Мой 2-й побег из дома. Две девчонки-беглянки. Смысл Жизни
Мой 2-ой побег из дома. Ладожское озеро
Ещё когда я возвращался, утопая в снегу, замерзая, и теряя последние силы, из своего 1-го побега, я - твёрдо знал, что убегу снова... Просто - это было теперь для меня очевидно - надо бежать в тёплое время, лучше в апреле или в мае, чтобы иметь впереди всё лето для подготовки к зиме. И иметь тёплую одежду. И побольше продуктов. И подготовиться к новому побегу гораздо основательнее...
И я стал готовиться более основательно...
Помню, я задался вопросом: когда лучше бежать - в апреле или в мае?
Помню, что на отдельном листке я обозначил две колонки: "Апрель" и "Май". И в обе колонки я вписывал все "за" и "против" для обоих вариантов...
Помню, что за апрель главным аргументом у меня был чисто моральный: скорейшее обретение Свободы. Ну, и лишний месяц для подготовки к зиме...
Я так и написал в 1-ой строке слева:
"Чем раньше, тем лучше".
А в 1-ой строке справа я написал более рациональный аргумент:
"Чем позже, тем лучше подготовишься к побегу".
В конце концов, я решил бежать, всё-таки, в мае, так как в апреле было ещё просто слишком холодно, в лесу ещё лежал снег, и могли быть заморозки, особенно по ночам...
...
В середине мая (кажется, 15-го) 1966-го года я во 2-ой раз бежал из дома. На этот раз я действительно подготовился к своему побегу уже гораздо лучше...
Я по-прежнему, и даже уже гораздо лучше и сильнее, понимал, какая это будет травма для родителей. Оставил им записку...
Память сохранила её содержание до сих пор:
"ЖИТЬ ТАК БОЛЬШЕ Я НЕ ХОЧУ И НЕ МОГУ. ПРОСТИТЕ. ПРОЩАЙТЕ".
И, сколько помню, без подписи...
Жестокая записка. Мне тогда совершенно не пришло в голову, что здесь можно было заподозрить суицид... Потом эту мою записку изучали в милиции...
"Штабом" и исходной точкой моего 2-го побега на этот раз был наш с Игорёхой чердак у Государева бастиона Петропавловской крепости. Там уже было мною всё приготовлено для успешного побега, полный рюкзак...
Я уже был одет в своё тогдашнее синее "демисезонное" пальто, довольно тёплое. Оно мало подходило для леса, но ничего более подходящего, хотя бы какой-нибудь ватник, я не нашёл. Что-то и ещё взял тёплое из одежды...
Продуктов я запас тоже много: рыбные консервы (насчёт мясных не помню, хотя я тогда ел мясо), брикеты с крупяными концентратами для очень быстрой варки каши, были и концентраты для супов, кажется, гороховый и её какие-то...
Зачем-то я решил использовать бывший у отца немецкий цилиндрический футляр от противогаза: он был металлический, тяжёлый, неудобный, мало вместительный; и я не помню, что я туда себе засунул; но - я прицепил его себе на пояс, слева, и он изрядно оттягивал мне поясницу и бил меня по бедру, к тому же и вид у меня с ним был весьма стрёмный... Но - в этом для меня было что-то романтическое...
...
Игорёха, как и в первый раз, сказал, что у него там что-то не готово, и что он присоединится ко мне позже, через неделю или две... Я уже был к этому готов. Готов к тому, что и во второй раз мне придётся бежать одному. Кажется, я был готов и к тому, что Игорёхи я вообще не дождусь...
Я планировал обустроиться на этот раз на берегу Ладожского озера к северу от Приозерска (где я потом жил в палатке в 1980 году во время Олимпиады, чтобы пережить "стрёмное" время). Но электрички тогда ходили только до Сосново...
Да, мой 2-ой побег, сколько помню, произошёл именно 15 мая... И потом на протяжении очень многих лет я вспоминал этот день в текущем календаре как особую для себя годовщину...
Я доехал с Финляндского вокзала на электричке до Сосново (у финнов Рауту), а оттуда - пошёл пешком, параллельно Вуоксе - Бурной, по грунтовой тогда дороге, на восток, к посёлку Запорожское, и дальше - к Ладожскому озеру, которое от Запорожского было уже совсем недалеко, и где я надеялся как-то переправиться через Бурную, чтобы идти дальше к северу в сторону Приозерска...
Мне бы догадаться тогда - перебраться от Сосново через Вуоксу - самым очевидным и самым удобным образом, в районе посёлка Лосево, откуда - и прямая дорога на Приозерск... Я как-то не думал тогда, что это можно сделать и на поезде, и на местном автобусе, и на попутке... Да хоть бы и пешком, или по шоссе, или вдоль железки, но - через Лосево...
