Это было последнее лето, когда мы снимали дачу в Песочном. Всего - в 5-й раз, а у Симоненковых - в 3-й. Этот дом уже давно не существует...
Я уже практически не общался с хозяйскими ребятами - а на целый день уходил один в лес, на запретную территорию танкодрома и в его окрестности. Я уже окончательно готовился к намеченному на осень побегу...
Исследовал обширный пустынный район к северу от своей "Большой тундры" - и к югу от своего дикого озера (которому я дал "индейское" название "Пеканвез"); можно сказать и шире: почти всё пространство между Дибунами и Белоостровом...
Когда я раньше, сколько раз, проезжал на электричке этот участок ж/д пути между Дибунами и Белоостровом - там, справа, тянулись сплошные, сплошные леса!..
Нашёл на огромном заброшенном пустыре, в районе танкодрома, какой-то небольшой бункер, или что-то вроде земляники, из двух бетонных колец. С хлипкой и узкой дощатой дверью. Ни окон, ни печки, ни лежанки, ничего там не было, вообще ничего там не было, сколько помню. Но я решил, что перезимовать в этом сооружении я вполне смогу...
Если бы я знал, что меня ожидает!..
+ + +
2 сентября 1965 года мне исполнилось 14 лет.
Возраст 2-ой инициации в традиционной культуре, исходящей из 7-летних циклов (7, 14, 21). И я получил эту инициацию... И воинскую, и шаманскую... Этот опыт, и его результаты, я переживаю и осмысливаю всю свою жизнь...
Смысл этой инициации, этого опыта - постижение тайны жизни и смерти, и новое рождение, в новом качестве...
Что-то может открыться сразу - а что-то будет раскрываться годами, и десятками лет...
Смысл Жизни, Смысл Всего - может открыться человеку только через инициацию...
И у каждого - она своя...
Без неё - ты будешь недороженный и недоделанный, и ничего настоящего и прочного не сможешь создать...
А мы все - общество недороженных и недоделанных людей, недопонятых и недолюбленных. И способны воспроизвести на свет - только таких же несчастных...
А людям - нужно Счастье!..
И Свобода - тождественна Счастью!..
Только надо проснуться!..
...
1 сентября я пошёл в 8-ой "В" класс...
Это был мой последний класс в тогда ещё 8-летней 204-ой школе на улице Халтурина (Миллионной). Школе, которую я ненавидел всей душой, и не любил никогда, ни в одном из классов, но которой я, всё равно, благодарен, пусть даже лишь за одну-единственную учительницу, и хотя бы уже за то, что я нашёл там хоть немногих друзей...
И одним из которых - был Игорёха...
Даже если он и предал меня - я никогда не держал и не держу на него обиды. Он слишком много для меня значил...
...
Готовились к нашему побегу мы с Игорёхой, действительно, очень долго и тщательно, и начали это ещё очень давно, ещё когда всё это было лишь на уровне мечтаний... Хотя насколько это всё оказалось здраво и продумано - это показала дальнейшая практика...
Помню, как на сэкономленные от школьных завтраков (которые я перестал есть) копейки мы покупали рыбные консервы, самые дешевые, типа кильки в томатном соусе, в подвальном магазине на Кировском проспекте, недалеко от музея Кирова. Почему там - это было недалеко от Петропавловки, от нашего "штаба"... Помню эту самую первую банку, помню, что она стоила 36 или 37 копеек... Покупали похожие банки, два или три раза, и в гастрономе напротив цирка. Почему там - он был недалеко от нашего Инженерного замка, и раньше мы там (пока немножко не повзрослели) изредка покупали конфеты "Кавказские"...
Я знал, что в разных серьёзных путешествиях, в экстремальных обстоятельствах, и особенно, зимой, в мороз, может пригодиться, для согревания, спирт... И вот я нашёл небольшую бутылку тёмного стекла - и стал сливать в неё - буквально по капле - остатки любого спиртного из бутылок и рюмок, что оставалось у нас после разных праздников и застолий. А пили у нас, отец и его родственники и друзья, в основном, крепкий алкоголь, даже мать вина не пила, только немного водки или чего-то крепкого... Я даже добавил туда немного сиропа от жидкого черничного варенья, надеясь, что это прибавит крепости моему коктейлю...
В "Исповеди перед инфарктом" я писал, что Игорёха дал мне перед побегом портрет Ленина, вырезанный из газеты. Но, сколько я сейчас хорошо помню, этот большой портрет с улыбающимся Лениным в кепке вырезал из газеты я сам; а Игорёха, увидев его у меня уже позже, подарил мне другое известное фото Ленина, более качественное, хотя первый портрет был как-то более тёплым...
