Есина Анна
Небольшие рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сборник небольших рассказов. Некоторые из них очень малы (всего 2500 знаков) и написаны на конкурс на стороннем ресурсе. Другие родились спонтанно из заданий того же самого конкурса. Думаю, каждый найдет в этом сборнике что-то симпатичное для себя. Приятного чтения!
  Моя воля - разрушать!
  
  Смена началась как обычно, за полночь. Проверил записи в журнале прихода - расхода, так шуточно мы зовем эту амбарную книгу с желтыми, точно подшивка старых газет, страницами. Ничего необычного. Четверо постояльцев, пятеро новобранцев. Должностная инструкция предписывала убедиться, на месте ли клиенты. Учет и контроль, без устали талдычило нам начальство. Будто сами они не понимали всю абсурдность этих каждодневных ревизий и сверок.
  По трем щербатым ступеням спустился в холодильное помещение. Здесь уютно (не знаю, понравилось бы вам, но смею предположить, что моим клиентам тут довольно комфортно - рядом всегда найдется тот, кто составит компанию, безмолвно полежит рядом, пялясь в белизну простыни). Под потолком гудят флуоресцентные лампы. Стены выложены светлыми квадратами кафеля, оттого местные коридоры, длинные и извилистые, кажутся бесконечными. Пол бетонный, жадный до людских шагов, эхо от которых он возносит ввысь и дает всякому насладиться ласкающим слух звучанием.
  В общей комнате я встретил семерых: трое постояльцев, лежащих обособленно, дружненько, как и подобает "шишкам" их уровня; и четверо новичков. Последних я просто окинул взглядом (пересчитывать не было необходимости, у нас не принято прятаться), к первым повернулся и улыбнулся биркам, висящим на больших пальцах их выставленных напоказ ступней. На них были числа - 7, 13 и 21. Мы всегда присваивали им счастливые номера, на удачу, я так люблю говорить. А она им может пригодиться в том случае, если из разряда неопознанных они переберутся в стан нужных, богатых безутешными родственниками, друзьями и прочими участливыми личностями.
  Номер семь - Золушка, прибыла к нам в одной туфле, причина смерти: плохая мышечная реакция. Не сумела взлететь, когда на нее во весь опор мчалась легковушка. Тринадцать - Малыш Картинка, убийственных размеров мужик (поверьте, глядя на него, невозможно сказать мужчина, он - мужик, огромный, волосатый, угрюмый) с татуированной спиной. Причина смерти: переборщил с холестерином. Знаете же, чем плохи закупоренные сосуды? Тромб тире оторвался тире смерть. Двадцать одно - Лапочка. Но о ней как-нибудь в другой раз. Слышу стрекот шин и шаги напарника, похоже, к нам пожаловал очередной клиент. Будет чем скоротать ночку, ведь воля моя - разрушать! Разрушать тела моих клиентов с целью добраться до истины... нет, враки. Я лишь нахожу то, что указывается в графе "причина смерти". И мне это нравится, нравится, что я патологоанатом.
  
  Плата за смерть (жанр: сюрреализм)
  
  Шел снег. Розовые хлопья возникали из ниоткуда, кружились в пространстве, собираясь в длинные цепочки, и таяли в бесконечности, оставляя после себя ядовитый запах хлора. Пирофорн сидел на краю крошечной экзопланеты, сердито покачивал хвостом, неотделимым от мощного пламенного тулова, и ждал, когда пройдет непогода. Он ненавидел снег, ненавидел, как тот, с дерзким шипением, в котором слышалась угроза, наваливался на него, растворялся в нем. Он считал такое поведение фамильярным, а сам снег - излишне назойливым.
  Раздражение мешало сосредоточенности, вдохновенному полету огненной мысли. А ему было о чем поразмышлять. Всматриваясь вдаль, видя размытые желтизной пятна далеких планет (планет населенных, живых, вкусных), с тоской вспоминая о Солнце, этой застенчивой карликовой звезде, некогда давшей ему тело (глазное яблоко, если быть точным; он любил повторять всем и каждому, что явился в этот мир в форме глазного яблока), Пирофорн скучал по тому времени, когда дни его складывались из путешествий и трапез. Тогда он был счастлив, беспечен, беспощаден в своем могуществе. А что ныне?
  Изгнан из галактики, скован ледяными цепями (думать об этом было решительно больно, глупец, какой же он глупец!) и вынужден прозябать здесь в компании Пустышки - так он звал экзопланету, на щербатом боку которой возлежали его телеса, обретшие форму гигантской змеи, ощетинившейся чешуйками пламени.
  Да, он всегда мог разбудить звезду, что дремала неподалеку (длина оков позволяла ему свободно передвигаться по галактике), полюбоваться ее фиолетовой рожицей и бездействующими кратерами, изрыгающими розовую слизь - вот откуда брался докучливый снег. Но ему не хотелось. Не хотелось заводить беседу с тем, кому непонятен его голод и масштабы трагедии, что разыгралась в глубинах душ (а у него их было бесчисленное множество, и всякая издыхала от страданий).
  И потому он просто сидел на краю планеты, придавал своим формам причудливые очертания и воображал, какова на вкус сочная древесина или обугленная плоть нелепо верещащего человечишки с далекой Земли. Он поел их немало, да, однако мог бы истребить всех, если бы не одна оплошность.
  Не дай он тогда людишкам проткнуть свое глазное яблоко ледяным штырем, не позволь он сковать себя, нежился бы сейчас в пахнущем хвоей бору, потягивал березовый ствол да лакомился медведями в засахаренной шкуре. Да, жизнь могла быть совсем другой.
  Пирофорн тяжело вздохнул, выпустив из змеиной пасти столп пламени, и обратился в бабочку.
  