Потому что дальше к востоку - на карте не было никаких мостов через Вуоксу и Бурную. Но мне почему-то показалось, что вблизи Ладоги, после Запорожского, через Бурную обязательно должна быть какая-то переправа...
И я как-то вообще не думал тогда о таких возможных способах перемещения для себя, как поезд, местный автобус, попутка... Как-то слишком не доверял я этим "взрослым средствам", был далёк от них. В голове было: знакомая электричка - и поскорее в лес...
...
Итак, я сошёл с электрички в Сосново, где до этого не был ещё ни разу, и так далеко на электричке от Питера я ещё не отъезжал, и эту Приозерскую ветку ЖД, в отличие от Выборгской ветки, я знал очень плохо...
От станции Сосново - я быстро миновал посёлок Сосново, он был недалеко к востоку, тогда ещё совсем небольшой, тихий, никаких высотных зданий... Не догадался зайти в нём в продуктовый магазинчик и купить себе чего-нибудь на самое первое время, из свежих продуктов, хотя бы хлеба... Кстати, денег у меня было очень немного...
И при этом надо обязательно помнить, что я совершенно не рассчитывал время от времени заходить в какой-нибудь посёлок и покупать там продукты, или ещё что-то, для свой жизни - я на полнейшем серьёзе собирался добывать себе пропитание с помощью охоты (сделав самому в лесу копьё, лук и стрелы, у меня были с собой самодельные наконечники), рыбной ловли (я взял с собой, сколько помню, только леску и крючки) и собирательства съедобных дикоросов (книжка "По следам Робинзона", мною давно законспектированная, и с моими приблизительными рисунками, была инструкцией).
Так что, продуктов с собой, "на первое время", я прихватил довольно прилично...
И рюкзак у меня был - очень тяжёлый. И при этом - не самый удобный, с узкими лямками, натирающими плечи, и не очень туристский, далеко не тот "абалаковский" (конструкции знаменитого альпиниста Абалакова), что я приобрёл себе позже. И я очень скоро почувствовал, что рюкзак мне этот до Ладожского озера не дотащить...
И пришлось мне его немного разгрузить...
У меня, сколько помню, была с Игорёхой договорённость, что я буду встречать его на платформе Сосново через неделю или, скорее, через две (не помню уже точно), в условленное время. И я рассчитывал, что буду возвращаться в Сосново, для встречи с Игорёхой, этим же путём, и тогда я смогу забрать то, что мне сейчас придётся припрятать...
На нынешней сетевой карте, слева от моей дороги, можно увидеть два небольших озера: Купово и, затем, Утреннее. И где-то у одного из этих озёр я сделал свою 1-ю "разгрузку": выложил (кажется, в полиэтиленовом пакете) какие-то тяжёлые консервы в металлических банках, большой моток белого капронового шнура и ещё что-то. Закопал это в какой-то куче сухих щепок, приметив место...
Прошёл я после этого, дальше по своей дороге, ещё полчаса, или час, и понял, что рюкзак мой, по-прежнему, ещё слишком для меня тяжёл. И мне придётся сделать 2-ю разгрузку...
Уже с правой стороны я опять приметил какую-то подходящую кучу щепок (вдоль дороги было довольно много следов разной деревообработки) и сделал там свою 2-ю разгрузку и свою 2-ю "закладку": на этот раз я, скрепя сердце, выложил, в хлипком полиэтиленовом пакете (тогда они были вообще очень большим дефицитом), около десятка брикетов с концентратами для каш и супов. Очень надеялся, что в ближайшие дни дождя не будет, и я смогу выкопать свои продукты раньше, чем они испортятся...
Пошёл дальше уже "налегке"...
От Сосново до Запорожского (у финнов Метсяпиртти; с карельского: "лесная изба") - 15 км... Не ахти сколько, но шёл я, конечно, медленно...
Погода в эти дни была сухой и тёплой, дорога пустой и пыльной, Солнце пригревало довольно чувствительно, я был в пальто и с тяжеленным, поначалу, рюкзаком, так что, пришлось, в буквальном смысле, попотеть...
После двух разгрузок идти уже было веселее, и я стал напевать, на собственный мотив, песенку из рассказа Джека Лондона:
"Как аргонавты в старину,
Покинув отчий дом,
Плывём в волшебную страну,
За золотым руном..."
И ведь я действительно, уже во 2-ой раз бежал из дома - и шёл теперь по этой сухой, пыльной дороге - чтобы найти своё "золотое руно"!..
