаш будет, и мама, и вообще... Только так, как тогда - не будет.

- Я понял, - ответил Сарниэ. Он и правда понял. И загрустил. - А я к себе не могу вернуться никак.

- Послушай, Сарнито, - Виндэ придвинулся ближе. - А ты... ты веришь, что мы сможем вернуть Сильмариллы?

Сарниэ задумался. Он думал долго, и Виндэ не перебивал его мыслей ничем, только время от времени высовывал из-под плаща руку и погружал её в пламя.

- Верю, - наконец сказал Сарниэ. - Мы вернём Сильмариллы. Я поверил в это тогда... на Химринге.

- А что потом? - Виндэ свёл брови. - Ты ведь был к лорду Нэльофинвэ близок, что он собирается делать дальше?

- Он... - Сарниэ задержал дыхание. - Он не знает, Винди. Он никогда про это не говорил - ни со мной, ни при мне - но... я вижу, что он не знает. По-моему, знаешь... он по-моему верит в то, что тогда всё исправится само собой.

- Само собой? - Виндэ покачал головой. И негромко продолжал:

- Расскажи мне, мой Лорд, что за знамя летит над тобой?

Серый бархат полей - лишь страница меж нами и домом.

Что осталось тебе за последним горящим изломом

И во имя чего ты назвал эти беды - Судьбой?..

Мой покинутый Лорд, здесь дождями размыты следы,

И безумие - тратить себя в бесконечной погоне.

Здесь никчемная верность вассалов - лишь воск на ладони,

И рассвет еще долго не тронет бескрайние льды.

Затянувшийся фарс - чем окончится этот маршрут?..

Клятвой верности вечным туманам, как нежной невесте?..

Мой потерянный Лорд, мне б дождаться какой-либо вести,

Хоть и знаю, что только лишь смерть избавляет от пут.

Для других мы останемся ярче и чище огней,

А свои - оборвут звон струны, предоставив петь травам,

Легшим темными знаками сна в недописанных главах,

Крепче цепи обвившим копыта горячих коней.

Тонет знамя в седых облаках, ветер глушит аккорд,

И становится бархат полей между нами и небом

Бесконечной дорогой по вереску в стылую небыль.

Там мы встретимся наверняка, мой потерянный Лорд. (1.) ... Скажи, Сарнито, если всё так, как ты говоришь, то почему ты не поклялся в верности - нет, не Нэльофинвэ, но тогда Канафинвэ, на которого глядишь с таким обожанием?

1.Стихи Vardwende

Сарниэ, окаменевший было от прочитанных стихов (что они сложены Виндэ - даже не верилось как-то...), вздохнул:

- Я не могу, Винди. Не буду врать - я думал об этом, я даже перед Маэдросом готов был повторить слова их Клятвы...

- "...и призываю в свидетели..."... - таинственным шёпотом, сумрачно блестя глазами, начал Виндэ и толкнул Сарниэ плечом в плечо.

- Да... - тот ответил толчком. - Не говори лишний раз эти слова, ага?.. Ну так вот - да. Я думал, я даже пару раз был готов это сделать. Но... - Сарниэ покривился. - Отец. Мой отец... И моя клятва. Я не Феанор, но даже небольшую клятву не обойти. И если когда-нибудь научатся это делать - значит, мир пропал, прогнил...

Виндэ обнял друга за плечи, покачал, как младшего братишку. Сарниэ благодарно коротко взглянул на него, тихонько вздохнул... Спросил:

- А ты? Ты веришь, что мы вернём Камни?

- Верю, - отозвался Виндэ. - Может быть, тогда и правда всё изменится... или просто станет прежним. И мы построим на побережье корабль, как я мечтал, помнишь?.. и поплывём в Валинор. Я - в гости, а ты - жить. Заберёшь с собой свою Линьяфэн и кучу детишек... ау-йа!

Сарниэ стукнул Виндэ в нос - несильно, но точно - и повалил. Какое-то время они барахтались под плащом, потом притихли. Вылезать наружу было уже лень, эльфята тихо дышали в тёплой темноте и не двигались.

- Нет, Винди, - сказал Сарниэ немного странным голосом. - Я, конечно, поплыву в Валинор. Но не жить. А просто вспомнить и ещё - поцеловать маму... и... и отец к тому времени, может быть, уже вернётся... и ещё я хочу сказать Фануилос (1.), что блеск её звёзд виден и в Эндоре... А вот жить я теперь смогу только тут. Даже если всё вернётся в прежнее...

1.Одно из имён Варды.

- Покажи мне снова Валинор, а? Я об этом столько мечтал, пока тебя не видел...- прошептал Виндэ. - И Деревья эти покажи...

Сарниэ закрыл глаза и нашёл руку друга:

- Смотри...

* * *

Стоя в дверях, Ар-Фениэль внимательно и чуть грустно смотрела на то, как Келегорм собирается в дорогу.

Лорд делал это привычно. Подсучив широкие рукава расшитой золотом нижней рубахи, он будто бы ни к чему и не прикасался, а лишь командовал короткими взмахами рук - и вещи вокруг словно бы сами собой появлялись, подчинялись, занимали свои места в новом порядке, а у двери послушно, будто надёжная дружина, выстраивалось то, что нужно будет взять с собой. Хуан, лёжа вдоль кровати, одобрительно смотрел на действия хозяина.

- Да, помощь в сборах тебе и правда не нужна, - сказала Аредэль наконец. Келегорм обернулся через плечо, сверкнул беспечной и яркой улыбкой:

- Женщины всегда всё собирают неправильно. И ужасно долго... - он бережно поставил в изголовье кровати Лассэ в новых ножнах работы Куруфина, красной кожи, с золотыми скрепами, выложенными пластинками ало-чёрного турмалина, сел на край постели и рассмеялся: - Помнишь, как мы плавали в Араман? Всё было готово, а ты металась между лодкой и берегом: "Ой, мы забыли!.. Ой, а вот это!.. Ой, это не нужно!.. Ой!.." Морьо чуть не бросился за борт от злости, а в результате мы забыли только одну вещь - солонку, и Курмо вынужден был парить соль из морской воды...

- Между прочим, - слегка улыбаясь, вспомнила Аредэль, - твоя Индиль суетилась ничуть не меньше.

Лицо Келегорма стало похожим на ледяную скульптуру. Он хлопнул себя по коленям, поднялся и деловито сказал:

- Надо ещё раз проверить...

- Кого ты берёшь с собой из своих мальчишек? - таким же зло-деловитым тоном спросила Аредэль:

- А? - Курмо ногой опрокинул седельную сумку. Хуан поднялся на ноги и внимательно смотрел на лорда. Тот - видно было, что через силу - не поддал сумку ногой ещё раз, поставил её ровно. Хуан бесшумно подошёл и сел рядом. Тонкие сильные пальцы лорда зарылись в шерсть на его загривке - и ледяная маска оттаяла. - Тиэльянну и Донна, - сказал он спокойно. - Кстати, они тоже хотели помочь мне собираться. А Илфирин уговаривал Тиэльянну сломать себе руку и обещал ему за это свой кинжал. Гномьей работы, между прочим. Не Телхар, но хороший кинжал.

- Чтобы поехать с тобой? - понимающе спросила девушка. Келегорм вдруг спросил:

- Ты бы тоже многое отдала, чтобы поехать со мной, дочь Нолофинвэ Аракано, разве нет?

Аредэль чуть склонила голову и сузила глаза. Потом - рассмеялась, словно бы через силу.

- А всё-таки Айканаро был прав!

- В чём и когда? - суховато поинтересовался Келегорм, теребя шерсть Хуана. Аредэль сощурилась - но уже весело:

- А ты не помнишь вашу первую встречу? Ты был такой весь взрослый. Полный достоинства. Причёсанный. Умытый. Одетый в самое лучшее. Самое нарядное. Нос твой чертил облака, потому что вы с... вы отправлялись на первую конную прогулку. А тут приехали родичи. И наш двоюродный братец, обойдя тебя в два круга и внимательно исследовав - ты на "мелкоту" внимания, конечно, не обращал, куда там! - сообщил очень громко...

Келегорм рассмеялся:

- Сообщил - пропищал, вернее сказать, у него был ещё совсем пискливый голос! Ха... как это он сказал... А! "Llie n'vanima ar'lle atara lanneina!" (1.) Ты заметил, что мы намного реже говорим на родном языке? Всё чаще и чаще - синдарин. А дети вообще только на нём и трещат... Кстати, я бы его тогда непременно догнал, Айканассэ (1.) этого... Если бы не Морьо. Они тогда мгновенно спелись, как только Морьо высунул нос из окна - посмотреть, кто там так быстро бегает от меня вокруг фонтана. Родственные души, что сказать. Вредины.

1. Ты ужасный и твоя мамочка одевает тебя жутко смешно! (квэнья) 2.Детское прозвище Айканаро - "Колючка" - данное ему за ехидство нрава.