  
  Пришелец из космоса
  
  Он стоял посреди гаража в луже синтетического моторного масла, что натекла из опрокинутой им канистры. Поганец был росточком со среднего пса, а внешне походил на прямоходящую жабу - зеленое тулово с нацепленными на него кривыми ручонками и окорока-ножки, причудливо расставленные по краям коричневого болотца. На месте головы был бурый нарост с поперечной прорезью, а на макушке его покачивались два хлыста вроде усиков телевизионной антенны, которые оканчивались... глазами? Сложно говорить об этом с уверенностью, Хит никогда прежде не встречал таких уродцев и не знал, является ли для них нормой то, что глазные яблоки представляют собой два серебряных мяча для пинг-понга с наклеенными на них красными огоньками. Но одно он знал наверняка: сей достопочтенный желтопузый карлик совершенно напрасно забрался к нему в гараж, разлил канистру с машинным маслом, а до того успел пошерудить под капотом его ладной "Хонды аккорд". Грубейшая ошибка.
  Долю секунды они буравили друг друга напряженными взглядами - обрызганный с ног до усиков глаз темными каплями гуманоид и плечистый детина со всклоченной ото сна шевелюрой с бейсбольной битой в одной руке и тапком - в другой. Последний словно бы решал, какое из орудий окажется смертоносным: резиновый шлепанец, который можно запустить прямо отсюда, не отходя от ворот, или тяжеловесная бита, размахивать которой лучше вблизи.
  Первым ожил пакостный пришелец, его глаза на кожистых стеблях дернулись вверх, зрачки в них сменили окрас на предупреждающий оранжевый цвет. Хит нервно хохотнул, швырнул в гада тапком и в тот же миг ринулся вперед с боевым кличем, нацелив на неприятеля биту. Взмах - карлика вырвало из лужи и отбросило на разинутый капот "Хонды". Жабец скатился по радиаторной решетке, завалился спиной на бетонный пол и затих. Лишь жуткие жгуты глаз пребывали в хаотичном движении. Хит снова нанес удар, на сей раз по бледно-желтому брюху. Звук получился сочным: вначале что-то негромко хлюпнуло, затем растеклось, словно то был не инопланетянин вовсе, а раздутый пакет с молоком.
  Хит, удовлетворенный столь легкой победой, склонился над зеленым тельцем - хотел проверить, дрожат ли усики, - но тут хлопок повторился, резкий и оглушительный, будто ружейный выстрел. Хит потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил сидящего на своей груди лягушонка, проталкивающего ему в глотку любознательные антенны с серебряными шарами глаз. Хит не возражал. Лучше уж так, чем кто-то будет совать свой длинный нос в нутро его "Хонды аккорд". Никому он не дозволит касаться его малышки. Никому.
  