То, что я бежал с портретом Ленина, очень интересно характеризует наше тогдашнее с Игорёхой мировоззрение: мы оба считали себя коммунистами и ленинцами, и считали, что нынешние наши тогдашние правители отступили от заповедей Ленина и от его дела...
Были у нас с ним и разговоры о возможности грядущей революции - но мы оба считали, что народ к этому ещё совершенно не готов, и господствует тупое "мещанское болото"...
...
Наконец, днём побега у нас был назначен первый учебный день после окончания осенних каникул...
И буквально в самый последний момент, в самый последний день, Игорёха заявил мне, что у него что-то там "не всё готово", что он не может из-за родителей взять какие-то там вещи, и что он присоединится ко мне чуть позже, через недельку или через две...
Я не был удивлён этим его фактическим предательством, я уже достаточно хорошо знал Игорёху и внутренне ожидал подобного. И я при этом не был на него ни зол, ни раздражён, ни сердит, и даже почти не стал относиться к нему хуже. Я его уже просто слишком хорошо знал...
Но, наверное, самым главным для меня в этой ситуации его предательства было то, что где-то я уже понимал, что Игорёха - он был просто огромный фантазёр и мечтательный, романтический мальчишка, хоть и довольно редкостный, но "идти до конца", при всём своём "романтизме", он, всё-таки, не способен, и что это - нормально для нашего общества и для человеческого поведения в нём...
Я же был в этом обществе - абсолютно ненормальным, и таких, как я - я это понимал, в какой-то степени, уже тогда - могут быть только совершенно исключительные единицы...
У меня уже было какое-то предчувствие своего Призвания и своей Судьбы. И я знал, что это - абсолютное одиночество...
Мой 1-й побег из дома. ГОЛОС
10 или 11 ноября 1965 года, вскоре после того, как мне исполнилось 14 лет, в понедельник, в первый день после окончания осенних школьных каникул, я в 1-й раз бежал из дома...
Позднее я связывал для себя этот день с древним языческим праздником Самайн...
Почти всё необходимое было приготовлено мною в нашем маленьком тесном подвальчике под лестницей 1-го этажа, который отец как-то сумел "приватизировать", навесить железную дверь с замком, и где он держал, в основном, за неимением никакого гаражного помещения, всё необходимое для нашего "Москвича" (к моменту этих событий уже проданного)...
Мой побег чуть не сорвался из-за того, что где-то за день или два до намеченного дня побега отец зашёл, зачем-то, в наш подвал - и нашёл там сетку с какими-то вещами (уже не помню какими), приготовленными мною для побега...
Он предъявил эту сетку и мне, и матери; и спрашивает меня:
"Это ты куда собрался?.."
Не помню, что я им ответил, но конфликт как-то удалось замять... И наш подвал - я всё равно ещё успел использовать, чтобы припрятать там что-то необходимое для моего побега, не смотря на весь риск...
Кажется, я пожалел тогда, что не выбрал последней отправной точкой для своего побега "штаб" на чердаке Петропавловки, где мы с Игорёхой собирали многие вещи для побега...
Сколько помню, я бежал из квартиры утром, когда родители ушли на работу, и зайдя затем в подвал, где у меня был приготовлен уже полностью собранный рюкзак...
...
На электричке доехал, минуя Песочное, до Дибунов, откуда было легче добраться до "запретной зоны"...
Из всей тёплой одежды на мне были лишь два, довольно тонких, шерстяных свитера. Ни шапки, ни рукавиц не было вовсе. Как я намеревался в такой экипировке перезимовать в лесу всю зиму - абсолютно непонятно. Возможно, собирался убить какого-нибудь лося или медведя и сделать из звериной шкуры себе какую-нибудь "индейскую шубу"...
Сойдя в Дибунах, я, первым делом, принял меры предосторожности, если меня будут искать, для чего я тут же зашёл в ближайший лесок и совершил "маскировочное переодевание", поменяв местами мои два свитера: бежал до этого места я в синем свитере сверху, а теперь я одел снизу синий, а сверху зелёный. Думал, что если меня будут искать по приметам, то это поможет, хоть немного, сбить с толку моих будущих преследователей...
Было очень пасмурно, подмораживало, и шёл мелкий снег... Похожая картина приснилась мне восемь лет спустя и была описана мною в моём небольшом, но очень знаменательном для меня, рассказе "Взрыв" (цикл Сонное царство") 1973-го года...
