Придя к Мартынову, получил кучу бумаг и принялся их изучать. Да. Предстоят весёлые дни. Судя по списку мест, в которые мне предстоит ездить и ходить, Москву я узнаю получше. Ладно, всё веселее, чем только бумажки перебирать. Сам постоянно стонал, что хочу реальным делом заниматься. Теперь займусь, в 'штирлица' поиграю. Жаль, что эти бумаги нельзя домой брать - секретность, мать её! А как бы хорошо было: лежишь рядом с Олеськой, учишь 'легенду', благодать! Ан, нет! Придётся на месте всё учить. Бляха муха, докатились! В Столице, сотрудник госбезопасности играет роль живца! Было бы смешно, если бы не было так грустно. Интересно, а кто у немцев занимается моей персоной? Абвер или ведомство Гиммлера?
- Александр Николаевич, разрешите вопрос? - Мартынов покосился на меня, как на 'врага народа' и оторвался от своих бумаг.
-Ну? - у меня сложилось полное впечатление, будто он ожидает какой-то пакости с моей стороны. К чему бы это?
- Александр Николаевич, а кто именно мной интересуется известно? Вернее, какое ведомство? Одно дело, если это люди адмирала Канариса и, совсем другое, если Гиммлера. Они же по разному работают, или я не прав?
- Прав, прав, - Мартынов довольно заулыбался, - Надо же, ты думать начал не только о бумагах. Неужели Иванов тебе голову поправил? Нужно к нему и других отправлять! - он рассмеялся, а потом продолжил, - Точной информации у нас нет, но, по деталям и коссвенным данным, занимается ведомство рейхсфюрера. Для нас это боольшой плюс! В отличии от людей Канариса, эти действуют более грубо и нагло, их проще выявлять. Но это не касается законспирированных агентов. Те работают не хуже абверовских, а иногда и лучше. Вот такие пироги, Андрей. Всё понял?
- Да, Александр Николаевич, понял, - я вздохнул и пробормотал, - Будем ждать в Москву эсэсовца с парашютом и 'шмайссером' на перевес.
- Чего? Какого эсэсовца, какой, на хрен, парашют и автомат? - Мартынов ошалело уставился на меня, - Ты как себя чувствуешь, Андрей?
- Товарищ майор, я просто анекдот вспомнил, про разведчика. Правда нашего, но всё таки...
- А что за анекдот? Ну ка, давай, рассказывай! - Мартынов неподдельно заинтересовался, - Давай, давай! Не жмись!
Ну я и дал. Серию про Штирлица. Как же ржал Мартынов! Я и представить не мог, что довольно плоские анекдоты могут вызвать такую реакцию! А потом пришлось объяснять - кто такой Штирлиц и почему про него анекдоты складывали. Дослушав пересказ 'Семнадцати мгновений весны', Мартынов грустно улыбнулся и сказал.
- Насколько нам было бы проще, если бы этот Штирлиц существовал в реальности...Ладно Андрей, иди уж к себе, работай.
И я пошёл. Что интересно - через пару дней, находясь в столовой, я услышал громкое ржанье кушавших сотрудников, в котором уловил знакомую фамилию - Штирлиц! М-да. Теперь легенда о Максиме Максимовиче, появилась задолго до написания книги. И будет ли она теперь?
Как-то незаметно закончились март и апрель. Наступил первомай и, наконец, начали проявляться 'заклятые друзья'. Во всяком случае именно так я подумал, а руководство согласилось со мной. Дело в том, что время от времени, я стал замечать пару человек, причём по-разному выглядевших. То в военной форме, то в гражданской одежде. Естественно, что за время операции, мне 'примелькались' лица ребят, страхующих меня, именно поэтому, я и обратил внимание, на периодически появляющиеся новые лица. Одно из них казалось мне смутно знакомым, но где я мог его видеть, хоть убей, не помню! За это даже огрёбся от Лаврентия Павловича. А ещё и в отделе остались только я с Олесей, да Юрик Орлов. Зильбермана отправили в командировку в Сибирь. Интересная информация промелькнула в одной из бумаг. Якобы объявился в Томске странный человек, постоянно бормочущий о будущем и употребляющий разные, непонятные словечки. Его оформили в психбольницу. А один из сотрудников, подстраховавшись, направил сообщение о нём в Москву. Когда я прочитал одно из слов, употребляемых 'психом', меня аж подкинуло - СПАМ! Неужели кто-то всё же проявил себя и спрятался в дурке? Со психа то какой спрос? Протарабанив всё это Мартынову я надеялся, что отправят меня. Фиг вам, товарищ Стасов! Поехал Яша. Вчера разговаривал с ним, говорит 14 числа уже будет в Москве. Обещал, что изрядно посмеюсь над 'загадочным сибирским психом'. Но в чём именно дело, так и не сказал, паразит. Мартынов тоже молчит, хоть и улыбается, при вопросах о Сибири. Сговорились, нехорошие редиски.