  
  Смертельное касание (жанр: триллер) - конкурсная мини-версия
  
  
  Джей стянул с руки перчатку, пошевелил обугленными пальцами с прикипевшими к кончикам ногтями, черные пластины которых ушли глубоко под кожу. Присел на корточки. Прямо перед ним сидела, привязанная к стулу женщина. Смертельно испуганная, с кляпом во рту, красные, воспаленные от слез глаза которой вопили бестолковые обыденности: "Отпустите! Пожалуйста, не причиняйте мне вреда!". Он уже видел этот взгляд, видел как минимум семь раз на разных лицах. И ничего не мог поделать. Ни тогда, ни сейчас.
  Изуродованная кисть его потянулась к жертве, легла на живот, скользнула под ткань кофты. Женщина замычала что-то, стала извиваться, выкручиваться самым неестественным образом, силясь ослабить путы, мечтая оказаться как можно дальше. Джей продолжал свои манипуляции в молчании. Рука, утратившая чувствительность задолго до этого дня, наткнулась на бюстгальтер, подлезла под него, прильнула к теплой коже. Женщина заорала. Он не мог в полной мере расслышать ее вопль, идущий из-под кляпа, но не менее оглушительно кричали ее глаза. Слезы градом катились по щекам, такие крупные и чистые, словно капли дождя. Он надавил пальцами на впадинку между ребрами.
  Это происходило вновь: ее сердце забилось в бешеном ритме, сильнее и сильнее, с трудом прокачивая кровь, разом превратившуюся в желе. Рыдания и вопли прекратились. Ее тело напряглось, изогнулось, будто натянутая тетива лука. Лицо обезобразила гримаса ужаса. И все было кончено. Издав последний шумный вдох, женщина затихла. Тело ее обмякло. Из глаз ушла последняя искорка.
  Джей выпрямился, отвернулся от малопривлекательного зрелища и спешно надел перчатку на смертоносную длань. Его не удивило, что оно уже стояло позади - бестелесная фигура в черном балахоне, из шейной прорези которого торчала всклоченная седовласая голова. Лица у ЭТОГО не было, лишь уродливое отверстие посредине, сморщенная гузка, непрерывно втягивающая в себя воздух.
  Джей безмолвно отошел в сторону. Балахон подплыл к стулу, склонил кудлатую голову над женщиной и впился своим жутким подобием рта в ее синеющие губы, поглощая, высасывая, втягивая в себя... что? Душу, жизненные силы, энергию - Джей не знал. И не хотел знать. Единственное, о чем он мог думать, так это о том, что с восьмой покончено, осталось еще десять. Ровно десять загубленных жизней, десять остановленных сердец и проклятие, которым его наградила эта тварь, спадет, он избавится от руки и ее убийственного касания. И все будет хорошо. Должно быть.
  
  
  Смертельное касание (полная версия)
  