Он произнёс это слово странно. Ласково.

- Это правда, что Морьо не хочет видеть меня? - Аредэль подошла к заплетённому снаружи морозным узором окну. Келегорм покривился за её спиной:

- Не тебя именно - Нолфингов вообще. Это у него пройдёт, - сказал он. - Ты же не хуже моего знаешь, Морьо - он такой. Он и с другом сердешным Айканаро с треском-громом разругался из-за того, что Артанга сдуру рассказал нашу историю Тинголу... А что с того взять-то, он же прямой и простой, как лом... А, всё это пройдёт.

- Аракано... - начала Аредэль, поворачиваясь в комнату. Примолкла, закусив губу, вспоминая третьего своего брата. - Аракано, когда мы только-только переправились, сказал Турукано, что смерть его жены не может быть поводом для ненависти ко всем. Собирался ехать к вам... А потом напали орки, и случилось то, что случилось. Он был уже не первым мёртвым и даже не первым убитым, кого я видела... Я уже привыкла. Но мысль о том, что это лежит убитый мой брат... - она покачала головой и вздохнула.

Я увидел убитых эльдар намного раньше, чем ты, подумал Келегорм. И тоже не мог поверить, что это - бывает. Вспомнились пальцы Хелека, обнимающие колени, его изумлённый, без тени испуга, только полный неверием, взгляд, и Келегорм перебил не столько девушку, сколько свои собственные мысли и воспоминания словами:

- Ты не ответила на мой вопрос, Ар-Фейниэль. Ты бы ведь тоже хотела поехать со мной?

- Ничего не забываешь, да? - ответила вопросом Аредэль. Келегорм усмехнулся:

- Как и все мы.

- Как и все мы, - повторила Аредэль. - Ничего не забывать, ни о чём не сожалеть, длить прошлое через настоящее в будущее... Тебе не кажется, что для эльдар этот образ мыслей может стать проклятьем?

- Так как насчёт желания поехать? - Келегорм присел рядом с Хуаном, потёрся щекой о его шерсть, не спуская глаз с девушки и тоже не отвечая на её вопрос. Впрочем, она, кажется, и не ждала ответа - никакого.

- Держи, Турко! - Аредэль выбросила вперёд руку, и Келегорм, молниеносно вскакивая (Хуан отпрянул удивлённо), неуловимым движением перехватил брошенную вещь у груди. Секунду смотрел на это, потом изумлённо поднял глаза. Аредэль уже стояла в дверях, и её рукава спадали, как полурасправленные крылья. Глядя прямо в глаза Келегорму, она прочла - негромко, но ясно и отчётливо:

- "...за мной, дружина!.." - яростью дыша,

Ты был придавлен собственной судьбою.

Холодный взгляд, но сожжена - душа.

Весну встречаешь, изготовясь к бою.

Как зеркало ты прошлое разбил,

Привязанность и дружбу - вряд ли видишь.

Ты презираешь всех, кого любил,

И всех умерших - втрое ненавидишь.

Надежда - что подачка для слепца.

А верность слову - клетка для строптивца.

Гони коней в закат, не прячь лица

И встреть в ночи чужой клинок - счастливцем...

...Я не запомню даже голос твой,

А что пойму - скорей всего превратно.

А лес весной оденется листвой,

И никого не станет ждать обратно. (1.)

1.Стихи Vardwende

И - вышла. Уже не оглядываясь и ничего не объяснив.

Келегорм долго смотрел в проём двери - пока там, снаружи, не прошёл бесшумно щитоносец, не заменил догоревший факел. Лорд вздрогнул и поднял на ладони головную повязку с искусной переливчатой вышивкой, в которой вели хоровод звёзды - пылающие Нолфингов и чеканные четырёхконечные Феанорингов.

Тогда он бросил повязку на постель и сказал тихо, глядя куда-то в стену:

- Индиль, Индиль, где ты...

28. ЗИМНЕЕ ЛЕТО

Пой, менестрель, удивительна песня твоя,

Пой, только помни - нельзя оглянуться назад,

Пой обо всем, что любил, ничего не тая,

Только не пой про чужую страну - Дориат...

Гелиэль. Дориат.

- Вот же тварь, - Эзуил, командир конных лучников, ещё раз выстрелил между восьми глаз, двумя рядами по четыре пучившихся над красно-серыми жвалами, по которым стекали капли яда. Стрела была явно лишней - мерзкого вида паук, чей панцырь был покрыт рыжими волосками, уже не шевелился - но синда-канхаран, уроженец Дориата, уехавший оттуда со скандалом и увёдший полсотни соплеменников, ненавидел морготовых пауков до зелёных скул. Когда-то он жил с семьёй на берегу Миндеба, на границе Димбара и Нан-Дунгорфеб. Когда в те края явилась Унголианта и расплодила своих выкидышей, то одной из первых жертв стал хуторок семьи Эзуила. Синдар в те времена не имели хорошего оружия, а стена - скорей загородка - вокруг хуторка не стала для восьминогой дряни даже временным препятствием. Мальчик и сам не помнил, как ему удалось спастись. Но его личная война именно с пауками стала широко известна ещё когда он служил в пограничниках Дориата - и не кончилась, когда он сделался сотником у конных лучников лорда Келегорма.

Паук, как и все эти твари, не имел толком мозга и напал совершенно нелепо. Сотня конных эльфов во главе с одним из Высоких Лордов, полторы сотни лошадей - тут не осмелился бы напасть и крупный орочий отряд во главе с балрогом. Но пауку было на это плевать в прямом смысле слова - и он, выскочив из чащи, едва не натворил бед именно своим тупым бесстрашием: обжёг плевком коня Келегорма, прыжком почти добрался до самого лорда, в воздухе получил пинчище в брюхо от ехавшего сбоку Тиэльянны и был расстрелян Эзуилом. Теперь его туша валялась в снегу, а эльфы осматривались и ощупывали лес на севере. Тиэльянна - нолдорский мальчишка-щитоносец, замечательный охотник - сидел боком на седле, рассматривал свой сапог и твердил, дёргая плечами:

- Вот пакость... ну вот пакость... пакость какая...

- Мы тут, было время, вдвоём пешком шли, - небрежно сказал Виндэ. Сарниэ усмехнулся:

- Только ничего такого не видели. И когда я тут один ездил - тоже зимой, прошлой - не было такого...

- Интересно всё-таки, почему они на холоде не дохнут, - задумчиво проговорил кто-то из взрослых. Ему что-то ответили, завязался разговор. Хуан - с виноватой мордой - выбежал из чащи, рыкнул на дохлого паука, подскочил к Келегорму, который осматривал и оглаживал, приговаривая ласково, обожжённую грудь своего коня - и припал к его сапогу боком. Лорд опустил руку на шею пса, откинул капюшон. Лицо Туркафинвэ сделалось сосредоточенным, он... Сарниэ, краем глаза наблюдавший за лордом, мог бы поклясться, что Келегорм общается с Хуаном в осанвэ. А ведь Хуан бегал на юг, и бегал далеко, его не было с самого подъёма. А Пояс Мелиан задерживает только разумных... разумен ли Хуан? И насколько? Уж не в Дориат ли он носился - на разведку?

- Через лигу устаиваемся на ночёвку! - скомандовал Келегорм, выпрямившись в седле. - Да хватит вам обсуждать эту дрянь! Алассинья!

Канменег тяжёлой коннницы Алассинья, мелодично свистнул, махнул копьём:

- Едем, едем!..

...Они и ехали. Вот так и ехали уже третий день: впереди конные лучники, потом - лорд с Хуаном (остальную свою знаменитую свору он оставил в Аглоне) и щитоносцами, потом - тяжёлые конники и вьючные кони, в тылу - опять конные лучники. Не очень спеша, и Сарниэ радостно думал, качаясь в седле стремя в стремя с Виндэ, что так и будет ещё много-много месяцев, и даже то, что холодно, ветрено и снежит временами, просто чепуха. А потом он вернётся домой, и это тоже будет здорово... домой? Он думал как о доме - о той комнате в Рерире. Это было странно. Может быть, даже неправильно. Но думалось - именно так... Он временами осторожно касался осанвэ друга - как будто трогал пушистое тепло, живое и ласковое. Виндэ в такие моменты насмешливо косился на Сарниэ, и тот начинал злиться: подумаешь, мастер и поэт, загордился - а как же, кто такой Сарниэ, так - певун-бездельник... Но потом эти глупые мысли смешили самого Сарниэ.

...А уезжали как-то незаметно. Их вышли проводить, но мало кто, было совсем темно и холодно, как-то обидно-обыденно. Мэглор зевал и о чём-то совещался с братом, кони фыркали, хрустели снегом, всадники что-то проверяли. Виндэ явился как бы не последним, с ним пришёл Куруфин, и они тоже о чём-то тихо говорили, причём лорд мотал перед носом авари пальцем, а тот кивал... Сарниэ ощупывал арфу в чехле, гладил уши Айры и скучал. И встрепенулся радостно, когда Мэглор, коротко переговорив с Куруфином, подошёл к нему.