Солнечная Сила - Солнечное Слово - и Солнечная Мечта - это поиск на всю земную жизнь - и за её пределами...
И ведь я мечтал тогда умереть - простирая руки к Солнцу!..
Как мало я тогда это понимал!..
Но если бы я его не нашёл - это своё "золотое руно" - что бы я мог об этом написать?..
Но я действительно нашёл - свой "золотой ключик"...
...
Не помню, каким тогда был мой 1-й обед, разводил ли я костёр, варил ли что-нибудь, или обошёлся лишь каким-нибудь "сушняком" (кажется, у меня было много разных сухарей), или открыл банку с консервами. Помню, что никакого особого голода я там никогда не чувствовал; ел всё, что себе готовил, с аппетитом...
Первую свою ночь "повторного беглеца" я ночевал, когда уже стемнело, у костра на берегу Бурной...
Река Бурная (у финнов Тайпалеенйоки) длиной всего 10 км, и она образовалась всего лишь в 1818 году, в результате прорыва вод Суходольского озера (у финнов Суванто) в Ладогу, когда уровень озера Суванто сразу понизился на 7 метров, и образовалась эта бурная и порожистая протока...
Я наломал себе там огромное количество сухого тростника - и сделал себе из него, рядом с костром, весьма мягкое и тёплое ложе...
Тростника там этого было очень много, ломался он очень хорошо, и это меня радовало; я стал ломать его - как одержимый; и при этом повторял себе - как только что сделанное гениальное открытие:
"Для дикой жизни - нужно дикое упорство!"
Ложе получилось на славу... Пригодился тростник - и для быстрой растопки костра. Каких-либо дров на этом берегу было немного, но я кое-что собрал, и костёр получился вполне. А сверху я на него взгромоздил - огромную, толстую, сухую, старую корягу, и она горела у меня всю ночь...
Не помню, опять-таки, что я ел на ужин, и варил ли чего... Помню только, как лежал, одетый в пальто, и зарывшись целиком в кучу сухого и достаточно мягкого тростника, и смотрел в ночи на свой костёр, и на свою тихо и мерно тлеющую в костре, светящуюся в темноте и слегка потрескивающую корягу...
Заснуть до утра так и не смог...
Коряга моя, наконец, прогорела, новых дров в костёр я больше не подкладывал, и ближе к рассвету я уже стал чувствительно замерзать...
Встал, так и не спавши, едва лишь стало светать. От бессонной обессиливающей ночи знобило и трясло особенно сильно. Никакой шапки и шарфа я с собой не взял. Поэтому я взял из рюкзака свои синие тренировочные трикотажные штаны - и обмотал ими себе голову, отчасти и шею...
И - тронулся дальше вниз по течению Бурной...
Вскоре на моём пути я увидел какого-то местного рыбака, мужика лет под пятьдесят, дежурившего у воды с удочками...
Взглянул он на меня - и произнёс, едва не присвистнув:
"Да, парень! Заела тебя рыбалка!.."
Знал бы он, на какую рыбалку я собрался... Да ещё в школьное учебное время... Я ничего не ответил, и молча поспешил оставить его позади...
Историй про евангельских рыб я тогда ещё не мог знать, так что и никаких ассоциаций по этой теме у меня тогда возникнуть не могло, другое дело уже в 21 веке...
Дошёл до впадения в Бурную речки Вьюн (в 5 км от устья Бурной), с правой стороны. Но никакого моста в том месте через речку не обнаружил. Пошёл вверх по её течению - и пересёк её через какой-то мост, видимо, уже в самом Запорожском (значит, прошёл вверх по речке Вьюн где-то 2-3 км). Других мостов на нынешней карте нет...
Переправы через Бурную я нигде так и не обнаружил, хотя на сетевой карте паромная переправа обозначена. Возможно, я до неё не дошёл; хотя, сколько помню, я там всё время шёл вблизи берега...
И у меня хватило глупости, чтобы переправиться на левый берег, попытаться сделать для этой цели плот, для чего я нарубил изрядное количество берёзовых жердей и попытался их связать разными своими ремнями и верёвками...
Слава Богу, этот мой "плот" сразу же, едва я на него ступил в воде, разъехался под моими ногами, и мне пришлось отказаться от этой затеи... А ведь течение там - действительно очень бурное и сложное, протока широкая и глубокая; и - проплыви я на своём "плоту" хоть сколько-нибудь, хоть на какие-то метры, от берега - и дело могло бы закончиться очень плохо...
Сколько помню, я решил тогда временно, до встречи с Игорёхой, обосноваться где-нибудь на берегу Ладоги южнее устья Бурной...