  Джей медленно попивал колу, держа банку правой рукой, затянутой в черную кожаную перчатку. Пальцы левой, переброшенной через подлокотник кресла, постукивали по рукоятке пистолета. Последний лежал на журнальном столике, прямо поверх белоснежной кружевной салфетки, связанной Кэр. Рядом были пульт от телевизора и любовный роман, прочитанный все той же Кэр на две трети, о чем свидетельствовала закладка. Мужчина не сводил глаз с настенных часов, следя за круговым хождением минутной стрелки. Вот она подкралась к цифре "6". Хлопнула дверь в прихожей. Звякнули ключи, небрежно брошенные на кухонный стол (он ненавидел эту ее привычку все швырять, постоянно проверяя себя на ловкость и точность, хотя и не мог не признать, что она выглядела забавно, когда прыгала на месте, если бросок выходил удачным).
  Сиплый голос с каркающим техасским выговором спросил, дома ли он, назвав милым. Джей промолчал. Пустой взгляд буравил стену, что находилась напротив. Он думал о том, часто ли ему приходилось ошибаться в жизни. Бывало и такое, но чаще всего он принимал верное решение. Принял его и сейчас, сделал единственно правильный выбор.
  Шаги на лестнице, по коридору, приглушенные мягкой ковровой дорожкой. Желтый свет хлынул в комнату из открытой двери, разгоняя блаженный полумрак супружеской спальни. Из небытия выступили чудища уродливых теней. И ее силуэт в прямоугольнике света: длинный, четкий, принимающий соблазнительные очертания. Джей осушил банку с напитком и отбросил в сторону. Прямо на ворсистый палас, чего никогда бы не позволил себе раньше. Но ведь то было раньше.
  - Джей? - вопросила Кэролайн, переступая порог, шаря рукой по стене в поисках выключателя, вопросила удивленно (он расслышал это в ее голосе, ставшем ниже, звучащем более хрипло).
  Вспыхнула люстра под потолком. Джей крепко зажмурился, отчасти из-за яркого света, но в большей степени из-за нежелания смотреть супруге в глаза. Два часа назад он вошел в эту комнату, передвинул кресло, нарочно повернул его к двери, сел, выложил на журнальный столик маузеровский пистолет. Специально устроил все так, чтобы она поняла, чтобы не пришлось объясняться, чтобы тяжесть пустых и ненужных слов не пролегла между ними. И она поняла.
  Он не открывал глаз до тех пор, пока не ощутил ее прикосновения, не уловил запах ее цветочного шампуня, источаемый густыми каштановыми волосами. Он любил их гладить, любил зарываться в них носом, прижимаясь грудью к ее обнаженной спине, любил выдыхать жаркий воздух ей в затылок, любил то, как она при этом вздрагивала и теснее прижималась к нему. Он любил эту женщину всем сердцем. И должен был ее убить.
  - Джей, пожалуйста... - прошептала Кэролайн, и техасский акцент ее, ставший особенно очевидным, превратил слова в бессмысленный набор звуков.
  Она села на пол у его ног и прислонилась щекой к коленям.
  - Ты сияешь, Кэр, - каким-то чудом он разлепил ссохшиеся губы и заговорил, притом четко и ясно. - Сияешь уже неделю. Каждое утро, вставая, я вижу этот свет вокруг тебя, вижу и тогда, когда мы ложимся спать. И я знаю, что это означает, мы оба знаем, малышка. Ты - восьмая. Последняя в этой жуткой цепочке, на тебе все закончится. Мое проклятие спадет, и наш сын выздоровеет...
  Ком в горле разорвался, лишив мужчину голоса. По щекам его, заросшим щетиной (щетиной, которую так не любила Кэролайн из-за "колючковатости", как она выражалась), потекли слезы. Отчаянно горькие капли, которые не хотелось сдерживать. Впервые за двенадцать лет брака Джей расплакался на виду у жены, выказал слабость.
  Она услышала протяжный всхлип и, забыв обо всем на свете, бросилась утешать мужа, села к нему на колени, прижала его голову к своей груди и забормотала что-то.
  Тепло ее кожи, биение сердца у самого уха (ритм ускоренный, но все же не такой быстрый, как у него), сиплый голос, нашептывающий глупости - все это помогло Джею собраться и завершить нелегкий разговор.
  - Ты должна выбрать, - сказал он тихо и потянулся рукой к пистолету. Левой рукой, свободной от перчатки, что скрывала его правую кисть. - Выбрать (он умолк, подбирая подходящее слово) способ.
  Женщина повернула его голову, заставив их взгляды встретиться. Лицо ее сияло от слез и вопреки всему светилось улыбкой, лучезарной улыбкой хохотушки Кэр, которой она была для него все эти годы.
  - Никакого оружия, Джи-Джи. Ты сделаешь все сам, вот этим, - она переплела пальцы своей левой руки с его уродливой в нынешнем воплощении правой, упакованной в черную кожу, и прильнула губами к его рту, даря последний поцелуй, не менее сладкий, чем те, что он получал от нее на протяжении двенадцати лет счастливого брака. А когда отодвинулась, стала медленно снимать перчатку, высвобождая палец за пальцем, обнажая плоть, каждый миллиметр которой покрывали надписи, символы, фигуры и знаки, сделанные на неизвестном языке.
  Их можно было бы принять за татуировки, и те, кому довелось их увидеть, пожалуй, действительно считали их нательным рисунком. Истина же состояла в том, что эти нелепые с виду крючки и закорючки убивали.
  Последний рывок, и Кэролайн отбросила перчатку. Зажмурилась, как совсем недавно поступил ее муж, попытавшийся скрыться от насущных проблем за беспроглядной чернотой опущенных век. Джей пошевелил изуродованными письменами пальцами, словно убеждаясь в их подвижности, будто надеясь на то, что легкое касание их друг о друга что-то изменит, они сотрутся в пыль, или кожа на них очистится от чернил (он много раз пробовал свести эти проклятые буквицы, опускал руку в кипящую воду, тер всеми возможными чистящими средствами, даже срезал кожу - ровным счетом ничего, наутро кисть становилась прежней и умерщвляла все, до чего дотрагивалась). И поднес ее к лицу жены, остановившись в дюйме от ее кожи. Должен ли он что-то сказать? Попросить прощение за то, что убивает, как просил у предыдущих своих жертв, тех семерых, что сияли так же, как она.
  - Позаботься о нашем сыне, - молвила Кэролайн и сама прижалась к его руке. Движение это было молниеносным, он не успел бы отдернуть руку, даже будучи готовым к чему-то подобному. А он не был готов.
  И полный бессильной ярости вопль наполнил комнату, разрывая зловеще одинокую тишину подобно хирургическому скальпелю. Дрожащей левой рукой Джей поднес пистолет к своему виску, взвел курок...
  Тут зазвонил телефон. Мужчина на миг отвлекся, теснее обнял бездыханное тело жены, склонил ее голову себе на плечо.
  Сиплый женский голос с техасским акцентом произнес заготовленную речь:
  - Привет! Вы позвонили Джею, Кэролайн и Даку Форбс. В настоящий момент мы не можем подойти к телефону, но вы можете оставить нам сообщение, иногда мы их слушаем. (Полный заразительного веселья смешок сменился механическим щелчком, после которого из динамика полился совсем другой голос, мужской). Привет, ребята! Это док Сандерс. У нас радостные вести, воистину радостные! Ваш сын вышел из комы. Он в сознании, можете вы этому поверить?! Дак пришел в чувство! Приезжайте скорее.
  Джей облегченно вздохнул, посмотрел на свою руку, ее чистую кожу без малейшего намека на чернильный рисунок из затейливых знаков. И нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"