- Ну - поезжай, - Мэглор положил руку на колено эльфёнка. - Ты знаешь, что и как надо делать. Будь моими глазами и ушами, запоминай, записывай и и зарисовывай. А я на тебя надеюсь.

- Я не подведу, Кано, - улыбнулся Сарниэ.

- Не подведёшь, - улыбкой ответил Мэглор. - И возвращайся. Не вздумай где-нибудь сгинуть. Из мифрила не делают кухонные ножи.

И, не дав Сарниэ сообразить, о чём это, собственно, сказано - повернулся и ушёл прочь, словно бы начисто потеряв интерес к посольству. Они сразу стали отъезжать, вытягиваться в походный строй, ставший позже привычным... Виндэ так и смотрел через плечо, пока Донн не посоветовал - не без ехидства - сесть задом наперёд, тогда череп будет видно ещё долго, а смотреть станет удобней. Виндэ покраснел и больше не поворачивался. Дело в том, что огромная черепушка убитой эльфятами твари и правда украшала подъездную дорогу к воротам Аглона справа. А Сарниэ оглянулся только раз - и удивился, потому что фигура Мэглора, стоявшего в воротах, была как будто обведена ярким тонким золотистым контуром. Лорд поднял руку - и словно притянул луч звезды, мелькнула серебряная вспышка.

И, похоже, никто не видел этого, кроме Сарниэ...

...Лагерь разбили кругом - и обнесли наскоро нарубленной загородкой из колючего терновника, за которой в нескольких местах развели костры. До темноты ещё оставалось время, и немало, никто не мог понять, зачем и почему Келегорм приказал останавливаться, но спрашивать его никто не стал - лорд, едва разбили его шатёр, ушёл туда, сообщив, что отдохнёт немного. Виндэ устроился на седле с пергаментом и угольной палочкой в руках и заявил, что пришло вдохновение насчёт схватки с пауком, а Сарниэ, так пока и не познакомившийся близко с двумя другими щитоносцами, отправился бродить по лагерю в ожидании ужина, раздумывая, не попеть ли - и почти сразу наткнулся на Хуана. Огромный валинорский пёс сидел, с интересом наблюдая за воронами в небе. На морде его была написана завистливая обида: эх, почему этим можно, а ему - нет?

Сарниэ пришла в голову мысль - проверить свою догадку насчёт того, куда бегал Хуан и есть ли у пса осанвэ. Опустившись на колено перед Хуаном (тот опустил голову и с интересом посмотрел на коленопреклонённого эльфёнка), Сарниэ приступил к эксперименту.

- Ну скажи, - Сарниэ взял Хуана за уши и попытался пустить в ход своё осанвэ. Тот посмотрел ещё более удивлённо, беззлобно качнул головой и отправил сильного, крепкого, но лёгкого эльфёнка в сугроб. Сарниэ сел, сердито отплёвываясь от снега и вытряхая его из волос, ушей и из-за пазухи. Хуан подошёл, лизнул в лицо: "Не сердись." - Уходи, чучело, раз говорить не хочешь, - Сарниэ обеими руками отпихнул голову пса. С тем же успехом он мог бы отпихивать ворота Химринга. Хуан повторил процедуру умывания эльфёнка и припал на бок: "Садись, покатаю!" Он очень охотно катал эльфят, но совсем мелких, щитоносцы считали такую забаву ниже своего достоинства. Ха, а что если на Хуане проникнуть в Дориат?!

Не вздумай.

- Это ты сказал?! - Сарниэ изумлённо уставился на пса. Тот ответил удивлённым взглядом. А в следующий миг от шатра раздался вопль - иначе не скажешь - Келегорма:

- Сарниэ! Виндэ! Сюда, живо!

Прежде чем рвануться на зов лорда, Сарниэ ещё раз бросил взгляд на морду Хуана.

Мальчишка готов был поклясться, что на ней было написано ехидство...

... - Заходите, - Келегорм сидел за дорожным столом, локтями придавив какой-то развёрнутый свиток. Видимо, такое у него было понятие "отдыха" - и наверняка где-то тут прятался и Палантир... Быстро кивнул на плетёные сиденья. Эльфята опустились - бесшумно, сели - неподвижно, глядели - внимательно. - В Дориате знают, что мы тут едем. И нас к себе не пустят.

- Так это не новость... - начал Виндэ. Келегорм посмотрел на него внимательно и долго. И смотрел так, пока Виндэ не начал ёрзать, словно под ним развели огонь, а потом рывком убрал под сиденье ноги и сжался.

- Брат тебя распустил, - сделал лорд вывод. - Но ты прав, - Виндэ ёрзнул в последний раз, опустил глаза. - Не новость. Эзуила не пустят тоже. И наших синдар не пустят, Тингол сердит на них. Но в моём отряде есть двое, которых не касаются наши счёты и грехи - выдуманные и истинные. Авари с дальнего юга и тэлэро из Альквалондэ.

- Ты хочешь послать нас?!

Два голоса слились в синхронном вопле, полном восторга, неверия и страха.

- Какая проницательность... - пробормотал Келегорм и встал - свиток свернулся, эльфята невольно проследили за ним взглядом и снова уставились на лорда.

- Э... но ведь Король Эльве может счесть это как бы даже оскорблением, - неуверенно проговорил Сарниэ. - Двое мальчишек...

- А это его дело, - резко перебил его Келегорм. - Он не захотел приехать сюда, на опушку, на встречу - то ли трусит, то ли так понимает своё достоинство. Он не захотел допустить в свой драгоценный Менегрот меня - даже для разговора. Но при этом сообщил, что ничего против разговора не имеет. Он решил поиздеваться над нами, как я понимаю - так на что ему жаловаться?

Мальчишки переглянулись. Если честно, оба невольно подумали об одном и том же: Келегорм решил отшутиться, а в какой-нибудь подвал могут упрятать их.

- Я бы не стал посылать вас, если бы речь шла просто об ответном издевательстве, - помягчевшим голосом сказал Келегорм. - Ни за что бы не стал. Вы ведь не игрушечные куколки. Но дело и правда очень важное. И говорить за нас придётся вам. А Тинголу придётся слушать... если он не окончательно потерял честь, а я уверен, что это не так.

- Мы не боимся! - оскорбился Виндэ. - Не надо нас успокаивать, как малышей, лорд Туркафинвэ! Но... что мы должны говорить? Это ведь должны быть непростые слова, верно?

Келегорм усмехнулся - с какой-то печалью. И сказал тихо, почти ласково:

- Да нет, Виндэ, слова эти очень просты. Так просты, что я теряюсь в догадках - что, кроме гордыни, мешает Эльвэ Синголло выслушать их от меня, например... Ну да слушайте и запоминайте, - Келегорм сел было, но тут же снова вскочил, прошёлся по шатру. - Говорите на синдарине. Только на синдарине. Везде и всюду, пока в Дориате, говорите на синдарине - но! Но первые слова, обращённые к Эльвэ Синголло по делу послов - скажете на квэнья. Вот эти слова: привет тебе, Эльве Синголло, от внуков Финвэ. И дальше - вот что. "Мы не просим у тебя ни земли, ни поддержки, ни прощенья за не тебе нанесённые обиды. Мы пришли в Эндор биться с врагом, которого ты одолеть не можешь и от которого единственно хранит тебя и твой народ Пояс твоей мудрой и прекрасной супруги. Ничем не обидели мы тебя и твоих подданных, признай это. Мы лишь не хотим, чтобы оставалось между нами недоразумение и считал ты нас убийцами и разбойниками, а нам подавал повод видеть в тебе надменного гордеца - верно, что ни то, ни другое, истине не соответствует, а где нет истины - там открыты ворота Врагу. И вот мы ведём битву и уже немало сделали - вольно гулявшие недавно окрест отродья Врага истреблены или загнаны на самый север. Эндор с нами, собираем мы силы и надёжно запрём Зло в его горах, а там и уничтожим его, вырвав самые корни. Подумай, мудрый Король Дориата, Элу Тингол, не о нашем прошлом, но о наших делах ныне и своём ныне же недеянии. И знай, что эти слова - слова не одного, но Трёх Домов. Славься, Элу Тингол!" Запомнили?

- Да, - сказал Сарниэ. Виндэ решительно кивнул. И вдруг - насторожился, сказал:

- Сюда идут. Много воинов, не меньше двадцати. Они ещё далеко, наша стража их не видит и не чувствует, а они наших - уже.

- Это точно? - переспрашивать Келегорм не стал, поднялся, мелодично свистнул - вбежал Донн, светловолосый синда с необычным матово-смуглым цветом кожи. - Поднимай лагерь, к нам идут от короля Тингола... - и, проводив Донна взглядом, снова повернулся к мальчишкам. - Ну так как? Видимо, сейчас вы и отправитесь.