А вообще, жизнь пошла интересная. Во многом, я должен благодарить Олесю. Никогда не думал, что беременная женщина может быть таким садистом! Нет, я понимаю - токсикоз и всё такое, но иногда мне казалось, что она специально взрывает мой мозг своими желаниями. Ещё хорошо, что мы были на спецобслуживании, а если бы нет? А Александр Николаевич откровенно ржал, когда я, в тихую, что бы не знала Олеся, жаловался ему. А вместо сочувствия, получал смех! А ещё отец-командир называется. В пятницу, пятнадцатого мая, уже к концу дня, меня вызвал Мартынов и 'осчастливил' меня известием, что мне срочно нужно ехать к Иванову в центр.
- Андрей, это не надолго. В воскресенье, семнадцатого, ты должен вернуться в Москву.
'Обрадовав' Олесю расставанием, я собрался и, на присланной за мной машине с двумя знакомыми 'волкодавами', поехал к 'Баху'. Если быть до конца откровенным, я был даже рад этой поездке. Увидеть знакомых и забыть про постоянное чувство чужого взгляда на спине. А это чувство, за последнюю неделю, успело достать до немогу! А с учётом Олесиных закидонов, то ещё сильнее. Дорога прошла весело. Посмеялись над анекдотами о Штирлице, которых, к моему удивлению, появилось великое множество. Потом посмеялись над анекдотом о 'спецназовце и крокодиловых сапогах для генерала', парням понравилась эта история больше, чем про Штирлица. Специфика, однако! Так, незаметно, мы и добрались до базы.
Как оказалось, я зря радовался этой поездке. У Иванова меня ждала встреча с 'мозговедами'. 'Бах', как оказалось, очень хотел узнать какие-то специфические вещи, касающиеся его специализации. Уж не знаю, что он надеялся из меня вытянуть, но когда я уезжал, 'Бах' был довольными до нельзя!
- Что, Лаврэнтий, обосрался?! Со всеми, своими людьми в штаны навалил?!! Ты, б..ь мне что говорил?!!! Ситуация полностью контролируется, - с громким треском сломалась трубка в руке Сталина, - А на деле?!! Какого х... твои люди не обеспечили надёжное охранение?!! Посреди Москвы, в двух шагах от наркомата НКВД, немецкие агенты убивают твоих сотрудников и уходят! Это обещанный контроль?!! - Сталин со всей силы ударил кулаком по столу, - Ти пониаещ, чито могло получиться? - с прорезавшимся акцентом тихо продолжил Иосиф Виссарионович, чем ещё больше заставил напрячься стоявшего навытяжку Берию. На побледневшем лице наркома выступили бисеринки пота, - Ти понимаищь?! Понимаешь! - Сталин резко успокоился и сел за свой стол,- Иди, Лаврентий. Надеюсь, что это был последний раз, когда ты разочаровал меня!
Чёрт...Голова раскалывается, тошнит и перед глазами всё плывёт. И фигня вокруг какая-то... Где я нахожусь-то? Камера, или ...палата?! Если судить по зарешеченному окну под потолком, то однозначно - камера. А по остальным деталям окружающего - палата для буйных пациентов, такие я в кино видел. Стены, пол, дверь - всё оббито материало, напоминающим мягкий войлок, светло-серого, почти белого цвета. Лежак, на котором лежу, покрыт тем же материалом. С трудом приняв вертикальное положение, я осмотрел себя. Да-а-а. Веселуха. Из одежды - кальсоны да нижняя рубаха. Всё фланелевое, без завязок и пуговиц. Блин, да что я пил вчера? Ни черта не пом.... Олеся!!! Как я стоял, так и рухнул на пол. Олесю убили! Перед глазами всплыл вчерашний день...