Дошёл, сколько помню, вдоль берега Бурной (или недалеко от него) до Ладожского озера - и повернул по его довольно низкому там песчаному берегу к югу...
Это был Тайпальский залив, и я тогда ещё не знал этого названия, нигде не видев его на картах... Сейчас берег Тайпальского залива считается "местом силы"...
Ладожское озеро... Я тогда видел его в 1-й раз!.. И сколько своих мечтаний и утопий я тогда с ним связывал!..
...
Я видел перед собой излучину залива, которая заканчивалась на юге, или юго-востоке, у мыса Резной, и недалеко от него был виден остров Узкий... От устья Бурной до мыса Резного было по берегу где-то 9-10 км...
Берег был местами чистый, песчаный, а местами, особенно дальше, сильно заросший тростником и камышом, так что, суметь подойти там к какому-нибудь чистому и открытому участку берега, чтобы набрать воды прямо из озера, было довольно сложно... И помню, что я такой открытый и удобный участок довольно долго искал...
Я, наконец, нашёл себе сухое, чуть возвышенное, место, в 5-6 км южнее устья Бурной, с близким доступом к чистой воде, под тремя очень большими старыми соснами. На сетевой карте примерно там обозначена на берегу высота "11" (11 м над уровнем моря, а не озера). Возможно, это как раз моё место...
Там я и обосновался на те пять дней, что мне суждено было прожить в этой моей 2-ой детской попытке обрести Свободу...
Не помню, был ли там небольшой ручей. Скорее, я тогда брал воду прямо из озера. Смутно припоминаю, что там могла быть небольшая гряда из крупных камней, которая позволяла мне заходить в озеро так, чтобы набирать воды в котелок удобнейшим образом...
Костёр разводил на небольшой площадке перед соснами, с видом на озеро... А за соснами - была какая-то большая, старая глубокая яма: не то воронка от снаряда, ещё со времён советско-финской "Зимней войны" 1939-40, не то след от какой-нибудь землянки тоже тех времён. В пользу последней версии говорит то, что место было действительно удобное...
Дальше вглубь берега шёл не очень высокий, и слегка заболоченный, местами, сосновый лес, откуда можно было брать топливо и нужный мне строительный материал...
Погода все эти дни была отличная, тёплая, солнечная, которая у нас не так часто бывает в середине мая...
И на какое-то время - я себя действительно почувствовал свободным человеком!..
Я всё ещё верил и в до сих пор нелегально партизанивших индейцев-шеванезов, о которых писал Сат-Ок, которых мы с Игорёхой должны будем освободить, добравшись до Канады, и в "лесную коммуну" наших сподвижников-единомышленников, которую мы с ним организуем перед этим...
И мы мечтали, что наша "лесная коммуна" будет организована именно где-то на северном берегу Ладожского озера, или на одном из его островов, в районе Валаама...
Там мы будем копить силы и готовиться - для нашего великого речного и морского похода - до самой Канады...
Во взрослом и совершенно чужом мне мире тогдашнего СССР раннего Брежнева я совершенно не чувствовал для себя места...
А чувствовал себя частью какого-то гонимого дикого племени...
...
Я теперь должен был ждать Игорёху. У нас была с ним, как я уже писал, договорённость, что я встречу его в Сосново ровно через две недели (сколько помню). Хотя, в глубине души, после его первого предательства, перед моим 1-м побегом, я уже очень слабо верил, что он ко мне присоединится...
Не могу вспомнить, решил ли я тогда, что обоснуюсь на этом благодатном месте надолго (быть может, даже на зиму), но факт то, что я начал строить на площадке перед соснами довольно большой шалаш, для чего нарубил в лесу множество сосновых жердей, и стал составлять из них сплошной каркас...
Но вскоре я это начинание прекратил. Возможно, потому, что, всё-таки, не планировал задерживаться на этом месте надолго, а затея со строительством серьёзного шалаша оказалась слишком трудоёмкой. Если я собирался через две недели идти встречать Игорёху, то делать шалаш, на строительство которого требовалось время явно не меньше двух недель, не имело смысла...
И, сколько помню, этот мой начатый каркас шалаша так и стоял какое-то время без всякого смысла и употребления...
За все эти дни я видел человека в этих местах, на берегу Ладоги, только один раз... Какой-то парень, турист, с топором (но, как я понимаю, пожив, полный "чайник" в лесных делах), немногим старше меня, взялся откуда-то, и очень вежливо, но с надеждой, спросил меня, не поделюсь ли я каким-нибудь топливом для их костра (а у меня вокруг разного этого дерева было нарублено уже преизрядно). Я сказал, мол, бери...