Сейчас?! Мальчишки невольно поднялись, поправляя одежду, заморгали. Нет, конечно, они готовы ехать куда угодно, но... сейчас?!

А Келегорм уже нетерпеливым жестом позвал их с собой из шатра. Снаружи он глубоко вдохнул морозный воздух и, неожиданно подмигнув эльфятам, сообщил немного загадочно, запахивая меховой ворот плаща, отороченный пышным чёрно-бурым лисьим мехом:

- Я думаю, уже через час вы будете вспоминать о морозе, как о сне... Ведите коней, а больше ничего не берите - хозяева обо всём позаботятся...

...Граница Дориата начиналась за неширокой проплешиной засыпанной снегом луговины, где из-под белого покрова тут и там торчали серо-жёлтые жухлые былки. Когда мальчишки, ведя под уздцы Айру и Спара, поспешили по снегу к стоящим в ряд пятерым эльфам, среди которых был Келегорм, то Тиэльянна и Донн проводили их завистливыми взглядами, но оба - сначала Донн, а потом нолдо - искренне крикнули:

- Удачи!

Это было странно и даже страшновато. Снег как будто обрывался у какой-то невидимой черты. По эту сторону, на снегу, стояли посланцы Феанорингов. А сразу за этой чертой зеленела трава. Может, и не совсем по-летнему, скорей как ранней осенью - немного печально и как бы чуть подостывше, без летнего буйства - но зеленела. И зелень одевала ветви высоких стройных буков, стоявших у границ Дориата, будто стража. А через миг - через миг появилась и настоящая стража Дориата.

Виндэ не ошибся - дориатрим было два десятка. Они вышли из леса совершенно бесшумно, даже не вышли, а - появились, стали быть.

Впереди синдар стояли два воина, высокие, как нолдор. Один из них, не по-синдарски черноволосый, с внимательными глазами, опирался на огромный чёрный лук. Серо-зелёно-коричневый, неуловимо-переливчатый плащ оттопыривал висящий в кольце меч непривычной формы: похожий на женскую фигуру с плотно прижатыми к бокам руками. Сарниэ понял, что видит Белега Ку Талиона, предводителя пограничных стражей и разведчиков короля Тингола - с его знаменитыми луком Белтрондинг и мечом Англахел, о которых немало были наслышаны даже нолдор. Сарниэ увидел, как Эзуил ещё сильней выпрямился и закусил губу. Но Белег лишь как ни в чём не бывало кивнул своему бывшему воину - глаза того стали виноватыми...

Стоящий рядом с Белегом был пониже ростом, хоть всё-таки и выше остальных воинов Дориата, светловолосый, гордый, обе руки державший на поставленном перед собой необычном для эльфа оружии - топоре на длинной рукояти. Полотно топора напоминало плотно прижатый к топорищу длинный полумесяц с косо срезанным верхним концом - удар такого топора наверняка был сокрушителен, а верхний край полотна позволял колоть.

- Маблунг, - не оборачиваясь, еле слышно сказал Келегорм, - командир дворцовой стражи Тингола. Поднял руку: - Я приветствую хозяев Дориата! Радостна встреча после такого долгого ожидания.

Это был укол. Точнее - намёк: и правда долго заставляете ждать. Сарниэ и Виндэ между тем разглядывали воинов. В кольчугах с коротким рукавом и лёгких шлемах - даже скорей оголовьях, немного вычурных - синдар казались не такими воинственными и могучими, как нолдор. Роль тут играли ещё и светлые волосы, и само поведение синдар - почти беспечное. И оружие - большие луки, длинные кинжалы, короткие копья с широкими наконечниками... Мечи были только у Белега и ещё двоих воинов - хоть и под эльфийскую руку, но - явно гномьей работы, похожие на мечи фалатрим, виденные мальчишками на побережье.

- Дориат велик, - отозвался Белег. Он говорил на илькорине (1.), и приходилось напрягаться, чтобы понять сказанное. - Да мы и не очень спешили. С чем прибыл к нам сын Феанора?

1.Архаичный вариант синдарина, на котором говорили в королевстве Тингола.

- С посольством, - коротко ответил Келегорм.

Синдар запереглядывались, кто-то даже засмеялся. Но большинство смотрели смущённо и сочувственно. Маблунг подал голос:

- Элу Тингол не стремится видеть паче того принимать феанорингов в своих краях. Какие бы слова они не несли с собой. Сам же он сюда не прибудет.

- Я не сомневаюсь, что у Эльве Синголло достаточно важных дел в его счастливом королевстве - куда более важных, чем переговоры с Проклятыми Лордами о такой мелочи, как война с Моринготто... - Келегорм почти мурлыкал, как большой пакостливый кот. - Но, может быть, он всё-таки не откажется принять наше посольство, если наш Дом будут представлять те, в ком нет ни капли крови этого дома? - и, положив руки на плечи мальчиков, подал их вперёд. "Как игральные фигурки," - всё-таки невольно подумал Сарниэ. Но не обиделся.

- Дети?! - Маблунг поднял брови. Келегорм весело ответил:

- Нас пока что мало, хоть и становится всё больше... но в бой приходится ходить и тем, кто сам ещё невелик ростом и силой. В Дориате, я думаю, иначе?

- Иначе, но... - Маблунг замялся, по-прежнему изумлённо рассматривая мальчишек - они встали плечо к плечу, гордо выпрямились и держали ровно головы своих коней. - Но ведь это всё равно...

- Они не нолдо, брат Маблунг, - сказал Белег, и в его голосе проскользнула усмешка. - Один из них, как сам видишь, синда-тэлэро, второй - вовсе, кажется, авари из сказки. Waed te esse? (1.) - повысив голос, кивнул он Виндэ, и тот, напружинившийся было оскорблённо, приоткрыл рот и выпалил:

- Те ifit xanalres`in?! (2.)

- Немного, - улыбнулся Белег. И повернулся к Маблунгу. - Приказ Короля соблюдён - в Дориат не ступит нога никого из Проклятого Дома.

1.Ты с юга? 2.Ты знаешь мой язык?! (виндан).

- Туркафинвэ Тьелкормо, - неожиданно сказал, делая шаг вперёд, на снег, Маблунг - делая шаг из Дориата и переходя на квэнья. - Приказ Короля - не шутка. Но не шутка ли - твоё посольство?

- Я не из шутников, - ответил Келегорм. - Если надо поговорить, то надо поговорить. И не важно, как ты донесёшь важные слова до слишком важного собеседника. Сарниэ Элент и Виндэ-ог-виндан послы по праву и по воле моего старшего брата, Главы нашего Дома.

- Хорошо, - Маблунг явно решился. - Путь ваш, я думаю, будет ещё далёк; пока вы будете стоять тут лагерем и ожидать возвращения послов - наши воины обеспечат вас едой и питьём. А нам надо отправляться - чтобы до темноты добраться к первому месту отдыха. Готовы ли послы? - он чуть поклонился эльфятам.

- Мы готовы, - сказал Сарниэ. Виндэ просто кивнул головой...

...Никакого "пояса", мешающего проезжать, они не заметили. Ехали себе и ехали - во главе с Маблунгом, в окружении ещё десятка всадников, чьи кони - мельче и мохнатей нолдорских - вышли из-за деревьев на разноголосый посвист хозяев. Но, едва заснеженная опушка скрылась из глаз за первыми деревьями, Маблунг остановил коня и преградил путь мальчикам. Те невольно подали коней друг к другу. Маблунг протянул руку:

- Отдайте ваше оружие, - в его голосе не было ни угрозы, ни даже требовательности - обычная просьба. Но просьба хозяина к гостям. - Если Король сочтёт это нужным - вам его скоро вернут. Если нет - вернут, когда вы будете покидать Дориат.

Эльфята переглянулись. Они оставили доспехи, копья и луки в лагере, но мечи и ножи - каменный Виндэ и нож Яллумэ Сарниэ - были на своих местах. Виндэ быстро бросил взгляд вокруг - их окружали около десятка конных дориатрим. Смотрели выжидательно, спокойно.

- Если мы не подчинимся? - отрывисто, быстро спросил он. Маблунг пожал широкими плечами под серым плащом:

- Мы проводим вас обратно, пока не отъехали далеко.

- Возьми, военачальник Тингола, - Сарниэ между тем расстегнул ремни и передал пояс и перевязи Маблунгу. Виндэ, помедлив, сделал то же самое, только на миг задержав меч при передаче в своих руках. Маблунг, уважительно разместив оружие у своего седла, тронул коня - как ни в чём не бывало.

- От границ до Менегрота почти три дня пути, - сказал он. - Надеюсь, вы не заскучаете. И я, и остальные рады были бы услышать, как обстоят дела за Поясом Мэлиан - немногие из нас бывают за пределами Дориата. Говорят так же, что ты, Сарниэ Элент, замечательно поёшь... Как бы то ни было, но до слов Короля вы - наши гости. А Дориат красив, поверьте моему слову...