Быстро добравшись от Иванова до Москвы, я заехал в Управление, но наших на месте не было. Отметился у дежурного и направился домой. Увидел, как подъехал Мартынов, с несколькими крепкими ребятами. Вспомнилось, какое мёртвое лицо было у Александра Николаевича. И ведь не ёкнуло ничего в груди, не почувствовалось! Улыбаясь подхожу к нему, и будто в стену, упираюсь в его взгляд. А там жуткая смесь из боли и вины, что мне стало не по себе. Я открыл рот, хотел что-то сказать, но только беззвучно шевелил губами, уже понимая - случилось что-то страшное! А потом, слова Мартынова. Каждое из которых убивало часть души.
-Андрей, - срывающимся голосом произнёс он, - Постарайся оставаться спокойным и дослушать меня до конца... Мне трудно об этом говорить, но... - он мотнул головой, словно отгоняя какие-то неприятные мысли, - Олеся погибла, Зильберман и Орлов ранены, нападавшие...
Я слышал, что он произносит какие-то звуки, но не понимал их смысла. Перед глазами всё плыло и дрожало, лицо Мартынова то увеличивалось до размеров целого мира, то сжималось в точку. А потом...потом толком не помню. Помню что-то кричал, потом бился в чьих-то крепких руках. Потом, помню вкус спирта, который пился как вода и какой-то белый порошок...
Значит вот как? Понаблюдаем и возьмём всех! Прав был Черномырдин, всё у нас 'как всегда' получается! От нахлынувшей злости и тоски аж застонал, сжав зубы так, что почувствовал крошки эмали, наполнившие рот. Ну как же так?! Как теперь жить буду?! От начинающейся истерики меня спас звук открывающейся двери. В 'камеропалату' вошли Иванов и Мартынов. Спокойные, подтянутые, только у Мартынова губа опухшая, а в остальном - хоть на картинку с подписью, что именно так должен выглядеть сотрудник НКВД. Что-то я не помнил этой детали с губой. Или это я?! Чёрт! Ещё и это!
- Проспался, Аника-воин? - 'Бах' говорил спокойным, уставшим голосом, - Ну и хорошо, что очухался. Понимаю, как тебе тяжело, но сейчас не время для нюней, как бы ни жестоко это не звучало. Ты - Чекист! Пусть и недавно, но это не меняет ничего! Сожми зубы и терпи! Война идёт! Ты один близких потерял?! Тяжело, но нужно жить, ради памяти ушедших жить и делать всё, что должен. Понял? Вижу, понял. А то начал тут вчера, уроки рукопашного боя демонстрировать! Можешь нормально слушать и понимать, что тебе говорят? Или нам уйти и оставить тебя здесь, к херам собачьим?! Пусть с тобой врачи возятся? Не хочешь так? Тогда слушай. Все вопросы потом. Давай, Николаич, говори, - и он отвернулся.