Он очень неуверенно сделал движение в сторону моего недоделанного шалаша, но я ему тут же указал на другие лежащие у меня жердины, и он что-то такое с собой прихватил... Других людей, сколько помню, я там так и не видел...
Жерди для шалаша я потом использовал в другой своей строительной точке...
Я решил сделать себе гнездо для ночлега в воронке за соснами. Воронка была большая, глубокая, сухая, вся усыпанная сухой сосновой хвоей, и с условным "выходом" в сторону леса. Я перекрыл её сверху сосновыми жердинами, поверх наложил сосновых веток, а на них сверху ещё положил найденный где-то большой кусок очень старого рубероида...
Для постели я наломал себе туда сухого тростника. Было мягко, удобно, но согреться не удавалось; и, кажется, за все эти пять дней я по-настоящему так и не заснул...
Хотя усталости и сонливости я все эти дни, по-моему, совершенно не чувствовал...
Варил себе, сколько помню, в основном, кашу из концентратов, она варилась быстро. Собирал берёзовый сок, его мне накапало в котелок, от одной большой берёзы неподалёку, очень много. Один раз я, по совету для "робинзонов", уварил его хорошенько в котелке, и получился довольно густой и сладкий сироп (я вспоминал, что индейцы варили подобный сироп из кленового сока)...
Не один раз ходил, исследовал окрестности... Ходил, причём, босиком, и это доставляло мне удовольствие... Когда чувствуешь босыми ногами землю, по которой идёшь, то это - реально соединяет тебя с Природой и с её скрытыми силами!..
К тому же, так делали ещё русские мужики, когда хотели поберечь обувь... А мне ещё предстояло ходить - очень и очень долго...
Один раз дошёл, по какой-то, едва намеченной, прибрежной лесной дорожке до мыса Резного (я тогда не знал, как он называется). На дорожке ещё лежал, местами, снег, но ходить по нему босиком мне было тоже приятно...
С мыса Резного мне открылся вид на новый небольшой залив, на новый мыс в его конце, с новым островом неподалёку от него. Но дальше к югу я уже не пошёл...
К северу от своей стоянки я тоже ходил несколько раз, хотя и не очень далеко... Ходил и в лес, вглубь берега, в нескольких направлениях...
Да и как же без "разведки местности"?..
...
И был у меня там, за эти пять дней, один эпизод, который очень меня удивил. Точнее, я очень удивился самому себе...
Я как раз пошёл прогуляться по берегу немного к северу... Все свои строительные работы я прекратил, и у меня оказалось, до намеченной встречи С Игорёхой, почти две недели чистого времени, которым я мог располагать как угодно, не заботясь о борьбе за выживание...
И нашёл я небольшую песчаную площадку под сухими соснами. И я вспомнил одну свою старую детскую игру, как часто я играл ещё в Песочном, на таком же песке среди сосен... И я наломал из сухих сосновых сучьев палочек в 15-20 см длиной, и это у меня были "воины" (причём, "хорошие"). Я повтыкал их в песок в определённом порядке, и потом стал их "расстреливать", не то камешками, не то шишками (это они у меня "попали в засаду")...
И тут мне приходит в голову вполне закономерная мысль: я убежал из дому, навсегда, чтобы жить в лесу, на Природе, вне всего существующего общества; это абсолютно взрослая, ответственная и чрезвычайно сложная задача; если я не подготовлюсь за всё лето как следует к предстоящей зиме - я просто погибну... И я, при этом - как какой-то маленький мальчишка - играю в какие-то самодельные игрушки? В какую-то детскую войнушку?..
И я действительно удивился тогда самому себе: сколько же во мне, оказывается, ещё натуральнейшего детства! И неужели же: ни вся моя, очень долгая, всесторонняя и тщательная подготовка, и моральная, и физическая, ни сама дикая жизнь в лесу - да хотя бы уже такая тяжёлая и страшная, как во время моего 1-го побега, который я едва пережил - да и вся моя прошедшая жизнь вообще - ничему меня не научили? И ничему не научат?..
Или я так и остался, до сих пор, мальчишкой? И останусь?..
А что же дальше?..
И вот, да, среди этого Солнца, тепла и покоя, и полного одиночества, когда полно продуктов, и не надо бороться за жизнь, и не надо ни в какую ненавистную школу, и не стоят над душой родители, и вообще никуда не надо торопиться, возник - и поневоле "встал ребром" - этот закономерный вопрос:
"А что дальше?"...
Этот свой внутренний перелом я, кажется, довольно неплохо описал в своей "Исповеди перед инфарктом" 1985 года...