Цветы редкой окраски, удивительной красоты. Я любовался ими, а потом вторая коснулась меня поцелуем.
Это было давно, относительно и неверно. Той ночью был холод и мрак, четыре тени молчали окрест.
...Одиночество, сказал я, я устал от него. Я хочу ее найти.
...Ты так разочарован, что решил прибегнуть к нашей помощи? Это не лучший путь.
...Путь один-поиск,сказал я. Результат один-жизнь. Вы мне поможете?
...Тебе будет конец пути и результат, но ты отдашь свою жизнь на время и примешь другой путь, Бессмысленного Страдания.
...Хорошо, сказал я.
..Ты им дашь жизнь, так они просили. Но жизнь эта будет Страдание. Она будет недосягаемо близко, ты попытаешься искать ее на этом пути и не найдешь; ты тоже будешь Страдать.
...Вы должны знать, что я не страдаю, сказал я.
...Это другой путь.
...Этим коробком ты им будешь открывать огонь каждый день, пока там будут спички. Ты будешь видеть ее и знать, что она недосягаема. Смотри.
...Я сказал: берите мою...
Коробок лежал в левом кармане куртки, под не вполне чистым платком. Поздно вечером я вышел на веранду и зажег спичку, огонь осветил окрест и потонул в темноте. Искры застыли наклонно, в их свете была видна дверь. Они смотрели на меня, закрываясь от света. Первая сидела рядом с первым, в царских одеждах. Второй тек межформенно, его не стесняло тело. И вторая, дымкой, контуром контура, размытой линией гениальной кисти.
-Здравствуй,-сказал первый.-Мы хотели вспомнить жизнь, поэтому ты здесь. Сразу знай: мы не любим свет.
Второй тягуче улыбнулся.
-Не пытайся нас разглядывать вблизи, бесполезно,-сказал он.-А что до нее,-он показал на вторую,-время придет.
Первая сказала:
-Здравствуйте. Вы все-таки решились?
-Да,-сказал я. Искры стали гаснуть, я отвернулся и закурил.
День следующий был отмечен разговором. Но описать ощущения тела, ими давно забытые, я не смог. А вы что можете чувствовать, спросил я.
-Эмоции,-сказал первый и усмехнулся.-Свет нам причиняет боль.
-Мы как будто взрываемся снаружи,-сказала первая.-Даже сейчас, хоть Вы и достаточно далеко, я чувствую, как тает мое тело.. Это очень неприятно.
-Тогда зачем вы согласились на такое возрождение, без возможности знать и понимать? Что вы хотели?
-Сейчас мы живем,-сказала первая, слабо улыбаясь.-Конечно, нам многое недоступно, но мы живы.
-А она говорит?-спросил я, указывая на вторую. Она стояла около двери, неловко опираясь на ногу.
-Она думает образами,-сказал второй, уходя.
Улица прошла мимо, и я закурил. Оглянувшись, достал коробок, чиркнул, поднес огонь к лицу, оно ушло спешно в темноту окрест. Я закурил.
-Здесь не курят,-сказал первый.
-Смешно,-сказал я.
Белесой тенью мелькнула вторая.
-Она все молчит?
-Она молчит,-сказала первая издалека,-и образы ее печальны..
-Я хочу ее видеть!-вырвалось у меня.-Это возможно?
-Нет,-явно издеваясь, сказал второй,-это не в твоей власти. Ты ничего не можешь, кроме как дразнить нас огнем.
-Когда все кончится, я увижу ее,-сказал я.
-Когда кончится,-эхом ответила первая. Она посмотрела на меня и сказала:
-Вы смелый.
-Я был смелый, когда обменял жизнь на шанс найти ее. Пока что я некто с коробком, которым досаждаю вам.
-Ну расскажите, как там?-спросила первая.
Она уселась рядом с первым, в царских одеждах, и приготовилась слушать.
-Холодно,-сказал я.-Снег. Это как огонь и искры, только наоборот. Но мы не скрываемся, поверх нас есть защита. Поэтому можно спокойно ходить.
Недалекая искра медленно погасла. Второй вышел из двери.
-Тебе пора,-сказал он.
-А что там?-спросил я.
Второй истаял, я бросил спичку. Мимоидущая собака посмотрела на меня с затаенным страхом, я промолчал. Что-то осталось непонятое, и бесполезно было об этом думать. Я пошел домой.
Я шел и смотрел в лица людей. Я шел и смотрел их жизнь. Мы знакомы? Нет, показалось.. Не оборачиваясь, наплевав на ошибки, только вперед, перед собой видя дорогу, повинуясь инстинкту.
Мне было никак. Коробок со спичками подавал признаки существования, я упихивал его глубже, доставал зажигалку, закуривал. Ничего.. Пару раз ее облако невесомо проникало сквозь чье-то тело, я обманывался, выплывало.
Уже поздно вечером я бросился к первому и закричал:
-Я не могу!
Они попятились. Я отошел, чтобы не светить им и сказал:
-Я хочу ее видеть.
-Ты знаешь, что не вправе этого просить,-сказал первый.-Ты должен пройти до конца.
Второй сказал:
-Успокой свое сердце. Ты знаешь-это будет.
Они стояли окрест, и я был спокоен. С последней искрой я увидел дверь. В нее входил второй.
Сноп искр. Слабое пламя осветило окрест, и они замерли. Двое слева с видом повешенным смотрели на спичку, двое справа трагическими ладонями закрывали глаза. Они не любили свет.
-Это последняя,-сказал я.
Все зашевелились.
-Слава Богу,-сказал первый.-Я думал, что это никогда не кончится.
-Был же только коробок,-сказал я.
-А жаль!-воскликнула первая.-Эти Ваши внезапные появления, знаете ли, так.. возбуждают!. Будоражат,-поправилась она.-Я совсем не то имела сказать! Просто: бух! бах! И Вы здесь. А я..
Она смешалась и умолкла.
-Но теперь,-сказал я,-когда все закончилось, мне надо свободу от вас. И свою жизнь.
-Пошли,-сказал первый.
-Жаль,-эхом сказала первая и села рядом с ним.
Я им отдал пустой коробок. Второй заметно нервничал. Вдруг он побежал к двери, видневшейся в свете искр, но дверь исчезла, искры погасли. Тогда он обернулся лицом меня и спросил:
-Так ты хочешь свою жизнь? А ты ее видел?
-Это моя жизнь,-ответил я твердо,-и ты обязан ее вернуть.
-Хорошо,-сказал первый, и второй подал мне три чаши. Первая лишила меня зрения, вторая-слуха. После глотка из третьей чаши я перестал чувствовать свое тело. И тогда мне было сказано: ты тоже свободен. Иди. Живи своей жизнью.
Первая заплакала. Первый, в царских одеяниях, сказал:
-Возьми свою жизнь.
Я надел второго-себя и перестал их видеть. Холод зимы сверкал синевой на окне, я улыбался.