- Андрей, - Мартынов говорил какими-то казёнными фразами, будто донесение читал, - Вчера, 17 мая, в 15 часов, на выезде из Москвы в направлении Реутова, на контрольном пункте, был остановлен автомобиль ЗИС-5В, в санитарном исполнении. При проверке, сотрудник НКВД обнаружил признаки подделки документов. При попытке задержания, неизвестными было оказано вооружённое сопротивление. Человек, предъявлявший документы на имя военврача 2-го ранга Синицына Альберта Васильевича, был убит на месте. За автомобилем ЗИС, организовано преследование. Через четыре километра, в результате перестрелки был ранен водитель, управлявший автомобилем ЗИС. Из будки остановившейся машины выскочило пять человек в форме бойцов и командиров РККА, открывшие огонь по преследующим их сотрудникам НКВД. В ходе завязавшейся перестрелки, четверым удалось скрыться, а один был тяжело ранен и умер, не приходя в сознание по дороге в госпиталь. При осмотре будки автомобиля ЗИС, обнаружено тело женщины, с двумя пулевыми ранениями в области груди и головы. При ней находились документы, на имя Стасовой Олеси Сергеевны, лейтенанта ГУГБ НКВД СССР. При получении данной информации, по вашему адресу направлена спецгруппа. Во дворе дома, обнаружен легковой автомобиль ГАЗ М1, закреплённый за нашей группой. В нём обнаружены тяжело раненые старшие лейтенанты ГБ Зильберман и Орлов. Документы находились на месте, личное оружие в кобурах. Стреляли в них по четыре раза, через лобовое стекло. Предположительно использовались приспособления для бесшумной стрельбы. Сотрудники доставлены в госпиталь в бессознательном состоянии. Зильберман, на короткое время придя в себя, попытался что-то сообщить. Разобрали только Волноваха. После вскрытия вашей квартиры, в ней обнаружен труп неизвестного, одетого в форму сотрудника НКВД, документы отсутствовали. Находящаяся в соседней квартире группа прикрытия, никакого подозрительного шума не слышала. Подозрительные лица, при плановом осмотре выявлены не были. Итог операции: убита лейтенант Стасова, тяжело ранены старшие лейтенанты Орлов и Зильберман. Шансы на выживание последнего - минимальны. Так же ранены два рядовых сотрудника передвижного контрольного пункта. Убито трое неизвестных, задержан раненый водитель автомобиля ЗИС. Четверо скрылись. Преследование велось, но... - и Александр Николаевич развёл руками, - К тебе, есть вопросы. Первое - вспомни, максимально возможно и точно, когда, с кем и о чём ты разговаривал в Волновахе и её окрестностях. Второе - постарайся выделить из них людей, которые, хотя бы теоретически, могли знать твой точный адрес. И...Прости...
Замолчав, Мартынов посмотрел на меня, как будто хотел ещё что-то сказать, но просто встал и вышел, вместе с Ивановым. Через минуту появились 'санитары', забрали табуреты и я остался один. Почему-то теперь, я мог думать спокойно, не сваливаясь в истерику. Тоска и боль остались, но где-то там, на самом дне души. Всё остальное пространство заняла холодная, тяжёлая ненависть. Не к нашим, нет. К немцам и тем, кто им помогает. Если будет малейшая возможность, буду давить этих гадов, как тараканов! От мысли об этом почувствовал, как пальцы рук скрючились, как когти. Подняв руки к лицу, обнаружил, что уже не связан, разогнул сведённые судорогой пальцы, вытянулся и уставился в потолок. Значит, говорите, вспоминай с кем общался? Вспомню! Голова работала спокойно и уверенно, как компьютер. Перед глазами вставали лица людей, слова, которые я произносил. А кто мог знать адрес? Чёрт его знает! Никому не говорил, в гости не приглашал. Думая обо всём этом, я сам не заметил, как уснул.
Интерлюдия, Москва, кабинет Л.П. Берии, 18.05.1942г.
- Рассказывай, Александр Николаевич. Как вёл себя Стасов? - Лаврентий Павлович был хмур. Последние события сильно ударили по его самолюбию. А разговор с Хозяином не добавил положительных эмоций. ТАКОЙ реакции от Сталина, на сообщение о нападении на супругу Стасова, нарком не ожидал! Сказать, что Вождь был в ярости, это не сказать ничего!
- Сотрудники майора Иванова оказались правы, прогнозируя реакцию Стасова на гибель жены, тут, я вынужден признать, они сработали лучше, чем наши аналитики. Благодаря оперативникам всё прошло без особых проблем, - Мартынов непроизвольно потрогал губу, - Один из сотрудников палец вывихнул. А потом лучшее лекарство - спирт, аспирин и сон. После того как Стасов пришёл в себя, я рассказал ему о произошедшем и задал обговоренные вопросы. Он, внешне спокойно, их выслушал, но взгляд у него был, - Мартынов аж передёрнулся, вспомнив пустой, без малейших эмоций взгляд Стасова, - Не мешает его психиатрам показать, товарищ нарком. Взгляд у него, жутковатый стал.
- Даже так? - Берия хмыкнул, - Раз так смотрит, то готов к работе. Завтра забирайте его, покажите фотографии убитых налётчиков. Чем чёрт не шутит?
Меня разбудил мягко щёлкнувший замок двери. Открыв глаза, я увидел Мартынова и незнакомого сержанта, который держал в руках форму и сапоги.