Уже гораздо позже я задумался о том, какой мистический и магический смысл был в этом моём ритуально-шаманском переодевании... И ведь я действительно - вошёл в иную реальность, чтобы и самому стать другим...
Где-то, наверное, уже в березняке перед "Большой тундрой" я вынул из рюкзака припрятанную старую солдатскую гимнастёрку (не "распашонку", в которой потом сам служил, а с воротом, старого образца, ещё военного), которую нашёл на какой-то стройке и сам выстирал, и надел её сверху. Гимнастёрка была мне изрядно велика и болталась почти до колен. Пояса у меня тоже никакого не было, и я потом подвязывал свою гимнастёрку сложенным в несколько раз капроновым шнуром...
Мокрый снег всё усиливался... Также и ветер...
Я прошёл "Большую тундру" (какой она теперь была холодной, унылой и неприветливой, по сравнению с тем, какой я привык её всё время видеть летом!..), миновал первые широкие танковые трассы, и углубился в обширную вересковую болотистую пустошь...
Не знаю, почему я решил устроить себе "обед" в столь неудобном месте, а не дошёл до ближайшего соснового леса, где у меня было на примете сухое и удобное место, да и с топливом для костра там было лучше (правда, с водой было хуже): возможно, потому, что нашёл среди мхов-сфагнумов небольшое окошко чистой воды...
Попытался разжечь огонь. Вроде бы, что-то задымилось... Набрал в котелок воды, открыл банку консервов. Это были бычки в томате. Выложил их в котелок. Решил, что сварю себе из них суп (или уху)...
Но костёр мой, из местного дрянного топлива, гореть не хотел, только дымил... Было действительно очень сыро, и мокрый снег шёл, почти не переставая...
Тогда я ещё не умел разжигать больших костров, которые могли бы гореть, не потухая, даже под проливным дождём. Весь секрет - именно в максимальном количестве топлива. Главное - суметь разжечь начальный огонь; а как хорошо разгорится - можно бросать туда, что угодно, будет гореть всё, и сырое, и гнилое, и мокрая от дождя листва...
А уже начинало смеркаться... Я невольно думал о том, и ясно представлял это себе, как родители сначала просто беспокоились, что меня долго нет со школы, потом стали звонить моим друзьям, а потом - в милицию... Я ведь не оставил никакой записки...
И меня уже может искать милиция...
А я - на этой открытой пустоши, пусть и совершенно безлюдной, но где я тем более могу быть заметен, если меня уже ищут...
Мой костерок так и затух. И никакого горячего супа я себе сварить так и не смог. А надо было торопиться... Я выхлебал побыстрее эту холодную жижу с томатом, пахнущую моховым болотом, так, что меня стало всего трясти от внутреннего холода; и - пошёл искать ту землянку из бетонных колец, что летом наметил себе в качестве своего зимнего жилища...
Но землянку эту я так и не нашёл - ориентироваться на местности в холодных сумерках, под мокрым снегом в ноябре месяце, я тогда ещё не привык...
Не помню точно, когда я нашёл ту низкую бетонную (или кирпичную?) будку, о которой писал в своей прежней "Исповеди" как о месте своего 1-го ночлега; не скоро, кажется, уже, действительно, на 2-ой день... Нашёл её на огромном пустыре, который был стрельбищем, или точнее, быть может, обширным "серым" пространством после пространства собственно для стрельбы. Хотя и не уверен в последнем, потому что в центре этой будки стоял мотор, который, как мне показалось, должен был двигать на тросе мишени. Но чтобы там рядом были какие-то рельсы - не помню... И выглядело это всё довольно заброшенным, зарастающим дикой растительностью, свежих признаков присутствия людей я совершенно не видел...
Место было крайне унылым и не гостеприимным. Но выбирать мне не приходилось...
Не могу вспомнить точно, сколько дней и ночей продолжался мой 1-й побег. Кажется, у меня было три ночлега: два в этой моторной будке, а третий, между ними, если это можно назвать ночлегом, на "Змеином берегу"... Но - не уверен... Само время тогда воспринималось очень сложно...
Будка была с плоской крышей из рубероида, и между стенкой и крышей было ещё пространство в 5-10 см. Над цементным полом в стенках было ещё две больших квадратных дыры (для тросов?), так что продувалось всё очень мощно...
У меня был большой топор с Марсова поля (из той самой воронки с огромной немецкой авиабомбой), который едва помещался в моём рюкзаке, и потом я носил его на плече, и проблем с заготовкой топлива для ночлега не было; но само топливо было предельно сырым из-за почти непрерывно идущего мокрого снега...