...Странным был мир Дориата. По обеим сторонам каменной ровной дороги - за свисающими с тонких серых столбов в виде кустов можжевельника цепями - зеленела трава, и зелёной была листва буков и вязов вокруг. Но всё-таки было ясно видно, а ещё ясней ощущалось, что это - не лето. Воздух был пронизан золотисто-коричневым светом с чуть заметным запахом грибной сырости, дышалось легко. Солнце в редких маленьких просветах между листьями уловить было невозможно - казалось, наверху тоже золотой купол. Каменные мосты и мостики - сплошь в сложной резьбе - выгибались над речушками и ручейками, бежавшими к Эсгалдуину. Временами слышались голоса, но сами дориатрим не показывались.

- Ты что морщишься? - тихонько спросил Сарниэ у действительно хмурившегося рядом в седле Виндэ. - Вернут они нам оружие.

- Я не об этом, - отозвался тот. - Как тяжело спит всё вокруг... Неправильный сон.

- О чём ты? - удивился Сарниэ. Виндэ попросил:

- Прислушайся.

И Сарниэ понял. Понял сразу.

Деревьям и травам хотелось зимы. Им хотелось спать по-настоящему - или по-настоящему воспрянуть. Им было не по себе в царстве сумрачного золотого и коричневого света, отодвинувшего зиму, но не вернувшего лето.

Вдоль дороги частенько попадались небольшие домики, похожие на обычные синдарские хуторки - и всё-таки немного иные. В них можно было ночевать любому, кто едет дорогой - Сарниэ хорошо запоминил, как в первую ночёвку вошедший первым дориатрим со смехом вышел обратно - на макушке у него и на раскинутых руках сидели три сердитые белки.

- Тут уже занято постояльцами! - крикнул он, и белки грозно зацокали. А потом всю ночь что-то делили под крышей...

...А вообще ехать было вовсе не плохо и не скучно. Сарниэ нет-нет, да и ловил себя на мысли, что нужно обладать немалым мужеством - чтобы, как это сделал Эзуир, уйти из этого безопасного места, где в золотистом свете, казалось, растворяется и замедляется всё вообще. В том числе - и беда. Но потом он же начинал сердиться, потому что вспоминал слова Мэглора, сказанные летом в Фаласе: "У Эльвэ Синголло не меньше пятнадцати тысяч воинов, но он не станет сражаться." Пятнадцать тысяч воинов! И сразу приходила надежда: а может, Тингол послушает их, раз они не из Дома Феанаро? Послушает, и воины дориатрим выйдут из лесов... Сарниэ начинал мечтать, и в этих мечтаниях Белерианд вскипал грозной общей волной, единой и могучей, она катилась на север и давила Ангбанд, как соломенную плетёнку. Ветер раздувал знамёна, и Сильмариллы сияли для всех... где?.. ну... где-то сияли, но точно - для всех... или вообще Куруфин разгадывал их секрет, дарил Камни, новые и новые, каждому эльда... да и даже гномам, и Древесным Пастырям, и авари, и всем-всем-всем на свете! Зло таяло в свете множества Камней совсем, окончательно, и мир становился звонким, солнечным, открытым. Валар прощали отважных бойцов, Сарниэ плыл на корабле Кирдэна, похожем на гордого лебедя, в Аман, и с ним плыли Линьяфэн и Виндэ. И Маэдрос. И он, Сарниэ, подводил на пристани Альквалондэ лорда Нэльофинвэ к вернувшемуся отцу, и складывал вместе их руки, чтобы они снова стали друзьями, как раньше. И его, Сарниэ, клятва о мести таяла вместе с остальным Злом... А потом он водил Виндэ по хорошо знакомым землям, дарил их другу, как щедрый и добрый хозяин... Они с Линьяфэн строили новый дом - да где угодно! Ведь Эндор станет как Аман - светлый и безопасный. И можно будет путешествовать в любую сторону света, где, конечно, столько нового и невиданного, что дух захватывает...

Но потом он думал, что вместо правой руки у Маэдроса - мифрильный протез. Никогда, что бы не случилось потом, он не возьмёт в свою живую ладонь руку своего друга Синдэ. Почему-то мучил Сарниэ этот протез. Он вспоминал, как лорд поворачивает рычажок на запястье - и холодные пальцы каменно смыкаются на рукояти длинного Ормэ.

Со щелчком.

Обрекающим, вдруг пришло слово.

И лорд усмехается - холодно, как мифрил, красиво, широко и - недобро.

* * *

Бук был огромен. Настолько огромен, что мог бы показаться целой рощей, да и казался ею. Во все стороны царственно, ласково и покровительственно простирались тяжёлые могучие ветви. В трещинах коры можно было скрыться целиком вооружённому воину. Было слышно, как дерево тихонько то ли поёт, то ли разговаривает - само с собой или с миром вокруг? Да полно - а не оно ли держит этот золотой купол над Дориатом? Виндэ даже рот открыл, разглядывая бук с глубоким искренним восхищением, даже поводья уронил...

А Сарниэ понял, что видит Хирилорн - знаменитую Женщину-Древо Дориата. А справа от него словно бы из земли вырастал очередной каменный мост, широкий, украшенный по перилам двойными рядами фонарей. У въезда на мост стояли воины - слева и справа, небольшими группками.

В серых плащах, в плотных кольчугах - из звеньев настолько мелких, что они казались сплошным покровом - с длинными тяжёлыми копьями, стражи королевского дворца мало чем уступали воинам нолдор. На мальчишек смотрели в основном удивлённые глаза из-под выпуклых надглазий высоких островерхих шлемов, настоящих, не лёгких оголовий, как у пограничной стражи. Как видно, воины Дориата не могли понять: это что - послы? Это насмешка? Это серьёзно? Или это вообще грёза, видение?! Но они расступились и приняли коней у мальчишек. Сарниэ увидел, что Виндэ отдаёт повод Спара неохотно - и понял, чего опасается друг: сейчас - безоружные, а теперь и без коней - они войдут в подземный чертог, где даже окон нет и властелин которого не слишком-то благосклонен к нолдор... О Валар, эльф - боится эльфа!!! Это было мерзко, ужасно, но... но Виндэ боялся.

Боялся.

- Сейчас вы войдёте во дворец Короля Тингола, именуемый Менегрот, - негромко сказал Маблунг и положил руки на плечи вскинувших на него глаза мальчишек. Лицо начальника дворцовой стражи было непроницаемо, но глаза неожиданно добро улыбались. - Ничего не страшитесь и ведите себя с достоинством - вас охраняет воля Короля и статус гостя и посла. Идёмте же.

Они - уже только втроём, стража отстала - пошли по мосту, плавный изгиб которого незаметно вознёс всех троих над водами Эсгалдуина - мрачными, дышащими холодом внешнего мира с его зимой. Отсюда стали хорошо видны ворота. Расположенные в каменной стене, они были велики и украшены сумрачными узорами тёмного металла, изображавшими травы и цветы. Тяжко висели над створками полотнища знамён, на которых раскинул ветви всё тот же бук Хирилорн. Стоявшая у ворот вторая группа стражников разом ударила копьями в мост, а потом подняла их в салюте. Так, между поднятых копий, юные послы феанорингов вступили в Тысячу Пещер...

...Сарниэ не взялся бы сказать, была ли там действительно тысяча пещер или сколько. Они переходили одна в другую, то превращались в узкие коридоры, то распахивались огромными залами, а то и вовсе мостами перемётывались через подземные потоки или распластывались смотровыми площадками с растущими прямо из пола балюстрадами над - пока ещё? - тонущими во тьме подземными безднами. Вообще же везде было светло, не от факелов (они горели только в коридорах), и не сразу Сарниэ определил, что это сияют на потолках - высоких, выгнутых куполами - пластины какого-то материала, похожего на тот, из которого делались придорожные фонари во владениях Кирдэна. Из боковых ответвлений часто доносился шум - шум работы, Менегрот рос и украшался. Виндэ же просто-напросто приоткрыл рот, не собираясь сдерживать изумления.

- Каменная Сказка... - выдохнул он, разглядывая невесомую, ажурную паутину резного кружева под потолком зала, через который они шли - в паутине сияли разноцветьем звёздного неба сотни драгоценных камней... Сарниэ промолчал (он был поражён мозаичными полами, похожими на чёрную глубокую воду, в толще которой - нет, правда! - плавали странные светящиеся рыбы), но Маблунг, шедший рядом с мальчиками, улыбнулся и сказал:

- Да, сказка. Сказка, которую мы делалем своими руками. Спасибо тебе на добром слове, авари.

Больше он ничего говорить не стал - навстречу по пологой лестнице откуда-то спустилась девушка и с улыбкой приняла мальчиков из-под опеки воина.