- Одевайся, Андрей. Пошли, работы море, - он присел на лежак, наблюдая, как я одеваюсь. Затягивая ремень, я посмотрел на него и, неожиданно для самого себя, сказал.
-Командир. Прости за...- не договорив я посмотрел ему в глаза. Тот молча встал, крепко сжал мой плечо и отпустил. Извинения были приняты. Через пару минут я был готов и мы направились на выход. Оказалось, что мы находились в знакомом мне подвале комиссариата, только немного подальше моих обычных 'келий'. На выходе мне вернули моё оружие и мы направились к Мартынову. В кабинете он усадил меня за приставной стол, дал стопку бумаги.
- Пиши. Пиши всё. Что можешь по заданным вчера вопросам - и ушёл.
Ясность в голове, накатившая вчера не меня никуда не исчезла. Поэтому я, без малейшего напряжения, записывал имена и, почти дословно, разговоры со всеми. С кем свела меня судьба за последние полгода. Какая-то часть меня понимала, что такое состояние ненормально, но мне было плевать. Не знаю, может я свихнулся или что-то ещё. Но я даже получал странное удовольствие от ощущения жуткой смеси боли и ненависти, поселившихся во мне. Часа через полтора, вернулся Мартынов. Забрав мои бумаги он хмыкнул и, как-то странно посмотрел на меня.
- Что-то не так, товарищ майор? - я смотрел ему прямо в глаза и видел, что ему неприятен мой взгляд.
- Нет, всё так, старший лейтенант. Как ты всё это запомнил, - он показал на стопку бумаг, - Ты уверен, что написал всё точно?
- Уверен, товарищ майор. А как запомнил...Не знаю. Да и не важно это, важен результат, а он перед вами.
- Ладно, посмотри эти фотографии. Может кого узнаешь- он протянул мне четыре фото и пояснил, - Это те, кто убит при попытке захвата Олеси. Но причём тут Волноваха, про которую Зильберман пытался что-то сказать?
Задрожавшими от ненависти руками я взял фотографии, краем уха слушая, что продолжает говорить Мартынов. На двух я увидел ранее виденные мною лица возможных агентов, два были совершенно не знакомы. Только я собрался положить фотографии на стол, как Мартынов опять помянул Волноваху. Вернувшись к фотографии со смутно знакомым лицом я, наконец, вспомнил! Это же та мразь из рюмочной в Волновахе! Значит жив тогда остался, самка собаки! Хозяев себе нашёл!
- Вот этого знаю, Александр Николаевич, - дрожащим голосом сказал я, - Главный из тех, из рюмочной в Волновахе, в наших с Яшей отчётах это есть. Именно его я пару раз видел, но не смог вспомнить. Значит к немцам перешла эта тварь. Наверное его прислали убедиться, что я это я. А потом, встретившись, они с Яшей узнали друг-друга, - голос сорвался и я отвернулся в сторону.
- Разберёмся, Андрей, разберёмся. Очень похоже на то, что ты прав! Твою мать! Ну кто же знал?! - Мартынов взял в руки фотографию и внимательно посмотрел на неё, - Теперь проще будет. Знаем, с какой стороны ноги растут! Всё. Иди к себе в кабинет, я к товарищу наркому.
-Значит, говоришь, Стасов опознал одного из убитых? - Лаврентий Павлович откинулся на спинку кресла, - Это точно?
- Да, Лаврентий Павлович, уверенно опознал вот этого типа, - Мартынов подал фотографию Берии, - В нём Стасов опознал красноармейца, с которым произошёл конфликт в Волновахе. В отчётах Стасова и Зильбермана это было отражено. Именно его имел в виду Стасов, когда не мог вспомнить - где встречал одного из тех, кто стал появляться около него. Судя по всему, этот тип перешёл к немцам. А вот в случайность того, что именно этот человек оказался в группе нападавших я не верю. Стасов выдвинул предположение, что этот тип, направлен для его опознания. А при встрече лицом к лицу, Зильберман узнал его. Видимо об этом Зильберман и пытался сказать, когда приходил в сознание. Вот и ...- Мартынов замолчал.
- Я тоже не верю, майор. А после слов Стасова и Зильбермана тем более! - Берия нажал кнопку на столе, и, когда в дверь заглянул секретарь, распорядился, - Срочно найти Ахундзянова и ко мне! А после его прихода, конвой в приёмную. Да. Действуйте!
