В России, как в Союзе раньше,
Диктатор свой имеет вкус.
Ильич вождём был первым нашим,
На атеизме строя курс.

Философов религиозных
Он загрузил на пароход,
Попов, подозревая в кознях,
Пускать приказывал в расход.

А Сталин, - тот, конечно "классик",-
Ценил и драму, и балет.
Кой-кто из театральных пассий
К нему вводился в кабинет.

При нём с искусством было строго:
"Кармен", Чайковский, Бородин
И два Толстых. Пусть и немного,
Но с партией народ един.

У тех, кто уцелел и выжил,
Воспитывался вкус простой:
Всё то, что пояса чуть ниже,
Считалось чуждой клеветой.

Два цвета знали мы в искусстве:
Цвет красный - наш, цвет белый - враг.
Нет, мы не спорили о вкусе,
Его границей был ГУЛАГ.

Хрущёв и следующий Брежнев
В искусствах были не сильны.
Явились робкие надежды
На просветление страны.

Шестидесятников команда,
Все те, кто Чёрный чтил Квадрат,
Поёт, рисует то, что надо,
И в рок-н-ролльный бьёт набат.

Был их порыв настолько веским,
Так много было в нём тоски,
Что не стерпел Союз Советский
И развалился на куски.

В Союзе наций было много,
Теперь достаточно одной.
Россия выбрала дорогу,
Нацистской делаясь страной.

И снова во главе диктатор,
Предпочитает он попсу,
Ей телевиденье чревато,
Госдума и Кабмин, и Суд.

Конечно, классика в упадке,
Шутами стали барды все,
И с рок-н-ролла взятки гладки,-
Он свой в теперешней попсе.

В ушах тамтамы, в сердце пусто,
Глаза от допинга горят...
Теперь все органы искусства
Под властью органов творят.