- Меня зовут Аэглир, я приближённая Королевы, - предстаивлась она. - Мне поручено проводить вас в покои, где вы сможете поесть и отдохнуть с дороги. А когда снаружи опустится вечер - вас примут Владыки Дориата. Следуйте за мной.

Мальчики поклонились разом и - плечом к плечу чуть позади провожатой - поспешили за нею.

Теперь идти оказалось недалеко - поднявшись по лестнице, они прошли между двух колонн - и оказались в небольшом помещении. Горел камин, на столе стояли блюда с фруктами, кувшин с вином, а прямо из стены вытекала и уходила в пол бесшумная струя воды. Слева и справа от камина располагались два низких ложа, застеленных тёмными покрывалами.

- Располагайтесь и чувствуйте себя, как дома, - Аэглир снова с улыбкой указала рукой - обвела плавный полукруг. - Я приду за вами, когда настанет время беседы.

- Благодарю, добрая Аэглир, - сказал Виндэ и продолжал быстро: - Не скажешь ли ты... если это не секрет... не при вашем ли дворе Артанис Нэрвэн из Дома Арафинвэ?

- Нет тут никакого секрета, - немного удивлённо отозвалась уже собиравшаяся выйти девушка. - Артанис Нэрвэн приближённая нашей Королевы, как и я. Она здесь... Отдыхайте.

И с улыбкой вышла.

Виндэ рухнул на одно из лож и стиснул виски ладонями.

- Она здесь, - сообщил он странным голосом.

- Я слышал, - Сарниэ сбросил плащ и, присев, принялся разуваться (пол оказался устлан тонким, мягким и тёплым ковром, шелковистым наощупь). - Давай ополоснёмся немного, поедим и правда поспим. А потом посмотрим поближе, что тут и как.

- Она здесь, - повторил Виндэ. - Как я могу спать, если она здесь?!

- Ну так ложись и просто немного отдохни, - посоветовал Сарниэ, подходя и садясь рядом. Он положил руку на плечи Виндэ, который ответил жалобным взглядом и вздохнул:

- Я такой... такой жалкий и маленький! - вырвалось у него с отчаяньем.

- Ты вовсе не жалкий, - возразил Сарниэ. И добавил: - Ты храбрый и добрый. Ты настоящий мастер. Ты...

- Ты мой друг, - Виндэ вздохнул, поднялся, начал умываться. - Я всё это знаю, - сказал он, плюхая и фыркая (Сарниэ улыбнулся - в этом скромном признании был весь Виндэ). - Ну и что с того? Я... - он вдруг развернулся к Виндэ и побледнел так, что стало видно в полутьме. - Сарнито, я решил. Я... когда я увижу её... я так больше не могу... я увижу её - и попрошу её стать моей женой.

И, привалившись к стене, закрыл лицом руками. Замотал головой, когда подошедший Сарниэ попытался силой оторвать ладони от лица друга, стал быстро и хаотично выворачиваться из рук тэлэро. Сарниэ в испуге отпустил его, и Виндэ, тяжело дыша, сел под стену, спрятал лицо в коленях.

Больше Сарниэ его не трогал и не заговаривал с ним. Только слышал - уже лёжа - как Виндэ перебрался на постель и долго возился.

Есть не стали ни тот, ни другой.

* * *

0x01 graphic

Сказать по правде, Эльве Синголло - Элу Тингол, властитель Дориата - производил впечатление, что называется. Раньше Виндэ был уверен, что самый рослый из всех эльдар - Нэльофинвэ Майтимо. Оказалось, что Турукано - выше. Ненамного, но выше.

Так вот, князь Дориата - или король Дориата, как его называли тут - был выше Турукано на полголовы. Ещё выше делал его серебряный обруч, лежавший на пепельного цвета волосах - две ветви шли вокруг головы, причудливо свивались надо лбом и возносили вверх изумрудный кленовый лист в золотой оправе с мелкими рубинами. Одетый во всё зелёное - и без знаменитого серого плаща - Элу Тингол был вооружён: на широком поясе с золотой пряжкой висел в стальном кольце без ножен длинный чёрный меч - прославленный Аранрут. Необычной формы были и его клинок - больше похожий на фигуру замершей с плотно прижатыми к бокам прямыми руками женщины, как у Белега - и рукоять - украшенная витыми дисками, напоминавшими крутые рога барана. Зелёные, чуть косо поставленные глаза Тингола - чем-то напомнившие Сарниэ глаза Виндэ - смотрели внимательно и недобро. И всё-таки Сарниэ не мог не признать, что перед ним и впрямь был король. Никуда не денешься.

Но впечатление от королевского величия владыки Дориата слегка меркло, когда взгляд падал на его спутницу. Не так чтобы и высокая, стройная, юная, очень просто одетая - в тёмно-вишнёвое, ничем особо не украшенное кроме зелёной и золотой вышивки по вороту, рукавам и подолу платье, обнажавшее через разрезные рукава руки до локтей - темноволосая королева приковывала внимание любого, кто хоть мельком взглянул на неё. Не красотой - не было там особенной красоты. Не одеждой - как уже было сказано, простой и неброской. Но глаза - глаза супруги Эльве Синголло были ярче драгоценных камней, глубже потаённых колодцев, мудрей глаз мудреца и бесстрашней глаз воина. И ещё - печальней вечернего неба.

Это была Мэлиан, воплощённая Майа, связавшая свою земную судьбу с когда-то повстречавшим её в глубине лесов эльфом...

- Вам известно, юные пришельцы, что этому знаку, - голос Элу Тингола был спокойным и полным гнева - как полны опасностей тихие воды лесной реки с её ледяными беспощадными омутами - а рука очертила в воздухе вспыхнувший символ Звезды Феанора, - не место в Дориате, и об этом объявлено всему Белерианду? Чего вы искали тут, кроме моего гнева? Или вы ещё слишком молоды для того, чтобы понимать слова Короля? Я жду ответа, ну так что?

- Наш Король - Нолофинвэ Аракано из Нолфингов, - сказал Сарниэ спокойно. - И ни я, ни мой товарищ - не феаноринги, это легко прочесть по нашим лицам. Я тэлэро Сарниэ Элент из Альквалондэ, мой друг - Виндэ-ог-виндан из племени авари. Чьи бы знаки мы не носили - мы урождённо не из того Дома, который навлек на себя гнев владыки Дориата.

Брови Элу Тингола превратились в широкое остриё стрелы. Но потом он рассмеялся - язвительно и недобро, правда, но - рассмеялся.

- Ловко, - признал он. - Итак, тэлэро и авари. Никаких Феанорингов, только их слова. Ну так передавай их мне, маленький посол. Чьи они? Если и правда достойного Нолофинвэ Аракано, то он мог бы принести их и сам, у меня нет гнева к его Дому.

- Наш Король - Нолофинвэ Аракано, но наши лорды из Первого Дома, - Сарниэ поклонился. - Это слова Нэльофинвэ Майтимо.

Король резко откинулся на витую серебряную спинку трона, украшенную изумрудами. Оглядел своих советников, стоящих вдоль стен зала, выложенных плитами малахита, подобранными так, что казалось: за стенами зала, прозрачными, катит и катит тёмные волны зелёное море... Снова перевёл взгляд на стоящих в пяти шагах от его трона - плечом к плечу - решительных и прямых эльфят, пришедших в Ограждённое Королевство из Мира.

- Итак - старший Проклятого Дома, - сказал он. - Дома, который убивал твоих близких в Альквалондэ, тэлэро. И ты не нашёл ничего умней, как служить ему?

- Лорд Нэльофинвэ Майтимо своей рукой убил моего отца, - добавил Сарниэ нейтральным тоном. - Ты будешь слушать нас, или хочешь говорить сам, властитель Дориата? Ты в своём праве. Мы подождём.

- Муж мой, - голос Мэлиан был негромким, чистым и спокойным, как вода в просвеченном солнцем летнем озерце, - давай выслушаем послов.

Тингол, только что вновь свёдший брови, посмотрел на жену и улыбнулся - светло улыбнулся, только ей, как видно, забыв на мгновение, что он не один на один с нею.

- Благодарю тебя, прекрасная Мэлиан, - сказал Виндэ, до сих пор настороженно молчавший, только что не озиравшийся. - Ты не только прекрасна - ты мудра, и даже в моих чащах, где мало слышали о большом мире, поют песни о Душе Леса Дориат.

Вдоль стен прошло движение, там зашептались. Элу Тингол взглянул на мальчика удивлённо и весело. Мэлиан засмеялась:

- О Душе Леса Дориат? - повторила она, приязненно глядя на высоко держащего голову Виндэ (нарочито увязанный племенной "хвост", которого Сарниэ не видел у друга уже давненько, делал его выше). - А скажи-ка, не тот ли ты Виндэ-ог-виндан, который... - она не договорила, взгляд её стал участливым. Виндэ наклонил голову:

- Ты не только душа своих лесов, ты ещё и читаешь в душах у рождённых в иных лесах, - тихо сказал он. - Это я.