Затем, поднял трубку телефона, набрал номер.
- Павел Васильевич, зайди срочно ко мне. Да. Да, по Стасову. Жду, - усмехнувшись, Берия продолжил, - Сейчас подойдёт Федотов, может, в чём-то разберёмся прямо сейчас.
Минут через десять, атмосфера в кабинете была уже не такой спокойной. Пришедший Федотов, не зря носил прозвище 'Академик'.
- Лаврентий Павлович, тип с фотографии, мог быть отправлен сюда только с одной целью - опознания Стасова. А значит - либо утечка из управления ( во что я не верю) либо...Либо один из погибших в Волновахе оперативников не погиб а попал к немцам и заговорил. Много он знать не мог, но адрес, круг общения Стасова - вполне. В эту версию укладываются и замеченные передвижения агентов. Они изначально контролировали места возможного появления Стасова: квартиру Зильбермана, Стасовой и самого Стасова.
- Я склоняюсь к такому же мнению, Лаврентий Павлович, - Мартынов поморщился, - но ведь были точные данные о гибели охраны!
- Вот сейчас и узнаем, насколько точные. От самого источника информации и узнаем, - Берия поднял трубку и спросил, - Пришёл? Пусть войдёт!
Если бы Стасов находился в кабинете, он бы очень удивился. В кабинет зашёл подтянутый старший лейтенант ГБ, которого Стасов знал как лейтенанта-связиста Ахундзянова.
- Товарищ старший лейтенант, подумайте, хорошо подумайте а потом - ответьте. Вы уверены в гибели ваших коллег в Волновахе? Я имею ввиду Спиридонова и Коляду? В отчёте вы написали, что забрали документы у убитых товарищей. Вы знаете, что правду я узнаю всё равно, поэтому подумайте хорошо, прежде чем отвечать.
Побледневший старший лейтенант, сглотнул и заговорил.
- Так точно, товарищ нарком, уверен. Лейтенанту Коляде осколком срубило верхнюю часть головы, а Спиридонов, - Ахундзянов, 'дрогнув' взглядом закончил, - Спиридонов получил осколки в грудь, живот и голову. Когда я забирал его документы, было видно, что он вот-вот умрёт.
- Получается следующее, - голос Лаврентии Павловича был мягким-мягким, - Вы, оставили тяжелораненого сотрудника госбезопасности на территории, переходящей под контроль противника, не попытавшись его спасти либо принять меры к невозможности выдачи им секретной информации. Далее вы ввели руководство органов государственной безопасности СССР в заблуждение ложным рапортом. Я вас правильно понял, гражданин Ахундзянов?
С каждым словом, произносимым Берией, Ахундзянов бледнел всё сильней и сильней, в конце речи став походить на живой, пока живой, труп. А Федотов, в это же время, краснел и краснел. Именно к его людям относился Ахундзянов и другие охранники. Берия считал, что контрразведчики прекрасно справятся с такой задачей. Сейчас, Павлу Васильевичу было мучительно стыдно, за своего, уже бывшего, сотрудника. Берия нажал кнопку на столе, вошли два немолодых сержанта НКВД и вопросительно посмотрели на наркома.
- Уведите его. И проследите, что бы он ничего с собой не сделал, - Берия снова поморщился, - Из-за одного гадёныша...
Тут зазвонил телефон, и Лаврентий Павлович вынужден был прерваться.
- Да. Да?!Это точно?!! - в голосе наркома появилась нешуточная радость, - Срочно сюда, в управление! И чтобы ни волосок не упал! Жду!!!
Бросив трубку, Берия с озадаченной улыбкой, посмотрел на Федотова с Мартыновым.
- Вот так товарищи! Не было ни гроша, а сразу алтын! Звонили из Реутова. Похоже на то, взяли нападавших на Стасову! Один тяжёлый, без сознания, двое убиты, один сдался. Все имели липовые удостоверения сотрудников НКВД, бойцов и командиров РККА и паспорта. Двое из них, были легко ранены ранее! - вскочив из-за стола, он потёр руки и прошептал, - Поговорим...
От этого шёпота, Мартынов вдруг почувствовал, как по спине пробежала холодная струйка пота, а Федотов улыбнулся так, что вторая струйка не задержалась!