Я знаю, что он восхищается ею, боготворит...почти любит. Его желания далеки от похотливых мечтаний обычных мужчин, он видит в ней гораздо больше, чем просто тело. Правда, легче ему от этого не становится - его хозяйка плохо различает такие тонкости, и записывает любого мужчину сделавшего ей комплимент в подхалимы и извращенцы. Я понимаю хозяина, даже слишком хорошо понимаю. Не надо говорить мне, что это болезнь и всё пройдет. Уж в чем-чем, а в своей ориентации я уверена. Ни один мужчина не способен так привлечь моё внимание как женщина. Мне нравятся такие девушки, которых нельзя перепутать с парнями: стройные, длинноногие, с длинными волосами, нежной кожей, на каблучках и в коротких юбках. Несмотря на это, в Интегру я влюбилась сразу же. Ещё когда хозяин нес меня на руках, а она ждала нас с видом человека жуть как довольного жизнью. Она думала, что я жива и, когда выяснилось обратное, очень разозлилась, выглядела она при этом совсем не женственно, однако я безучастно наблюдала за попытками хозяина оправдаться и понимала, что пропала. Не знаю, как описать такое чувство, нечто вроде того, когда подхватываешь хрупкую вазу в нескольких сантиметрах от пола, облегченно вздыхаешь, и тут она выскальзывает. Так вот, моя любовь похожа на вазу в тот момент, когда она летит из рук к полу, короткое мгновение надежды на чудо, такая любовь обречена на провал, мне следовало понять это гораздо раньше.
Сначала я, будучи скромной, пугливой, да ещё и не до конца оправившейся от шока после становления вампиром, вела себя с ней немного напряженно. Я восхищалась ею издалека, и завидовала хозяину, который всё больше наглел и получал за это соответственно, но упорно продолжал осаду. Зато после нападения Инкогнито мы как-то сблизились и однажды я, набравшись храбрости, пришла к ней в спальню. Интегра стояла у окна вполоборота, на ней не было пиджака и галстука, рубашка была расстегнута и её грудь соблазнительно поднималась и опускалась в такт дыханию. Я подошла к хозяйке хозяина почти не испытывая трепета или дискомфорта. Однако всё это было лишь иллюзией уверенности созданной благодаря тому, что она была больше похожа на статую чем на живого человека, поэтому я едва ли надеялась услышать ответ на своё слегка похабное и заезженное: "Добрый вечер", - хотя была уже глубокая ночь. Интегра, до этого не отреагировавшая на звук открываемой двери, теперь повернула голову в мою сторону и в её взгляде было убийственное безразличие, от которого моё бесстрашие мгновенно улетучилось. "Здравствуй, Виктория, чего ты хочешь?" - почему-то мне показалось, будто она знает ответ. "Вас!" - выпалила я, боясь, что остатки храбрости могут меня покинуть. Леди Хеллсинг подняла бровь. "В самом деле? - она повернулась ко мне спиной, - добиваться меня это какая-то особая вампирская мода?" "Нет, просто вы...слишком красивы для людей", - это же надо было сморозить такую банальность! Я поняла свою ошибку, как только Интегра в ответ на сию реплику хмыкнула и дернула плечиком. И все же, несмотря на очевидный мотив презрения в её действиях, это было и приглашение. По сути, ей было всё равно, но хотелось тепла, обычного как всем людям, кого-то кто был бы рядом, помогая почувствовать: ты не одна. Я прижалась к Интегре, сжав её груди своими ладонями, она не сопротивлялась, расслабилась в моих объятиях. И так было всегда. Она отдавалась мне бесстрастно, без лишних эмоций и движений, у нас был даже не секс, а так короткий миг удовольствия, при чем чаще её, чем моего. Впрочем, порой она протягивала мне свою смуглую руку, которой мне полагалось орудовать самостоятельно, будто это нечто отдельное от её великолепного тела, и это было бы радостно, если бы не было так цинично мерзко. Некоторое время я думала, что подобное поведение результат скромности, что всё пройдет, и мы будем подолгу лежать, обнявшись, и разговаривать о жизни, в перерывах между поцелуями. Поэтому я как могла старалась развратить её натиском ласк, пытаясь быть развязно откровенной. Но ничего не менялось. Мы "говорили" лишь однажды. Я как обычно лежала на боку, опершись на локоть, и смотрела на спящую Интегру, а она неожиданно открыла глаза и спросила, откуда я умею столько всего. "Приют", - пояснила я коротко, хотя хотела сказать гораздо больше, хотела затянуть её в разговор и превратить наше странное возлежание на одной кровати хотя бы в какое-то подобие отношений.