- И это ты? - Мэлиан вдруг прочла:

- Три клятвы под небом были даны -

О мести, о верности, о любви.

Все судьбы в один гобелен сплетены,

Три клятвы под небом были даны,

Решившие судьбы великой войны.

Какую важнейшей из них ни зови,

Три клятвы под небом были даны -

О мести, о верности, о любви...

- И это я, - кивнул Виндэ.

И тогда Мэлиан вдруг прикрыла глаза и замолчала. На её лицо набежала тень.

- Говорите, послы, - вздохнул Тингол, видя, что жена погрузилась в какие-то свои мысли. В его голосе и облике больше не было ничего грозного.

Сарниэ тихо, но глубоко вдохнул, прежде, чем начать.

- Привет тебе, Эльве Синголло, от внуков Финвэ... - сказал он на квэнья, и вокруг словно волна пошла. Тингол откинулся на спинку трона - будто его в грудь ударили. Вскинул руку - ропот утих мгновенно. А Сарниэ продолжал, не опуская глаз и не утишая голоса, который металлически чеканился в стенах зала, и многие запереглядывались: всерьёз показалось дориатрим, что мальчишеский голос раздробился на семиголосье мужских, что в зал входят, высоко держа головы и ладони на рукоятях мечей, неведомо как попавшие сюда - а что, с них станется! - сыновья Безумного... Понадобилось усилие, чтобы понять: нет, мальчик один и говорит он один... - Мы не просим у тебя ни земли, ни поддержки, ни прощенья за не тебе нанесённые обиды. Мы пришли в Эндор биться с врагом, которого ты одолеть не можешь и от которого единственно хранит тебя и твой народ Пояс твоей мудрой и прекрасной супруги. Ничем не обидели мы тебя и твоих подданных, признай это. Мы лишь не хотим, чтобы оставалось между нами недоразумение и считал ты нас убийцами и разбойниками, а нам подавал повод видеть в тебе надменного гордеца - верно, что ни то, ни другое, истине не соответствует, а где нет истины - там открыты ворота Врагу.

- И вот мы ведём битву, - звонко и гордо вступил Виндэ, - и уже немало сделали - вольно гулявшие недавно окрест отродья Врага истреблены или загнаны на самый север. Эндор с нами, собираем мы силы и надёжно запрём Зло в его горах, а там и уничтожим его, вырвав самые корни. Подумай, мудрый Король Дориата, Элу Тингол, не о нашем прошлом, но о наших делах ныне и своём ныне же недеянии. И знай, что эти слова - слова не одного, но Трёх Домов.

- Славься, Элу Тингол! - эльфята вскинули руки в салюте.

И снова прошёл гул. Он был тише... и он был одобрительным.

Тингол не двигался. Откуда-то сбоку выскользнул эльфёнок, он нёс оружие послов и, передав пояса и перевязи из рук в руки королю, исчез снова. Мальчишки быстро переглянулись и снова застыли, как две маленьких гордых статуи.

Элу Тингол с интересом рассматривал каменный нож Виндэ. Сказал неожиданно:

- У меня был такой. Я его сделал ещё на берегах Куивинэн и очень гордился этим... А потом потерял. И не помню, где... - он поднял глаза на эльфят. - Вы можете взять своё оружие и носить его в Дориате, я разрешаю это. Отдохните несколько дней перед обратной дорогой, я буду рад оказать вам гостеприимство. Но мой ответ вашим лордам короток и прост - НЕТ. Другого ответа не будет.

* * *

- Dyes-аех naut'kyn! - тяжело дыша, Виндэ пнул камень. - Кabbe-аех rath'argh! Belg'x... (1.) - он задохнулся от злости.

1.Слепая сова! Чурбан трусливый! Шкура... (виндан)

Сарниэ только сопел. Он был разочарован до немоты, до слёз. Но, когда Виндэ, отдышавшись, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить характеристику Элу Тингола, оборвал резко, криком на друга вымещая зло на Эльвэ Синголло:

- Хватит! Перестань пачкать язык!

Виндэ ещё что-то прошипел, но замолчал, отвернулся, рывком скрестив на груди руки...

...Мальчишки были наверху - в роще недалеко от переправы через Эсгалдуин. Их самообладания едва хватило на то, чтобы вежливо откланяться и уйти из тронного зала - под взглядами советников Короля, среди которых были и сочувственные... но мальчишки их не замечали. Им казалось, что кругом только враги и одни враги. А как ещё назвать того, кто запахнул ворота перед прибежавшим просить помощи?! Что, искать другие слова?! Сарниэ ощутил, что у него самого на язык просится непривычная брань - и сдержал себя.

- Сегодня же уедем, - сказал Виндэ, не поворачиваясь. - Пусть подавится своим гостеприимством. Когда мы победим, их Дориат надо будет огородить стеной высотой с Тангородрим! Сегодня же... я только повидаю Артанис и скажу ей...

Он не стал договаривать - что скажет, а Сарниэ отметил, что, как видно, Виндэ не отказался от своей мысли о сватовстве. И пожалел друга. Если Тингол слеп и не видит, что сила - в союзе, то Виндэ - тоже слеп и не видит другого...

Мальчишки оставили оружие в предоставленной им комнате - и оружие, и плащи, и обувь (ходить босиком по траве, зная, что это происходит зимой, было странно и вдвойне приятно...). Поэтому Виндэ немного прихрамывал, когда они пошли дальше по тропке, которая словно бы сама собой возникала у ног - стесал пальцы о камень, который пнул.

- А всё ваши сапоги! - сердито сказал он. - Раньше я бы и не заметил ничего!

- Угу, а камень рассыпался бы в щебень, - подтвердил Сарниэ. И признался: - Винди, я тоже очень расстроен. Я надеялся, что Тингол согласится...

- Ну почему, почему, почему-у-у?! - Виндэ снова мгновенно вспыхнул, досадливо крутнулся на ходу, топнул ногой. - Он что, и правда слепой?! Ведь он же дрался с нечистью Моргота! Он что, считает наших лордов хуже Моргота?!

- Да не знаю я... - Сарниэ насторожился. - Смотри.

Впереди на тропинке появились - вышли откуда-то из-под деревьев - мальчик и девочка. Девочка - темноволосая, радостная, в бело-зелёном с золотом простом платье, босиком - была маленькая, намного младше эльфят. Младше был и её спутник, хоть и рослый - светловолосый, тоже в простой одежде (но с ножом на поясе, выложенном серебряными снежинками) и босой. Девочка буквально на ходу вертелась-танцевала, напевая при этом несложную мелодию звонким красивым голоском - и казалось, весь мир готов завести вокруг неё весёлый хоровод, а из листвы откликались птицы - оживлённым многоголосым хором, почти весенним.

- Ты очень глупый, Саэрос! - сказала она идущему рядом мальчишке. - И ходишь всегда так, что скоро от твоего носа, - она ловко нажала на кончик носа ойкнувшего от неожиданности эльфёнка, - на всех потолках всех залов Менегрота останутся глубокие царапины! Посмотри, как красиво кругом! - она издала мелодичную переливчатую трель, и - среди бела дня! - откликнулись сразу несколько соловьёв. А потом - и настоящая песня. Чуть в стороне от тропки расположился певец с лютней. Вокруг него сидело и стояло не меньше трёх десятков синадрских мальчишек - от совсем маленьких до почти ровесников Сарниэ. Они были совершенно неподвижны и явно ловили каждое слово песни.

Сам поющий синда был одет в зелёное - плащ с капюшоном оттопыривал сбоку меч, отнюдь не казавшийся неуместным. Лютня с железным грифом и наборным узорчатым корпусом в его искусных руках отзванивала и отстукивала ритм, а сам он, потряхивая светлыми волосами и не глядя на своих слушателей, напевал чисто и ясно:

- В кресле щурится змея,

Ночь в окне - безлунная.

За стеной - цветёт жасмин,

Топится камин.

Я сижу, в тетрадь гляжу,

Заклинания вяжу...

Получается такое - хоть не говори!

За рекой - Запретный Лес,

Я в него недавно влез.

Любопытство не порок,

А там - Единорог!

Книги старые хранят

Всё, что прячут от меня...

Сам возьму и прочитаю - подведу итог! (1.)

1.Стихи С.Никифоровой (Алькор)

Песня была простенькая и весёлая. Но... достаточно было послушать неколько мгновений - и сознание отступало на задний план, а на переднем оказывалась небольшая комнатка, огонь камина, широко открытое окно и смешной маленький эльфёнок, забравшийся с ногами в большущее кожаное кресло и увлечённо читающий толстенную рукопись. К двери было прислонено помело - так, чтобы оно упало и стукнуло, если кто войдёт и можно было сделать вид, что занимался чем-то другим, а не чтением запретной книги.