Я попытался развести костерок в этой будке - но он почти не горел, зато было полно дыма, который не выходил как следует даже в весьма широкое пространство между стенкой и крышей, и не смотря на тягу через нижние дыры. Мне пришлось сделать в крыше дыру для дымохода, прорезав для этого ножом рубероид в углу крыши, над костром...
И тепло в эту дыру - уносилось гораздо более стремительно, чем дым...
Если бы я сумел развести тогда более крупный огонь - он мог бы не потухнуть, и я мог бы согреться и подсушиться; но боюсь, что и дыма тогда тоже было бы гораздо больше, и меня бы не спас никакой дымоход...
В своей "Исповеди перед инфарктом" я уже писал об этих событиях. Я довольно подробно описал там этот свой 1-й ночлег в этой моторной будке. Как у меня, в который раз, потух мой костерок в углу этой будки. Как я лёг, в сырой одежде и сырых ботинках, на жидкий, полу-сырой хвойный лапник и попытался уснуть. Но меня стал бить такой жуткий колотун - что ни о каком сне не могло быть и речи...
И я действительно очень хорошо помню, как я стал, лёжа на этом, почти не прикрытом, холодном цементном полу, ритмически бить ногами в этот, полностью голый в ногах, цементный пол, чтобы согреться, и громко запел "Варшавянку":
Вихри враждебные веют над нами,
Тёмные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас ещё судьбы безвестные ждут...
Одна из действительно любимых песен моего советского детства...
Только сейчас я могу оценить по достоинству, до какой степени мощно я был воспитан и взращён на этих революционных большевистских песнях, на таких же книгах и фильмах, на идеях Революции и Коммунизма!..
И газетный портрет Ленина, сложенный вчетверо, лежал у меня в рюкзаке, в одной из моих записных книжек, с заметками о самом необходимом для лесной жизни...
...
Я ничего не писал в своей прежней "Исповеди" о своих галлюцинациях (или это было что-то другое), что приключились со мной, 14-летним мальчишкой, в этих супер-экстремальных испытаниях. И хронологический порядок сейчас восстановить трудно, хотя он важен... Помню то ночь, то густые сумерки... Дня почти не помню... И сплошное ненастье...
Но все мои три глюка были в условно светлое время...
Опишу свой 1-й глюк (или наваждение)...
Помню, как я вышел из своей будки, чтобы наломать в ближайшем сосновом леске ещё какого-нибудь хворосту, или сухих веток (на "крупный формат" уже почти не было сил), для своего почти не горящего костра...
И вдруг вижу: у кромки этого леска стоит довольно большая группа солдат, в шинелях и в зимних шапках, курят, и смотрят на меня...
А выглядел я тогда вроде какого-нибудь лешего, или призрака, или "снежного человека": голову обмотал тренировочными штанами вместо шапки, а на руках - тонкие носки вместо рукавиц. И эта, не по росту, болтающаяся гимнастёрка...
Я метнулся назад в свою будку, схватил только топор (с рюкзаком мне было бы не убежать), спички, нож были в карманах штанов и гимнастёрки, и бросился (надеясь, что будка меня сейчас прикрывает от глаз солдат) в противоположную сторону, в сторону своего озера и Змеиного берега...
Вернулся в будку уже когда хорошо стемнело... Рюкзак был цел и нетронут. И в тот лесок я ещё потом не раз ходил за топливом, снега было уже изрядно, но никаких солдатских следов я там не видел. И голосов этих странных солдат на опушке, так меня поразивших, я не слышал, никто меня даже не окликнул. От воинской части это было далеко, и даже какой-либо дорожки или тропки от неё, как и хоть немного удобного подхода, не было к этому месту... Что они могли там делать?..
Уже тогда я заподозрил, что это мне привиделось...
Не помню всех приключений и их точный порядок...
Опишу свой 2-ой глюк...
Видел с высокого берега своего озера (это был почти что мой "Змеиный берег", только чуть пониже по стоку и чуть поближе к воде), как точно в мою сторону идёт по льду озера, пересекая его, охотник с собакой...
Я поспешил побыстрее смыться... Но потом думал: собака не лаяла, никаких звуков шагов я не слышал, больше я их тоже не видел и не слышал, и главное: лёд на озере был очень тонкий, совершенно свежий, едва в 3-4 см; я осторожно пытался выйти на него - но он, совсем прозрачный, тут же начинал катастрофически трещать и трескаться под моими ногами. А взрослый мужик был потяжелее меня. И лёд по центру озера должен быть тоньше, чем у самого берега... Да и какой там мог быть охотник?..