Говорят, со временем боль проходит или хотя бы притупляется, а моя никуда не уходила, скорее, просто росла не вширь, а в глубину, и там её было ужасно трудно рассмотреть. Каждое утро я возвращалась в подвал счастливая, делая вид что не замечаю как Интегра ко мне относится, мечтая, что когда-нибудь всё пройдет. Я ходила гордая, и даже начала поглядывать на хозяина с усмешкой, видя как он завидует мне. "Неужели, ты не знаешь, почему она в действительности выбрала тебя, а не меня?" - спросил он как-то, когда мы вместе тренировались в тире. Меня разрывали два желания: не показаться ему излишне глупой и доверчивой и не признаться в своей рабской сущности, впрочем, потом я решила, что это одно и тоже, и ответила: "Знаю". "И почему же?" "Вы лишите её девственности, а ей нужно хранить честь до свадьбы, она ведь аристократка", - быстро ответила я и попыталась отвернуться, чтобы спрятать слезы, но хозяин схватил меня за подбородок. "Ты тоже можешь её обесчестить", - будто подбивая меня на это, издевался он. "Да могу, а могу и нет. Ей так удобней". "Это хорошо когда ты понимаешь", - в его тоне вдруг появилось что-то отеческое, и хозяин почти ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Однако это было не просто ласковое прикосновение. "Ты никогда не хотела побыть с мужчиной?" - он не первый кто задал мне подобный вопрос. Я согласилась не потому что мне действительно этого хотелось, просто подневольный вампир должен слушаться своего хозяина. Вообще-то и хозяин не хотел меня как женщину, его желание было другим - переманить, отвлечь от своей хозяйки. Скажу честно, он хорош, но всего его шестисотлетнего опыта не хватило, для того чтобы заставить меня отказаться от Интегры. В тот раз я впервые задумалась, а чем таким вампиры отличаются от людей? Почему хозяин позволяет себе презирать этих существ? Наши желания ничуть не лучше чем их. Вот только люди прячут свои за фасадами добродетелей, лживых фраз, а у вампиров все на виду. По сути, вампиры - это менее лицемерная копия людей, вот и всё. Алукард не был со мной согласен.
Когда Интегра выходила замуж она вся сияла от счастья. Столько спешки было в подготовке к свадьбе, столько радости в обсуждении церемонии, столько...всего, казалось, она действительно влюблена в своего мужа. И глазом я моргнуть не успела, как любимая уже стояла у алтаря в белом платье, которое так шло к её шоколадному тону кожи. Но высокий черноволосый, зеленоглазый мужчина, стоявший рядом с ней был, также как и я, жестоко обманут. Почему-то я не сразу обратила внимание на то, как радуется этой свадьбе хозяин. Радость была не логичной, ведь муж делал хозяйские шансы на завоевание Интегры ещё менее вероятными, однако на самом деле он просто открыл им дорогу.
Я видела их в кабинете. Голод и тоска друг по другу сделали их ласки немного грубыми, и все же не смогли скрыть нежного восхищения, которое он испытывал к ней и обожающего трепета с её стороны. Она прижималась к нему с истинной страстью, позволяя жадно целовать себя, и она не отфыркивалась от поцелуев, раздраженно требуя начать уже, наконец. Ей нравилось, когда он просто гладит её или облизывает шею или что там ещё делают во время прелюдии?! Она выгибалась навстречу его телу, дрожащими от нетерпения руками расстегивала пуговицы на его рубашке и она стонала так громко, словно радуясь, что у неё наконец-то всё по-настоящему. Со мной не могло быть ничего настоящего, так, только временная порнография. Я закусила губу и закрыла дверь в кабинет, хотя это был уже даже не кабинет, а место долгожданного слияния Интегры Хеллсинг и Алукарда, которым было наплевать на какого-то там мужа и какую-то там Викторию.