Сарниэ почувствовал, что невольно улыбается. А певец обернулся - и махнул рукой:

- Лютиэн! Саэрос! Идите сюда... и вы идите, посланцы из Мира.

На мальчишек посмотрели все. В том числе и девочка - Лютиэн, подумал Виндэ, это же дочь Короля! Смотрели с симпатией, открыто, и он напомнил себе: это эльфы. Это никакие не враги. Иначе можно - как Феанаро, он, наверное, тоже в какой-то миг от гнева увидел то, чего не было: врагов вместо старых друзей. И что? А ещё через мгновение Сарниэ понял, что, кажется, знает и певца...

- Даэрон! - вырвалось у него, и он чуть поклонился. - Ты ведь Даэрон?!

Засмеялись все, даже Виндэ - наверное, у Сарниэ был очень удивлённый вид. Даэрон, встав (Лютиэн уселась на его место, Саэрос занял позицию за её спиной и не сел, положил руку на кинжал - это было смешно для эльфят. Отлично знавших, что такое настоящий бой и настоящая готовность к нему...), кивнул:

- Я ведь Даэрон. А ты ведь Сарниэ Элент, щитоносец Мэглора Линдира?

Вместо ответа Сарниэ подошёл ещё ближе и, взглядом попросив разрешения, взял у синда-певца его лютню. Примерился...

- Здесь тихо и в печи горит огонь

Здесь можно оставаться до утра

Но у крыльца мой застоялся конь

И мне в дорогу дальнюю пора

И я уже совсем готов уйти

Осталось лишь переступить порог

И снова ветер в гриве засвистит

Сольются вместе тысячи дорог

И будет песня про очаг и дом

Про тёплый свет в заснеженном окне

О мире и покое день за днём

И, может быть, немного обо мне

Я ухожу, надев дорожный плащ

И в ножнах меч на поясе висит

А впереди лишь ночь и ветра плач

И у крыльца мой верный конь стоит... (1.)

1.Стихи Тэм Гринхилл.

- Мой лорд поёт лучше, - Сарниэ с поклоном вернул инструмент. - Лучше меня. И даже лучше тебя, Даэрон Песнопевец.

Сарниэ слушали все, хотя от последнего замечания враждебно зашумели, переглядываясь.

- Никто не поёт лучше, чем Даэрон! - сердито сказала Лютиэн, вставая стремительно. Мальчишка Саэрос выдвинулся сбоку от неё, хмурясь. Но сам Даэрон рассматривал Сарниэ с интересом.

- Ты очень хорошо поёшь, Сарниэ Элент, - признал он. - А с твоим лордом мы, может статься, ещё посоревнуемся в честном песенном поединке... Лютиэн, - он не обернулся, - проводи гостей Дориата туда, куда они хотят попасть. Вам ведь нужна Артанис Нэрвен?

- Мне нужна Артанис Нэрвен, - Виндэ выступил вперёд.

Сарниэ украдкой вздохнул - как можно тише. И подал руку Лютиэн, которая не глядя весело сунула свои тонкие сильные пальцы в ладонь старшего мальчишки...

...По дороге через лес Саэрос, пошедший с ними, хмурился, а вот Лютиэн отошла от обиды за певца очень быстро и вскоре уже снова напевала, кружилась и рождала вокруг себя словно бы какой-то весёлый вихрь. Временами он подхватывал и Сарниэ с Виндэ, потом втянул и Саэроса - и все четверо опомнились только когда просто-напросто протанцевали до большого шатра и остановились, переводя дух и смеясь - в этот миг все трое казались друг другу лучшими друзьями...

Цвета спелой вишни с золотом, шатёр стоял прямо над широким ручьём. Около входа паслись кони - три, и больше никого не было.

- Вот тут живёт Артанис! - Лютиэн взмахнула рукой. - А её воины - кто где, у нас безопасно!

- Безопасно, - покачал головой Сарниэ. - А у нас нет.

- А это не наше дело, - отрезал снова заважничавший Саэрос. Кажется, он ждал, что Сарниэ вспылит, но тот просто не обратил внимания на синда. Тот вспыхнул от обиды, но Лютиэн уже тащила его куда-то - непонятно куда, и удалялась с нею то ли песенка, то ли пение птиц...

А Виндэ уже шёл - почти бежал - к шатру. Сарниэ вздохнул и заспешил за ним...

...Внутри шатёр оказался разделён на несколько помещений. Колыхалась занавесь - туда ушёл Виндэ, и Сарниэ, подумав, за ним не пошёл, а присел возле низкого столика на скамейку на витых ножках. На душе было паршиво - вдвойне от того, что Сарниэ знал, чем сейчас закончится разговор, которого он не слышал, но который, конечно, уже шёл за постепенно переставшей колыхаться занавесью...

- Артанис?

Высокий дориатрим с серебристыми волосами, с длинным мечом на широком поясе, бесшумно ступая, вошёл в зал. Сарниэ поднялся ему навстречу, поклонился:

- Сарниэ Элент, - и вспомнил, что видел этого синда у Тингола. Как же... а! - Привет тебе, Келеборн, советник Элу Тингола.

- Привет тебе, Сарниэ Элент, - Келеборн огляделся. - Ты ждёшь Артанис Нэрвэн? Она не у себя?

- Она у себя, а жду я своего друга Виндэ-ог-виндан, - пояснил Сарниэ. Келеборн чуть склонил голову к плечу - широкому, с чётким узорным расшивом золотом. Посмотрел на занавес. Снова взглянул на эльфёнка. Немного печально и тихо сказал:

- Она откажет твоему другу.

- Я знаю, - вздохнул Сарниэ. - Тебе, видимо, нет?

- А вот я пока не знаю, - Келеборн покачал головой. - Ну что ж. Хорошо. Я зайду позже.

И, вежливо поклонившись, вышел - высокий, уверенный, немного грустный.

Сарниэ долго стоял на месте. Потом круто повернулся, неслышно подошёл к занавеси, чуть отодвинул её край - не дыша.

Увиденное Сарниэ врезалось ему в память навсегда.

Артанис - в простом платье, склонив голову - сидела в удобном кресле. Возле её ног был Виндэ. Одетый в странновато выглядевшую тут поддоспешную кожу, босой, он полусидел-полулежал-полустоял на коленях, положив голову на колени леди и несмело, но прочно охватив её ноги - так, что шёлк платья пошёл складками - руками. Артанис с грустной улыбкой перебирала его волосы, а в лице Виндэ - запрокинутом - не было ничего, кроме обожания. Свисало с ручки кресла прекрасное ожерелье из драгоценных металлов и камней, малахита и жемчуга - Сарниэ мельком подумал, что тот, кто его сделал, наверное, тоже любил Артанис Нэрвэн...

...а потом неожиданно понял: ожерелье сделал Виндэ. И только теперь подарил.

- Маленький глупый авари, - голос Артанис был печальным и ласковым. - Маленький смелый авари. Ну как ты не поймёшь, что я не люблю тебя? Ты умный, пусть я и назвала тебя глупым. Ты смелый, и это я уже сказала. Зачем тебе ледяная дева из Высокого Дома? Нет, я не возношусь над тобой, не думай...

- Как может вознестись вершина? - прошептал Виндэ. - Она и так выше всех... У фалатрим я слышал песню про то, как однажды в их народ пришла дева, которую создали Уры... Валар - создали из снега. Она не таяла от солнца, но растаяла от любви одного синда. Он же, увидев, что наделал, бросился в лесную чащу и пропал там... Разве я смею просить тебя о... - мальчишка шумно сглотнул. - Не смею и не прошу. Я хочу, чтобы ты приказывала мне, Артанис Нэрвэн. И прошу тебя лишь об одном - позволь мне помнить тебя и думать о тебе... и исполнять твои приказы.

- Разве я могу это тебе запретить? - спросила Артанис. Виндэ ответил - тут же и с глубокой, истовой убеждённостью:

- Ты можешь всё.

- Тогда я разрешаю тебе это, Виндэ-ог-виндан, - ласково и печально отозвалась Артанис. И Виндэ с благодарным всхлипом зарылся лицом в складки её платья, а она положила ладони на затылок мальчика и замерла, напевая тихо:

- По мокрым листьям уходя

От догоревшего костра,

Не пригибайся от дождя,

Не плачь о сделанном вчера,

А на безрадостном пути

К причалу - лодке - кораблю

Прими и, может быть, прости

"Я не люблю"... (1.)

1.Стихи Ёльфа.

Комментарии: 38, последний от 26/05/2014. © Copyright Верещагин Олег Николаевич (tambwolf.73@yandex.ru) Размещен: 15/01/2011, изменен: 15/01/2011. 83k. Статистика. Глава: Фэнтези Земля теней Повесть Иллюстрации/приложения: 6 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: С неудач начинается Великое Посольство Нолдор... С больших и малых неудач...

Верещагин Олег Николаевич : другие произведения.

Земля теней. Главы 27-28