Самой необыкновенной и красочной была моя "3-я галлюцинация"...
Это было примерно рядом с тем местом, где я видел "охотника", но, опять-таки, несколько ниже по стоку и ближе к воде...
Иду я по берегу своего озера, ниже "Змеиного берега", в направлении стока. Места хорошо знакомые. Берег почти везде крутой, очень сложный, неровный, много разного крупного и мелкого бурелома...
И вдруг вижу: стоит на этом, почти детально знакомом мне, пустынном, захламлённом буреломом и диком берегу - красивая, даже роскошная, дача. И на 2-ом этаже этой дачи, на открытом балконе, сидят за столом, напротив друг друга, какой-то, наверное, морской капитан в тёмно-синей форме, со знаками отличия, и молодая девушка в длинном белом платье, и пьют чай...
Я прекрасно знал, что никакой дачи там не было и быть не могло, и всей этой совершенно летней дачной идиллии тоже не могло быть под ноябрьским снегом; но картина была совершенно чёткой и реальной...
Я медленно и осторожно подходил всё ближе к этой "даче" - не спуская глаз с этого видения - и только всё лучше различал разные детали этой картины... Наконец, я подошёл к этой удивительной "даче" почти вплотную; и - в один момент эта моя фантастическая картина развеялась... И предстал моим глазам - знакомый, дикий, очень наклонный, берег, с прямо и косо торчащими обломанными гнилыми стволами деревьев...
Я был поражён этой совершено явной, и столь яркой, галлюцинацией! Я уже давно знал из описаний разных путешественников, что в очень экстремальных условиях, при сильной бессоннице и огромной усталости, и при очень сильном нервном напряжении, подобные вещи бывают; и это - как я полагал - как раз мой случай!.. Я был поражён. Но - не испуган этим видением нисколько...
"3-я галлюцинация" твёрдо убедила меня и в таковой же природе первых двух...
Человек традиционной культуры сказал бы, что это были безобидные шутки местных духов. Но то, что они со мной играли, было уже хорошим знаком...
Возможно, это решила поиграть со мной хозяйка этих мест, которая когда-то явилась мне в образе змеи...
...
Положение было совершенно критическим...
Я это начал понимать довольно рано...
Однако, сдался я далеко не сразу, чтобы мне признать полную неудачу своего 1-го побега; и мне, всё-таки, надо было как-то устраиваться на зиму...
"Строительство" на Змеином берегу (и когда я стал слышать Голос), видимо, происходило у меня где-то между двумя моими ночёвками в моторной будке...
Дошёл я опять до своего озера Пеканвез (как я назвал его "по-индейски"), до его верхнего узкого участка. Там, на высоком берегу, на небольшой прогалинке среди невысокого соснового леса, я решил построить себе большой шалаш, чтобы в нём и перезимовать...
Это было как раз примерно то место, где у меня когда-то летом произошла встреча с гадюкой: самая памятная встреча со змеёй из всех, что у меня были. Я описывал её не раз... Я чуть не наступил на неё. Гадюка отскочила от меня, выгнулась из своего кольца, из своей змеиной спирали, угрожающе зашипела... Она была небольшая, серо-серебристая, с чётким, чёрным, красивым угловатым узором на спине... Помню, я бежал тогда от этого места довольно долго... А змея была красивая!..
Эту встречу со змеёй я подарил и своей Анфисе в своём мета-романе...
Вспоминаю, что уже во время нашего "тренировочного выезда" с Игорёхой (кажется, уже в год моего побега), мы с ним расположились примерно на этом же месте, развели костёр, открыли банку килек с овощами и в масле...
Игорёха всё говорил:
"Пригнись, пригнись, на всякий случай!.."
"Запретная зона"... Он боялся её больше, чем я...
Там потом и ночевали... Кажется, был сентябрь... Игорёха смог спать у костра, а я так и не смог заснуть... Пошёл собирать морошку. Набрал почти полную кружку, угостил потом Игорёху...
Знал бы я, что меня ещё ожидает на этом моём "Змеином берегу"!..
Эта змея - насколько не случайно она отметила это место!..
Кстати, опять-таки, и "дача", и охотник с собакой, как я уже отмечал, это всё тоже было здесь примерно неподалёку...
Но самым значительным из всего, что со мной приключилось на этом "Змеином берегу", был мой Голос...